– Если мы сможем зайти в его программу, – поправила Нина, – мы не знаем пароля, надеемся только, что его Дэн не сменил.

– Дэн не то что не сменил, он даже не знал, что это такое. Он компьютером не пользовался, – заявила бабушка.

Остальное время ужина прошло за новостями из города, которые рассказывал Тео. Когда стол был очищен и посуда убраны, они расположились на кухонном островке, включив компьютер Дэна. Бабушка нажала мышкой на финансовую программу и ввела свой пароль, которым пользовалась еще год назад, программа загрузилась. Она стала просматривать столбцы цифр.

– Может я стала настолько стара, что сейчас ничего не понимаю, – произнесла она через какое-то время.

– Думаю, нам нужно все распечатать и посмотреть всем троим. Одна голова хорошо, но три намного лучше.

Мона согласно кивнула.

– Я, наверное, взгляну завтра. Вы молодые и у вас более острый глаз, – она взяла конверт Дэна, лежащий на столешнице. —Пойду, посижу на веранде, – произнесла она и удалилась.

Тео вопросительно посмотрел на Нину, как только бабушка вышла из кухни за раздвижные двери, сестра пояснила:

– Дэн написал ей письмо.

Тео понимающе кивнул. Нина запустила печать, листы вылетали в поддон принтера.

– Мне всегда казалось, что Дэн испытывает определенные чувства к нашей бабушке. Что думаешь? – тихо спросил Тео, но все же, чтобы Нина его услышала, несмотря на жужжание принтера.

– Мне тоже так казалось. Ты знал, что он был женат?

– Был женат?! Вот это новость! – воскликнул Тео, раскладывая напечатанные страницы на три стопки. – Когда? И где сейчас его жена?

– Это было давно, бабушка говорит, что они прожили то ли год, то ли три года… потом развелись.

– Знаешь, что я тебе скажу, чужая душа – потемки, – Тео сделал еще глоток вина из бокала, стоящего рядом на столешнице. – Я больше чем уверен, что у нашей бабушки полно секретов, о которых мы еще не знаем.

– Согласна, – ответила Нина, тоже делая глоток вина из своего бокала. – Думаю, она ни один раз нас еще удивит… как и было всегда, – задумчиво добавила Нина.

И они вдвоем с братом стали изучать распечатанные листы. Где-то через полчаса Тео произнес:

– Мне кажется Дэн влип в свой кредит по самую макушку. Еще больше, странно, что он не считал нужным выплачивать проценты, тогда бы ставка его кредита так не возросла, и не стала бы столь внушительной. У меня такое впечатление, что он до конца не понимал, что сумма процентов по просроченному кредиту может возрасти в пять раз, – добавил Тео, потягивая вино. – Что и произошло.

– Или его бухгалтер не объяснил ему, что является его настоящей ставкой по кредиту, – добавила Нина, просматривая отчетность. – Бедный Дэн. Теперь нам нужно понять, сколько он должен.

Тео отрицательно покачал головой.

– Позволь с тобой не согласиться. Имея опыт в ведении бизнеса – не одного ресторана только в Сономе, но и в другом близлежащем городе. Не думаю, что его бухгалтер хотел лишиться своей лицензии, а это выглядит именно так, судя по тому, что он не платил первоначальные взносы по ставке пять процентов в год. Из своего опыта, – добавил Тео, – могу тебе сказать только одно – мой бухгалтер готов был бы пойти на все, используя любую лексику, чтобы меня вразумить. Решение платить или не платить может только принять владелец, но и то только лишь в том случае, если согласится письменно отказать настойчивости бухгалтера.

Нина внимательно слушала брата, оторвавшись от бумаг.

– Нам нужно найти письма бухгалтера к Дэну, так получается? – спросила она.

– Да, было бы желательно порыться в его компе и найти такие письма, хотя если прямо спросить у бухгалтера, думаю, он нам их покажет… в этом я больше, чем уверен.

– Тогда, ты мне и скажи, ты же владелец бизнеса, – начала Нина. – Допустим, ты взял кредит под пять процентов годовых на пять лет, зная, что, если не будешь вовремя выплачивать проценты твоя ставка возрастет до тридцати, то есть станет в шесть раз больше. Что конкретно бы тебя заставило выплачивать подобную ставку, превышающую первоначальную в шесть раз? Если учесть, что Дэн брал кредит под реконструкцию, которую и сделал, но настолько я поняла из слов управляющего, она потребовала больше денег, чем он рассчитывал. – Тео вопросительно смотрел на нее. – Итак, ты владелец бизнеса и знаешь все вводные, ответь мне на вопрос, почему ты решил выплачивать ставку, в шесть раз превышающую первоначальную? – спросила она. – Подумай, ради чего бы ты согласился… Ведь должна же быть какая-то очень веская причина, почему Дэн именно так поступил.

Тео долго думал, потягивая вино, потом стал что-то считать на калькуляторе в мобильном телефоне, записывая цифры прямо на распечатанных листах.

– Я бы рискнул… – начал он, – но только в самом крайнем случае… Вернее, если бы точно был уверен, что риск оправдается и я сорву большой куш.

– Объясни, – попросила Нина, – более подробно.

– Ну, смотри. Допустим я беру кредит, чтобы соответствовать времени и пускаю его на реконструкцию винодельни и шоп-вайна, чтобы привлечь больший наплыв туристов. Соответственно увеличить продажи.

– Допустим и не платишь при этом проценты.

– Да, не плачу, – он посмотрел на свои записи на распечатанных листах, – не выплачиваю 87 500 долларов каждый месяц. Я лучше вложу эти деньги на реконструкцию, которая требует больше средств. Кстати, ты не обратила внимание, что винодельня увеличилась в размерах?

– Обратила, она стала больше, мне кажется в полтора раза точно, – ответила Нина.

– Значит он вкладывал не только в здание, но и в производство, купил, наверное, еще 20-тонные цистерны.

– Хм! – задумчиво произнесла сестра. – Смысл покупать еще цистерны? Размер виноградника остался тем же.

Тео думал несколько минут, потом ответил:

– Да, но насколько я знаю, Дэн продавал виноград своим поставщикам. Я могу объяснить появление новых цистерн только тем, что он решил пускать весь виноград своей винодельни в производство вина. Другого объяснения у меня пока нет.

Нина кивнула.

– Скорее всего, что так, учитывая насколько Дэн был дотошным в бизнесе. Он несколько раз все взвешивал прежде, чем принять какое-то решение.

– Думаю, что об этом может нам сказать управляющий или винодел. Итак, – произнес Тео, довольно потирая руки, – пошли дальше. – Я не плачу взносы, потому что все деньги пускаю на реконструкцию, которую, – он поднял указательный палец, – собираюсь закончить к началу сбора урожая.

– Точно, – согласилась Нина, – у меня создалось такое чувство, что он торопился ее закончить к какому-то сроку.

– Конечно, к началу сбора винограда. – И Тео опять надолго замолчал, потом, наконец, сказал: – Зная Дэна, могу тебе сказать только одно. Что будь я на его месте, я рискнул бы заплатить вместо пяти миллионов долларов за пять лет шесть с половиной, то есть на полтора миллиона больше, если брать тридцать процентов, только при одном условии…

Сестра молча, выжидающее смотрела на него.

– Если бы у меня было бы нечто такое, что покрыло бы миллион триста тысяч, которые при таких драконовских процентах, я должен был выплатить, и у меня бы еще остались деньги. Иначе, меня буквально на второй год можно было бы объявить банкротом… что маловероятно, зная любовь Дэна Сандерса к своему винограднику, который для него был всем. Что думаешь, аналитик? – С улыбкой спросил Тео, посмотрев на сестру.

– Думаю, что ты прав, – согласилась она, – у Дэна явно имелся какой-то козырь в рукаве, на который он очень рассчитывал, иначе бы не стал столь беспечно относится к погашению кредита. Явно же он знал что-то такое, о чем многие не догадывались. Он рассчитывал получить приличные деньги, чтобы покрыть готовую ставку по кредиту, – ответила сестра.

– Именно, козырь в рукаве, – подтвердил Тео. – Я так понимаю это и есть комп Дэна? – С искрой в глазах спросил брат.

Нина молча несколько секунд смотрела на него, потом, видно, поняла его намек, переведя свой взгляд на экран монитора.

Она моментально нажала конвертик внизу с левой стороны экрана, который показывал пришедшие письма на электронную почту.

Тео довольный опустил взгляд на распечатанные листы.

– Если найдешь что-нибудь, скажи, – тихо произнес он. – Я пока тут посмотрю, что да как.

– Угу, – также тихо ответила сестра, просматривая почту Дэна, которую не открывали, наверное, уже сто лет, хотя новых, пришедших писем было мало… В основном ответы на письма Дэна от покупателей винограда, которым он сообщал, что, к сожалению, в этом году не сможет поставить им товар. Таких писем Нина насчитала десять.

– Он отказал десяти покупателям винограда, – произнесла сестра. Потом она открыла еще одно письмо от поставщиков оборудования – 20-тонных металлических цистерн для виноделия, в нем сообщалось, что поставка из Германии задерживаются на один день, в копии стоял управляющий мистер Говард.

– Он заказал десять 20-тонных стальных цистерн, которые годятся для производства ординарного вина, – задумчиво сказала Нина.

Тео оторвался от просматриваемых бумаг.

– Что я тебе говорил? Он решил увеличить производство… – Тео оглядел кухню. – Но производя вино, которое он делал все это время, даже с этими цистернами, Дэн не смог бы покрыть расходы. Нужно искать дальше. Увеличить производство – это не козырь, который был у него в рукаве.

– Да, я знаю, – ответила Нина, дальше щелкая по письмам.

Наверное, полчаса они провели в тишине, раздавались только щелчки мышки, и Тео периодически оставлял пометки на листах.

– Хм! Интересно, – произнесла Нина, – вот послушай. Письмо от известного журнала «Wine Spectator»4 от 30 августа 2018 года.


«Уважаемый, мистер Сандерс!

Доводим до вашего сведения, что ваше вино Пино гриджио с «Сонома Ярд Вэллей» 2017 было оценено дегустаторами в 89 баллов по 100-балльной шкале. Вам присуждается награда «Restaurant Wine List Awards», мы рекомендовали Пино гриджио с «Сонома Ярд Вэллей» 2017 года включить в винные карты известных ресторанов.

С наилучшими пожеланиями,

Томас Мэтьюз, управляющий редактор «Wine Spectator».


Нина посмотрела на Тео, он перевел взгляд на бутылку на столе, которую Нине подарил винодел. Она тоже медленно повернула голову к бутылке, прочитав на этикетке «Сонома Пино гриджио» 2017.

– Сколько она стоит?! – тихо спросила Нина.

– Ха! Все зависит от выдержки, мне он поставлял 4-месячное вино по сто долларов за бутылку. Это очень приличная цена, должен тебе сказать, если учесть, что хорошее вино у нас в городе виноделов можно купить по 23-27$. Но, – он стал перелистывать страницы финансового отчета, – в этот журнал он явно отправлял вино не 3-месячной выдержки, а более… вот. Выдержанное, которое стоило полторы тысячи за бутылку. Он поставлял в элитный ресторан в Сан-Франциско «Палас Хотел», где есть карта вин и благодаря своему сомелье, этот ресторан второй год подряд берет приз «Три бокала».

Нина вопросительно посмотрела на него.

– Это как «Оскар» в киноиндустрии или «Мишленовские звезды» в ресторанном бизнесе. «Три бокала» считай, что у тебя пять «Мишленовских звезд» и еще одна в придачу. Это очень и очень круто, – пояснил Тео. – Итак, он сделал вино, которое получило 89 баллов, очень высокую оценку… очень высокую, Нина. Это вино считается хорошим и имеет свои собственные свойства, оно не 90-94, оно еще не выдающееся по своему характеру и стилю, 100 баллов – это вообще классика, считается великим вином. Но 89 очень впечатляет, с выдержкой 8 месяцев.

– Это может быть его козырем в рукаве? – спросила сестра.

– Может… но, если бы я был на его месте, я все же имел бы что-то более существенное.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Я хочу сказать, что у меня это уже было бы, я знал, что у меня «козырь», – Тео изобразил кавычки в воздухе, – уже есть и он постоянен.

– А вино, разве не постоянно?

– Нет, вино не может быть постоянным продуктом. Во-первых, оно меняется каждый год, здесь очень много причин, от которых зависит хороший урожай. Не будет ли дождливым год, не нападет ли на виноград серая гниль, вовремя ли соберут урожай и еще полно всего. Я не стал бы настолько рассчитывать на будущее вино, хотя его нельзя сбрасывать со счетов.

Нина поставила три чашки на стол, опустила пакетики с чаем и налила кипяток. Потом взяла одну чашку и пошла на выход, на веранду. Она только переступила порог, остановилась, увидела бабушку, сидящую в кресле-качалке в дальнем углу на веранде, тихо покачиваясь и прижимая письмо к груди, смотрящую куда-то вдаль прямо перед собой. Нина заметила, как она смахивала слезы и решила ее не беспокоить, поэтому тихо зашла назад в дом.

– Смотри, – воскликнул Тео, делая глоток чая. – Я нашел еще одно вино «Сонома Шардоне» тоже 2016 года было поставлено в другой ресторан в Сан-Франциско по цене 300 долларов за бутылку, а «Сонома Зинфандель» 500 долларов за бутылку.

– Итак, подведем итог, – произнесла она. – Получается, что он стал производить элитные вина?

– Получается, что так. Наряду с обычными для любителя, он стал производить вина для гурманов. Ты должна найти письма в его почте про эти вина.

Нина стала просматривать электронную почту, поудобнее расположившись на стуле, потягивая чай. Тео продолжал изучать финансовый отчет.

– Странно, – через какое-то время произнесла она, – здесь нет писем про эти вина.

Нахмурившись, она посмотрела на брата.

– Действительно, странно, чтобы выставлять такие цены, у него должна быть бумага. Он должен был отправить вино на дегустацию, типа этого журнала, и ему должны были присудить баллы и приз. Мне нужно будет поговорить на этот счет кое с кем.

– Хорошо, давай закончим на сегодня, у меня уже голова идет кругом. Я просмотрю отчет в постели, – произнесла она зевая.

Тео кивнул.

– Да, день был длинным. Я уеду рано завтра утром, у меня дела в городе.

Нина стала выключать компьютер. На пороге появилась бабушка. Она медленно подошла к ним, сделала несколько глотков чая и пожелав всем спокойной ночи, направилась к себе в комнату.

Нина смотрела ей вслед, Тео тоже не сводил с нее глаз.

– Бабушка как-то ссутулилась что ли, – тихо произнес он.

– Я видела, как она плакала на веранде, читая письмо Дэна. Думаю, что она тоскует по нему также, как и по своему мужу, – задумчиво произнесла Нина.

– Ладно, – протянул брат, – давай расходиться, уже поздно.

Они направились каждый в свою комнату.

Нина приняла душ, забралась в кровать и стала просматривать столбцы цифр в колонках отчета и не заметила, как заснула.


9


Антонио на черном Ferrari LaFerrari гнал по трассе номер один из Сан-Франциско в Сонома. Как же он любил эту машину! Его «малышка» была не приспособлена для города, а для такой трассы она была просто незаменима. Он поглубже вжался в светлое кожаное кресло, поставив телефон на громкую связь, быстрым набором, вызвав номер брата.

– Привет! – немного сонным голосом произнес Марко. – Ты уже на ногах?

– Я уже еду в Сонома, – он постучал пальцами по рулю. – Я вчера виделся с Паоло. Он, как всегда, играл в казино, проигрывая деньги семьи. Я сказал ему, чтобы сегодня он заехал к отцу, проконтролируй это. – Старший брат глубоко вздохнул. – Когда он придет в себя и возьмется за ум? Сколько он будет еще прожигать жизнь?

– Он звонил мне, жаловался на тебя, сказал, что ты очередной раз на него наехал со своими нравоучениями. По сравнению с тобой он чувствует себя белой вороной в нашей семье. Дай ему время, он скоро возьмет себя в руки и еще проявит свои способности, – ответил Марко.

– Он должен чем-то заняться, я дал ему на это две недели. И если он ничего не предпримет, я поставлю лимит на его счета, будет получать сто долларов в неделю, пусть попробует на них прожить с его запросами, тогда может быстрее возьмется за ум. Мне кажется для него и сто долларов много.

– Жестко, – произнес Марко. – Думаю до этого не дойдет. Я поговорю с ним сегодня.

– Присматривай там за ним, пока я буду в Сонома, – произнес Антонио. – Итак, рассказывай, что тебе удалось узнать о Дэне Сандерсе и его подруге детства.

– Ты знаешь, не многое. Он был очень уважаемым человеком в Сономе, давно занимал пост мэра. Последнее время исключительно занимался своим виноградником. Его подруга Мона Блиссе, действительно, подруга детства и была замужем за его лучшим другом – Дэвидом Блиссе, их называли неразлучная троица. Ее муж умер пять лет назад. У нее была дочь, которая семь лет назад разбилась вместе со своим мужем в автокатастрофе. Остались дети… уже взрослые, то есть внуки Моны Блиссе – Тео, ресторатор, имеет ресторан в Сономе и в Петалуме, близлежащем городе; Николь – профессиональная модель, сейчас в Париже, выступает в показе мод, кажется заключила контракт с какой-то известной фирмой. – Марко помолчал. – И Нина – ведущий аналитик на Северо-Западном побережье Штатов. Ты можешь ее знать, она работает в консалтинговой фирме Мартина. Ты же являешься их клиентом.

– Ах, лучший ведущий аналитик… – пробормотал Антонио. – Так значит, у нее присутствует личный интерес в этом деле.

– О чем ты? – спросил Марко. – Я кстати с ней познакомился, когда был на прощальной службе по мистеру Сандерсу. Красивая, приятная женщина, она была вместе с Алексом, помнишь он занимается недвижимостью и не раз помогал нам в бизнесе.

– Да?! – удивленно спросил старший брат. – Алекса не помню, но мне она показалась в первую и последнюю нашу встречу у Мартина упрямой и не простой…

– Целеустремленной, я бы сказал, да, но мне нравятся такие женщины. Знаю, знаю, она не в твоем вкусе, тебе бы лучше подошла Николь – модель, ты любишь таких…

– Каких таких? – поинтересовался Антонио.

– У которых одни только и разговоры, как выглядеть хорошо, как не набрать вес и похудеть и т.д. Короче не о чем, ничего не хочу сказать, – быстро добавил Марко, – я прекрасно тебя понимаю. Иногда хочется просто отдохнуть и повстречаться с девушкой, которая совсем не разбирается в бизнесе, в котировках акций и т.д., чтобы просто хорошо провести время. Дамы с железными яйцами, которых я встречаю в бизнесе, немного поднадоели. У меня крышу от них сносит. С одной стороны, выглядит как женщина, с другой – ведет себя, однозначно, как мужик, если бы она была настоящим мужиком, я бы послал ее куда подальше, за те методы, которыми она ведет бизнес, не гнушаясь при этом никаких средств…

Антонио расхохотался на его замечание.

– Терпи, брат, мы же сами их и породили… я имею в виду мужчины.

– Не уверен, что я их породил. Я привык все же относиться к женщинам, именно как к женщине, а не как мужику в юбке. Я с такой даже в постель не могу лечь, зачем мне в постели рядом еще один мужик…

Антонио еще громче захохотал.

– Ладно, согласен с тобой, мы оба – два самодостаточных самца, которые сами привыкли всем управлять и контролировать… тем более в постели, – Антонио, плавно перестроился в другой ряд. – Так что насчет этой Моны.

– Сандерс передал ей все – виноградник, дом, винодельню и даже свою старую машину. Короче все, об этом мне сообщил его адвокат Том Рендорф, буквально перед моим визитом, он ознакомил Мону Блиссе и Нину с завещанием Дэна Сандреса.

– И Нину, значит?! Ну, правильно, куда же без лучшего аналитика…

– Не понимаю, чем она тебе так не угодила, если ты видел ее всего один раз? – спросил Марко, посмеиваясь.

– Вот именно, она и не собиралась мне угождать, это было у нее на лице написано. Я нутром чувствовал, что она не любит таких, как я.

– Каких таких? Таких красивых? – еще больше веселясь спросил Марко.

– Таких успешных, – поправил его Антонио, – которые привыкли всего добиваться. – И он решил сменить тему. – Я правильно, понимаю, что теперь должен по поводу покупки виноградника Дэна вести переговоры с его подругой детства – Моной Блиссе?

– Да, она владелица всего. А ты собираешься вести с ней переговоры? Мне казалось, раз виноградник и винодельня Сандерса не будут выставлены на торги, нет смысла ее покупать.

– Марко, я своих решений, что касается бизнеса, не меняю, ты же знаешь? – резко произнес Антонио. – И дело не в том, выставляется ли виноградник Сандерса на торги или нет, если бы он был жив… пресвятая Дева Мария, я бы обратился лично к нему. Я хочу купить этот виноградник.

– Но, мы же купили рядом земли и высадили виноград, или я не прав? – спросил Марко.

– Да, купили, но это ничего не меняет. Я хочу получить тридцать гектаров виноградника мистера Дэна Сандерса и точка. Все понятно?

Марко помолчал, потом напряженно произнес:

– Мне не все понятно, – таким же резким тоном ответил брат, – ты что-то от меня скрываешь. Поступай, как знаешь, я больше не буду вмешиваться в это дело. Пока, старик, удачи тебе с этим. – И он отключился.

Марко часто его называл стариком, еще с тех времен, когда Антонио учился в старших классах и собирался поступать на факультет управления бизнесом в институт Лиги плюща.

– Вот черт! – выругался Антонио, внимательно следя за трассой, через десять минут он будет уже в Сонома на своей вилле «Терра Нова», которую купил буквально две недели назад. – Да, парень, ты стал не сдержан, – пробубнил он себе под нос. – Пора спускать пар.

Он подумал, что может стоило ему взять с собой Эйприл, шикарную блондинку, но тут же отмел эту мысль. Во-первых, он никогда к себе не водил женщин, и ему не хотелось бы, чтобы она жила на его вилле, и во-вторых, она бы отвлекала от дел, а ему сейчас необходимо было сосредоточиться на деле.

Он долго выбирал виллу. Сонома со своими окрестностями, как правило, представляла небольшие одноэтажные коттеджи, когда агент по недвижимости спрашивала его пожелания, он не мог точно ответить, какой дом хотел бы. Но ему хотелось что-то особенное, комфортное и удобное. Настоящий дом для семьи, откуда возникло слово «семья» он даже представить не мог, но хотелось именно такое. Да, где он мог бы потом с семьей проводить время. Она высылала фотографии, много фотографий, даже видео, но он отметал все. Все было не тем, что он хотел. И совершенно неожиданно три недели назад она прислала видео виллы «Терра Нова» за 4 млн долларов, состоящей из хозяйского дома с 6 спальнями и ванными комнатами, а также домика для гостей, под которым был гараж на четыре машины, а на втором этаже была прекрасная веранда. Поместье находилось на 1,12 акрах земли, закрытое вековыми дубами, все в зелени, с огромной террасой вокруг дома, с фонтанами перед главным входом и перед террасой с барбекю, отдельной кухней с задней стороны дома, бассейном, с автоматическими воротами. Но больше всего его поразил вид, открывающийся с внутренней стороны террасы на виноградники, виднеющиеся вдали. Хотя на территории теперь уже его поместья имелся сад из фруктовых деревьев и пять рядов виноградных лоз, привязанных к изгороди, к которым можно было попасть через арку, выложенную огромными темными, разной формы камнями. Сам дом был терракотового цвета, в испанском стиле, который ему очень нравился, напоминая родную Италию, одноэтажный, но не вытянутый, как большинство домов в Сономе, а более компактный – трапециевидной формы. Он нажал на сигнализацию и темно-коричневые ворота открылись, пропуская машину вперед, потом также бесшумно стали закрываться за ним. Антонио показалось, что он попал в исключительное место, именно такое было у него впечатление, когда он увидел эту виллу. Она напоминала ему райский уголок. Он стал объезжать огромный дуб посередине подъездной гравийной дороги, остановившись у подъезда. Выйдя из машины, он с удовольствием потянулся, разминая шею и плечи, забрал пиджак и взял телефон. Поднялся по деревянным ступеням с металлическими черными перилами, выпирающими вперед, вместе с треугольной крышей, стоящей на четырех белых колоннах, открыл красивую массивную дубовую дверь и вошел в огромное фойе. Тут же был встроен сбоку небольшой щит, на котором он нажал кнопки, заработали кондиционеры. Он прошел по полукруглому мраморному полу вперед, оказавшись в огромной квадратной формы гостиной с камином, с картинами на стене, с полукруглым столом и восемью стульями в центре, через нее дальше, пройдя еще одну комнату, которая тоже была похожа на гостиную, но только с диванами, креслами с подушками, коврами и огромным телевизором на стене. Вошел в кухню, из темно-золотистого дерева, напоминающего карамель, с кухонным островком посередине с белой столешницей, с двумя дабл холодильниками для продуктов и двумя – с прозрачной дверцей для вина, в которых поддерживалась специальная температура. Кухня занимала всю комнату буквой П, на столешнице в разных местах стояло различное кухонное оборудование – соковыжималки, кофемашины, блендеры и еще много чего. Над кухонным островком в потолке было сделано вытянутое со скошенными краями окно, которое добавляло естественный свет помещению. Он нажал кнопку на кофемашине, положив внутрь капсулу, подставил чашку.

Посмотрел на пришедшую смс-ку, когда раздался знакомый звук телефона. Марко сжалился над ним и прислал адрес коттеджа миссис Моны Блиссе. Антонио написал ему в ответ свои извинения.

Потом набрал один номер, которым он пользовался не часто, в крайнем случае, когда необходимо было о ком-то собрать информацию, не привлекая повышенного внимания, или, когда нужно было решить какие-нибудь щекотливые вопросы, он звонил Джино, который уже не один год предоставлял подобные разные услуги его семье.

– Рад вас слышать, сеньор Антонио. Что я могу для вас сделать? – как только сняли трубку произнес хрипатый голос на том конце провода по-итальянски.

– Джино, взаимно, – ответил Антонио тоже по-итальянски. – Мне нужна вся информация и финансовая тоже на Мону Блиссе и ее внуков… и дочь… но она погибла, насколько я знаю. Я хочу знать об этой семье все. Вплоть до того, что они предпочитают есть на завтрак.

– Ха! На завтрак я и так скажу… яичницу с беконом, – по-итальянски прогудел Джино. – Все американцы предпочитают только такой завтрак.

– Я хочу получить не твои домыслы, а факты. Ты меня понял? И нужна мне вся эта информация сегодня к вечеру. Плачу двойную цену за скорость, – ответил Антонио, совершенно нерасположенный к шуткам.

– Хорошо, сеньор Марчиони, сделаю.

– Вот и отлично, до свидания. – И Антонио отключился, как раз сварился кофе. Он взял кружку и подошел к широким стеклянным раздвижным дверям, ведущим на внутренний дворик и веранду. Переступил порог и вздохнул полной грудью. Пахло свежестью, справа доносилось журчание воды в фонтане, он опустился в кресло с пухлыми светлыми подушками и вытянул ноги.

– Черт побери, хорошо! – произнес он, смотря перед собой.

Зазвонил телефон, который он положил на стеклянную поверхность столика, его ассистентка.

– Да, Эбби, слушаю, – рявкнул он.

– Мистер Марчиони, должна вам напомнить, что через десять минут к вам приедут ландшафтные дизайнеры, которых вы просили пригласить, чтобы они высадили цветы. Предполагалось, что они должны были все сделать в ваше отсутствие сегодня, но ваши планы вчера внезапно изменились. Я не стала отменять их, если вы не возражаете.

Он улыбнулся, Эбби была уникальной, ему повезло с ней, в этом он мог признаться сам себе после полугода совместной работы. Она помнила все, имена, фамилии, встречи. Все. Он взял ее, прочитав ее резюме, но когда встретился с ней, то подумал, что погорячился. Она была худенькой, тоненькой, с короткой стрижкой и совершенно внешне не походила на человека, способного быть для него настоящей ассистенткой. Но после первой недели он был несказанно поражен, она выполнила все, ни разу не напортачив, совершенно не обращая внимание на его настроение. А поскольку он был итальянцем – импульсивным мужчиной, с неуемной энергией с утра до вечера, и старался вести себя сдержанно с подчиненными, но не с ней, учитывая его колоссальную нагрузку. Получается, что ей —личной ассистентке всегда приходилось отдуваться за всех. Он все ждал, что она сдастся и уйдет, но она молчала, продолжая выполнять свою работу, не жалуясь и не причитая. Антонио оплачивал ей все сверхурочные часы, даже давал премию, потому что она была личным ассистентом миллиардера и работала 24 часа в сутки семь дней в неделю. Иногда он баловал ее, отправляя на день в фешенебельный спа-салон. Она возвращалась похорошевшая, посвежевшая, с еще большим усердием принимаясь за работу. Он точно знал, что может ей позвонить в три часа ночи, разбудить и дать задание, которое она выполнит, опять же не жалуясь.

– И я взяла на себя смелость, заказав некоторые сорта растений, зная, что у вас на вилле имеется альпинарий. Надеюсь вам понравится, остальные они посадят на свой профессиональный вкус, – продолжала Эбби.

– Спасибо, ты можешь сегодня отдохнуть, думаю мне не понадобишься. Ты перенесла все мои встречи?

– Да, мистер Марчиони, как вы вчера и просили. Я переслала вам на почту отчеты, о которых вы тоже спрашивали. Но в 17 часов у вас должен состояться пресс-колл, напоминание есть у вас в почте. Я буду на связи, если вам что-то потребуется.

– Хорошо, спасибо, Эбби, и, если ты решись себя сегодня чем-то побаловать, например, спа-салоном, фирма готова будет оплатить твои затраты. Хорошо сегодня проведи время, ты это заслужила.

– Спасибо, мистер Марчиони, – произнесла она, Антонио только положил трубку, как раздался звонок в дом со стороны ворот.

Он вернулся к входным дверям, нажал на кнопку на стене, открывая ворота, заехали два небольших белых пикапа, остановившихся перед большим дубом посередине двора, с выложенными кругом мелкими камнями. Из первого вышло пять человек, направившись ко второй машине, открыли задние двери и стали вытаскивать ящики с рассадой. Антонио с интересом наблюдал за ними, вернее за цветами, которые они доставали, и когда ему уже показалось, что ящики закончились, потому что их было такое количество, словно они решили засадить цветами огромное пространство, появились цветы в горшках. Многие он видел впервые, если уж честно, таких расцветок и форм, он не видел вообще никогда.

– Хм! – произнес он, обращаясь к мужчине, который видно был у них главным. – А вы уверены, что вся эта красота здесь будет расти. Кто будет за ней ухаживать… а поливать?

– Мистер Марчиони, ваша ассистентка сказала, чтобы мы продумали этот вопрос. Мы привезли с собой специальное оборудование, проложим шланги с опрыскивателями в земле, все будет работать автоматически. Если вы не возражаете, мы могли бы приступить, у нас на все уйдет около четырех-пяти часов.

– Да?! – Антонио удивленно приподнял бровь. – Все теперь автоматизировано. Ну, что ж, не буду вам мешать, – он удалился в дом, решив немного поработать, а потом отправиться в коттедж к Моне Блиссе.

Через два часа выйдя на террасу у входа в дом, он был приятно удивлен и поражен увиденным. В том месте, где были навалены камни, по бокам гравийной дороги, теперь пестрел ковер из разных низкорослых цветов, какие-то ярко-красные сползали с камней, как поток воды, потом шли мелкие, типа незабудок, растянувшиеся голубым полем по края. Но больше всего его поразил дуб, вокруг него тоже было море мелких цветов, через которые не было видно даже их листьев – фиолетовых, белых и ярко-малиновых, фиолетовые ползли по стволу дуба, как бы огибая его. Антонио даже подошел и провел ладонью по ковру цветов. Живые, а со стороны ему показались искусственные.

– Вижу, вам нравится? – спросил мужчина, который был у них начальником. – Это аубреция совсем неприхотливое растение, которое растет в наших краях. Правда очень красиво?

– Да, очень, – согласился он.

– Я решил не украшать с фасада вашу веранду, лучше украсить внутренний дворик, где у вас стоит стол и вы, наверное, будете принимать гостей.

– Хорошо, поступайте, как считаете нужным. Я должен уехать на некоторое время, когда закончите, закройте ворота.

– Не волнуйтесь, мистер Марчиони, мы привыкли обслуживать известных клиентов и дорожим репутацией своей фирмы. Все будет сделано.

– Отлично, тогда, удачной работы. – Ответил Антонио, направившись к машине.

– И вам хорошего дня.

Антонио завел двигатель и огибая дуб, разглядывая со стороны водителя в боковое окно ковер цветов, ползущих по стволу, невольно улыбнувшись от такой красоты, вырулил к открывающимся воротам, через две секунды он выехал на общественную дорогу.


10


Проснулась Нина от голоса Тео и бабушки, раздававшихся с кухни. Мона что-то резкое говорила брату, Тео смеялся в ответ. Потом по коридору послышались приближающиеся шаги, дверь в ее комнату открылась, на пороге стояла бабушка.

– Санни, вставай, поехали ставить тотемы, хотя твой брат и смеется над ними, – специально громко сказала Мона в коридор, чтобы Тео услышал. – Но вот увидишь все сработает, так всегда было, всегда и будет.

– Ба, мы живем в двадцать первом веке, а ты все веришь в какие-то тотемы, способные защитить от дурного глаза, – крикнул Тео ей в ответ.

Нина поняла, что поспать больше не дадут, поэтому поднялась с постели и направилась в ванную комнату. Она почистила зубы, умылась, заплела волосы в хвост и скрепила его заколкой крабом, сверху оставив торчать игривый хвостик. Затем оценивающе оглядела содержимое своего шкафа, отрыла старые светло джинсовые короткие с торчащей бахромой шорты, надела темно-синий кружевной лифчик и белую обтягивающую майку с толстыми бретельками, с воротом лодочкой. Еще раз заглянув в ванную комнату, она внимательно осмотрела себя в зеркало, сказав:

– Имею полное право так ходить, я в отпуске. – На ноги она надела холщовые темно-синие на плоской подошве туфли.

И направилась на кухню завтракать, откуда доносились вкусные запахи жареного бекона и яичницы.

Тео продолжал пикироваться с бабушкой, подсмеиваясь. Нина была еще настолько сонной, что не принимала участия в их шуточках друг над другом. Брат поцеловал Мону в щеку, кивнул сестре, сказав, что позвонит, как только что-то узнает и вышел за дверь. Нина допила последний глоток кофе, поняла, что ей потребуется еще, поэтому сварила и налила в кружку-термос очередную порцию и тоже вместе с бабушкой направилась на выход. Выйдя на террасу, она увидела четыре длинные довольно толстые в обхвате столбика, разукрашенные какими-то разноцветными символами и орнаментом, прислоненные к балке у лестницы.

Бабушка подхватила их и волоча по ступенькам, стала спускаться, направляясь к шевроле Нины, на капоте которого лежал большой черный пакет.

– А это что такое? – спросила внучка.

– Мне нужно. – Нина открыла заднюю дверь, куда Мона положила наискосок тотемы, потому что прямо они не влезали на заднее сиденье, потом забрала у внучки черный пакет и бросила туда же на заднее сиденье машины.

Выруливая на трассу, Нина посмотрела на бабушку, постукивающую подушечками пальцев по своему посоху, она явно находилась в приподнятом настроении.

«Слава Богу!» – подумала Нина, если бы Мона впала в тоску, все вокруг бы стало серым. Бабушка обладала живительной энергией, как святой источник, вокруг нее все время что-то происходило, крутилось, кипела жизнь.

Нина даже не стала спорить и что-либо говорить по поводу тотемов, это было бесполезно. За столько лет она уже привыкла, что если Мона что-то задумала и решила, то отговаривать нет смысла, тем более, когда дело касалось коренных жителей – индейцев. В бабушке было намешено много кровей – испанских, французских и, Нина подозревала, что сама ее родословная тянулась именно от племени мивоки, иначе она не могла объяснить такую любовь Моны к их наследию и традициям. Она даже подозревала, что бабушка была, пожалуй, единственным человеком, которая свято верила в магическую силу тотемов, каждый раз говоря, что духи «Лунной долины» помогут ей, как помогали не одному поколению коренных жителей. Можно даже не говорить, что община индейцев Сономы Мону обожала и готова была сделать для нее все, хотя они не единственные проявляли к ней свою любовь, бабушку любили многие, очень многие. Всю жизнь, сколько помнила себя Нина, она вечно куда-то спешила, с кем-то встречалась, к ним домой часто приходили ее знакомые и друзья (а в знакомых у нее был чуть ли не весь город), друзей, настоящих друзей у бабушки было мало, несмотря на свою неуемную энергию и жизнерадостность, близко подпускала она к себе не многих – избранных, хотя со всеми была приветлива, доброжелательна и готова помочь.

Она немного сбавила обороты своей неудержимой деятельности два года назад, когда у нее стали болеть ноги и ей уже тяжело было долго ходить, а раньше, она уходила утром на встречу женского комитета (будучи его председателем какой год подряд), бесконечно что-то придумывая, обустраивая, собирая пожертвования и делая еще много-много разного, и домой возвращалась только вечером.

Сегодня на бабушке была белая блузка, длинная плиссированная юбка, черный завязанный на затылке платок с белыми разводами, ожерелье из черного оникса и такой же браслет на запястье.

– Ты не надела свои звенящие браслеты, – заметила Нина, потягивая кофе из кружки-термоса.

– Тотемы любят тишину, не нужно отвлекать их звоном безделушек, – тут же ответила Мона.

Внучка припарковала машину на обочине у виноградника и вышла, направившись к задней двери. Она взяла расписные столбики, дерево было гладким и теплым, бабушка достала черный пакет. Огляделась по сторонам, вздохнула и произнесла: