Виктор проснулся еще до того, как ударил колокол на башне – то есть до условного рассвета. За окном – привычный серый полумрак, по-прежнему ни дня, ни ночи. Предметы едва различимы и лишены даже намека на цвет, как будто изображение перевели в черно-белый режим.
В первый момент Виктор подумал, что спал у себя дома, в обветшалом особняке, когда-то принадлежавшем писателю Хомушкину. Но вместо узорных деревянных панелей на потолке увидел каменную, подернутую сероватым налетом кладку, и сразу вспомнил, что он остался в Диком мире до весны. Сейчас он в крепости, числится помощником у хозяина, и накануне вечером поссорился с Хьюго. Нет, не так. Поссорился – слишком мягкое слово. Они сцепились, едва не прикончили друг друга, и Виктор прострелил начальнику охраны ногу.
Утром вчерашняя ссора показалось нелепой, подстроенной, и неизбежно возникал вопрос: подстроена кем?
«Сегодня меня изгонят, – думал Виктор, одеваясь. – Возможно, под благовидным предлогом. Дадут поручение, ушлют в мортал. Или отправят в замок в распоряжение герцогини. Бурлаков понимает: если оставить меня в крепости, это плохо кончится. Либо я прикончу Хьюго, либо охранник выпустит из меня кишки».
Освещая себе дорогу вечным фонарем (светильники на ночь в коридорах выключали), Виктор спустился на первый этаж. С кухни тянуло свежеиспеченным хлебом. Одуряющий, почти забытый аромат. Виктор проглотил слюну.
Он шел не торопясь. Шаги отдавались под сводами. Но кроме эха слышался невнятный шорох. Кто-то крался, почти бесшумно, но только – почти. Виктор обернулся, рванул из кобуры пистолет. Но недостаточно быстро: в грудь ему уперся чужой ствол.
– Тихо, – сказал преследователь. – Свои.
– Каланжо? – Виктор перевел дыхание. Кружок света от вечного фонаря обозначил коренастую фигуру. – Что ты делаешь? Шпионишь? В чью пользу?
– Просто иду следом, охраняю тебя, дурака.
– Зачем? – Виктор спрятал «Беретту». Каланжо последовал его примеру и убрал свой пистолет.
– После вчерашнего милого разговора с господином Хьюго охрана тебе не повредит.
– Я иду в госпиталь. Хочешь туда вернуться?
– Не стремлюсь. Передай от меня привет Терри. Я подожду где-нибудь поблизости.
Каланжо приоткрыл ближайшую дверь и исчез.
Терри уже поднялась, чтобы приготовить раненых для новой экспедиции в мортал – тех, кто не успел окончательно излечиться во время первой поездки. Ей помогала Теа. В синеватом свете вечной лампы хрупкая девушка еще больше походила на эльфа. Виктор заметил голубые тени у нее на веках, на губах – бледного оттенка помаду. Хочет кому-то понравиться.
– Что случилось, Виктор Павлович? – забеспокоилась Теа. – Вам нужна помощь?
– Просто необходима. Таблетка аспирина и один поцелуй.
– Если вы явились просто потрепаться, мсье Ланьер, то забирайте аспирин и не мешайте работать, – не очень вежливо ответила Терри за девушку.
– Хьюго был у тебя? – спросил Виктор. – Просил заштопать?
– Каланжо полчаса назад спрашивал о том же, теперь ты пожаловал. Сплетни распространяются быстро. Хочешь узнать, что произошло?
– Официальное заявление? Можешь озвучить.
– Он чистил пистолет и по неосторожности прострелил себе ногу.
– Тебе его рассказ не показался странным? – Ланьер усмехнулся.
– Тебя это не касается, – отрезала Терри.
Похоже, она не собиралась относиться к нему уважительно, как ко второму или хотя бы третьему человеку в крепости.
– А я, напротив, уверен, что касается. Причем не только меня, но и всех нас. Повезешь беднягу лечиться в мортал?
– Нет. Хьюго отказался: он никогда не покидает крепость.
– В крепости раны плохо заживают, – напомнил Виктор. – Простой порез может кровоточить до весны.
– Это его дело, – отрезала Терри.
«Бам», – ударил колокол на башне. Утро. Включились электрические лампы в коридорах, захлопали двери. Во дворе послышались голоса: обитатели крепости спешили к колодцу.
– Еще один вопрос, последний. Ты на моей стороне? – спросил Виктор.
– Я – врач, – услышал ответ.
«Черт, не нравится мне игра в нейтралитет. Нельзя любить всех, если ты не Бог. Впрочем, как показывает история, Всемогущий готов пролить свою милость далеко не на каждого!»
Утро, это когда бьет колокол. И все «крепостные» (дурацкое слово, но, если вдуматься, отражает суть вещей) торопятся заглянуть на кухню.
Там пахнет свежим хлебом и кофе, там полно народу.
Но до кухни Виктор так и не добрался: Том перехватил по дороге.
– Господин Ланьер, вас хочет видеть генерал у себя в кабинете. Срочно.
«Ага! – мысленно воскликнул Виктор. – Хьюго уже нажаловался!»
Ланьер полагал, что начальник охраны тоже будет присутствовать при разговоре, но ошибся – генерал ожидал его у себя в кабинете один.
Комната эта совершенно не походила на обиталище командира. Небольшая, тесно заставленная, она скорее напоминала жилище интеллектуала-отшельника, который любит уют, книги и одиночество. У окна помещался дубовый стол необъятных размеров, на столе несколько толстенных книг, лист бумаги, пара ручек – и все. Два деревянных кресла были укрыты пушистыми пледами, чтобы укутаться в холод. Стену украшал гобелен. Нигде ни одной карты; ни единого намека на то, что это кабинет хозяина крепости, что крепость обороняют, что идет война.
За дверью тихо позвякивали серебряные колокольцы: это бессмертники, постоянные обитатели крепости, проходили по коридору.
– Садитесь, Виктор Павлович, – Бурлаков указал на кресло. – У нас серьезные проблемы.
– Что стряслось? На нас снова напали?
– Нет-нет, ничего подобного, – Бурлаков улыбнулся. – Дело в другом: как всегда зимой у нас недостаток припасов. Обычно этими вопросами занимался герцог. У него даже свой отряд был создан. Но герцог ушел за врата.
– Вместе с отрядом?
– Вам его люди не подойдут. К тому же они остались охранять владения герцога. Наберите себе помощников из новичков. Я дам вам проводника, который знает здесь все дороги – даже в мортале.
– Кого именно?
– Рафаэля Ланьера.
– Братец? Он же мальчишка. Какой из него проводник по Дикому миру? Приманкой для медведей служить?
– Ему двадцать три года, – сказал Бурлаков совершенно серьезно. – И Рафу незачем сидеть в крепости – парню давно пора подрасти. Раф знает, где искать брошенные припасы или временные склады. Он многое знает, но его не воспринимают всерьез. Это его недостаток и одновременно – преимущество.
– Если честно, я этому малышу не доверяю. Он слишком манерный, ненастоящий какой-то.
– У вас есть какие-то факты или одни слова?
– Эмпатия.
– Любимое словечко вашего отца. – Голос Бурлакова сделался холоден. – Займитесь продовольствием. И возьмите с собой Рафа.
– Мы что, будем соревноваться с марами?
– Считайте, что так. Вас это смущает?
Виктор вспомнил вчерашний разговор с Хьюго. Все получалось именно так, как предрекал начальник охраны: слишком много людей в крепости, нехватка продуктов, жалкое выживание до весны. На самом деле все выглядело еще более убого: ребенок-проводник и командир-дилетант отправляются на поиски продовольствия неведомо куда.
«Все не так, как на самом деле», – любил повторять Гремучка. Надо быть честным хотя бы с собой: его просто выгоняют под благовидным предлогом – и только.
Явился Том, принес поднос с кофейником и двумя чашками, белый хлеб, еще теплый, ломти были намазаны маслом, оно слегка подтаяло, пропитало рыхлую мякоть.
– Томас, ты забыл сливки, – напомнил генерал.
– Ах да, конечно! – Том хлопнул себя ладонью по лбу и убежал.
– Сливки? Разве мы держим в крепости корову? – удивился Ланьер.
– Молоко и сливки привозят из деревни. Мы храним их в подвале башни. Они там долго не портятся.
Виктор взял ломоть хлеба, откусил. О, Господи! Как хорошо-то! Никогда прежде хлеб не казался ему таким вкусным.
– Подождите… Я еще не отдал распоряжения! – генерал вдруг нетерпеливо махнул рукой.
– О чем вы? – не понял Виктор. Ему показалось, что в этот миг генерал вообще разговаривает не с ним.
Бурлаков смутился.
– Я имею в виду, что не все еще решено на счет экспедиции… – он явно сфальшивил (это если говорить вежливо).
– Вы же хотели оставить меня в крепости, – напомнил Виктор. – Чтобы я занимался вновь прибывшими и противостоял Хьюго.
– Противостоял Хьюго? – Бурлаков старательно изобразил удивление. – С чего вы взяли? На счет Хьюго это вы все придумали. Начальник охраны – серьезный и преданный человек. И потом, я сам пока остаюсь в крепости.
«Ага! – Виктор усмехнулся. – Кажется, генерал боится своего охранника. Только не хочет этого показать».
– Мудрое решение, – Виктор сделал паузу, ожидая, что Бурлаков захочет что-то добавить.
Например, спросит, что думает Ланьер о планах Хьюго. Или поинтересуется, кто прострелил охраннику ногу. Или…
Но Бурлаков лишь сказал:
– В этом году игры «синих» и «красных» больше походили на хаос. Много отставших, много брошенных раненых, и очень много маров. Нам предстоит очень трудная зима.
– Голодать в этом мире – странно. Я видел, как весной на нерест летом шел здешний лосось. Можно было поставить палку в воду, и она не падала, плыла, словно мачта огромного плота. Рыбу ловили «дергалкой» – закидывали палку с веревками и крючками без всякой наживки и вытаскивали на берег. Помню, Валюшка схватила одну рыбину на руки, а она стала метать икру. Икринки алыми бусинами сыпались на песок. Валюшка бросила рыбину и стала собирать с песка красные живые четки. Этот мир кипит жизнью.
– Но вы же ничего не запасали, – заметил сухо Бурлаков. – Вы расхищали сокровища. Так что придется теперь ехать побираться, добывать. Прошу вас, будьте осторожны.
– Могу я взять своих людей – тех, что пришли со мной? Я знаю, кто на что способен. Мне будет с ними проще.
– Кого именно?
– Рузгина, Димаша, Каланжо.
– Рузгин и Каланжо не подойдут. Рузгин – надежный парень, но Хьюго зачислил его в охрану крепости. Каланжо мне нужен самому в ваше отсутствие. Димаша возьмите.
– Каланжо я здесь не оставлю.
– Это почему же?
– Он поссорился с Хьюго.
Бурлаков нахмурился. Помолчал.
– Ну что вы все твердите: «Хьюго, Хьюго, Хьюго»! Ладно, берите Каланжо! – Генерал явно был недоволен: Виктор путал его планы. Ланьер всегда был неудобен, для любого начальства. Открыто не бунтовал, но все делал по-своему. Это у него получалось само собой, – иначе он не умел.
– Еще один человек нужен. Ян Форак. – Виктор сделал вид, что не замечает раздраженного тона хозяина.
– Нет, Форака не дам. Он еще не поправился. И потом – ему лучше остаться в крепости. Не бойтесь, я лично за ним присмотрю. Хьюго его и пальцем не тронет.
– Вам скоро придется каждого от вашего Хьюго охранять. Боюсь, не уследите.
– Вы не знаете, чем я ему обязан.
– Расскажите. Неужели он спас вам жизнь? Или что-то в этом роде?
– Почти угадали: что-то в этом роде, – Бурлаков ясно давал понять, что обсуждать достоинства или недостатки Хьюго он не собирается.
– Вы его боитесь? Невольно теряетесь перед ним? – Виктор сознательно злил генерала.
– Чем он вам так досадил? – Хозяин крепости не собирался поддаваться на провокацию.
– Мы с ним враги.
– Вы берете крайности.
– Значит дружба – нечто среднее?
– Нет. И закончим наш разговор о Хьюго. Поговорим о предстоящей экспедиции, – голос Бурлакова сделался ледяным, возражать и насмешничать сразу расхотелось.
– Хорошо. Надеюсь, тут вы будете более откровенны. На чем мы поедем?
Бурлаков улыбнулся. Лукаво и торжествующе. В этот миг он походил на Мефистофеля, который собрался купить человеческую душу.
– Я дам вам вездеход вашего отца. Это удивительная машина. Герцог сам ее модернизировал. Она довольна большая, в замок по горной дороге ей не проехать. Поэтому герцог держит ее в крепости.
– Чем же она так удивительна? Я, признаться, немало вездеходов повидал, пока порталил, – и на той стороне, и на этой.
Ланьеру показалось, что в этот миг едва уловимая тень скользнула по комнате. Он обернулся. Окинул взглядом шкаф, похожее на бойницу окно. Окно… Что-то там проскользнуло за окном. Тень большой птицы? Похоже. Правда, сам Ланьер прежде не видел рядом с крепостью ни одной птицы. Похоже, они облетают ее стороной.
– На этом вездеходе можно проехать через любой мортал, – сказал Бурлаков. – Вам понадобятся механик и водитель. Лучше всего для этой роли подойдет Том, он помогал герцогу переделывать машину.
«Любой мортал! – едва не выкрикнул Виктор. – Если бы Арутян достал такую машину для экспедиции, мы бы добрались до Валгаллы, и тогда бы не понадобилась эта зимовка! К сожалению, в нужный момент ни нужных людей, ни нужных вещей никогда не оказывается под рукой».
– Том совсем еще мальчишка. Он справится? – усомнился Ланьер.
– Ему семнадцать.
– Оружие дадите?
– Автоматы, винтовки, гранаты можете брать в караульне – я велел приготовить. Гранаты только парализующие. Патронов возьмите побольше, не только для стрельбы. Это у нас валюта. За все припасы придется платить патронами. И вот еще что, это моя личная просьба, отнеситесь к ней внимательно: будут вас за герцога принимать, не отрекайтесь. Своих людей предупредите: вы – герцог за воротами крепости. Пусть в деревнях думают, что Поль Ланьер за врата не уходил, что он, как всегда, охраняет дороги и перевал в Лысых горах или обследует плато Недоступности. Одно его имя многое сделать может!
– Послушайте, Григорий Иванович… – Виктор подался вперед.
– Не надо! – Бурлаков предостерегающе поднял руку. – Ничего не говорите. Ничего! – Похоже, он был уверен, что их слышат.
Однако заставить Виктора замолчать было трудно:
– Григорий Иванович, послушайте, я знаю одно место, где можно укрыться. Там есть склад, припасы, вокруг никого. Бросьте крепость. Пусть здесь Хьюго распоряжается, сколько влезет. Уйдем в мое убежище и людей уведем.
– Молчите! – повысил голос Бурлаков. Кажется, впервые за все время. – Крепость я не отдам никому. Ни вам, ни герцогу, ни Хьюго. Я столько лет ее создавал. Она – моя, и только моя. Идите! – Голос его сорвался и задрожал совершенно по-стариковски. Разгневался Григорий Иванович не на шутку.
Однако Виктора не так-то просто было смутить.
– Здесь идет какая-то игра – я это чувствую. И вам не все тайны известны.
– Как и вам, – сухо отвечал Бурлаков, стараясь на Виктора не смотреть.
– Я восхищаюсь тем, что вы делаете, но ваши методы меня настораживают.
– Идите! – вновь оборвал его Бурлаков. – И если хотите мне помочь, исполните то, о чем я вас прошу. И только! Без самодеятельности.
Народ в крепость все прибывал. Подходили люди из деревни пасиков. Охрана их обыскивала, хотя и не так рьяно, как прежде. Хьюго не появлялся.
«Сторожевой пес зализывает рану», – усмехнулся про себя Ланьер.
Новички обустраивались, кричали, делили помещения. Сделалось тесно, суетно, то и дело вспыхивали ссоры.
– Я говорил, надо строить вокруг крепости посад! Посад! – размахивал руками немолодой мужчина. Всклокоченная седая борода его торчала на сторону. Когда он говорил, то странно двигал челюстями и пришептывал по-стариковски. Виктор не сразу догадался, что у мужика во рту нет ни единого зуба. А ведь на вид ему было не больше сорока. Судя по всему, не один год провел он в Диком мире.
– Опять придурков насобирали по дорогам, – пробормотал второй, поглядывая на стоявшего у колодца Димаша без всякой приязни.
– Если кто Ксюшу тронет, убью! – громко объявил беззубый.
Виктор наблюдал за царящей в крепости анархией, автоматически фиксируя в мозгу каждую фразу. Слова Хьюго опять подтверждались. Виктор почти ощущал запах страха, витающий в воздухе. Атмосфера дружелюбия, заворожившая Ланьера в первый вечер, быстро улетучивалась. Удастся ли Бурлакову переломить ситуацию?
Герцогиня стояла на нижней ступени крыльца и наблюдала за этой суетой с презрительной и отстраненной улыбкой. Взгляд ее скользил по лицам, порой задерживался, но ненадолго: похоже, она пыталась отыскать кого-то в толпе.
Виктор поклонился мачехе.
– Может, все-таки передумаете и поедете со мной в замок? – спросила она, не глядя на Ланьера. Ехидная улыбка тронула ее губы, но тут же исчезла.
Теперь Виктор был уверен, что нужен этой даме для какого-то очередного хода в игре – и только.
– Узнаете много, очень много интересного, – пообещала Кори.
– Предпочту оставаться в неведении, – Виктор вновь поклонился.
– Еще пожалеете! – Она повернулась. Шлейф ее платья смел мусор, набросанный на плитах двора.
Со спины она выглядела старой, сутулой, обрюзгшей. Раф выбежал из дверей, в два прыжка слетел с крыльца, мимо матери проскочил, как мимо чужой женщины. Она хотела его задержать, протянула руку, но он увернулся.
– Ну что, помчались? – весело спросил Раф у Ланьера.
Мальчишка был одет для дальней дороги – в кожаной курточке, подбитой мехом, и в кожаных штанах. Мягкие, отороченные мехом сапожки облегали его крошечные ноги. Шапочка, украшенная пестрым пером, была лихо сдвинута набок, мягкие локоны спускались на плечи. Лилипут, безбородый гном, – не ребенок. Виктору сделалось не по себе.
– Откуда ты знаешь про экспедицию?
– Мне уже сказали, – объявил Раф. – Я назначен проводником. Не бойтесь, проведу, куда надо, в лучшем виде. Все дороги знаю. В какую деревню можно заходить, в какую нельзя, скажу. Где дешевле хлеб прикупить, а где растят самую лучшую картошку. Хлеб, кстати, очень дорог. Мы его не покупаем. К тому же весной в крепость прислали целый контейнер сухарей. До весны нам хватит.
– Кто прислал? – не понял Виктор.
– Зимовщики. Они у нас тут приютились на три месяца, потом уехали. Уходя, все обещают что-нибудь прислать. Плачут, обнимаются, многие генералу руки целуют.
– И что? Многие присылают припасы?
– Случается, благодарят за зимовку. Но далеко не всегда. Если кто возвращается в Дикий мир, те зачастую привозят продукты. А кто ушел и не вернулся – редко беспокоятся, чтобы нам сухариков прислать с конвоем. У нас в этом году людей больше, чем обычно. Рацион к весне придется урезать.
– Как я погляжу, ты в курсе всех дел.
– Я – один из здешних долгожителей. Генерал сказал, что вы – мой брат. Только родились по ту сторону врат.
Виктор смотрел на мальчишку, пытаясь отыскать в его лице сходство с отцом, вернее, с той плоской фотографией, что хранилась у матери. Нос, во всяком случае, такой, как у всех Ланьеров, в том числе и у деда – с горбинкой. Глаза темные. Но, пожалуй, на этом сходство и заканчивалось: подбородок у мальчишки почти совсем отсутствовал, отчего Раф казался еще младше.
– Видимо, так, – сказал Виктор. – Но учти: я только позавчера узнал, что мой отец жив. Так что не спеши обниматься.
– Очень надо!
– Что тебя злит, малыш? Ты так и шипишь – точь-в-точь сковородка с маслом на огне.
– Я не малыш! Не смей меня так называть! – Раф гордо вскинул голову. Но при этом смотрел на Виктора снизу вверх, едва доставая макушкой до локтя. – На самом деле мне двадцать три по вашему исчислению. Я слишком много времени провел в крепости и замке.
Виктор вытащил из кармана сложенную в несколько раз карту, развернул, указал на черное пятно с белым кружком в центре.
– Что здесь?
Раф небрежно глянул и тут же сообщил:
– Ловушка. Туда лучше не соваться, обойти стороной. В этом лесу повсюду ловушки. Можно спечься за несколько часов. Слышали про такое?
– Даже на вездеходе герцога?
– Я тебя туда не пущу! – решительным тоном заявил Раф.
– Значит, проехать можно?
– Лучше не пытаться.
– Что внутри этого пятна?
– Мы туда не пойдем. – Раф явно не хотел говорить на эту тему.
– Куда это вы собрались? Можно узнать? – Хьюго возник за их спинами.
Вытянул шею, глянул, заметил карту, мортал, обозначенный фиолетовым, и черную кляксу с белым пятном посредине.
– Что вы ищите? Проход через мортал?
– Хотите помочь? Только как? – Виктор демонстративно спрятал карту. – Говорят, вы не покидаете крепость.
– Вас интересует дорога в Валгаллу? Так ведь? – Хьюго пытался смотреть свысока на Ланьера, даже чуть привставал на носки.
– Мне плевать на Валгаллу, – зачем-то неуклюже соврал Ланьер.
– Ха! Плевать? Как же! – хмыкнул Хьюго.
– А вам бы не мешало заехать в мортал. Говорят, вы случайно ногу повредили, – участливо поинтересовался Виктор. – Как же так? Неужели с оружием обращаться не научились?
Хьюго отпрянул, как будто Виктор его ударил. Прихрамывая, отошел к самым воротам. И лишь там остановился.
– Ты знаешь, чем Григорий Иванович обязан Хьюго? – спросил Виктор у брата шепотом, следя при этом за начальником охраны, чтобы тот не совершил еще один прорыв и выход за спину.
– Понятия не имею. Но одно ясно: Бурлаков его лелеет, – принялся рассуждать Раф.
– Начальник охраны давно в крепости?
– Не очень. С прошлой осени.
– Всего-то?! Только год? А я думал – уже лет десять.
– Он затмил остальных.
– Что затмил – я вижу. Присосался, будто клещ, не выдрать. Но почему так обласкан и приближен?
– Потому что – идеальный исполнитель, – так же шепотом отвечал Раф. – Григорий Иванович не любит, когда ему перечат. Они с отцом из-за этого не ладили.
– Из-за чего наши старожилы поссорились? – спросил Виктор.
– Они не ссорились, – отозвался Раф. – Они отдалились.
Хьюго. Это имя звучало как ответ на заданный вопрос. Возможно, Ланьер и Бурлаков ссорились и прежде, но с появлением начальника охраны два товарища уже не могли переносить друг друга.
«Простая версия, – подумал Виктор. – Я не доверяю простым версиям».