В 1815 году Российская Империя стала сверхдержавой и абсолютным лидером в Европе, а значит и во всем мире.
Россия победила Наполеона, который подчинил себе практически всю континентальную Европу. Россия освободила от революционных богоборческих полчищ цивилизованный мир и поэтому диктовала свои правила на Венском конгрессе победителей. Россия восстановила на французском престоле Бурбонов, а священники Русской Церкви отслужили пасхальную литургию на Place de la Concorde (Площадь Согласия), где за 21 год до того масоны-революционеры отрубили голову Людовику XVI.
Российская Империя на правах победителя могла диктовать правила устройства послевоенного мира так же, как после Второй мировой войны в 1945 году это делали Соединенные Штаты и Советский Союз – каждый в своей «сфере влияния». Однако Россия не пошла по такому пути потому, что Александр I уважал монархов Европы. Император полностью восстановил их в правах и вернул им потерянные престолы. Он даже не наложил на Францию и ее союзников никакой контрибуции.
Наполеоновская армия в 1812 году вела себя как орда дикарей, разоряя русскую землю: убивала, грабила, оскверняла церкви. Французы сожгли Москву, и в том пожаре погибло более 15 тысяч русских раненых: дома, где они находились, сознательно поджигались наполеоновскими солдатами. Русская армия в Париже в 1814 году не мстила за разграбление и сожжение Москвы. Комендант Парижа – видный государственный деятель граф Воронцов, впоследствии ставший губернатором Новороссии и построивший знаменитый дворец в Алупке, – полностью оплатил долги своих офицеров в парижских ресторанах, хотя вся Франция еще много лет могла бы расплачиваться за ущерб, нанесенный России Наполеоном. Но император Александр I простил французов: он различал народ и масонскую диктатуру, которая захватила власть над Францией в результате кровавой революции. Христианская Империя одолела богоборческую революцию.
Триумфальная победа вознесла Россию на недосягаемую высоту в международной политике. На протяжении нескольких десятилетий Российская Империя играла роль гегемона Европы.
Но русское общество, включая передовых мыслителей, оказалось не готово к бремени первой державы мира, бремени Империи, по праву определяющей картину жизни на огромных пространствах. Ею было повержено войско, которое несло на своих знаменах идеи масонов и вольтерьянцев – «свободу, равенство, братство» (лозунг либералов со времен французской революции и до наших дней). Но за предшествующее столетие русское общество само успело сильно проникнуться этими идеями. Русские умы, следуя за европейскими мыслителями, сделались их эпигонами.
Начиная с Петра I, Россия стремилась лишь встать в один ряд с другими европейскими державами. Затем, при Екатерине II, Россия оказалась ведущей европейской державой, но именно европейской: в идеологическом отношении она была подчинена Европе, была ее органической частью. Русские дворяне говорили по-французски и верили в идеи европейского Просвещения XVIII века. Собственный православный русский народ был для них чужим.
Идеи масонов-просветителей неизбежно вели Запад к грандиозной катастрофе. И чудовище революции утопило в крови старую Европу. Во Франции и других странах жертвами нового масонского порядка стали сотни тысяч людей. Церкви была объявлена настоящая война – тысячи храмов и монастырей были разрушены. В школах воцарился атеизм.
Россия разгромила Наполеона, который считал, что русские крестьяне поддержат его как освободителя от крепостного рабства. Но русский народ не пожелал воли от Антихриста и поднял за своего, говорящего по-французски царя, «дубину народной войны». Александр I, воспитанный швейцарским республиканцем Лагарпом, отозвался на эту искреннюю веру своих подданных. Он обратился к Богу, стал настоящим христианином и запретил масонство как рассадник революции.
Император Александр I даровал Европе мир, создав Священный союз, который скреплялся христианской идеей. Учреждение союза монархов, которые должны были удерживать Европу от новых революционных потрясений, сопровождалось декларацией важного принципа: «Три союзные государя почитают себя, яко поставленными от Провидения для укрепления тремя единаго семейства отраслями, а именно Австрией, Пруссией и Россией, исповедая, таким образом, что Самодержец народа христианскаго, коего они и их подданные составляют часть, не иной подлинно есть, как Тот, Кому собственно принадлежит держава, поелику в Нем едином обретаются сокровища любви, ведения и премудрости безконечныя, т. е. Бог, наш Божественный Спаситель, Иисус Христос» (из учредительного акта Священного союза). Русский царь понимал, что христианство есть та основа, на которой должен зиждиться будущий миропорядок.
Но в России отсутствовали свои Вольтеры, вернее свои анти-Вольтеры, которые могли бы выработать соответствующую новому статусу России политическую философию. Отечественные властители умов образованного общества – Новиков, Радищев, Чаадаев, – в сущности были лишь последователями европейских философов и не имели никакого дерзания к самобытности.
Появление славянофилов яркой вспышкой заполнило эту пустоту. Их коллективный ум привел русское общество XIX века к осознанию того, что единственное основание нашей самобытности и жизнестойкости есть вера православная. За столетие синодального правления Русская Церковь значительно ослабла: было упразднено патриаршество и созданы громоздкие бюрократические структуры, началось встраивание духовенства в государственную машину, были изданы указы, обязывающие священников раскрывать тайну исповеди. Но несмотря на все это именно Православная Церковь пронесла через насильственную европеизацию XVIII века идеалы Святой Руси.
Заглядывая в прошлое за порог петровских реформ, в дух и быт Московского царства, славянофилы увидели, в чем состоит забытая миссия нашей страны. Они осознали, что должна принести ставшая сверхдержавой Россия в новый постнаполеоновский мир Европы. Ее высшим предназначением было восстановить разрушенные основы всемирной христианской цивилизации: в экономике, политике, повседневном быту. То есть возродить идею Третьего Рима, наследника Вселенской Империи Нового Рима – Константинополя. Это означало необходимость последовательного отказа от идей европейского просвещения, противоречащих православию.
Но пока в России возрождалась православная политическая мысль, на другом конце Европы готовился совсем другой, либеральный и капиталистический, проект будущего мироустройства.
Вторым победителем Наполеона была Англия, где к тому времени уже зародился класс, властвующий и сегодня. После 1815 года Лондон стал бесспорным финансовым центром мира. Именно в Англии образовалось финансовое могущество Ротшильдов и олигархического капитализма вообще. У этого финансового капитала имелась своя миссия, продуманная со всей основательностью: окончательно сокрушить реликты христианской цивилизации и реализовать в мировом масштабе такое общественное устройство, где правящей силой являлись бы только деньги.
Мы, свидетели победившей потребительской цивилизации денег, знаем, к чему это привело. Мы можем описать эту цивилизацию досконально, во всех деталях, потому что мы в ней живем. А тогда она еще только создавалась.
Россия была единственной силой, способной противостоять так называемому «прогрессу», ключевой идеей которого стала жажда наживы. И Россия действительно весь XIX век сдерживала его. Это было время расцвета высокой русской усадебной культуры, время взлета литературы и искусства, когда творили Пушкин и Тютчев, Глинка и Чайковский. Тогда же сложилась, наконец, и самобытная русская философия.
Частично она была создана западниками и прогрессистами – мыслителями европейского типа, которые сформировались на русской почве. Западники держались того мнения, что петровские реформы повели страну в верном направлении и что Россия как ведущая европейская держава должна влиться в общеевропейский поток развития, употребив для этой цели все свои ресурсы и достижения. Они мыслили себя более европейцами, чем русскими. Из их среды позднее выйдут социалисты и революционеры.
Другая же часть русского философского наследия была создана славянофилами и консерваторами. Рождается блестящая плеяда мыслителей, осознавших необходимость для русского общества постичь собственные корни в религии, истории и политике, а затем, оттолкнувшись от полученного знания, озарить светом и указать новый путь всему человечеству. Об этом писали Аксаков, Хомяков, Данилевский, Леонтьев.
Они возвращали русское общество к духу Московского царства, государи которого мыслили себя прямыми наследниками константинопольских императоров со всеми их атрибутами, нравственными ориентирами и устремлениями. Цари московские видели в своей стране православную твердыню – Катехон, которая удерживает мир от погружения в беспросветное зло. Европейцы – католики и протестанты – выглядели в их глазах страшными вероотступниками, с которыми ни в коем случае нельзя смешиваться. Именно тогда получает широкое распространение идея о предназначении России – о Москве как о Третьем Риме. Впервые высказанная в конце XV века, эта идея была вновь востребована в середине века XIX, когда русское государство вернулось к поискам собственной всемирной миссии.
При всем блеске своей интеллектуальной деятельности, русские славянофилы и русские консерваторы не успели выработать полноценной концепции самобытной России, активно действующей на политической арене и полностью осознающей свои духовные основы и свою историческую миссию.
При Николае I эта работа только началась. Несколько дальше она продвинулась во времена Александра III и Николая II. Но было уже поздно, потому что общество оказалось глубоко инфицировано разрушительной западнической идеологией, отводившей России лишь роль подчиненного элемента глобальной интернациональной цивилизации капитала. Проторенная этой идеологией дорога довела страну до революции.
Важно понимать и помнить: именно потому, что во второй четверти XIX столетия, когда Петербург почти безраздельно вершил судьбы Европы, не была воссоздана идея о России как о самостоятельной, отличной от Запада и Востока, православной цивилизации, наша страна в итоге потерпела внешнеполитическое поражение и утратила статус единственной сверхдержавы.
Россия зашла слишком далеко, защищая интересы европейских государей ради сохранения мира и спокойствия. Она напрасно пыталась поместить себя в прокрустово ложе европейской политики. «Рыцарь на троне», император Николай I, мыслил себя хранителем мира по заветам незабвенного старшего брата – «освободителя Европы» императора Александра I. Европа не оценила его благородных устремлений и коварно предала Россию в Крымской войне.
Все это произошло из-за непонимания подлинных интересов самой России как цивилизации, принципиально отличной от Европы, как единственной Православной Империи на Земле. А заключались они в защите собственного народа и повсеместном утверждении истины Христовой.
Отсутствие идеи о духовных основах государства, о его роли в мире и его миссии, как можно убедиться на примере XIX века в России, привело к печальным последствиям. Поэтому нам, современным русским, вновь обретающим сегодня статус великой державы, необходимо вернуть саму идею о России. Идею о Третьем Риме, «ибо два Рима падоша… а четвертому не быти» (из послания старца Филофея дьяку Михаилу Григорьевичу Мунехину). О единственной Империи, которая существует от начала истории для того, чтобы не совершилась «тайна беззакония» (из 2-го послания апостола Павла к Солунянам). Именно в этой Империи, носившей два тысячелетия назад название Римской, родился Спаситель Мира Господь Бог Иисус Христос.
Этой Империи, ее прошлому, настоящему и будущему и посвящена наша книга.