Все техники, унаследованные от моих учителей, когда-то воспринимались как совершенно новые. Теперь они стали средствами развития жизни и знания… а не способами бросать и бить людей.
Если вы не верите, что боевые искусства имеют какое-то отношение к ритуалам американских индейцев, серфингу, глобализации, романам Тома Роббинса, судьбе мира, красоте природы и человеческому способу восприятия реальности, докажите, что я неправ – дочитайте до конца.
На философской книге о боевых искусствах много не заработаешь. Многие специалисты по боевым искусствам скорее позволят отбить себе пальцы молотком, чем прочитают книгу без картинок, а большинство образованных и чувствительных людей не видят связи между своей жизнью и боевыми искусствами. Но именно поэтому я и взялся писать эту книгу. Непросвещенное общество склонно подталкивать нас к специализации в одной сфере (в лучшем случае в двух) и к тому, чтобы забыть об остальном мире. Есть блестящие ученые, которые не умеют сделать массаж прекрасной женщине; художники, которые не способны бегать по горам; бизнесмены, которые не представляют, как играть с детьми; домохозяйки, которые не умеют стрелять из лука. Поощряется ограничение талантов, так как оно ведет к абсолютному успеху всего в одном роде деятельности, позволяет не рассеивать энергию и посвятить себя четко определенной карьере. Так рождаются эксперты, и умирает жизнь. Эти цели подходят конвейеру, а не человеку. Специализация – это духовная болезнь, заразное заболевание личности, от которого трудно укрыться. Она заставляет нас ограничивать диапазон выбора и подвергать свое глобальное видение вивисекции настолько, что даже самый экстатический опыт теряет жизнь и магию. Это все равно, что убить великолепное животное лишь для того, чтобы поместить его в музей.
Только в синтезе самых разных сфер знания жизнь раскрывается в полную силу. Сейчас, во времена глобализации и падения национальных идентичностей это особенно верно. Эпоха специализации закончилась. Сочетание разных аспектов жизни, которые на первый взгляд мало связаны друг с другом, станет главным талантом двадцать первого века. Это время атлетической философии; философии, выкованной мускулами и сердцем; философии, рожденной союзом тела и ума, прагматизма и утопии, нежной чувствительности и воинской целеустремленности.
Боевые искусства – не исключение. Пока они ограничены только «посвященными», это не более чем гетто. Серое. Маленькое. Ограниченное. Без сюрпризов. Без целей. В его пределах не выживет ни одно великое видение. Только тогда, когда боевые искусства становятся частью большой картины, мы видим их полный потенциал и красоту. Традиционно боевые искусства шли рука об руку с акупунктурой, массажем, медициной, религией и даже с изящными искусствами – живописью, поэзией, изготовлением бонсаев, оригами и чайными церемониями. Но когда я говорю о большой картине, то имею в виду не только это.
Вместо того чтобы оставаться в рамках отдельного измерения, боевые искусства должны быть продолжением нашего образа жизни, философии, воспитания детей, работы, которой мы посвящаем столько времени, отношений, которые мы создаем, и решений, которые принимаем каждый день. Я, скорее, стану бодаться со взрослым быком, чем наступать на ньюэйджевский подход к боевым искусствам. Однако обладание холистическим видением – это не синоним искусственности, характерной для движения нью эйдж. Холистический подход долгое время был частью истинной природы боевых искусств. Гичин Фунакоши, создатель карате сётокан, говорил, что карате дополняет дух. Боевые искусства – это нечто большее, чем просто навыки боя. Это средства формирования характера, выковывания личности. Посвятив всю свою жизнь занятиям кун-фу, Джимми Г. Ву заявил: «Искусство кун-фу не в победе или поражении, а в создании человеческого характера… Кун-фу не важно, важны люди».
Я не сомневаюсь, что на заре боевых искусств главной целью была победа над противником самым эффективным способом. Но затем алхимия боевых искусств постепенно стала задевать струны глубоко в душах многих, преобразовывая живые военные машины в поэтов, художников и философов. Конечно, боги боевых искусств немало повеселились. Подобно фокусникам, они засунули в волшебную шляпу боевые навыки, а вынули способ проживания жизни: изменение себя и мира путем соматической дисциплины.
В кругах занимающихся боевыми искусствами, как и в популярной культуре, вокруг концепции «пути воина» идет много разговоров. Основная идея такова: боевые искусства являются не просто методами переламывания костей, а путями самосохранения и построения характера. Однако слово «воин» используется в стольких областях, помимо оригинального, порой кровавого, контекста, и ему придается так много разных значений, что трудно пользоваться им и не выглядеть глупо. И все же иногда ошибочная популярность идеи «воина» демонстрирует, насколько сильным архетипом она является. Она говорит о замечательных качествах, которые так же редки, как баскетболисты-пигмеи: сила воли, которую нельзя сломать, дисциплина, позволяющая превращать мечты в реальность, способность подниматься с непоколебимой уверенностью после бесчисленных падений, преданность сражению не только за собственные цели, но и за все и всех заслуживающих помощи. Воин не просто говорит, «как все должно быть устроено», а действует, воплощая свои идеалы. Быть воином значит обладать силой и стремлением реализовывать свою мечту.
Серфинг на волнах в двадцать четыре фута, подъем в горы без страховки – наверное, это приносит похожие результаты. Боевые искусства – это один из путей, а не единственный. У них нет монополии над телом или духом. Баскетбол, барабаны, тяжелая атлетика – существуют сотни физических способов духовной трансформации. То, как ударник группы Grateful Dead Микки Харт подходит к барабанному бою – это путь воина. То, как Фил Джексон тренировал сначала Chicago Bulls, а затем Los Angeles Lakers – это стратегия столь же тонкая и глубокая, как стратегия величайших мастеров меча. Пешеходные одиссеи, предпринятые немецким визионером Вернером Херцогом, воплощают дух боевых искусств больше, чем поступки многих мастеров. На один и тот же пик можно подняться сотнями разных дорог.
Тем не менее, на Земле не так много вещей, которые так прямо и непосредственно разбираются с конфликтами, как боевые искусства. В отличие от других, чисто словесных философских систем, философия боевых искусств – это не просто интеллектуальное занятие, и ее дары нельзя получить лишь из чтения, размышлений, разговоров или раздумий. Это атлетическая философия, которая воспринимается мышцами в той же мере, что и разумом. В отличие от других атлетических дисциплин, боевые искусства – это не просто спорт, в котором победа определяется зарабатыванием наибольшего числа очков, и не форма искусства, которая ценится только благодаря своим эстетическим качествам, и не только навык, который приносит осязаемые дары силы, гибкости и ловкости.
Боевые искусства приводят нас к первобытным вещам. В воинских искусствах на кон ставится физическое благополучие. Страх насилия, страх оказаться жертвой преобладающей физической силы, страх, который испытывают мужчины, женщины и животные, когда более сильный и опасный хищник выбирает их своей жертвой – с этими силами играют боевые искусства. Это рано или поздно переживает всякий, кто жил, живет и будет жить на свете. Даже в относительно безопасном обществе, даже среди людей, которые могут никогда не столкнуться с насилием, его присутствие всегда очень живо. Неважно, насколько мы умны и утончены, в глубине сознания все равно таится вопрос, что делать, если мы столкнемся с физической силой, которая не обладает здравым смыслом, не прислушивается к добрым словам и не остановится перед мягкостью. От школьных площадок до брачного насилия, от темных ночных переулков до личных кошмаров – таковых арен, на которых перспектива физического конфликта делит человечество на испуганных жертв или бойцов, больше, чем можно перечислить.
Сама физическая природа существования такова, что невозможно полностью избежать этого первобытного страха. Можно его игнорировать, можно прожить полную жизнь, ни разу с ним не сталкиваясь. Но этот страх, каким бы тихим и спящим он ни был, все равно всегда в нас живет. В ходе боевой практики мастер боевых искусств смотрит в глаза собственному страху. Он бросает ему вызов каждый раз, когда вступает в бой. Каждое сражение – это битва с собственными ограничениями и слабостями. Как доктор заражает пациента болезнью, чтобы тот выработал антитела и получил иммунитет против этой самой болезни, так в боевых искусствах используется насилие малого масштаба, чтобы развить у практиков иммунитет против страха насилия. Физическая агрессия – самое драматичное, очевидное и страшное воплощение конфликта – инструмент, который используется в боевых искусствах для тренировки и избавления от всякого страха конфликта.
В тот момент, когда страх начинает терять свою хватку, каждое мгновение повседневного существования становится более мирным и радостным: с наших плеч снимают огромный вес. Только тогда безмятежность может в танце войти в нашу жизнь. Благодаря уверенности, выработанной в ходе тренировок, эта безмятежность поселяется глубоко, и ей мало угрожает страх конфликтов, устных или физических. Мастер боевых искусств не болтает о духовности, а приводит ее в действие.
Упс, я только что обронил волшебное слово «духовность». Многие мастера боевых искусств кажутся влюбленными в мистический ореол, окружающий их практику, а другие мастера называют все, сколько-либо связанное с духовностью, пустым суеверием. Обе группы делают большую ошибку. Они рассматривают духовность как нечто странное, эзотерическое, далекое от повседневной жизни. Они считают ее своего рода далеким измерением, окутанным облаками тайн и благовоний, никак не связанным с повседневными аспектами жизни. Забывая, что истинная духовность не аскетична и не противоречит жизни, и ее сторонники, и противники называют «духовным» все отдаленное и отделенное от материального мира. Но духовность совершенно не такая. Это квинтэссенция жизни. Это способ просыпаться, ходить, улыбаться, танцевать.
Духовностью обладают те, кто не удовлетворен простым выживанием, а хочет превратить повседневный опыт в источник наслаждения. В этом свете духовность боевых искусств – это область не исключительно восточной традиции, которая породила многие воинские стили. Знаменитый тибетский монах Чогьям Трунгпа, говоря о буддистском учении о Шамбале, сказал прекрасные слова: «Учения о Шамбале основаны на идее, что простая человеческая мудрость может помочь решить мировые проблемы. Эта мудрость не принадлежит ни одной культуре или религии, и не приходит только с Запада или Востока. Скорее это традиция человеческого воинства, которая существовала во многих культурах, во многие времена, на протяжении всей истории».
Те же слова можно отнести и к боевым искусствам. Не обязательно быть азиатом, чтобы заниматься боевыми искусствами, как не обязательно быть индейцем, чтобы оценить силу ритуала посещения парной. Важен характер, а не происхождение. Однажды мне довелось послушать Уоллеса Черного Лося, знахаря из племени лакота, который говорил о религии американских индейцев, выражая практически те же мысли, что и Трунгпа. Есть то, что нельзя заточить в пределы географических или расовых границ. Это пути, открытые любому, чье сердце бьется ради чего-то большего, чем простая инерция.
Боевые искусства, как и любой другой путь, могут перенести людей в тысячи разных мест. Все зависит от направления, выбранного человеком, который идет по пути. Боевые искусства можно использовать для чего-то, ни для чего или для всего. Мы получаем ровно столько воды, сколько поместится в нашей чаше. Как джинн в волшебной лампе, боевые искусства могут дать нам лишь то, что у нас хватит смелости пожелать.