Глава 3. Пороховой дым
Последняя капля хуже любой бочки с порохом.
Л. С. Сухоруков
Среда, 03 января 2018 года
С налоговой проверкой и её результатами, Максу было более-менее всё понятно. Как и обещала Светка, акт, а затем и решение было вынесено на общую доначисленную сумму налогов, штрафных санкций и пени в 3 миллиона рублей.
Впереди было оспаривание в суде, поскольку вышестоящий налоговый орган оставил апелляционную жалобу ЗАО «Промышленная изоляция», без удовлетворения.
Нужен был толковый юрист. Светка и тут хотела посодействовать и кого-то порекомендовать, но Макс сказал, что у него есть на примете свой.
Между тем, за всеми этими налоговыми перипетиями, в 2017 году Макс увидел более серьёзную проблему для бизнеса и вверенного ему предприятия, растущую, как раковая опухоль, не один год.
Когда Сикорский представлял его коллективу, как нового директора, Макс порывался сказать старику о негативных тенденциях в экономике фирмы (хотя не уверен, что он о них не знал), но не решился, сочтя их за временные и проходящие трудности.
А они были. Количество договоров с заказчиками сокращалось из месяца в месяц. Выигрывать тендеры становилось всё труднее. Работа без прибыли съела почти все резервы предприятия за два года. С 2015 года в Белогорске из одиннадцати строительно-монтажных управлений и фирм на плаву оставались лишь два, включая его предприятие. Остальные либо обанкротились, либо сменили специализацию. Подрядный бизнес в стране, как по мановению волшебной палочки или чьей-то всесильной руки, сыпался на глазах.
Это обстоятельство, Максим связывал с общей кризисной макроэкономической ситуацией в России, связанной с антигосударственными санкциями ведущих мировых держав.
Максим Пахомов предпринимал отчаянные попытки для обеспечения живучести предприятия: постоянно мониторил тендерные площадки, рассылал многочисленные заявки, давал объявления через СМИ, вёл деловую переписку с потенциальными заказчиками – всё как будто упиралось в глухую стену.
Именно тогда, Макс решил реанимировать сайт своей фирмы в интернете. И поскольку это требовало дополнительных вложений, то в целях экономии, делал всё сам.
В любое свободное время Максим, методом «тыка», изучал основы веб-программирования и сайтостроения, сео-продвижения и оптимизации для поисковых систем. Он подряд и с жадностью читал статьи на эти темы, в любимых закладках на его рабочем столе было свыше 100 тематических сайтов.
Он осуществил переезд сайта, сменив хостинг-провайдера. Ему практически заново пришлось создавать сайт и его структуру, притом наполняемость сайта уникальным контентом, также осуществлялась самостоятельно.
Макс неплохо ориентировался в HTML-кодах и подружился, как администратор, не только с главным конфигурационным файлом, но и с файлами .htaccess.
Благодаря этим неимоверным, титаническим усилиям директора и новому, полноценному сайту, у фирмы появилось несколько мелких контрактов, которые позволили хотя бы держаться на плаву.
Крупная же «рыба» обитала на тендерных площадках.
ЭТП – электронных торговых площадок в России в 2015 году насчитывалось аж 66 штук. Они создавались под патронажем Комиссии Мининдустриалразвития РФ. Кураторство министерства проявлялось в выдаче необходимых разрешений на осуществление этого вида деятельности и проверке соответствия регламентных требований. Но поскольку регламентные требования по организации и проведению электронных торгов не были законодательно урегулированы, а вся их деятельность осуществлялась на основании подзаконных актов – приказов, распоряжений, то о порядке в системе не могло быть и речи.
Из 66 ЭТП, только 10 обеспечивали 90% сделок на рынке.
Притом, на этих 10 площадках «обитали» представители крупнейшего российского бизнеса – газовые и нефтяные монополисты, металлургические гиганты и транспортные картели, с их неисчислимыми имущественными объектами.
С одной стороны, тот кто придумал тендеры, а это, безусловно, инструмент рыночной экономики, преследовал благую цель – получить на спрос наиболее достойное предложение. Получить услугу по самой выгодной цене и, таким образом, формировать адекватное рыночное ценообразование, развивать конкуренцию, наполнять рынок услуг и в итоге двигать экономику вперёд.
С другой стороны, механизм тендерных торгов был не идеален и прорехами в его структуре могли воспользоваться некоторые, нечистые на руку дельцы.
Было время, когда к Максиму наведывались некие неизвестные личности с предложениями помочь выиграть тот или иной тендер за определённый процент. Притом процент колебался от 10 до 30%, в зависимости от привлекательности заказа.
Как-то раз, двое мужчин кавказской внешности в деловых костюмах, при галстуках, но с холодными и равнодушными глазами, приехали к нему в офис на чёрной Toyota Camry с регионом 177:
– Мы видим, что у вас специализированное предприятие, у которого имеются все необходимые ресурсы и возможности для оказания услуг, – говорили они. – Но, как вы понимаете, за всё надо платить – мы тоже платим. В противном случае, лот может выкупить более дальновидный подрядчик.
Разговор с такими «прилипалами» длился у Макса обычно не более 3 минут. Услышав заветные три буквы, дельцы ретировались, унося с собой и своё предложение, и, увы, возможность для фирмы выиграть лот.
Прописав два-три раза «прогонные» для дармоедов, как называл их Адамыч, когда Максим рассказывал ему о подобных случаях, они испарились и больше с подобными предложениями не обращались. Видать внесли ЗАО «Промышленную изоляцию» в свои «чёрные списки».
И если визиты прекратились, то наоборот, телефонные звонки активизировались.
– Максим Сергеевич, это замдиректора Илючинской нефтебазы. Моя фамилия – Попов. Мы тут лот выставили на электронную площадку по ремонту воздуховодов, – господин Попов говорил без обиняков. – То, что ваше предприятие участвует в тендере – хорошо, но не могли бы вы сняться, потому что у нас уже есть подрядчик, с которым мы работаем не первый год.
Максим поначалу с пониманием относился к подобным просьбам и удалял заявки на подряд, но вечно так продолжаться не могло, поэтому с его стороны звучала вполне конкретная просьба:
– Хорошо, но тогда давайте как-то идти навстречу друг другу. Не этот лот, так другую работу предлагайте.
Но работу никто так и не предлагал. Прокатившись несколько раз на такой «карусели», Макс плюнул на все «войдите в положение» и больше не снимался с торгов, предоставляя рынку решать – будет ли контракт на лот его, или нет.
Кто были эти люди, в чьих интересах действовали, Максиму оставалось только догадываться.
К организаторам проведения торгов у Макса также были вполне обоснованные претензии. Он догадывался, что существует система преференций для крупнейших заказчиков, размещающих лоты на торговых площадках.
Так, по размещённому заказу одной небольшой фирмы он выиграл лот. Заказ был небольшой, всего на 3 миллиона рублей, но дефектная ведомость к этому заказу была всесторонне и полностью освещена. 30 листов этой ведомости раскрывали все статьи затрат для подрядчика. Всё было прозрачно: и нормы, объективно привязанные к СНИПам, и даже перечень накладных расходов с обоснованными коэффициентами – сезонными и региональными.
Другой же заказ, от дочернего предприятия крупнейшего концерна «ПромГаз» с суммой лота на 100 миллионов рублей, имел до неприличия лаконичную дефектную ведомость на 2 листах, где указаны были лишь основные позиции. Именно в такой контракт и «врюхался» Максим Сергеевич Пахомов. Но обо всём, по порядку.
«Вот, это именно то, что нам сейчас крайне необходимо», – думал Максим, глядя на красивые цифры лота № 26705/И от 30.01.2017г., выставленного на сайте одной ЭТП. – «И относительно недалеко, всего 200 км от нас и специфика наша, да и заказчик не бедный, то есть не придётся скитаться по судам, выбивая окончательный расчёт. Будет и на сапоги, и на духи, и на помады» – Максим улыбнулся, вспомнив последнее выражение из популярной комедии.
Лиговский завод «ПромГазбезопасность», являлся структурным подразделением корпорации «ПромГаз». Объём работ был значительным и предполагал несколько этапов работ в течение года.
Прежде, чем подать заявку на участие в тендере, Максим позвонил Сикорскому, чтобы согласовать «упадочный» коэффициент, то есть, насколько процентов участник торгов – ЗАО «Промышленная изоляция» может опуститься от официальной цены лота.
– Контракт нам нужен, как воздух, иначе этот год мы просто не переживём, – сказал Максим. В его голосе одновременно звучала просьба и надежда. – Закрома, как вы знаете почти пусты и у нас максимум на что хватит средств, так это на полгода зарплаты работникам и докупку небольшого количества материалов.
Адамыч знал, что времена выигранных лотов по выставленной цене, то есть коэффициенту 1, канули в лету ещё при его управлении, оставалось достаточно голодных фирм до работы, таких, как они. Поэтому, после недолгих раздумий он произнёс:
– Меня, конечно, смущает неполная дефектная ведомость, да ещё неизвестно, какие условия они понапишут в договоре, но ситуация, действительно, тяжёлая. Тебе надо ещё раз всё взвесить и просчитать. И уж коли советуешься со мной, то я бы выставил цену, оставив в «подушке безопасности» хотя бы 1 миллион.
Владимир Адамович, как всегда был прозорлив и дальновиден. Именно этот 1 миллион и пригодился для решения другого неприятного вопроса в течение года – налогового.
Получив одобрение старика, проведя и несколько раз перепроверив расчёты, Максим подал заявку по погашению лота с коэффициентом 0,7. Иначе риск упустить заказчика был велик.
Коэффициент 0,7 – это 70 процентов от цены выставленного лота, вполне позволял, по расчётам Максима, пусть не жировать, но сработать с небольшой прибылью. Граница бесприбыльности или безубыточности была в районе коэффициента 0,6.
С коэффициентом 0,5 выходили на ЭТП фирмы-однодневки, которые не платили налоги и не давали никаких гарантий, но в последнее время таких участников стали массово отсеивать из системы.
В феврале пришло подтверждение о победе в торгах. И завертелось…
Договор, представленный Лиговским заводом «ПромГазбезопасность» («ПГБ»), больше походил на вынесение приговора суда.
Условия были кабальными и начинались с того, что подрядчик для проведения с ним расчётов должен открыть счёт в банке, указанным заказчиком и изначально обслуживающим его. Дополнительные расходы подрядчика по открытию и обслуживанию счёта в банке, «ПГБ» не интересовали.
Оплата за принятые и подписанные работы, осуществлялась только через 2 месяца. «Неплохое кредитование за счёт подрядчика», – подумал Максим.
Твёрдую цену договора подряда, ушлые заводские юристы (или корпоративные, что вернее), превратили в «жидкую», обойдя трактовки Гражданского кодекса и внеся в текст условие об опционе в 10%.
Читая договор подряда, у Макса стало возникать ощущение, что его фирма, как подрядчик, уже априори виновата в том, что заключила договор и кроме выполненной работы ещё останется должной заказчику.
Почти 70% текста было посвящено обязанностям подрядчика – ЗАО «Промышленная изоляция» и нескончаемому списку штрафных санкций за нарушение того или иного пункта договора.
Маразм договорных условий доходил до того, что цена работ по договору могла быть меньше уплаченных штрафов, которые могли вынести подрядчику за нарушения внутри объектного режима заказчика.
При составлении локально-ресурсной сметы, исходя из сроков выполнения этапов по договору и условиям, описанных в нём, Максим был крайне неприятно удивлён суммой дополнительных трат, предстоящих его фирме.
Во-первых, сроки выполнения первого этапа договора, начинались с даты его подписания. Заказчика не интересовало проведение подготовительных работ подрядчика: закуп и доставка необходимых стройматериалов, обустройство мест пребывания сотрудников (бытовок) на территории завода, поиск и найм арендованного жилья для командированных сотрудников, отсутствие готовых пропусков, униформы, газоанализаторов, биотуалетов…
Во-вторых, проведя техническую экспертизу на месте объекта, Макс понял, что сроки по сдаче этапов работ нереальны по сути. И об этом было изначально известно инженерной службе «ПГБ». А это значит пени, пени, пени.
В-третьих, в первый же день работ на территории завода, на работников ЗАО «Промышленная изоляция» было составлено внутренних административных протоколов на сумму более 300 тысяч рублей: кто-то на 5 км/час превысил скорость на погрузчике, кто-то залез на двухметровую высоту без каски, кто-то закурил в неположенном месте и т.д. А сумма штрафов-то начиналась от 50 тыс. руб., это не КоАП точно!
Пожарная служба, служба безопасности, служба энергетика, транспортная служба, многочисленные начальники участков «ПГБ», как вороньё кружило над работниками ЗАО «Промышленная изоляция» – только и ожидая какого-нибудь прокола с их стороны, чтобы выписать штраф, ведь от этого зависела их премия.
Макс явно ощущал запах порохового дыма. У него под ногами просто горела земля. Он практически безвылазно находился на объекте.
Увещевать своих работников, или стращать их рублём за допущенные незначительные нарушения, по его совести, было несправедливо. Единственное, что он мог сделать – это объяснить работникам, что так делать нельзя, притом на доступном им нелитературном наречии.
Глядя на толстенную инструкцию по соблюдению внутризаводского режима, Максим думал:
«Точно, Лев Толстой в свои года не писал такого. Это если рабочие только будут её изучать, а не работать, то как раз к окончанию срока первого этапа и успеют».
Раздражение к заказчику росло в душе Максима с каждым новым «сюрпризом».
Бытовки, которые имелись у фирмы не подходили под заводские требования: наличие современной проводки, противопожарной безопасности, огнеупорной защиты. Корпусы должны были быть изготовлены из жаропрочного материала. В то же время обязательным условием для технического состояния бытовок, являлось наличие кондиционера, ладно хоть без ионизации воздуха.
Модернизация вагончиков могла вылиться предприятию в кругленькую сумму, поэтому было принято решение обходиться без них. А это значило, что рабочие должны переодеваться в рабочую форму на проходной завода, а также у них не будет возможности элементарно в течение дня попить чай или просто присесть отдохнуть.
Как-то раз, приехав на завод и пройдя через проходную, Максима чуть не сбил с ног, держась за живот монтажник 3-й бригады – Исаев Евгений. Тот сломя голову выбегал с территории завода – заводские туалеты были для подрядчика закрыты!
Требование о наличии не менее 2-х собственных биотуалетов также не указывалось в дефектной ведомости при размещении лота Лиговского «ПГБ» на электронных торгах.
Этот эпизод окончательно вывел Максима из себя и он решил встретиться для разговора с директором завода – заказчика.
Максим Сергеевич Пахомов согласовал встречу через секретаря и явился на встречу с директором в 15–00, в понедельник 07 августа 2017 года.
Иван Яковлевич Старовойтов был старше Максима лет на пятнадцать. Выглядел он старше своих лет, поскольку был полностью седым. Возможно, он бы выглядел моложе, но накануне, в воскресенье, было 30-летие единственной дочери.
С утра он отменил планёрку, перенеся её на утро среды, а сам завалился на кожаный диван в комнате отдыха, примыкавшей к его кабинету. Рядом с собой он поставил бутылку Нарзана и трубу для связи с секретарём.
– Наденька, что у меня на сегодня? – Иван Яковлевич всегда так ласково, по-отечески, называл свою секретаршу.
Наденька перечислила перечень запланированных на сегодня дел, упомянув о встрече с директором подрядчика – Пахомовым Максимом Сергеевичем.
– Ты, пожалуйста, принеси мне контракт с ЗАО «Промышленная изоляция», а по остальному сегодня отправляй к Чеховскому Даниилу Аркадьевичу, – Старовойтов хотел отлежаться в тишине и полистать документы. – Да, и принеси мне ещё бутылочку Нарзана.
Иван Яковлевич был в курсе всех отношений с подрядчиками, поскольку всё проходило через него и даже его зам – Чеховской Д. А., если и принимал какие-то производственные решения, то обязательно согласовывал с ним. С данным же контрагентом у завода были объективно непростые взаимоотношения. Пухлый контракт с многочисленными изменениями и дополнениями, заявками, отчётами, согласованиями, графиками, претензиями и обращениями, больше напоминал книгу жалоб и предложений, притом жалобы были со стороны подрядчика, а предложения, вернее предписания, со стороны заказчика.
Ровно в 15–00 секретарша сообщила по внутренней связи о приходе Пахомова М. С.
Максим и волновался перед встречей, и нет. В нём бурлило негодование, хотя он и понимал, что сейчас нельзя давать волю эмоциям. Также он знал, что от этого разговора будет зависеть многое: будет ли продолжен пресс, или же всё-таки здравый смысл возьмёт верх.
Войдя в кабинет к директору, он, как ни странно не увидел никого. Лишь через минуту, из примыкающей к кабинету комнаты, появился его хозяин.
В руках у него был скоросшиватель с наклейкой, содержащей одно название – «Промышленная изоляция».
«То, что он изучал дело – уже неплохой знак», – подумал Максим, – «А то, что не созвал для беседы своих замов и помощников говорит о его профессионализме и подготовленности».
Старовойтов тяжело плюхнулся в своё кресло, небрежно махнув рукой в сторону любых стульев, стоящих за Т-образным столом.
Максим вспомнил, что где-то на психологических тренингах говорилось о том, что для доверительного общения нужно как можно больше сократить дистанцию, поэтому он присел на ближайший стул перед директорским креслом.
Иван Яковлевич первым начал разговор:
– Здравствуйте. Ну кто я, вы знаете, кто вы я тоже, поэтому, слушаю вас.
Поздоровавшись, Максим начал с официальной информации.
Он рассказал о своей фирме, кратко о её истории, скромно протянул на стол Старовойтову рекламный буклет с прикреплённой к нему своей визиткой.
– Всё это я знаю, – как бы с раздражением, буркнул Старовойтов. – Обычно это делают, когда знакомятся и только предполагают сотрудничество, у нас же с вами уже не один месяц объекты ремонтируются.
Тем не менее, буклет с визиткой были кратковременно взяты в руку и удостоены мимолётным взглядом.
Максим вспомнил давно забытое ощущение страха и неуверенности, когда отвечаешь на экзамене преподавателю в институте, на неподготовленный вопрос. Волна робости набегала прибоем и поглощала в своих водах, выстроенную цепочкой, линию рациональных доводов. Весь подготовленный сценарий проведения беседы шёл насмарку. От этого обстоятельства у Максима, и без того натянутые нервы дали сбой:
– Я пришёл к вам, как к руководителю и серьёзному человеку, – Максим говорил напряжённо. – Делать вид, что всё хорошо ни у вас, ни у меня, увы, не получится.
И тут Максима прорвало.
Начиная, с вводящего в заблуждение своей неполнотой данных лота на электронных торгах, нереальностью исполнения сроков по этапам работ и заканчивая невыносимыми условиями для производства работ, Максим сыпал фактами, как из рога изобилия.
При этом он, обычно спокойный, нервно жестикулировал. Скорее всего только это, привлекло внимание Ивана Яковлевича во всём монологе Максима и он, прервав его на полуслове выпалил:
– А вы что хотели? Взялся за куш – не говори, что не дюж! И не надо здесь крыльями размахивать! – Старовойтов мог ответить на вспыльчивость. – Вас кто-то гнал за этим контрактом или вы не грамотные и не умеете читать, что подписываете?
– Если бы мы не подписали, то нас, как «отказников» внесли бы в чёрные списки всех электронных торговых площадок, как неблагонадёжных. И вы это должны знать, – Максим, умерив пыл, пытался теперь говорить вразумительно.
– Не знаю в каких списках вы бы значились, но по факту контракт есть контракт, а вы должны его исполнять. – Старовойтов вернул разговор в начало.
Далее их разговор напоминал игру – «Продолжи предложение». Максим начинал что-то говорить, Старовойтов завершал, притом не сильно напрягаясь в эристике – искусстве ведения дискуссии:
– Можно ли согласовать новые сроки по этапам выполнения работ?
– Сроки по этапам оговорены договором.
– Можно ли сократить размеры штрафов?
– Размеры штрафов определены внутренними распоряжениями по заводу и не подлежат изменению.
– Отдельным пунктом в договоре сказано, о возмещении вами, наших командировочных расходов?
– Цена договора является фиксированной, а ваши ресурсные сметы составлены на полную сумму договора. Ваше право было включать или не включать туда затраты по возмещению командировочных расходов ваших сотрудников.
– Почему нормы по списанию материалов вы не принимаете по СНИПам?
– У нас разработаны свои нормы, которыми вы должны руководствоваться.
– Вы начисляете пени за просрочку сдачи этапа, но ведь пени по ГК РФ должны начисляться за просрочку платежа, ведь не мы вам платим?
– Хорошо термин «пени» мы заменим на «штрафы».
– Можно ли организовать элементарно бытовое помещение для работников в каком-нибудь закутке одного из ваших цехов?
– Согласно договора, подрядчик обязуется своими силами и за свой счёт…
– Можно ли хотя бы дать возможность пользоваться туалетами на территории завода? Даже в концлагерях фашисты так не делали?
– Смотрите предыдущий ответ…
Максим чувствовал, что он играет в пинг-понг с бесчувственной стеной: равнодушной и жёсткой. Он понял, что пробить её невозможно и встреча директоров ни к чему не привела.
Смысла сидеть в кабинете директора Лиговского «ПГБ» и приводить какие-то аргументы, он больше не видел.
Резко поднявшись, Максим Сергеевич Пахомов, глядя прямо в глаза господину Старовойтову, сказал:
– Мой отец часто говорил мне одну фразу: «Сын, как бы не сложилась судьба, как бы она тебя ни била и ни склоняла, всегда оставайся человеком! Человечности нельзя научиться, она передаётся с генами от родителей, как и агрессия. Будь человечным и справедливым и передай это своим детям!» – развернувшись, Максим пошёл к двери.
За ручку двери, ему не дал ухватиться возглас Старовойтова:
– Стойте!
Что-то изменилось в интонации директора. Потом была продолжительная пауза.
– Что вы можете знать о человечности? О справедливости? – Иван Яковлевич неспешно поднялся со своего кресла и подошёл к окну, уставившись в него невидимым взором. – Об этом легко рассуждать людям, которые не пережили настоящих потрясений в жизни.
Максим, стоя у двери, повернулся к директору завода лицом и внимательно слушал.
– Я лишился человечности, да и чувств тоже, два года назад, когда судьба, как вы говорите, склонила меня в три погибели. – Старовойтов замолчал, как бы мысленно перенесясь в то время.
На его скулах заходили желваки, и он с усилием выдохнул через нос.
Максим молчал, боясь чем-то отвлечь человека, собирающемся с мыслями.
– Вы теряли близких людей когда-либо, притом неожиданно и бесповоротно? – По тону вопроса, Максим понял, что Старовойтов искал какой-то поддержки и солидарности.
– К сожалению, да.
И Максим рассказал о гибели родителей в авиакатастрофе два года назад.
Иван Яковлевич внимательно выслушал, всё ещё стоя у окна, а когда Максим закончил, то подошёл к телефону и нажав вызов секретаря, сказал:
– Наденька, организуйте нам, пожалуйста, лимончик, шоколад. Ну вы поняли. Спасибо.
Затем он снова подошёл к окну и бросил Максиму:
– Да что вы стоите? Присядьте.
После того, как секретарша удалилась, принеся с собой на подносе нарезанный лимон, плитку шоколада и суджук, Старовойтов достал из шкафа литровую бутылку виски Chivas Regal:
– Давайте помянем родителей, Максим Сергеевич. Они и оттуда наблюдают за нами и помогают здесь, в этой жизни.
С этим Макс не мог не согласиться. Он мысленно и благодарил их, и извинялся перед ними за то, что пришлось рассказать о них постороннему, в общем-то, человеку.
После этого, Иван Яковлевич, достал из своего письменного стола листок и передал его Максиму:
– А это, собственно, та самая справедливость, о которой вы говорили.
Максим ожидал увидеть всё что угодно: какой-то циркуляр, приказ или даже дополнительное соглашение, но не стихи.
Однажды осенью, гуляя в парке,
Средь златолистных тополей,
Увидел две прижавшихся фигуры
Друг к другу, пожилых людей.
Ведомый беспокойной мыслью,
Я подбежав спросил: «Чем Вам помочь?»
В ответ услышал: «Всё отлично!
Встречаем внуков и единственную дочь.»
Тут старики наперебой защебетали,
Какая славная у них семья,
Как внуки учатся, что им задали,
Что можно делать, ну а что нельзя.
Успехи дочери, что на работе
Карьеру делает на радость им,
Всегда в делах, в круговороте,
Не поступаясь лишь одним. –
В кругу семьи собраться вместе
Почувствовать тепло души.
Всё обсудить: и новости, и вести
И просто помолчать в родной тиши…
Я, попрощавшись, тихо отошёл.
Услышал сбоку незнакомый голос:
«У них давно уж нету никого -
Авария. Машина. Тормоз…»
И тут, до Максима дошло, что творилось на душе у этого человека. Какую боль он испытывал, потеряв в одночасье дочь и внуков. Почему его понятие справедливости и человечности растворилось, как утренняя дымка над морем. Их просто некому было больше передавать.
– Вчера, моей Наденьке, исполнилось бы 30 лет, а внукам-близнецам было бы уже по девять. – Взгляд Старовойтова был пустым, как будто он пребывал не в этой реальности. – Жена не смогла справиться с болью и сейчас она в клинике, а я…, что я?.. Я отдаю себя работе, чтобы только забыться и как-то отвлечься от тягостных дум.
Теперь уже Максим, не проронив ни слова, налил в стаканы виски, и они не чокаясь выпили…
Два «родственника» сидели уже три часа рассказывая и вспоминая, слушая и сопереживая. Иван Яковлевич давно так ни с кем не разговаривал, а тут практически с незнакомым человеком, он изливал душу, освобождая её от тяжести гнёта.
И хотя их сближала эта тема, они через какое-то время снова переключились на рабочие вопросы.
– Что ты думаешь, я слепой и ничего не вижу, – вопрошал Старовойтов у Максима, с которым перешёл на «ты» на половинном уровне жидкости в бутылке. – Для иностранцев у нас созданы все условия: бытовки – пожалуйста, субподряд – пожалуйста, Wi-Fi – пожалуйста. Они разве что сосиски не жарят на мангале. У них условия договоров, как «небо и земля» с твоим. Скажу больше, мало того, что им платим в валюте, так они ещё и 50% аванс получают, не приступив даже к работе. А работают кто? Такие, как вы, только уже за копейки и в статусе «шабашников», – так Старовойтов называл субподрядчиков по цепочке.
Максим видел на территории завода иностранных подрядчиков. Безусловно условия, для них созданные разительно отличались от тех, в которых работала его фирма.
– Скажу тебе Максим и то, что, в принципе, не должен говорить, но мне плевать – Иван Яковлевич понизил голос. – Нас заставляют так поступать! Создавать невыносимые условия для работы отечественных подрядчиков и обеспечивать режим наилучшего благоприятствования иностранным подрядчикам и фирмам с их долей участия.
Зачем это надо, директор «ПГБ» не знал, а вот кому это надо он знал точно.
По каждому заключённому контракту, наверх в головное предприятие «ПромГаз», ежемесячно уходил отчёт.
По рассылаемым внутренним циркулярам, требовалось докладывать «наверх» о суммах выписанных штрафов, сроках выполнения этапов работ и причинах их отставания от графика, какие меры приняты, какие санкции наложены. Притом, это касалось в основном взаимоотношений с отечественными подрядчиками.
Иван Яковлевич, как руководитель завода, построенного ещё во времена Союза, смог перестроиться на новые, рыночные методы управления, а вот в душе, в душе он был патриотом.
Он с болью отмечал, что в последнее время отечественных подрядчиков становилось всё меньше, зато доля иностранных неуклонно приближалась к 50% от общего числа фирм, оказывающих подрядные и ремонтные услуги.
– Могу дать тебе ещё один совет. – Иван Яковлевич проникся доверием к Максиму, хотя в этом, возможно, было виновато спиртное, которое обильно оросило вчерашние дрожжи. – Судись с нами! Чёрт с ним, что вашу фирму концерн включит в перспективе в чёрные списки на электронных торгах. Такая у них политика – «Кто слишком умный, тот таскает не алюминий, а чугуний!»
Последняя фраза означала, что если есть недовольные политикой «ПромГаз» подрядчики, которые отстаивают свои интересы в суде, то в дальнейшем концерн не имел с такими фирмами никаких хозяйственных взаимоотношений.
– Что ты теряешь? – не унимался Старовойтов, – только то, что больше не будет таких «подрядных мышеловок», не будет унижения, не будет нервов, не будет убытков. Найдутся другие заказчики, которые предпочтут работать с тобой, а не с иностранцами.
Логика была железная и Максим это понимал. Уже сейчас, с учётом всех штрафов и ещё предстоящих расходов, ЗАО «Промышленная изоляция» по этому контракту вошла в зону бесприбыльности. А когда нет прибыли, тогда получается только работать за еду.
С директором Лиговского «ПГБ», Максим расстался пусть не друзьями, но на хорошей ноте. Понимание было достигнуто, хотя от этого мало что зависело:
– Я человек подневольный, – сказал Иван Яковлевич Старовойтов. – Против течения плыть бесполезно, всё равно снесёт. Буду артачиться – снимут, желающих на моё место, хоть отбавляй. А мне до пенсии всего ничего, да и жену не оставишь. Так что, Максим Сергеевич, ты уж меня извиняй.
Тем не менее, через пару дней его прораб на участке производства работ Лиговского «ПГБ» доложил о том, что доступ к туалетам на территории завода у них открыт и даже можно питаться в заводских столовых, хотя и за свои деньги.