На следующий день Алина не спешила на работу. Пришла к двенадцати часам, обвешенная пакетами из фирменных магазинов, неторопливо миновала буквально разрывающуюся из-за звонков Алену и, кивнув мне (я разговаривала с клиенткой), скрылась в кабинете. Нам с Аленой оставалось только обменяться выразительными взглядами: «Ну и дисциплинка!»
Закончив беседу с клиенткой и уговорив ее купить семидневный тур в Австрию, я, разъяренная до предела, ворвалась в кабинет. Алина в этот момент красовалась перед зеркалом, приложив к груди новенькую майку.
— Как это понимать?! Мы работаем с девяти часов, — напомнила я своей вконец обнаглевшей подруге.
— И я работаю с девяти часов, — не обращая внимания на мой резкий тон, спокойно ответила Алина. — Ровно в девять я уже стояла на пороге у Софьи Никитичны.
Я совсем забыла, что накануне мы пришли к мнению: надо позволить немножко Софье Никитичне успокоиться. А утром придет Алина — уговаривать ее отпустить с нами Николая Антоновича.
Я сразу сменила тон:
— Прости, я забыла. С самого утра в агентстве не протолкнуться! То никого, то идут всем колхозом. Представляешь, сразу три корпоративных выезда! Два в Египет и один в Турцию! Что тебе Софья Никитична сказала? Как Николай Антонович себя чувствует? Память к нему не вернулась?