Герман подъехал к салуну в три часа пополудни, на кобыле гнедой масти с белой проточиной на морде. Он хотел было выбрать поджарого вороного жеребца, но Мистер Миллтон убедил его, что эта лошадь, по кличке Сабрина, гораздо выносливее и послушнее. Герман выложил за неё добрую половину той суммы, что ему любезно предоставил Доктор Гувер.
Спешившись и привязав лошадь снаружи, он вошёл в салун и отобедал с Миссис Мартой, попутно поделившись с ней своими планами ехать в Санта-Фе. Хозяйка заведения как могла отговаривала Германа ехать сейчас. Она убеждала его, что лучше ему пробыть здесь ещё до середины осени, тогда из Лос-Аламос пойдёт вооруженный конвой с добытой там золотой рудой. Но Герман оставался непреклонен, заверяя её, что ехать с почтальоном ему будет спокойнее и безопаснее, так как чужие письма и газеты не представляют для бандитов ценности.
Рассчитавшись с Миссис Мартой, он купил у неё карабин и патроны и начал собирать вещи в дорогу. Свои костюм, рубашку от Армани и дорогие ботинки он сложил в вещевой мешок на самое его дно. Ковбойскую шляпу покойного мужа Миссис Марта отдала Герману даром, на память о себе и их маленьком городке, приютившем его.
В салун влетел Генри Мейсон.
– Мистер Герман! Вы собираетесь ехать в Санта-Фе?
– Да Генри. Тебе Мистер Миллтон сообщил?
– Слухи быстро разлетаются в нашем селении. Можно мне ехать с вами?
– Я не могу тебя взять с собой, Генри.
– Но почему?
– Тебе ведь всего шестнадцать! Да и путь предстоит долгий и полный опасностей.
– Я обо всём этом знаю, сэр! Я хорошо стреляю и управляюсь с лошадью! Вы же сами видели!
– Как раз в этом я и не сомневаюсь. Но как же твои родители? Брат?
– Мне уже шестнадцать! – упрямо напомнил ему Генри, – я уже достаточно взрослый, чтобы самому решать за себя и выбирать свою судьбу!
– Но твой отъезд наверняка разобьёт старикам сердце!
– Мистер Герман! Ну пожалуйста! Я не хочу всю жизнь провести в этом захолустье! Я всё равно рано или поздно покину дом и отправлюсь в большой мир! Так почему не сейчас, с вами?
– Ладно, – сдался Герман, – ты можешь ехать со мной, Генри…
– Отлично, сэр! Я буду чистить вашу лошадь в дороге и готовить еду! Вы ни на миг не пожалеете, что взяли меня с собой, Мистер Герман! Честное слово!
– Хорошо, хорошо! Можешь идти и собираться в дорогу.
Герман вдруг подумал, что в компании этого юноши дорога будет не такой уж скучной, а парень явно привязался к нему за эти три дня. Возможно, он сделает его своим протеже, помощником в достижении своих амбициозных целей и осуществлении планов, которые Герман уже понемногу выстраивал в своей голове.
Генри ушёл, а Герман отправился с Миссис Мартой в огород помочь ей перевернуть огромные тыквы и поменять под рыжими плодами солому. По всему было видно, что хозяйка салуна, помимо прочего, как у нас сказали бы: прирождённая дачница. Она много знала о выращивании овощей и трав для нужд её заведения. А Герман осторожно поделился с ней тем, что сам знал о современных методах и приёмах садоводства, которые ему удалось вспомнить. Миссис Марта только удивлялась и качала головой, мол: «Откуда этот парень так много знает?»
К ужину прибыл почтмейстер. Герман познакомился с ним. Мужчину звали Клайв Банси. Он был метисом, произошедшим от ирландского солдата и индейской женщины. На вид ему было лет пятьдесят, полностью седая голова, а длинные его усы свисали до плеч.
Конторы у почтмейстера в этом селении не было, поэтому он по обыкновению остановился в одном из номеров у Миссис Марты. За ужином в салуне собралась уйма народу. Здесь были и работники полей с жёнами, и охотники с любовницами, пришёл и торговец мистер Миллтон с супругой.
Почтмейстер поставил в конце барной стойки два мешка. Один с письмами и свёртками из Санта-Фе и других американских городов, а второй пустой. В него каждый желающий клал письма на отправку. На столе рядом с собой Мистер Банси положил стопку относительно свежих газет. Жители городка охотно обменивали свои два цента на экземпляр американской «четвёртой власти», после чего отходили к своему столику и читали вслух статьи из газеты, шумно обсуждали последние новости, ругались, спорили и ликовали по разным информационным поводам.
Герман тоже приобрёл газету хотя бы для того, чтобы определить наконец, какой здесь и сейчас год, и на что он может рассчитывать, отправляясь в путешествие по стране. Номер значился датой четырнадцатое июля 1887 года. Вот это уже было кое-что! Но ещё больше его взволновала статья на первом развороте газеты. В ней говорилось о молодом изобретателе Николе Тесле, а точнее, о его конфликте со знаменитым американским изобретателем Томасом Алвой Эдисоном по поводу использования переменного и прямого тока для освещения улиц Нью-Йорка!
«Да ведь это два человека, благодаря изучению биографий которых я и отважился построить свой бизнес в сфере патентования изобретений! Я должен немедленно ехать в Нью-Йорк!»
В этот момент в салун вошли Генри с братом Джимми. Генри светился от счастья, а Джимми напротив, был как всегда равнодушен ко всему и всем. Герман уже ранее заподозрил у старшего брата Мейсон умственную отсталость. Однако Генри тогда заверил его, что Джимми добрый и трудолюбивый парень. Значит он мог теперь преспокойно оставить пожилых родителей и дом на попечение брата, зная, что всё будет «О’кей!»
– А, Мистер Герман! Это мой брат Джимми, о котором я вам рассказывал, – представил их друг другу Генри.
Мужчины пожали руки. Ладонь Джимми была почти вдвое шире, чем у Германа, а его рукопожатие напоминало сдавливание стальными тисками. Джимми был коренаст и широкоплеч. Он ответил безразличным взглядом на улыбку Германа и отошёл к барной стойке заказать выпивку.
– Мистер Герман! Отец и матушка дали мне своё благословение! Завтра утром я еду с вами!
– Хорошо, Генри, рад слышать… – Герман всё ещё был увлечён статьёй.
– Выпьете с нами, Мистер Герман?
– Нет-нет, я, пожалуй, пойду отдыхать…
– Всего один бокал, Мистер Герман! Ну же!
– Генри, нет! – резко осадил разошедшегося от избытка чувств и эмоций подростка Герман, – я пойду к себе в номер отдыхать! И тебе не советую здесь долго засиживаться! Проспишь, и мы уедем без тебя!
– Ладно… Я понял… – тихо отозвался парень, оторопев от внезапной холодности Германа, – я только выпью с братом один виски и потом спать, Мистер Герман. Вот увидите, я не подведу!
– Хорошо, я верю тебе, Генри. Доброй ночи.
– Доброй ночи, сэр! – Генри снова повеселел и присоединился к брату за барной стойкой.
А Герман тем временем поднялся с газетой в руках в свой номер. Он несколько раз перечитывал статью, вникая в суть конфликта между двумя гениальными изобретателями. Материал статьи подавался не так, как он знал из истории и биографий этих людей. Автор статьи явно был на стороне эмигранта Теслы.
Герман лёг на постель не расправляя её. Он полностью отдался потоку мыслей. Теперь в его голове выстраивались новые планы, гораздо более отчётливее и масштабнее предыдущих. Он поедет в Нью-Йорк, чтобы взять там всё под свой контроль! Ведь он уже знает об изобретениях обоих больше, чем они сами! Кого же ему поддержать? На чью сторону встать в их споре? А может ему стоит примирить двух великих гениев и возможно, даже возглавить? Сколько денег он сможет выручить за свои часы в Санта-Фе? Да, пожалуй, целое состояние! Достаточное, чтобы быстро влиться в высшие круги делового и научного сообщества Америки конца 19 века. Да он может повлиять на историю всего мира!
Вот такие мысли будоражили сознание Германа, пока он, наконец, не забылся крепким сном и не проспал до самого утра.
***
Утром Герман встал, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим. Спустившись в салун, он застал Миссис Марту в компании почтмейстера за завтраком. Он присоединился к ним и за едой обсудил с Мистером Банси детали поездки. А ехать им предстояло три дня и дважды ночевать у костра под открытым небом.
Герман признался, что ему ещё не доводилось путешествовать верхом так долго и на такие большие расстояния. К тому же, как оказалось, им предстояло преодолеть на лошадях небольшой горный хребет, именованный «Cena para buitres» что в переводе с испанского означает «Ужин для стервятников» и форсировать реку Рио-Гранде. Впрочем, Мистер Банси заверил, что путь не особенно трудный и опасности для них не представляет. Миссис Марта в это время собирала мужчинам провизию в дорогу.
Герман вывел свою лошадь на улицу. Генри с почтмейстером уже ждали его готовые ехать. Парень поприветствовал Германа. Тот поздоровался в ответ, крепко пожав протянутую ему руку, после чего ловко вскочил в седло, и они тронулись в путь.
Ближе к полудню путники устроили привал в тени трёх раскидистых тополей, выросших на окраине обширной равнины. Отобедав вяленым мясом с варёным картофелем и хлебом, мужчины вздремнули полтора часа прислонившись спинами каждый к стволу отдельного дерева.
Продолжив путь, они преодолели высокие холмы, густо поросшие высокой травой, затем до позднего вечера ехали через пустынные равнины, пока не упёрлись в горную гряду. Там они и заночевали под звёздным небом.
Мистер Банси оказался хорошим рассказчиком. У него в запасе было много историй и баек, собранных им за тридцать с лишним лет почтовой службы в разных штатах юга и запада Америки.
Иногда Герман слушал вполуха эти истории, но чаще пребывал в своих собственных размышлениях, продолжая анализировать имеющуюся у него информацию и строить планы. Его радовало то, что Генри сейчас меньше его достаёт с расспросами и пустыми разговорами, будучи всецело поглощённый рассказами старого почтмейстера. А Герману и так хватало молчаливого общения с внутренним собой, который то и дело подкидывал новые сложные задачи, которые они затем совместно решали.
Внутренний Герман, назовём его Светлой стороной, предположил, что они могли бы предотвратить грядущие войны, великую депрессию, если как следует всё проанализируют и взвесят. Сам Герман больше придерживался мнения, что они могут хорошо заработать и на том, и на другом. Например, продавая секреты, или помочь вооружить одну из сторон конфликта. Или, применив свои знания, полученные в Международной Бизнес Академии, подобрать собственный ключик к экономике США и даже мировой экономике, если на то пошло. Ведь в нынешнем 19-м веке он был самым осведомлённым человеком на планете!
Его Светлая сторона взывала к лучшему в нём. К поступкам достойным звания мессии. А Герман настаивал на действиях из-за кулис, тайном влиянии на мир, напоминая о том, как поступали во все времена с мессиями и пророками, такими как Иисус Христос, Махатма Ганди или Мартин Лютер Кинг.
Так пролетела первая ночь у костра под толстыми шерстяными одеялами и посменным дежурством.
Утром второго дня путники начали восхождение на упомянутый ранее горный хребет «Ужин для стервятников», за которым пролегала дорога от Лос-Аламос до Санта-Фе. Герман невольно задавался вопросом, как доктор Гувер путешествует здесь в одиночку? Он задал этот вопрос Мистеру Банси.
– Да так же, как я, как другие, – ответил почтмейстер, – со временем ко всему привыкаешь. Приспосабливаешься.
– А как же бандиты?
– Ну, меня-то в округе все знают. Я не держу лишнего цента при себе. Живу одним днём и надеюсь встретить свою смерть в пути, где-нибудь в этих горах, или на другой дороге, – просто ответил Мистер Банси, – А раз у меня нечего взять, стало быть, я не представляю интереса для грабителей.
– А Доктор Гувер?
– Да кто ж его знает! Должно быть откупается. Не даром же он с пациентов по три шкуры дерёт! Видать вынуждают его бандиты делиться доходами. А вообще, фельдшеров как правило не трогают. Мало ли кому из бандитов прострелят брюхо? Тогда им фельдшер и пригодится в знакомцах.
– Значит Доктор Гувер знаком с многими из бандитов? – осторожно поинтересовался Генри.
– Может и знаком. Да только лица они свои платками скрывают. Им лишний раз физиономией торговать не пристало. Наверняка все из местных. Шериф вот, к примеру, наведывался к Доктору Гуверу. Мол, помоги опознать грабителей и убийц. А тот в ответ – знал бы не сказал! Иначе повесят его, бандиты-то, к дереву верх ногами и выпустят кишки наружу.
– А к вам шериф тоже обращался с тем же вопросом?
– Обращался, как же.
– И что вы ему рассказали?
– Не суй свой нос не в своё дело!
– Что, так и сказали? – искренне удивился Генри.
– Это я тебе сейчас говорю, малец! – усмехнулся почтмейстер и заставил лошадь идти быстрее.
– Генри, отвяжись от Мистера Банси со своими расспросами, – произнёс Герман, понимая о чём старый почтальон говорить не желает, – меньше знаешь – крепче спишь! – присовокупил он к месту старую поговорку.
– Да я теперь вообще не усну! – возмутился Генри.
Все трое рассмеялись, а Герман в добавок подумал, что и он ведь, точно так же отвечал в детстве на эту поговорку.
Через некоторое время всем пришлось спешится и взять лошадей под уздцы. Подъём здесь был крутым, а тропинка ещё сузилась и приходилось пробираться осторожно пешком, рискуя ненароком оступиться и, скатившись кубарем вниз, разбиться о камни. Примерно на середине перевала оказался родник. Вода срывалась небольшим водопадом с массивной плоской глыбы, нависшей над проходом, и падала в широкую расщелину под ним, исчезая в тёмных глубинах горы.
Путники устроили здесь привал. Наполнили свежей водой фляги, напоили лошадей. Продолжив путь, они достигли вершины горной гряды после полудня, когда солнце миновав зенит поплыло вниз, к горизонту. Пообедав и восстановив силы, мужчины начали спуск с обратной стороны горы, рассчитывая дотемна оказаться на равнине внизу и заночевать вблизи дороги на Санта-Фе.
Генри первый заметил внизу тёмные фигуры людей верхом на лошадях. Они заняли всю дорогу в обоих направлениях и явно кого-то поджидали. Юноша дёрнул Германа за рукав и указал на всадников. Почтмейстер посмотрел в том же направлении.
– Бандиты! Видите их лица скрыты повязанными платками? Этих я раньше здесь не видел…
«Уж не нас ли они здесь поджидают?» – пронеслось в мыслях у Германа, – «Может доктор, откупаясь в очередной раз и спасая свою шкуру, рассказал им про мои часы?»
– Спускаемся спокойно, – сказал Мистер Банси, – у нас нечего взять. Максимум заберут ружья и отпустят…
– Вот тут вы ошибаетесь, Мистер Банси! – перебил его Герман.
– Что такое, Мистер Герман? У вас есть при себе что-то ценное?
– Да. И я почти уверен, что поджидают они именно нас. Наверняка это Доктор Гувер навёл бандитов на нас!
– Тогда не глупите и отдайте им то, что у вас есть…
– Нет! Ни за что! – выпалил Герман, наблюдая в мыслях как рушатся его радужные планы и мечты о светлом будущем.
– Даже ради спасения наших трёх жизней?
– Как вы не понимаете? Они не захотят оставлять свидетелей! – начал истерично защищать свою позицию Герман.
– Их лица скрыты платками, Мистер Герман! Идёмте!
– Нет! Вы же сами сказали, что не встречали этих бандитов раньше? Откуда вам знать, как они с нами поступят после того, как всё отберут? Кроме того, вещь из-за которой они нас тут поджидают представляет собой гораздо большую ценность, чем вы можете себе вообразить! Она поможет мне изменить мир!
Герман слышал слова из собственных уст и находил, что они звучат безумно и даже фанатично. Мистер Банси непонимающе уставился на него. Напуганный больше остальных Генри переводил взгляд с одного на другого, не зная, что ему и думать.
В этот момент Герман краем глаза заметил какое-то движение совсем рядом с местом, где они остановились. Внутри него сработал какой-то автоматический рефлекс, наподобие первобытного инстинкта «бей или беги». Бежать было опасно, да и бессмысленно. Он сделал то, чего сам от себя не ожидал. Герман вскинул карабин и выстрелил.
Время вокруг него снова замедлилось, как это было в машине, когда мишенью был он. Когда убили на его глазах профессора Колышева и водителя Сергея. Он видел, как человек отлепился от валуна, за которым прятался и полетел вниз, ударяясь множество раз о камни. А тело самого Германа бросилось в укрытие за большим валуном.
Захлопали ответные выстрелы. До слуха Германа донеслись сердитые выкрики. Быстро придя в себя, он высунул голову из-за камня и тут же отпрянул обратно. Град свинца обрушился на его укрытие откалывая от вековых каменных глыб мелкий щебень. Мистер Банси был убит на месте. Пуля угодила почтмейстеру в лицо, превратив его в кровавое месиво. Генри он не обнаружил.
Три их лошади успели благополучно унести ноги наверх, на спасительную вершину горы. Герман лихорадочно соображал, что ему делать. Он подумал было, что частыми перебежками сможет добраться туда же, но спускаться верхом было немыслимо! Он скорее погибнет, разбившись о камни! Значит, ему остаётся либо продолжить отстреливаться, либо сдаться и умолять сохранить ему жизнь.
– Мистер Герман!
Это был голос Генри! Где же он? Герман осмотрелся вокруг. Парня не было видно.
– Мистер Герман! – голос Генри звучал жалобно.
«Что происходит? Этот малец умудрился попасться бандитам?» Герман снова быстро высунул голову из-за валуна и тут же скрылся. Никто больше не стрелял в него.
– Мистер Герман! Не вынуждайте меня убивать этого славного парня! Бросайте карабин и выходите к нам! – это прозвучал голос одного из бандитов.
«Что делать? Что же делать?! Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!» – Герман чертыхался пытаясь быстро сообразить, что ему предпринять дальше.
– Хорошо! Хорошо, я сдаюсь! – крикнул он, наконец собравшись с духом.
Высоко подняв руки над головой, но не выпуская из них карабина он стал медленно подниматься из-за своего спасительного камня. Бандиты, их была дюжина, не считая убитого Германом, спешились и заняли позиции ниже, вокруг его укрытия и направили в его сторону стволы своих ружей и пистолетов.
Всего в двадцати-тридцати метрах от Германа стоял, очевидно, главарь банды. Он приставил револьвер к голове испуганного мальчишки. До него по склону шёл свезённый след, свидетельствовавший о том, как Генри, вероятнее всего, споткнулся и покатился вниз, когда начали стрелять. Тут его и схватил этот бандит, сидевший в засаде.
План в голове Германа созрел за считанные секунды, пока он поднимался из укрытия. Расстояние от главаря банды до его шайки составляло добрых сто-сто двадцать метров по крутому склону. Бандиты, кажется, были уверенны в своём превосходстве, так как держались расслабленно и даже беспечно. Но ни один из них наверняка не имел такой же стрелковой подготовки как Герман, которого натаскивал, вероятно ради собственного развлечения, сам Командос! И никто не знал о ней. Кроме Генри.
Если парню удастся вырваться и скрыться за теми валунами, тот они вдвоём, будучи в более выгодной позиции для ведения огня, перебьют всех бандитов одного за другим! В груди у Германа заклокотало чувство героизма. А где-то в глубине его истошно вопил тот, другой Герман: «Нет! Герман! Не делай этого! Мы не убийцы!»
«Нет, мы как раз таки и есть убийцы! Посмотри на того парня с дырявой головой!» На этой мысли он резко вскинул карабин и выстрелил, одновременно крикнув:
– Генри! В укрытие!
Нырнув обратно за валун, он тут же услышал шквал выстрелов. Пули свистели и щёлкали о камни, оружие бандитов грохотало непрерывно в течении целой минуты! Затем всё вдруг стихло. Герман в очередной раз высунулся и посмотрел туда, где стояли главарь банды и перепуганный до смерти Генри. Тело бандита укатилось вниз, к подножию горы. А чуть выше, из-за не менее массивного валуна, чем тот, за которым он прятался сам, торчали обе ноги Генри.
– Генри! – позвал он.
Ответа не последовало. «Может он ранен? Может ударился головой и потерял сознание?»
– Генри! – в голосе Германа засквозили ноты отчаяния.
Генри был мёртв.
На глазах Германа выступили слёзы, в горле встал ком. Но очень быстро это смятение превратилось в гнев. Сжав до боли в пальцах карабин Герман высунулся с другой стороны валуна и сразил ещё одного бандита. Остальные зашумели и на его укрытие обрушился новый град свинца.
– Мистер Герман! – прозвучал голос, когда выстрели стихли.
На сей раз голос бандита показался Герману знакомым.
– Мистер Герман! Бросайте карабин и выходите с поднятыми над головой руками! Обещаю, мы сохраним вам жизнь! Только отдайте нам часы!
«Доктор Гувер?! Вот же крыса!»
– Мистер Герман! Сдавайтесь по-хорошему! Нас десять, а вы один! Не глупите! Бросайте оружие!
– Как бы не так, лабораторная ты мышь!
Герман снова высунулся из укрытия и выстрелил. На этот раз промазал.
– Доктор Гувер! Вот же ты тварь! Ты примкнул к бандитам! Гореть тебе в аду за смерть мальчишки!
– Которого из них? Генри или Фридриха? Кого вы имеете ввиду, Мистер Герман?
«Вод же сука!» – зло подумал Герман.
– Так это ты их убил? Ты замучил и убил мужа и сына Миссис Марты?
Ответа не последовало. Герман снова высунулся и выстрелил. На этот раз в пустоту, так как оставшиеся бандиты попрятались за камнями. «Чёрт! Они хотят окружить меня! Что бы сделал Командос на моём месте? Он бы прорвал фланг и поднимался выше, отстреливаясь и уничтожая противника одного за другим!»
Герман осторожно выглянул из укрытия и заметив промелькнувшую над камнем шляпу выстрелил. Осечка! А в ответ снова раздались выстрелы с разных сторон. «Чёрт! Чёрт! Чёрт! Дерьмо!» – Герман ругался вслух, пытаясь перезарядить карабин, но его заклинило. Между тем он слышал выстрелы и шорохи всё ближе и ближе к его укрытию.
– Стойте! Не стреляйте! – наконец принял единственное, на его взгляд оставшееся у него решение Герман, – Не стреляйте! Я сдаюсь!
– Брось карабин в сторону! – донеслось до него сразу несколько озлобленных голосов.
«Всё! Приехали, блин! Надо бросать ставшее бесполезным оружие, сдаваться и молить о пощаде!» Он бросил карабин в сторону, как от него требовали бандиты и высоко подняв руки над головой стал в очередной раз подниматься из-за укрытия. Когда он уже поднялся почти во весь рост, прогремел выстрел.
Герман ничего не почувствовал. Его тело, внезапно перестав слушаться, очень медленно полетело куда-то назад и вниз. Он знал, что упал на камни, но не почувствовал падения. Он не чувствовал, как кровь тонкой струйкой стекает по его лицу из отверстия над левой бровью, заливает глаза и ноздри. Он видел лишь небо над собой, которое сперва кружилось бешено волчком, окрашиваясь в алый цвет, затем резко остановилось. Дневной свет постепенно мерк в его сознании, пока не наступила абсолютная тьма.