Дарлинг внезапно обмякает, и Вейн легко сгребает её в охапку, прижимая к груди.
Я слегка приподнимаю её лицо за подбородок и зову по имени, но Дарлинг не приходит в сознание.
– Что-то не так, – хрипло произносит Вейн. Оба глаза у него чёрные.
– Да я, мать твою, сам вижу.
– Где грёбаная Черри? Что-то случилось, пока мы были у Крюка.
– Отдай её мне.
Хмурый взгляд Вейна мрачнеет ещё больше.
– Отвали.
Он отворачивается от меня всем корпусом, удерживая Дарлинг как можно дальше.
– Кто это у нас теперь такой придурочный собственник? Совсем недавно это ты постоянно говорил ей отвалить.
– И что, моё мнение не может измениться? – сердито огрызается Вейн.
На чердак доносится смех близнецов – они вошли в дом через кухню. Обсуждают свою бабушку и её рецепт сиропа из морочных ягод.
– Парни! – зову я.
Они появляются на чердаке, видят нас троих – мы всё ещё голые.
Баш изумлённо разевает рот:
– Вы тут устроили трах-вечеринку, не дождавшись, пока мы вернёмся домой?
Кас подходит к Вейну с Дарлинг на руках, убирает с её глаз влажные волосы.
– Что с ней?
– Мы не знаем, – отвечает Вейн. – Она только что потеряла сознание.
– Отнеси её на диван, – распоряжается Кас.
Обычно мы не следуем приказам изгнанных принцев, но Кас хоть что-то смыслит в недомоганиях смертных – научился у своей бабушки.
Вейн относит Дарлинг к дивану и осторожно укладывает в углу. Кас подсовывает одну подушку под колени Дарлинг, а вторую подкладывает ей под ступни, приподнимая её ноги вверх.
И прислоняется ухом к её груди.
Я слышу её сердцебиение даже на расстоянии. Мерный стук.
И дышит она ровно.
На самом деле, всё, что я слышу, чувствую и вижу, говорит мне, что она в порядке.
– Она заболела? – спрашивает Баш, примостившись на краю низкого столика в центре комнаты.
– В Неверленде не бывает болезней, – я приседаю рядом с Дарлинг на корточки и внимательно изучаю её лицо.
– Ну, Дарлинг вообще-то не из Неверленда, – справедливо отмечает Баш, отправляя в рот одну морочную ягоду из собранной горсти. – Может, нам надо вернуть её обратно в мир смертных?
Я усаживаюсь рядом с ним на стол и утаскиваю одну ягоду из его руки.
– Я не оставлю её без присмотра.
– Тогда что ты намерен делать?
Чем дольше она остаётся без сознания, тем хуже я себя чувствую. Я даже мог бы поверить, что мы затрахали её до обморока, нашу хрупкую крошку Дарлинг. Но она не просыпается.
Что, чёрт возьми, происходит?
По деревянному полу стучат когти – в комнату возвращается волк. На меня он смотрит, клянусь богом, неодобрительно.
– И ты тоже отвали, – говорю я ему.
Он отворачивается от меня и запрыгивает на диван, прижимаясь к боку Дарлинг.
– Пэн, – вкрадчиво произносит Вейн.
– Да, я знаю. – Я провожу пятернёй по волосам, обдумывая варианты. В груди поселяется новая тяжесть. Когда-то, прежде чем потерять тень, я мог изменить в Неверленде что угодно. Я мог сотворять вещи из воздуха.
Но исцелить кого-либо? Это куда сложнее, нет никаких гарантий, и риск обычно не оправдывается.
У меня всё внутри скручивается, секунды тикают в голове, а Дарлинг никак не приходит в себя.
Я мог бы попытаться исцелить её, если бы знал, что, чёрт возьми, с ней не так. Но я ничего такого не чувствую, и в этом проблема.