Глава 2

Заброшенная штольня объявилась лишь на второй день пути. Забравшись на холм, Эйдор с радостью обнаружил вдали снежные крыши домов и дымки из печных труб. Штольня красовалась еще западнее, черный зев виднелся даже отсюда. Добрался, наконец. Молодой, длинноволосый пилигрим радостно улыбнулся.


Окинув взглядом раскинувшуюся перед ним зимнюю долину, испещренную навесными мостами, странник приблизительно определился с дальнейшим маршрутом. Стохолмье свое название оправдывало, хотя наперекор географам Анхора юноша считал местные "холмы" небольшими горами. Конечно, до Челюсти Подземных им далеко, но и здесь можно было найти роковую расщелину…


Поправив дорожный мешок, Эйдор осторожно заскользил вниз, к намеченному мосту. Лыжни тут тоже не оказалось, но и снег, слава Братству, был слежавшийся, несложный. Великолепные места, зима их красит: снег чистый, белый, хотя и видны звериные тропки. Покрытые сверкающим инеем ветви деревьев, могучие ели в ослепительных шапках. Наслаждаясь легким, не жгущим кожу ветерком, Эйдор с улыбкой скользил к переправе. Тут давно людей не было, глухие места. Чем же не угодила местным жителям восточная окраина? Впрочем, путей тут множество, может быть, этот просто неудобен?


У обрыва молодой странник остановился, изучая резную фигуру у входа на мост. Деревянный лучник, устало склонивший голову, но по-прежнему готовый к неведомому сражению. Натянутый лук в искусно исполненных руках, оказался настоящим. Коснувшись своего лба, Эйдор слегка поклонился идолу. Одинокий Стрелок, хранитель Стохолмья.


Отдав почести изображению Поставленного, юноша перевел взгляд на мост. Надежный, заботливо ухоженный руками местных жителей. Виднелись свежие доски, установленные взамен подгнившим. Да и цепи не внушали подозрения. Значит, кто-то здесь все-таки бывает, следит за переправой.


Сняв лыжи и закинув их на плечо, Эйдор ступил на первую доску. Слегка поскрипывает, но ничего страшного, если бы трещала – тогда да, стоило бы и остеречься.


Придерживаясь за натянутую вдоль переправы цепь, холодящую ладонь даже через добротные варежки, парень аккуратно зашагал на ту сторону обрыва. Вниз он старательно не смотрел, зная, что тогда идти будет страшнее. Расщелины здесь достигали нескольких сотен футов.


На середине пути мост уже вовсю качался под ногами путника, и, стараясь не попадать в такт забавной пляски, Эйдор еще сильнее вцепился в цепь. Лыжи небольно постукивали по плечу, отбивая ритм перехода, но неудобств не доставляли. Однако лишь на той стороне юноша почувствовал себя спокойно, и вновь приложил руку ко лбу, обнаружив уже знакомого деревянного лучника. Только потом он обернулся и поглядел на дно расщелины. Закованная в лед речушка, с редкими проталинами, петляющая меж укутанных снегом валунов, заставила путника восхищенно цокнуть языком. Нет, не зря он отправился в путешествие, не зря – столько красивых мест!


Неторопливо нацепив лыжи, Эйдор поспешил дальше. Оставалось еще три переправы до поселка. Такого близкого и такого далекого одновременно.


Недалеко от деревеньки, подле последнего моста, нашлась лыжня, на которую Эйдор ступил с нескрываемым удовольствием. Проторенные дорожки он всегда любил, а эта очень быстро вывела его к селению. На окраине поселка юноша остановился и задрал голову, оглядывая возвышающуюся над деревней гору. Штольня там, а значит, цель близка.


Эйдор не мог не отметить царящую над дворами уютную тишину. Сразу захотелось сдернуть лыжи и пройтись по хрустящему снегу через все село. А была бы здесь своя изба – то шагнуть на родное крыльцо, заботливо расчистить его от зимы, открыть дверь и ощутить дуновение сырости. Не мерзкой, чужой, опасной, а той, что пахнет детством и новыми свершениями.


Улыбнувшись, юноша зашагал по деревенской улочке, отыскивая взглядом трактир, который обнаружилась в центре поселка, да и тот отличался от прочих домов только вывеской, на которой красовалась резная кружка с пенистым пивом.


Ступив на крыльцо и отряхнув сапоги, Эйдор потянул кольцо на себя и с восторгом втянул в себя вырвавшийся на улицу теплый, вкусно пахнущий воздух.


– Здравствуйте! – странник шагнул внутрь.


За одним из столов уютно играли в карты трое мужчин в меховых куртках. Зимой в деревне работы много меньше, чем в иное время года. Посему можно и отдохнуть. Эйдор представил, что живет в избе на краю села, и после полудня каждый день идет в трактир поиграть со старыми друзьями. Наверное, это невыносимо скучно…


– Здравствуйте! – повторил он.


Один из мужчин поднял голову, улыбнулся, обнажив неровные зубы, и вернулся к игре. Его товарищи молчали, сосредоточенно изучая доставшиеся им карты.


Из подсобного помещения почти выкатился упитанный хозяин трактира, и, близоруко щурясь, да вытирая руки о серый передник, радостно затараторил:


– О как! Гхости! Проходите, присаживайтесь! Есть что будете? Может, комната нужна? Откуда идете? Какими судьбами в Стохолмье?


Ошалев от невероятного потока вопросов, Эйдор едва нашелся:


– Хотелось бы горячего чего-нибудь, добрый хозяин!


– Ну не холодцом же потчевать, – живо всплеснул руками толстячок. – Гумми же не дурак! Зима ж! Значит картошечки отваренной, да эля горячего кружечку, так? Есть рыба, могу и уху по велению!


– Нет, рыбы не надо, – Эйдор прислонил лыжи к стенке и расстегнул тулуп. – Неси, хозяин.


Усевшись за стол, парень оглядел помещение. Украшений мало, но не из-за жадности, а для создания еще большего уюта. На стене, у двери, висела чучельная голова медведя, в глубине зала потрескивал камин, у которого расположилось два деревянных кресла. Приятное место, в очередной раз отметил для себя Эйдор и, наконец, распустил волосы. Во время путешествия они ему только мешали и потому юноша постоянно собирал их в хвост, отчего к концу дня кожа на голове начинала болеть. Состригать же густые, светлые, вьющиеся волосы, которым позавидовала б любая красавица, молодой странник не хотел.


Горячий эль принесла полная, молодая служанка, озорно улыбнулась, поставила глиняную кружку на чистый стол и направилась к игрокам. Те, нахмурившись, смотрели на карточный расклад и вполголоса спорили:


– Слепой Колдун бьет Пехотинца! – бурчал тот, кто кивнул Эйдору при входе.


– Да пусть бьет, дурья твоя башка, но не в этот раз – добродушно говорил плечистый игрок с пышной, рыжей шевелюрой. – Ты видишь, чта Мертвые Псы выложены?


– Псы защищают Пехотинца только на третьем круге, – не соглашался первый.


– А у нас, кстати, какой? – вдруг вмешался третий, лысеющий уже мужчина с усталым, бледным лицом. Юноше показалось, будто он только проснулся.


– Да третий же, завали тебя штольня! – возмутился рыжий.


– Какой третий, когда четвертый? Сейчас Псы не защищают! – ткнул в карты первый.


– Да иди ты, – удивился рыжий.


Карточную игру "Храм", славящуюся своими сложными правилами, Эйдор никогда не понимал, но послушать игроков любил. Он словно переносился в другой мир, где это сражения шли взаправду. Где идет по полю Слепой Колдун, а вместо глаз у него кровавые раны, но они ничуть не делают его слабее. Вот навстречу волшебнику выходит рослый Пехотинец в бело-золотых доспехах Гвардии Братства, а вокруг воина снуют мертвые собаки. Дух захватывает!


Пригубив эль, юноша с наслаждением прикрыл глаза. Потрясающе!


Картошку хозяин принес сам, поставил исходящее паром блюдо перед гостем и сел напротив, заинтересованно оглядывая Эйдора.


– Гумми меня звать! Нечасто гости к нам захаживают!


– Эйдор, – представился юноша и с жадностью принялся за еду.


– Ничего, что отвлекаю? – озаботился толстячок.


Эйдор лишь мотнул головой, мол, нет, все в порядке.


– Так комната-то нужна? – трактирщик походил на заботливого деда, таким взором он смотрел на кушающего гостя, что странник едва сдержал умиленную улыбку. – Хорошая, с видом красивым. И теплая! Возьму немного, сущие пустяки, а не деньги-то! Каких-то два братиска!


– Скорее всего нужна, похолодало! – с набитым ртом ответил Эйдор.


– Так-то оно так, да ведь и весна уже не за горами. Скоро солнышко пригреет, речушки вскроются! Но у нас не замерзнешь! Гумми никогда не врет, любого спроси в округе!


Юноша улыбнулся, наслаждаясь отлично сваренной картошкой с маслом.


– Как дела в большом мире? У нас известия редки, на отшибе как-никак.


– Да все по старому, Король здоров, да хранит его Братство, – механически коснувшись лба, произнес Эйдор. Толстячок немедленно повторил его жест. – На востоке от Большой, правда, опять шумят, но когда там спокойно бывало?


– Вечно там недовольны чем-то, – сокрушенно покачал головой Гумми. – Казалось бы живи да радуйся, нет, найдется тот, кого пчела ужалит! Значит, нет известий?


– В хороших империях новостей никогда нет, – вспомнил древнее изречение Эйдор.


– Что правда – то правда, – немедленно согласился толстячок. – А к нам-то какими судьбами?


Эйдор промолчал, вспомнив о цели путешествия. Легендарный Ледяной Страж, скованный Братством на дне когда-то работавшей штольни. Исполин, во время последней войны прорвавшийся в Анхор из царства Подземных.


– Да так… Проездом. Вот, на Штольню посмотреть, – уклончиво ответил юноша.


– С ынспецией или как? – хитро прищурился догадливый Гумми, и Эйдор виновато улыбнулся. Врать он не умел.


– Что-то вроде нее.


– А все в порядке у нас! Не извольте беспокоиться! – засуетился толстячок, незаметно перейдя на вы.


– Я видел, хорошая деревенька, очень уютная. Я бы тут поселился, но служба есть служба.


– Да, дела Братства превыше всего. Вот только…


– Что? – напрягся Эйдор.


– Штольня-то старая. Там небезопасно стало, то бишь. Сваи-то совсем прохудившиеся…


– Потому и посмотреть надо.


– Дело ваше, господин инспектор. Гумми не враг Анхору!


– Я прекрасно это понимаю.


– Проводничок-то нужен? Или сами пойдете?


– Не помешал бы, – Эйдор почувствовал, как у него портится настроение. Он очень не любил, когда в нем признавали инспектора, но врать-то тоже не стоило. Неправильно это. Но, узнав правду, народ сразу меняется. Гораздо приятнее работать инкогнито. – Только Гумми, не надо рассказывать о том, что я с инспекцией, хорошо? Простой путешественник.


– Да конечно же, господин инспектор, да что я враг Анхору, что ли? Конечно же не скажу!


– Эйдор, – поправил его юноша.


– А?


– Меня Эйдором звать.


– О, простите, господин Эйдор…


– Ладно, – оборвал трактирщика юноша, прекрасно понимая, что не смолчит Гумми. Растрезвонит, и хорошо бы если не на всю деревню. Очень хочется уюта и покоя, а не настороженных взглядов. Людей беспокоить грешно.


– Где бы мне смотрителя найти?


– А это мы мигом! Вон, Рыжий сидит, играет! Он за штольней и следит! Эй, Рыжий!


Эйдор не успел остановить разговорчивого толстячка, и теперь, смакуя эль, предоставил ситуации разрешаться самой.


– Че?


– Рыжий, вот, к нам гость приехал! С тобой хочет поговорить. Штольню посмотреть.


Плечистый игрок обернулся, скользнул по Эйдору веселым взглядом:


– Рисковое дело, завали тебя штольня. Там совсем тяжка ходить стало. Год-два и рухнеть она, как пить дать – рухнеть.


– Я столько проехал, – вмешался инспектор. – Готов рискнуть.


– Ха! Ты-то может и готов, – осклабился Рыжий. – Да чего говорить-та! Сходим мы к ней, но завтра. С утречка пораньше, мне все равно в тот край надо. Так чта с ранья и пойдем, идет? Но внутрь – ни-ни! Указ!


– Да, конечно же, спасибо большое!


– Эх, завали тебя штольня, но на Ледяного стоит глянуть! Я те точна говорю – спасибо Братству, чта он на дне торчит, а не по Анхору бродить!


– Храм! – хмыкнул лысый, и Рыжий забыл про существование гостя:


– Как эта?


– Хха! Ну, Рыжий, значит, послезавтра дров мне поколешь! – лысый довольно потер руки.


– Вот ведь курва, завали тебя штольня! И впрямь Храм! – плечистый громогласно возмутился раскладу карт. Кривозубый оскалился, хохотнул, хлопнул лысого по плечу.


– Ну, не буду отвлекать, как откушаете – извольте ко мне, я комнатку покажу. Хорошая комнатка! – Гумми поднялся с лавки, заговорщески подмигнул и поспешил в подсобку.


Эйдор уткнулся в кружку, настроение было безнадежно испорчено, хотя чем Подземные не шутят, вдруг да смолчит трактирщик?


Комната и вправду оказалась хорошей: в меру просторная, уютная. От окна не веяло привычным холодом, как во многих постоялых дворах, а на окнах даже занавески красовались, большая редкость в тавернах. Перед лежанкой на полу аккуратно постелен чистый коврик. У двери примостился стул с изогнутой спинкой и мягкой подушкой на сиденье. Удобно устроившись на таком подарке судьбы, Эйдор задумался.


О плачевном состоянии Штольни он знал, все-таки почти триста лет минуло с тех пор, как в ней зачаровали Ледяного Стража. Да и Хамриф рассказал то, что в отчетах прошлой инспекции указано не было. Плохи дела в Стохолмье, неудачно все складывается, Брат-наместник без дела не сидит, но и место сложное. Соседи дурные, своенравные, житья спокойного не дающие. На востоке от Большой много недовольных, годами туда уходили те, кому Братство мешало. Лихой народ, шебутной. В последнее время еще и с Мерзлыми спутавшийся.


У Ясного города один из самых крупных в Анхоре гарнизонов стоит, даже Гвардия имеется, а все равно объявляются хищные корабли с востока. Одна хвала им, что только у порта и шумят, южнее, вдоль Большой – не лютуют. Может быть, пока? Говорят, что Мерзлые и за рекой появляться стали, а они Анхор никогда не любили. Вот народ и беспокоится, ведь не слепой он, многое и сам видит.


Да и доверия к Братству тут поменьше будет, чем в той же Зеленой Долине. Близко земли Вольных к Стохолмью, близко, и Мерзлые недалеко, потому и сомнений много.


А еще и заброшенная Штольня. Отремонтировать ее можно, но есть шанс ненароком чары сбить, Ледяного сдерживающие. В общем, благостно Стохолмье видами, да напускным покоем, а на деле напряженный край. Но не Эйдорова забота о местных бедах думать. На то свои есть служаки.


Родом невысокий, голубоглазый Эйдор был из Скафолка, богатого края к югу от этих земель. По традиции, инспекции проводили пришлые. Кто-то из Стохолмья сейчас, небось, у горы Вестника бродит, тоннели запечатанные проверяет, а то и у Башен крутится. Кто знает, как Верховные чародеи решили. Не Эйдорова ума дело…


Странник улыбнулся мыслям, надо же, как деловито рассуждает, будто не раз Анхор пересек с инспекцией. А ведь пока только второе задание у него. И только небесный владыка Халд ведает, будет ли третье. Иные гонцы годами на месте сидят, добром обрастают.


С сожалением покинув удобный стул, юноша принялся раздеваться. Давно не спал в кровати, ночами порой мечтал о таком отдыхе! Поэтому уснул Эйдор сразу, не ворочаясь.


Спалось отменно, мирный быт крохотной деревни был тому причиной. Мир словно съежился до размеров комнаты, и юноше казалось, будто за ее пределами царит пустота. Утром Эйдора разбудил плечистый проводник, Рыжий не церемонился, выяснив, где почивает странник, он уверенно заколотил в дверь указанного номера.


Увидев заспанного странника, детина осклабился:


– Ну чта? Идем на Штольни глядеть?


Юноша, спросонья, лишь кивнул и принялся собираться, одновременно вытряхивая из головы остатки сна.


– Солнца сегодня будет много, – прислонился к косяку проводник, – Халд милостив.


– До Штольни ведь недалеко?


– Недалече, но и не близко. Эта ж только отседа кажется, что она рядом. Вот такие чудеса, завали их штольня! Собрался?


Эйдор понял, что трактирщик слово сдержал, столь непосредственно вести себя с инспектором Братства можно только от незнания. Впрочем, юноша не возражал, а наоборот, радовался такому раскладу. Сказать все равно придется, но как же, все-таки, хорошо, что не сейчас.


Гумми, увидав в зале постояльца, споро предложил завтрак, перед "дальней дорогой". Рыжий важно крякнул, почесал лохматый затылок и с авторитетным видом заявил, что подкрепиться не помешает. Могут и к вечеру вернуться.


Эйдор не возражал, наскоро перекусил отменной яичницей, хлебнул на дорогу горячего отвара из высушенных трав. Его лыжи, как успел заметить юноша, были заботливо поставлены у дверей. Славные хозяева, приятное место.


Морозный деревенский воздух выгнал из сознания остатки сна, вдохнул в душу радость. Снежное Стохолмье блестит от солнечных лучей, на небе ни облачка, ветра почти нет. Чем не чудесный денек?


Плечистый дотошно проверил крепления на лыжах, прищурившись глянул на заброшенную Штольню, улыбнулся и, не дожидаясь Эйдора, заскользил к выходу из деревни.


Несмотря на опыт путешественника, инспектор с трудом поспевал за проводником. Сказывалась местность, вверх да вниз идти, да тем более на лыжах, жителю равнинного Скафолка непривычно. Рыжий внимания на Эйдора не обращал, улыбался своим мыслям, оглядывался по сторонам, будто на прогулку вышел, а значит, не замечал, как его подопечный медленно, но верно выматывался.


На одном из холмов юноша не выдержал, попросил отдыха, с удивлением отметив, как сипло прозвучал его голос. Плечистый будто опомнился, смущенно крякнул:


– Эта… Извиняй, задумался.


Опершись на лыжные палки, переводя дыхание, Эйдор обернулся на деревню, а затем посмотрел на Штольню. Полпути сделано! Отсюда поселок смотрелся будто игрушечный, нарисованный и еще более умиротворенный чем раньше.


– Скоро уж дойдем, не волнуйся! – поделился Рыжий.


– Как звать-то? – поинтересовался у него юноша.


– Кого?


– Ну не меня же!


– А… Симром кличут, – вновь сверкнул улыбкой плечистый. – Да только к Рыжему я больше привык, как-то.


– Я – Эйдор.


Проводник кивнул, и, неожиданно, нахмурился:


– Только эта… Когда дойдем – потише там. Место нехорошее, Ледяной все жа.


– Отчего? Хвала Братству, не опасен он, – внутренне напрягся Эйдор.


– Оно, конечна, так, но чудится мне, что… – Симр умолк, подбирая нужное слово, а юноша почувствовал, как екнуло сердце. – Ну, ета, Ледяной меняется, завали его штольня! Раньше, вродя, побольша был. Да и теплее стала в штольне-та.


– Не пугай, Симр, – усталость как рукой сняло.


– Да я-то чта? Может и правда – мерещится, – пожал могучими плечами Рыжий. – Да толька не грех бы кому из чаровников показать. Я весточку-та послал в Ясный. Так молчат!


Эйдор глянул на штольню. Теплее? Очень плохо… Только бы показалось смотрителю!. Льдом оковали древнего стража. Тепло – верный враг чарам. Дурной признак.


– Пошли, – инспектор выпрямился, не сводя глаз с недалекой цели.


У черного зева они были спустя час. Огромный, полуразвалившийся ворот, с помощью которого в старину вытаскивали наружу телеги с ценной рудой, был почти полностью скрыт снегом. Выдолбленная в камнях лестница ныряла в темные недра горы.


– Вот она, Штольня-та! – Симр довольно подбоченился. – За ней еща мой дед следил, да хранит Халд душу его.


– Мне надо внутрь.


– Внутрь нельзя! – помрачнел Рыжий, насупился. – Приказь!


– Я инспектор, – Эйдор с тяжелым вздохом потянулся за медальоном Братства, показал его смотрителю и удивился. Симр расплылся в улыбке, будто не было только что тяжелого взгляда и угрозы в голосе.


– Скользка там, – как ни в чем не бывало предупредил он, подошел ко входу, пошуровал в снегу и нащупал люк. Выудив оттуда факел, он деловито полез в поясную суму за огнивом. – И темно. В рукаве, где Ледяной стоит – светлее, но пока дойдем… Блуждать придется долга. Главный ж ход завалили еще тогда…


– Второй факел возьми, – посоветовал Эйдор, стаскивая лыжи.


– Почто? У меня схрон тама есть, не боися. Главна – на ступенях осторожнее, за поручень держися. Он крепкий, обновляю иногда. А на скат не вставай, убьешься насмерь.


– Хорошо, Симр.


– Не зевай, инспектар, – Рыжий высек, наконец искру, и факел неохотно разгорелся.


Последовав за проводником, решительно шагнувшим в черный зев, юноша молча взмолился Халду. Только бы почудилось смотрителю штольни, только бы не ослабли чары. Хотя где-то в глубине души, Эйдор был уверен – Симр прав. И привкус радостного предвкушения напугал юношу. Как же можно беду с таким азартом встречать?


Блуждали долго, пару раз приходилось одолевать завалы едва ли не ползком. Рыжий заботливо указывал все сложные места, освещая особенно сомнительные. У второго схрона проводник сменил факел и уверенно нырнул в узкий проход, незамеченный Эйдором. Периодически смотритель останавливался, обезвреживал поставленные им ловушки, рассчитанные на чрезмерно любопытных гостей. Братство накрепко запретило посещать места, где заперты твари Усмия. Мрачного бога Подземных…


– Вот он, – наконец приглушенно сообщил Рыжий, и Эйдор напрягся, ожидая увидеть Стража. – По этому коридорчику в залу выйдем, тама к стенке поближа, провал тама на нижние уровни, опосля лестничка будя, по ней и к рукаву выйдем, завали его штольня!


Сердце готово было вырваться из груди, и юноша молча наградил ни в чем не виноватого проводника нелестным эпитетом, о котором сразу же пожалел. Ну не специально же смотритель пугает. Просто думает о своем и все. Рыжий кашлянул, и двинулся вперед.


– Раньше богатая шахта-то была, да и сейчас добра хватаеть, – глухо поделился он. – Народцу опять жа, больше было. Половина домов пустыя стоят, долго люд не держится в бездельи-та. Вот отчего Стража не в южных штольнях заперли? Они жа годков двадцать как истощилися! А руда в Стохолмье лучшая завсегда была, как старики сказывають.


– Я слышал, что иного выбора не было, – попытался оправдать Братство Эйдор. – Заманили его сюда, потому что не могли иначе.


– Да слыхал я байку эту, завали ее штольня, слыхал. Понимаю, но обидна! Да и смельчаков, Стража сюды затащивших жаль, но нет да объявится мысля-то, чта может и до южных дотянули…


– Думаю, не до этого гвардейцам было, – поморщился инспектор. История о ста гвардейцах Братства была ему известна. Кровь сами себе пускали, а разоряющий Стохолмье Страж шел по алой дорожке, будто зачарованный, прямиком в западню волшебников Братства. Победили они исчадье Подземных, заточили в недра шахты. Магический лед держит крепко…


Но теплеет… Видать, Усмий вновь раскалил Подземные Кузни.


Лестница оказалась старой, прохудившейся – Симр сюда раньше не ходил, поэтому идти пришлось очень осторожно, держась за сырые камни стен. Один раз Эйдор едва не потерял равновесие, но, испуганно ойкнув, удержался.


– Осторожнее, – собрано сообщил идущий впереди проводник. – Ухнешь вниз, еще и меня к Халду заберешь. А мне рановата к Халду-то.


Юноша смущенно улыбнулся, понимая, что такого извинения Рыжий все равно не увидит.


В зал с Ледяным Стражем они вынырнули неожиданно для Эйдора. Сияющие голубым огнем стены заставили сердце инспектора восхищенно замереть.


Посреди титанической пещеры застыло древнее, косматое чудовище, огромное, в пять-шесть человеческих ростов, с длинными, касающимися земли когтистыми лапами. Необычайно крохотная для такого гиганта голова была опущена, будто монстр спал.


Скованный льдом Страж был великолепен, если так можно сказать о порождении Усмия. Белая, пушистая шкура, могучие плечи, поджарое тело. Подземный коварен, а Халд чист помыслами. И создания их подстать демиургам. Еретики за Большой говорят, что на самом деле это Усмий – владыка небес, а как раз Халд – зло мирское. Обмануты видом, а не сутью. Поклонники Подземного!


Впрочем, их тоже можно понять. За время странствий Эйдор видел двух детей Халда и двух рабов Усмия. Обитателей Небесного Замка – закованных в алую броню воителей с огромными кожистыми крыльями, да Хмурого Гонца, как-то раз объявлявшегося в Скафолке. Летящая над землею голова мертвеца в обрамлении спутанных седых волос. Создания владыки Халда.


Творения Усмия внешне были не так ужасны. Вот, Страж, например… А на старой гравюре, найденной Эйдором в архивах, был изображен Золотой Убийца, триста лет назад уничтоженный в сражении под столицей. Величественный воин в сверкающих доспехах. Таким должен быть благородный рыцарь, а не полководец Подземных.


Недалекие умы могли обмануться такими знаниями, но юноша верил в Халда и судил по поступкам его детей и созданий Усмия. Внешность обманчива.


Ледяной колосс стоял посреди небольшого озерца, и Эйдор сразу понял, что Симр прав. Чары рушились. Слишком тепло, слишком много воды…


– Че? – встревожился проводник, обнаружив, как инспектор переменился в лице. Тот молча полез в сумку и вытащил оттуда хрустальный шарик вызова.


– Ты че?


Звон разбившегося артефакта заставил Эйдора вздрогнуть, как, наверняка, вздрогнул в далекой обители Братства дежурный чародей. Если Орден мог себе позволить проигнорировать гонца из глубинки, то на зов инспектора явятся обязательно. Дальше дело за ним, скорее всего уже через пару дней сюда прибудет какой-нибудь маг, чтобы уточнить ситуацию.


– Ты че эта? – упорствовал Симр.


– Сообщи в деревне, чтобы были готовы уходить из этих мест. – Эйдор прислонился к сырым камням и посмотрел на огромного Стража. Заклятья рушатся.


***


Чародей был недоволен, но виду старался не подавать. По крайней мере, в присутствии Верховного рыцаря Братства. В Стохолмье прибыл сам Победитель. Один из лидеров могущественного Ордена.


– Возвращайтесь в Скафолк, сообщите настоятелю о произошедшем. Ваша задача выполнена, и выполнена хорошо. Благодарю за службу, – отчеканил, наконец, рыцарь.


Долгие расспросы все-таки подошли к концу, юноша уже второй день ждал этого момента. Прибывшие в деревню волшебники и их эскорт излазали Штольню вдоль и поперек. Из обрывистых, случайно услышанных разговоров, Эйдор знал, что Ледяного Стража сковали вновь, но теперь только в зале, и потому вход в его тюрьму решили обрушить, от греха подальше. Если что – творение Усмия все равно выберется, а до того дня ветхие опоры точно не доживут. Лучше раньше и самим, чем позже и с жертвами. Вполне логичный поступок. Странно, что так не сделали раньше.


Два дня подряд Победитель и чародей Первого круга Алинок попеременно расспрашивали инспектора обо всем, что тот видел в окрестностях Стохолмья. Приходилось вновь и вновь в мельчайших подробностях рассказывать о дороге, о заботливом отношении к изображениям Поставленных, о штольне, о догадках, о действиях до и после. Иногда рыцарь задавал совершенно не относящиеся к делу вопросы. Например, интересовался прошлой инспекцией, или спрашивал о здоровье настоятеля Скафолкской обители. Воин Братства показался Эйдору очень странным человеком: несмотря на ослепительную, часто мелькающую на лице улыбку, серые глаза лорда всегда оставались пристально внимательными. Алинок, в отличие от рыцаря, казался добрым дядюшкой и по большей части просто ворчал, что его оскорбляет недоверие Братства, не отпустившего в Стохолмье одного. Однако после заверений юноши, что Верховные не ошибаются, чародей кряхтел, сокрушенно каялся в малодушии и продолжал расспросы, рано или поздно возвращаясь к теме "будто бы эти вояки понимают больше магов".


И вот, наконец, Эйдор свободен. Теперь можно встать на лыжи и мчаться на юг, к родному Скафолку. Сообщить о произошедшем и забыть про неприятное задание. Если повезет, то получить миссию получше и найти успокоение в новых странствиях. В Анхоре очень много удивительных мест, которые хотелось повидать. Например Шепчущий Город и леса Заката. Но это будет потом, сначала ему предстояла дорога домой. Разумеется другим маршрутом, потому что знакомая тропа означает потерю толики чудес, распределенных на пути каждого человека самим Халдом.


Небольшую деревеньку у Заброшенной Штольни Эйдор покинул утром, ни с кем не прощаясь и мыслями находясь далеко за пределами Стохолмья. Целая неделя пути до Скафолка ни капли не пугала молодого лыжника: гораздо лучше проводить время в дороге, а не на одном месте. Движение – жизнь.


Правда, в родных землях он оказался чуть раньше: сказалась хорошая погода, легкий снег и отсутствие чего-либо интересного, способного ненадолго задержать возвращение домой. Небольшие поселения, придорожные трактиры и знаменитая Анхорская зима вокруг. Красиво, хорошо, но серенько, без ярких впечатлений. После Заброшенной Штольни хотелось приключений, новых эмоций, острых чувств. Такие размышления неожиданно вызвали тень уныния и опасную мысль, что в иных краях все похоже на события последней недели. Живут себе люди, со своими традициями и законами, горя не ведают, счастливы в своем покое. И так везде. Юноша поймал себя не мысли, что сравнивает про себя такое существование с жизнью леса. Веками стоят деревья, красивые, спокойные, но везде одинаковые.


В расположение Обители Эйдор прибыл мрачнее тучи, силясь прогнать от себя вредные мысли. Он – инспектор, и влачить однообразный быт ему по должности не положено, однако тоненький голосок в душе увещевал, что рано или поздно судьба заставит, и он осядет в одной из многочисленных деревень Анхора. Верить маленькому паникеру не хотелось.


Серокаменный замок Братства возвышался на холме, у подножья которого, вокруг небольшого круглого озера, много лет назад выросла деревушка. Уютные избушки, заснеженные дворы. Одинокий собачий лай и мычание скота, зимующего в теплых хлевах. Если дела пойдут совсем плохо, Эйдору придется построить здесь собственный дом. Многие инспектора постарше так поступали. Юноша очень не хотел приковывать себя к одному месту.


Спустившись к замерзшему озеру, на котором то тут, то там виднелись нахохлившиеся рыбаки, Эйдор снял лыжи и направился в замок, стараясь пройти через центр деревни. Общение помогало ему избавиться от плохих мыслей, но, к сожалению, за всю дорогу до ворот крепости, путник не встретил ни одного знакомого.


Караульные на входе в обитель Братства поприветствовали молодого инспектора сдержанными кивками, а вот офицер неожиданно поманил пальцем. Эйдор знал невысокого, слегка раскосого гвардейца, но не настолько, чтобы тот во время дежурства решил перекинуться с ним парой словечек, и поэтому, не скрывая удивления, приблизился.


– Здравствуй, Эйдор. Да хранит тебя Братство, – Иллиан, как звали офицера, настороженно впился зелеными глазами в лицо инспектора.


Прикоснувшись ко лбу, юноша кивнул:


– Привет, Иллиан. В чем дело?


– Тебя сам настоятель ждет, – со значением промолвил гвардеец. – Сказали, что, как появишься – сразу же к нему. Ни с кем не разговаривать, нигде не останавливаться. Я дам тебе провожатых.


– Зачем, Иллиан? Я знаю дорогу! – изумился Эйдор.


Гвардеец кашлянул, многозначительно посмотрел на инспектора и повторил:


– Я дам тебе провожатых.


Эйдор испугался. Что произошло? Он под стражей? Хотя, нет, в таком случае Иллиан церемониться бы не стал. Но что случилось?


– Я не понимаю, Иллиан!


Офицер молча подозвал к себе двоих ближайших гвардейцев, кивнул на юношу и коротко бросил:


– Доставить к настоятелю.


Мечники вцепились в Эйдора холодными взглядами:


– Прошу, – проговорил один из них и указал рукой направление.


Опешивший инспектор зашагал по крепостному двору в сторону внутренней стены. Подкованные каблуки звонко стучали по очищенным от снега камням. Покои настоятеля находились на верхнем этаже замка, в небольшой башне с флюгером в виде единорога. Раньше Эйдор испытывал трепет, глядя на обитель Айлока, но сейчас ему было откровенно страшно.


Гвардейцы за время пути не проронили ни слова, неотступно следуя за подавленным юношей. Разговорчивостью солдаты Братства никогда не отличались, однако сейчас тишина просто убивала; в голове крутились самые невероятные мысли. Что если он как-то не так повел себя в Штольне? Или сказал что-то не то магу Алиноку? А то и самому Победителю… Иначе зачем его по прибытии к настоятелю отправляют? Инспектор должен отчитаться перед своим непосредственным командиром, в данном случае перед старшим инспектором Хамрифом. Как-то необычно такое внимание.


Впрочем, дело тоже не рядовое произошло. Может из-за него весь сыр-бор?


Пытаясь успокоить бухающее в груди сердце, Эйдор поднимался по ступеням в башню настоятеля и старался поменьше цепляться за стены лыжами. Занести их в свою комнату гвардейцы, с лязгом следующие за инспектором, не дали. Коротко одернули, и вновь жестом попросили следовать дальше.


У покоев настоятеля юноша подвергся неожиданному обыску. Воины, не обращая внимания на сдавленное, тихое изумление инспектора, изъяли у того кинжал, лыжи и лыжные палки, забрали дорожный мешок и только после того, как один из солдат сложил вещи в коридоре у стены, второй уверенно постучал в дверь.


Через минуту Эйдор оказался перед настоятелем. Высушенный годами старик, закутавшийся в теплую шубу, сидел у камина и, когда солдаты ввели в комнату юного инспектора – кивком указал ему на крепкое кресло рядом с собой. После чего скупым жестом отпустил гвардейцев и уставился в огонь.


– Настоятель Айлок, – почтительно склонился Эйдор, неуверенно прошел к камину и сел на предложенное место.


– Кому ты рассказывал о результатах инспекции? – проскрипел старик.


– Никому, – удивился столь неожиданному вопросу Эйдор.


– Не ври, – сморщенное лицо, на котором блеснули необычайно пронзительные глаза, выражало негодование, и инспектор похолодел от страха.


– Клянусь, никому! Только Победителю и прибывшему с ним магу!


– Так никому, или же сэру Победителю и магу Алиноку? – сварливо уточнил старик. – Осторожнее с клятвами, мальчик!


– Простите, настоятель…


– Больше никого не забыл? – пожевал губами чародей и поежился в кресле.


– Нет, настоятель!


– Это хорошо. Этому я поверю… – маг замолчал, по-прежнему глядя на весело пляшущий огонь. Несмотря на камин в комнате волшебника было прохладно. Пользуясь случайной паузой Эйдор осторожно осмотрелся. Даже его пристанище выглядело побогаче покоев настоятеля. Голые, холодные стены, титанический стол в углу, на котором беспорядочно разбросаны древние книги, два кресла у камина и скромная кровать.


– Я аскет, – заметил интерес юноши старик. – Излишества отвлекают от дел.


Эйдор промолчал, ожидая, что еще скажет настоятель. Не просто же так тот его вызвал. Однако Айлок не торопился.


Наверное, прошло минут пять, прежде чем размышляющий маг повернул голову к заметно нервничающему юноше и тихо, неохотно произнес:


– Есть для тебя задание, малыш.


– Я готов, настоятель! – дышать стало легче, и страх в одно мгновение исчез. Все в порядке, просто впереди новая дорога!


– Не уверен, – недовольно покачал головой маг. – Опыта у тебя мало. Очень мало. Хамриф о тебе хорошо отзывался, но не слишком ли ты юн.


– Для Братства я готов на все!


Айлок закашлялся, содрогаясь всем телом, а затем, отдышавшись, неожиданно улыбнулся:


– Поменьше патетики, мальчик. Молодость – время героизма и подвигов, но только в зрелости понимаешь, на что ты готов.


– Испытайте меня, настоятель! – Эйдор почувствовал укол обиды.


– Выбора все равно нет, – буркнул под нос старик. – Молодость – враг и друг. Кто постарше – не выдержит, кто помладше – не справится. Был бы ты чуть-чуть старше, мальчик.


– Мне двадцать два года, настоятель.


– Я вижу, – промолвив это, старик опять замолчал, и Эйдор испугался, что вновь надолго.


– Это очень сложное задание, мальчик, – обманул его ожидания маг. – И ты должен не кривя душой сказать, готов ли ты его выполнить. Отбрось гордость и подумай головой, прошу тебя. Будь честен перед собой, Эйдор из Скафолка, и дай мне ответ. Ты же способен быть честным со своим сердцем? Забудь, что я настоятель Обители, представь, что я это ты.


– Я попробую, настоятель, – осторожно ответил юноша.


– Попробовать мало. Нужно сделать, – загадочно пробормотал чародей. – Лишь к старости я стал доверять интуиции, и сейчас, малыш, она воет у меня в душе раненной собакой. Как бы я хотел чтобы она заткнулась. В другое время я бы не стал продолжать нашу беседу, но сейчас у нас нет выбора.


– Я не понимаю, настоятель.


– Оставь "настоятеля" в покое, – поморщился маг. – Первое – ты должен будешь покинуть Анхор и отправится на юг, в земли Смутных королевств. Готов ли ты к этому?


Эйдор недоверчиво улыбнулся. Ему предлагали отправиться в проклятые Халдом королевства. Следуя совету чародея, он прислушался к своим ощущениям. Как-то раз ему довелось целый вечер проговорить с человеком "оттуда". Родины своей изуродованный шрамами беглец не знал, но всю сознательную жизнь работал на полях в Балионе, как раб. Само понятие "раб" Эйдор не понимал и по сей день. Южанин пытался объяснить его восторженному собеседнику, но в конце концов махнул рукой.


Готов ли Эйдор отправиться туда, откуда сбежал тот крепкий и сильный мужчина?


– Да, насто…, простите, я готов! – душа неожиданно вспыхнула восторгом и жаждой дороги. Будь на то воля мага – Эйдор готов был бы прямо сейчас выскочить из покоев, взять лыжи и мчаться на юг.


– Молодость, – с едва скрытым пренебрежением хмыкнул старик. – Второе – ты должен найти там определенного человека. Помни, что Анхор – это не весь мир, а всего лишь одно из многих королевств.


– Нет, я не смогу найти его, – помрачнел Эйдор. Даже в Анхоре найти человека можно только если ты маг, или же тесно общаешься с кем-то из специальных чародеев Братства. Самому и пытаться не стоит. Что говорить о целом мире?


– Молодец, – с довольным видом кивнул чародей и поплотнее запахнул шубу. – Честен. Это я тебя проверял. Скажи ты да – пришлось бы нам попрощаться с тобой. Маги Братства создали для тебя одну вещицу, которая будет указывать тебе нужное направление


– А кто этот человек? – радостно улыбнулся молодой инспектор.


– Это неважно, компас не ошибется, – коротко ответил маг. – Третье – ты должен будешь одеть ей на палец это кольцо.


Эйдор заметил оговорку Айлока. Он должен отыскать девушку? В руках волшебника, словно из пустоты, появилось неброское колечко.


– Задача несложная, – осторожно сказал инспектор.


– Иногда она непосильная, – весело хмыкнул старик, пожевал губами, кашлянул и добавил, – поживешь – увидишь. Ну, и, наконец, последнее – проводить ее до наших земель.


– Звучит несложно! – Эйдор нетерпеливо поерзал в кресле. – Когда отправляться?


– Не торопись! – грубо осадил его чародей. – Поедешь не один. С тобой будет рыцарь Братства. В Смутных Королевствах сложно выжить без острой стали. Поставленные вас пропустят и проводят до границы.


Эйдор кивнул. Новости о попутчике он обрадовался. Вместе веселее.


– Пока остаешься в Обители – постарайся как можно больше узнать о тех землях, мальчик. Слышал я, что в тех краях верить можно только паладинам Небесного Горна, но кто знает, как оно на самом деле, – взгляд Айлока затуманился. Юноша знал, что отец старика родился по ту сторону Путаных мест, но почти никогда не рассказывал о своем прошлом.


– Хорошо, настоятель! – Эйдор понял, что после аудиенции забросит вещи в комнату и пойдет в библиотеку. Может быть, там что-нибудь найдется о южных землях.


– Запомни, малыш: никому ничего не рассказывай. Ни здесь, ни там. О результатах своей инспекции тоже молчи. Все хорошо в Стохолмье, правда ведь? А отправляешься ты в столицу, переводят тебя туда. Понял?


– Д… Да, настоятель, – неуверенно сказал Эйдор. Юноша понял, что никак не может отделаться от официального обращения, но так как старик не отреагировал – выбросил мысль из головы.


– Тогда иди. Когда придет время, я тебя вызову.


В библиотеку Эйдор попал только к вечеру. Знакомые и приятели совсем замучили молодого инспектора с расспросами, заинтригованные его аудиенцией у настоятеля, о которой не знали, пожалуй, только в деревне у озера. Эйдор поделился с товарищами, что его переводят в столицу. Кто-то завидовал, кто-то с видом знатока говорил, что в столице тоска зеленая, а юноша мечтал поскорее добраться до книг о Смутных Королевствах.


*** ***


– Открывай, баран! – терпению Ладомара пришел конец, и он стукнул обухом боевого топора по массивным створам орденских ворот. Сверху за шиворот посыпался снег, заставив воина крепко выругаться.


– Не шали! – глухо, с угрозой, ответил стражник за неодолимой преградой. – Сейчас командир подойдет – с ним лайся.


Паладин сцепил зубы и со всей силы обрушил топор на ворота, надеясь хоть так излить ярость. Глупо, невероятно глупо он выглядит со стороны. Воин нутром ощущал насмешливые взгляды прохожих. Ставка ордена хоть и находится на окраине города, а гуляк тут хватает; и все, несомненно, все до единого, не могут удержать смешка, глядя как стучится в ворота одинокий рыцарь. Позор…


Перехватив топор, Ладомар повторил удар, прицелившись в незащищенную железом древесину.


– Не балуй! – окрикнул его невидимый стражник. В голосе служаки послышалось беспокойство: а ну как безумец попался? Разнесет ворота, что и так стоят больше для виду, чем для дела, а отвечать кому? С сумасшедшего какой спрос?


– Вот войду – узнаешь, как я балую, – прошипел паладин и, выплескивая в удар весь накопившийся гнев, вновь обрушил топор на незыблемую твердыню. Легче не стало, а совсем даже наоборот, эмоции подкатили к горлу и воин едва удержал рвущийся наружу рык.


– С-с-скот!


Не знают они, видите ли, никакого Ладомара. Нет такого паладина у Небесного Горна и точка, нечего шум подымать выпивохам разным.


– Сейчас болтом угощу! – пригрозили из-за ворот.


– Угости, – неожиданно согласился Ладомар, – высунись и угости, курва ниранская!


– Че?!


Паладин ответил еще одним тяжелым ударом по воротам.


– Пристрелю, собаку! – рявкнул из-за стены ненавистный стражник.


Стук копыт за спиной заставил Ладомара напрячься. Всадников много, к шуму можно привыкнуть, но этот направлялся к ставке Ордена. Перехватив топор поудобнее, воин Горна обернулся, лелея надежду, что любознательный путешественник даст повод пустить оружие в ход.


– Приветствую, брат! – не зевака, не молодой дворянчик с рыцарскими замашками и даже не преисполненный служебного рвения патрульный. Как жаль…


– Да пребудет с тобой свет Небесного Горна, брат, – процедил Ладомар и с большой неохотой отпустил топор.


– И с тобой, – паладин спешился, отряхнул от снега теплый плащ и с прищуром оглядел пострадавшие ворота. – Откуда?


– С Трех Границ.


– А я из Сейнара. Не открывают?


Ладомар с уважением покачал головой, в Сейнар он заходить не решался, слишком уж злобный и горячий народец там обитал. Ни дня без драки.


– Открывай ворота. Паладин Хисъяр из Арны прибыл на постой! – зычно гаркнул странник. Имя это ни о чем Ладомару не сказало, однако стражник за стеной откликнулся быстро.


– Орден рад принять тебя, брат! – официально сообщил он, и добавил. – Вот только дровосек этот может помешать проходу в нашу обитель.


Ладомар на одеревеневших ногах обернулся к воротам, выбирая место для следующего удара.


– Этот дровосек – паладин Небесного Горна, – проревел Хисъяр. – А вот тебе не избежать нагоняя, служивый. Негоже заставлять благородных людей орать, как торговок на ярмарке. Открывай!


– Не знаю я ни о каком Даромире! – неуверенно ответил стражник.


– Ла-до-ма-ре! – точку в вопле поставил еще один удар по воротам, наконец-то в разные стороны брызнули щепки и паладин с довольным видом опустил топор. – Из Двух Столпов! – весомо добавил паладин.


– Открывай! – гаркнул Хисъяр.


Створки дрогнули, и Ладомар зло скривился от предвкушения. Оставлять стражника без наказания он не собирался.


– Следи за собой, брат, – неожиданно Хисъяр положил руку ему на плечо. – Гнев плохой советчик. Много бед произошло из-за того, что кто-то дал ему волю.


Слова паладина спасли зубы стражника. Ладомар с огромным трудом взял себя в руки и даже не поглядел на говорливого часового, чтобы не вводить сердце в соблазн мести.


Хотелось каленым железом выжечь на груди солдата: «Ладомар из Двух Столпов». Чтобы не забывал.


Раскаянье пришло ночью. Прокралось в плохо протопленную комнатушку, назначенную распорядителем Ордена, и завалило душу паладина камнями. С чего он так завелся? Ведь обычное дело – забыл служака имя, затерялось в списках, а то и не внесли в них Ладомара, как оно уже не раз бывало. Не каждый же год их обновляют. В иных местах десятилетиями лежат, и некоторых паладинов вносят туда уже посмертно. Отчего такая ярость проснулась? Пора бы уже привыкнуть к «неузнаваемости»!


Дорога? Не было в ней ничего такого. Ровная, будничная жизнь путешественника. Заснеженные, сонные деревушки-села, труднопроходимый всаднику тракт да парочка стычек с обнаглевшими от наступающих морозов разбойниками. Произошедшее в Трех Границах? Тоже нет. Кстати, Вестник Горна сегодня оказался «занят», что вызвало у Ладомара очередной прилив тихого бешенства, но, слава Небесному Горну, оно не вырвалось наружу.


Он плохой паладин? Недостойный? Однако прошел же проверку в Храме Мирамии! Выпил зелье и выжил! А скольких не принял Небесный Горн? Сколько кандидатов сгорели на месте, у алтаря? Множество! Каменные плиты почернели от огня, в который обратились отверженные воители. Ладомар отчетливо помнил темные пятна на полу храма и сильно сомневался, что жрецы специально жгут костры у святилища, дабы подчеркнуть традицию.


Тогда откуда столько ярости?


Из-за Элинды?


Нет! Есть только две святыни на свете: Небесный Горн и Она. Остальное не имеет смысла.


В очередной раз поклявшись впредь быть сдержанней и больше думать о других, чем о себе, паладин закрыл глаза и молча помолился своему божеству. На удивление стало легче и Ладомар, наконец-таки, уснул.


К Вестнику его выдернули рано утром, без каких-либо церемоний и расшаркиваний. Осталось только пожалеть, что вчера не сдержался и бросил в сердцах писарю: «Великая Война», когда тот спросил о цели визита.


Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная, застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха – вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.


Святой Отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесном кабинете, был ни на шутку встревожен, хотя и чувствовалось его подозрение к неизвестному паладину. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть – то о них никто не слышал, разумеется.


– Что стряслось, воин? – Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный, так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.


– Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в Ниранском тоже, причем один из них – командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.


– Предполагать это не твоя забота, воин, – поморщился Вестник, – это все?


– Да.


– И ты говоришь «Великая Война»? – побагровел духовный отец.


– Да, – равнодушно пожал плечами Ладомар.


Вестник сомкнул толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:


– Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться «Великой Войной»! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?


– Простите, Святой Отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.


– Не ерничай, воин! – Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. – Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.


Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него – тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей – святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами вооруженных ведрами с водой служителей.


– В-общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях, – Вестник вяло махнул рукой. – Свободен.


Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.


Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?


Ладно, пусть будет так…


В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За небольшим столом, в углу таверны, расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, и Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.


– Утро доброе, – поприветствовал он завтракающего бойца.


Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.


– Я присяду?


Еще один короткий кивок.


– Чем будете завтракать? – рядом со столом объявилась пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница.


– Этим, – Ладомар указал на миску со странного вида серой кашицей.


– Встретился с Вестником? – через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.


– Да…


– И что?


– Не спрашивай, – поморщился Ладомар.


– Тем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое, – Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и, наконец-то, оторвал взгляд от миски. – Но если все будут действовать сердцем – жди ошибки. А если все разумом – жди несчастья.


– Красиво говоришь, – хмыкнул Ладомар.


– Да, это я умею, – непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.


– Что ты в Сейнаре делал?


Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару.


– То же что и ты у Трех Границ…


– Место-то неправильное. Туда одному ездить не следует, – словно оправдываясь пояснил Ладомар.


– А я не один туда ездил, – хмуро ответил Хисъяр. – С друзьями.


У стола возникла знакомая уже женщина, поставила миску каши, кружку с водой и взгромоздила сверху добротный ломоть хлеба.


– И? – Ладомар зачерпнул ложкой парящую массу. Хисъяр сдавленно кашляну, будто всхлипнул, залпом допил из кружки и поднялся из-за стола:


– Приятного аппетита.


Есть расхотелось.


– Соболезную… – догадался Ладомар.


Хисъяр лишь махнул рукой.


Смерть всегда рядом. Если «с друзьями» – значит Хисъяр работает «по заказу», и скорее всего именно его направят на проверку гарнизонов. Обычно у паладинов нет близких: вольные хлеба часто проходят в одиночестве. Заказные – совсем иное дело, Настоятели посылают их отряды туда, куда надо Ордену. Проще говоря: вольники – разведка, заказники – исполнители. Разум и сердце?


Обычно в таких отрядах, называемых Копьями, четыре человека. Все матерые, обученные воины, в странствиях обретающие истинное братство. Тяжка судьба человека, потерявшего всех близких.


Впрочем, у каждого свои потери. У Хисъяра друзья…


У Ладомара Элинда.


Вот только надежды у всех разные.


Ставку Ордена паладин оставил днем, так как не хотел терять время за стенами малолюдной, тихой обители. Куда ехать – он так и не придумал, в голове было лишь направление: на запад. Возвращаться по тому же тракту не хотелось, и потому, доехав до первой развилки, Ладомар свернул к северу, полный решимости добраться до границы с Анхором, и уже оттуда двигаться в сторону заката.


Элинда, на удивление, мысли паладина не занимала. То ли беседа с Хисъяром так подействовала, то ли неприятный осадок после разговора с Вестником – непонятно, но воин Горна отчего-то наслаждался неспешной ездой по ниранскому тракту. Редкое чувство, когда становится хорошо только от понимания, что ты существуешь. Мимо проплывал лес с редкими отворотами зимних троп, конь, казалось, упивался дорогой не меньше всадника.


Ниран… Наверное самая бледная северная земля. Есть король, есть вялые дружины и ленивые отряды милиции. Есть крестьяне, есть дворяне. Ничего необычного! Как, впрочем, и везде в этих краях. Поставь на дороге парочку инквизиторов – будет Халдия. Выведи на тропу медленный караван, посреди которого будут плестись закованные в цепи рабы – значит Балион.


Ладомар улыбнулся мыслям. Не так все, конечно… Совсем не так. На землях Халдии простой народ до колик боится рассекающих по дорогам фанатиков веры, а в Балионе жизнь идет по унылому сюжету: раб служит хозяину, а хозяин мечтает о большем количестве рабов. Так что не королевства такие одинаковые, а жизнь. Серость объединяет всех. На любой дороге могут оказаться разбойники, каждый трактирщик легко накормит ужином из испортившихся продуктов. И даже благословенный Эймор не панацея, хоть и родина паладину. Человеческой грязи везде хватает.


Только стальной кулак способен навести порядок в загнивающем мире. Пока люди не начнут бояться нарушить закон – все будет лишь ухудшаться. Человек слабое животное, и пряники его лишь развращают. Иногда надо не бить палкой по виновным рукам, а рубить их!


Впереди, на дороге, Ладомар вдруг увидел распряженную телегу. Заинтересовавшись, он подъехал поближе, уже догадываясь, что обнаружит.


В разворошенной повозке лежал труп. Скорчившийся бородатый мужчина лет пятидесяти уткнулся носом в подгнивший борт телеги. Совсем недавно зарезали.


Паладин молча оглядел снежную дорогу, высматривая следы напавших. Картина привычная: кто-то позарился на лошадь, или же на нехитрый скарб крестьянина. Может быть, он в какой-нибудь таверне сболтнул чего лишнего, и расплата не заставила себя ждать. Людям нельзя верить.


Разбойники не таились, судя по следам они так и пошли по дороге на север. Остановившись у розового пятна на снегу, паладин внимательно осмотрелся. Тут убийца неторопливо очистил нож. С такой наглостью и неспешностью бандиты не могли далеко уйти…


Воин пришпорил коня, беспрестанно вращая головой. Сквозь узкую щель забрала иначе выслеживать противника смысла не было.


Нагнал он лиходеев через милю. Трое разбойников свернули на едва заметную лесную тропу, и где-то в ста-двухста шагах от дороги Ладомар их достал.


Конечно, драться с рыцарем никто из бандитов не захотел, и они ринулись врассыпную. Первого Ладомар уложил стрелой; второго, что до сих пор не мог победить жадность и волок за собой украденную лошадь, паладин легко нагнал, и без удивления почувствовал как рванулась наружу сила Горна. Однако разбойник падать на снег и корчиться от боли не спешил. Отпрыгнув, и, наконец, отпустив коня, рыжеволосый мужчина ойкнул, поймал удар меча, и рухнул на землю. Ладомар одним взглядом проводил ускользающего в лес последнего лиходея. Преследовать беглеца-лыжника по чаще воин не стал. Все равно не догонит.


С мрачным видом паладин опустил взгляд на извивающееся на снегу тело и начал читать слова молитвы.


Молодой, темноволосый парень так визжал от боли, что умудрился перекричать звон Небесного. Ладомар машинально произносил слова молитвы, и отстраненно размышлял. Бандиты наверняка хотели продать юношу в Балион, может быть и старого коня взяли лишь для того, чтобы не тащить пленника волоком. Тут до земель рабовладельцев рукой подать, и если тайными тропами пробираться, то можно все Ниранские заставы миновать без опаски оказаться на виселице. Напрямую ссориться с Балионом никто не хотел, да и замкнутому королевству не с руки было бодаться с более могущественными соседями, а вот вздернуть парочку-другую работорговцев не отказались бы ни эйморские, ни ниранские военные патрули.


Дочитав молитву, Ладомар бросил на мертвеца раздосадованный взгляд. Ради чего он работает? Кому служит? Нагнав разбойников, дабы отбить у них пленника, ему пришлось убить и его тоже. А если следовать присяге Ордена – зло враждующее с Усмием не есть зло. То есть сейчас он зря положил бандитов?


Люди – мерзкие создания. Спасешь жизнь одного человека, а он завтра спалит дом более удачливого соседа или зарежет в пьяной драке неплохого парня. С другой стороны, может и убийцу какого погубит, но вряд ли. На практике Ладомара регулярно всплывали моменты, когда вырученные люди несли беды окружающим. Одного купца, отбитого от налета разбойников, паладин запомнил очень хорошо.


Спустя неделю улыбчивый бородач отравил своих компаньонов, не желая делиться несказанной прибылью. Умертвил не задумываясь, что у двоих были семьи, а третий вот-вот собирался жениться. Ради нескольких золотых принес горе стольким людям. А кто виноват?


Выходит – воин Небесного Горна. Недоглядел, спас жизнь мерзавцу. Выпустил в мир еще немного зла.


Поморщившись, Ладомар попробовал выкинуть из головы злые мысли. Хочешь изменить мир – покажи пример, каким надо быть. Наверное в этом-то и есть долг паладина. Быть примером… Но что делать, если ко всему живому внутри бурлит тихая ненависть?


– Элинда-Элинда, – Ладомар развернул коня. – Мне тебя не хватает…


Только когда Она была рядом – паладин забывал про окружающий мир. И потому сейчас все его мысли были лишь об ее поиске. Однако и тут его постигла неудача. Через три дня путешествия по снежным лесам Нирана на пути паладина вырос небольшой, но обнесенный стеной ниранский городок. Эти дни зимней дороги настолько вымотали Ладомара, что он решил добраться до ставки Ордена и переждать наступающие морозы в тепле. Идея продолжать путешествие дальше показалась ему не такой уж и удачной.


Судьба и тут не улыбнулась паладину. В Лесном царило невиданное оживление, связанное с подготовкой карательной экспедиции Ордена. Местный Вестник собирал Копья для отправки их на юг, в Сейнар, дабы покарать какое-то поселение за смерть воинов Небесного. Насколько понял Ладомар – речь шла о товарищах Хисъяра. Долго раскачивались Вестники, долго.


В Лесном набралось даже два Копья. Хотя все они состояли из паладинов также, как и Ладомар, желающих перезимовать в тишине и покое. Кое-кто даже открыто ворчал, сетуя на погоду, но никто не посмел отказаться. В единстве Ордена – сила паладинов. За смерть одного святого воина ответят все причастные. Так уже бывало и прежде.


Подготовка экспедиции заняла трое суток, и утром четвертого дня из Лесного вышел небольшой отряд, сопровождаемый обслугой. Копья Ордена двинулись по заснеженной дороге на юг, к стране озер и безумных воинов. Угрюмый Ладомар держался особняком. Даже в своем Копье он старался не заводить знакомств, несмотря на то, что ребята, на его взгляд, подобрались замечательные. Но то ли зима так действовала, то ли понимание, что он удаляется от цели своего поиска – настроения у него не было никакого.


Орден долго запрягал, но быстро ехал. После трудного путешествия по трескучим морозам, Копьям из Лесного предстояло проторчать в лагере на границе с Сейнаром около десяти дней, пока до места доберутся остальные отряды. В общей сложности набралось свыше трех сотен паладинов, но все равно главной ударной силой должны были оказаться наемные отряды, которых здесь насчитывалось значительно больше чем людей Ордена. Вестники расщедрились, угрохав на псов войны большие деньги.


В самой карательной экспедиции Ладомару поучаствовать не удалось, да он, если честно, и не рвался. Небольшое поселение на восточном берегу Титан-Озера вырезали наемники. А потом несколько Копий демонстративно медленно проехали по дымящимся развалинам и один из Вестников оставил посреди пепелища штандарт Ордена. Месть за павших друзей Хисяъра свершилась.


Ладомар обо всем этом действе слышал только из рассказа одного из паладинов-участников "заезда". Хмурый мирамиец посетовал, что в Ордене совсем дурные времена настали, раз всю работу поручают наемникам. Ладомар пропустил его слова мимо ушей, хотя и поймал странный, загадочный взгляд соратника. Тот будто ждал какой-то реакции и заранее готовил нужные для такой ситуации слова, но так и не дождался. Ладомара больше занимала обида за потерянный месяц. Он ведь и так-то не хотел зимой бродить по дорогам да прозябать на холоде, но судьба распорядилась иначе. Вот только почему она потащила его на юг, а не на запад? Так бы он был на месяц ближе к Элинде. А теперь ему нужно было возвращаться обратно в Лесной.


Походный холод последних недель доконал Ладомара, и паладин решил продолжить путешествие как только пройдут лютые морозы. Местом пристанища оказался уютный ниранский городок Дилон на севере Титан-Озера. В трех днях пути от разоренного сейнарского поселения.


***


В последние недели Лемилла часто плакала. С того самого момента, как волшебные барьеры в башне Халда выбросили ее в лес, неподалеку от небольшого халдийского городка. С того самого мига, когда осознала все серьезность ситуации, в которой она оказалась. Счастливая жизнь так неожиданно стала кошмаром, что Лемилла до сих пор не могла подобрать слов, чтобы описать свои чувства.


Сейчас бы она отдала все на свете, лишь бы избавиться от мощи убитого бога. Чтобы вернуться обратно на берег Сердца и выкинуть из памяти последние годы. Чтобы каждое утро встречать рассвет на берегу залива, слушать ветер, заблудившийся среди скальных пиков, и не знать ничего об Усмии, о Халде, о политике Агона и о седовласом любовнике особенно.


Еще задолго до операции она подозревала, что не сможет использовать силу Халда. Бодро излучала уверенность перед лицом Агона и его сообщников, а в душе панически боялась, что не сможет управлять божественным даром. Она воплощала план возлюбленного в жизнь, и слепо надеялась на лучший исход. Вот только смерть старого бога открыла глаза на ее будущее. Она вспомнила изучающий прищур Агона, когда ее кинжал пронзил грудь Халда. Лемилла едва нашла силы успокаивающе кивнуть ему и сделать вид, что все в порядке. За маской спокойствия воем отчаянья бился животный ужас. Седовласый чародей слишком много сил положил на алтарь своей цели. Он не задумываясь бросил бы туда и Лемиллу, стоило бы ему догадаться о ее провале. Он не догадался.


И она спаслась.


Какое-то время она с замиранием сердца ждала вестей о гибели Агона, и, чего уж себя обманывать, надеялась, что мереанский император погиб в схватке с Усмием. Но, когда узнала, что возлюбленный жив, ощутила невиданную смесь чувств. Радость, страх, стыд, отчаянье и… любовь.


Любовь выжигала сердце и отравляла разум. Она по-прежнему любила Агона, невзирая на то, что кто-то из Тайных наверняка уже спешил по ее следу, дабы выпить из отступницы силу Халда. Забрать то, что нужно императору… Для Лемиллы это означало подписанный смертный приговор.


Как же обидно понимать, что какие-то идеи дороже ее жизни. Она вновь зашлась в тихих рыданиях. Ей вспомнилась улыбка Агона, его руки, его мягкий, но властный голос, его теплые глаза… Потеряно. Все потеряно! Прошлое можно вычеркнуть и забыть. Друзья стали врагами. И теперь, чтобы выжить, ей необходимо найти защиту. Могущественную, способную противостоять новому Усмию.


Она плотно сжала зубы, силясь прогнать душившие ее слезы, и уставилась в темный потолок комнаты. Выжить. Ей нужно выжить. И для этого ей потребуется мужчина. Он должен быть молод, так как еще не отравлен скепсисом и у него не было договоров с собственной честью. И он должен искренне верить в мертвых ныне богов.


Лучшей кандидатуры чем юный король Кронея у нее не было.

Загрузка...