Император Николай II. Трагедия непонятого Cамодержца - читать онлайн

Рождение и крестины

Император Николай II родился 6 мая 1868 г. в 3 часа 1/2 пополудни в Александровском дворце Царского Села в семье Наследника русского престола Великого Князя Александра Александровича и Великой Княгини Марии Феодоровны (до замужества принцессы Датской Марии Софии Фредерики Дагмары). Одним из мифов русофобского дискурса является утверждение о якобы «преобладающем» проценте германской крови в жилах Императора Николая II. Это весьма распространенная ложь не только безумна с точки зрения христианства, но и противоречит историческим фактам[40]. С тем же успехом можно утверждать, что, к примеру, в жилах короля Людовика XVI не было ни капли французской крови, так как основатель династии Бурбонов король Генрих IV был женат на флорентийке Марии Медичи, а его дети, внуки и правнуки, на испанках, польках, немках, австриячках. Сам Людовик XVI был женат на австрийской принцессе Марии-Антуанетте. Если следовать логике «крови», то замученный якобинцами дофин Людовик XVII был не французом, а каким-то испано-германцем.

Таким же абсурдом являются рассуждения, что к началу XX в. на русском престоле была не Династия Романовых, а Гольштейн-Готторп-Романовская Династия. Эти «мудрствования» основываются на том, что Император Петр III по отцу был Гольштейн-Готторп, а по матери – Романов. Однако эти «мудрецы» почему-то называют правящую сегодня английскую династию Виндзорской, хотя по логике она должна именоваться династией Глюксбургов, так как отцом детей королевы Елизаветы II является принц Филипп Глюксбург. Однако, согласно прокламации 1952 г., потомство Елизаветы II по-прежнему относится к династии Виндзоров, и никому в голову не придет называть ее Глюксбург-Виндзорской.

Неоднократно приходилось слышать утверждение: «в России цари были немцами», потому что, дескать, они женились на немецких принцессах, и с каждым новым браком доля русской крови уменьшалась, а доля немецкой увеличивалась. В действительности к XVIII–XIX вв. история династических браков между европейскими правящими Домами насчитывала уже много столетий. Это в полной мере относится и к владетельным домам Германии. Поэтому ни о какой чистоте немецкой крови германских государей идти не может. Так, в числе предков курфюрста Саксонского Августа Сильного и прусского короля Фридриха Великого, помимо немцев, были англосаксы, скандинавы, французы, итальянцы, испанцы, византийцы, кельты, баски, славяне, литовцы, венгры, монголы и армяне. Причем в процентном соотношении доля славянской крови следует за долей собственно немецкой[41]. Прапрапрабабка Николая II Императрица Екатерина II Великая была потомком первого русского Государя Рюрика и святого Великого Князя Владимира – Крестителя Руси[42].

Среди дальних предков Императора Николая II числятся: князь Западного Поморья Вартислав II, князь Восточного Поморья Мстивой I, Великий Князь Сербии Стефан Зивидич Неманя, король Польши Болеслав Храбрый, другие славянские князья и короли. Ложное впечатление о «германском происхождении» русских царей создаётся за счёт ближайших онемеченных поколений их предков. Однако к моменту исчезновения славянских княжеских династий у немецких владетельных родов уже прочно закрепился запрет на морганатические браки, исключавший прилив в их жилы германской крови[43]. Разумеется, все вышеперечисленные «проблемы» были неизвестны русскому народу, который воспринимал Царя русским исключительно по его принадлежности к Православной вере.

Новорождённый Великий Князь Николай Александрович был долгожданным ребенком. В июле 1867 г. будущий Александр III записал в своём дневнике: «Моя единственная забота и молитва, чтобы Господь даровал нам детей, как я бы был счастлив»[44]. Спустя год его молитвы были услышаны: «6 мая/18 мая. Понедельник. Рождение нашего сына Николая… <…> Бог послал нам сына, которого мы нарекли Николаем. Что за радость была, это нельзя себе представить, я бросился обнимать мою душку жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал как дитя, и так было легко на душе и приятно. <…> А потом пришёл В.Б. Бажанов[45] читать молитвы, и я держал нашего маленького Николая на руках. <…> Мы благодарим Господа от всего сердца и за эту милость и благодать, которую Он нам послал»[46]. Князь В.П. Мещерский вспоминал, что Цесаревич «буквально сиял от счастья»[47].

6 мая Русская Православная Церковь отмечает память святого праведного Иова Многострадального, но Новорождённый был назван в честь преподобного Николая Мирликийского, в память дяди и полного тезки Цесаревича Николая Александровича, скончавшегося от менингита в 1865 г. Он был старшим сыном Императора Александра II, любимым братом Великого Князя Александра Александровича и женихом Принцессы Дагмары. Последних общее горе сблизило, зародив взаимное чувство симпатии, которое переросло в любовь. Они свято хранили память «дорогого Никсы». Поэтому, когда у великокняжеской четы родился сын, вопрос о том, как его назвать – не стоял. К.П. Победоносцев, поздравляя Цесаревича с рождением сына, отмечал, что «в новорождённом Великом Князе повторилось и новою жизнью ожило для нас, милое, незабвенное имя покойного Цесаревича, которое мы у себя в сердце носим»[48].

Россия узнала о рождении первого внука царствующего Императора из 101 залпа артиллерийского салюта со стен Петропавловской крепости и Высочайшего манифеста[49]. Впервые со времён Императора Александра I, Великий Князь Николай Александрович со дня рождения «как старший сын Наследника находился на прямом пути к престолу»[50].

Великий Князь Николай Александрович появился на свет через три недели после того, как Россия торжественно отметила пятидесятилетие царствующего Императора Александра II. Уже была отменена крепостная зависимость, начались земская и судебная реформы, готовилась реформа военная. На внешнеполитической арене Россия уверенно восстанавливала свой престиж, сильно поколебленный неудачной Крымской кампанией.

Однако с середины 60-х гг. в стране стали проявляться опасные тенденции. За четыре года до рождения Великого Князя был подавлен кровавый мятеж польской шляхты. 4 апреля 1866 г. студент-недоучка Д. Каракозов неудачно стрелял в Царя у Летнего сада. Государя спас крестьянин Костромской губернии О.И. Комиссаров, толкнувший руку террориста. Вскоре после покушения полицией были ликвидированы две террористические группы: «Организация» и «Ад», ставившие своей целью путём массовых терактов осуществить в России крестьянскую революцию. Так, что рождение внука было для Александра II, помимо семейной радости, событием большой государственной важности. В честь этого события Высочайшим указом объявили широкую амнистию, были прощены государственные недоимки[51].

Царственный младенец, конечно, не знал обо всех этих государственных и политических событиях. Няньки и кормилицы поражались спокойному нраву младенца, а отец несколько раз отмечал в дневнике, что «ангел» на редкость улыбчив и почти всегда «в духе»[52]. Княгиня В.Ф. Вяземская, посетив маленького Николая вскоре после его рождения, нашла, что «носик у Новорождённого» копия отцовского[53].

В обычаях Царского Дома было грудное вскармливание Августейших младенцев кормилицами, которых тщательно отбирали из числа русских крестьянок. Кормилицы получали большую пожизненную пенсию, а государи иногда становились крестниками их детей. Так, Император Николай II крестил сына крестьянки К.А. Воронцовой, кормилицыего дочери Великой Княжны Ольги[54]. Что касается кормилиц самого Николая II, то до нас дошли сведения о крестьянке г. Тосно М.А. Устиновой-Смолиной. После окончания кормления на полученное жалованье она смогла построить себе в Тосно дом, в котором сегодня находится краеведческий музей. Сама М.А. Смолина, её муж и дети были замучены большевиками в 1918 г.[55]

В понедельник 20 мая 1868 г., в церкви Воскресения Христова Большого дворца над Новорождённым было совершено Таинство Святого Крещения. Следуя православной традиции, отец и мать не присутствовали в церкви во время Таинства Крещения[56], которое осуществил протоиерей Василий Бажанов. Восприемником были: Император Александр II, королева Дании Луиза, Великая Княгиня Елена Павловна[57], датский наследный принц Фредерик[58]. Присутствовали Императрица Мария Александровна, Великие Князья Владимир и Алексей Александровичи. Во время церемониального шествия в церковь через залы дворца младенца несла гофмейстерина княгиня Ю.Ф. Куракина, которую с обеих сторон поддерживали канцлер князь А.М. Горчаков и фельдмаршал князь А.И. Барятинский[59]. Во время Литургии Николай Александрович впервые удостоился принятия Святых Христовых Тайн: Императрица Мария Александровна поднесла его к Святой Чаше[60].

В соответствии со ст. 157 Основных законов после совершения таинства на младенца были возложены высшие ордена Российской империи: Святого Апостола Андрея Первозванного, Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского, Белого Орла, Святой Анны 1-й степени и Святого Станислава 1-й степени.

Родители

Державный отец сыграл в жизни Николая II совершенно исключительную роль. Уже будучи Императором, Николай II писал матери, что «святой пример дорогого Папа́, <…> во всех Его деяниях постоянно в моих мыслях и в моем сердце – он укрепляет меня и дает мне силы и надежды, и этот пример не дает мне падать духом, когда приходят иногда минуты отчаяния»[61]. Император Александр III был человеком замкнутым, любящим уединение и общество близких ему людей. Его тяготили роскошь, приемы, балы и спектакли. В пище Александр III предпочитал простые русские блюда, терпеть не мог спиртные напитки, которые почти не употреблял[62].

Императрица Мария Феодоровна, общительная, обожающая зрелища, балы, театры, увеселения, одевающаяся по последнему «писку» моды, внешне была полной противоположностью своему мужу. Тем не менее могучий Царь удивительно гармонировал со своей миниатюрной женой. Когда они расставались, что случалось нечасто, то писали друг другу письма, полные нежной любви и заботы[63].

Император Александр III очень любил читать. Любимым его автором был Ф.М. Достоевский[64], кончину которого Царь горько оплакивал, утверждая, что эту потерю «положительно никто не заменит»[65].

Александр III любил русскую историю и на профессиональном уровне занимался ее изучением. В.О. Ключевский писал: «Государь умел находить досуг для скромной учёной работы, особенно по изучению отечественной истории и древностей и был глубоким знатоком в некоторых отделах русской археологии, например, в иконографии»[66]. Генерал Н.А. Епанчин отмечал, что Александр III своё «свободное время с любовью посвящал изучению русской истории»[67]. Историк В.В. Назаревский отмечал: «Никто из царственных предшественников Александра III не занимался столько изучением русской истории, как он: в этом отношении он превзошёл и Петра I и Екатерину II. Очевидно, что из своих исторических занятий он черпал идеи, которыми он руководствовался для своего правления»[68].

Александр III поразил старого крестьянина-песенника К.И. Романова знанием старинных русских песен[69]. Царь любил русскую духовную музыку Д.С. Бортнянского и А.Ф. Львова, а из светской музыки особенно ценил П.И. Чайковского, которому всячески покровительствовал[70].

По свидетельству генерала Н.А. Епанчина: «Император Александр III был чисто русский человек, и это проявлялось не только во внешней его политике, но и в делах, казалось бы, не очень важных. Так, например, он установил, чтобы лица свиты, им пожалованные, имели на эполетах и погонах вензель его имени, исполненный славянской вязью; он восстановил древний русский обычай иметь на знамёнах Лик Спасителя, а на верху древка восьмиконечный крест»[71]. Никаких иностранных языков Царь в своем обиходе не допускал[72].

Граф Д.С. Шереметев свидетельствовал, что для Александра III «не было лучше удовольствия, как возиться с детьми. Можно сказать, что дети вообще были его друзья. Чего только не выкидывал он с ними и сам играл с ними, как ребёнок»[73]. В одном из писем к Императрице Марии Феодоровне Александр III замечал: «То, что Ты мне пишешь про Ники, когда он получил мое письмо, меня, правда, очень тронуло, и даже слёзы показались у меня на глазах, это так мило с его стороны и, конечно, уже совершенно натурально и ещё раз показывает, какое у него хорошее и доброе сердце»[74].

В 1877–1878 гг. Наследник престола Великий Князь Александр Александрович принял участие в Русско-турецкой войне, на которой он успешно командовал Рущукским отрядом. Его девятилетний сын Николай, или, как называли его близкие, Ники, постоянно писал отцу в действующую армию, сообщая о своих нехитрых детских делах и заботах: «Милый Папа́. Теперь очень холодно, был лёд на пруде. Мы ездили верхом. Джорджи упал с лошади. Сегодня очень сильный ветер. Володя сказал, что мы все выросли. Апрак. [син] всё продолжает свою скверную привычку пить квас прежде супа. Целую Тебя. Твой Ники»[75].

Ответы отца отличались трогательной любовью: «Благодарю вас мои душки Ники и Жоржи за ваши письма. Мне очень скучно и грустно без вас, и я часто думаю о вас и душке Ксении. <…> Как мне хочется скорее приехать к вам, назад домой. Целуйте от меня крепко Мама́ и не забывайте вашего Папа́, молитесь за него и за наших молодцов солдат»[76].

Моральное влияние матери, Императрицы Марии Феодоровны, на Николая Александровича было не меньшим. Император Николай II позднее вспоминал: «Когда я был маленьким, я был любимцем моей матери. Только появление маленького Миши отставило меня, но я помню, как я следовал за ней повсюду в мои ранние годы»[77]. Императрица Мария Феодоровна говорила о своём старшем сыне: «Он такой чистый, что не допускает мысли, что есть люди совершенно иного нрава»[78]. Мать с детства внушала Ники, что вежливость, деликатность, дружелюбие, внимание к людям суть основа человеческих взаимоотношений. Цесаревич отвечал матери: «Всегда буду стараться следовать Твоим советам, моя душка Мама́»[79]. Их сердечная и доверительная переписка продолжалась всю жизнь. 14 ноября 1877 г. девятилетний Ники поздравлял свою Матушку с днём её рождения: «Милая Мама́. Тебя поздравить я пришёл. Дай Бог тебе в нас видеть счастье, утешение»[80].

У маленького Николая было двое дедушек и две бабушки, которых он называл «Анпапа́» и «Анмама́». Императрица Мария Александровна, бабушка по линии отца, почила 22 мая 1880 г., когда Николаю было всего два года. Особые отношения сложились у маленького Великого Князя с его дедом – Императором Александром II, о котором Николай II всю жизнь вспоминал с особым глубоким чувством[81]. Александр II называл своего старшего внука «Солнечный лучик»[82]. Николай II вспоминал: «Когда я был маленький, меня ежедневно посылали навещать моего Деда. Мы с моим братом Георгием обычно играли в его кабинете, пока он работал. У него была такая добрая улыбка, хотя лицо его всегда было неподвижным и невозмутимым»[83].

Великий Князь Николай Александрович рос крепким и здоровым. Совсем маленьким он любил играть со старинной погремушкой, которую по приказу Екатерины Великой изготовили для её внука, будущего Императора Александра I. С тех пор эта погремушка передавалась «по наследству». В 1869 г. Императрица Мария Александровна подарила ее «милому Ники»[84]. После революции и убийства Царской Семьи большевистские мародёры, среди которых был и певец одесской уголовной «братвы» Исаак Бабель, занимались расхищением личных царских вещей. Бабель с каким-то сладострастием вспоминал, как он и его подельники, затягиваясь царскими сигарами, «остаток ночи провели, разбирая игрушки Николая II, его барабаны и паровозы, крестильные его рубашки и тетрадки с ребячьей мазней»[85].

Родители Николая II имели чёткое представление, какими должны быть их Дети. Александр Александрович говорил воспитательнице своих сыновей: «Имейте в виду, что ни я, ни Великая Княгиня не желаем делать из них оранжерейных цветов. Они должны шалить в меру, играть, учиться, хорошо молиться Богу. Учите хорошенько мальчуганов, повадки не давайте, спрашивайте по всей строгости законов, не поощряйте лени в особенности. Мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные, здоровые русские дети. Подерутся – пожалуйста. Но доказчику – первый кнут»[86].

Дети Александра III воспитывались в скромности и трудолюбии. Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала: «Все мы питались очень просто. К чаю нам подавали варенье, хлеб с маслом и английское печенье. Пирожные мы видели очень редко. На обед чаще всего подавали бараньи котлеты с зеленым горошком и запеченным картофелем, иногда ростбиф»[87]. Карманных денег у Царских Детей не было: то, что они выбирали в качестве подарков для друзей и знакомых, оплачивалось из казны.

Формирование личности и характера

У Александра III и Марии Феодоровны было пятеро Детей: Николай (6 мая 1868), Александр (7 июня 1869), Георгий (27 апреля 1870), Ксения (25 марта 1875), Михаил (22 ноября 1878) и Ольга (1 июня 1882). Их второй сын, Великий Князь Александр Александрович, прожил меньше года: он скончался от менингита 20 апреля 1870 г. Это была первая смерть в жизни Николая II. Он принял известие о кончине брата спокойно и, когда его подвели к смертному одру, поцеловал усопшего в лоб и положил в кроватку розу, как ему сказали[88].

Николай Александрович был особенно дружен со своим средним братом, Великим Князем Георгием Александровичем, который был любимым товарищем детских игр. Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала: «У Георгия было особое чувство юмора. Всякий раз, как он выдавал особенно удачную шутку, Ники записывал ее на клочке бумаги и прятал в “шкатулку курьезов” вместе с другими памятками своего отрочества. Шкатулку эту он хранил у себя в кабинете, когда стал Царём. Зачастую оттуда слышался его веселый смех: Ники перечитывал извлеченные из тайника шутки брата»[89].

Николай Александрович с детства любил катание на коньках, греблю, атлетическую гимнастику, хорошо плавал, фехтовал, был прекрасным наездником. Любовь к активным видам спорта Император Николай II сохранил на всю жизнь. Обладая живой и активной натурой, он, как и все дети, любил играть и шалить. Однако наряду с этим, в молодом Царевиче всегда чувствовалось нечто необычное. По словам его первого воспитателя англичанина К.И. Хиса, мальчик в детстве был очень застенчив, и трудно было понять, о чём он задумался. Хис вспоминал: «Бывало во время крупной ссоры с братьями или товарищами детских игр, Николай Александрович, чтобы удержаться от резкого слова или движения, молча уходил в другую комнату, брался за книгу, и только успокоившись, возвращался к обидчикам и снова принимался за игру, как будто ничего не было»[90].

Будущий флигель-адъютант Николая II С.С. Фабрицкий, имевший возможность наблюдать семью Александра III в Гатчине, вспоминал, что «молодой Наследник Престола Цесаревич Николай пользовался всеобщей любовью и всюду говорили о Его простоте, ласковости и чарующем взоре»[91].

Любимым занятием юного Великого Князя было чтение. Преподаватель английского вспоминал: «Он был очень любознателен и прилежен, вызывая даже добродушные насмешки других, и чрезвычайно увлекался чтением, проводя большую часть свободного времени за книгой. Любил также, чтобы ему читали и сам отлично читал вслух»[92]. Особенно Цесаревич любил исторические книги. Хис вспоминал, что однажды, он читал маленькому Николаю Александровичу книгу по английской истории, где описывался въезд в Лондон короля Иоанна Безземельного. Толпа приветствовала его криками: «Да здравствует король народа!» При этих словах глаза Великого Князя заблестели, он покраснел от волнения и воскликнул: «Ах, вот я хотел быть таким». Хис ему заметил: «Вы не должны быть государем одного лишь простого народа, для Вас все классы населения должны быть равны, одинаково дороги и любимы»[93].

В юности Государь внешне мало отличался от большинства сверстников своего круга. После окончания курса образования и военной практики у него появилось больше свободного времени, когда можно было позволить себе время от времени «хлыщить[94] по набережной»[95]. Он был молод, любил веселые невинные развлечения, игру в бильярд. Карты не любил, играл в них редко. Иногда Цесаревич засиживался допоздна в офицерских собраниях, в которых много курили, пили лёгкие вина, иногда, как это свойственно юности, слегка увлекаясь но никогда не переходя рамки дозволенного. Впрочем, современному человеку, у которого свои «рамки дозволенного», излишества той эпохи показались бы совершеннейшей нормой.

Другим увлечением молодости Николая II был театр, в основном опера и балет, из которых он больше всего любил сочинения П.И. Чайковского и Р. Вагнера. 6 февраля 1884 г. Цесаревич записал в дневнике: «В половине восьмого поехали в Большой театр[96], где давалась в первый раз опера Чайковского “Мазепа”. Она мне страшно понравилась»[97]. Оперу «Евгений Онегин» Николай II смотрел много раз подряд и говорил, что «ничего не знает лучше этой музыки»[98].

Николая Александровича, как и всех Царских Детей, учили играть на музыкальных инструментах. Он мог хорошо играть на фортепиано, но, став взрослым, делал это чрезвычайно редко[99]. В 1890 г. Николай Александрович попробовал себя на любительской сцене. Вместе с Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной они поставили и сыграли во дворце Великого Князя Сергея Александровича несколько сцен из «Евгения Онегина». Представление было своеобразным подарком Императору Александру III, которому 26 февраля исполнилось 45 лет. Как писал в своём дневнике Цесаревич: «Публика – одно семейство»[100].

С детских лет Николай Александрович глубоко верил в Бога. Таким же верующим был и его отец, Император Александр III, который выражал непоколебимую уверенность, что «во всём, что делается на земле, есть Воля Божия. Господь, без сомнения, ведёт судьбы народов к лучшему, а не к худшему, если они, конечно, не заслуживают полного Его гнева. Поэтому да будет Воля Господня над Россией»[101]. Спустя почти 20 лет – это же убеждение выразит его сын – Император Николай II: «Во всём волен Бог один, Он делает всё для нашего блага и нужно с молитвами покориться Его святой Воле!»[102]

Посещению богослужений в семье Александра III придавали первостепенное значение, так же как постам и молитве[103]. В мае 1877 г., находясь на Русско-турецкой войне, Цесаревич Александр Александрович писал Марии Феодоровне: «Скажи от меня Ники и Георгию, чтобы они молились за меня, молитва детей всегда приносит счастье родителям»[104].

Отношение Николая II к Спасителю с самого детства отличались чувством особенно глубокой любви. Для него Христос был не отвлечённым понятием, не красивым мифом, не морально-нравственной доктриной, а Божественной Личностью, существующей здесь сейчас и во веки веков. Слова, чудеса и страдания Христа царственный ребёнок воспринимал так, как если бы он был их свидетелем. Участник детских игр Государя В.К. Оллонгрен вспоминал: «В пятницу был вынос Плащаницы, на котором мы обязательно присутствовали. Чин выноса, торжественный и скорбный, поражал воображение Ники, он на весь день делался скорбным и подавленным и все просил маму рассказывать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя»[105].

Будучи подростком, Николай Александрович любил бывать на богослужениях, зажигать лампадки, подходить к кресту. Он с детства всегда отмечал церковные праздники в своём дневнике: «Великий Пост. Начали говеть»[106]; «Вечером исповедовался в церкви»[107]; «В 9 часов утра пошли в церковь. Приобщился Св. Тайн»[108].

При посещении любого места, где находилась какая-либо христианская святыня, Николай II всегда поклонялся ей. После посещения крипты с мощами своего Небесного покровителя Святителя Николая Мирликийского в католической базилике итальянского города Бари Цесаревич Николай Александрович писал отцу: «В Бари я ездил в базилику и поклонился мощам моего Угодника со всеми офицерами. Приложиться не удалось, так как мощи покоятся под серебряной ракой на глубине 2-х аршин приблизительно, и видеть можно одни кости сквозь узкую дыру в земле. Для меня это было разочарованием, потому что у нас привыкли к цельным мощам, выставленным удобно для поклонения. А в Бари влезаешь на четвереньках под престол и при свете одной лампады с трудом разбираешь, что представляется глазам»[109].

Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала о странном случае, какой произошел с ней и её братом Николаем в дворцовой церкви Большого Петергофского дворца. Когда они зашли в церковь, «неожиданно началась страшная гроза. Вдруг появился огненный шар. Скользя от одной иконы к другой, расположенной на огромном иконостасе, он как бы повис над головой Ники. Он крепко схватил меня за руку; что-то мне подсказало, что для него наступило время тяжких испытаний»[110].

Убийство Императора Александра II

В декабре 1876 г. восьмилетний Великий Князь Николай Александрович сопровождал Императора Александра II в Академию наук на празднование её 150-летнего юбилея. Государь захотел, «чтобы Ники присутствовал» на этой годовщине, и выразил надежду, что в пятьдесят лет его внук «будет также присутствовать и что Саша будет с ним»[111]. Самому Императору Александру II оставалось жить меньше пяти лет.

1 марта 1881 г. Цесаревна Мария Феодоровна решила ехать со старшим сыном на ледяной каток. Около трех часов пополудни, присутствовавшие в Аничковом дворце услышали два мощных взрыва. Вслед за ними пришло страшное известие: Государь тяжело ранен какими-то злодеями на Екатерининском канале. Как позже было установлено, ими были члены террористической организации «Народной воли» Н. Рысаков и И. Гриневицкий[112]. Истекающего кровью Императора доставили в его кабинет в Зимнем дворце и уложили на кровать. Впоследствии Николай II вспоминал, как он, 13-летний подросток, стал свидетелем мучительной смерти Деда: «Мой отец подвел меня к постели: “Папа́, – сказал он, повышая голос, – Ваш луч солнца здесь”. Я увидел дрожание ресниц, голубые глаза моего Деда открылись, он старался улыбнуться. Он двинул пальцем, но он не мог поднять рук, ни сказать то, что он хотел, но он, несомненно, узнал меня. Протопресвитер Бажанов подошел и причастил Его в последний раз. Мы все опустились на колени, и Император тихо скончался. Так Господу угодно было»[113].

Император Николай II будет не раз возвращаться в памяти к этому страшному событию. Так, 1 марта 1898 г. он запишет в своем дневнике: «17 лет уже прошло с того ужасного дня, как Анпапа́ был зверски убит на набережной Екатерининского канала!»[114]

Началось царствование Императора Александра III. Его старший сын Великий Князь Николай Александрович стал Наследником русского престола. Согласно Высочайшему манифесту, впервые присягу на верность Царю и его Наследнику «наравне со всеми Нашими верными подданными» приносили и крестьяне[115].

Родители не хотели, чтобы их сын оставался в Зимнем дворце, и сказали графу С.Д. Шереметеву отвезти его обратно в Аничков: возле подъезда их ждал казачий конвой. Николай Александрович внезапно приказал не сопровождать его и без охраны в сопровождении графа С.Д. Шереметева доехал до Аничкова[116]. С.Л. Фирсов делает вывод: «Мальчик не был трусом и в страшной ситуации неразберихи и суеты, явившейся следствием произошедшего в тот день убийства венценосного Деда, не потерял присутствия духа»[117].

15 марта состоялись похороны Императора Александра II. Его преемник шёл за гробом пешком, без пальто, в генерал-адъютантском мундире. Цесаревич Николай Александрович следовал в Петропавловский собор в траурной карете вместе с Императрицей Марией Феодоровной. В Петропавловском соборе Цесаревич стоял рядом с гробом убиенного Деда и во время отпевания безутешно рыдал[118].

«Милая Гатчина»

Император Александр III и его семья переехали из Петербурга в Гатчину. В Аничковом дворце прошла большая часть детства Николая II, в Гатчинском – юность. Царские Дети с ранних лет учились меткой стрельбе и позже стали участниками охот близ Гатчины: особенно хорошим охотником был Наследник Цесаревич[119]. Другим развлечением была рыбалка, заядлым любителем которой был Александр III. Зимой перед дворцом «катали болвана» (снежную бабу), такого большого, что лепили его несколько дней. Всей семьей работали в парке – счищали снег, рубили деревья, жгли костры. На озерах заливали каток – самой большой любительницей коньков была Императрица Мария Феодоровна[120].

Летом катались по парку в колясках, на велосипедах, верхом. На озера выходили на лодках, байдарках и шлюпках, часто гребли сами. В распоряжении Царских Детей был «аквапед» – прообраз современного водного велосипеда. В 1882 г., в начале «электрического» бума, в Гатчине появилась лодка с электрическим двигателем. По словам Н.А. Вельяминова: «Государь Александр III жил в Гатчине жизнью богатого помещика и очень любил заниматься местными хозяйственными вопросами»[121].

Железнодорожная катастрофа 1888 г.

17 октября 1888 г. Император Александр III с семьёй возвращался из Ливадии в Петербург. Когда поезд следовал мимо станции Борки Харьковской губернии, произошло схождение его с рельс. Вот как описывал это происшествие «Правительственный вестник»: «Во время крушения Их Величества Государь Император и Государыня Императрица, со всем Августейшим Семейством, и лица Свиты находились за завтраком, в вагоне-столовой. При сходе с рельсов первого вагона, следующие вагоны слетали на обе стороны; вагон-столовая, хотя и остался на полотне, но в неузнаваемом виде. <…> Невозможно было представить, чтобы кто-либо мог уцелеть при таком разрушении. Но Господь Бог сохранил Царя и Его Семью: из обломков вагона вышли невредимыми Их Величества и Их Августейшие Дети»[122]. Заговорили о том, что на Царя было осуществлено покушение. Однако С.Ю. Витте утверждал, что он задолго до несчастного случая в Борках предупреждал Александра III, что Императорские поезда развивают на Юго-Западных железных дорогах слишком большую скорость, а состояние железнодорожного полотна на этих дорогах не вызывает надёжности[123]. Следствие также пришло к выводу о несчастном случае.

Об этом страшном моменте своей жизни Цесаревич оставил следующую запись в дневнике: «Роковой для всех день, все мы могли быть убиты, но по Воле Божьей, этого не случилось. Во время завтрака наш поезд сошёл с рельсов, столовая и 6 вагонов разбиты, и мы вышли из всего невредимыми»[124]. После крушения Императрица Мария Феодоровна говорила: «Во всем этом была осязательно видна рука Провидения, нас спасшего»[125].

С.Ю. Витте, который не был свидетелем происшествия, писал, что «вся крыша столового вагона упала на Императора, и он, только благодаря своей гигантской силе, удержал эту крышу на своей спине, и она никого не задавила»[126]. Руководитель расследования причин железнодорожной катастрофы А.Ф. Кони считал это утверждение неправдоподобным, поскольку сама крыша весила несколько тонн. Тем не менее профессор хирургии Харьковского университета В.Ф. Грубе был убеждён в прямой связи смертельной болезни Царя с полученными им при крушении травмами[127].

Император Александр III, несмотря на крайне плохую погоду (лил дождь с изморозью), сам распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Профессор В.Ф. Грубе вспоминал: «Их Величества изволили обходить всех раненых и словами утешения одобряли ослабевших и упавших духом»[128].

Александр III писал своему брату Великому Князю Сергею Александровичу: «Этот день никогда не изгладится из нашей памяти. Он был слишком страшен и слишком чудесен, потому что Христос желал доказать всей России, что Он и доныне творит еще чудеса и спасает от явной гибели верующих в Него и в Его великую милость». На средства Царской Семьи на месте крушения был поставлены храм и часовня, а сама станция Борки получила второе название Спасов Скит.

Программа и организация образования

Образование Наследника Цесаревича Николая Александровича было рассчитано на 13 лет. Первые 8 лет – гимназическая программа, следующие пять – по программе Генерального штаба[129]. Руководителем образования Наследника был назначен военный педагог генерал от инфантерии Григорий Григорьевич Данилович. Видный французский литературовед Г. Лансон, который преподавал Детям Александра III французский язык, писал: «Генерал Данилович, воспитатель царственных детей, обладал не только военными познаниями, но был вообще высоко и разносторонне образованным человеком»[130]. Между Г.Г. Даниловичем и его Августейшим воспитанником установились тёплые неформальные отношения.

По воле Александра III большое внимание было уделено практическим дисциплинам. Вместо преподавания древних языков (латинского и древнегреческого) было введено изучение минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии. Изучение русской истории, литературы и иностранных языков было значительно расширено[131].

Регулярные занятия у Великого Князя Николая Александровича начались в восьмилетнем возрасте. Александр III писал супруге: «Я присутствовал на первых уроках Ники с учителями – по русскому языку, по арифметике, по чистописанию и по рисованию. Как видишь, мальчик начал серьёзно заниматься, <…> он весьма доволен и, к моей радости, любит учиться и учится с огромным желанием»[132].

Будущему Государю «давали широкое образование управленца высшего звена. Поэтому в сетке учебных часов мы видим политэкономию и законоведение»[133]. Наследника обучали лучшие специалисты России: законоведение преподавал профессор Московского университета К.П. Победоносцев, международное право – профессор Санкт-Петербургского университета М.Н. Капустин, политическую экономию и финансы – профессор-экономист Н.Х. Бунге, европейские международные отношения – министр иностранных дел Н.К. Гирс, курс общей химии – знаменитый академик Н.Н. Бекетов, Закон Божий – доктор богословия протоиерей И.Л. Янышев. Помимо этого, известный художник К.В. Лемох преподавал Наследнику рисование, танец – известный танцор Мариинского театра Т.А. Стуколкин.

По хранящемуся в ГА РФ «Расписанию занятий Государя Наследника Цесаревича» за 18 марта 1883 г. можно сделать вывод о характере преподаваемых предметов и занятости Цесаревича во время учебного дня[134].

К пятнадцати годам Наследник имел более 30 уроков в неделю, не считая ежедневных часов самоподготовки. Г. Лансон так описывал своего Ученика: «Наследник роста скорее небольшого, коренастый, широкоплечий, произвёл впечатление серьёзной солидности. Овал лица скорее круглый, немного вздёрнутый нос и прекрасные голубые глаза, ясный и открытый взгляд которых так хорошо и прямо смотрит в душу»[135]. Лансон был поражён простотой и естественностью сыновей Александра III: «Послушание, кротость и дисциплинированная выдержанность Августейших детей меня просто поражает. <…> Никогда не вызывали они ни одного замечания, никогда не потребовалось малейшего принуждения, или напоминания об их обязанностях, никогда ни тени упрямства или противоречия вообще. <…> В них много ещё детского, юношеского, они очень просты сердцем так же и в привычках своих; нет ни тени пресыщенности, избалованности»[136].

Русский и иностранные языки

Особое внимание уделялось русскому языку. Г.Г. Данилович 17 августа 1877 г. писал Цесаревичу Александру Александровичу: «Отечественный язык – орудие всей умственной жизни человека на всех ступенях его развития. <…> Пока учащийся не владеет отечественным языком довольно свободно круг его познаний останется ограниченным, а процесс мышления осуществляется медленно, вяло»[137]. Император Николай II «был большим знатоком родного языка, замечал малейшие ошибки в правописании, а, главное, не терпел употребления иностранных слов»[138]. Государь говорил А.А. Мосолову: «Русский язык так богат, что позволяет во всех случаях заменить иностранные выражения русскими»[139]. Николай II был большим ценителем и знатоком древней русской иконописи. 19 марта 1901 г. Государь учредил Комитет попечительства о русской иконописи под председательством графа С.Д. Шереметева.

Что касается иностранных языков, то, как свидетельствовал Лансон: «Наследник Цесаревич говорит на английском как на своём родном языке, также прекрасно владеет французским языком»[140]. Николай II, по свидетельству Великого Князя Александра Михайловича, «мог ввести в заблуждение любого оксфордского профессора, который принял бы его, по знанию английского языка, за настоящего англичанина»[141]. Германский генерал Г. фон Мольтке-младший позже утверждал, что Николай II по-немецки говорил «совершенно бегло»[142].

История

Николай II с детских лет глубоко любил и всесторонне изучал русскую историю. Генерал Г.Г. Данилович писал Цесаревичу в 1879 г.: «Прошу, Николай Александрович, посвящать ежедневно, во время путешествия в Данию, час времени на чтение летописца Нестора»[143]. Конспекты Наследника Цесаревича по истории представляют собой множество толстых, полностью исписанных тетрадей. Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала: «Русская история представлялась как бы частью нашей жизни, чем-то родным и близким, и мы погружались в неё без малейших усилий»[144]. Курс истории Наследнику читал профессор Императорского Санкт-Петербургского университета, член-корреспондент Петербургской академии наук Е.Е. Замысловский. В 20 лет Цесаревич глубоко заинтересовался творчеством историка и писателя Г.П. Данилевского. 24 января Цесаревич встречался с Данилевским, который преподнёс ему три тома своих сочинений[145].

В 1866 г. по инициативе будущего Александра III было создано Русское историческое общество, которое возглавил он сам. Царь часто брал с собой на заседания своего сына Николая. Секретарь общества А.А. Половцов отмечал, что на заседании 18 февраля 1885 г.: «всего с Императором, Цесаревичем и Великим Князем Владимиром Александровичем присутствуют 26 лиц». На заседаниях известные русские историки (Г.Ф. Штендман, Я.К. Грот, А.Ф. Бычков, Н.А. Дубровин и другие) делали глубокие доклады по разным темам русской истории. По воспоминаниям А.А. Половцова: «Цесаревич восхищается совершенно новым для него препровождением времени и сообщает мне, что уже четыре года ведёт дневник, куда внесёт и всё слышанное сегодня»[146].

Литература

Цесаревич любил А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, И.С. Тургенева, и Ф.М. Достоевского. Но любимым его писателем был Н.В. Гоголь. 1 марта 1884 г. в дневнике Цесаревича можем читать: «Я всё время читал вслух “Ревизор”»[147]. Г.Г. Данилович отмечал, что Наследник «по-прежнему любит Гоголя и охотно его читает»[148]. Русскую классику Николай II любил и читал всю жизнь. За время Тобольской ссылки Государь познакомился с произведениями М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.Н. Апухтина, П.И. Мельникова-Печерского, произведениями Д.С. Мережковского, В.С. Соловьева. В Тобольске он полюбил Н.С. Лескова.

Экономика и финансы

Образование Наследника по этим дисциплинам проходило с осени 1886 г. под руководством бывшего министра финансов Н.Х. Бунге, который основательно переработал и дополнил предполагаемый курс лекций, разделив их на три части, каждая для одного семестра: 1) история политической экономии (1886–1887); 2) экономическая политика (1887–1888); 3) чтения о финансах (1888–1889). По поручению Н.Х. Бунге вице-директор Департамента окладных сборов В.И. Ковалевский составил для занятий краткие очерки, карты, графики и таблицы, отражающие состояние сельского хозяйства и положение крестьянства[149]. Между Цесаревичем и Н.Х. Бунге установились особые тёплые и доверительные отношения. Бунге говорил Государственному секретарю А.А. Половцову, что Цесаревич «положительно очень умен и в высшей степени сдержан в проявлении своих мыслей»[150].

Военное образование

Любовь к военному делу, как у большинства членов Дома Романовых, была у Императора Николая II, говорится, «в крови». В детстве у него, как и у его пращура Петра Великого, были свои «потешные» солдаты, с которыми будущий Император участвовал в «учениях и боях» в Аничковом саду[151].

Военным образованием Цесаревича Николая Александровича руководили известные военные теоретики: генерал от инфантерии М.И. Драгомиров (боевая подготовка войск), Генерального штаба генерал от инфантерии Г.А. Леер (стратегия и военная история), генерал от артиллерии Н.А. Демьяненков (артиллерия), П.Л. Лобко (военная администрация), Генерального штаба генерал от инфантерии Н.Н. Обручев (военная статистика), Генерального штаба генерал от инфантерии О.Э. Штубендорф (геодезия и топография), Генерального штаба генерал от инфантерии П.К. Гудим-Левкович (тактика), Генерального штаба генерал-майор Ц.А. Кюи (фортификация), генерал-лейтенант А.К. Пузыревский (история военного искусства), вице-адмирал В.Г. Басаргин и генерал-адмирал Н.Н. Ломен (военно-морское дело). Генерал Н.Н. Обручев с «восторгом отзывался об уме и прекрасных душевных качествах своего Ученика и неоднократно рассказывал о способностях Наследника Цесаревича быстро схватывать суть излагаемого предмета и о его феноменальной памяти»[152].

В ГА РФ в фонде Николая II имеются документы, посвященные военным занятиям Наследника Цесаревича Николая Александровича, позволяющие дать представление о полученном им военном образовании: вычисления по морским навигационным приборам[153], ученические тетради по фортификации[154], конспект курса артиллерии, записи по курсу военной администрации, учебные записи по военному делу, конспект курса «военно-уголовного права», учебные пособия по изучению военного дела.

Тем не менее некоторые современники Николая II считали его военное образование недостаточным. Так, генерал от инфантерии Н.А. Епанчин полагал, что в военно-научном образовании Цесаревича «были немалые пробелы»[155]. Адмирал А.Д. Бубнов, никогда, впрочем, не руководивший крупными военными соединениями, считал, что уровень военных знаний Николая II «соответствовал образованию гвардейского офицера»[156]. Военную службу Николай Александрович очень любил и окончание военных манёвров всегда переживал с горечью, сразу начиная «думать о лагере и о службе в войсках!»[157]

6 мая 1884 г. Цесаревичу Николаю Александровичу исполнилось 16 лет. Этот возраст для Наследника престола считался совершеннолетием, в день которого им приносились две присяги – гражданская и военная на верность Государю Императору и Отечеству[158]. Великий Князь Константин Константинович делился в дневнике своими впечатлениями: «Торжество было в высшей степени умилительное и трогательное. Наследник – с виду ещё совсем ребенок и очень невелик ростом. Прочитал он присягу, в особенности первую, в церкви детским, но прочувствованным голосом; заметно было, что он вник в каждое слово и произносил свою клятву осмысленно, растроганно, но совершенно спокойно. Слёзы слышались в его детском голосе. Государь, Императрица, многие окружающие, и я в том числе, не могли удержать слёз»[159].

В августе 1884 г. Наследник получил звание поручика. Он провёл в должности ротного командира два лагерных сбора в рядах Лейб-гвардии Преображенского полка. В марте 1889 г. будущий Император писал: «Я проделал уже два лагеря в Преображенском полку, страшно сроднился и полюбил службу!»[160]

В учениях Наследник принимал участие как простой офицер. «Выступили в 7 часов, – писал он в своём дневнике в мае 1889 г. – Принимал штандарт с 1 взводом. Дождь шёл с самого начала. На военном поле было учение дивизии с обозначенным противником. Делали две атаки на него»[161]. 23 августа 1892 г. Цесаревич писал Великому Князю Константину Константиновичу: «Дорогой Костя. Спешу разделить с Тобой мою искреннюю радость. У меня только что произошёл с Папа́ разговор, содержание которого так давно волновало меня! Мой милый, дорогой Папа́ согласился, как прежде, охотно и разрешил мне начать строевую службу с зимы! <…> Итак, я буду командовать 1-м батальоном под Твоим начальством. Целую крепко нового отца-командира. Твой, Ники»[162].

Цесаревич с радостью участвовал в учебных боях, переходах, очень дорожил боевым товариществом. Великий Князь Константин Константинович отмечал: «Ники держит себя в полку с удивительной ровностью; ни один офицер не может похвастаться, что был приближён к Цесаревичу более другого. Ники со всеми одинаково учтив, любезен и приветлив; сдержанность, которая у него в нраве, выручает его»[163].

Генерал А.А. Зуров, сослуживец Николая II по Лейб-гвардии Преображенскому полку, вспоминал: «Наследник Цесаревич был образцовым офицером и командиром. <…> Солдат он любил всем своим русским сердцем; его влекла к ним их бесхитростная простота, что было основной чертой его собственного характера. Наследник Цесаревич не только интересовался их питанием и условиями их казарменной жизни, но и домашними делами, жизнью и нуждами их семей и помогал их нужде»[164].

Генерал Н.А. Епанчин, в ту пору офицер Преображенского полка, полагал: «Цесаревич <…> имел возможность изучить строевую полевую службу, познать войсковой быт, мог наблюдать работу офицеров и солдат, сойтись с ними, узнать русского человека, особенно простолюдина, в его работе. Всё это было для него крайне необходимо, особенно для его будущего предназначения как Монарха»[165].

Житейская обстановка Цесаревича в полку ничем не отличалась от условий жизни остальных офицеров – была проста, безо всяких излишеств. Это, разумеется, производило большое впечатление на унтер-офицеров и на всех солдат полка.

Два летних сезона Цесаревич посвятил кавалерийской службе в рядах Лейб-гвардии Гусарского полка от взводного до эскадронного командира. Следует сказать, что верховую езду Цесаревич любил с детства. Начальник офицерской кавалерийской школы, где Николай Александрович проходил обучение, полковник В.А. Сухомлинов (будущий генерал и военный министр) вспоминал: «Цесаревич очень аккуратно посещал занятия эскадрона школы и прошел все уставное обучение кавалериста, до эскадронного учения включительно. Чрезвычайно внимательно относился ко всем указаниям, разъяснениям и перед эскадроном произносил команды отчетливо, уверенно»[166].

После прохождения многолетнего курса военной подготовки Великому Князю Николаю Александровичу было присвоено звание Лейб-гвардии полковника, и вплоть до восшествия на престол он командовал батальоном Преображенского полка. Звание полковника он сохранил за собой на всю жизнь. Когда Великий Князь Николай Михайлович в шутку спросил Императора Николая II: «А когда же Ты сделаешь себя генералом?” Государь недовольным тоном ответил ему: «Русскому Царю чины не нужны. В Бозе почивший отец мой дал мне чин, который я сохраню на престоле”»[167]. Однако следует помнить, что гвардейское звание было на ранг выше армейского, поэтому званию гвардейского полковника соответствовало звание генерал-майора в армии.

6 января 1894 г. Великий Князь Константин Константинович в ознаменование годовщины службы Наследника Цесаревича в рядах Лейб-гвардии Преображенского полка от его имени подарил Цесаревичу памятный портсигар, сказав: «Прими это воспоминание от Преображенской семьи и верь, что любовь ее, самая задушевная, беззаветная и горячая, принадлежит Тебе не только как потомку нашего великого Основателя, как сыну нашего Царя и Наследнику его Престола, но как нашему доброму, милому, дорогому и бесценному товарищу»[168].

Уровень общего образования Императора Николая II

К.П. Победоносцев, говоря о своих занятиях с Цесаревичем, хвалил «способности молодого человека» и лишь сетовал, «что ему не позволяют путешествовать»[169]. Преподаватель Наследника по тактике генерал П.К. Гудим-Левкович жаловался, что Данилович делает «из своего Питомца умеренного, аккуратного старичка, а не бойкого юношу»[170]. Но как показало будущее, именно те качества, которые генерал Данилович заложил в Николая II, позволили ему в течение долгих лет царствования сохранять хладнокровие в сочетании с глубокой аналитикой.

Протопресвитер Георгий Шавельский признавал: «Когда вопросы касались истории, археологии и литературы, Государь обнаруживал очень солидные познания в этих областях. <…> В истории церковной он был достаточно силен, как и в отношении разных установлений и обрядов Церкви»[171].

Следует сказать, что образование Цесаревича было весьма разнообразным. 11 сентября 1882 г. он посетил Третьяковскую галерею, где осматривал её картины[172], а через месяц, 11 октября, был слушателем «маленькой лекции Миклухо-Маклая. Он рассказывал о своём 12-летнем проживании в Новой Гвинее и показывал свои рисунки»[173].

Особое значение в жизни Наследника сыграло его общение с великим русским путешественником генерал-майором Н.М. Пржевальским. Николай Александрович зачитывался письмами Пржевальского с рассказами о его путешествиях по Азии, которые тот регулярно присылал Цесаревичу[174]. Общение с Н.М. Пржевальским стало для Цесаревича Николая «одним из звеньев длинной цепи событий и влияний», внушивших ему «глубокий интерес к Азии»[175].

Общее образование Наследника закончилось в 1890 г. Николай II получил гармоничное образование, включавшее в себя не только основы юридического, экономического и гуманитарного образования, но и основательное знание военного дела. Он был высокообразованным и эрудированным человеком, о чем единодушно пишут мемуаристы[176].

Н.Д. Тальберг свидетельствовал: «Обладая основательными познаниями, Государь всю жизнь пополнял их, поражая своею осведомленностью тех, кто имел с ним дело. Вспоминаю то впечатление, которое он произвёл на министра путей сообщения Клавдия Семёновича Немешаева. Последний управлял долгое время обширной и образцовой Юго-Западной железной дорогой, был большим знатоком своего дела. Он рассказывал мне, как поражён был знаниями Государя в этой области. Приходилось слышать же и от других лиц»[177].

И.Л. Солоневич дал наиболее точное определение уровню и значению образования Императора Николая II, указав, что ему «преподавали лучшие русские научные силы – и историю, и право, и стратегию, и экономику. За Ним стояла традиция веков и практика десятилетий»[178].