1. Непростая жизнь

На часах 12.30. Поезд метро застрял в тоннеле, не доехав нескольких метров до станции Flatbush Avenue в Бруклине, и я уже опоздал на встречу с человеком, который раскрыл талант Jay Z. Я никогда прежде не видел Родольфо Франклина, более известного как DJ Кларк Кент, кроме как на фотографиях середины девяностых. Что, если я его не узнаю? Что, если он прождал пятнадцать минут и ушел?

Когда поезд наконец дополз до платформы, я выскочил из дверей и опрометью бросился вверх по лестнице, а затем через дорогу к Applebee’s. Крупный мужчина в черной толстовке, сидевший на скамье у входа, листал что-то на экране своего BlackBerry. Я окинул взглядом его красно-черные кроссовки Nike, сочетающиеся по цвету с бейсбольной кепкой, надетой козырьком налево. Это был Кларк Кент.

– Кларк, – начал я, – простите, что заставил ждать. Я… Поезд…

– Не парьтесь, – сказал он.

– Он просто остановился и…

– Да расслабьтесь.

Он улыбнулся. Официант проводил нас к столику у окна и предложил заказать напитки. Кларк Кент заказал яблочную «Маргариту», пробормотав:

– Мне это понадобится.

Я предпочитаю классическую «Маргариту».

– Клубника, манго, малина, киви или классический вариант?

– Классический.

Официант исчез.

– Итак, когда вы познакомились с Jay Z? – начал я. – Вы помните первую встречу?

Кент сжал губы и вздохнул.

– Ему было около пятнадцати, – сказал он, – это было в Марси. В тот день я услышал, как он читает рэп. Это было невероятно.

– Когда вы поняли, что его ждет большое будущее?

– Я понял это сразу, – ответил он. – Когда он читал рэп вместе с кем-то, он настолько превосходил остальных, что было очевидно – это лишь вопрос времени. Я не какой-нибудь гений, чтобы судить о его таланте, понимаете? Я просто рано его заметил. И я просто хотел сделать все, что в моих силах, чтобы все вышло так, как должно было.

Официант принес наши коктейли, и Кент остановился, чтобы сделать глоток.

– Когда растешь в таком районе, это так давит, что все, о чем ты можешь думать, – как бы поскорее заработать денег, – продолжил он. – Ты живешь в здании с пятью сотнями соседей, а мог бы жить в доме, где их всего четверо. Ты хочешь вырваться оттуда. Ты будешь делать все возможное, чтобы вырваться.

Шон Кори Картер покинул утробу матери 4 декабря 1969 года, и все, что он обрел, – жизнь в одном из самых неблагополучных районов Бруклина. «Он был младшим из моих четверых детей и единственным, чье рождение не принесло мне боли, – говорит Глория Картер в речитативной интерлюдии The Black Album. – Так я и поняла, что он – особенный ребенок».

Через несколько лет соседи по неблагополучному жилому кварталу стали разделять это мнение. В четыре года нетерпеливый Jay Z сам научился кататься на двухколесном велосипеде. Он вызвал немалый переполох, проехав на нем по улице без посторонней помощи. «Я ехал на десятой скорости, это было очень быстро, – сказал он в одном из интервью 2005 года, – я перекинул ногу через верхнюю перекладину и ехал боком, и все соседи говорили: «О боже!» Они не могли представить, что такой малыш может вот так ехать на велосипеде. Тогда я впервые почувствовал себя знаменитым. И мне это понравилось. Приятное чувство»[18].

Первые представления о музыке у Jay Z появились примерно в это же время. «Мое первое воспоминание, связанное с музыкой, – это то, что у моих родителей была огромная коллекция пластинок, – говорил Jay Z в начале небольшого документального фильма NY-Z. – Время от времени они устраивали вечеринки и нам [с братом и сестрами] не разрешали заходить в гостиную, мы должны были сидеть в задней комнате. Я помню, как потихоньку выходил оттуда в пижаме и смотрел, как все танцуют. У нас были все существующие пластинки. У родителей был отличный музыкальный вкус… Майкл Джексон, ранние Jackson Five, ранние альбомы Принса, Commodores, Johnson Brothers, Марвин Гэй… это музыка для души»[19].

Если бы родителям Jay Z удалось сохранить этот идиллический образ жизни, он мог бы уже стать светилом науки. «Я понял, что неплохо соображаю, в шестом классе, – говорил он, – я просто чувствовал, что я умный. Мы делали какие-то тесты, и я был на уровне старшеклассников. Меня это безумно радовало. Я понял, что я умный, в тот момент, когда мы получили результаты тестов»[20].

Но в 1980 году отец Jay Z, Аднис Ривз, оставил жену и детей. Изначально он ушел, чтобы найти человека, который зарезал его брата[21], но был настолько одержим жаждой мести, а затем алкогольной и наркотической, прежде всего героиновой[22], зависимостью, что его отсутствие из временного стало постоянным, и Глория с детьми были предоставлены сами себе. На Jay Z уход отца отразился сразу. Он был, по его собственным словам, «ребенком, которого разрывало на части исчезновение отца». Его успеваемость упала, и даже мать не могла на него повлиять[23].


– Его отец ушел, когда ему было лет десять, – говорит Кларк Кент. Отец Кларка тоже ушел, когда он был еще ребенком. – Это время, когда ты считаешь своего отца супергероем или просто самым лучшим на свете. А потом он уходит, и все, что ты раньше о нем думал, причиняет тебе боль, заставляя стремиться к одиночеству и замыкаться в себе. Все это оставляет на тебе отпечаток»[24]. В поисках другого примера для подражания Jay Z оказался под влиянием Джонатана Jaz-O Беркса, подающего надежды рэпера из Марси Хаузес, который был на четыре года старше него. Они познакомились в 1984 году, когда общие друзья решили устроить битву рэперов между Jaz-O и молодым Jay Z, который только начинал зарабатывать репутацию талантливого поэта. Когда Jay Z пришел, его старший соперник предложил устроить нечто менее враждебное. «Я предложил: пусть он читает рэп, но зачем делать из этого битву, – вспоминает Jaz-O в телефонном интервью. – Я видел, что он еще совсем ребенок… но когда он стал читать, я услышал нечто такое, чего никогда не слышал раньше… Чувство ритма, необработанный талант, который есть у многих, но который никто не развивает, – у него это было»[25].


Эти двое практически сразу стали хорошими друзьями. Кое-кто высказывает предположения, что сценический псевдоним Jay Z – отчасти дань уважения своему наставнику, отчасти – отсылка к названиям линий метро J и Z, проходящим рядом с жилым комплексом Марси. (Сам Jay Z настаивает, что его имя – всего лишь сокращение от его детского прозвища Jazzy, – и DJ Кларк Кент это подтвердил.) Тем не менее влияние Jaz-O на Jay Z отрицать невозможно. Под руководством старшего друга его тексты стали остроумнее, чтение – быстрее, а синкопирование – точнее.

«Я научил его основам поэтической вольности, метафорам, сравнениям, звукоподражаниям, – всем тем вещам, о которых большинство рэп-исполнителей скажет: «А что это такое?» – вспоминает Jaz-O. – Я научил его тому, что для того, чтобы стать лучшим, не нужно оттачивать свое мастерство у всех на виду. Это нужно делать наедине с собой. Никто не должен знать, сколько тебе приходится работать, чтобы чего-то достичь». Помимо музыкального наставничества, Jaz-O и другие друзья старались обеспечить Jay Z самым необходимым, когда его матери, в одиночку растившей четверых детей, это не удавалось. «Если честно, он был в очень тяжелой ситуации, – говорит Jaz-O. – Он часто ходил к [своему другу] Чейзу, чтобы просто поесть. Ко мне тоже».

Несмотря на дружбу и наставничество Jaz-O, боль от ухода отца продолжала терзать Jay Z. В одну из редких минут слабости он сказал в интервью Rolling Stone, что уход отца оставил на нем такой серьезный отпечаток, что с тех пор он стал избегать ситуаций, которые могли бы причинить ему боль. «Я очень изменился. Я стал осторожнее. Я больше не хотел привязываться к чему-то, чего снова могу лишиться, – сказал он. – Я больше никогда не хотел испытать это чувство снова»[26].

В последующие годы Jay Z действительно старался ни к кому не привязываться. Эта позиция дошла до крайней степени, когда в семнадцать лет Jay Z выстрелил в плечо своему старшему брату, находившемуся под действием наркотиков, за то, что тот украл его кольцо[27]. В своем втором альбоме Jay Z описывает этот случай: Saw the devil in your eyes high off more than weed/confused I just closed my young eyes and squeezed. («Я увидел дьявола в твоих глазах, это было нечто большее, чем трава. Испугавшись, я просто закрыл глаза и спустил курок»)[28].

Сразу после выстрела Jay Z помчался к квартире Jaz-O в Марси Хаузес и, задыхаясь, рассказал о произошедшем. «Он сказал: «Я выстрелил в своего брата». Я спросил, за что? А он: «Я сказал, чтобы он перестал брать мои вещи». Он сказал, что это вышло случайно… он пытался напугать [брата], но ситуация вышла из-под контроля, и он выстрелил ему в руку». Хотя брата Jay Z забрали в ближайшую больницу, он никогда не винил младшего в том, что случилось. На самом деле они довольно-таки быстро помирились, о чем Jay Z упоминает в строках: Still you asked to see me in the hospital ya next day/You must love me («И ты попросил навестить тебя на следующий день/ видимо, ты меня любишь»[29]).

Что удивительно, действия рэпера не повлекли за собой серьезной уголовной ответственности. Это может показаться странным, но в начале 80-х годов Бедфорд-Стайвесант был одним из многих районов Нью-Йорка, находившихся вне зоны внимания властей. В больницах уже привыкли к поступлению жертв случайных выстрелов, а брат Jay Z не хотел призывать к ответу члена собственной семьи. «Брат Jay Z не стал этого делать отчасти потому, что чувствовал свою вину, – говорит Jaz-O, – ну, и вы понимаете, они все-таки братья. По сути, он считал это несчастным случаем. Он понимал, что это был его младший братишка, который не мог ничего сделать старшему и просто хотел его напугать».

По этому инциденту можно судить о разительном сходстве между юным Jay Z и покинувшим его отцом, проявившемся в их неспособности контролировать инстинкт мести. Желание Адниса Ривза выследить убийцу брата заставило его покинуть свою семью; жажда расплаты Jay Z была так сильна, что он выстрелил в собственного брата. Пожалуй, самая впечатляющая часть стихотворной исповеди Jay Z – его признание в том, что все это время он надеялся, что брат уговорит его не стрелять (Gun in my hand told you step outside / Hoping you said no but you hurt my pride – «Пистолет у меня в руках, я говорю тебе: «выходи»/Надеясь, что ты скажешь «нет», но ты задел мою гордость»). Это говорит об определенной самодисциплине, которой научился Jay Z.

Неудивительно, что Jay Z предпочел бы забыть об этом случае. В редких случаях, когда интервьюер поднимал этот вопрос, Jay Z старался уйти от ответа. «Я бы не хотел обсуждать это на телевидении, мне это неприятно, – сказал он в 2002 году, – я не считаю это уместным»[30]. Тот выстрел – не последний случай, когда жажда мести затуманивала его разум. Как Jay Z признает в одной из песен, у него «глубоко внутри демоны, и они поднимаются, когда на них нападают»[31].


Несмотря на масштабы поединков Jay Z, мало кто из его товарищей по бруклинской школе Джордж Вестингауз знал о них. «Я помню его тихим, аккуратно одетым парнишкой, – говорит Карлос Р. Мартинез, который знал Jay Z по школе Вестингауз и сейчас работает тюремным надзирателем в Бруклине. – В общем-то, это все»[32]. Будущий магнат разговаривал тихо и мягко, когда не читал рэп. «Он был умным рэпером, но не любил говорить об этом, – вспоминает Билли Вальдес, бывший одноклассник Jay Z, а ныне – музыкальный продюсер в Нью-Джерси, – он занимался этим по-тихому, очень скромно»[33].

Одноклассники Jay Z были слишком заняты своими собственными проблемами, чтобы интересоваться домашней ситуацией тихого мальчика с музыкальными способностями. В то время Вестингауз была одной из самых опасных школ Нью-Йорка. Сальвадор Контес учился в Вестингауз в одно время с Jay Z, а затем в течение тринадцати лет преподавал в ней. Он помнит разбитые окна, прокуренные лестничные клетки и всеобщий страх за свою безопасность. «Входя в мужской туалет, ты оказывался в темноте. Находясь в этой кромешной тьме, ты знал, что там что-то происходит, но не видел этого, – говорит он. – Никто не хотел рисковать. В туалете тебя могли ограбить, и ты бы не узнал, кто это сделал. Так что все старались терпеть до последнего»[34].

Jay Z скрывался от опасности, проводя почти все время в ярко освещенном кафетерии школы. Там он оттачивал свое мастерство, читая рэп под ритмы, которые выстукивал на столе. Его одноклассники стали обращать на это внимание. «Заходя в кафетерий с левой стороны, его всегда можно было увидеть сидящим на одном и том же месте, – вспоминает Контес, – буквально всегда». Здесь он принимал участие в словесных поединках с другими талантливыми рэперами – в числе выпускников Вестингауз the Notorius B. I.G. и Busta Rhymes, – а его одноклассники наблюдали. «Это всегда была битва за звание лучшего, – говорит Контес. – Для нас было настоящим разочарованием, если битвы не было».

Jay Z так и не закончил школу – отчасти благодаря влиянию своего школьного друга Дехейвена Ирби, который жил в квартире напротив в Марси. Они каждый день ходили вместе в школу, а еще они оба были частыми гостями на асфальтированных баскетбольных площадках Бруклина. «Его игра не была агрессивной, – поведал мне Дехейвен, коренастый экс-заключенный, за молочным коктейлем в Dallas BBQ в Нижнем Бруклине. – У него был хороший удар, но он не из тех, кто просто гоняет мяч. Казалось, что он очень долго анализирует ситуацию, прежде чем что-то предпринять. Думаю, он и сейчас придерживается этой тактики»[35].

В 1988 году Дехейвен переехал в Трентон, Нью-Джерси, к своей тете. Его тренер по баскетболу из Вестингауз предлагал устроить так, чтобы его взяли в команду местной школы, где программа была лучше, чем в Вестингауз. Но Дехейвен очень скоро бросил занятия, соблазненный возможностями, которые сулил мир наркоторговли. В поисках бизнес-партнера он обратился к своему старому другу Jay Z.

«Я сказал ему: «Эй, ты нужен мне здесь, здесь есть деньги, и мы можем их получить», – говорит Дехейвен. – Для него уже все было готово еще до приезда. Я уже всем в Трентоне рассказал о нем. Я говорил всем, что этой мой [родной] брат»[36].

Так восемнадцатилетний Jay Z стал каждые выходные приезжать в Трентон. В конце концов, в семье Дехейвена привыкли к его присутствию; в скором времени он перебрался туда насовсем. Мать его не удерживала. «Уже в пятнадцать-шестнадцать лет я был вполне самостоятельным, – говорит Jay Z. – Мать не стала меня ограничивать, но она сделала для меня лучшее, что могла, дав мне возможность искать себя. Она держала меня на длинном поводке»[37].

Эту свободу Jay Z использовал для того, чтобы обучиться чему-то, что могло бы принести практическую пользу. Дехейвен научил его всему, что знал о местном рынке наркотиков – по выражению самого Jay Z, «Дехейвен ввел меня в игру»[38], – и вскоре он уже торговал кокаином на улицах. У него была четкая политика по получению прибыли, и местные быстро это заметили. «Они знали, что его интересует только бизнес, – вспоминает Дехейвен. – никаких скидок, то есть он получал свои деньги полностью. Полностью. Если продукт стоил десять долларов, то за девять долларов его купить было невозможно… Многие считали его скупым».

Даже начав торговать наркотиками, Jay Z находил время для музыки. В 1988 году Jaz-O стал первым рэпером, заключившим контракт с британским лейблом EMI. Когда его пригласили на два месяца в Лондон для записи альбома, он взял с собой Jay Z и молодого продюсера Ирва «Готти» Лоренцо, который годы спустя основал Murder Inc., звукозаписывающую компанию, получившую успех и дурную славу в конце 1990-х. «Я вел себя одинаково по отношению к Jay Z и Ирву, но все-таки Jay Z был моим корешем, – вспоминает Jaz-O. – Это были его первое путешествие и первые шаги в музыкальной индустрии». Вскоре после своего девятнадцатилетия Jay Z впервые познал вкус настоящей роскоши, приехав в лимузине Cadillac на вечеринку по случаю выпуска альбома Jaz-O, состоявшуюся в канун Нового года в Лондоне.

Вернувшись в США, Jay Z договорился, чтобы его взяли в автобусный тур Big Daddy Kane, успешного рэпера времен золотого века хип-хопа в конце 80-х – начале 90-х годов. В этом туре Кейна сопровождала целая плеяда светил хип-хопа, в том числе Queen Latifa, MC Serch, Shock G и молодой Тупак Шакур. Как один из сопровождающих Кейна, Jay Z периодически выходил на сцену в перерывах между его выступлениями и разогревал публику своей яркой импровизацией. Сегодня Jay Z зарабатывает более миллиона долларов за один концерт; а в 1989 году он четыре месяца был чем-то вроде неоплачиваемого стажера в хип-хопе, читая рэп за жилье и еду, в данном случае – небольшой участок пола в автобусе и бесплатное питание в буфете.

MС Serch, настоящее имя которого Майкл Беррин, вспоминает, как Jay Z приходилось просить у Кейна денег, чтобы пообедать в местной бургерной. Его воспоминания о Jay Z мало отличаются от того, что рассказывают одноклассники рэпера. «Я помню только, что у него были золотые зубы и он мало разговаривал. Джей – не любитель поговорить, – отмечает он. – Кейн ездил в туры с крутейшими из крутейших чуваков Бруклина. Джей был лишь одним из тех, кто хотел попасть в его компанию»[39].

После тура Jay Z разрывался между двумя мирами. Ему было почти двадцать лет, он уже познал вкус красивой жизни с Jaz-O в Лондоне и успел потереться локтями с крупнейшими именами хип-хопа в туре с Big Daddy. Но школу он бросил, а его собственная музыкальная карьера еще не достигла той точки, когда он мог бы серьезно зарабатывать как артист. Поэтому он принял решение снова заняться торговлей наркотиками. «Думаю, он понял, что для того, чтобы пробиться в музыке, ему понадобятся деньги, – говорит Jaz-O. – Он выбрал наиболее простой способ заработка, как поступали почти все в нашем окружении. Мы хотели заработать денег и любым способом сбежать от этой жизни».

Jay Z вновь стал работать с Дехейвеном. С точки зрения спроса и предложения это решение было вполне разумным. В 1980-е Нью-Йорк был главным пунктом ввоза кокаина из Южной Америки на Восточном побережье. Имея связи в Нью-Йорке и Трентоне, Jay Z и Дехейвен сделали то, что сделал бы любой владелец растущего предприятия: они направили усилия на развитие неосвоенных рынков Мэриленда и Виргинии, где конкуренция была слабее, а клиенты – менее требовательными. «Нью-Йорк был столицей наркотиков, – поясняет Дехейвен. – Именно туда они поступали в первую очередь в то время. Поэтому чем дальше от Нью-Йорка, тем выше были цены».

Позднее Jay Z в своей музыке будет хвастаться, что он не просто торговал на углах крэком по 10 долларов. В песне Takeover есть слова: I was pushing weight back in 88[40] («Я гнал товар в 88-м»), слэнговые выражения, призванные подчеркнуть размеры его сделок. «Речь шла не о каких-то крохах, – усмехается Дехейвен. – На улицах можно было заработать настоящие деньги. Это был не кризис. Это была рейганомика».

Хотя партнерство с Дехэйвеном периодически прерывалось его тюремными сроками, Jay Z удавалось с помощью других пособников и дальше курсировать между Бруклином, Трентоном и другими территориями дальше к югу благодаря распространению нового выгодного продукта – крэк-кокаина. – Выдуманный где-то в Колумбии в середине 80-х, процесс создания крэка мог быть осуществлен любым, у кого есть кофеварка, плита, немного кокаинового порошка и еще кое-какие простейшие продукты. При добавлении других ингредиентов, например, пищевой соды, из бруска кокаина можно было произвести столько 10-долларового крэка, что доход уличного торговца увеличился бы в четыре раза[41].

И хотя, по собственному признанию Jay Z, музыка для него «была на втором месте после продажи крэка»[42], он продолжал сотрудничать с Jaz-O. В 1990 году они выпустили совместный трек под названием The Originators, а вслед ним – клип, где Jay Z появился в красно-белой полосатой футболке, как у Уолли. Ни сама жизнерадостная баллада, ни шутливое видео не отражали мрачной городской жизни, которой Jay Z жил в то время и которая была частым мотивом более позднего творчества рэпера. Напротив, в The Originators есть хвастливые нотки, присущие ранним хип-хоп-записям в духе Rapper’s Delight группы Sugarhill Gang. От множества других музыкантов Jay Z отличала точность и быстрота чтения; эта виртуозность привлекла к нему определенное внимание в среде андерграундного хип-хопа. Это же служило ему алиби во всем, что касалось его заработка. Благодаря своим подпольным и нелегальным доходам Jay Z периодически помогал матери – или же спускал деньги на причуды вроде золотых зубов. В песне December 4th есть слова: «Я удивил мать суммой, заработанной вроде как на концерте». Иначе говоря, неоплачиваемые музыкальные выступления служили для Jay Z прикрытием, помогающим скрыть тот факт, что большую часть своих доходов он зарабатывал торговлей наркотиками.

«Он отличался от многих других тем, что по нему невозможно было понять, что у него куча денег, заработанных на торговле наркотиками, потому что он не покупал «Мерседесы» направо и налево, – говорит Кент. – Он тратил деньги понемногу, ну, мог прикупить какой-нибудь Lexus, но он покупал Lexus, в то время как другие покупали «Мерседесы» и «БМВ». Вести бизнес как следует означает держать себя в руках и беречь деньги. А беречь деньги Jay Z всегда умел».

В настоящее время дилерская деятельность Jay Z вызывает некоторые вопросы. Многие ставят под сомнение его авторитет. Дехейвен, который не общался с Jay Z с их ссоры в середине 90-х, не отрицает его участие в торговле наркотиками. Однако он полагает, что многие описания этой деятельности в песнях рэпера взяты из его собственной (Дехейвена) жизни и что Jay Z отдалился от него, потому что не хотел, чтобы кто-то знал об этом. «Я работал бок о бок с одним из лучших продавцов в мире, и не важно, насколько его истории близки к правде, – говорит Дехейвен с улыбкой, выдающей легкую ностальгию. – Один гангстер так мне это объяснил: «Если Джей тебе завидовал или хотел быть на твоем месте, зачем ему держать тебя рядом? Ведь тогда все увидят, кто есть кто». Вроде: «О, похоже, герой твоих рэп-историй – Дехейвен». Тем не менее человек, который в начале 90-х общался и с Jay Z, и с Дехейвеном, утверждает, что Jay Z продавал килограмм кокаина (стоимостью 12 тысяч долларов[43] – до того как цены выросли в четыре раза) в неделю. «Он был в игре, это точно, – сообщает источник, пожелавший остаться неназванным, – отрицать это бессмысленно».

Новые карьерные возможности для Jay Z открылись в 1992 году, когда Кларк Кент стал работать в Atlantic Records. Одной из обязанностей Кента, как сотрудника отдела артистов и репертуара (A&R), стал поиск новых талантов. Он тут же вспомнил о молодом парне, с которым познакомился в Марси несколько лет назад. Но теперь, когда Jay Z стал успешным дилером, найти его было не так просто. Наконец Кенту удалось заполучить его номер через друга. «Разговор был примерно следующего содержания: «Привет, я тут в Atlantic Records, давай сделаем это». А он: «Да нет, спасибо», – вспоминает Кент. Затем, в течение пары месяцев я каждый день повторял: «Привет, я тут в Atlantic Records, давай сделаем это», а он все так же: «Да ну, нет».

Загрузка...