Серый небосвод с огромными, нависшими, черными тучами то и дело поражала молния. Раскаты грома казалось были готовы обрушить небо на землю. Двое мужчин в штатском сидели в аэропорту. Вылет был назначен на шесть вечера и уже неоднократно переносился. Темноволосый юноша не знал куда себя деть рядом с мужчиной цвет глаз которого так странно гармонировал с этим штормом. Собственно, с бурей сочеталось и настроение этого человека. Янис был из тех людей, которые предпочитали выяснять отношения сразу. В этот раз все было сложнее. Мужчина, сидевший с ним рядом, был зол, а его нервы натянуты до предела. На это было как минимум три причины. Начальник отдела не дал ему заслуженного отпуска, заставил заниматься новым делом и приказал взять с собой мальчишку, который так напоминал ему того, кого он был вынужден убить. Последнее завершенное дело не давало покоя майору. Райнер часто думал, что если быть хоть кто-то обратил внимание на семью Александра вовремя и спас мальчика, то он вероятно вырос таким же как Янис. Да и возраста они были почти одинакового. Вот и получалось, что избавив мир от одного из самых жестоких маньяков, Райнер получил в качестве благодарности живое напоминание о нем, которое находилось теперь рядом и смотрело на него такими же восхищенными голубыми глазами, как и монстр в последнюю их встречу. Майор не мог это выносить, ему хотелось скорее закончить дело и избавиться от лейтенанта. Ну а пока он старался держать юношу как можно дальше от себя, бывая с ним через чур грубым. Гораздо больше, чем это было совершенно необходимо.
Лейтенант разумеется принимал все на свой счет. Ему так хотелось быть полезным майору, но вот они только встретились, даже не успев обсудить дело, а Райнер уже готов был его убить. Так ему казалось. Он искренне считал, что все дело в том, что Золотарев заставил Леммана взять его с собой и рассчитывал проявить себя так хорошо, как только возможно, полагая, что будучи хорошим сотрудником он заставит майора сменить гнев на милость. Но майор не желал и разговаривать с ним.
– Я понимаю, Вы не довольны, но может быть мы хотя бы поговорим об этом? – Молодой человек решился на разговор, не в силах больше выдержать гнетущей тишины.
– Мы с тобой не молодожены, что б обсуждать проблемки наших отношений.
– Товарищ майор, нам работать вместе!
– Вот именно! Так и давай заниматься работой, а не всякой бессмысленной ерундой. – Райнер не хотел ничего обсуждать и вообще контактировать с молодым человеком.
«Черт возьми! Какого лешего Золотарев заставил меня нянчиться с этим сопляком?»
– Вы меня не знаете, а уже ненавидите, что я успел сделать?
– Много болтаешь.
«Ну и как мне быть ему полезным, если он даже разговаривать со мной не хочет? У него не просто сложный характер, он не выносим!»
– Сходи купи воды.
– Райнер Александрович, я не мальчик на побегушках, я офицер.
– Я майор – ты лейтенант. Я говорю – ты выполняешь. Иди.
– Но…
– Никаких «но»!
Янис повернулся и пошел прочь.
«Надменный засранец!»
Майор хотел чтобы он ушел.
«Чертова гроза!»
В этом Июльском небе отражались все эмоции Райнера. Он не хотел вспоминать прошлое дело. Хотел забыть монстра Северной Лесополосы и больше никогда о нем не думать. Именно поэтому ему была необходима встреча с Аристархом Гордеевичем. Он рассчитывал, что тот сможет развеять его сомнения, которых никогда раньше не возникало. Но ему не дали этого шанса, подсунув под нос зеленого новичка. Больше всего этого Райнера раздражало лишь то, что у него новое дело, особотяжкое. Других никогда не поступало в его распоряжение. А значит на кону стояли жизни, но он совершенно не был готов спасать кого-то.
«Проклятье. Я должен собраться!»
В эту самую минуту Райнер хотел напиться. В его памяти то и дело всплывал двадцатилетний мальчишка, который зверски убил более тридцати человек. По какой-то причине, майор не вспоминал о его жертвах, а в его памяти рисовались не места преступлений. И не первую встречу с парнем с хитрыми глазами и двусмысленными выражениями, задержанным ночью, он вспоминал. В его сознании вставал образ мальчишки, одинокого, несчастного парня. Он вспоминал его глаза, что с восторгом смотрели на него, вспоминал кружку с лекарством протянутую ему январской ночью, его голос. То, как он благодарил его, еще не зная, что в тот самым момент вступил в последнюю игру с майором, из которой не было иного выхода чем смерть. А еще Райнер помнил тело, болтающееся на веревке, в той самой комнате, где когда-то он провел ночь. И хоть и понимал, что спас огромное количество жизней, и хоть знал, что иного выхода не было, где-то внутри он чувствовал, как это дело калечит его. Как эти воспоминания ломают ему ребра. Как хочется от них кричать. Теперь он смотрел на летнюю грозу и не хотел, чтобы она прекращалась, ведь она отражала внутреннее состояние майора. Он так хотел побыть один в это время.
«Неужели, я так много прошу? Всего пару дней полного одиночества…»
– Вот вода.
Голос молодого парня выдернул Райнера из мыслей. Он вдруг понял, что ему нужно отвлечься. Переключиться на что-то другое. И раз иного выбора не было, решил отвлечься на новое дело.
– Что у нас там по делу?
– Практически ничего. Ни подозреваемых, ни улик. Три жертвы. Все сожжены заживо.
– Личности установлены?
– Так точно. Первая жертва Елизавета Гринская, 30 лет, не замужем, детей нет. Работала финансистом в банке. Вторая – Вероника Старцева, больше известна под псевдонимом Вера Стар, 22 года, остался муж, детей нет. Гадалка. Последняя жертва Оксана Макеева, 39 лет, двое детей, муж. Работала воспитателем в детском саду.
– Из общего, только типаж?
– Да. Все рыжеволосые, зеленоглазые. На местах преступления найдена карта пиковой дамы. Что она значит?
– Ведьма. Да и способ убийства соответствует методам святой инквизиции. Пытки, признание, сожжение.
– Мы не знаем, было ли какое-то признание или нет, с чего вы это взяли?
Майор вздохнул.
– Степень изувеченности трупов разная. Значит нет четкой системы пыток. Нет задачи, провести определенные действия и манипуляции с телом. Но есть задача, что-то узнать. Или чего-то добиться.
– Да, вполне логично.
– Задачи убить тоже не было. Не пытками уж точно. Скорее их нужно было наказать…
– Почему?
– Ты что идиот? Потому что их сожгли живьем.
– А, ну да. Значит, для убийцы было важно именно сжечь заживо?
Майор внимательно посмотрел на лейтенанта.
– Ты точно лучший выпускник академии?
– Один из лучших, да. А что?
– Туповат ты, для лучшего.
– Мы могли бы обойтись без оскорблений в мой адрес?
– Всего лишь констатация факта. Впрочем, я возьму свои слова обратно, если заставишь свою голову работать хоть немного.
– Мне больше интересно, где этот инквизитор проворачивает сожжения? Доставить жертву к месту уже тяжело, сделать так, чтобы криков не было слышно, ещё тяжелее. Однако. Рано или поздно эти места закончатся.
– И что ты предлагаешь, гений? Подождать?
– Нет, я не то имел ввиду…Просто может быть можно будет устроить засады в предполагаемых местах.
– Да уж. Ты фильмов пересмотрел?
– А что не так?
– Что не так? Ты шутишь или издеваешься? Ты хоть представляешь сколько людей для этого нужно? Мы едем на Юг, там огромное дикое побережье! Да чтоб там выставить патрульных, не хватит отделения! Да всей милиции области не хватит. Более того, с чего ты решил, что все милиционеры будут нам помогать?
– Но это же на их территории, разве это не в их интересах?
– Хочешь, я тебе скажу, что в их интересах? Их собственные дела! И у каждого сотрудника их штук 10 параллельно. Грабежи, разбои, хулиганство, поножовщины, изнасилования, куда доносов, по которым нужно провести проверки! Вот их зона ответственности!
– Но… Нужно же поймать этого психа!
– Это наша с тобой работа. Даже скорее моя, учитывая насколько ты наивен. И поаккуратней с выражениями, лейтенант.
– А что я сказал?
– Насколько я знаю, психопат – это медицинский термин, а ты насколько мне известно не медик.
– Так точно товарищ майор, буду аккуратнее.
– Да уж, верится с трудом.
– Товарищ майор, можно задать вопрос личного характера?
– Ну валяй. – Райнер внимательно смотрел на парня и думал, что же он такого сейчас выдаст?
– Я знаю, что Вы относитесь ко мне не очень позитивно. Что я Вам такого сделал? Мы же не успели даже поработать! Мы даже познакомиться не успели! Я всего лишь изучил Ваше прошлое дело, и Золотарёв приказал взять меня с собой в командировку, но я правда стараюсь! Почему Вы относитесь ко мне так негативно сразу? Да я всего лишь стажер, но ведь все когда-нибудь были стажерами. Мне правда не хватает опыта, но я постараюсь! Я надеюсь, что буду Вам полезен.
– А вопрос в чем?
– Ну я… Я могу быть полезен, если Вы мне позволите!
– Вот заладил. «Буду полезен!», «Буду полезен!», «Я постараюсь!» Чем ты будешь мне полезен? У тебя даже голова не соображает так, как нужно. Если бы ты учился в академии в моё время ты не то, что не был бы лучшим, ты бы вряд ли её закончил. И да, все были стажерами когда-то, но не все были такими балбесами. Пошли, нашу посадку объявили. И чтобы я больше этих соплей от тебя не слышал!
Янис склонил голову. «Я ему еще покажу на что способен!» – Так рассудил юноша.
Майор лишь благодарил судьбу, что в этот раз они летят на Юг. Ещё одного Северного города, после дела монстра северной лесополосы, он бы не выдержал.
Все и так напоминало ему об Александре. Он не хотел этого вспоминать, не хотел коммуницировать и разговаривать лишний раз с лейтенантом, ведь его взгляд был так похож на взгляд монстра. Даже его наивность настолько была знакома, и настолько выводила майора из себя, что ему хотелось отправить лейтенанта домой прямо сейчас, из аэропорта.
Яниса раздражал тот факт, что майор не хотел принимать его в свою команду. Не хотел играть с ним на равных, не хотел расследовать с ним дела, он чувствовал, что Лемман вообще не хотел иметь с ним ничего общего. Вишневскому было обидно от этого осознания, ведь он ровнялся на этого человека пять лет и действительно хотел с ним работать. Действительно хотел помочь ему в расследовании этого дела. Однако, он не мог пойти против воли этого человека, а постоянные унижения и оскорбления медленно начинали подрывать веру юноши в себя. У него стали закрадываться мысли о том, что он практически ничего не стоит, что он и правда всего лишь глупый мальчишка – стажер и не представляет, как ввести дела, тем более такой важности. Молодого человека начали окутывать сомнения…
Они продолжали обсуждение дела по пути в самолет. Майор выдвигал такие предположения, до которых лейтенант не додумался бы наверно никогда. Именно поэтому молодой человек медленно, но верно начал терять терпение и веру в себя.
Райнер в этот момент хотел лишь одного – поскорее закончить работу. Поскорее вернуться домой и поскорее забыть прошлое дело, поэтому старался погрузиться в новое так, чтобы не думать больше ни о чем. Наивные вопросы лейтенанта лишь раздражали его и постоянно сбивали с мысли, это мешало офицеру работать.
Он не понимал, что хотел от него полковник, ведь обычно он работал один и обычно никто не мешал ему это делать. Майор работал то быстро, то медленно, всегда в своем темпе, и всегда предпринимая все необходимое. Он никогда никого не обучал, ни с кем не советовался и не собирался начинать это делать, ведь он знал, что его решение правильное. Однако, если это было так, то почему его последнее решение вызывало в нём такую внутреннюю боль и негодование? Он не мог этого понять, но знал, что поступил верно, знал, что по-другому было невозможно, и знал, что прошлого не изменить. Но все равно, раз за разом, возвращался в ту зиму, к тому человеку, которого так заботило его тонкое пальто.
Александр был для него настолько необычным, настолько странным и настолько разным, что майор не понимал его. По отношению к майору он не сделал ничего плохого, хотя мог бы, и не единожды. При этом он жестоко убил более тридцати человек. Это не укладывалось в голове, он хотел принять этого человека, но не мог. Не мог спустить ему то, что он сделал. Не мог не остановить его любым способом. При этом всём, почему-то он не мог забыть те печальные, голубые глаза, которые увидел последний раз в январском парке под фонарем, которые благодарили его, ещё не зная о том, что как раз в тот миг захлопнулась смертельная ловушка выхода из которой для маньяка уже не было. А ещё Александр не знал, что сомнения, которые мучали тогда майора были вовсе не игрой. Они не были выдумкой. Они были настоящими, ведь майор не хотел этого делать до последнего, но был вынужден. Именно поэтому он долго не решался сказать то, что привело в итоге к такому финалу.
Все это неоднократно пролетало в голове Райнера. Все записи, слова, все это носилось в голове майора кругами, его сознание словно искало зацепку, какую-то мелочь, хоть что-то, что подтвердило бы намерение монстра убить майора. Но таких подтверждений не было.
Из очередного круга размышлений Райнера выдернул елозящий по креслу лейтенант.
– Ты чего делаешь? Сиди спокойно.
– Я, да… Пытаюсь…
– Ты что боишься летать?
– Не знаю. Я никогда раньше не летал…
«Господи, вот недоразумение на меня Золотарев повесил…»
– Нормально все будет, просто спокойно сиди.
– Спасибо за поддержку…
– Какую поддержку? Ты мне мешаешь своими скачками на кресле. В следующий раз попрошу раздельные билеты. Себе первый класс, тебе у туалета, там хоть упрыгайся.
– В следующий раз? Тоесть вы не против со мной работать?
Янис даже спустил все оскорбления майору. Хотя был ли у него другой выбор?
«Неужели он просто такой вид делает, а сам вовсе не против поработать вместе?»
– Я имел ввиду дорогу домой. Хватит лыбиться, бесишь.
– Вам не нравится, когда люди улыбаются?
– Мне не нравится, когда ты веселишься. Вспомни о причинах нашей поездки.
– Веселого мало.
– О чем и речь.
– С чего предлагаете начать?
– У тебя есть шанс поразить меня своей гениальностью. Давай, рискни.
– Изучить дело?
– А чем ты четыре часа в отделе занимался?
– Тогда, сопоставить показания свидетелей из дела.
Райнер вздохнул.
– Опросить повторно.
– Кого?
– Всех!
– Зачем, их показания есть в деле! Родственники, коллеги, родители, соседи!
– Господи, какой же ты тупой. Каждый записывает лишь то, что кажется важным. Нам же важна каждая деталь! Их поведение, реакция на вопросы, все! Откуда ты знаешь? Может это вообще не маньяк, может это убийство кого-то одного, и его замаскировали под маньяка.
– Тогда надо смотреть первую жертву… Если ее хотели убить…
– Необязательно. Это может быть любая из них.
– А может быть это психопат?
– Я тебе уже говорил, будь аккуратнее с терминами! Ты знаешь, что значит «психопат» в медицинском плане?
– Нет.
– Ну вот и не бросай слов на ветер. Хотя, в теории, может быть и такой вариант. Но очень, очень вряд ли.
– Почему?
– Психопаты не испытывают эмоций. У них поражена эта часть мозга. А судя по нашим убийствам, было очень важно получить от жертвы признание и предать суду. Значит, это что-то личное.
– Либо замаскировано под личное.
– Да, и в этом случае, это психопат. Но я не думаю, что это так.
– Почему?
– В этом случае, он бы не старался скрыть следы преступления. Он бы хотел, чтобы жертв нашли, ведь чтобы объявить о маньяке, нужны свидетели. Нужна публика. Мы же имеем костровище, сложенное на побережье. Ничего лишнего, никаких декораций. Расположены они так, что их вполне можно пропустить или принять за обгоревшее дерево. Не факт, что найдены все жертвы.
– Думаете убийцу удовлетворил сам факт того, что он сжег ведьму?
– Да и полагаю он в это искренне верит.
– Тогда мы ищем сумасшедшего? Может проверить психиатрические лечебницы по близости?
– Вот этим и займемся. Сразу по прилету.
– Но мы же прилетим поздно вечером…
– У психиатрических больниц есть одно прекрасное качество. Там всегда есть дежурный врач – они работают круглосуточно.