Питерский стадион был битком забит футбольными фанатами и гудел как пчелиный улей, то взрываясь громкими радостными овациями, то осуждающе и недовольно освистывая игроков приезжей команды и судью. Календарный матч первенства России между владикавказским «Аланом» и местным «Зенитром» подходил к концу. Питерский клуб выигрывал с минимальным счетом два-один. Результат этого матча был очень важен для обеих команд: питерцам нужен был выигрыш, чтобы продолжить борьбу за звание чемпиона России с казанским «Рубинсом», а команда «Алан» с Кавказа боролась за место выживания в высшем дивизионе футбольной России. Каждое очко для обеих команд было на вес золота в прямом смысле.
Фаворитом в этой встрече считался питерский «Зенитр», и мало кто сомневался, что хозяева выиграют матч у гостей с юга, однако на поле происходило что-то непонятное. Главный арбитр матча чудил, не замечая грубой игры со стороны гостей и явных фолов, и назначал штрафные удары и свободные в сторону игроков «Зенитра».
– Судью на мыло! Мудрило! – кричали фанаты питерского клуба.
Болельщики же владикавказского «Алана», наоборот, одобрительно поддерживали решения судьи и одаривали его громкими аплодисментами и выкриками:
– Правильно!
– Молодец!
До финального свистка, а точнее, до окончания второго тайма оставались считаные минуты, тренеры нервно расхаживали возле скамьи запасных игроков и давали указания своим игрокам. Для футболистов «Зенитра» и их болельщиков время тянулось очень медленно, а для фанатов «Алана» оно летело как стрела. Особых затяжек времени не было, и арбитры матча обычно к основному времени добавляли минуту-другую, но судья матча почему-то посчитал, что в ходе матча были задержки времени, и добавил еще пять минут.
– Пять? – удивленно переспросил боковой рефери.
– Да, – ответил главный арбитр Тофик Бахрамов-младши.
Такое решение вызвало у хозяев поля волну возмущения и негодования, не говоря уже о болельщиках питерского клуба, которые были готовы разорвать судью на мелкие кусочки. С трибун полетели пластмассовые бутылки, петарды…
– Судью с поля! – закричал пожилой питерский фанат.
– Да ему только коз пасти, – поддержали старика молодые петербуржцы.
– Кончай чудить!
Однако это было право главного арбитра определять, сколько нужно еще играть на зеленом газоне футбольным соперникам. Страсти на футбольном поле и на трибунах стадиона накалялись, и они могли перерасти в массовые беспорядки как между игроками соперников, так и среди футбольных болельщиков.
– Выноси мяч, – на ломаном русском языке кричал своим подопечным тренер хозяев, голландский специалист. – Выноси из штрафной площади! В аут давай.
Другой тренер был еще более несдержан и взмахами рук, матерными словами гнал своих футболистов вперед.
– Твою мать! – кричал коренастый усатый тренер «Алана» Газуев. – Навешивай мяч! Бей! Да что ты делаешь, твою мать! Отдай пас по бровке!
Однако пресловутый навал, когда одна команда умело защищается, а вторая хаотично и беспорядочно пытается атаковать, так ни к чему бы и не привел, и встреча закончилась бы победой хозяев поля, но неожиданно случилось нечто странное. Вернее будет сказать, судья матча своим волевым решением повлиял на ход игры, а следовательно, и на результат матча, назначив в ворота команды «Зенитр» одиннадцатиметровый штрафной удар.
По трибунам пронесся шквал возмущения. Публика бесновалась. Одни в порыве ярости, другие в порыве радости. И было отчего. Пенальти – это девяносто девять процентов из ста, что мяч побывает в воротах соперника, а следовательно, гости уйдут от поражения.
– Просрали матч!
– Да там ничего не было, – удивленно и возмущенно выкрикнул один из болельщиков. – Где судья увидел нарушение?
– Не было никакого нарушения, – согласился с ним его товарищ.
А нарушения и в самом деле не было, по крайней мере на первый взгляд, была мужская борьба на втором этаже, где после столкновения оба противоборствующих соперника оказались на зеленом газоне, но фол почему-то был определен главным арбитром матча в сторону хозяев.
– Судью с поля! – вопили зрители, пришедшие на стадион.
В ВИП-ложе было тоже напряженно, но там не кричали, а корректно и культурно разговаривали между собой высокопоставленные чиновники от футбола, бизнесмены и иностранные гости.
– Ну, господа, это ни в какие ворота не лезет, – возмущенно хмыкнул рыжеволосый мужчина.
Особенно спорить с ним никто из присутствующих почетных гостей не стал.
– Да, начудил Тофик… – самодовольно усмехнувшись, согласился усатый брюнет.
Высокий долговязый мужчина в дорогом цивильном костюме недовольно покачал темно-русой головой и, сильно нахмурившись, протяжно вздохнул.
– Белым нитки по чорном шиты, – с иностранным акцентом скептически и осуждающе заметил он. – Это очэнь плохо.
Лысый толстый мужичок с мордочкой хорька, который сидел позади остальных, тотчас подскочил на месте и энергично вскинул вверх руки. Потом наклонился вперед и нервно и как-то заискивающе рассмеялся перед присутствующими.
– Главное – результат! – воскликнул он, часто и суетливо потирая потные ладошки.
Смуглолицый усатый криминальный авторитет Ашот Суренович Хачатурян утвердительно кивнул чернявой головой:
– Это точно, главное – результат, Ильич!
Лысый толстячок по фамилии Полозков суетливо закивал головой, как бы подтверждая правоту своего собеседника.
– Вот и я о том, Ашот Суренович, – проговорил он и мерзко ухмыльнулся.
Рыжеволосый мужчина нервно заерзал на своем сиденье и, отпив из бокала сухого терпкого вина, раздраженно произнес:
– Тебе повезло, Полозков!
Холеный долговязый иностранец Стив Джонсон, смерив его снисходительным и даже немного пренебрежительным взглядом, многозначительно сказал:
– Еще не вечер, господин Колосов, как говорят у вас в России.
Колосов хмыкнул.
– Да тут и гадать нечего, господин Джонсон, – сказал он и посмотрел на Владимира Ильича Полозкова, который отвечал за результат футбольного матча.
Владимир Ильич уверенно закачал лысой головой и произнес:
– Да-да, господа… Не волнуйтесь! Все будет, как мы и договорились! Ничья у нас в кармане!
Ашот Суренович Хачатурян недовольно сверкнул черными глазами и пренебрежительно фыркнул:
– Я с тобой не договаривался. Это твоя работа и твои обязанности, дорогой вождь футбольного пролетариата.
– Разумеется, Ашот Суренович, – виновато произнес Полозков и поспешил добавить: – Все будет чин-чинарем, господа! Не волнуйтесь!
Колосов недовольно посмотрел на своего помощника и слегка откашлялся.
– Мы не волнуемся, Владимир Ильич, – с бравадой ответил он, хотя в его голосе не чувствовалось особой уверенности, – это тебе нужно волноваться, беспокоиться и молиться Богу, чтобы пенальтист не промахнулся!
Полозков раскинул руки в стороны и, склонив лысую голову набок, удивленно вскинул вверх широкие брови и, громко причмокнув губами, хмыкнул:
– Да разве можно промахнуться с одиннадцатиметрового?
Англичанин подозрительно и недоверчиво взглянул на скользкого и пронырливого ловкача, к которому он не питал особой симпатии.
– Может, он и не промахнется, господин Палазков, – на коверканном русском языке многозначительно и с большой долей скептицизма ответил знатоку закулисных футбольных интриг английский бизнесмен, – но голкипер тоже может не дать маху!
Владимир Ильич снова раскинул руки и обиженно оттопырил толстые губы.
– Он-то не даст! – сказал он и хитро подмигнул левым глазом.
Хачатурян зло усмехнулся:
– Главное, Полозков, чтобы ты не дал маху, а вместе с тобой и мы!
Лысый бодрячок недовольно сморщился и обиженно, даже с некоторым вызовом, заметил:
– Я отвечаю за свою работу.
Хачатурян неопределенно покачал своей чернявой головой и протяжно вздохнул:
– Дай Бог!
Колосов снисходительно усмехнулся:
– А куда он денется…
В этот момент судья дал свисток, и Колосов вскинул руку вверх, как бы давая всем понять, чтобы прекратили дискуссию:
– Внимание!
Присутствующие мужчины не стали спорить с Владимиром Полозковым, а только шумно вздохнули и, замерев, как и все болельщики на стадионе, обратили свои беспокойные взоры на футбольное поле. Форвард «Алана» под номером девять разбежался и сильно пробил мяч в правый от вратаря угол. Удар бутсы о мяч эхом прозвучал в безмолвной, повисшей над стадионом тишине, и казалось, уверенность большинства знатоков «игры миллионов», что победа «Зенитра» у них в кармане, сейчас рухнет в одно мгновение. Кожаный мяч по всем признакам должен был обязательно влететь в ворота хозяев поля. Однако произошло то, что повергло одних в радостное возбуждение, а других – в шок.
– А-а!!!
– У-ух!!!
– Ура!!!
Случилось чудо! Вратарь питерского «Зенитра» Вячеслав Жевнович в каком-то непостижимом тигрином прыжке парировал пенальти, коснувшись кончиками пальцев скользкого мяча, который, ударившись о боковую штангу, отскочил на «угловой». Многотысячный стадион стоял на ушах! Фаны питерского клуба прыгали от радости на трибунах, вопили и обнимались. Болельщикам приезжей команды оставалось бросать гневные и злобные взоры и нервно скрежетать крепкими зубами.
– Зе-нитр! Зе-нитр! – скандировали поклонники питерского футбольного клуба.
В воздух полетели петарды, загремели хлопушки и затрещали трещотки. В отличие от трибун питерского стадиона в ВИП-ложе повисло гробовое безмолвие.
– Ха-на! – тихо прошептал невысокий толстячок и побелел как полотно.
На поле резко прозвучал свисток, которым главный арбитр Бахрамов-младший известил участников игры и многочисленных зрителей об окончании матча. Присутствующие в ложе для почетных гостей молча переглянулись. Кто-то смотрел злобно, кто-то недоуменно, а кто-то старался отвести свой взгляд в сторону. Однако в конце концов все взгляды устремились на Полозкова, который, казалось, окаменел и не дышал.
– Ну что, козел, вождь пролетариата, – первым нарушив тягостную паузу, громко произнес побагровевший от гнева смуглолицый кавказец Хачатурян, – это ты называешь чин-чинарем!? Ты же говорил, чтобы мы не беспокоились!
Владимир Ильич испуганно взглянул на Ашота Суреновича и раскрыл рот для ответа, но вместо слов с его толстых и пересохших губ слетали только междометия и странный болезненный хрип.
– М-м… у-у… – выдавил из себя побледневший Полозков.
Рыжеволосый Колосов, задыхаясь от ярости, слегка заикаясь, воскликнул:
– Что ты мы-мычишь, как баран!? Что это за подстава, му-мудак!?
Однако, как ни старались боссы выудить у Полозкова хоть одно членораздельное и толковое объяснение, тот только испуганно и недоуменно моргал маленькими бесцветными глазками. Стало понятно, что Владимир Ильич сейчас не в состоянии дать своим покровителям вразумительного ответа. Впрочем, даже если бы он и прозвучал из уст провинившегося комбинатора, все равно это не спасло бы положения дел.
– А ты куда смотрел, Колосов?! – подскочив с места, зло выкрикнул Хачатурян. – Почему доверил такое дело этому барану!
Рыжеволосый мужчина тоже поднялся с места.
– А ты куда смотрел, Хачик? – в свою очередь взвился Колосов. – Хотел за пять копеек получить пять миллионов?
Большая ссора, а то и потасовка были неминуемы, если бы не англичанин, который наконец-то пришел в себя и встал из кресла.
– Господа, так дела не дэ-лают, – коверкая отдельные русские слова, недовольно произнес Стив Джонсон. – Свое слово нельзя нарушать, иначе бизнес не будет хорош! Я должен буду сообщать своим партнерам о вашем несостоятельность.
Слова иностранца тотчас привели всех в чувства, и россияне, забыв о своих претензиях, обратили все свои взоры на Стива Джонсона, который, кивнув головой, направился к выходу.
– Стив! – недовольно воскликнул Ашот Хачатурян. – Подожди минутку!
– Господин Джонсон, – в свою очередь заканючил Колосов, – мы же не боги, и у нас случаются осечки.
Хачатурян закивал головой:
– Вот именно, у кого их не бывает.
Долговязый англичанин остановился и, повернувшись к своим деловым партнерам, строго заметил:
– У меня!
Ашот Суренович Хачатурян снисходительно усмехнулся и пренебрежительно возразил:
– Да ладно тебе, дорогой, а этим летом кто был по уши в дерьме и кто тебя вытащил из вонючей ямы?
Лощеный англичанин изобразил на своем холеном лице недоумение, а потом гордо вскинул голову и произнес:
– Это бил форс-мажорный обстоятельств!
– Да брось ты, – недовольно сказал Хачатурян, – просто пожадничал и не дал кому надо столько, сколько нужно было для дела. Ты думал не об общем деле, а о своем кошельке и своей выгоде, дорогой Стивушка Джонсик.
Стив обиженно надул губы:
– Нет!
– Да, мудак, – сказал Хачатурян, – и хватит из себя строить целочку!
После таких слов разрыв между деловыми партнерами казался неизбежным, хотя подобные горячие споры и обвинения вспыхивали между старыми компаньонами неоднократно. Колосов вдруг громко воскликнул:
– Хватит, мужики! Мы в одной связке, и если кто-то из нас потонет, то он потянет за собой и всех остальных! Давайте лучше махнем ко мне на дачу и обсудим, как нам выпутаться из щекотливого и неприятного положения.
Как ни странно, споры и обвинения моментально стихли.
– Я не против, – вдруг переменив тон, заметил горячий сын кавказских гор.
Стив Джонсон тоже, как видно, был не против найти приемлемое решение возникшей проблемы. Он чинно кивнул своей темно-русой, аккуратно подстриженной головой и сказал:
– Ка-рашо, давайте решать! Только это нужно делать очень бистро!
Вячеслав Николаевич Колосов облегченно вздохнул и, раскинув руки в стороны, улыбнулся.
– Это в наших интересах, господин Джонсон, – сказал он и указал своим партнерам по нелегальному бизнесу на выход из уютной ложи. – Проходите!
Джонсон тряхнул головой:
– Sanq…
Англичанин и кавказец как ни в чем не бывало, мирно переговариваясь, вышли из ложи, а рыжеволосый хозяин повернулся к своему помощнику, который наконец-то немного пришел в себя.
– Так, Полозков, пока не разберешься со своими проколами, – сурово произнес Колосов, – на глаза мне лучше не показывайся! Понял?
Все еще бледный толстяк утвердительно тряхнул своей огромной лысой головой:
– Понял, Николаевич.
– Разберешься и доложишь мне, – сказал Колосов, – я сейчас за город на дачу.
Полозков снова затряс головой:
– Хорошо.
Колосов протяжно и недовольно вздохнул и предупредил:
– Одним словом, мне тебя учить не надо, подчистишь все за собой и сделаешь замес на предпоследний тур.
Владимир Ильич часто и быстро заморгал короткими белесыми ресницами и пообещал:
– Сделаю, Николаевич, все будет…
Лысоголовый мужичок хотел было сказать, что все будет чин-чинарем, но тут же осекся, понимая, что эта фраза может стать для его здоровья роковой. Поэтому просто повторил:
– Сделаю.
Колосов, одернув полу своего светло-кофейного пиджака, нервно оскалился:
– Непременно сделай, гегемон. Второй прокол, Владимир Ильич, будет твоим последним светлым пятном в этой жизни. Надеюсь, ты меня понял и больше не станешь меня огорчать. Иначе займешь свое почетное место в мавзолее, но не на Красной площади, а на мусорной свалке или в сточной канализационной канаве.
Владимир Ильич Полозков еще больше побелел и энергично закивал лысой, обильно покрывшейся потом квадратной головой:
– Понял!
Вячеслав Колосов посмотрел на Полозкова, который теперь казался ему маленьким и ничтожным, и, махнув рукой, неожиданно добавил:
– Да, Владимир Ильич, надеюсь, ты понимаешь, что теперь тебе долго придется работать бесплатно, пока ты не погасишь свой и наш долг.
Полозков обреченно склонил голову и выдохнул:
– Да…
Рыжеволосый чинуша пренебрежительно усмехнулся и панибратски потрепал своего раздавленного помощника по пухлой, гладко выбритой щеке:
– Вот и прекрасно!
На том разговор и закончился. Вячеслав Николаевич резко развернулся и быстро вышел из ВИП-ложи, а убитый горем Полозков медленно осел в кресло и обхватил обеими руками голову…
Илларион Забродов недавно вернулся из очередной командировки по Сибири, куда ездил по просьбе своего боевого товарища генерала Мещерякова с особым заданием. Задание было выполнено, однако его успешное выполнение потребовало от полковника ГРУ в отставке Забродова больших усилий и нервов. Провалявшись дома несколько дней, Забродов пересмотрел все свои раритетные литературные экземпляры и наконец решил выйти развеяться.
Он аккуратно отложил в сторону Библию на старославянском языке и резко поднялся со стула. Потом несколько раз согнулся, взмахнул руками и направился в ванную, чтобы принять холодный душ.
После душа и чашечки горячего крепкого кофе Забродов почувствовал, что готов снова ощутить вкус жизни.
Вечерняя Москва сияла огнями и разноцветной световой рекламой. Пройдясь по широким улицам, Илларион Константинович Забродов решил завернуть в парк, подышать свежим воздухом и спокойно поразмышлять о своем дальнейшем житье-бытье.
Однако, к своему великому разочарованию не успел Забродов войти в парк, как понял, что спокойной прогулки не получится. На стадионе «Динамо» как раз закончился футбольный матч, и тысячи поклонников «игры миллионов» стали покидать стадион, горланя фановские лозунги. По всей видимости, московский клуб «Динамо» выиграл матч у кого-то из приезжих. Основная масса болельщиков была в приподнятом настроении, но вела себя относительно мирно, не буянила и не задирала прохожих.
– Ди-на-мо!
– Динамо – чемпион!
Илларион Забродов не стал прислушиваться к выкрикам футбольных болельщиков, а просто свернул к выходу из парка.
– Так, пенсионер, – озадаченно и недовольно проворчал он себе под нос, – и где нам можно сегодня отдохнуть?
В людном месте светиться ему не хотелось, в театр идти было поздно, а в ресторан одному – неудобно.
«Может, позвонить Мещерякову, – подумал вдруг Илларион Константинович. – Возьму водочки и заскочу к старому дружку…»
Однако его планам не суждено было осуществиться, сама судьба распорядилась за него. Не успел он отойти от парка, как за его спиной раздался радостный женский возглас.
– Илларион! Илларион Константинович!
Седовласый мужчина растерянно оглянулся и увидел перед собой красивую блондинку, которая неспешно направлялась к нему. В красивой, фактурной, чуть выше среднего роста женщине Илларион Забродов сразу узнал Ирину Мирошниченко, с которой познакомился месяц назад в мастерской у своего друга художника Константина Гурьева. Иллариону Ирина сразу понравилась, и он даже несколько раз звонил ей, однако из-за своей занятости они так и не смогли встретиться.
– Ирина? – удивленно вскинув брови, произнес Забродов.
Миловидная женщина лет тридцати пяти, кокетливо и немного застенчиво улыбнувшись, кивнула белокурой головой.
– Я, Илларион Константинович, – подойдя вплотную, сказала Ирина и протянула руку.
Забродов слегка пожал руку знакомой и растерянно задергал широкими плечами.
– Интересно, что вы тут делаете? – спросил он.
Блондинка повела плечиками и призналась:
– Да тут встречалась с одним футбольным функционером, нужно было разобраться с некоторыми бумагами брата…
Илларион Забродов вспомнил, что младший брат Ирины был профессиональным футболистом. Ирина вела иногда неформальные переговоры с некоторыми руководителями клубов о трудоустройстве брата или его переходе в другой клуб.
– Ах да, – не найдя ничего лучшего, сказал Илларион, – я и забыл, что ваш брат футболист.
Блондинка кивнула головой:
– Да…
– И как успехи?
Ирина Мирошниченко удивленно посмотрела на седовласого симпатичного мужчину:
– У кого?
– У брата, – нерешительно произнес полковник.
Ирина рассмеялась и, немного смутившись, произнесла:
– А-а… у Славки… А я думала, что вы интересуетесь моими личными успехами.
– Ну, и о ваших успехах мне интересно знать… – проговорил Забродов, краснея.
Миловидная женщина, протяжно и шумно вздохнув, решительно махнула рукой:
– Не умеете вы врать, Илларион.
– То есть?.. – не понял Забродов.
– Если бы вас интересовали мои успехи и дела, – сказала Ирина, – то вы давно бы уже позвонили мне.
Илларион Константинович развел руками:
– Ирина, звонил! Да только вас не было дома, а номер вашего сотового телефона я где-то посеял.
Ирина покачала головой и, слегка повеселев, начала кокетничать:
– Так уж и звонили… Ну и горазд ты врать, товарищ Забродов!
Илларион ударил себя ладонью в грудь.
– Ей-богу, Ирина Александровна, – заверил симпатичную собеседницу Забродов, – звонил, и неоднократно! Ну а потом был в отъезде, в срочной командировке! Честное слово!
Ирина Мирошниченко снова заразительно рассмеялась.
– Да вы не оправдывайтесь, товарищ полковник, – сказала она, – я же вам не жена и даже не любовница, чтобы вы давали мне отчет о проделанной работе.
Разговор между двумя явно симпатизирующими друг другу людьми не клеился, и Илларион Забродов решил предпринять решительные меры по исправлению глупой ситуации.
– Я не оправдываюсь, – слегка покраснев, проговорил он, – просто хочу исправить свою ошибку, вернее, не ошибку, а оплошность или, точнее, иронию судьбы и пригласить вас куда-нибудь выпить чашечку кофе…
Моложавая женщина вопросительно посмотрела на Иллариона Забродова.
– Товарищ полковник, – улыбнулась она, – не означает ли это, что вы назначаете мне свидание?
Забродов передернул плечами, а потом решительно произнес:
– Можно считать, что и так, Ирина Александровна!
Красивая, фактурная блондинка рассмеялась и решительно кивнула головой:
– А почему бы и нет, я принимаю ваше предложение, товарищ Забродов. К тому же я завтра уезжаю в командировку в Питер и бог знает когда мы еще увидимся и увидимся ли еще вообще когда-нибудь.
Илларион был против такой постановки вопроса и категорически возразил:
– Нет, Ирина Александровна, теперь я тебя никуда не отпущу, ну разве только на денек-другой.
Ирина, поправив воротничок своего светлого плаща, кокетливо погрозила изящным пальчиком седому, умудренному жизнью кавалеру и тихо проговорила:
– Но-но… Только попрошу вас, товарищ Забродов, бросить эти собственнические мужские замашки. Я женщина вольная…
Илларион Константинович многозначительно и добродушно усмехнулся.
– Пока – вольная, – заметил он, – но жизнь, Ирина Александровна, меняется, и неизвестно, что завтра всех нас ждет.
Блондинка улыбнулась и грустно заметила:
– Я согласна с вами, никто не знает, что принесет нам завтра. А посему давайте не терять сегодня даром времени.
– Согласен, – решительно тряхнул сединой полковник ГРУ в отставке и галантно предложил светловолосой даме взять его под руку. – Прошу!
Ирина взяла под руку своего кавалера и легко, непринужденно зашагала с ним в ногу. Забродов предложил ей зайти в находящееся возле стадиона «Динамо» кафе под названием «Очарование ночи»…
После матча игроки и весь тренерский штаб прямо в раздевалке шумно праздновали и обсуждали победу, которая далась потом и кровью. Правда, не было ни шампанского, ни торжественных речей с трибуны. Тренер Садыров просто пожал всем игрокам руку и сказал:
– Молодцы, ребята! Спасибо! До золота, мои родимые соколы, остался один шаг!
Молодые парни, устало улыбнувшись, также не скрывали своих радостных эмоций и делились своими впечатлениями о прошедшей игре:
– Да все нормально, Иванович!
– В этом и ваша заслуга, – сказал кто-то из спортсменов.
Александр Иванович Садыров махнул рукой, как бы отгораживаясь от своих заслуг, и заметил:
– Я-то ладно! А вы вот и в самом деле молодцы!
Футболисты рассмеялись:
– Стараемся!
– Это хорошо, ребята, – весело похвалил своих игроков Садыров, но тут же, став вдруг серьезным, предостерег своих подопечных: – Но у нас еще две игры, и нас будут прессовать по всей программе, не только на поле, но и за его пределами.
Зенитровцы поспешили заверить:
– Выдержим!
– Пробьемся!
– Золото не упустим!
Пожилой, но подтянутый тренер, протяжно вздохнув, покачал головой:
– Надеюсь, ребята, однако попрошу всех вас не расслабляться и строго соблюдать спортивный режим! Никаких девочек, табака и спиртного!
Футболисты изобразили на своих раскрасневшихся лицах полное понимание и даже удивленно посмотрели на возбужденного тренера:
– Какие девочки, Иванович!
– С ними и с шампанским мы разберемся после победы в чемпионате!
Тренер Садыров одобрительно покачал плешивой головой и громко сказал:
– Правильно, ребята, мы профессионалы! Наверстаем этот пробел в отпуске!
Все рассмеялись.
– Так вы же не пьете, Александр Иванович, – заметил кто-то из игроков.
Садыров шумно вздохнул и пообещал:
– Если выиграем золото, то непременно напьюсь до чертиков!
Ребята шумно загалдели:
– Неужели?
– Ловим вас на слове!
Побалагурив еще немного, Александр Иванович отправил ребят в душевую, а сам подошел к уставшему и бледному Вячеславу Жевновичу – герою сегодняшнего матча.
– Ну, Славик дорогой, красавец, – похлопав вратаря по взмокшему плечу, произнес тренер, – выручил! Я не ошибся в тебе, пригласив в свою команду!
Молодой парень сконфуженно пожал плечами и усталым и каким-то загробным голосом произнес:
– Я просто сделал свою работу, Александр Иванович.
– В нашем деле, Вячеслав, просто сделать работу – это большое искусство и мужество! – заметил тренер.
Жевнович пожал плечами:
– Если любишь футбол, Иванович, не нужно большого искусства и мужества.
– Не скажи, Слава… В каждом деле нужен стержень! – сказал Садыров и хотел было развить свою точку зрения, но, посмотрев на Жевновича, решил, что сейчас не самый подходящий момент для дискуссии, а тем более наставлений.
– Ладно, Слава, отдыхай, – вздохнул он, – впереди у нас еще несколько бастионов, из которых нам необходимо взять хотя бы один, то есть выигрыш над соперником, а с ними три золотых очка. После чего мы будем недосягаемы.
Под словом «бастионы» Александр Иванович подразумевал футбольные клубы – московскую «Спарту» и казанский «Рубинс», с которыми питерцам предстояли матчи в последних двух турах футбольного чемпионата Российской Федерации…
Вячеслав Жевнович – голкипер футбольной команды «Зенитра» – поздним вечером возвращался домой вместе со своим приятелем – нападающим команды Андреем Коржаковым. После ослепительного и блестящего сэйва, который помог их клубу победить и почти вплотную приблизиться к заветному первому месту и золотым медалям в чемпионате России, молодой человек, в отличие от своих веселых и радостных товарищей, был явно растерян и озабочен.
– Да, Андрюха, жизнь такова… – печально вздохнул он и снова замолчал.
Обычно они с Андреем возвращались домой на своих машинах или такси, но сегодня решили пройтись пешком. Коржаков, видя состояние своего друга, не мог оставить его одного.
– Герой, что случилось? Ты чего такой потерянный, Славка? – поинтересовался он наконец. – Получил, что ли, травму или что?
Жевнович лишь мотнул темноволосой головой и протяжно вздохнул:
– Да так, ничего. Отстань, Андрюха, мне сейчас не до твоих дурацких вопросов. И вообще, все прекрасно в этом мире!
Форвард недоверчиво хмыкнул и сказал приятелю:
– Кончай бузить, Слава! У тебя на физиономии написано, что неприятностей ты наглотался выше крыши!
Вячеслав, переложив свою большую спортивную сумку в другую руку, резко мотнул головой.
– Да пустяки, Андрей, – сказал он немного нервно и раздраженно.
Коржаков недовольно оскалился и схватил за руку хмурого спутника.
– Или ты мне сейчас расскажешь, или я не знаю, что с тобой сделаю! – выкрикнул он резко.
Жевнович вдруг остановился и пристально посмотрел на своего дотошного товарища.
– Андрей, тебе лучше не знать, – задумчиво проговорил он своему спутнику. – Как говорят, меньше знаешь – лучше спишь!
Коржаков не мог не заметить в глазах Вячеслава безысходности и начал догадываться, в какой серьезный переплет попал Славка Жевнович.
– Тебе предлагали слить игру? – пристально посмотрев в глаза своему товарищу, прямо спросил Андрей Коржаков.
Герой футбольного матча и гордость питерских фанатов молча взглянул на своего коллегу по клубу.
– Давай, Андрей, присядем, – вдруг предложил Жевнович, – а то я что-то сегодня чертовски устал.
Коржаков не стал возражать, а только неуверенно дернул широкими плечами:
– Можно…
Двое друзей неспешно спустились на набережную Невы и, выбрав свободную скамейку, направились к ней, чтобы спокойно и обстоятельно поговорить за жизнь…
Фанаты питерского клуба «Зенитра», впрочем, как и все настоящие футбольные болельщики, обычно старались выловить своих кумиров после матча возле стадиона, поздравить их, перекинуться словцом и взять у них автограф. И если этого им не удавалось, они готовы были дни и ночи напролет караулить своих кумиров возле дома, чтобы только выразить им свое восхищение и любовь. Такие случаи фанатизма проявляются обычно в артистическом мире и шоу-бизнесе, но и в спорте хватает фанатов и чудаков.
При этом, если одни готовы носить тебя на руках, другие непременно захотят тебя опустить, а то и вовсе уничтожить.
Двое смуглолицых крепких парней «кавказской национальности» молча стояли на верхнем этаже дома, курили сигареты и внимательно наблюдали за происходящим.
– И нечем им заняться, как только отираться возле подъездов, – презрительно и злобно произнес один из смуглолицых парней. – Лучше бы делом занялись!
Его напарник со шрамом на левой щеке недовольно фыркнул и ответил:
– У каждого свое дело, Фархад!
Фархад зло оскалился:
– Армен, ты считаешь, что это дело – прозябать на улице?
Армен недовольно посмотрел на своего напарника и сухо заметил:
– Я не считаю, я занимаюсь делом! Кстати, ты тоже не на прогулке, а потому смотри в оба, он скоро должен появиться.
Фархад недовольно вздохнул:
– Надеюсь…
Предположения Армена оправдались, и среди фанатов вдруг возникло некое оживление: на горизонте показался голкипер «Зенитра». Как только молодые ребята и девчонки увидели Вячеслава Жевновича, приближающегося к своему дому, они зашумели и бросились к своему кумиру.
– Жевнович! – визжали молоденькие сопливые девчонки. – Славик!
– Зенитр – чемпион! – скандировали разгоряченные и подвыпившие пареньки.
Вячеслав не очень-то любил такое идолопоклонство, но почему-то сегодня ему это было приятно, и он почувствовал себя даже немного счастливым, а главное, он понял, что поступил правильно.
– Можно автограф? – просили одни.
– Молодец! – хвалили другие и старались прикоснуться к легендарному голкиперу.
– Мы любим тебя! – кричали третьи.
Слава Жевнович шел к своему подъезду в окружении нескольких десятков подростков и оставлял автографы на фотокарточках, шарфах и просто билетах. Сегодня ему почему-то не хотелось покидать этих молодых и веселых бесшабашных фанов питерского футбольного клуба «Зенитр», однако все когда-нибудь заканчивается.
– Все, ребята! Спасибо! Еще не вечер! Приходите на следующую игру! – сказал Жевнович на прощанье.
Фанаты шумно загалдели:
– Мы придем!
– Мы с тобой!
– Зенитр – чемпион!
Вячеслав Жевнович, протиснувшись сквозь плотные ряды своих поклонников, махнул на прощанье рукой фанатам и, открыв дверь, скрылся в подъезде.
– Фу… – облегченно вздохнул он, когда дверь подъезда захлопнулась у него за спиной. – До чего же я устал!
Жевнович поднялся на лестничную площадку и хотел было вызвать лифт, но он оказался занят.
– Вот черт, – незлобиво произнес Вячеслав и, перекинув спортивную сумку на другое плечо, стал медленно подниматься по лестнице.
Поднявшись на второй этаж, Слава Жевнович вдруг услышал наверху какой-то шум, однако не придал этому никакого значения и продолжил путь. Подойдя к своей квартире, уставший футболист достал из заднего кармана брюк ключ и хотел было открыть дверь, но неожиданно рядом с ним выросли двое крепких парней.
– Привет, голкипер! – проговорил смуглолицый парень, похоже кавказец, со шрамом на щеке.
– Привет… – растерянно ответил футболист.
Второй кавказец недружелюбно усмехнулся.
– Вот именно, – сказал он, – тебе привет от Ленина из мавзолея!
Вячеслав слегка побледнел и хотел было что-то ответить, однако не успел: прозвучал глухой хлопок. Схватившись за грудь, голкипер стал медленно оседать на лестничную площадку. Второй контрольный выстрел прозвучал незамедлительно, и пуля попала прямо ему в голову. Бездыханное, но еще теплое тело распласталось возле двери его квартиры, и алая кровь, постепенно темнея, стала растекаться по полу.
– Уходим, – спрятав пистолет с глушителем, сказал Армен своему напарнику.
Фархад кивнул головой:
– Уходим!
Двое кавказцев спокойно и без спешки стали спускаться вниз по лестнице. Выйдя из подъезда, киллеры бросили по сторонам несколько пристальных взглядов и, не заметив ничего для себя опасного, как ни в чем не бывало, медленно направились в сторону Невы…
В этом году осень выдалась теплой и продолжительной. Солнечные дни радовали не только москвичей, но и жителей всей средней полосы Российской Федерации. Правда, выдавались и дождливые деньки, но они были редки, а дождь был мелким, непродолжительным и теплым. Вот и сегодня день обещал быть солнечным и теплым. На востоке занималась заря, а седовласый мужчина все еще нежился в постели и не хотел вставать.
«Поваляюсь еще немного, – решил Илларион Константинович, – я же все-таки на пенсии и могу себе позволить некоторые режимные послабления».
Полковник запаса Забродов вернулся домой почти под самое утро. Всю ночь они с Ириной гуляли по Москве. После посещения кафе Илларион пошел провожать ее до метро, потом еще до другого метро, а потом еще и еще, и в конце концов за разговором они не заметили, как прошагали пешком пол-Москвы. Но и этого им оказалось мало, и они зашли к Ирине домой и долго пили чай…
– Да-а… – мечтательно и протяжно произнес инструктор спецназа, вспоминая вчерашний вечер, – прекрасный вечер! Верее, прекрасная и запоминающаяся ночь…
Полежав еще несколько минут, хозяин квартиры все же решил, что негоже валяться в постели, да и сон весь прошел. Он глубоко вздохнул, резко откинул одеяло и решительно поднялся с кровати.
«Вот так, дружище, – весело приободрил себя Забродов, – хорошего понемножку! А то и в самом деле затухну тут на пенсии!»
Он набросил черный махровый халат и первым делом направился на кухню, включил конфорку, поставил на плиту чайник. Потом пошел в ванную комнату, где обмыл лицо и почистил зубы. Вернувшись на кухню, он заварил в чайнике пару ложек цейлонского чая.
– Ну что ж, пусть заваривается… – проговорил он и вышел из кухни.
Переодевшись в спортивный костюм, Илларион Забродов натянул кроссовки и, как обычно, выбежал размяться в местном парке…
Забродов с удовольствием пробежался по полупустынному скверу, поработал на перекладине и, отжавшись пару десятков раз на земле, в бодром настроении возвращался домой. В планах Забродова было принять душ и отправиться на вокзал, чтобы проводить Ирину в Санкт-Петербург. Рисуя в уме радужные картины, Илларион Константинович подошел к дому и собирался уже войти в подъезд, как неожиданно его окликнул мужской голос.
– Константинович, привет!
Илларион Забродов вздрогнул от неожиданности и резко повернулся на осипший мужской голос. Это был его сосед по подъезду Иосиф Говорков. Его большая кудлатая голова высунулась из форточки первого этажа, а на помятой физиономии расплылась широкая улыбка.
– Здравствуй, Петрович, – остановившись у дверей подъезда, поздоровался в ответ полковник в отставке. – Чего тебе не спится в такую рань, дорогой?
Говорков еще больше высунулся из форточки, махнул худой рукой и сдержанно воскликнул:
– Да какой сон, Константинович!
А потом заговорщицким тоном добавил:
– Ты знаешь, кто сейчас у меня?
Илларион Забродов, чтобы не обидеть своего соседа, с которым был в приятельских отношениях, решил ему польстить и проговорил:
– Никак женщина, Петрович! Приженился, что ли, на старости лет, проказник?
Говорков, недовольно сморщившись, резко махнул рукой и возмущенно воскликнул:
– Да какой там приженился, Константинович, смеешься, что ли, не хватало мне еще на старости лет головной боли.
Забродов усмехнулся:
– Так кто там у тебя? Не конь же в пальто!
Говорков сурово нахмурился и обиженно проворчал:
– Сам ты, Константинович, в пальто. Большой человек у меня в гостях!
– Ну и кто там к тебе заглянул на огонек? – поинтересовался Забродов.
Иосиф Говорков слегка усмехнулся, многозначительно вытянул в трубочку пересохшие губы, вскинул вверх кривой указательный палец и гордо сообщил:
– Племяш!
– Кто? – переспросил Забродов.
Говорков снисходительно хмыкнул:
– Племянник мой из Киева, Виктор Олифиренко, который в прошлом году приезжал в «Спарту» на просмотр. Неужели ты запамятовал, Илларион Константинович?
Инструктор спецназа ГРУ моментально вспомнил рыжеволосого, чубатого, курносого паренька, который любил побалагурить и постоянно отпускал разные забавные штучки в адрес своего безалаберного дядьки Иосифа. Иллариону Константиновичу Забродову понравился его открытый и добродушный характер. К тому же молодой паренек вызывал уважение и своим трудолюбием и принципиальностью.
– Почему «запамятовал»? – неуверенно дернув широким плечом, возразил Забродов. – Я прекрасно помню этого рыжеволосого пострела с характером.
Иосиф Говорков гордо закачал большой кудлатой головой и, причмокнув губами, согласился:
– О да! Характера ему не занимать! Он фору любому взрослому мужику на сто очков вперед даст!
Забродов, слегка усмехнулся.
– Есть такое, Петрович, – кивнул он и уточнил: – А сейчас племянник в гости пожаловал или по делам?
Заядлый футбольный болельщик московской «Спарты» Говорков многозначительно тряхнул кудлатой головой и гордо указал большим пальцем в небо:
– Так его приняли в команду, Константинович! Будет играть в основе! Тренер Романцов обещал поставить Витька на ближайшую игру с ЦСКА. Так что приглашаю на большой футбол!
Илларион Забродов неопределенно пожал широкими плечами. Он любил посмотреть иногда хороший футбольный матч между классными командами европейского уровня, хотя, в отличие от Иосифа Говоркова, не был таким заядлым фанатом «игры миллионов». Однако, чтобы не обидеть своего соседа, Забродов сказал:
– Спасибо за приглашение, Петрович! Если не будет никаких срочных дел, то непременно сходим и посмотрим на твоего вундеркинда!
Говорков вытаращил свои покрасневшие рыбьи глазки:
– Обещаешь?
Забродов, чтобы поскорее отделаться от навязчивого соседа, кивнул:
– Обещаю!
Говорков расплылся в улыбке.
– Все, Константинович, – воскликнул фанат «Спарты», – ловлю на слове! Уверен, что ты не пожалеешь, сходив на футбольный матч. Рубиловка будет конкретная!
– Ладно, Петрович, извини, дорогой, но я очень спешу! Потом как-нибудь поговорим с тобой на футбольную тематику… – прервал его Забродов.
– Ладно, давай, Константинович, – кивнул Говорков, – а то мне и самому нужно уже поднимать племянника. У него сегодня с утра тренировка!
На том соседи и расстались: Илларион Константинович Забродов побежал к себе наверх домой, чтобы привести себя в порядок и успеть встретиться с Ириной, а заботливый дядька Иосиф отправился в комнату, чтобы разбудить восходящую звезду отечественного футбола и отправить его с наставлениями на утреннюю тренировку…
В одном из загородных домов в Балашихе ни свет ни заря появился гость. Невысокого росточка толстый мужчина вышел из светлой иномарки. Следом за ним вылез его компаньон – высокий и грузный мужчина с сединой в волосах. Перекинувшись парой фраз, они быстрым шагом направились к парадному входу.
Хозяин шикарного особняка Вячеслав Николаевич Колосов в длинном коричневом халате спустился со второго этажа в тот момент, когда его прислуга – моложавая приятная женщина – помогала гостям повесить куртки.
– Приветствую вас, господа! – слегка улыбнувшись, сухо выдавил из себя рыжеволосый мужчина и плотнее укутался в свой длинный махровый халат.
Невысокий толстячок, Владимир Ильич Полозков, преданно улыбнулся в ответ и закивал лысой головой:
– Доброе утро, Вячеслав Николаевич. Как здоровьице? Головные боли прошли?
Колосов, недовольно сморщившись, небрежно махнул рукой:
– С вашими проколами они никогда не пройдут, господин Полозков.
Владимир Ильич виновато улыбнулся и заверил:
– Это больше не повторится.
И тут же поспешил перевести разговор немного в иное русло:
– Хочу представить вам моего давнишнего друга Демьяненко Николая Николаевича.
Колосов внимательно посмотрел на высокого и грузного спутника Полозкова.
– Демьяненко, – тряхнув седой головой, представился гость, – Николай Николаевич.
Рыжеволосый мужчина протянул руку.
– Колосов Вячеслав Николаевич, – произнес он и тут же поинтересовался: – А вы не родственник футболиста Александра Демьяненко из киевского «Динамо» или, чем черт не шутит, нашего знаменитого, правда, уже покойного артиста Шурика?
Седовласый мужчина чуть заметно усмехнулся и отрицательно покачал головой:
– Нет, Вячеслав Николаевич, они мои однофамильцы.
Большеголовый и лысый Полозков не удержался и, громко рассмеявшись, вмешался в разговор двух мужчин:
– У них на Украине Демьяненко, как у нас Ивановых.
– Понятно, понятно… – весело сказал Колосов и тут же поинтересовался у украинского коллеги: – А мы, кажется, раньше встречались с вами, Николай Николаевич?
Высокий пожилой мужчина утвердительно кивнул седой головой:
– Да, господин Колосов, еще во времена Советского Союза в федерации футбола на семинаре по развитию юношеского футбола в стране.
Хозяин дома радостно вскинул руку вверх и весело воскликнул:
– Точно! Вы тогда мне еще палки в колеса вставляли, доказывая, что необходимо при каждой команде иметь свои детские спортивные школы.
Демьяненко подтвердил:
– Было дело. Только не вставлял я палки в колеса, а, наоборот, хотел эти палки из них вытащить. И, как оказалось, я был прав!
Колосов, усмехнувшись, честно признался:
– А ты думаешь, Николай Николаевич, я тогда не знал этого? Все европейские и мировые клубы имеют такие специализированные детские футбольные школы.
Украинский футбольный чиновник недоуменно взглянул на своего собеседника и спросил:
– Так чего вы тогда, Николаевич, были против детско-юношеских спортивных школ?
– Так кто же тогда, в те советские тоталитарные времена, допустил бы, чтобы какой-то сибирский или казахстанский Мухосранск имел своих талантливых молодых футболистов, а следовательно, и сильную футбольную команду, которая бы громила столичные футбольные команды?! – хитро прищурился Колосов.
Демьяненко понимающе усмехнулся и заметил:
– В спорте, как и в политике, у главенствующей партии должна быть одна голова.
Колосов тряхнул рыжей головой:
– Совершенно верно, одна, но видимая! А остальные приростки будут спокойно дремать до поры до времени. Вы же знаете, когда нужно было, Москва разрешала стать чемпионом и минскому «Динамо», и киевскому, и даже тбилисскому, а то поднимала на высоту и львовские «Карпаты», «Кайрат» из Алма-Аты или ташкентский «Пахтакор»…
Николай Демьяненко понимающе улыбнулся: он прекрасно помнил, как федерация футбола СССР ради большой политики и других своих меркантильных целей дергала за разные ниточки и рычажки.
– Да, было такое, – протяжно вздохнув, согласился со своим рыжим собеседником украинский гость и, пристально взглянув на Колосова, добавил: – Теперь другие времена…
Хозяин дома утвердительно качнул головой и, взяв под руку украинского коллегу, многозначительно произнес:
– Вот именно, Николай Николаевич! Времена другие, однако цели и задачи у нас одни и те же!
Пожилой человек с интересом посмотрел на Колосова.
– То есть? – уточнил Демьяненко.
Колосов усмехнулся и сказал:
– Раньше, Николай Николаевич, была одна большая квартира, а теперь много маленьких. Чванливые дураки пусть разъезжаются по своим конурам, а деловые люди наоборот – должны держаться вместе! Как говорят, спорт объединяет!
В общих чертах Николай Николаевич Демьяненко догадывался, о чем пойдет речь, но еще не знал, какую роль отведут ему и его украинским партнерам.
– Да, как говорил великий гений, пролетарии всех стран объединяйтесь! – заметил он.
Колосов рассмеялся:
– Совершенно верно, господин Демьяненко, только не пролетарии, а нормальные умные и деловые люди!
Демьяненко кивнул головой:
– Хорошая идея.
Хозяин дома улыбнулся:
– Весьма! Поэтому прошу пройти в залу, и там мы обсудим некоторые вопросы, которые, думаю, заинтересуют и наших украинских партнеров, и непосредственно вас, Николай Николаевич.
– С удовольствием, господин Колосов, – улыбнувшись в ответ, сказал Демьяненко.
Рыжеволосый хозяин дома слегка кашлянул и спокойно уточнил:
– Для вас просто Вячеслав…
– Хорошо, тогда для вас просто Николай.
Вячеслав Колосов рассмеялся и, по-дружески похлопав гостя по широкому плечу, сказал:
– Прекрасно, уверен, что мы найдем общие точки соприкосновения. Как говорил один герой в фильме Владимира Меньшова «Москва слезам не верит», будем дружить семьями!
– Будем дружить домами… – согласился Демьяненко.
Деловые коллеги пожали друг другу руки и направились в зал, где их уже ждали еще несколько гостей. Владимир Ильич Полозков, который до сих пор не вмешивался в разговор новоиспеченных компаньонов, облегченно вздохнул и направился за ними в огромную и просторную залу…
Новые компаньоны быстро нашли общий язык. Хозяин загородного дома представил украинского гостя своим партнерам по игорному бизнесу.
– Прошу, господа, любить и жаловать нашего гостя из дружественной и братской нам Украины, – высокопарно произнес Вячеслав Николаевич и указал рукой на своего нового партнера, который, немного оробев среди серьезных и слегка высокомерных приятелей Колосова, смущенно переминался с ноги на ногу. – Николай Николаевич Демьяненко.
Пожилой мужчина слегка кашлянул в кулак, расправил плечи и, кивнув седой головой, представился англичанину и усатому кавказцу:
– Демьяненко.
Дельцы, слегка привстав со своих мест, сдержанно кивнули.
– Стив Джонсон, – с иностранным акцентом произнес долговязый очкарик.
– Хачатурян, – немного развязно сказал кавказец, – Ашот Суренович.
– Демьяненко, – еще раз повторил украинец, но уже более солидно. – Николай Николаевич.
– Ну, господа, будем считать, что официальная часть прошла успешно, – громко произнес хозяин особняка, – а теперь предлагаю выпить за знакомство и перейти потом непосредственно к тому, ради чего мы здесь собрались.
Возражений со стороны гостей не было, и Колосов распорядился, чтобы подали угощение. Через несколько минут длинноногая симпатичная женщина принесла на подносе фрукты, бутерброды с икрой, спиртные напитки и тут же молча удалилась.
Разлив по хрустальным емкостям шампанское и коньяк, Вячеслав Николаевич поднял вверх свой фужер с шампанским и, улыбнувшись, громко произнес:
– Господа, долго говорить не буду: время – деньги! Прошу всех выпить за новое и прибыльное дело, где мы должны занять полагающуюся нам по праву и достоинству золотую нишу! За удачу, господа игроки!
Англичанин поддержал тост:
– За удачу!
– За то, чтобы у нас все было, – добавил Хачатурян, – а нам за это ничего не было!
– Это точно, – тихо прошептал, стоящий чуть поодаль лысоголовый толстячок.
Все присутствующие мужчины выпили. Кто-то взял из вазы персик, кто-то сразу же закурил, и уже через несколько минут перешли непосредственно к деловому разговору. Главным вопросом экстренного совещания было открытие своего филиала в Украине, для чего, собственно, Полозков и привез Демьяненко на дачу к своему патрону.
– Ну что, господа бизнесмены, – обведя всех пристальным и серьезным взглядом, снова взял слово хозяин особняка. – Среди нас появился новый участник игры, который поможет перекинуть мост из златоглавой Москвы в стольный град Киев.
Колосов указал на высокого грузного украинца. За столом возникло некоторое оживление и посыпались вопросы. К некоторым из них Демьяненко был готов, на другие отвечал расплывчато, однако его ответы, а главное, знания и связи удовлетворили остальных участников затеянной игры. После некоторой дискуссии вопрос о создании украинского филиала был теоретически решен, и присутствующие игроки перешли ко второму вопросу – о конкурентах. Однако общего мнения относительно того, как отвоевать место под солнцем в скользком и опасном бизнесе, не было.
– Я бы их всех перестрелял, – спокойно и даже с некоторым наслаждением заявил горячий кавказец.
Вячеслав Николаевич Колосов усмехнулся:
– Всех не перестреляешь. К тому же нам не нужен лишний риск. Крайние меры – только в крайних случаях.
Англичанин одобрительно закивал головой:
– Да-да, господа, нужен цивилизованный подход и легальное присутствие на рынке игорного бизнеса.
Хачатурян снисходительно оскалился и категорически заявил:
– В нашем деле не может быть цивилизованного ни подхода, ни отхода, в бизнесе или ты, или тебя!
Колосов озабоченно вздохнул и резко взъерошил волосы.
– Это неплохо, если мы, – проговорил он, – а если нас?
Долговязый Стив Джонсон, сняв очки в золотой оправе, предостерегающе потряс ими в воздухе.
– Вот именно, уважаемые коллеги, – воскликнул он, – как у вас говорят, тут бабка надвое сказала!
Хачатурян махнул рукой и раздраженно выпалил:
– Да плевал я на твою бабку!
Англичанин замотал головой:
– Нет-нет, плевать не нужно! На Западе бизнесмены не хотят иметь дело с теми, у кого не все в порядке с законом.
Между кавказцем и англичанином возник спор, однако Колосов прервал ненужную ссору, обратившись к их новому компаньону по бизнесу.
– А что ты, Николай Николаевич, скажешь по этому поводу? – спросил он.
Демьяненко неуверенно пожал плечами и спокойно ответил:
– Я думаю, что для каждого конкретного случая нужно конкретное решение и индивидуальный подход, будь то ликвидация или временное перемирие…
Ответ Демьяненко немного отрезвил спорщиков.
– Согласен, Николаевич! – уважительно и громко произнес Колосов и, посмотрев на кавказца и англичанина, многозначительно причмокнул узкими губами.
Спорщики также не нашли особых аргументов для того, чтобы возразить Демьяненко.
– Фифти-фифти! – произнес Стив Джонсон.
Хачатурян тоже не особо настаивал на своем решении вопроса, понимая, что предложенный вариант украинского гостя самый благоразумный и эффективный.
– Ну да… – снисходительно хмыкнул смуглолицый усатый авторитет, – где-то так – семь или восемь…
После небольшой горячей дискуссии беседа перешла в более спокойное русло. Когда все вопросы в основном были улажены, Колосов, взглянув на часы и извинившись перед англичанином и криминальным авторитетом с Кавказа, пошел проводить своего украинского компаньона, который, к слову сказать, был весьма доволен результатами переговоров. Конечно, от праздничного пирога ему обещали за содействие в дальнейших переговорах с украинскими воротилами криминального игорного бизнеса сущие крохи, но это была довольно солидная сумма.
– Значит, Николай, договорились, – подводя черту под разговором, сказал хозяин дома, – все, что от вас требуется на данном этапе, так это пролоббировать наши, а следовательно, и ваши интересы в спортивных футбольных кругах Украины и заинтересовать нужных людей из администрации Президента, политиков и разных там народных депутатов… Список нужных людей мы вышлем вам через несколько дней.
Николай Демьяненко кивнул своей седой головой, однако предупредил Колосова:
– Сделаю все, что в моих силах, и даже более того, но вы понимаете, Вячеслав, что силы человеческие небеспредельны.
Колосов слегка усмехнулся и, похлопав Демьяненко по плечу, пообещал:
– Где вы не сможете пробить, там мы постараемся вам помочь и финансово, и другими методами.
– Хорошо, – сказал Демьяненко, – тогда думаю, что у нас проблем не будет.
– Вот и славненько, – подвел итог переговоров Колосов, – будем на связи. Не пропадайте!
– Это теперь не в моих интересах, – весело и немного развязно ответил гость.
– Правильно! – уважительно кивнул Колосов. – Люблю умных и сообразительных партнеров. Ну, рад был знакомству, господин Демьяненко.
Вячеслав Колосов протянул гостю руку, а тот крепко пожал ее и поддакнул:
– И я рад. До свидания!
– До встречи! – сказал Колосов на прощание.
Демьяненко улыбнулся и, мотнув головой, вышел из дома. Полозков, сопровождавший украинского футбольного функционера, хотел было последовать за ним, но вдруг остановился. Он понимал, что за какой-то час его украинский коллега перерос его в криминальном игорном бизнесе на целую голову! Толстяк посмотрел на Колосова и с некоторой обидой в голосе сказал:
– А не много ли полномочий, Вячеслав Николаевич, вы дали этому второсортному хохлу?
Опытный дипломат Колосов моментально почувствовал бурлящую, но скрытую зависть Полозкова и, усмехнувшись, заметил:
– Так это же твой протеже, Ильич.
Полозков слегка смутился и понял, что попал в весьма затруднительное положение.
– Да… Но я думаю, что… – проговорил он.
– Что? – раздраженно скривился Колосов и добавил: – Это не твое дело, вождь спортивного пролетариата! Думать и решать – это мое дело и людей, которые, что-то решают в этой жизни! А твои обязанности – это стопроцентно выполнять данное задание. Тебе понятно?
Владимир Ильич шустро закивал лысой головой:
– Понятно, Вячеслав Николаевич, у меня уже все предусмотрено и подготовлен запасной план. Я даже придумал, как нужно организовать…
Господин Колосов раздраженно махнул рукой. У него начинала болеть голова.
– Не знаю, гений, что ты там придумал, – проговорил он, – но чтобы не было больше проколов! Иначе…
Владимир Ильич поспешил его успокоить:
– Понятно, понятно… Все будет чин-чинарем, Вячеслав Николаевич.
Колосов, недовольно и шумно вздохнув, усталым голосом, язвительно и строго произнес:
– Обо всех изменениях и возникающих проблемах немедленно сообщать мне в любое время дня и ночи, господин Полозков, чтобы я мог сохранить твою задницу в неприкосновенности, а заодно подстраховать и свою!
Пронырливый толстячок тряхнул головой:
– Непременно, господин Колосов!
Колосов устало махнул рукой и приказным тоном добавил:
– Тогда за работу, дорогой!
Владимир Ильич Полозков вымучил преданную улыбку и проговорил:
– Уже в работе!
Шустро развернувшись, он выскочил на улицу, где его поджидал довольный, но немного озадаченный украинский гость.
Колосов проводил своего подручного молчаливым взглядом и задумчиво покачал головой:
– Мне бы твои проблемы, Полозков… А мне еще держать ответ перед людьми, и какими людьми!
От этой мысли у спортивного махинатора вдруг заныло в груди и по телу пробежали мурашки. Колосов засунул руку в карман халата и, достав оттуда пачку валидола, медленно положил одну таблетку под язык…
Виктор Олифиренко проснулся не без помощи своего заботливого и неугомонного дядьки Иосифа Говоркова, который после эмоционального разговора через форточку с Забродовым варганил на кухне яичницу на сале. Запах растекался по всей квартире.
– Доброе утро, Иосиф Петрович! – зайдя на кухню, поздоровался рыжеволосый паренек с хозяином квартиры. – Что вы тут химичите? Никак яичницу на сале?
Говорков, весело вскинув руку, энергично затряс своей кудлатой головой и с воодушевлением ответил:
– Привет, Витек!
Подтянув спортивное трико, Говорков шумно вытер кулаком большой красный нос и отрапортовал:
– Так точно, Витя, готовлю яичницу на сале с солеными огурчиками и квашеной капусткой. В нашем деле это наипервейшая закусь!
Племянник снисходительно усмехнулся:
– Так я ж не пью, дядя Иосиф! Режим соблюдаю!
Иосиф Говорков одобрительно хмыкнул:
– Правильно, Витек, алкоголь и спорт – несовместимые вещи! Знаешь, сколько великих футболистов рассталось с футболом из-за этой гадости – змия зеленого и подколодного?!
Виктор Олифиренко снисходительно фыркнул:
– Знаю…
Хозяин квартиры достал из холодильника недопитую бутылку водки, поставил ее на стол, укоризненно покачал своей большой лохматой головой и строго произнес:
– Вот именно, Виктор! А поэтому я и предлагаю тебе не выпить, а только позавтракать.
Рыжеволосый парень отрицательно покачал головой:
– Я не хочу есть, Петрович, а глотну только чаю.
Говорков обиженно оттопырил нижнюю губу:
– То есть как не будешь?
– Спасибо, но я на самом деле не голоден, – пожал плечами Виктор Олифиренко. – Да и времени уже совсем не осталось. Нужно спешить на стадион.
Иосиф Петрович хотел было возразить своему гостю, однако Виктор не стал его слушать, а быстро вышел в ванную комнату, умылся, переоделся и, глотнув горячего чая, взял спортивную сумку с футбольной амуницией и выбежал из квартиры…
– Ключи не забыл взять? – бросил вдогонку племяннику хозяин квартиры.
Однако вместо ответа молодой человек только вскинул вверх руку. Иосиф Петрович обиженно вздохнул, а потом, налив себе стопку водки, произнес тост:
– За тебя, Витек! За твое будущее!
Опрокинув стопку водки, Говорков скривился и затряс головой. Потом закинул себе в рот маленький соленый огурец и, шумно вздохнув, закурил сигарету…
На тренировку Виктор Олифиренко едва не опоздал, а все из-за проклятых московских пробок. Однако на поле выскочил одновременно со всеми. Но тренер Геннадий Романцов все-таки сделал ему замечание:
– Долго спишь, парень. Раньше вставать нужно, а то так все проспишь в этой жизни, а особенно в футболе.
Виктор виновато пожал плечами, потер рукой свой курносый нос и попытался оправдаться:
– Так пробки, Геннадий Андреевич, немного не рассчитал! А встал я сегодня еще ни свет ни заря…
Тренер понимающе покачал головой и посоветовал:
– Привыкай, Витя, это Москва! Если не войдешь в ритм этого мегаполиса, то потеряешься! И чем быстрее акклиматизируешься, тем быстрее заиграешь. А наш век футбольный, как ты сам понимаешь, весьма короткий – не успеешь оглянуться, как ты уже на скамейке запасных, травмирован, а то и вовсе за пределами поля…
Молодой футболист понимающе кивнул. Виктор прекрасно знал историю Геннадия Романцова, который всю жизнь играл за московскую «Спарту», в свое время был отличным защитником, участвовал в играх за сборную России, но случилась травма «ахилла», и он надолго выбыл из большого футбола. А потом вот стал главным тренером своей любимой команды. Хотя для этого Романцову пришлось пройти тяжкий тернистый путь околофутбольных интриг.
– Я постараюсь, Геннадий Андреевич, – пообещал молодой человек тренеру.
Романцов неопределенно дернул плечом.
– Надеюсь… – вздохнул он перевел разговор на другую тему: – Ну а как тебе в команде? Ребята не задирают?
Виктор Олифиренко улыбнулся и покачал своей рыжей головой:
– Нет, Геннадий Андреевич, все нормально.
Романцов недоверчиво посмотрел на молодого и перспективного нападающего, однако ничего не сказал. Он прекрасно знал, что способных и талантливых игроков редко принимают в коллективе с распростертыми объятиями, особенно те члены команды, чья футбольная карьера на исходе, кому через год-другой придет пора вешать бутсы на гвоздь.
– А как чувствуешь себя на поле, сможешь ты нормально отыграть весь матч? – спросил Романцов.
Рыжеволосый молодой футболист покраснел, напрягся, было видно, что заволновался, а потом проговорил:
– Думаю, что да.
Геннадий Романцов пристально посмотрел на Виктора Олифиренко. Опытный тренер, он видел в этом рыжеволосом мальчишке талантливого футболиста и даже как-то про себя отметил некое сходство Виктора Олифиренко со знаменитым аргентинским нападающим из испанской «Барселоны» Леонэлем Месси, не только внешнее, но и профессиональное: хорошо поставленный удар, хорошая техника и голевое чутье. К тому же оба они были левши…
– Думаешь или уверен? – протяжно вздохнув, уточнил Романцов.
Молодой нападающий, смахнув чуб набок, утвердительно кивнул:
– Уверен!
Геннадий Андреевич снова протяжно и задумчиво вздохнул и, достав сигарету, как-то дергано и нервно закурил. Сделав пару затяжек, Романцов пристально посмотрел на своего собеседника.
– А я вот не совсем уверен, дорогой Витя, выпускать тебя на поле или нет, – задумчиво проговорил он.
Виктор обиженно посмотрел на тренера:
– Почему?
Геннадий Андреевич снисходительно и даже немного раздраженно усмехнулся и сухо и жестко сказал:
– Потому что в футбол играют не только одними ногами. Приходится подключать и голову, проявлять характер, дорогой Виктор.
Олифиренко вызывающе усмехнулся.
– С этим у меня все в порядке, Геннадий Андреевич, – заверил он. – Так что не волнуйтесь и можете быть спокойны!
Романцов недовольно посмотрел на задиристого молодого игрока.
– Вот потому и неспокоен. Знаю твой норов, – протяжно вздохнув, ответил он и, сделав глубокую затяжку, выбросил окурок в урну. – Могут и сломать…
Виктор Олифиренко не совсем понял, что этим хотел сказать главный тренер.
– На все воля Божья, – как-то спокойно и беззаботно ответил молодой парень.
Романцов укоризненно покачал головой и проговорил:
– На Бога надейся, а сам не плошай! Но твой агент настаивает, чтобы я непременно поставил тебя на игру с ЦСКА.
Виктор недоуменно пожал плечами.
– А что тут удивительного… – усмехнулся он, – ему тоже кушать хочется. Чем быстрее я стану забивать голы, тем быстрее станет пополняться его кошелек.
Геннадий Андреевич Романцов еще раз пристально посмотрел на молодого футболиста и, махнув рукой, сказал:
– Ладно, утро вечера мудренее, там будет видно… А теперь иди погоняй с ребятами в «квадрат», а в конце тренировки поработай над ударами с обеих ног. Задание понял, уверенный человек?
Виктор улыбнулся:
– Понял, Геннадий Андреевич!
– Тогда вперед!
Однако Олифиренко все-таки уточнил:
– Так я буду играть послезавтра?
Тренер раздраженно махнул рукой и проговорил:
– Я же сказал, там будет видно! До игры еще дожить нужно!
Виктор улыбнулся и бодро заверил:
– Доживем, Геннадий Андреевич, куда мы денемся!
Молодой форвард озорно подмигнул и, прищелкнув языком, выбежал на зеленый газон футбольного поля, где остальные игроки команды, разделившись на группы, играли в «квадрат», перепассовывая мяч друг другу. Тренировочным процессом руководил помощник Романцова второй тренер Вениамин Черкашин…
– О чем вы так долго беседовали с Романцовым? – поинтересовался Черкашин у Олифиренко.
Виктор равнодушно махнул рукой:
– Да так, обо всем и ни о чем.
Ему почему-то не хотелось никого посвящать в то, о чем говорил с Романцовым.
Вениамин Александрович недоверчиво посмотрел на молодого человека.
– Ой, что-то не верится мне, чтобы Романцов попусту трепал языком, – усмехнувшись, произнес он, – что-то ты мутишь, Витек!
Олифиренко нерешительно пожал плечами.
– А чего мне мутить, Александрович, мое дело играть! – усмехнулся он.
Черкашин в свою очередь тоже усмехнулся.
– Это точно, – проговорил он, – только вот в какие игры, дорогой?
Молодой футболист недоуменно взглянул на своего пожилого собеседника.
– Как «в какие»? – уточнил он.
Вениамин Александрович Черкашин многозначительно и громко прищелкнул языком.
– Вот и я о том… – сказал он, а потом добавил: – Да, молодой человек, тобой интересовались…
Виктор Олифиренко еще более удивился и, растерянно взглянув на Черкашина, спросил:
– Кто?
Пожилой мужчина провел рукой по своим пышным темным усам и ответил:
– Да вроде бы твой агент с какими-то функционерами из федерации футбола.
Виктор Олифиренко удивился:
– А что им нужно?
– Я бы тоже хотел знать, что им нужно, – ответил тренер, – только они мне не докладывали. Ты же у нас восходящая звезда, тебе должно быть и виднее с высоты своего полета. После тренировки зайди к директору, они сейчас у Яркого. Понял?
– Понял, – сухо ответил Олифиренко и присоединился к своим партнерам.
Однако мяч не держался у молодого рыжеволосого спортсмена. Настроение было испорчено, и Виктор не мог дождаться окончания тренировки, чтобы поскорее узнать, что могло заставить так неожиданно приехать его агента Николая Николаевича Демьяненко из Киева в Москву…
Нехорошее предчувствие Виктора Олифиренко не подвело, хотя в начале встречи все было степенно и ничего не предвещало неприятностей. Николай Николаевич Демьяненко встретил своего воспитанника с распростертыми объятиями и тут же засыпал его вопросами. Бывший детский тренер Демьяненко до развала Советского Союза работал в киевском «Арсенале», однако, почувствовав перемену в футбольных делах, бросился в коммерцию и занялся перепродажей перспективной молодежи в разные иностранные клубы. Его не очень-то интересовала судьба талантливых ребят, главное было на них побольше заработать. У Николая Николаевича остались крепкие футбольные связи с чиновниками не только на постпространстве бывшего Союза, но и в Европе.
Для многих молодых футболистов такие, как Демьяненко, давали шанс засветиться и сделать карьеру. Однако в любом деле есть свои плюсы и минусы, и, если ты ввязываешься в игру, где крутятся большие деньги, значит, будь готов ко всяким неожиданностям и большим неприятностям. Старые друзья и коллеги не раз помогали Демьяненко, к слову сказать в прошлом неплохому футболисту. Но как говорят – долг платежом красен!
Сейчас, оставшись один на один с Виктором Олифиренко, Николай Николаевич Демьяненко не знал, с чего и начать неприятный и опасный разговор с молодым и упрямым парнем. Чтобы им не мешали, Демьяненко пригласил молодого футболиста в небольшое кафе, заказал бутылку шампанского, сок и фрукты…
– Может быть, чего-нибудь поешь? – спросил Николай Николаевич у Виктора. Но тот наотрез отказался.
Мотнув рыжей головой, Олифиренко пристально посмотрел на своего агента и заметил:
Я думаю, вы притащились в такую даль из Киева не для того, чтобы покормить меня из ложечки. Да я уже и не маленький, с руки не привык есть!
Николай Николаевич сконфуженно нахмурился и решил сразу перейти к делу.
– Послезавтра играешь в основе, – то ли спросил, то ли сообщил он и пристально посмотрел Виктору в глаза.
Виктор неуверенно пожал плечами и честно признался:
– Сегодня был разговор с Романцовым…
– Пришло время отдавать долги, – сказал Демьяненко.
– Кому, Николай Николаевич? – не понял Виктор Олифиренко.
Демьяненко протяжно и печально вздохнул:
– Всем, Витя…
– Не понял, – почувствовав неладное, ответил Олифиренко. – Если это относится ко мне, то мне кажется, вы выжали из моего контракта все, что можно было, и даже больше того! Так что я думаю, я в расчете с вами, многоуважаемый Николай Николаевич!
– Да, с тобой мы в расчете, дорогой, – подтвердил Николай Демьяненко и добавил: – Но ты уже взрослый мужчина и должен отвечать…
– И за что это, интересно, я еще должен отвечать? – перебил его Виктор.
– За результат предстоящего матча, Витенька, – сказал Демьяненко.
Виктор Олифиренко только нервно сглотнул.
– Ты хочешь, чтобы я сдал матч?! – немного придя в себя и перейдя на «ты», возмущенно прошептал он.
Демьяненко равнодушно вздохнул, а потом язвительно усмехнулся:
– А что в этом такого, не ты, так другой найдется. А за эту маленькую услугу я устрою тебе контракт во Франции.
Губы у молодого парня побелели.
– И как же я буду смотреть в глаза ребятам, – вызывающе произнес Олифиренко.
Николай Николаевич зло оскалился и весело рассмеялся.
– А как смотрит Диего Марадона в глаза своих коллег, – ответил Демьяненко, – как живет и в ус не дует Терри Онри, подыгравшие себе рукой.
Виктор заскрежетал зубами.
– Так они сыграли рукой на пользу команде, – возбужденно возразил Олифиренко.
Николай Николаевич махнул рукой.
– Все играют в чью-то пользу, даже мировые звезды, – философски заметил Демьяненко, – но поступок все равно бесчестный и позорный, однако это уже никого не волнует: главное – результат! А ты получишь хороший гонорар.
– Я на это не пойду! – категорически заявил Виктор Олифиренко.
Николай Николаевич печально вздохнул. Возможно, он бы и не брался за столь неблагородное дело, как уговаривать своего питомца, однако у него был долг перед одним из своих компаньонов по спортивному бизнесу. А договориться с Виктором мог только он один, остальных упрямый юнец не стал бы даже и слушать.
– Послушай, сынок, – грустно произнес Демьяненко, – это даже не просьба… Ты даже не знаешь, какие люди стоят за всем этим!
Парень пренебрежительно скривил губы.
– Я и не хочу знать! – резко ответил он, но тут же передумал и спросил у своего собеседника: – Интересно, а почему выбор пал именно на меня? Других не нашлось?
Седой мужчина укоризненно покачал головой и честно признался:
– Почему, есть много других охотников. Не все такие бессребреники, как ты. Но в этой игре все должно выглядеть натурально. А ты, Виктор, – новичок, все можно списать на неопытность, волнение и разную другую муть…
Виктор гневно сверкнул глазами.
– Понятно, господин Демьяненко! – сказал он, решительно встал из-за стола и пригрозил своему собеседнику: – Я хоть и неопытен, Николаевич, но я на подлость не пойду, да еще и всех вас выведу на чистую воду!
Николай Николаевич услышал то, чего боялся больше всего.
– Сынок, не кипятись и остынь, – попытался остановить он взволнованного паренька. – Послушай моего совета и сделай так, как тебя просят, иначе…
Олифиренко остановился на полпути.
– Что «иначе»? – вызывающе переспросил он.
Николай Николаевич грустно и многозначительно причмокнул губами.
– Иначе на своей футбольной карьере можешь поставить крест, – предупредил он Виктора. – Так что, прежде чем что-то предпринять, сто раз подумай.
Виктор Олифиренко гордо вскинул рыжеволосую голову и резко ответил:
– А я уже подумал, Николай Николаевич. И надеюсь, что мы с вами больше не увидимся.
Виктор закинул большую спортивную сумку за плечо и быстро вышел из кафе. Господин Демьяненко ничего ему не ответил, а только печально посмотрел ему вслед. Потом достал из кармана сотовый аппарат, хотел было набрать номер телефона своего компаньона, однако передумал и, подозвав к себе официанта, заказал триста граммов водки…
Илларион Забродов не находил себе места. Он метался, как лев в клетке, по своей квартире и не мог понять, что же случилось. Вчера, вернее, сегодня ночью он договорился, что проведет Ирину в Санкт-Петербург. Однако, приехав в назначенное время на железнодорожный вокзал и прождав ее до самого отправления поезда Москва-Санкт-Петербург, Илларион Константинович так ее и не дождался.
В который раз он достал из кармана светлой куртки свой сотовый аппарат и набрал номер телефона Ирины Мирошниченко. Но телефон по-прежнему молчал, абонент был недоступен.
– Да что, в конце концов, происходит! – злился Илларион Константинович и на Ирину и на себя. – Звоню целый день, и ни привета тебе ни ответа!
В конце концов он переоделся в свой черный махровый халат и, чтобы отвлечься от тягостных раздумий, включил телевизор. По ТВ передавали спортивные новости, которыми в последнее время Забродов не очень-то интересовался. Единственное, что он с удовольствием смотрел, так это чемпионаты Европы и мира, где собирались самые лучшие профессионалы своего дела, будь то футболисты, хоккеисты или легкоатлеты…
– Опять местечковые новости! – раздраженно воскликнул седой полковник ГРУ в отставке и хотел было уже переключить канал, но диктор сообщил:
– Вчера вечером в Санкт-Петербурге после футбольного матча в подъезде своего дома двумя выстрелами в упор был застрелен известный футболист, вратарь питерского «Зенитра» Вячеслав Жевнович.
Фамилия Жевнович показалась Забродову знакомой.
– Жевнович, Жевнович… Знакомая фамилия, – тихо повторил Илларион Константинович.
Диктор между тем продолжал:
– Есть несколько версий этого зверского убийства, которое потрясло не только фанов и руководство питерского клуба «Зенитра», но и многочисленных поклонников футбола по всей стране.
Илларион Константинович, сделав погромче звук, достал из пачки сигарету и, быстро прикурив ее от зажигалки, глубоко затянулся горьким сизым дымом.
– Есть несколько версий причин убийства талантливого футболиста, – продолжал информировать диктор. – Одна из них – ограбление известного футболиста, а вторая – это месть болельщиков футбольной команды «Алан».
Илларион Забродов, выпустив струю сизого дыма, озадаченно почесал рукой свою седую шевелюру и, недовольно хмыкнув, встал с кожаного кресла.
«Допрыгались… – раздраженно подумал он, – уже спортсменов стали стрелять! Так недолго и до врачей и учителей дойдет!»
Забродов протяжно вздохнул, выключил телевизор и направился в кухню, чтобы выпить для успокоения сто граммов. На душе было неспокойно. Ирина Мирошниченко, с которой он должен был встретиться на вокзале, канула в неизвестность.
«А чего ты ожидал, пенсионер, – медленно подойдя к небольшому, стоящему на холодильнике зеркалу, горько и раздраженно укорил себя отставной полковник Главного разведывательного управления. – И ты туда же со своими чувствами и переживаниями. Так тебе и надо! Бабы есть бабы!»
Забродов резко дернул за ручку холодильника и заглянул внутрь. Однако, к его большому разочарованию, водки в бутылке оставалось лишь на самом донышке.
– Вот проклятье! – зло выругался Забродов. – Если уж не везет, так это надолго!
Илларион Константинович Забродов поставил на место почти пустую бутылку и, раздраженно хлопнув дверцей, быстро закрыл холодильник.
«Нужно срочно сбегать в магазин за боеприпасами», – решил он и посмотрел на висевшие на стене часы.
Стрелки часов показывали начало девятого вечера. Однако выходить на улицу ему не хотелось…
Походив по квартире, Забродов задумчиво почесал затылок и решил позвонить своему соседу Говоркову.
– Але… – почти сразу важно ответил сосед. – Говорков слушает вас…
Илларион Константинович усмехнулся: ему вдруг показалось, что он попал не к своему соседу с первого этажа, а в приемную какого-то важного чиновника.
– Добрый вечер, Петрович! – поздоровался Забродов.
– Это кто? – уточнил Говорков.
– Своих соседей не узнаешь, господин Говорков? Это я, Илларион Забродов.
– Ты, что ли, Константинович? – удивленно переспросил Говорков.
По разговору Говоркова Забродов понял, что тот уже принял на грудь.
– Я, Петрович, я! – раздраженно ответил Забродов.
На сей раз Иосиф Говорков взорвался громким и радостным восклицанием.
– Константинович, а я как раз только подумал о тебе, – вдруг радостно воскликнул Говорков.
– Рад слышать, что хоть кто-то думает обо мне, – скептически заметил Забродов.
Говорков запыхтел и проговорил:
– Да я серьезно, думал, с кем посоветоваться, и решил, что лучше тебя в этом деле никто не разберется.
Забродов насторожился и спросил:
– А что случилось, Петрович?
Тот громко вздохнул.
– Да я и сам тут не разберусь, – скороговоркой ответил Иосиф Петрович. – Да, собственно говоря, вроде бы и ничего и не случилось, но я чувствую, что все же что-то случилось, Илларион Константинович.
– Стоп! – громко и решительно прервал его Забродов. – Так, Петрович, поднимись ко мне в квартиру, и мы спокойно все с тобой обсудим. Понял?
Иосиф Говорков на мгновение замер, переваривая полученную информацию.
– Понял! – сказал он.
– Только оденься поприличнее, – попросил Забродов.
Говорков закашлялся и проговорил:
– Не понял!
– Что ты не понял? – переспросил Петровича Забродов.
– Я не понял, зачем одеться поприличнее? – озадаченно уточнил Говорков.
Забродов недовольно мотнул седой головой.
– Потому что тебе придется выйти на улицу, – пояснил Забродов.
– Почему? – спросил Говорков.
– По качану! – резко и зло воскликнул Забродов. – Выполнять!
Возможно, вести разговор в таком жестком тоне нужно было с самого начала.
– Понял, Илларион Константинович! – тут же с пониманием и готовностью ответил сосед. – Через минуту буду у тебя, товарищ полковник!
Забродов, облегченно и шумно вздохнув, уже спокойным тоном ответил:
– Давай, жду!
В телефонной трубке раздались короткие гудки, и Забродов положил ее на аппарат. Потом, приоткрыв входную дверь в квартиру, вышел на кухню и закурил сигарету.
В ожидании соседа Забродов открыл холодильник и посмотрел, что у него осталось из съестных припасов. Полки холодильника были полупусты. Были, правда, курица и мясо, но их нужно было долго готовить. А из того, что можно было приготовить быстро, были только диетические яйца да пара банок рыбных консервов и квашеная капуста.
Забродов в который раз усмехнулся, подумав об Ирине Мирошниченко, которая так бессердечно исчезла из его жизни. А то, что он больше встречаться с ней не будет, Забродов решил окончательно.
– Что я ей, мальчик?! – вслух произнес статный седовласый мужчина. – Пусть голову дурит другим, а с меня и этого позора хватит!
Как и думал Забродов, Говорков явился очень быстро и тут же с порога хотел поведать своему соседу о бедах, которые свалились на его голову. Но Илларион Константинович, сразу дал ему деньги и пакет и отправил за продуктами и «успокоительным лекарством», чему Иосиф Петрович несказанно обрадовался.
– Понял, Константинович, – бросил на ходу Говорков, – ты настоящий человек! Ты все прекрасно понимаешь!
Илларион Забродов, закрывая входную дверь, недовольно махнул рукой, давая понять Говоркову, что время – деньги, и сказал:
– Ладно, ладно, Петрович, потом поговорим!
Говорков покорно тряхнул головой и, уже спускаясь, прокричал:
– Правильно, Константинович, поговорим, какой же разговор без допинга. Это же получится не задушевный приятельский разговор, а какая-нибудь сухая и казенная политинформация!
Забродов вернулся на кухню, чтобы приготовить что-нибудь закусить. Первое, что пришло ему в голову, – это поджарить яичницу и приготовить квашеную капусту с лучком, сахаром и подсолнечным маслом…
Гонец был что надо! Не успела заскворчеть на сковороде яичница, как Говорков уже вернулся с полным пакетом продуктов и двумя бутылками водки.
– А вот и мы! – выставляя на стол продукты, весело сказал Иосиф Петрович.
– Кто это «мы»? – с некоторым недоумением поинтересовался у запыхавшегося Говоркова Забродов. – Тебя вижу, Петрович, а остальных – нет!
Говорков громко рассмеялся, оголив свои пожелтевшие от никотина редкие зубы.
– А ты протри глаза, полковник, – сказал он и, чинно выставляя на стол две бутылки водки, гордо добавил: – А вот и мы – непокоренные бойцы плохого настроения и меланхолии!
Илларион Константинович снисходительно посмотрел на бутылки и своего соседа и только кивнул седой головой:
– Понятно, все в строю, Петрович. Тогда присаживайся, дорогой, начнем трапезу.
Иосиф Петрович, шумно шмыгнув большим красным носом, тут же подсел к столу и уже было раскрыл рот для своих душевных словоизлияний и жалоб, но хозяин квартиры резко остановил его и указал рукой на бутылки с водкой.
– Разливай! – спокойно, но четко и доходчиво приказал Забродов.
Иосиф Говорков расплылся в виноватой улыбке и весело воскликнул:
– Слушаюсь!
Откупорив бутылку водки и наполнив рюмки, Говорков застыл в ожидании.
– Тост, Константинович, – предложил он.
Однако Иллариону Забродову было не до тостов и разного рода шутовских штучек.
– Молча! – сухо сказал он, словно отрезал, и, не дожидаясь своего собутыльника, молча опрокинул сто граммов водки себе в рот.
Говорков, выпучив свои покрасневшие рыбьи глазки, недоуменно посмотрел на седого полковника, который обычно, перед тем как выпить, любил чинно произнести тост или послушать его. На сей раз он почему-то отступил от своих правил. Говорков хоть и был слаб на спиртное, но был вовсе не глуп, а местами даже очень сообразителен и изобретателен. Вот и сейчас он понял, что и у Забродова какие-то неприятности.
– Понял, Константинович, – выдавил из себя Говорков и тут же влил в себя «лекарство».
Мужики прикусили… Потом, повторив еще по сто граммов и закурив по сигарете, молча посмотрели друг на друга. Разговор не клеился. И только когда начали вторую бутылку водки, хозяин квартиры поинтересовался у соседа:
– Так что там у тебя случилось такое, Иосиф Петрович? Что за беда?
Говорков тут же оторвался от кильки в томате, которую тщательно вылавливал батоном из банки, и, вытерев тыльной стороной ладони испачканный рот, сообщил:
– Вот именно беда, Константинович! Не знаю, что и делать со своим племянником!
Забродов недоуменно посмотрел на своего гостя, который вдруг стал жалобно шмыгать красным носом.
– А что такое? – откинувшись на спинку стула и закурив очередную сигарету, спросил Илларион Константинович у своего собеседника. Говорков махнул рукой и нервно закурил сигарету.
– Даже не знаю, как и сказать, Илларион, – начал он, замолчал и опустил глаза.
– Так говори, как оно есть, – пожал плечами Забродов.
Иосиф Говорков поднял голову, посмотрел на седовласого хозяина квартиры, развел руками и, громко причмокнув жирными губами, сказал:
– Так в том-то и дело, Константинович, что я не знаю, как оно есть. Вроде бы ничего не случилось, но я чувствую печенками, что нечто случилось, и меня это очень беспокоит!
Из сумбурной речи худощавого расстроенного соседа Илларион Забродов ничего не понял, но почувствовал, что у Говоркова и в самом деле какие-то крупные неприятности.
– Петрович, успокойся, – сказал Забродов и, взяв со стола бутылку водки, налил спиртное в рюмки. – Выпей и расскажи все по порядку.
Говорков смахнул кулаком набежавшую слезу и решительно кивнул головой:
– Хорошо!
Мужики выпили и закурили. Илларион Константинович внимательно посмотрел на своего несчастного и убитого горем соседа и проговорил:
– Я слушаю, Петрович… Так что случилось? В чем сыр-бор?
Иосиф Говорков сделал еще одну затяжку, задержал дыхание, а потом, шумно выдохнув из себя дым, решительно затушил окурок в консервной банке и встал со стула.
– А сыр-бор вот в чем, Илларион Константинович, – произнес он, – мой племянник не в себе!
– Не понял, Петрович, – пожал плечами Забродов, – что значит «не в себе»? Он что, с ума сошел или просто крышу снесло от головокружительного успеха?
Говорков махнул рукой:
– Да наоборот! Он у меня трудолюбивый, честный и до костей мозга влюблен в футбол! Да и звездная болезнь ему не грозит.
Илларион Забродов недовольно хмыкнул и переспросил:
– Тогда что значит «не в себе»?
– А то, уважаемый сосед… – подняв вверх руку и оттопырив кривой указательный палец, многозначительно произнес Говорков, – не в себе – это значит, что он стал не такой, как всегда! Сегодня пришел с утренней тренировки весь бледный, издерганный и злой! Со мной не разговаривает, телефон отключил…
Забродов повел плечами.
– Ну, всякое бывает… – неопределенно сказал он. – Может быть, поссорился с кем-нибудь, например с девушкой, – вспомнив об Ирине Мирошниченко, предположил Забродов, – или с тренером… Кстати, его на игру ставят? – поинтересовался он.
Говорков махнул рукой.
– Да в том-то и дело, Илларион Константинович, что его ставят в основной состав, – убежденно ответил Говорков. – По крайней мере, как он сам сказал, главный тренер обещал поставить его на предстоящую игру с ЦСКА.
– Тогда, Иосиф, я не знаю, что и сказать… – шумно вздохнув, сказал полковник.
Говорков, последовав примеру собеседника, тоже протяжно и горько вздохнул:
– Вот и я не знаю!
– Так что ты от меня хочешь, Петрович, – вдруг вспылил Забродов, – и чем я тебе могу помочь, дорогой мой товарищ Говорков?
– Можешь, дорогой друг! На тебя у меня, товарищ полковник, лишь одна и надежда! – сказал Говорков.
– Прости, Иосиф Петрович, но я не знаю, чем я могу быть полезен, – неуверенно возразил Забродов и, слегка усмехнувшись, недовольно добавил: – Разве только что вытереть сопли расстроенному юноше.
Говорков обиженно и даже гневно сверкнул рыбьими затуманенными глазками.
– При чем тут сопли, гражданин полковник, – пытаясь привстать, но так и оставшись сидеть на прежнем месте, заявил обиженный дядя восходящей звезды. – Между прочим, Илларион Константинович, ребенку угрожали!
Забродов с интересом взглянул на Говоркова и уточнил:
– То есть как «угрожали»?
Говорков нервно и суетливо взял пачку «Примы» и, достав сигарету, снова закурил.
– В прямом смысле, – обиженно и даже вызывающе сказал он.
– Подожди-подожди, Петрович, – остановил Говоркова Забродов. – Что значит «ребенку угрожали»?
Иосиф Говорков недовольно и обиженно хмыкнул и, достав из кармана трико огромный платок, сочно и громко высморкался, а потом, заложив ногу за ногу, проговорил:
– А то и значит, что угрожали!
– Это все пустые слова, Иосиф! – раздраженно сказал Забродов. – Кто угрожал? Когда угрожали? Откуда тебе это известно? Тебе это сказал Виктор?
– Он, Константинович, со мной в последнее время вообще не разговаривает, – грустно и шумно вздохнув, признался Иосиф Петрович Говорков.
Илларион Константинович усмехнулся и спросил:
– Так откуда ты знаешь, что ему угрожали? Или тебе кто-то другой шепнул на ухо?
Говорков снова покачал головой:
– Никто мне не шептал. Я сам слышал, как он разговаривал по телефону.
– И что ты слышал? – поинтересовался Илларион Константинович.
Говорков посмотрел на недопитую бутылку водки, потом перевел взгляд на хмурого Забродова и предложил:
– Константинович, может быть, прикончим эту гадость, а то она мне сосредоточиться не дает.
– И когда ты напьешься, Говорков?! – укоризненно произнес хозяин квартиры.
Говорков виновато пожал худыми покатыми плечами и развел руками:
– Виноват, Константинович. Думаю, что на том свете успокоюсь.
– На том свете мы все успокоимся, – недовольно проговорил Забродов. – А ты мне скажи, когда на этом свете ты успокоишься? У тебя проблемы с племянником, а ты двух слов связать не можешь, чтобы толком прояснить ситуацию!
– Виноват, Илларион, – развел руками Говорков, – но ничего не могу с собой поделать. Душа, Константинович, просит и даже требует!
Илларион Забродов недовольно сверкнул глазами, однако сдержался и раздраженно и быстро вылил из бутылки остатки водки в большой граненый стакан.
– Пей, горе ты мое луковое! – поставив стакан с водкой перед соседом, то ли приказал, то ли разрешил Забродов. – Только дело разумей!
Говорков покорно кивнул головой.
– Понял, Константинович! – пробормотал он и, боясь, что строгий полковник передумает, быстро осушил содержимое стакана, а потом добавил: – Фу! Дело, Илларион, я в любом состоянии разумею и понимаю. Спрашивай!
Забродов посмотрел на несчастного Говоркова и хотел было ему ответить соленым словцом, но решил, что, пока тот еще что-то соображает, нужно прояснить ситуацию относительно его племянника.
– Так что ты слышал, Петрович? – спросил он.
– Точно не помню, – с трудом проговорил сосед, – но Витек сказал кому-то по телефону, что не боится их угроз и ему на них наплевать!
– Достойный ответ мужчины, – похвалил молодого человека Забродов и тут же спросил: – Петрович, а кто звонил Виктору?
Говорков неуверенно дернул худыми плечами и недовольно усмехнулся:
– А хрен его знает! Мужик какой-то…
Хозяин квартиры понимающе ухмыльнулся и покачал головой:
– Ну, разумеется, что это не женщина. Хотя, Петрович, скажу тебе откровенно, всякое бывает в нашей жизни, особенно в таких делах.
– А я о чем, – приподнявшись со стула, воскликнул Говорков. – Тут что-то не так!
– Петрович, чем я могу тебе и Виктору помочь? – уточнил Забродов.
– Не знаю… – промямлил сосед. – Может, поговорить сейчас с ним?
Забродов усмехнулся:
– Петрович, но кто же будет сейчас разговаривать с выпившим человеком. Вот завтра можно на трезвую голову и поговорить.
Уставший и взволнованный гость недоуменно посмотрел на хозяина квартиры, а потом наклонился вперед и пристально уставился на него.
– Нет, Константинович, – замотал он головой, – ты в норме!
Илларион Константинович протяжно и демонстративно выдохнул из себя воздух и укоризненно произнес:
– Это для тебя я в норме, а для непьющего человека и тем более спортсмена это как красная тряпка для быка!
Иосиф Петрович смущенно пожал костлявыми плечами, отчего его кудлатая голова качнулась влево-вправо, как голова китайского болванчика, и наконец неподвижно застыла на левом плече.
– Так что делать, товарищ полковник? – чуть ли не взмолился Говорков. – Его же нужно как-то обезопасить от этих угроз и нападений!
Забродов снисходительно посмотрел на своего собеседника и улыбнулся:
– Ты что, Петрович, хочешь меня нанять в телохранители? Ты понимаешь, о чем просишь? Даже если бы я и согласился присмотреть за твоим талантливым племянником, то все равно это не дало бы никаких положительных результатов.
Говорков взглянул на Забродова и хмыкнул:
– Почему, Константинович? Ты же у нас человек военный, разведчик… Да я и в деле тебя видел. Не полковник, а генералиссимус!
Илларион Забродов раздраженно махнул рукой:
– Да не мели ты чепухи, Иосиф. Виктор – человек общественный, постоянно на виду, и, чтобы обеспечить ему безопасность, нужна хотя бы небольшая мобильная группа телохранителей.
Петрович обреченно вздохнул и проговорил:
– Так что, Илларион Константинович, нет никакого шанса выжить парню?
Забродов после такого заявления взорвался:
– Да чего ты хоронишь парня!? И с чего ты, Иосиф Петрович, вдруг решил, что его хотят убить?
Говорков печально затряс своей кудлатой, уже отяжелевшей головой и с апломбом заметил:
– Чувствует сердце старика.
Забродов недовольно произнес:
– У тебя, Говорков, только нос может безошибочно чувствовать запах водки!
Говорков нерешительно дернул своими худыми плечами, однако сильно возражать не стал, только тихо пробубнил себе под нос:
– Одно другому не помеха.
Забродов посмотрел на соседа и напряг слух, чтобы услышать, что же сказал его гость, однако почти ничего не разобрал.
– Что ты сказал, Петрович? – переспросил Забродов.
Говорков тряхнул головой и пробурчал чуть громче:
– Значит, помощи ожидать не приходится.
Забродова этот глупый разговор и особенно выводы подвыпившего соседа уже начали раздражать, и он решил, что пора заканчивать посиделки.
– Иди проспись, дорогой, а завтра похмелимся, и все будет в других тонах и красках, – сказал Забродов Говоркову.
Иосиф отрицательно мотнул кудлатой взъерошенной головой и, взглянув на Забродова, проговорил:
– Не будет, Илларион, чую сердцем – не бу-дет!
– Петрович, очнись! – воскликнул уставшим голосом полковник. – Да кому он нужен? Он что, большой мафиози, знаменитый олигарх или, может, президент банановой республики? Он никто! Он просто футболист! А спортсменов не отстреливают! Им аплодируют, и их носят на руках, дорогой!
При напоминании об аплодисментах Говорков резко встал и, опираясь одной рукой о стол, поднял другую руку вверх и проговорил:
– Правильно, Константинович, и на руках носят, и аплодируют, а потом освистывают и забывают! Но что самое страшное, порой стреляют.
– Ты, наверное, перепутал Россию с Палермо… – заметил Забродов.
– Нет! – сказал Говорков, решительно мотнул головой и кашлянул, набираясь сил для новой словесной тирады.
Илларион Забродов хотел прервать Говоркова, но тот еще выше вскинул руку и продолжил свой монолог:
– Разве ты не слышал, Илларион Константинович, что недавно в Санкт-Петербурге убили футболиста?!
При упоминании города на Неве Забродов сразу вспомнил о прекрасной коварной блондинке.
– Что-то слышал… – уклончиво ответил он Говоркову.
– Вот тебе и Сицилия! – громко и укоризненно воскликнул Иосиф Петрович.
Илларион неуверенно и как-то неуклюже пожал широкими плечами.
– Ну при чем здесь это убийство, Иосиф Петрович? – заметил он. – Да, убили человека! Но это единичный случай, и мы же не знаем почему. И скорее всего, это или какое-нибудь ограбление, или месть на почве ревности… По одному только преступлению нельзя ведь делать выводы и вешать клеймо на всех и вся!
Говорков усмехнулся.
– По одному ли? – не сдавался и гнул свою линию Говорков. – Это мы только знаем про одно убийство, а сколько их было, мы, возможно, даже и не догадываемся!
– Мы многого, Петрович, не знаем, – согласился Забродов. – В большинстве случаев нам известно только то, чем нас кормят на информационном пространстве.
– Вот именно, что не знаем, Илларион! – зло воскликнул Говорков. – А их убивают и убивают!
Иосиф взмахнул руками и неожиданно для Забродова вдруг с силой ударил кулаком по столу. Хозяин квартиры постарался успокоить разбушевавшегося гостя:
– Петрович, потише, соседи услышат!
Говорков машинально махнул рукой и заявил:
– И пусть слышат! Я никого не боюсь, а вот за Витька, племянника моего, переживаю! Талантливых людей как…
Забродов вопросительно вскинул брови и переспросил:
– Что «как»?
Говорков приложил палец к губам и констатировал:
– Их или любят поклонники, или убивают завистники! А их, Константинович, у Виктора хоть пруд пруди! Вот и этого Жевновича из-за этого грохнули! Талант! Такой классный пенальти вытащил…
«И где я мог слышать эту фамилию?!» – снова задал себе вопрос Забродов, но так ничего и не вспомнил.
Седовласый полковник не вступил в полемику со своим нетрезвым соседом, а только кивнул головой в знак согласия и стал помогать ему подняться, чтобы отвести домой на первый этаж.
– Понятно, Иосиф, – сказал Илларион Константинович, – но на сегодня давай закончим нашу беседу, вернее, отложим, а завтра на трезвую голову продолжим.
С помощью хозяина Говоркову наконец удалось подняться со стула.
– Хорошо, полковник, – пытаясь выпрямиться, снисходительно согласился он, – завтра непременно продолжим!
Но тут взгляд Говоркова зацепился за бутылку, и он потянулся за ней. Забродов хотел сказать своему гостю, что она пустая, но в этот момент неожиданно зазвенел его сотовый аппарат. Забродов отпустил Говоркова, и тот снова плюхнулся на стул. Достав из нагрудного кармана мобильный телефон, Забродов взглянул на дисплей. Однако номер был ему незнаком…
– Слушаю вас… – спокойно и четко произнес Забродов, пытаясь понять, кто же его хочет слышать на ночь глядя. – Говорите…
Однако на сотовой связи повисла тишина. Это не очень ему понравилось.
– Але… – повысив голос, раздраженно сказал Забродов, – я слушаю!
Через несколько секунд раздался голос, и это был женский голос.
– Это я… – еле слышно проговорили в трубку.
– Кто это? – уточнил Забродов.
– Ирина…
Забродов вздохнул полной грудью и задержал дыхание, чтобы собраться с мыслями, так как не знал, как реагировать на столь поздний, а главное, неожиданный звонок беглянки. Он хотел было сказать в адрес белокурой красавицы что-нибудь нелицеприятное. Однако, как человек воспитанный, только шумно выпустил из себя воздух, причмокнул губами и проговорил:
– Понятно…
В мобильном телефоне зависла пауза. Илларион предполагал, что Ирина объяснится и расскажет, что же произошло, но женщина молчала.
– И где ты? – не выдержав «молчанки», язвительно поинтересовался Забродов.
Ирина Мирошниченко шумно вздохнула:
– Я в Питере, Илларион.
Забродов хотел сначала усмехнуться и съязвить, но, почувствовав в голосе женщины минорные, тоскливые нотки, вдруг стал серьезным и, забыв о своих мелких обидах, прямо спросил:
– Что случилось, Ира?
Возбужденная собеседница, шумно вздохнув, тихо ответила Забродову:
– У меня погиб брат…
– Ка-а-ак… – попытался выдавить из себя Илларион Забродов вопрос, но на полуслове застыл, потом взял себя в руки и уточнил: – Как погиб, Ирина?
Ирина Мирошниченко, глотая соленые слезы, порывисто и шумно вздохнула:
– Его убили.
На связи повисла гробовая тишина, и через несколько секунд Забродов услышал, как женщина разразилась громким рыданием.
– Ириша… – не зная, что сказать и как успокоить, растерянно прошептал Забродов. – Ирина, дорогая, подожди…
– Что случилось? – неожиданно подал голос Говорков, который сначала недоуменно смотрел на пустую бутылку, а потом на побледневшего хозяина квартиры.
Но Забродов даже не услышал вопроса.
– Ира, я сейчас приеду! – пообещал он. – Какой твой адрес?
После некоторого молчания Ирина тихо и печально проговорила:
– Не стоит, Илларион, ему уже ничем не поможешь.
Забродов заметил:
– Ему, Ирина, к сожалению, уже никто не поможет, но ты же живая!
Ирина горько усмехнулась:
– Не знаю…
Забродов сжал зубы. К нему наконец стали возвращаться выдержка и хладнокровие, и он, решительно вздохнув, громко сказал:
– Я знаю, Ириша! Говори, где ты остановилась в Санкт-Петербурге!
Не дожидаясь ее ответа, он, не отрывая от уха сотового аппарата, вышел из кухни в коридор и, подойдя к стационарному телефону, раскрыл блокнот и взял шариковую ручку.
– Ирина, говори, я записываю, – наклонившись над блокнотом, произнес Забродов.
Женщина взяла себя в руки и, слегка откашлявшись, сообщила свой адрес.
Хозяин квартиры быстро черканул ручкой на листке блокнота питерский адрес Ирины Мирошниченко, где она временно остановилась у своих родственников.
– Записал? – спросила женщина.
Илларион в ответ тряхнул головой, словно Ирина могла его видеть.
– Да, Ирина, записал, – подтвердил он и добавил: – Жди, скоро буду!
– Хорошо.
– Все!
Илларион Забродов отключил свой мобильный телефон и сунул его обратно в нагрудный кармашек рубашки. Посмотрев на свои командирские часы, инструктор понял, что фирменный скорый поезд Москва-Санкт-Петербург уже ушел, а следующий будет только утром.
– Так, полковник, – озадаченно пробурчал он себе под нос, – поезд отменяется, нужно лететь. Интересно, когда ближайший рейс на Санкт-Петербург?
Илларион Забродов быстро достал справочник и, найдя справочную аэровокзалов, набрал номер. К его радости, в ближайшее время было несколько рейсов на Питер.
– Спасибо, девушка, – поблагодарил Забродов диспетчера, – а не подскажете, как мне забронировать билет на ближайший рейс в Санкт-Петербург?
Девушка ответила.
– Спасибо! – еще раз поблагодарил ее Илларион Константинович.
Узнав номер телефона авиакасс, отставной полковник быстро набрал нужный номер. Однако на сей раз трубку телефона долго не поднимали. Забродов начинал нервничать, снова и снова набирал номер телефона. Но, как говорят, терпение и труд все перетрут! На линии наконец раздался заспанный и уставший женский голос:
– Авиационные кассы «Домодедово»…
Забродов облегченно вздохнул.
– Девушка мне нужно сейчас срочно улететь в Санкт-Петербург, – сказал он. – Как это мне лучше сделать?
– Именно сейчас? – уточнила девушка.
– Да!
– Сейчас – никак, – категорически заявила кассир-диспетчер.
Илларион Забродов удивился:
– Как?!
– Вот так, – спокойно ответила собеседница, словно играя в кошки-мышки.
– Но мне в справочной сообщили, что есть несколько ближайших рейсов на Питер, – раздраженно сказал Забродов. – Это что, дезинформация или как понимать!?
– Правильно, товарищ, – сухо ответила женщина, – рейсы есть, а билетов нет!
Полковник в отставке недовольно стиснул зубы и, нервно заиграв желваками, воскликнул:
– Так что делать, девушка?! Убили человека, и я непременно должен в самое ближайшее время попасть в Петербург!
– Подождите, мужчина, – вздохнув, сухо произнесла женщина, – тут у меня была бронь… Я еще раз просмотрю, выкупили ее или нет…
– Будьте любезны, – попросил Забродов.
Застыв в нетерпеливом ожидании, он достал из пачки сигарету и закурил.
Через минуту в телефонной трубке раздался женский голос:
– Але… Мужчина, вы меня слышите?..
Илларион поспешно вытащил изо рта сигарету и проговорил:
– Да-да, девушка. Я вас слушаю!
На связи раздалось некое оживление.
– Вам повезло, мужчина. – ободрила Забродова диспетчер, – есть один невыкупленный билет на ближайший рейс в Санкт-Петербург.
У Иллариона перехватило дыхание:
– Серьезно?
– Серьезней не бывает, мужчина, – с некоторым апломбом произнесла диспетчер. – Только не знаю, успеете ли вы на рейс. Авиалайнер вылетает через два часа.
Илларион Константинович Забродов громко заверил:
– Успею, уважаемая!
– Точно?
Илларион не стал докуривать сигарету и, резко воткнув дымящийся окурок в пепельницу, по-военному отчеканил:
– Точно!
Женщина устало вздохнула:
– Ну, смотрите не подведите!
– Не подведу, девушка, ей-богу! – железным голосом ответил Забродов.
Диспетчер еще раз протяжно вздохнула, как будто бы разгрузила вагон с углем, и снисходительно произнесла:
– Ладно, так уж и быть!