Элеонора Бостан Инстинкт Убийцы. Книга 2

Книга 2. Время большой охоты.

Глава 1


1


Никогда не говори «никогда». Это проклятое правило действует безотказно, в чем в очередной раз убедилась Фатима, глядя на темное море, все то же Черное море, только еще на год старше, как и она сама. Почти год назад она вот так же ночью стояла на берегу, не желая лезть в воду, но зная, что другого выхода нет, и вот, пожалуйста, история повторяется, жизнь – это колесо. Это было уже не первое дело после громкого убийства посла, но первое важное дело, может, поэтому она так нервничала? Беспокойство всегда было, но никогда таким сильным, никогда до последней минуты. Это тревожило ее, может, даже пугало, она привыкла доверять интуиции, та никогда ее не подводила, и вот теперь она сама идет наперекор своему чувству, а может быть, предчувствию. Непонятная вибрация внутри не давала дышать, каждое нервное окончание натянулось, как раскаленная струна, что-то было не так, что-то должно было произойти.

– Так какого черта ты здесь сидишь, – прошептала она, обращаясь сама к себе, как привыкла за последние 8 лет, – убирайся подальше и забудь.

Да, она так бы и сделала, но только если бы это убийство не было таким важным. Теперь за ней закрепилась репутация практически магическая, за ее услуги стали биться самые влиятельные люди не только России, но и ближнего зарубежья, а цена стала просто космической, так что она была просто обязана теперь держать марку. Можно было уйти сейчас и убить объект позже… Но нет, другого шанса не было, это дело было слишком важно, и слишком долго она ждала этой единственной возможности, чтобы вот так просто взять и уйти. Это всего лишь нервы, не интуиция не прозрение, просто расшалившиеся нервишки, сказала она себе, при твоей работе ты еще на редкость спокойна и уравновешенна. И правда, «срок годности» киллера давно истек, а она продолжала набирать обороты, не сошла с ума и не закончила трупом в грязной канаве.

– Все хорошо, все просто отлично, я выследила сукина сына и сейчас убью его. – Едва слышно прошептала она, сидя прямо на бетоне возле высокой ограды Яхт-Парка. – Ничего сверхъестественного.

Она глубоко вдохнула, задержала дыхание и выдохнула. Но ничего не было хорошо, вибрация внутри не исчезла, а мысли не перестали путаться. Может, это засада, в который уже раз подумала она, не будь дурой, вот так и попадаются, уходи, убить его ты всегда сможешь в другой раз. Но уйти она не могла, как и не могла идти на дело в таком состоянии. И все бы ничего, но это тревожное чувство не покидало ее самого утра, вернее с обеда, когда она открыла глаза. И она не могла списать тревогу на сон, потому что ей ничего не снилось, она просто проснулась и поняла: что-то должно произойти. Интуиция редко так громко подавала свой голос, но сегодня она просто трубила внутри нее, настойчиво предупреждая о чем-то хорошем или плохом. Скорее о плохом, конечно, в ее жизни вряд ли могло случиться что-то хорошее и при этом столь значимое, что она с утра не находит себе места.

Сначала она думала: это пройдет, просто волнение пред делом, так всегда было, к этому она привыкла, но когда к вечеру, вместо того, чтобы пойти на убыль, тревога начал расти, Фатима серьезно задумалась. Ей следовало бы собираться, но она ходила из комнаты в комнату, словно тигрица в клетке, скрестив руки на груди и задумчиво глядя в пол. К 5 часам вечера ее маленький коттедж, арендованный на неделю, и в самом деле стал напоминать ей клетку, поэтому она пулей вылетела из него, бешено хлопнув дверью. Уединенность и близость моря привлекли ее, когда она подыскивала себе жилье, а нахождение за чертой города Сочи только укрепило ее во мнении, что лучшего места ей не найти – и до города рукой подать и нет туристов, наводнивших город уже сейчас, в начале июня. Номинально несколько домов и железнодорожная станция относились к Сочи, но здесь было тихо и почти безлюдно, по крайней мере, сейчас, когда курортный сезон только начинался. Коттедж ей сдала ухоженная пожилая женщина, загоревшая до чрена, несмотря на то, что шли только первые числа июня. Сама она жила в городе, поэтому проблем с ней не возникло, получив деньги, она поспешила на электричку и отбыла. Соседей еще не было, только в дальнем домике жил какой-то писатель, приехавший бороться с творческим кризисом, но он Фатиму тоже не тревожил – лекарством от временной творческой импотенции для него была водка, а лечился он со всем рвением и от души.

А она со всем рвением окунулась в работу. Тот, кто был ей нужен, еще не приехал, но она ждала его, осваивая город и любимые места ее объекта. Делала она это на всякий случай, в первый же день она уже знала, где и когда убьет, и только укрепилась в первоначальном плане, как только он приехал. Молодой, энергичный и всегда безупречно элегантный, Евгений Ситко, несмотря на довольно молодой возраст – всего 29, для мужчины сущий пустяк, только первые годы после «переходного возраста» – обладал завидной деловой хваткой и активностью. Может, потому, что с самого детва его готовили именно к этому, если твой отец известный строительный магнат, твоими игрушками становятся макеты и отчеты, а не солдатики и машинки. С 18 лет он стал помогать отцу, будучи самым старшим из трех братьев и самым любимым, и теперь, к 29, стал правой рукой Юрия Ситко, имя которого знали даже дети.

В Сочи любимый сын великого отца приехал на отдых и на работу, как и положено солидному бизнесмену, приехал с женой и ребенком, как примерный семьянин, что тоже очень способствовало укреплению положительного имиджа. Поэтому-то его и сложно было достать, при нем, помимо охраны, всегда была жена, прижимающая к груди маленького наследника великой фамилии и большого богатства, они мило улыбались в камеры и всегда твердили, как любят друг друга и как у них все хорошо. Фатима и сама видела, как знаменитая семья общается с репортерами, а вокруг кружит охрана, это было в первый их день в Сочи, возле модного ресторана на набережной. Именно там она и ожидала увидеть свою жертву и не ошиблась, богатые и знаменитые всегда предсказуемы, им по статусу положено строго следовать правилам и делать только то, что от них ждут.

Это значительно облегчало ей задачу, предсказуемость синоним уязвимости, по крайней мере, в ее деле. И все-таки убивать его в ресторане она не собиралась и не могла, слишком людно, а вот понаблюдать – пожалуйста. Так она изучала его привычки, характер и, самое важное, его охрану. В этот же вечер она села за соседний столик, шикарная, как и все вокруг, сделала подобающее лицо и, скрывшись за маской, начала работу. Никто не обратил на нее внимания, она не выделялась ничем среди этого блеска и фальши, и после ужина она благополучно удалилась, составив предварительно мнение об охране и объекте.

В другой день она оказалась в одном с ним клубе, и тут он уже был без жены, отрываясь на всю катушку. Впрочем, даже при жене он, не скрывая, стрелял глазами на дам вокруг, а в клубе так и вовсе лапал каждую встречную. Фатима станцевала с ним один медленный танец, прикинувшись совершенно пьяной, после чего удалилась в туалет и не вернулась, а известный «золотой мальчик» укатил в гостиницу с двумя полуголыми красотками, которых подцепил тут же. Конечно же, ни он, ни охрана ее не узнали, перевоплощаться она умела мастерски, камер в клубе не было, поэтому она спокойно могла танцевать с этим богатеньким ловеласом, нисколько не опасаясь.

Она пробыла в Сочи уже 4 дня, он – 2, если он не поторопится и будет и дальше ходить по клубам и ресторанам, ей придется продлять аренду, а она не хотела торчать тут и мозолить его охране глаза, она менялась, но глаз профессионала долго не обманешь. А ей приходилось следить за ним, иначе дождаться нужного момента она не могла. Каждый день она садилась либо в электричку, идущую в сторону Адлера, либо в маршрутку и ехала в Сочи, как тень преследуя свою жертву. Как правило, она дежурила возле шикарной гостиницы, где остановилось семейство Ситко, туда он всегда возвращался после переговоров и оттуда уже ехал развлекаться, она ждала нужного дня, терпеливо и методично следуя за ним по клубам и ресторанам. Она ждала и знала: то, что ей нужно, произойдет. И она дождалась.

Евгений Ситко и сам не собирался засиживаться в Сочи, его жали дела, а уехать, не проведя время любимым способом он, конечно же, не мог. Поэтому на четвертый день, приехав к гостинице, Фатима наконец-то увидела то, что хотела увидеть – пара охранников несла коробки с продуктами и большие пластиковые бутылки с водой, загружая все в джип. Туда же они положили акваланг и ласты, а потом добавили удочку и баллон с газом. Этот день настал, Ситко собирался в открытое море на любимой яхте. Для него это был лучший отдых, так он снимал стресс после напряженной работы, ее проинформировали заказчики, поэтому она так ждала, когда же он начнет собираться в морской поход. Большим плюсом было то, что в море он всегда ходил один, никогда не брал жену или шлюх, только он и море. Ну, может, еще какой-нибудь близкий друг, но здесь, в Сочи, друзей у него не было, а приехал он только с семьей, так что место друга мог занять разве что охранник, но в этом Фатима проблемы не видела, главное то, что он будет оторван от общества, от массы людей, окружающей его, от армии охранников, и там она его достанет. То, что Ситко-младший заядлый яхтсмен, очень облегчало ей задачу.

Все складывалось отлично, но почему-то, проснувшись в обед того дня, когда жертва должна была ночевать на яхте, Фатима не радовалась, а нервничала и переживала. Набирая в ладони воду для умывания, она заметила, как дрожат ее руки. И это руки, которые отняли больше жизней, чем на них было пальцев! За завтраком еда не лезла в горло, даже прекрасный вид из окна не смог улучшить настроение и аппетит, она просто молча смотрела в окно, забыв про тарелку с овсянкой и остывающий чай, смотрела далеким задумчивым взглядом за горизонт, как будто ждала увидеть там ответы. После получаса транса она поняла, что завтракать сегодня не будет, и соскребла загустевшую кашу в мусорное ведро, а чай унесла с собой на крыльцо. Там она села прямо на низенькие деревянные ступеньки, совершенно забыв про опасность загнать в пикантные места занозу, и снова погрузилась в созерцание волн и облаков.

Сейчас ее жертва проводит переговоры, облачившись в строгий костюм, не смотря на жаркую и влажную погоду, таковы уж законы большого бизнеса, а там, где большие дела и большие деньги, всегда есть куча неудобств. Вот, например, ей приходится носить в такую погоду парик, приходится не спать сутками и еще много чего приходится делать и терпеть, так что в чем-то она его понимает. А он, наверное, сейчас мило улыбается людям, которых хотел бы изорвать на куски, и глубоко вдыхает прохладный кондиционированный воздух офиса. Наверняка он пропускает мимо ушей всю вежливую болтовню, все то, что полагается говорить в таких беседах и что бизнесмены с опытом умеют не слышать, умеют вовремя отключать звук, чтобы в тишине обдумать все выше- и нижесказанное, точно зная, когда вежливая часть закончится, и снова начнутся переговоры. Ситко-младший уже такой, несмотря на молодой возраст, опыта у него побольше, чем у некоторых магнатов с сединами, он ведь всю жизнь только и видел, что деловые встречи, совещания и обеды. И еще она не сомневалась, что в такие минуты тишины он думает о предстоящей морской прогулке. Об этом же думала и она, пытаясь настроиться на жертву и унять непонятное беспокойство.

Сегодня вечером он поедет не в отель, а прямо на свою яхту «Калипсо», чтобы растянуть удовольствие и переночевать не в стандартной кровати душного номера, а покачиваясь на волнах и вдыхая соленый свежий ветер. Этим вечером морская прогулка предстояла и ей, все необходимое уже лежало в спальне в полной боевой готовности.

Чтобы немного успокоиться, Фатима решила еще раз все проверить, обычно это срабатывало. Но не теперь, руки не слушались, мысли улетали куда-то далеко. В итоге она разозлилась и начала метаться по комнатам, как разъяренная тигрица, но от этого становилось только хуже, поэтому, после получаса метаний по дому, она пулей вылетела из него, хлопнув дверью с такой силой, что посыпалась штукатурка. Покинув ставший слишком тесным дом, она быстрыми шагами направилась к воде, сжав кулаки и низко опустив голову. В шлепанцы, которые она носила дома, тут же набрался песок, и она стала вязнуть в нем, но продолжала идти, ей просто нужно было немного пройтись, а то, что каждый шаг вызывал такие усилия, ее только радовало. Она не опасалась, что в дом, оставленный незамкнутым, кто-то войдет, в радиусе полукилометра никого, кроме вечно пьяного писателя, не было, а он в такие часы, как правило, или еще, или уже спал.

Дойдя до самой кромки мокрого песка, Фатима присела на корточки и протянула руки к воде, ожидая, пока накатит новая волна. Сегодня все небо затянули прозрачные облака, скрывающие солнце, но пропускающие лучи, отчего свет становился странным и загадочным, как при затмении. В такую погоду легче всего обгореть, говорили местные, но Фатима обгореть не боялась, ее кожа совершенно не реагировала на солнце, может быть, из-за той едва заметной смуглости, которую она унаследовала от отца, темной ее кожа не была, но и белой ее назвать было сложно.

С шумом и свежими брызгами накатила волна, Фатима протянула руки и с удовольствием погрузила их в прохладу, вода была еще холодной. А мне ведь сегодня плавать, подумала она, с содрогание представляя, как она в полной темноте будет погружаться в эту холодную бездну. По сравнению с этим то, что приходится терпеть Ситко и ему подобным на светских раутах и деловых переговорах – приятнейшее времяпрепровождение. Она знала, что придется снова лезть в воду, если не дважды, то один раз точно, яхта будет либо стоять у причала, либо покачиваться на волнах в бухте парка, то, что в море она выйдет только с рассветом, ее неоднократно заверяли заказчики. Значит, если ей повезет, на борт «Калипсо» она попадет с причала, не намочив ножки, если же нет, придется плыть и туда, и обратно – рисковать и дважды проходить мимо охраны она не могла.

Думая об этом, она встала и не спеша пошла по пляжу, совершенно пустому пока. Она решила не уходить далеко, просто пройтись немного и освежить голову, а заодно и успокоить нервы, то, что происходило с ней, ей очень не нравилось, мало того, ее это пугало. Что-то будет сегодня ночью, что-то не вписанное в мой сценарий, думала она, с усилиями вытаскивая ноги из песка и снова погружаясь в него, что-то должно случиться. А может, просто нервы расшалились, может, она уже исчерпала себя и начинает медленно скатываться вниз, разваливаясь на части? Может, скоро у нее начнется мания преследования или галлюцинации? Или она утратить бдительность и будет убита? Не самые приятные мысли, но что-то было явно не так.

Тогда не ходи туда, сказал внутренний голос, если ты чувствуешь опасность и все равно идешь напролом, ты явно сошла с ума, так и начинается падение, ведь раньше ты бы никогда не шла на опасность, точно зная о ней. Да, но раньше я и не была лучшим киллером страны, возразила она, а статус налагает обязательства, связывает по рукам и ногам.

Так, ведя внутренний спор, она незаметно дошла до коттеджа писателя, она бы и не заметила, но ее внутренние дебаты прервал резкий пьяный голос.

– А-А! Моя единственная соседка! ИК! Какая встреча!

Икая и пошатываясь, с крыльца своего домика к ней заковылял не спящий на удивление бывший литературный титан. Впрочем, увидев бутылку у него в руке, Фатима поняла причину бодрствования. Решил начать пораньше, с отвращением подумала она, а то в мире еще столько спиртного, нельзя терять время на сон. С крыльца он просто чудом не упал, так как ступенек не видел, а даже если бы и видел, координация, как и талант, не желая соседствовать с выпивкой, оставили его давно и надолго.

– Доброе утро, – по привычке произнесла Фатима и только потом поняла, что уже давно не утро, а, скорее, разгар дня. Она не хотела занимать свое время общением с этим неудачником, она ненавидела пьяных, а так как нервы сегодня у нее были на пределе, решила от греха подальше побыстрее уйти.

– Для меня утро добрым не бывает ИК! Просто потому, что утром я всегда сплю, значит утра у меня не бывает! – сообщил писатель.

– Понятно. – Кивнула Фатима и поспешила удалиться, но бывший властелин слов так просто долгожданного собеседника отпускать не собирался.

– Подожди! Подожди! ИК! – он, пошатываясь, поплелся за ней, – не спеши, красавица, по-поболтай с известным писакой! ИК!

– Извините, мне правда некогда, – пыталась держать себя в руках Фатима, – может, в другой раз я обязательно с вами поговорю. Писатели ведь большая редкость.

– А пьяные писатели – редкость вдвойне! ИК! – И он заржал, чуть не рухнув на песок, а потом резко помрачнел. – Воротишь нос. ИК! А когда-то, чтобы только посмотреть на меня люди стояли в очередях.

Фатима остановилась и обернулась, с жалостью и презрением глядя на этого заросшего и неопрятно одетого мужчину с бутылкой вина в руке. Почему-то она решила не спешить с уходом, даже не зная почему, но она просто застыла вполоборота, глядя на него своими загадочными черными глазами. Писатель, видимо, решив промочить горло для будущей беседы, поднес бутылку ко рту, и тут последние остатки координации покинули его – он медленно и неуклюже опустился на песок.

– Чертово слово! ИК! – воскликнул он, удивленно глядя по сторонам, – один глоток, и я уже сижу! Волшебство! ИК! – тут он вспомнил, что на пляже он не один, и с трудом поднял глаза на все еще стоящую Фатиму. – Жалкое зрелище, а? И это хорошо, если ты, красавица… ИК!… моих книг не читала, а то, наверное, тошно вдвойне.

– Не читала. – Коротко ответила Фатима. – Вообще-то, я даже не знаю вашего имени.

– Это как раз хорошо! ИК! Меньше знаний – меньше разочарований, так я писал в своих книгах. Я тебя тоже не знаю, и знать не хочу! ИК! Это на вершине всегда приятно, когда тебя знают, а когда ты в заднице – лучше оставаться в тени. ИК! Так оно как-то комфортнее.

Фатима промолчала.

– А знаешь, совсем не так давно, еще при твоей жизни – я вижу, ты еще совсем молода – я был самым многообещающим автором. ИК!

Ну конечно, подумала Фатима, а я была раньше монашкой в приюте в Колумбии. Как будто прочитав ее мысли, мужчина начал нетвердо махать рукой с поднятым указательным пальцем, отчего вино расплескалось на песок, окрасив его в кровавый цвет.

– Думаешь, вру? ИК! Нет! У меня с собой все мои книги, и все отзывы критиков! ИК! Могу показать, но тебе, наверное, насрать на это, как и на меня. Что ж, имеешь право, так наша беседа даже откровеннее, никакой лести. Никаких масок приличия. ИК!

Фатима снова промолчала, он сам все сказал. Что-то в этой омерзительной сцене держало ее, не давало уйти.

– Я строчил романы, как швея на фабрике, ИК! давал интервью, ездил по университетам с лекциями, журналы писали обо мне ИК! Я был лучшим, ну или почти лучшим. Пробиться трудно, а в литературный бизнес так и подавно, но я смог. А какого хрена я тут сейчас делаю, подумаешь ты, где же вспышки фотокамер и свет софитов. Вот здесь, – он высоко поднял бутылку с вином и покачал ею, – вот здесь вся моя прошлая жизнь. Да и настоящая тоже тут. ИК!

– Что, читателям разонравились ваши истории? – с сарказмом спросила Фатима, хотя и сама уже знала ответ.

– Лучше бы так. ИК! – Он опустил голову и снова отхлебнул из бутылки свою жизнь, как он выражался. – Я, как бы это сказать, привык быть лучшим и слегка подмочил свою репутацию. Ха-ха! ИК! В прямом смысле подмочил! Я уже не работал над книгами с таким рвением. Раньше я каждый день посвящал труду. ИК! А потом решил, если любят, подождут новый роман, пока у автора будет вдохновение. Но чем дольше я не подходил к рукописи, тем дольше не было вдохновения и тем реже оно приходило. Мне стало требоваться все больше времени на погружение в выдуманный мир. ИК! Идеи были, но из-за постоянных гулянок мне некогда было доводить их до совершенства. Мне стали напоминать, что читатели ждут новых романов, но меня это только злило. ИК! Как они смеют, простые, не наделенные талантами людишки, указывать мне и торопить меня! Меня, окрыленного музой творца! ИК! – он горько усмехнулся. – Запомни деточка, самое большое заблуждение в жизни: любовь – это терпение. Ни хрена! Думаешь, если мы кому-то нужны, нас будут ждать вечно? ИК! Нет, любовь народная или любовь мужчины и женщины имеет очень ограниченный лимит терпения, а потом, как бы сильно тебя ни любили, тебя пошлют куда подальше и найдут новую любовь.

– Так вас, значит, послали.

– Ну почти. ИК! Народ требовал сказок, а у сказочника в мозгах кончилась смазка, и механизм заржавел. Письма еще приходили, но в издательстве меня уже не было, да и письма чаще приходили гневные, а не восхищенные и трогательные. ИК! Но знаешь, что еще, у любви есть плюс: тебя не ждут, но тебя любят. В тебе нуждаются, тебя могут полюбить опять и дать тебе еще один кредит доверия. Я мог бы написать что-то, мог бы снова побороться за первые места. – Он замолчал, глядя на волны. Фатима тоже молчала. Наконец, отхлебнув из бутылки, писатель заключил, – только вот это легче.

– Так я и думала. – Покачала головой Фатима.

– И я так думаю. ИК! Легкий путь – это путь вниз, сам же писал в своих романах. Делать добро намного труднее, зло – проще, грешником быть легче, чем праведником, добро забывается быстро и обесценивается быстро, зло помнят долго и платят за него вдвойне, а то и втройне. И все же мы тянемся к добру, а мир существует, потому что существует добро. Трудное, неблагодарное добро.

Несколько секунд оба молчали. Фатиме стало не по себе, но и вместе с тем она вдруг как-то успокоилась. Писатель молчал, глядя куда-то за горизонт. Он уже ничего не скажет, решила Фатима, итак уже слишком много сказал. Она отвернулась, намереваясь пойти в свой коттедж и хорошенько все обдумать, но ее остановил странно трезвый и звучный голос, совсем не похожий на полузаплетающееся бормотание, которое она слышала.

– Никогда не выбирай более легкий путь. Никогда не отступай от своего дела.

Она обернулась, ожидая увидеть волшебное превращение забулдыги в уверенного в себе и успешного литературного короля. Но на песке все так же сидел неопрятный небритый мужчина. Он поднял бутылку в ее направлении, подержал несколько секунд, а потом отпил. Фатима кивнула ему. Он кивнул в ответ и подмигнул.

Она шла по песку со странным чувством, смесью тревоги и облегчения. Может, он прав, теперь, когда она имеет такую репутацию, у нее просто нет выбора, и она должна делать то, что обещала. Я поеду туда, решила она, собирая вещи в своем домике, который уже завтра должна была сдать хозяйке. Поеду и сделаю все, что смогу. Если там засада или просто что-то пойдет не так, я уйду при первом же шорохе и не буду лезть на рожон. Но поехать и выполнить то, что обещала, я должна. Это решение принесло долгожданный покой и ясность. Тревожное чувство не ушло, но перестало так пугать ее. В конце концов, на все есть Судьба, подумала она, а наше дело маленькое – идти вперед и делать все, что можем.

Никогда не выбирай легкий путь. Никогда не отступай от своего дела. Слова писателя все еще звучали в ее голове, придавали ей сил. Наверное, он писал отличные книги, подумала она, а я даже не спросила его имени. Может, еще спрошу.

Но больше она его не видела и не знала, что слова, сказанные ей на пляже, были его последними словами, в эту же ночь он умер. Трезвым, впервые за 10 лет.

Обложка была создана автором с использованием фото из личного архива.

Инстинкт Убийцы. Книга 1. https://www.litres.ru/eleonora-bostan/instinkt-ubiycy-kniga-1/

2

Спокойствие, вернувшееся было к ней, снова разлетелось на тысячи осколков, как ваза из дорогого хрусталя, едва она приблизилась к высокой ограде яхт-парка. За высоким забором она видела широкую стоянку, забитую машинами, дорогими иномарками, те, кто мог позволить себе членство в клубе, другой транспорт, конечно же, не признавали. Стоянка была залита светом фонарей, ярко светились будки охраны, от десятков лобовых стекол отражались оранжевые и синие блики фонарей, на деревьях, посаженных по периметру забора мигали разноцветные гирлянды.

Придется ждать, поняла Фатима, она уже знала, что на территорию пускают лишь транспорт членов клуба, а раз машин так много, значит, сегодня не только ее объект решил провести вечер у моря. Должно быть, все в ресторане, подумала она, неспешно прохаживаясь возле забора, как обычный турист, глазеющий на все подряд, наверное, там сегодня чья-то вечеринка. Ресторан отсюда не было видно, он стоял ближе к морю и скрывался в густой кроне деревьев, но она уже бывала тут и знала, что стоит немного пройти по тенистым аллеям, и выйдешь прямо к круглому зданию с колоннами – это и есть ресторан «Капитан». А еще дальше, всего в нескольких метрах от ресторана начиналась пристань, где на волнах покачивались белоснежные красавицы, каждая стоимостью в многие тысячи долларов.

Среди них была и яхта Ситко «Калипсо», сейчас она еще наверняка стоит у причала, но скоро ей предстоит первый за несколько месяцев выход в море. Это утром, а ночью она просто отойдет от деревянного причала и будет спокойно покачиваться на волнах бухты, ожидая рассвета, чтобы устремиться в бесконечную даль, к горизонту. Можно было бы попытаться пролезть на яхту сейчас и там уже ждать объект, но она знала, что лучше сделать это потом, когда гости ресторана разойдутся по яхтам или разъедутся по домам, тогда и риск натолкнуться на кого-нибудь минимален, и охрана так бдительно не исполняет свои обязанности. Сейчас же по всей территории сновали люди и охранники, везде горел свет, а для ее дела нужна была темнота. Темные дела делаются в темноте, подумала она, сворачивая в маленький сквер возле яхт-парка, там она собиралась посидеть в тишине и приготовиться к делу.

Снаряжение уже ждало ее, спрятанное в зарослях возле грота Русалки – маленькой искусственной пещерки с облезлой каменной русалкой внутри. Еще одна местная легенда о том, как простая девушка, полюбившая морского короля, согласилась стать русалкой и быть с ним, но раз в году она навещала своих родителей, становясь с первыми лучами солнца опять обычной девушкой, но лишь на один день, с рассветом следующего дня ноги снова превращались в хвост. Все это Фатима услышала на экскурсии, когда вместе с туристами бродила возле яхт-парка, изучая территорию. Ночью накануне своего единственного дня эта русалка в нетерпении выползала на берег и пряталась в этой пещере, ожидая, когда взойдет солнце, и хвост на сутки станет ее прежними ногами. Эта легенда напомнила Фатиме легенду о гигантской жемчужине и влюбленных, которых погубила гордость. Везде есть свои легенды, но самые трогательные и красивые были в прибрежных местах, так ей казалось. Как будто сама вода обладала какой-то неведомой магией, очарованием и таинственностью, ведь до сих пор никто так и не изучил до конца морские глубины, поэтому под толщей воды воображение могло создавать что угодно.

Грот с превеликой радостью фотографировали туристы, а Фатиме он пригодился, потому что располагался на крутом склоне, залезть туда было непросто, значит, ее вещи могут подождать ее в полной безопасности. Конечно, вечером там наверняка полно гуляющих курортников, но она умела становиться невидимкой, а густые заросли папоротника и каких-то незнакомых ей кустарников помогут скрыться от посторонних глаз. Ну и, конечно, темнота. Уже стемнело, а фонари стояли на аллеях так, что свет шел от грота, а не к нему. Темнело поздно, но это ей не мешало, а вот что мешало, так это ранний рассвет. Она не знала, когда веселье в «Капитане» закончится, и сколько часов темноты у нее останется, а при свете ничего не получится, с рассветом яхта выйдет в море, это традиция, которая никогда не меняется. Да и потом, даже если Ситко проспит рассвет, при свете она не сможет подобраться к нему, как не сможет и уйти незамеченной.

Эти мысли только добавили волнения. Может, все дело в этом, вдруг подумала она, может, я просто переживаю из-за слишком коротких ночей? Отчасти и это, но было и что-то другое, что-то более глубокое и сильное. Это интуиция не давала ей покоя, предупреждая о чем-то серьезном, надвигающимся прямо на нее. Еще не поздно уйти, предложил голос внутри, но она знала, что поздно, она могла или совсем не браться за это дело, или довести его до конца, третьего не дано.

По скверу она прошла почти в одиночестве, лишь кое-где бродили парочки и пенсионеры, для молодежи было еще слишком рано, для остальных групп людей – слишком поздно. Фонари освещали зеленые извилистые аллеи, лавочки почти все пустовали, ветер доносил шум волн и музыку с набережной, небо стало уже почти совсем черным, только на западе еще светлела ярко-голубая плоска, уходя в море. Фатиме оставалось только забраться в свое укрытие и ждать, а это она умела, хоть и не любила. Она дошла до крутого склона, на котором располагался грот, внимательно оглядевшись, перешагнула через невысокую ограду из живых кустов и стала карабкаться вверх. Мелкие камешки выкатывались из-под ног, она цеплялась за кустарники и травы, иногда чуть не падая, когда какая-нибудь трава оставалась у нее в руках вместе с корешками. Но все же до грота она добралась благополучно, правда все руки у нее были в земле и соке растений, их она тут же вытерла о свои темные джинсы, которые носила здесь постоянно. На ногах были не кроссовки, а легкие спортивные босоножки, которые она надела не случайно, в них она и собиралась идти сегодня ночью на дело. Они были легкие, удобные для всего и прежде всего для плавания, другая обувь намокнув станет тяжелой и будет оставлять за ней мокрый след, а в такой обувке она сможет легко делать все, что нужно. Остальное придется переодеть.

Добравшись наконец до грота, она тут же скрылась за толстым деревом, растущим прямо у входа, с другой стороны росло точно такое же, но ей почему-то больше понравилось именно это. Старый гигант-платан своими мощными корнями образовывал нечто вроде небольшой площадки, где можно было разместить вещи и удобно устроиться самой, кое-где корни так торчали из земли, что на них можно было запросто сидеть как на лавочке. Вокруг все поросло кустами и деревьями помоложе, так что ее убежище было надежно защищено от посторонних глаз, хотя в сквере никого не было – ей все еще везло.

Укрывшись за стволом, Фатима присела прямо на землю и немного перевела дух, она не устала, но нервное напряжение заставляло сердце стучать где-то почти в горле. Она привалилась к стволу и откинула голову, между ветками просматривалось темное небо, она даже увидела одну звезду. Пусть у меня все получится, загадала она, как загадывала в детстве на первую звезду, пусть сегодня все пройдет хорошо. Бойтесь своих желаний, неизвестно почему вдруг вспомнила она затертую современными людьми мудрость, потому что иногда они сбываются. Бред какой-то, подумала она, почему я должна бояться того, чего хочу? Наоборот, я стремлюсь к своим желаниям, а не бегу от них. Она снова подняла голову к небу, ища ту звезду, но за время ее внутреннего спора земля не стояла на месте, и на небе появились еще несколько таких же маленьких и пока неярких звездочек. Значит, та была первой, подумала она, значит, я все сделала правильно.

Спешить было некуда, поэтому она просто сидела и смотрела на кусочек ночного неба, просвечивающийся сквозь узловатые ветки платана. Обычно звезды успокаивали и помогали освежить мысли, но сегодня явно что-то происходило, потому что чем дольше она сидела без дела, тем сильнее волновалась. В таком состоянии она всегда жаждала деятельности, ей хотелось делать что угодно, лишь бы отвлечься от звенящих нервов внутри. Но делать что-то было еще слишком рано, даже если гости ресторана разъехались по домам и разошлись по яхтам – чего еще явно быть не могло, она ведь сидит тут никак не больше 20 минут – на улицах еще полно прохожих, а охрана еще не перешла на ночной режим работы.

За дни ее пребывания она не раз наблюдала за ними и отметила, что ночной режим работы начинался где-то после 11 вечера и заключался в простом «забивании на работу». Парни играли в карты, смотрели футбол по маленьким телевизорам в будках, иногда, правда, они выходили и патрулировали территорию, а заодно и курили, глядя на звезды. Нет, ничего сложного этот объект для нее не представлял, это не вилла посла с ее камерами, высоким забором и кучей охраны, и то она проникла туда и сделала свое дело, а эта вылазка была почти прогулкой. Почти. Надо было еще попасть на борт «Калипсо», а вот это было уже сложнее. Но ничего невозможного нет, а если и есть, то это не то, на что она соглашается. У нее уже был план, и было все необходимое, чтобы этот план осуществить.

Чтобы хоть как-то отвлечься и скоротать время – было всего около 10 вечера – она потянулась за рюкзаком, спрятанным в переплетении корней, тем самым, который она заказала вместе с костюмом для убийства посла. С тех пор этот комплект стал для нее незаменимым помощником во всех ее делах, даже самых незначительных. Рюкзак сейчас был набит вещами и напоминал подушку, но скоро он опустеет, повиснув за спиной своей хозяйки с впалыми боками. Из рюкзака она достала пистолет, свой старый добрый Heckler&Koch USP, сопровождающий ее почти во всех делах, проверила его, сняла глушитель, надела снова, проверила патроны, все было в полном порядке. А время как будто остановилось, часы на ее руке показывали лишь 10:17. Надо было чем-то себя занять, просто необходимо. Закончив возиться с пистолетом, она положила его обратно, а из рюкзака достала костюм и принялась расстегивать и застегивать молнию. Все прекрасно работало.

В рюкзаке теперь оставались еще такие мелочи как расческа, кошелек, перчатки и кое-что новенькое – вместе со шлемом она на этот раз взяла очки для подводного плавания. И она вовсе не собиралась любоваться подводным миром ночью – ха-ха – просто очки требовались ей для еще одного приспособления. Возле рюкзака в корнях лежал небольшой овальный предмет, помещенный в прорезиненный мягкий чехол. Длина предмета составляла примерно 80 см, ширина 50. Это, как и костюм, она приобрела по интернету, только в отличие от ее костюма из неизвестной ткани, этот прибор секретом не был, его использовали дайверы по всему миру, перемещаясь с одного рифа на другой. Сквозь чехол торчали три плавника-ручки, за них надо было держаться либо с обоих боков, либо сверху. Сам предмет представлял собой пулеобразный пластиковый корпус с маленьким, но мощным моторчиком внутри – подводный буксировщик. Работал он на аккумуляторах, заряжающихся от сети, и развивал небольшую, но ощутимую скорость по сравнению с обычным пловцом. Маленький винт помещался в задней части этой пластиковой «пули» и был тщательно защищен металлической сеткой, чтобы дайвер никак не мог пораниться о его вращающиеся лопасти. Конструкция была очень удачной, весил этот моторчик не очень много, Фатима впервые увидела этот чудо-аппарат в Египте, где как раз училась подводному плаванию и азам погружения с аквалангом. Делала она это просто от скуки, тогда она еще не знала, что знания совсем скоро пригодятся, а получив предложение по ликвидации Ситко-младщего и узнав все тонкости дела, она тут же вспомнила про эту подводную «пулю», вот что могло помочь ей добраться до яхты в ночной воде. Она сделала заказ в интернет-магазине и очень скоро получила свою.

Отложив рюкзак на время в сторону, она потянулась к овальному предмету в чехле и подтянула его к себе за длинный ремешок. Молния поддалась легко, с визгом раскрывшись и явив глазам Фатимы черный пластиковый корпус с большой и яркой кнопкой прямо под верхним «плавником». Она провела ладонью по шершавому пластику, а потом начала извлекать прибор из чехла. На самом моторчике тоже была длинная ручка из прорезиненной ткани, свернутая и прикрепленная к корпусу гибкой проволочкой. Фатима сняла ее и размотала ручку, та оказалась достаточно длинной и надежно крепилась к «пуле», можно было плыть, не боясь, что буксир отцепится и тихонечко унесется волнами, пока хозяин или хозяйка будут с интересом наблюдать красочных рыбок или коралловые рифы. Она, правда, на рифы смотреть не собиралась, но во всем любила качество и надежность, поэтому тщательно проверила крепления, подергав с силой за ремешок. Проблем, конечно же, не возникло.

Теперь оставалось проверить мотор, хоть она и проверяла его уже неоднократно перед выходом, в ее деле лучше пере- чем недо- , как она любила повторять сама себе, да и временное безделье просто сводило ее с ума. Положив мотор на колени, она сначала выглянула из-за ствола и внимательно осмотрела парковые дорожки, насколько позволяло освещение, конечно. Несколько секунд она просто сидела и прислушивалась, но все вокруг было тихо. Тогда она решилась на последнее перед запуском испытание, глубоко вдохнув и улыбнувшись, она нажала желтую кнопку. Винт тут же заработал с легким жужжанием, правда, в тишине парка оно показалось ей оглушительным, а дома, под шум волн, вовсе не казалось таким уж громким. И все же Фатима не спешила выключать свою «пулю», сначала она должна была убедиться, что все работает как надо, она подняла моторчик и внимательно посмотрела на винт. Он вращался ровно и быстро, издавая равномерное гудение, никаких других звуков, свидетельствующих о неполадках, она не услышала.

С облегчением, в котором и сама себе не призналась, она выключила прибор и снова выглянула из своего укрытия, все было по-прежнему, тихо и безлюдно, только каменная русалка в гроте таращила в пустоту свои невидящие глаза. Фатима отметила, что в свете фонаря статуя выглядит более живой и загадочной, чем при дневном свете, может, оттого, что темнота и слабое освещение скрывали многочисленные сколы и трещины, а тени создавали иллюзию движения. Ждет рассвета, подумала она, только вот с первыми лучами солнца она снова потеряет свое волшебство, как и я. Она станет просто облезлой статуей, я – просто девушкой, очередной личностью, которую выдумаю сама себе, а вот ночью…

Она ухмыльнулась и принялась упаковывать «пулю» в чехол, длинный ремешок она не стала перетягивать проволокой, зачем, это теперь только помешает, она небрежно сложила его и затолкала в резиновый чехол, а проволоку положила в рюкзак – оставлять следы она не привыкла. Когда с упаковкой было покончено, Фатима разрешила себе взглянуть на часы. 10:53, через 7 минут погасят фонари, по крайней мере, в районах и парках, например, здесь, а вот на набережной и центральных улицах освещение гаснет только с рассветом. Она решила подождать до 11, а потом не спеша начать приближение к объекту, а пока она должна переодеться, ведь делать это в полной темноте будет гораздо труднее.

Вскочив с земли, она быстро скинула с себя джинсы и майку и начала влезать в костюм с привычным трудом. С визгом застегнула молнию до самого верха, потом обулась в свои спортивные босоножки и, не теряя времени, начала собирать волосы, чтобы удобнее было надевать шлем. Джинсы и майку она аккуратно свернула и сложила в рюкзак, а оттуда достала шлем и очки. Стоять в костюме и босоножках было так непривычно, что она даже на пару секунд забыла, что так будет удобнее и начала ругать себя за то, что забыла ботинки. Пистолет она положила сверху на вещи в рюкзаке, чтобы потом быстро достать, но путешествовать до цели ему придется не у нее на бедре, а в компании джинсов и майки, оружие ведь не любит влагу. В рюкзаке еще оставалось место для чехла от буксира, если его хорошо свернуть.

Она как раз застегивала молнию рюкзака, когда неожиданно погасли фонари. В первые секунды на Фатиму обрушилась просто кромешная тьма, она стояла, не двигаясь, и смотрела на небо, чтобы быстрее привыкнуть к новому освещению. И уже через пару минут ее глаза стали снова различать деревья вокруг, грот и даже темную фигуру русалки, навечно застывшей в ожидании первых солнечных лучей. Отлично, уже 11, подумала Фатима, можно потихоньку начинать.

Она присела на корточки и начала надевать маску, только не на все лицо, а как шапочку – ей ведь надо было дышать, находясь в воде, а позволит ли маска делать вдохи, когда она будет выныривать, она не знала. Очки она надела на шею, как ожерелье, пока они были не нужны, а вот когда понадобятся, будут под рукой. Теперь оставалось только надеть рюкзак и отправляться, что она и сделала, удобно устроив лямки на плечах, потом наклонилась за моторчиком, отрегулировала длину ремешка на чехле так, что он плотно прилегал к спине, повесила его на плечо, перекинув через голову, и попрыгала на месте, чтобы привыкнуть к новому весу. Было совсем не тяжело, ничего не громыхало и не болталось. Все, теперь можно выступать.

Она оглянулась в последний раз на русалку, застывшую в ожидании восхода, а заодно и проверила, не осталось ли чего после ее пребывания, но нет, она ничего не забыла, а темнота все равно не позволяла увидеть следы. Сюда она уже не вернется, утром она уедет, если все пройдет хорошо, если же все пойдет не по плану… что ж, может, она встретится с русалкой в других мирах.

Сейчас, когда она приближалась к жертве, беспокойство опять захлестнуло ее, тесным комком застряв в горле. Но она пошла вперед, отступать было не в ее правилах, а свои правила она всегда соблюдала. Спускаться обычно всегда труднее, чем подниматься, если, конечно, дело не касается социальной лестницы, а в темноте крутой склон холма превратился в настоящую земляную горку. Сухая земля крошилась и уезжала из-под ног, а темнота не позволяла определить, за что можно надежно ухватиться и замедлить соскальзывание. Один раз она наступила на шаткий камень и почти покатилась кувырком, слепо протянула руку и ухватила какое-то растение, которое тут же вылезло с корнем под тяжестью ее тела, и Фатима стремительно поехала вниз на животе, успев подумать о гениальных создателях ткани ее костюма – до дерева, которое остановило ее падение, она добралась без царапин и травм. К счастью для нее, и скорость падения была невелика, она как могла старалась замедлить свое скольжение, упираясь в землю ногами и руками в перчатках. Дерево, ставшее ее первым перевалочным пунктом, росло не прямо, как на ровной земле, а сильным уклоном, это тоже способствовало тому, что она не разбилась и не получила ни одной серьезной травмы, она просто плавно оперлась ногами о ствол и остановилась, все еще не веря, что падение закончилось. Да, эта ночка определенно обещала быть богатой на неожиданности.

До асфальта оставалось всего несколько метров, но крутизна по-прежнему не давала расслабиться. Фатима села, перевела дух и проверила свое снаряжение, больше всего она боялась, что буксир испортиться или – не дай Бог! – разобьется, без него она могла и не доплыть, а если бы и доплыла, потратила бы слишком много сил, а ей ведь еще предстояло дело. Она снова сняла чехол со спины, открыла и нажала желтую кнопку, в ответ тут же раздалось ровное жужжание, все было в полном порядке. Хотя, если бы она ехала вниз не на животе, все могло бы быть по-другому. Да, а если бы ты нашла место пониже, тебе вообще бы не пришлось об этом думать, ругала она себя, но больше от нервов, чем от реального недовольства собой. Убедившись в исправности своей «подводной пули», Фатима посидела еще минуту, переводя дух, а потом продолжила спуск, присев на корточки и крепко держась за кусты и стволы деревьев – здесь растительность была погуще, чем наверху.

Через 5 минут она уже стояла на твердой и ровной земле, недоверчиво оглядывая склон, по которому только что спустилась, в темноте он показался ей почти отвесным. Полоска не заросшей земли тянулась от грота, как черный ковер, а на самом верху смутно белела каменная русалка, видимая как неясное светлое пятно.

– Пожелай мне удачи, подруга, – прошептала Фатима, – сегодня она мне как никогда понадобится.

Она поправила рюкзак и чехол с буксиром, а потом повернулась и зашагала к выходу из сквера. Аллея, по которой она шла, начиналась на набережной, вела через сквер, затем огибала яхт-парк и снова возвращалась на набережную, продолжающуюся с другой стороны яхт-парка. Правда Фатима не собиралась идти так далеко, ей нужно было лишь подойти на максимальное расстояние к забору, при этом оставаясь в зелени, а дальше, как говорится, дело техники.

По темной дорожке она шла абсолютно одна, вокруг деревья и темнота, а с набережной до нее долетали звуки музыки, голоса и еле слышный шум волн. Деревья по обе стороны от нее образовали нечто вроде туннеля, а в слабом свете звезд асфальт казался светлым бесконечным полотном. Она точно знала, где надо свернуть, чтобы подойти к забору, так что теперь, оказавшись в темноте, она не наслаждалась красотой безлунной ночи, а внимательно следила за дорогой, чтобы не пропустить нужное место. Она специально шла по правому краю дороги, ища промежуток между кустами, а ровно в центре этого промежутка росло старое дерево, она хорошо запомнила эти нехитрые ориентиры. Дорога стала удаляться от моря, шум веселья и волн стих, значит, поворот где-то совсем рядом.

Фатима напрягла зрение и замедлила шаг, она не боялась потерять время, уж в этом-то деле времени было полно, а вот ценного времени – слишком мало. Дорога мягко поворачивала, начиная огибать яхт-парк, впереди Фатима увидела тот самый промежуток и то самое дерево, но вдруг ветер донес голоса и веселый девичий смех. Кто-то приближался к ней со стороны яхт-парка, судя по голосам – молодая компания. Надо было либо сейчас сворачивать в заросли и подождать, пока она пройдут, либо попытаться добежать до «своего» поворота. Секунду оценивая обстановку, Фатима выбрала второй вариант, и помчалась к повороту, как темный призрак, совершенно бесшумно и быстро. Голоса все приближались, но она знала, что успеет, и успела, нырнув в темноту как раз в тот момент, когда из-за поворота вышла компания подвыпивших юношей и девушек. Они громко смеялись, благодаря чему их было слышно задолго до появления, парни пели песни, а девушки иногда громко и визгливо подпевали, но чаще просто ржали во весь голос и грязно ругались. Уроды, подумала Фатима, спрятавшись за густыми кустами у дороги, дальше пробираться она не решилась, но, похоже, эта компания не заметила бы ее, даже если бы она стояла на дороге.

– Я такой бухой, что у меня даже не встанет! – Прокричал один из парней.

– Да у тебя и у трезвого не стоит! – Тут же ответила одна из девиц, и все громко заржали.

– Пошли в кусты, сучка, я тебе покажу, как не стоит! – Обиделся первый, – грязная б… а какого хера ты всю ночь орешь, как резаная свинья, и спину мне царапаешь?

– От отчаяния, дорогой, от отчаяния. – Опять нашлась с ответом девушка. На этот раз смех был еще громче, а она добавила, – вот слышал бы ты как я с Лехой ору, это да, а с тобой так, симуляция оргазма.

Леха тут же поспешил заверить, что ничего об этом не знает, и что, может, она с каким-то Лехой и орет, но только не с ним. Смех перемешался с криками и руганью, и Фатима подумала, что не все из этой компании доживут до рассвета, но это ничуть не расстраивало, наоборот, все по законам природы – естественный отбор, природа сама проводит чистку. Молодые люди удалились, но Фатима все еще слышала их крики, похоже, естественный отбор начался, потому что какая-то из девиц начала пронзительно визжать. В остальном все было тихо, так что Фатима решила продолжать путь.

Не смотря на полную темноту, передвигаться было легко, расстояние было небольшим, а деревья росли не так густо, как в настоящем лесу. Фатима шла, периодически цепляясь руками за стволы деревьев, она помогали ей ориентироваться, хотя заблудиться тут было невозможно, просто так она яснее чувствовала связь с реальным миром. Под ногами шуршали и хрустели опавшие ветки, над головой сквозь спутанные кроны деревьев просвечивались звезды. По мере того как она приближалась к яхт-парку, она все отчетливее слышала море, и это здорово помогало идти в нужном направлении.

Через несколько метров среди деревьев стали просвечиваться огоньки, а подойдя еще ближе, Фатима увидела высокий забор – она была почти у цели. Теперь она не только слышала море, но и ощущала идущую от него прохладу и соленый аромат, снова зазвучали смех и громкая музыка с набережной – там веселье не прекращалось до самого утра. А вот в парке за оградой люди не веселились так долго, почти все завтра должны были выйти в море с первыми лучами солнца или немного позже, но допоздна никто из гостей клуба не засиживался. Сейчас они уже либо закругляются, либо уже отправились по своим яхтам или домам, думала Фатима, медленно подходя все ближе и ближе. Ситко наверняка уже откланялся и ушел, предположила она, ведь он птаха ранняя, должен встать еще до рассвета, чтобы подготовиться к отплытию, и не успеет солнце подняться над горизонтом наполовину, как его «Калипсо» выйдет из бухты навстречу первым лучам и свежему ветру. Вот только в этот раз никуда он не уплывет и до рассвета не встанет, если, конечно, все у нее получится. Беспокойство вернулось и теперь билось в груди с новой силой, но Фатима решительно пошла вперед. Сейчас или никогда, жизнь – это выбор, и свой она только что сделала.

Деревья росли почти вплотную к забору, так что она без труда подобралась к высокой ограде из кирпича и металлических решеток, причудливо сплетенных в ажурный узор. На вершине забора она увидела камеры, увидела еще давно, в самый первый свой визит, и уже тогда поняла, что камеры эти ей не помеха. Неподвижные и громоздкие, они помещались здесь скорее для вида, нежели для охраны. Да и от кого охранять? Яхта не бриллиант, в карман не положишь и не уйдешь, а посторонних охрана всегда обнаружит и выведет.

Фатима юркнула к последнему ряду деревьев и начала наблюдение. Все тихо и спокойно, никого, ни охраны, ни членов яхт-клуба, только тишина, шум волн и фонарики на деревьях по ту сторону забора. Внимательно следя за тем, чтобы не попасть в обзор камеры, Фатима черной тенью метнулась к забору и села, прислонившись спиной к кирпичному основанию. Выключив в своем сознании шум волн и музыку с набережной, она прислушалась. Да, она была права, гости ресторана расходились – она слышала их глосса, трезвые и не очень, хлопали дверцы машин, шумели двигатели. Еще немного, и на территории яхт-парка воцарится покой. Но так долго ждать она не могла, ночи были слишком коротки, а дел у нее было много. Надо было не только добраться до яхты, убрать Ситко и его охрану, так надо было еще и убраться оттуда самой, а до берега путь был неблизкий, надо было выплыть из бухты и, огибая врезающийся в море холм, доплыть до берега. Да еще не просто доплыть, а выбрать место потише и попустыннее.

А если яхта стоит у причала, спросила она себя, такое ведь может быть. Тогда ей придется выбираться с территории и молиться, чтобы все прошло тихо. И вот она сидела у забора, уже почти в одном шаге от того, кого должна была убить, и не могла пошевелиться. Тревога обрушилась на нее как цунами, сдавила стальными обручами грудь и молотом стучала в висках. Что-то ждало ее там, по ту сторону забора, что-то непредвиденное, что-то серьезное. Она знала это так же твердо, как и то, что не может уйти, не выполнив заказ, на который согласилась. Но и идти вперед ей не позволял инстинкт, тот самый инстинкт убийцы, благодаря которому она уже 8 лет зарабатывала на жизнь чужой смертью.

Неужели это мое последнее дело, думала она, прижимаясь спиной к забору и закрыв глаза, неужели я не вернусь? Или того хуже, неужели это засада и меня схватят? Если так, она собиралась доставить им массу хлопот и твердо решила, что живой службисты ее не получат. Или свобода или смерть, третьего не дано. И именно поэтому, потому что в жизни только две дороги, только две силы, только два выбора, она должна была сейчас решить: вперед или назад, жизнь или смерть, сила или слабость, бесчестье или честь. И она никак не могла сделать выбор.

– Ну давай же, размазня! Давай! Вперед! – Она с силой ударила себя кулаком по бедру, но ответа, который она так искала внутри себя, это не принесло.

Она дала себе слово, что уйдет, если что-то покажется ей подозрительным, но все как раз было тихо и совершенно спокойно, объективно, для отступления не было ни одной причины… кроме ревущего голоса интуиции. А разве это не причина?

– Если не можешь, уходи, – прошептала она, все еще не открывая глаз. – Хватит. Я больше этого не вынесу.

Я не боюсь потерять голову, я боюсь потерять лицо. Почему-то в голове всплыла старая японская пословица. И это помогло. Чего я боюсь, спросила себя Фатима, смерти? Нет, она так долго смотрела ей в лицо, что смерть ее не пугала. Тогда что удерживало ее от того, чтобы перемахнуть через забор и сделать то, для чего она рождена – убить? Страх быть пойманной, быть опозоренной? Но опять же, на Востоке лучшим избавлением от позора считали смерть, так что помешает ей воспользоваться этим средством? Но даже не это стало решающим фактором, принять окончательное решение ей помогло осознание того, что ей совершенно нечего терять. У нее никого нет, ее жизнь похожа на бесконечный бег наперегонки с тенью, у нее нет и не будет родных, она не доверяет людям и не любит их, так чего же она сидит тут и ставит под удар то единственное, что у нее осталось – свое имя?

– Может, в следующей жизни я буду счастливее, – прошептала она, открывая глаза и глядя на звездное небо холодным твердым взглядом. – И если жизнь – это игра, может, уже пора нажать на перезагрузку?

Я умею только одно, я проклята, подумала она, я потеряла все, взамен приобретя дар отнимать жизни. Видимо, это наказание за прошлые грехи – в этой жизни служить посланником смерти, так неужели моя жизнь так хороша, чтобы ею дорожить? И если там засада, и меня убьют, разве не означает это окончание моей службы, не дезертирство, а законное увольнение с правом начать новую, непохожую на эту жизнь? Ответ был очевиден.

С улыбкой на лице Фатима повернулась к забору, выкинув все лишнее из головы. Она сделала выбор, и сразу же на душе стало легко и спокойно, в голове больше не стучал молот и не роились тысячи ненужных мыслей, стальной обруч, сдавливающий грудь, лопнул, место паники заняли спокойствие и холодный расчет. Бунт был подавлен, она снова вернулась на службу, она снова шла убивать.

3

Прижимаясь к забору грудью, чтобы не попасть в поле зрения камеры, она глубоко вдохнула и внимательно вслушалась в звуки, доносившиеся из парка. Смех и музыка ее не интересовали, как и звук отъезжающих машин, она икала другой звук – звук шагов, возможно, кто-то уже начал патрулировать территорию. Сразу за забором было абсолютно голое пространство, до ближайшего ряда деревьев никак не меньше 5 метров, а на открытой местности ее увидеть легче всего. Схватившись руками за железные прутья, как узник из какого-нибудь фильма, она напряженно всматривалась и вслушивалась в ночь. Ничего, никакого движения, только темень, освещенная гирляндами на ветках, и шум волн где-то совсем близко. Пора, решила она, если я простою тут еще десяток минут, это вряд ли что-то изменит, и тем более в лучшую сторону.

Ухватив железную ограду покрепче, она оттолкнулась от земли и встала на каменную основу забора, теперь придется подтягиваться на руках, запутанные узоры из металла на заборе располагались довольно высоко, так что с места дотянуться ногой до них она не могла. Еще раз убедившись, что все тихо, Фатима напряглась и медленно поползла вверх, радуясь, что ткань костюма очень ей в этом помогает – она не скользила по металлу, а, наоборот, как будто прилипала к нему. Когда она добралась до узора, дело пошло гораздо легче, она поставила обе ноги на резные завитушки и немного перевела дух, тянуть вес тела на одних руках, да еще и нести на себе снаряжение, было довольно трудно. Стоя на заборе в полный рост, она оказалась лицом к лицу с камерами, правда, смотрели они не на нее, а в разные стороны. Фатима продолжила путь наверх и, перелезая через забор, очень постаралась не задеть ногой ни одну из громоздких камер наблюдения. Она с легкостью перемахнула через зубцы на вершине забора и теперь быстро спускалась, что было гораздо легче, чем ползти наверх с грузом на спине. Через пару секунд она уже приземлилась на каменную основу заграждения, спустившись как пожарные по трубе с легким звуком «взжик», а еще через секунду ее ноги ступили на землю яхт-парка. Первый этап прошел успешно.

Не теряя времени, она побежала к деревьям, низко пригнувшись и держа руками болтающийся чехол с буксиром. Никто не остановил ее, никто даже не увидел, похоже, в этой части парка она была совершенно одна. Возле зеленой полосы она опять села на землю, прижалась к стволу и первым делом хорошенько, насколько позволяло освещение, оглядела деревья и открытое пространство, по которому только что бежала. Она искала спрятанные где-нибудь камеры или укромные уголки, где кто-то случайно мог ее увидеть, оставаясь невидимым для нее. Ничего подобного она не нашла, только ряды деревьев и чистенькая аллея за ними. По направлению к морю в трех метрах от нее стояла на постаменте белая статуя, изображающая девушку с кувшином, самый распространенный сюжет, однако за ней можно было прекрасно спрятаться и осмотреться. Короткими перебежками от ствола к стволу Фатима добралась до нового укрытия без приключений, все по-прежнему было тихо, даже в «Капитане» смолкла музыка – веселье подошло к концу. Расположившись за надежным постаментом статуи, Фатима начала ориентировку.

Так, если повернуться к аллее лицом, тогда море будет по правую руку, а ресторан и стоянка – по левую, а если идти по центру, пересекая аллеи, она наткнется на беседки и небольшой спорткомплекс с сауной и бассейном. Но ей-то надо как раз к морю, к причалу, чтобы убедиться, что «Калипсо» покачивается на мягких волнах бухты, и купание в темной ночной воде неизбежно. А если этот «морячок» еще не отплыл, тогда надо как можно быстрее попасть на борт до того, как он это сделает, или вовсе лишить его такой возможности.

Фатима решила действовать по ситуации, и вдруг беспокойство опять налетело на нее как ураган, но это было уже привычное волнение перед самой кульминацией, она уже не ощущала тот странный удушающий страх, который мучил ее с самого утра. Однако она по-прежнему чувствовала, что что-то не так, что-то ждет ее в темноте, что-то новое. Ну и пусть, она смело шагнет навстречу этому неизвестному, если раньше у нее еще был ничтожный шанс уйти, то теперь, перемахнув через забор, она перестала быть человеком, она стала хищником, почуявшим кровь.

Инстинкт охотника, убийцы сильнее всего, вспомнила она слова одного человека, сказанные ей еще на заре ее карьеры, он сильнее всех других инстинктов, он гонит вперед и подчиняет себе все чувства и мысли. Но есть одна вещь, другой инстинкт, намного более сильный, а потому намного более редкий. Какой, спросила она, совсем еще юная девочка. Придет день, и ты узнаешь, обещаю тебе, ответил тот человек, загадочно и грустно улыбнувшись.

Бред какой-то, подумала Фатима, уже 8 лет она на себе испытывала всю силу и мощь инстинкта, велящего убивать, но ничего другого в ее жизни не было. Ей не ведомо было сострадание, она не жалела людей, она их ненавидела и презирала, так что же может быть сильнее этой ненависти и жажды крови? На раздумья времени не было, она шла убивать и ни о чем другом уже не могла думать. Даже волнение и предчувствие отошли на второй план, она была почти у цели, оставалось только тихонько прокрасться между деревьями к причалу, и тогда уже ничто не будет отделять ее от хрупкой жизни Евгения Ситко.

Итак, у нее есть два пути: пойти прямо через аллеи и потом прямо к причалу, либо пойти к морю и там пробираться к нужной яхте. Выбор был очевиден, поэтому она повернулась в сторону моря и решительно побежала между деревьями, стараясь избегать стволов, опутанных фонариками. Этот путь должен был привести ее так же к длинному трехэтажному коттеджу, где могли жить хозяева яхт, если не любили постоянную качку, дом утопал в зелени, поэтому там она рассчитывала сделать последнюю остановку перед тем как штурмовать яхту или морскую пучину.

Длинный трехэтажный коттедж из белого кирпича вытянулся перпендикулярно берегу, так что на море смотрели только боковые окна лестничных пролетов, постояльцы же могли любоваться либо аллеями парка, либо зеленой стеной деревьев, скрывающих забор. Широкая тропа, мощенная белым камнем, сбегала вниз к самой воде – там был маленький пляж, с одной стороны ограниченный холмом, выступающим в воду, с другой – длинным пирсом, врезающимся в море. Сразу за пирсом начинался причал для яхт. Сам коттедж казался спрятанным в деревьях и кустах, у парадных дверей были разбиты клумбы, журчал фонтан, а над крышей шумели густые кроны деревьев, которые почти всегда шевелил морской бриз. Уютное местечко, подумала Фатима, прокрадываясь сквозь густые заросли поближе к стенам дома, тихо, зелено и красиво как в раю, только в такой рай попадают как правило грешники – в отличие от небесного сада пропуском сюда служат отнюдь не духовные ценности. Фатима усмехнулась, ей ли этого не знать, и все же она редко бывала в подобных местах, ей по душе было одиночество и уединение, а все эти шумные пафосные мета, где люди соревновались в собственной глупости и сравнивали размеры собственного раздутого самомнения, только действовали ей на нервы.

Вокруг коттеджа горели фонари, сделанные под старину, резные и ажурные, они проливали мягкий голубой свет на клумбы и кусты, приятно шумело море – здесь, так близко к воде, Фатима могла слышать даже шуршание камешков, перекатываемых волнами. Правда само море она не видела, мешала слишком густая растительность, да и сам дом загораживал обзор. Аллея, вдоль которой шла Фатима, продолжалась дальше, уходя к морю и обратно к воротам, но деревья кончились – дальше шла территория коттеджа, засаженная цветами и аккуратно подстереженным кустарником. За домом, со стороны забора деревья росли густо, чтобы скрыть от глаз гостей железную ограду и пустырь за ней, а вот перед самим коттеджем никаких деревьев не было. Придется ползти, решила Фатима, притаившись за последним деревом, как назло, просто завешенном гирляндами, главное, добраться до задней части дома, а там прямо на берег и к причалу. Увидеть там ее не моги, жилые окна на берег не выходили, а если соблюдать осторожность, даже запоздалые гуляющие не заметят ее, черную тень на черном фоне.

Плотный забор из кустов подходил прямо впритык к деревьям, поэтому Фатима просто легла на землю и поползла к дому по изогнутой траектории аллеи, отклоняться в сторону сейчас было опасно, ее могли легко увидеть, а дальше к забору из подстриженных кустов подходила клумба, она-то и станет поворотным пунктом. Стараясь практически слиться с землей, Фатима быстро ползла по мягкой траве, которую регулярно стригли и поливали, последний полив был, видимо, совсем недавно, потому что ноги девушки, не защищенные тканью костюма, стали совершенно мокрыми. Она уже проползла почти половину, когда в глубокой ночной тишине до нее отчетливо донеслись звуки шагов и приглушенные голоса. Прямо к ней кто-то приближался, либо жильцы, либо охрана.

Ну вот, начинаются сюрпризы, молнией пронеслось в голове, может, и правда, засада, и меня уже засекли? Тогда почему их только двое, и почему они так шумят, тут же спросил холодный голос той личности, что шла сейчас убивать. Ответа не последовало, и голос продолжил: не валяй дурака, лежи тихо, либо быстро ползи за клумбу и молись, чтобы ты успела сделать это раньше, чем они выйдут из аллеи.

Мгновенно оценив ситуацию, Фатима приняла решение затаиться и ждать, судя по голосам, она все равно не успеет доползти до укрытия, а так у нее есть шанс потеряться в тенях. Она опустила голову к самой земле и легла, поджав под себя руки так, чтобы в случае необходимости сильно оттолкнуться ими. Лицо тут же покрылось влагой от травы, она ощущала ее сладкий свежий запах, слышала шепот волн, видела в свете фонаря ползущую по траве ночную бабочку, чувствовала каждую неровность газона каждым сантиметром кожи – все чувства обострились и вышли на максимум. Она была готова к встрече.

Шаги все приближались, тяжелые и звучные, так в летней обуви не походишь, значит, это охрана. Что ж, вот и опять шанс испытать судьбу.

– … 95-го года выпуска. Да еще и ржавая вся, на хрен она кому нужна?! А мне так точно не нужна! – прозвучал мужской голос совсем рядом. Шаги продолжали приближаться, и теперь казались просто оглушительными.

– Не, ну тебе не надо и не бери, а за такую цену, я думаю, кто-то возьмет. Кто сам собрать сможет, кому в кайф повозиться, тот и возьмет. А почему нет? За небольшие деньги себе в удовольствие. Вот мой сосед, Пашка Витев, так тот сам че хошь соберет, не только ржавую «семерку», весь день что-то там ковыряется в гараже, что-то чинит, что-то мастерит.

– Так может ему и предложим, а? Еще и нагреемся децл! – голоса звучали прямо над головой, Фатима напряглась и, казалось, даже перестала дышать.

– Нет, он мужик хороший, да и живет небогато, нет, братан, нагреешься на другом лохе.

– Так тачка не моя…

– Тем более, пусть у тебя и башка за нее не болит.

– А ты, верно, в рай намылился, сучий отрок! – весело сказал один из охранников и звучно хлопнул напарника по плечу.

– В рай, не в рай, это там решат, – глубокомысленно заметил второй, ткнув пальцем в небо, они как раз поравнялись с тем местом, где лежала Фатима. Ни один даже не взглянул в ту сторону. – А я просто по правильным понятиям жить стараюсь. Может, и попаду, кто знает. Еще тебе оттуда открытки в ад экспресс почтой посылать буду.

– Ну уж нет, – злорадно протянул первый, – я там один жариться не собираюсь, да и кого я обыгрывать в козла буду, если на то пошло? Претендуй на рай, только не в мое дежурство, – радостно сообщил он, – пошли, грешки зарабатывать, добрый ты мой! Картишки ждут!

– Вот козлина! Искушаешь ведь! – засмеялся второй охранник, – а нам еще причал надо пройти.

– Пройдем потом, там все равно никого никогда нет. Ты че, думаешь, кто-то наши яхты воровать будет? Очнись, сынок, охрана в таких заведениях как мебель, просто элемент престижа, поэтому-то я и устраиваюсь только в такие зажористые места, главное тут – суровое лицо сделать, а больше ничего делать не надо. Ну скажи, за все время хоть что-то случилось?

– Нет.

– А тогда какого хрена ты нудишь? Пошли, сыгранем, партия – червонец!

– Ладно, пошли. Там все равно Санек в будке дежурит, а мы к нему попозже заглянем, и не отпирайся.

– Если я выиграю, как всегда бывает, пойдешь туда один, сынок, – с усмешкой ответил первый охранник.

– Эх, Леха, гореть тебе в аду, – со вздохом заключил его напарник.

– Только с тобой, детка, и с колодой карт. И еще шлюшек и бухла побольше, и тогда я совсем не против! Ад ведь место греховное, вот все грехи туда бы и собрать!

До Фатимы долетел громкий смех обоих охранников, голоса уже почти не были слышны, так далеко отошли их обладатели, даже не заметив, что первое происшествие находилось у них под носом.

Как только голоска стихли, Фатима, не теряя времени быстро поползла к клумбе. Пару раз она неприятно ударялась коленями о редкие камешки, попадающиеся в траве, но плотная ткань костюма надежно защищала от ссадин и ушибов. За широкой и высокой каменной чашей, в которой густо росли цветы и какие-то плетущиеся растения, она смогла перевести дух и сесть, ползать на животе занятие не из приятных. Она расположилась так, чтобы с дорожки, идущей из парка ее видно не было, риск оставался только со стороны боковых окон коттеджа, но там жилых помещений не было, только окна коридоров, а в такой час в них вряд ли кто-то посмотрит. Фатима подняла голову и посмотрела на тускло горящие коридорные окна – ни одного силуэта, лишь мягкий приглушенный свет, все уже в номерах, спят или готовятся ко сну.

Совсем рядом с ней стоял красивый фонарь, сделанный под старину, и это соседство ее совсем не радовало, оставаться тут долго она не могла, правда, в случае крайней необходимости, она могла подлезть под широкие края чаши и спрятаться в густой тени. Фатима оглядела каменную клумбу, да, там спокойно поместится лежащий человек, причем, его ни с какой стороны видно не будет. И все же нельзя так рисковать, особенно в таком важном деле, да еще если интуиция просто ревет внутри. Она смогла приглушить ее голос и не допустить его контроля над собой, но полностью подавить беспокойство она не могла. Значит, не теряй зря времени, сказала она себе, а быстренько делай то, зачем пришла. Глубоко вдохнув, она снова приняла горизонтальное положение и поползла к живой изгороди возле узкой боковой дорожки, ведущей с аллеи за коттедж. Еще немного, и на сможет передвигаться на ногах, а не на животе.

Вдоль изгороди она ползла недолго, дорожка, ведущая за коттедж, не была такой длинной как аллея, и уже через пару минут Фатима добралась до поворота, под прямым углом соединяясь с боковой дорожкой, изгородь тянулась дальше вдоль задней стены коттеджа. Здесь тоже были клумбы и густо посаженные деревья, чтобы скрыть от гостей невзрачный вид забора, этот маленький лес очень радовал Фатиму. Она встала и сжалась за зеленым забором, выжидая момент, чтобы рвануть к темной стене деревьев. Там она будет в полной безопасности и как раз доберется до берега. Там, правда, придется решать, как добраться до причала, но это уже решать на месте, не сейчас, сейчас главное – как можно скорее попасть под защиту деревьев и двигаться к цели.

Она снова подняла голову, с этой стороны тоже были балконы, на некоторых она разглядела колышущиеся на ветру полотенца и купальники, свет горел только в трех окнах. Хорошо. Очень хорошо, можно не бояться случайных свидетелей. Резко встав на ноги, она пригнулась и побежала к деревьям, придерживая на бегу чехол с буксиром. Пара секунд, и она уже скрылась в тенях, завернув за ствол ореха. Из густой темноты мини-леса фонари и свет в окнах казались просто ослепительными. Фатима встала в полный рост – это было очень приятно – и огляделась. Впереди между деревьями просматривался забор, а за ним фонари, никого, кроме нее, здесь не было, тишину нарушало только ее дыхание и монотонный шум волн, еле слышный с такого расстояния. Пора двигаться дальше, решила она, все тихо, никакой опасности пока нет. Может, только пока…

Она отошла от дерева и начала двигаться к морю, держась линии деревьев второго ряда. Идя, она все время оглядывалась и прислушивалась, но все было тихо и спокойно. Только один раз, когда она прошла уже половину расстояния, на фоне одного из светящихся окон показался темный силуэт, а через секунду на балкон вышел мужчина. Фатима замерла, приникнув к ближайшему стволу, она понимала, что увидеть ее нельзя, но все равно не могла стоять просто так, не прячась и не подстраховываясь. Из-за ствола она увидела, как в темноте зажглась зажигалка, а потом заплясала маленькая красная точка – мужчина закурил. Она решила переждать, лучше не рисковать, когда ты уже почти у цели и малейший неверный шаг может испортить все.

Минуты тянулись бесконечно долго, пока наконец она не увидела, как красный огонек полетел, кувыркаясь, куда-то в темноту. Темный силуэт снова замаячил на фоне окна, а потом она услышала, как хлопнула дверь балкона, через секунду там погас свет. Любители чистоты, с издевкой подумала Фатима, с радостью и нетерпением выходя из укрытия и продолжая путь, бросать окурки с балкона он может, но вот, не дай Бог, в пепельнице в его апартаментах будет лежать их больше двух, такой хай поднимет!

Остальную часть пути она прошла без происшествий и вышла к крутому склону, уходящему в море, здесь деревья кончались, и прямо под ней волны лениво лизали камни и валуны. Слева от нее пологий спуск вел на песчаный пляж, она видела и причал со множеством яхт, покачивающихся в ночном море. Дальше она могла только спуститься на пляж и по-быстрому перебежать к пирсу, а оттуда к причалу, либо пройти по склону и залезть в воду уже сейчас. Плыть до пирса и причала немного, но Фатима очень не хотела погружаться в темную воду без крайней необходимости. Плыть с грузом, пусть и не большим, тяжело, а ей надо было беречь силы, сегодня ночью они ей еще понадобятся.

Итак, решение принято, оглянувшись по сторонам, Фатима начала спускаться к пляжу. Сухая почва, смешанная с песком, крошилась и рассыпалась у нее под ногами, так что спуск, хоть и не крутой, превратился в настоящее приключение. На ее счастье вокруг по-прежнему не было ни души, только волны и тихие аллеи, да еще пустой берег.

Приземлившись на песок, она не стала вставать в полный рост, сначала она хорошенько огляделась и, убедившись в том, что ее уединение все еще никто не нарушил, позволила себе сесть на песок и наконец-то посмотреть в сторону моря. В темноте бухты она искала огни «Калипсо», но увидела две светящиеся точки, одну чуть ближе к берегу, другую – почти у самого выхода из бухты. Кто-то еще оказался любителем ночевать на воде, а это значит, что ей придется быть вдвойне осторожной. А может, ни одна из этих яхт не носит название «Калипсо», подумала она, может, посудина Ситко так и стоит возле причала, а эти две принадлежат совсем другим людям. И что еще хуже, вдруг он решил прокатиться на чужой яхте, вдруг принял предложение кого-то из приятелей и решил на этот раз не напрягаться и не мучиться, а просто плыть по волнам на всем готовом и не думать ни о чем, кроме красоты вокруг и попутного ветра? Может, именно об этом предупреждала ее интуиция весь день?

Эти мысли были совсем не приятными, на долю секунды Фатима осознала, что так оно и есть, на яхте «Калипсо» ее никто не ждет, а Ситко тем временем спокойно спит где-то совсем рядом со своей смертью, даже не подозревая об этом. Вот видишь, торжественно прокричала интуиция, а я ведь говорила!

– Заткнись, – рассеянно прошептала Фатима, задумчиво глядя на две светящиеся точки в море.

Она дала себе слово, что уйдет, если вдруг что-то пойдет не так или она почует неладное, в таком случае, время включать задний ход как раз настало. Но ведь она была уже почти у цели, неужели она вот так просто свернет с пути, не пройдя последнюю часть и не убедившись, что дело проиграно?

Нет, она не могла уйти, хоть и понимала, что момент как нельзя более подходящий. И плевать на данные себе обещания, в глубине души она знала, что никогда не исполнит их, она могла либо не приходить сюда вообще, либо идти до конца. Каким бы он ни был.

– Значит, вас двое, – прошептала она, все так же задумчиво глядя на темное море, – хм, так кто же из вас «Калипсо»?

4

Она медленно встала с песка, совершенно не опасаясь, что кто-то может ее увидеть – деревья оградят ее от не спящих обитателей коттеджа, если те вдруг захотят выглянуть в окна коридоров, а все та же интуиция подсказывала ей, что охранники уже вовсю режутся в карты, и никто не потревожит ее уединения. Свежий ветер, дующий с моря, ласково погладил ее по лицу, заставляя очнуться от задумчивости. Фатима тряхнула головой и глубоко вдохнула, пора действовать, время не ждет, а летние ночи слишком уж коротки.

Что-то во всей истории и правда было не так, это что-то она чуяла в ветре, слышала в прибое, но одно она вдруг поняла совершенно четко – стоит «Калипсо» у причала или покачивается там, на волнах, на ее борту совершенно точно спит молодой наследник строительной империи. Может быть, он там с парой охранников, может, и вовсе один, но в том, что он там, Фатима больше не сомневалась. Ее ждет какой-то другой сюрприз, или ее интуиция начинает давать сбой, ведь срок ее службы давно истек. Она киллер, побивающий рекорды, киллер, вышедший за рамки статистики, но ведь она прежде всего такой же человек, живущий в том же самом мире, что и все, так стоит ли считать, что законы этого мира не властны над ней? Это было бы крайне глупо, подумала Фатима, все еще стоя на песке неподвижно, как черная тень, может, просто мой срок службы дольше, но и он не бесконечен. А пока он не истек, она будет делать то, что должна делать – идти и убивать. Бросив последний взгляд на две светящиеся яхты, она повернулась к пирсу и быстро побежала, маневрируя между оставленными на ночь шезлонгами и столиками.

С пирса на пляж сбегала металлическая лестница с резными перилами, покрашенная в черный цвет, как и ограда, но Фатима не спешила подниматься, дальше начинались аккуратный хозяйственные постройки, тянущиеся до самого причала, а значит, спуститься к воде она уже не сможет, разве что с самого причала. Нет, сначала она собиралась разведать обстановку, поэтому вместо того, чтобы взойти на лестницу, она скользнула под нее, и оказалась под пирсом, который держали толстые бетонные сваи. До воды было еще прилично, но и здесь, на суше, было как-то жутко. Тяжелая громада нависала над ней, а шум волн казался каким-то гулким и зловещим. Зато здесь-то она была в полной безопасности, в такую дыру даже охрана не заберется.

Привыкнув к темноте, почти абсолютной после пребывания под звездным небом, она двинулась прямо, там берег грудой камней закрывал выход из-под пирса, валуны тянулись до самой воды, пройти по ним было никак нельзя, но она и не собиралась, все что ей было нужно – посмотреть на причал и определить наличие охраны, чтобы лично удостовериться в том, что яхта с надписью «Калипсо» на борту там не стоит. Под самим пирсом был песок, правда попадались камни, так что пару раз она больно ударялась ногами, обутыми в босоножки, один раз она даже еле удержалась от того, чтобы крикнуть как следует и смачно выругаться, так больно она ударилась незащищенной лодыжкой о коварно выступающий булыжник. Медленно и осторожно ощупывая ногами песок, она дошла наконец до противоположной стороны пирса и, спрятавшись за толстой сваей, выглянула из своего укрытия. Большие и средние валуны полностью занимали берег, оканчивающийся отвесной каменистой скалой, правда невысокой, одного уровня с пирсом. На берегу стояли железные строения с необходимыми для обслуживания яхт инструментами и инвентарем, дальше шел просто отвесный берег, там стояли домики и сарайчики, похожие на игрушечные, она это знала, а за ними уже начинался причал. Из-под пирса она видела белоснежных красавиц, покоящихся в ярком свете прожекторов. Там же где-то и пост охраны, вспомнила она, интересно, насколько добросовестные парни сидят там.

Рассмотрев берег и путь к причалу, Фатима еще раз повернула голову к морю, там все так же качались на волнах две яхты, правда теперь они были почти напротив нее. А ведь мне скорее всего придется плыть туда, подумала она с неприязнью, а это далековато. Правда у нее есть буксир, но темная вода пугала и отталкивала, даже при наличии страховки. Берег, покрытый острыми огромными камнями, тянулся до самого причала, но этот путь она отмела сразу, даже в специальной обуви пройти тут будет слишком сложно, скорее она сломает или серьезно вывихнет ногу, чем доберется до причала, поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как повернуть обратно и, поднявшись на пирс, продолжить путь по берегу. Время терять она не стала, повернула назад и пошла к лестнице, на этот раз осторожнее выбирая дорогу – нога, ушибленная о камень, все еще неприятно ныла.

Глухой шум волн действовал угнетающе, и Фатима старалась не вспоминать лишний раз о том, что в эту темную ревущую воду ей придется погружаться в самое ближайшее время. Это под пирсом звук такой, успокаивала она себя, я же слышала, что шум прибоя вовсе не так страшен, это просто закрытое пространство так действует, искажая и собирая звук. И все же мысли о предстоящем плавании действовали на нервы, итак натянутые из-за непонятного беспокойства, ей очень и очень не хотелось снова лезть в ночное море, и это было одной из главных причин, по которой она решила идти до причала по берегу и там проверить, не стоит ли «Калипсо» с другими яхтами. По воде было безопасней и незаметней, но только не ночью, ночью вода пугала ее.

Как только она выбралась из-под пирса, шум прибоя снова стал ласковым и ленивым, а не яростным и зловещим, звезды разгоняли темноту, и после сплошного мрака под пирсом, безлунная ночь показалась ей светлой, как день. Она не могла не позволить себе постоять пару секунд под открытым небом и просто вдохнуть свежий воздух, не наполненный концентрированным запахом водорослей и соли. Нет, мир под открытым небом не казался таким уж ужасным, это немного успокоило ее, и она начала подниматься по металлической лестнице на пирс. Выбираясь из низины, она рисковала, это она понимала, теперь ее не защищали деревья и берег, но это было все же лучше, чем погружение в черную воду. С пирса она сразу повернула на берег и уже через минуту оказалась среди металлических контейнеров, они были невысокими, поэтому ей пришлось пригнуться и так двигаться вдоль блестящего бока первого контейнера, иначе ее голова маячила бы, как темный сигнальный огонек. Один единственный фонарь, не резной, как в парке, а совершенно обычный, освещал холодным голубым светом двойной ряд контейнеров, стоя в самом центре за вторым рядом, Фатима была от этого не в восторге, но с другой стороны, свет помогал ей определить наличие охраны. И поскольку эти парни не привыкли прятаться и ходили в открытую, не скрывая своего поведения, а она как раз привыкла к обратному, фонарь ей не слишком мешал. Берег здесь был огражден простым металлическим забором, и Фатима как раз притаилась между ограждением и задней частью первого контейнера. Ограда была невысокой, может, до пояса ей, но то, что берег не кончался просто обрывом успокаивало.

Всего в каждом ряду стояло по три контейнера, поблескивающих в свете фонаря, между ними шла бетонная дорожка, в трещинках которой проросла трава, все это напоминало ей территорию порта в Ялте, где она в прошлом году совершила одно из самых громких своих дел. Вот бы и сейчас такую удачу, мысленно попросила она у судьбы, тогда все шло как по маслу, и не было этого сводящего с ума чувства тревоги.

Она не стала концентрироваться на воспоминаниях, это путь в никуда, так говорила ее мама, вместо этого она продолжила свой путь к цели, убедилась, что никого нет, и перебежала за следующий контейнер. Отсюда она уже лучше видела причал, там все просто купалось в свете собственных прожекторов и фонарей на сходящихся к нему аллеях, ни этих освещенных широких дорожках в этот час не было ни души.

Ряды контейнеров Фатима миновала быстро и благополучно и, пробежав быстро и бесшумно открытое пространство, укрылась за первым маленьким домиком из белого кирпича с красной черепичной крышей. Здесь уже бетон сменился газонной травой, которую прорезали выложенные камнем дорожки, и иллюзия, что она вернулась в порт Ялты, пропала окончательно. Ограда берега тоже изменилась, стала резной и более высокой с широкими перилами. Как будто поселение гномов на берегу, подумала она, глядя на одинаковые маленькие домики, может, там ночевал кто-то из персонала, может, просто хранили инвентарь, но выглядели эти невысокие постройки очень уютно и по-домашнему. Они не стояли в ряд, как контейнеры, поэтому передвигаться стало труднее, плюс освещение стало ярче, но вокруг по-прежнему не было ни души. Фатима осторожно переползала под окнами домиков, чтобы не засветиться в окне, она ведь не знала, что или кто там может быть. Зато трава приглушала шаги, а тени от домиков позволяли спрятаться при необходимости. Она держалась поближе к берегу, и когда добралась до последнего домика, впервые ясно и отчетливо увидела причал и, самое главное, прямо по курсу она видела стеклянную будку охраны.

Всего в десятке метров от нее белела первая яхта, в ярком свете прожекторов Фатима даже смогла разобрать надпись на борту: «Нептун». Что ж, теперь на одну яхту меньше, подумала она, глядя на ряды белых красавиц, стоящих у причала. Их было не так много, как она думала, может, от силы 7, но и эти 7 ей придется проверить, а охрана совсем рядом, да и свет не позволяет сохранить невидимость.

Яхты тут были совсем разные, и с парусами и высокими мачтами, и беспарусные, похожие больше на космические корабли, и маленькие, и многоярусные, и даже стояли два катера, почти невидимые из-за высоких соседок. Охранник в будке увлеченно смотрел на мерцающий загадочным серо-белым светом экран маленького телевизора, но это был, пожалуй, единственный плюс, больше ничего в окружающей обстановке не способствовало тому, чтобы Фатима могла подойти к яхтам. Причал был совершенно пустынным местом, кроме будки, где сидел крупный охранник, здесь ничего не было, а до аллеи простиралась каменная дорожка, по обе стороны которой бархатным ковром раскинулся ухоженный газон. Домики, где сейчас пряталась Фатима, были последним и единственным укрытием, больше спрятаться было негде. Она снова и снова бегала глазами по деревянным пристаням, уходящим в море, и по каменному берегу, где стояла будка, но ничего, кроме мотков каната и бетонных столбцов, к которым пришвартовывали яхты, она не увидела.

Придется все-таки лезть в воду, поняла она с тоской, и намного раньше, чем планировалось. Но все же она не собиралась зря проплавать ни одного метра, поэтому решила использовать то, что имелось на полную катушку. Да, дальние яхты она никак не увидит с суши, но три, стоящие совсем недалеко от нее она, при желании и везении сможет рассмотреть и с суши. Надо только подползти поближе и укрыться за швартовочным столбиком, ну и, конечно, надеяться, что этот увалень в будке охраны не повернется. Да, она сильно рискует, ведь освещение здесь что надо, а маленький столбик из бетона никак не может служить надежным укрытием, но… риск – это ее работа. Да и потом, в воду она предпочитала не бросаться с неизвестного места, а тихо спуститься и плыть прямо к яхтам, если уж «Калипсо» не стоит в каком-то из этих рядов.

Выработав план, Фатима начала пристально наблюдать за охранником в будке, она должна была хотя бы примерно узнать его поведение, чтобы окончательно решить, можно ли пробраться к первым посудинам или все же придется возвращаться к пирсу и плыть.

Охранник оказался еще одним подарком судьбы. Крупный как кит, которого попытались втиснуть в аквариум, он сидел совершенно неподвижно, уставившись в одну точку с пустым выражением лица. Серо-белое свечение экрана, падая на его лицо, делало его похожим на лицо зомби. Может, я тут не одна такая, подумала Фатима, глядя на этого кита, может кто-то уже успел его навечно успокоить? Но нет, она видела, что иногда он шмыгал носом, как будто у него был насморк, а один раз он даже зевнул, правда потом всяческие движения совсем прекратились, как будто такой всплеск активности истратил последние энергетические запасы здоровяка.

Пора, решила Фатима, собираясь как пружина, на счет этого увальня она уже не волновалась, он вряд ли повернется или хотя бы еще раз зевнет, что ее теперь волновало, так это возможные гости из аллеи. Но тут она ничего изменить или предупредить не могла, судьба всегда вела ее, путь судьба скажет и теперь свое слово. Она уже сказала, прошептал голос в голове, голосом интуиции, который ты предпочитаешь не слышать, так чего же ты еще хочешь? Хочу побыстрее все закончить, и хорошенько отдохнуть, ответила ему Фатима и, прежде чем этот голос успел сказать что-нибудь правдивое и неприятное, она ринулась вперед, таким образом ставя точку во внутреннем диалоге.

Почти на корточках она быстро добежала до первого столбика, за ним были еще три, а потом поворот на деревянную пристань. Под ногами у нее толстыми мотками вились канаты, море почти не шумело, толь тихо плескалось, здесь в бухте, волн не было совсем. Скорчившись за явно никудышным укрытием, она бросила быстрый взгляд на охранника, но тот все еще не подавал признаков жизни после зевка, уже хорошо, еще один быстрый как молния взгляд в сторону парка – и тоже никого. Вдохнув, Фатима снова совершила перебежку, на этот раз свернув на причал. Всего было три таких пристани, но она сомневалась, что все места для парковки яхт когда-нибудь заполнялись, это же, в конце концов, не Монте-Карло. Она снова обернулась на охранника, все было по-прежнему, кроме того, что теперь увидеть ее с дорожки, ведущей к парку стало невозможно – тени от яхт, особенно от парусных, хорошо скрывали ее черную фигурку. Но этот здоровяк в своем аквариуме увидеть ее мог, если бы конечно рискнул потратить столько сил на то, чтобы оторваться от экрана и немного повертеть головой, поэтому расслабляться было нельзя.

Не вставая в полный рост, она начала рассматривать яхты, две стояли справа, включая уже виденный ею «Нептун», одна слева. Доски под ногами скрипели и стонали, благо охранник в своей будке этого слышать не мог, «Нептун» был беспарусным, а вот две его соседки гордо покачивали высокими мачтами, ветер лениво трепал свернутые паруса. Фатима повернула голову и стала вчитываться в причудливо завитые буквы на борту соседки «Нептуна», на яхте было совершенно тихо и никаких признаков жизни, но она все же не могла не проверить все до конца, это было уже на уровне рефлекса. В свете прожекторов темно-синие буквы на белоснежном поле никак не хотели складываться в слово, но Фатима упорно напрягала глаза, не забывая следить за китом-охранником. «Ундина», наконец прочитала она, ничуть не удивившись, что название не то, она ведь с самого начала видела, что яхта пустая, да и потом, разве ее не предупреждали, что Ситко скорее всего будет ночевать на воде в бухте, а не возле причала. И все же. Яхта справа стояла прямо напротив «Ундины», так что Фатима оставалось только повернуть голову и прочитать ровные строгие буквы на борту: «Южный Ветер», сообщала надпись. Романтичное название, подумала Фатима, явно не под стать хозяину. Она не сомневалась, что владелец яхты был жестким, лишенным фантазий человеком, понимающим только конкретику и язык цифр, в его мире все имело острые углы и ровные линии, об этом лишний раз говорила надпись на его яхте – никаких завитков, никаких плавных линий, надпись как будто выведена под линейку строгой черной краской. Красивое название, говорили эти буквы, но, на мой взгляд, пустая трата времени и краски, просто чья-то причуда, по мне, так надо было написать просто «Борт-1».

Дальше причал был совершенно пуст, только в конце стоял маленький катер, на каких обычно возят небольшие группы туристов поплавать в чистой воде. Подойдя к нему, Фатима легко прочитала название, написанное белыми буквами на темно-красном борту: «Руслан». Еще три яхты ждали ее у следующего причала, но добраться до них она могла только вплавь, теперь она это ясно понимала. Дойдя до конца причала, она увидела едва заметную в тенях металлическую лесенку, спускающуюся в воду, она была приварена к опорам причала, и конец ее скрывали волны. Вот то, что она искала, прыгать прямо так, в темные волны, это одно, а вот спускаться по лесенке – совсем другое. Очень выгодно стоял катер, хоть и небольшой, но полностью скрывающий лестницу, значит, она сможет спокойно спуститься в воду, не оглядываясь каждую секунду и не волнуясь, что жирдяй в стеклянной будке вдруг повернет голову и увидит ее.

Придется все-таки плыть, с неохотой подумала Фатима, сидя на корточках возле лесенки и натягивая маску для подводного плавания на голову. Ей совсем не хотелось погружаться в эту темную бездну, а еще меньше хотелось делать лишний круг и плыть к тем трем яхтам, стоящим возле следующей пристани. Но дело есть дело, а хорошая репутация стоит больших хлопот и больших денег, так что надо плыть, тянуть не только бессмысленно, но и опасно. Вздохнув в последний раз, она повернулась к воде спиной и начала спускаться.

Катер действительно отлично скрывал ее, как гора возвышаясь над поверхностью воды, сбоку напротив нее ярко горели две точки – яхты, и одна из них Ситко. Фатима продолжала спуск, чувствуя с каждой ступенькой все увеличивающееся притяжение воды, темная масса тянула к себе невидимыми сильными руками, рюкзак и буксир в чехле за спиной стали весить как будто гораздо больше, но она знала, что вес пропадет совсем, стоит только уступить воде и погрузиться в волны. Неприятный страх легонько, как летний ветерок, погладил ее, пробежав по всему телу короткой дрожью, когда ее ноги, обутые в спортивные босоножки, коснулись воды, и она стала заливаться внутрь. Был только июнь, и вода еще не прогрелась как следует, но она наверняка не была настолько ледяной, насколько показалась ей. Все дело в непонятной тревоге и моей нелюбви к ночным водным приключениям, решила Фатима, вода казалась ей обжигающе ледяной, даже дыхание на миг перехватило, вот закончу это дело и возьму длительный отпуск.

Если конечно, я закончу дело, а не дело закончит меня, тут же поправила она саму себя, но шутка не казалась смешной.

Она была в воде уже по пояс, но лесенка не заканчивалась, и Фатима решила спускаться, пока не наберет нужную глубину. Когда вода дошла до груди, ступеньки кончились, и ноги Фатимы уперлись в пустоту, до дна, конечно же, было далеко. Ну вот и приплыли, подумала она, погружаясь в воду и все еще держась за металлическую перекладину лестницы. Она оказалась права, как только она отдалась воде, рюкзак тут же потерял вес и стал рваться к поверхности, облегчая ей усилия, а буксир и вовсе плавал над водой, как пулеобразная подушка. Это как-то успокаивало.

Оказавшись в волнах, она посмотрела на причал, он казался ей страшной громадиной, под которой могут обитать совершенно далекие от нашей реальности существа. А ведь кто-то регулярно спускается по этой лесенке и чистит сваи, заплывая под причал, подумала она и содрогнулась, хотя, может, днем это не выглядит таким жутким. Яхты тоже казались теперь просто подавляюще огромными, и Фатима начала волноваться, как же она сможет залезть на такую громадину, да еще после заплыва.

– Хватит! – строго прошептала она и брызнула себе в лицо водой, – хватит паниковать! Совсем сдурела, что ли?!

Это все та странная нервная вибрация, которая не давала ей покоя с утра. Раньше у нее таких мыслей не было, а сегодня она просто сама не своя. Пора брать тайм-аут, теперь она понимала это как никогда ясно. Но прежде у нее есть дело, и она не отступит, ни за что, даже если ей придется лезть по борту яхты, как человек-паук.

Покачиваясь на едва заметных волнах бухты, Фатима взглянула на небо, оно было еще совершенно ночным, но она помнила, какие короткие летние ночи, а это значит, времени у нее остается все меньше и меньше, а она тратит его на позорные мысли, вместо того, чтобы работать быстро и четко. Тряхнув головой, она повернулась спиной к катеру и поплыла ко второму причалу, буксир она пока решила не использовать, во-первых, боялась шума, во-вторых, решила не тратить энергию зря, мало ли как сложатся события дальше. Ее подавленная интуиция не замолчала, просто избрала другой путь, подсознательно заставляя ее беспокоиться о ближайшем будущем.

Расстояние до следующего причала было небольшим, так что она с легкостью преодолела его, тихо рассекая темную воду и держа голову над поверхностью, буксир послушно плыл за ней, как собачка на поводке, следующая за хозяином. У второго причала тоже была лесенка, и Фатима, подплыв поближе, ухватилась за нее. Здесь все три яхты стояли в ряд с одной стороны, так что ей оставалось только проплыть вдоль причала и прочитать надписи. Что она и сделала, не тратя время на отдых, расстояние ведь было смехотворным, она плавала и побольше, гораздо больше.

Белоснежные посудины стояли к ней задом, но на каждой было написано название, конечно, не так крупно, как на бортах, но и она была на минимальном расстоянии и могла все увидеть. «Рассвет», гласила первая надпись, высокие мачты как будто прокалывали звездное небо, так ей виделось с воды, она поплыла дальше, «Морской Волк» было написано на второй, амбициозно, подумала Фатима, проплывая мимо к последней яхте. На третьей посудине надпись была такой же причудливой как на «Ундине», а может, даже похлеще. Завитки и узоры переплетаясь с буквами, тоже отнюдь не каллиграфическими, образовывали совершенно нечитаемую композицию. И как это только разрешают, возмущенно думала Фатима, стараясь разобрать граффити на белом борте. Надпись была выполнена в уличном стиле, из-за чего Фатима предположила, что владельцы яхты явно молоды и не обременены заботами, просто, когда ты сам зарабатываешь на яхту, времени на то, чтобы придумывать такие каракули уже не остается, да и не до того уже. Наконец название все же показалось сквозь узоры и нарисованные тени, подтвердив ее предположение относительно владельца – «Задира», вот что красовалось на борту. Да уж, имея такого папочку, способного подарить тебе яхту с тупым названием, можно быть кем угодно, подумала Фатима, отплывая обратно к лесенке. «Задира» парусов не имела и походила на вытянутый космический корабль с антеннами и мостиками, вполне в духе того, кто веселился на ней этим летом.

Итак, ни одна из причаленных яхт не была той, что ей нужна. А это значит, она все же отправится в небольшое плавание.

Доплыв до лесенки, Фатима посмотрела в море, все так же призывно горели два огонька, а расстояние до них не шло ни в какое сравнение с тем, что она только что проплыла. Не теряя ни секунды, она надела маску на лицо, а затем принялась расстегивать чехол, взобравшись на лесенку ровно на столько, чтобы можно было положить его в рюкзак. Когда с этим было покончено, Фатима снова скрылась в воде, на этот раз не боясь намочить голову. Цель была уже совсем близко, и она, похоже, наконец снова стала прежней.

Оторвавшись от лесенки, она поплыла в море, пока не включая свою «пулю». Плыть было легко, соленая вода сама держала ее на поверхности, но все же силы на то, чтобы двигаться вперед, тратить приходилось, поэтому, отплыв от причала на безопасное как ей показалось расстояние, она не стала тратить энергию зря, а просто нажала большую желтую кнопку. Мотор внутри пластикового корпуса тут же ожил с негромким урчанием, почти неслышным из-за шума воды, заработал винт, и «пуля» мягко потянула свою хозяйку вперед. Скорость она развивала приличную, не идущую ни в какое сравнение со скоростью пловца, Фатима старалась держать голову над водой, ведь акваланга у нее не было, но все равно дышать стало трудно – вспарываемая поверхность воды накрывала девушку и разлеталась сотней маленьких брызг. Зато горящие огоньки стали заметно ближе и продолжали приближаться с каждым мгновением, а это стоило всех неудобств.

Подплыв к яхтам достаточно близко, Фатима выключила мотор и оглянулась, ей стало просто интересно, на сколько же она отплыла за такое короткое время, прошло ведь не больше 10 минут. Результат приятно поразил ее – берег был бы не виден совсем, если бы не маленькие светящиеся точки – прожекторы на причале. Впечатляет, восхищенно подумала она, покачиваясь на волнах и восстанавливая дыхание, «пуля», как надувная подушка, надежно держала ее на воде. Теперь оставалось только подплыть к нужной яхте и залезть на борт, а прямо за яхтами Фатима видела выход из бухты.

Что ж, время она сэкономила, но это не значило, что его теперь можно терять, она уже итак потратила его больше, чем могла, пробираясь к причалу и подплывая потом к каждой посудине возле него. Поэтому она сделал глубокий вдох, чувствуя, как неприятно давит вода на грудь, и поплыла к стоящей слева от нее яхте. Вторая стояла на приличном расстоянии прямо напротив, но, выбирая между правой стороной и левой, Фатима выбрала сторону сердца, ведь выбор она делала именно так, разум сейчас был просто бесполезен. Обе яхты имели паруса, обе были примерно одного размера, а надписи на борту в такой темноте и с такого расстояние разглядеть было невозможно. Волн в бухте почти не было, но на такой глубине, как подозревала Фатима, даже в открытом море сильно не качает, если, конечно, нет шторма, а сегодня его не было, и это тоже радовало, ведь уходить ей, скорее всего, придется именно морем.

К яхте она подплыла достаточно быстро и, оказавшись в кружке неяркого света, отбрасываемого фонарем на мачте, она с радостной дрожью прочитала большую надпись на белоснежном боку: «Калипсо». Да, интуиция опять не подвела, да и удача, похоже, все еще при ней, она добралась, она это сделала! Вот она, красавица «Калипсо», прямо перед ней спокойно покачивается на волнах и дремлет, явно не подозревая о незваной гостье. Что ж, осталось подняться на борт и довести дело до конца, а для этого нужна холодная голова, поэтому приступ радости Фатима быстро подавила, у нее еще будет время порадоваться, да и поводов тогда будет больше, а пока надо делать дело и не впадать в эйфорию раньше времени.

Сняв свои водные очки, Фатима снова повесила их на шею, как причудливое ожерелье, и не спеша подплыла к самому борту. Попасть наверх можно было по толстой цепи, уходящей в воду вместе с якорем, это она и собиралась сделать. С соседней яхты увидеть ее не могли, якорь бросили со стороны, никак не просматриваемой с той, другой яхты. Да и в такой темноте вряд ли что-то будет видно, хотя черный силуэт на белом фоне может быть заметным даже ночью, тем более, при пускай слабом, но все же имеющемся освещении. Хотя уже слишком поздно, даже охрана, наверное, спит, ведь никто всерьез не ждет нападения, думала Фатима, огибая «Калипсо», чтобы добраться до якорной цепи, в любом случае, эти мысли напрасные, моя удача при мне, и положение яхты – лучшее тому подтверждение. Правда, что ждало ее на борту, она не знала, но думать об этом сейчас тоже не имело смысла, пройдя 90% пути об отступлении не думают, не стала думать и она.

Правда, как только ее рука легла на гладкую металлическую поверхность толстой цепи, непонятная тревога ураганом налетела на нее, заставив сердце бешено забиться, а легкие сжаться и вытолкнуть весь воздух. Что-то по-прежнему происходило, что-то было не так, и как же она ошибалась, посчитав, что это чувство ушло. На мгновение она подумала, что сейчас пойдет ко дну, мышцы застыли и совершенно перестали слушаться, невероятным усилием воли она заставила себя схватиться за буксир, и выглядели эти движения судорожными и неуверенными. Но прошла секунда, другая, и необъяснимое состояние исчезло так же неожиданно, как и нахлынуло. Дыхание восстановилось, кровь снова заструилась по венам, снабжая окаменевшие ткани кислородом, комок в груди пропал, как и необъяснимая тревога. Остались только мрачные мысли, вот они-то никуда не ушли. Умом Фатима понимала, что этот приступ был не чем иным, как последней попыткой интуиции предупредить ее, но также она понимала, что не может уйти, решение сейчас принимал разум, а разум привык доводить дела до конца.

– И это тоже судьба, – прошептала Фатима, берясь двумя руками за скользкую от воды цепь.

Не дожидаясь новых сюрпризов интуиции, она подтянулась и поползла вверх.

Первые сантиметры давались просто с тяжким трудом, вода, как ревнивая женщина, не хотела отпускать то, что, как она считала, уже принадлежало ей. Фатима чувствовала эту невидимую силу, тянущую ее обратно, не дающую сделать новый рывок, но она не сдавалась, упорно отвоевывая сантиметр за сантиметром. Буксир, висящий за спиной и казавшийся на земле легким, теперь весил, казалось, тысячу тонн и тянул вниз, как гиря, но она ползла, подтягиваясь руками и помогая себе ногами, сплетенными вокруг цепи. Как она и предполагала, чем выше она поднималась, тем меньше становилось притяжение воды, так что вскоре ползти стало значительно легче, как будто вода поняла, что на этот раз ей не удержать добычу, и оставила ее в покое. Поднявшись почти к самой палубе, Фатима даже почти перестала ощущать вес моторчика за спиной.

Цепь уходила в темную круглую дыру примерно в метре от палубы, но Фатима не сомневалась, что прекрасно дотянется до бортиков, а дальше все просто, если, конечно, на палубе ее никто не ждет, а вот в этом она уверена не была. Поэтому, добравшись до самого конца цепи, она застыла, чутко прислушиваясь к звукам на яхте, это не гарантировало безопасность, но все же было лучше, чем ничего. Примерно с минуту она висела на цепи, как обезьянка на стальной лиане, а потом подтянулась и ухватилась за бор, все было тихо. Держась за цепь только ногами, она ухватилась и второй рукой за борт яхты, а потом, повиснув на руках, нащупала ногами якорную дыру и наконец смогла встать в полный рост и заглянуть на палубу.

Все, что она увидела, так это заставленную ящиками заднюю часть палубы и торчащую слева от нее мачту со свернутыми парусами. Что творилось на середине, и был ли кто-то там, сказать она не могла, поскольку ничего не видела из-за громоздящихся друг на друге ящиков и своего положения – уровень ее глаз находился чуть выше палубы. Зачем ему все эти коробки, подумала она, рассматривая невысокие башенки из картонных и деревянных ящиков, высившихся на деревянной палубе? Она не очень разбиралась в судоходстве, так что, может, там все необходимое для морской прогулки? А, впрочем, какая разница, главное то, что эти ящики сослужат ей хорошую службу, а остальное ее не касается.

Выждав еще примерно минуту, она решила подниматься на борт, подтянулась и схватилась руками за первую перекладину металлических перил – в этой части яхты они напоминали заграждения на пирсе, а дальше переходили в сплошной белоснежный бортик, сливающийся с корпусом яхты. Спустя 30 секунд она уже стояла на палубе и улыбалась немного сумасшедшей улыбкой, ей удалось, она уже на борту! Однако долго радоваться она не могла, ее еще ждала работа, поэтому, едва встав на палубу обеим ногами, она тут же присела и достала пистолет, теперь настало его время.

Задняя часть была немного выше, поэтому ящики не служили полным гарантом невидимости, стоит ей привстать чуть повыше, и ее легко увидят, хотя уже через пару секунд это не будет иметь никакого значения, как только она достанет пистолет и проверит его готовность, прятаться станет незачем. Усевшись прямо на деревянный настил за двумя большими ящиками, поставленными друг на друга, Фатима сняла с плеч рюкзак и достала свое оружие. Пистолет был абсолютно сухим, как и остальное содержимое, и она еще раз похвалила себя за приобретение такого отличного снаряжения. Когда профессионализм доведен до максимума, битвы выигрывают технологии, вспомнила она изречение Пророка, когда она обратилась к нему за помощью в покупке костюма. И ведь он оказался прав, в равной борьбе сегодня побеждает тот, у кого круче игрушки, добро пожаловать в 21-й век.

Рюкзак она снова закинула на плечи, прикрепив пистолет к бедру, но оставалась еще одна игрушка – ее буксир, с ним она не могла идти на дело, он мешался и мог случайно наделать шума, стукнувшись о какой-нибудь предмет или борт. Значит, надо его оставить. Но не просто посреди палубы, его надо спрятать, чтобы потом вернуться за ним и убираться с этой посудины ко всем чертям… Если, конечно, она доведет свое дело до конца.

Фатима огляделась, в самой задней части, буквально влипая в перила, стояла большая полукруглая скамья на высоких ножках с плетеной спинкой и наваленными на нее белоснежными подушками, занимая собой весь хвост. Когда тут не устраивали склад, на этом ложе наверняка любил отдыхать хозяин яхты, подумала она, ей тоже хотелось просто лечь и смотреть на звездное небо, вдыхать прохладный морской бриз и покачиваться на волнах, но все это потом, а пока под диван вполне можно спрятать лишние вещи. Не вставая, она ползком добралась до дивана, лавируя между ящиками и коробками, и быстро затолкала буксир под него, благо места хватало с избытком.

– Полежи пока тут, – прошептала она, – я скоро.

Она очень надеялась, что сказала правду. Теперь вперед, к цели, где-то на этой яхте Ситко видит последний сон и не знает, что на этот раз не проснется. Фатима достала пистолет из крепления и, зажав его в руках, начала пробираться к середине яхты.

Она успела дойти до следующей пирамиды из коробок, как вдруг отчетливо услышала скрип двери. Да, ей не показалось, кто-то действительно вышел на палубу, это подтверждали шаги и хриплое покашливание. Она замерла, неужели это Ситко? Неужели он сам идет к ней в руки? Выглядывать она не стала, риск быть увиденной был слишком велик, вместо этого она сжалась за своим укрытием, спокойная и собранная, как пантера, готовая к прыжку.

Покашливание раздалось ближе, кто бы это ни был, он шел прямо к ней. Фатима крепче сжала пистолет, этот не спящий некто пройдет справа от нее, слева были перила, он не увидит ее, пока она не всадит в него несколько пуль, у нее очень выгодная позиция. Да и то, что он один, тоже очень кстати, никакой опасности не будет, она просто уберет его, а потом пойдет за остальными. Выстрелов никто не услышит, на палубе ведь никого нет, а у нее глушитель последней модели, так что сквозь шум волн и ветра она рискует даже сама не услышать свой выстрел – вместо выстрелов действительно будет всего пара сухих щелчков. Главное, чтобы на соседней яхте не было таких же полночных зрителей.

Некто приближался к ней, покашливая и вздыхая, его шаги тяжело стучали по деревянному настилу. Нет, это не Ситко, поняла она за секунду до того, как мимо нее в море полетела спичка, и запахло табаком и ментолом, что еще раз доказывало правильность ее догадки – Евгений Ситко не курил. Значит, охранник, радостно подумала она, все складывалось просто неправдоподобно гладко, а чувства тем не менее продолжали бить тревогу. Правда сейчас она престала обращать внимание на такие мелочи, сейчас весь ее мир был в этом идущем к ней человеке, человеке, которого она должна была убить.

– А-а, чччерт! – негромко выругался охранник, споткнувшись на лестнице, ведущей на заднюю палубу. Он был уже в двух шагах от Фатимы.

Раздалось ровно три тяжелых стука, а потом она впервые увидела широкоплечего высокого мужчину в темном костюме, кончик его сигареты ярко горел в темноте. Глубоко затягиваясь, он медленно прошел мимо нее, даже не повернув голову, да и зачем ему было смотреть на эти ящики и коробки. Он намеревался посидеть на диванчике и спокойно покурить, но вид далеких огоньков на берегу привлек его внимание, так что он пошел не прямо, а повернулся к Фатиме спиной и зашагал как раз к тому месту, где Фатима перелезала через перила несколько минут назад. Это уже было совсем не здорово, ведь выстрели она сейчас, тело непременно упадет в воду, а этого она не хотела, мало ли куда и когда оно приплывет. Нет, пока работа на яхте не закончена, никто не покинет ее борт, так она решила и стала ждать, пока он отойдет от перил на безопасное расстояние. И тут начались первые сюрпризы.

Дойдя до перил, охранник остановился и стал задумчиво смотреть вдаль на одинокие огоньки на берегу, не спеша затягиваясь сигаретой и выпуская дым вверх. Фатима где-то читала, что по направлению выпускаемого дыма можно узнать настроение курильщика – если дым вверх, значит, и настроение отличное, если человек выдувает его вниз, значит, что-то с ним не в порядке. У этого малого с настроением был полный порядок, по крайней мере, если судить по дыму. И это портило настроение ей, ведь если ему так понравился вид далекого берега, он вполне может так и стоять там, пока не докурит свою вонючую сигарету, а тогда она никак не сможет убить его по-тихому, ведь докурив, он повернется к ней лицом. Надо было что-то решать, но прежде чем Фатима начала мыслить, охранник, только что мирно куривший и наслаждающийся созерцанием ночи, вдруг замер, а потом начал резко поворачиваться. Сработали инстинкты, он что-то почуял, что-то неладное, он вдруг явственно понял, что он тут не один, и кто-то за ним наблюдает. Озарения такого рода периодически чувствует каждый, но сильнее всех они бывают у военных и у тех, кто привык рисковать жизнью.

Загрузка...