Проснулся, потому что крепко прогрелся.
Синее небо над острыми крышами, бездна… Уже высокое солнце разогнало память о бодрящем утреннем холодке. Засыпал зябко. Ещё и вино в кувшине было холодное… А сейчас чуть ли не пекло, даже не скажешь, что осень на дворе! Оружие где? Руки сразу нащупали всё нужное, хорошо. Слух что говорит? Тяжелое дыхание рядом, мощное, с басовитым хрипом на выдохе, поскрипывание колёс, размеренный стук широких копыт. Ну да, это же тяжеловозы, а не пони. Я поднял голову.
На меня смотрели морды.
Два битюга пялились прямо в глаза. Тупо, без мысли и даже без скуки. Просто работа.
Телега не последняя в обозе.
Бр-рр… Как-то раз ночью я повстречал на дороге конягу, примерно такого же монстра, за поворотом. Туман над дорогой, только начинающееся серое утро, безлюдье, уже одного этого хватает для мистики… Чёрт его знает, как он там оказался один и без сбруи, – погулять вышел. Решил, проломил грудью ограду – не прыгать же такому – и на ночной променад. Я тогда чуть в штаны не наложил.
Сколько времени? Кое-как повернувшись поудобней, достал из сумы часы – большую луковицу на кожаном ремешке. Чёрт, зачем мастер сделал такую массивную крышку? Пулю остановит! Такое изделие в карман не запихнёшь, весит, как гиря приморского торгаша. Второй час пополудни, ничего себе! Быстро спрятал прибор от чужих глаз. Часы и огнестрел я лишний раз стараюсь не показывать. Если пороховой пистолет почти никто не опознаёт, то об этом чуде механического гения люди наслышаны, но покупают очень редко. Зря.
А пистолет я себе уже второй заказал, слегка усовершенствованной модели, внёс предоплату. Если всё будет нормально, то заказ получу в Бикаде, мастер серьёзный, подвести не должен. С двумя пистолетами в кобурах пробираться на север намного сподручней, чем с улыбкой и добрым словом.
Странные времена на Ванкоре…
Механика уже развита, но спросом не пользуется, в том числе и карманные часы. Так же как и меч, часы встали мне в кругленькую сумму, издержался под ноль… Пришлось наниматься на острова, где я и набрал большую часть карточек, потом два месяца работал свободным охотником за головами. Заработанные честным и не очень трудом деньги тратил на покупку мало-мальски высокотехнологичных вещичек.
И на получение информации, конечно.
Жарко. Ноги в сапогах буквально горели – быстренько сбросил обувь, сразу же высунув отпаренные голые пятки за край повозки. И поясной ремень расстегнул. Набрав воды из фляги, я сполоснул рот и выплюнул под колёса. Напился.
Что у нас нового в сфере наблюдения?
Средних лет возничий последней повозки нагло дремал, склонив патлатую голову к коленям. У него была бесформенная войлочная шляпа с обвислыми полями, когда-то темно-зеленая, сбоку за лентой вяло колышутся три совиных пера. Бурая от пота изношенная рубаха с разноцветными заплатами. Сбоку лежит короткое копьё и топор на длинной рукояти. На задке последней телеги вроде бы кто-то прилёг. Тоже дремлет, подлец.
Просто замечательно ведётся наблюдение в нашем конвое…
Ладно, лично я сплю по законному праву отчаянного победителя опасной нечисти, а вот некоторые, смотрю, спят и во время работы. Мой что, тоже дрыхнет? Я приподнялся, стараясь рассмотреть возничего впереди. Ни черта не видно, хозяева загрузили телеги по максимуму, сразу за подстилкой из сена стоят кули и ящики штабелем. Надо вставать, а лень, разморило. Праздного интереса ради попробовал тряхануть один из ящиков, вроде что-то глухо звякнуло! Перевёл взгляд на свой кувшин, приподнял, тряхнул – почти полный. Не хочу. Сознание ясное, что и требуется.
С кряхтением перевернулся набок и увидел деревню.
Вот тут уж я проснулся окончательно! Что за населённый пункт, где моя карта?
– Возничий!
Битюги чуть подняли головы, в глазах появился какой-то интерес – происшествие! Парень, намотав вожжи на руку, всё так же продолжал клевать головой.
– Возничий, скотина, чтоб ты башкой ткнулся в задницу своего коня! Э-гей! Слышишь, мешок с костями? Проснись!
Наконец он очнулся, оторопело обвёл мутными глазами всё вокруг, поднял было хлыст с вплетённой в кончик шнура свинчаткой «радость волка», передумал и ответил:
– Слушаю вас, господин вольный странник!
– Что это за деревня, я тебя спрашиваю? Как называется?
– Меня? Да ить леший её знает! – радостно проорал мужик, поняв, что ругать его не будут. – Село как село… Глухомань.
Крякнув ещё раз, я взял карту, нашёл место и поставил навигационную отметку – «село Глухое». Вот такая у меня картография на Ванкоре.
Мимо медленно проплывали избы.
В большинстве краёв и земель крестьянские дома строят из дерева – срубы ставят. И только на юге, где строевого леса вечно не хватает, владельцы живут в домах из туфа, у наиболее зажиточных – из хорошего гранита. Чем дальше на север, тем камня в строительстве меньше, из него складывают стены фортов, церквей, монастырей, замков и крепостей – серьёзных, статусных сооружений.
Зачем мучиться, если леса навалом, а с ним здесь умеет работать каждый первый?
Вдали от городов деревянные дома, раскинувшиеся вдоль дорог и рек континента, частенько покрывают соломой, которая в особо голодные зимы уходит на корм отощавшей скотине. А что, разумно, съедобный дом… В Глухом – сплошные срубы, небольшие, но крепкие, солидные. Людей во дворах пока не видно, хотя две двери открыты настежь.
Я знаю, что там внутри.
Лавки и нары, длинные полки на стенах. Чаще всего примитивный очаг, такие очень медленно уступают место полноценным печам… Трубы вижу не на всех строениях, кое-где вместо дымохода зияет дыра в потолке – когда хозяева начинают топить, то хоть беги, смрадный дым заполняет всё жилище. Маленькие окошки кое-где закрыты деревянными ставнями, на рамах стоит особо выделанный пузырь или тонкая кожа. Стекло простому крестьянину не по карману, оно используется в домах местных сеньоров и, конечно, в жилищах большинства городских жителей.
Вышка охранника! Ажурная конструкция возведена поодаль от дороги; похоже, большая часть внимания часового направлена в поле, в сторону тёмного матёрого леса. Лесенки, остроконечная четырёхскатная крыша над широкой площадкой, в центре которой стоит баллиста на поворотном лафете, новенькая, даже дерево не потемнело. Значит, это вольная деревня, сеньора у них нет. Повернувшись к дороге, часовой помахал рукой. Не мне, кто-то из обозных его поприветствовал.
«Крикнуть, что ли?» – подумалось лениво.
Пусть скажет, как на самом деле называется объект охраны… Служивый на вышке, демонстративно показывая зевакам службу, повернулся и важно оглядел из-под ладони далёкий лес. К бесам, не буду! Если у вас вольная деревня – ставьте табличку с названием, как положено, грамотных людей на Ванкоре вполне хватает.
«Так и будете теперь навеки глуховцами, как в карте зафиксировано. – мстительно решил я. – Карта – это вам, пейзане, не шуточки, хрен потом чего докажете».
Только подумал, как тут же увидел табличку на обочине. С размытыми дождями буквами.
Сплюнув от досады на пыльную землю, я обвёл название пожирней. Всё, теперь можно прятать, ближайший населённый пункт появится километров через десять, не раньше. Укладывая сложенный вчетверо лист пергамента в суму, я машинально перебрал пальцами стопку карточек оказания охранных услуг. Целая коллекция, хорошо работаю! Вот и Дез Спири вручил очередную. Стандартные прямоугольники из грубого плотного картона свидетельствуют: предъявитель сего удостоверения хорошо проявил себя в бою, защищая мирных людей и их имущество. Это не только рекомендация на будущее, но и своеобразный именной сертификат, ибо требования и оценки бывают разными.
Да что вы всё пялитесь?
Интересно, как посмотрят они, когда я начну отливать прямо с кормы? Пора. Ширинка на трёх костяных пуговицах уже расстёгнута, пристроился поудобней. Битюги не впечатлились, ещё бы вам удивляться с такой хренометрией… Зато правый тяжеловоз меня поддержал, за компанию отлив на ходу.
Тьфу ты ещё раз, ну что за общество меня окружает!
– Уважаемый Марк, не желаете ли отполдничать? – неожиданно проворковал позади милый девичий голосок. – Папенька решил не останавливать обоз, все уже поели, прямо на возах. А я к вам прибежала, думаю, ещё вывалитесь от голода… Ой! Да у вас штаны спущены!
Смутившись, я начал быстро подтягивать и застёгивать мягкий кожаный ремень.
– Это для удобства, да…
– А я уж думала, уважаемый, что вы в грустном одиночестве занимаетесь неприличным рукоблудием! – она перевела ироничный взгляд на тяжеловозов. – Вы, городские, такие затейники!
Пречистый Ванк, ну у тебя и язычок! Когда это она забралась на телегу?
– Милочка, я не городской.
– Милочка? А говорите, как городской!
– Да? Значит, больше не буду.
Дочка торговца, тоску которой я мимоходом отследил в таверне «Старая Берлога», сидела на массивных деревянных ящиках, одну ногу поджав под себя, вторую опустив вниз, на моё обозрение. Обозревать было чего…
В каждой провинции одежда сельских жителей на удивление однообразна, почти униформа. Одеяния простолюдинов и специфической знати весьма слабо отличаются по виду и покрою, разница лишь в качестве тканей и стоимости украшений. Порой мужские и женские платья похожи, в некоторой степени, конечно. Для рабочего варианта характерны длинные, до колен, домотканые рубахи-камизы. В зависимости от погоды, чаще по осени, как сейчас, поверх камизы надевают куртку-тону из более плотной ткани, спускающуюся чуть ниже пояса. В быту женщины носят длинные, незамысловато украшенные вышивкой юбки и платья-разлетайки, но и кружева встречаются. У крестьянок, в отличие от знати, они особо длинными не бывают. Мужики носят штаны с подтяжкой внизу. В последнее время в обиход начали входить шерстяные свитера, привнесённые с севера, и самые настоящие шорты, эту новацию внедряют моряки и рейдеры, пожившие на островах.
Типичная верхняя одежда в бесснежный сезон – тяжёлый льняной плащ, пропитанный особой восковой мастикой. Дешёвый – простой кусок ткани, накидывавшийся на плечи; подороже – собранный из выкроек, с капюшоном, который при ходьбе подтягивают по бокам шнурками.
Вне городов чулки носят редко. Обувь удобная, однако в удалённых местностях сапоги всё ещё не разделяются на левые и правые. С возникновением крошечных мануфактур внешнее, показное обособление сословий быстро ускорилось, появилось цветовое разграничение. Знать форсит изо всех сил. Простонародье носит одежды неярких цветов – серого, чёрного, защитного. И обусловлено это не какими-то там запретами сеньоров-самодуров, а мудрым житейским принципом «Не высовывайся!».
Учитывая деревенский приоритет простых земных ценностей, у молодёжи одежда всегда подчёркивает фигуру, особенно у девушек.
Тот самый случай. Не сказать, что юбка у этой чертовки коротка… Умело пользуется, бестия: соблазнительно опущенная ножка открыта на ладонь выше колена, чёрт, у меня нос не побледнел?
– С тобой, милочка, пожалуй, станешь затейником, – наконец вымолвил я. Здесь мини-юбки и купальники-бикини не носят, быстро научаешься видеть соблазнительное даже сквозь плотную ткань. А уж когда вот так откровенно…
Она хихикнула. Я улыбнулся.
– Выставила стати напоказ! Как звать-то тебя, девица?
– Лана. Красивое имя, да? Лана Картич из Балместри, меня там все знают, – широко улыбнулась она, показав отличные зубы дочери зажиточного человека. Светлые волосы по плечи, правильно посаженные хитрющие голубые глаза, чуть курносый нос, пухлая верхняя губка, формы… Ох, и хорошие же у неё формы, скажу я вам! Короче, типичная яркая блонди. Очень симпатичная, даже красивая. Проклятье, последняя девушка, которая сидела столь близко от меня, была уродлива, словно орк.
– Балместри, Балместри… Это?
– К западу, неподалёку отсюда, небольшой посёлок у реки. Богатый. Ой! Уважаемый странник, у вас в штанах что-то шевелится!
– Прекрати издеваться! И спрячь ты ляжку, наконец!
– Уважаемый, вы уж подождите шалить, пока я не уйду.
– Выпорю, чертовка! – заревел я, сам уж не знаю, шутливо или нет.
У здешней молодёжи отношение к сексу спокойное, здоровое, сказываются регулярные натурные наблюдения. Однако же распущенность эта кажущаяся, попробуй только перейти границу, сразу получишь нож в бок. Где он у неё, кстати?
– Говори, зачем пришла? – потребовал я уже грубовато.
А она… Само смирение.
– Наверное, вам ушки надуло! Говорю же, папенька распорядился, чтобы на полдник не останавливались, трапезничали на ходу. Всё на ходу… Ни скатерть расстелить, ни на травку мягкую присесть, вечная спешка.
При той «скорости», которую развивали флегматичные битюги, нашей честной компании вполне можно было спокойно отобедать на придорожной лужайке, после чего догнать обоз неспешным шагом.
– И дальше?
Что-то туплю.
– Поесть вам принесла, вот что дальше, бездушный вы человек! – фыркнула она, потянув за ремешок матерчатую суму, к боковине которой в специальных ножнах был приторочен длинный и узкий кинжал-конти.
Ого! Интересное оружие, необычное, патентом на него обладает мастерская в далёком городе Ормеде. Концы поперечины-гарды сплющены и чуть загнуты к острию клинка. К этим площадкам намертво припаяны крошечные серебряные зеркальца, тщательно отполированные вручную. Считается, что испускаемые ими блики способны существенно замедлить реакцию любой нечисти, а малую так вообще напугать до бегства. Не знаю, насколько это реально, сам не владел, потому и не проверял. Не для мужчин. Эти зеркальца постоянно надо чистить, подполировывать, потому что серебро быстро тускнеет. А лаком покрывать нельзя! Скорее всего, действенность блика от наличия покрытия не зависит, но вот прямой контакт… Рукоять у конти длинная, в две ладони, с круглым упором-разграничителем посередине. Сильный удар, и зеркальца коснутся мишени. Вот тогда эффект проявится в полный рост, серебра на зеркальцах довольно много.
Дорогая вещичка. Ну, так и папаша не беден.
– Прости, прости… Есть действительно хочется. Что у тебя там?
Питание жителя сельской местность разнообразием не отличается, даже если это человек состоятельный. Для самых бедных обычна двухразовая трапеза, ранним утром и вечером. Повседневная пища бесхитростна: хлеб, каши, варёные овощи, зерновые и овощные похлёбки, приправленные дикими травами, с луком и чесноком. Конечно, в еду добавляют подсолнечное или оливковое масло, реже сливочное, на севере используют животные жиры. Дичь в почёте, добывать её умеют. В выходные и праздники питание более разнообразное.
Относительный дефицит и несомненная дороговизна соли компенсируются пряностями, в ход идёт то, что растёт везде: горчица, укроп, лук, чеснок, лавровый лист и тмин. Гвоздику, перец и корицу привозят островитяне. Я всегда ношу с собой немного соли.
Популярны салаты и винегреты, там есть всё: репа и редька, брюква и капуста разных видов, морковь и свёкла, спаржа, чечевица, бобовые. Хрен, так же как специфический островной картофель, пока не пользуется спросом. Но я стараюсь! У фрилан популярны плотные, насыщенные вкусом супы категории «ложка стоит» – два в одном. Тарелку уплёл, и обед закончен! Такое блюдо готовят в двойном медном котелке – залитые густым бульоном-подливом мясо и овощи варятся в нижнем отделении, сверху допаривается крупа. Мне как-то не особо, лучше бы не смешивали.
Ещё фриланы очень любят омлеты, вот тут они затейники и настоящие мастера.
Точно, у неё омлет.
– Отличный омлет с белыми грибами и кусочками солёного огурца!
Она быстро вытащила большой круглый кусок хлеба, подала сверху. Такой специально выпекают для стола, в качестве подносов или тарелок – плоский каравай, по мере надобности разрезаемый вдоль, получи две тарелки. Иногда мякоть дополнительно выщипывают, а наиболее умелые пекари выпекают уже с пустотой внутри, мудрить не надо. Само собой, в домах низших слоев применяют и деревянные тарелки. Богатеи используют серебряные, но только для общих блюд, это особый металл.
О золоте и говорить нечего, его на Ванкоре очень мало, редко встретишь.
У бедняков хлеб ржаной, хотя и он достаточно высокого качества, у людей побогаче – пшеничный, из муки тонкого помола. Лепёшки, конечно… Как правило, они жёсткие изначально, ибо тесто бездрожжевое. Дольше других сохраняются ячменные, их предпочитали брать в дорогу воины, паломники и вольные странники. Почти все хлебобулочные – в форме плоского круга. Хлеб в форме батона и ковриги выпекают только в городах, в Маймече есть две чудесные булочные…
Лана принесла пшеничную тарелку:
– И ветчина из мяса молодого чёрного поросёнка.
Вот это уже серьёзно! Я эти пласты прямо под омлет засуну.
Свой традиционный омлет фриланы готовят так: на большую чугунную сковороду выливается жидкая, чуть подсоленная болтушка с толикой воды, прихватывается кипящим сливочным маслом. Тем временем в центре аппетитного блина распределяется начинка, она бывает разной, в зависимости от вкуса и достатка. Потом большой деревянной лопаткой прихваченный край блина складывается, получается полукруг. Теперь нужно сразу придавить края лопаткой, чтобы они склеились. Изделие переворачивается, обжариваясь до готовности, – и на поднос. На выходе имеем этакий плоский яичный пирог.
– А что это у вас в сумке блестит, как девичье зеркало? – ревниво спросила Лана.
Вот же глазастая! Часы заметила.
– Это табакерка.
– Вы богатый человек для вольных странствий. Обычно такие люди дома сидят.
Короче, Марк, держи уши востро, та ещё штучка.
– Я ещё соусы принесла.
– Ты по очереди будешь всё доставать? – усмехнулся я.
– Скучно же! – искренне сказала она. – Ничего не происходит.
Типун тебе на язык, дурочка ты романтичная! Дай бог, чтобы и не происходило.
Здешние соусы отличаются от привычных мне: очень густые, такие порой и ложкой не просто зачерпнуть. Соусницы не в ходу, смесь просто намазывают ножом на хлебную тарелку, лучше подсохшую.
– Тащи дальше.
– Вода!
Это мы завсегда, хотя и традиционный виноградный или яблочный сок хорош. В свежую воду, чтобы не протухала, кладут некоторые болотные растения, например, аронник и аир, те, что содержат эфир.
Ну что, чавкаем? Пусть сидит, всё равно не выгонишь. Девушка, словно услышав, наконец-то спрыгнула вниз, так даже лучше, не отвлекает нежным женским запахом. На шее качнулась простая цепочка с крошечным серебряным брусочком-амулетом, такие есть у многих, недорого стоят. Мой, правда, чуть побольше. И на шнурке.
– Вино будешь, красавица?
– Не задумали ли вы усыпить мою бдительность, уважаемый?
– Как хочешь.
С вилками настоящая проблема. И здесь они пострадали от предрассудков, своей формой – несчастные заслужили репутацию орудия самого Дъявола, Ганнока… Я себе заказал двузубую, ношу с собой, такая вызывает любопытство, и не более.
Мы проезжали по необычайной местности. Бурые, закалённые солнцем и ветрами скалы слева сплошь покрыты зубцами и бугорками, а предгорный лес отличается особой плотностью – сквозь него с большим трудом смогут пробраться даже дикие звери. Какие-то вьющиеся растения на склонах, разделенных замшелыми каменными стенами; по вертикальным плитам снуют ящерицы таких размеров, что их заметишь с дороги… Птиц очень много.
А вот с правой стороны проплывает настоящая пастораль: с путниками прощаются последние остатки просторных оливковых рощ, севернее их уже не встретишь, густые заросли миртовых деревьев. Доносится звон цикад, гомон птичьих стай.
Сделать многослойный сэндвич не удалось, толстовато будет. Вкусно!
– Кинжалом умеешь пользоваться, Лана?
Почему все женщины так любят наблюдать за трапезничающим мужчиной? Наверное, это что-то древнее.
– О да! Искусству ножевого удара меня научил Борби, бывший жених, – легко призналась она.
– Не тот ли славный малый, чей портрет висит у камина в «Старой Берлоге»? На фоне двухмачтового парусника?
– Заметили, да? Обманщик! За месяц до назначенной свадьбы негодяй удрал на острова! С тех пор о нём ни слуху ни духу.
– Там бывает опасно, – заметил я. – Куда именно он отправился?
– На Торлиту.
– Большой остров. И там постоянно идёт война.
Бывал я на нём. Две недели, этого вполне хватило, впечатление составилось.
– Его могли крепко ранить, – продолжил я. – Или…
– Ранить? Разве что в лживый язык! – с язвительным возмущением отрезала девица, покручивая на пальце серебряное колечко. – Его дружки с пряными клиперами исправно присылают родным весточки! А вот Борби не может, хотя жив и здоров, бессовестный! Не сомневаюсь, что этот ветреник нашёл себе загорелую туземочку с длинными ногами!
– Вообще-то туземки на Торлите низкорослы и коротконоги, – ради мужской солидарности бросил я. – А что, много врал?
– Много? Ха-ха-ха! – рассмеялась она совсем не смешным голосом. – Посудите сами, например, он рассказывал мне, тогда ещё глупой девчонке, что у губернатора Бикады один глаз не просто выглядит, как голубой сапфир, – у него там действительно вставлен искусно выточенный камень с небольшим магическим фонариком внутри, позволяющим видеть в темноте! И я, дура, сказала это на вечеринке в городе! При губернаторской дочке!
– Это зря, – согласился я. – Надо было осмотреться.
– Не важно! Он хохотал не меньше других! Или вот: люди, рожденные на восточном побережье, презирают любое нижнее бельё, кроме сделанного из свежей крапивы, дескать, это увеличивает любовные силы! Болтун и повеса!
– Однако кинжалом пользоваться всё-таки научил?
– Хоть в том прок от негодяя… А ещё у меня есть лёгкий арбалет!
Милочка, арбалет – это хорошо: против дикого зверя, иногда против нечисти. В битве с человеком арбалет – весьма плохой помощник. Вслух этого девице не сказал. Какое-то время мы ехали молча, я трескал, разминая щёки, она остывала.
– Расскажи ещё какую-нибудь небылицу, чувствую, этот Борби был на них мастер, – попросил я, умяв большую часть съестного.
Она задумалась.
– Вот такое… Якобы один торговец привёз из своего путешествия по островам рецепт приготовления каких-то «ниточек» из теста. Рассказал об этом одному повару из Мехрада, и тот начал день за днём смешивать воду, муку, яйца, подсолнечное масло и соль, делая это до тех пор, пока не добился наилучшего результата. Нити варят в подсоленной воде, подают с тёртым сыром, потом якобы со вкусом уплетают! Интересно, кто может съесть такую гадость? Я не верю. Ни один нормальный человек не станет переводить муку, особенно в неурожайный год, ведь она нужна для выпечки хлеба…
Пречистый Ванк, ну почему ты не послал мне с небес озарение, намёк, какой-нибудь знак? Ведь всего два месяца назад я проходил совсем рядом… Хотя бы краешек случайно подслушанного в таверне разговора! Совсем рядом талантливый человек варил самую настоящую лапшу, может, даже спагетти, а я не попробовал!
– Можно их сушить. Впрок.
– Что-о? Сушить? – её удивлению не было предела. – Прилипчивые городские нищие разваривают в воде сухари! Когда я училась в бикадской школе, то один раз попробовала сию жуткую бурду, у нас таким блюдом в наказание целые сутки кормили попавшихся шалопаев. Марк, надеюсь, вы шутите?
– И упаковывать в… специальные пакетики из бумаги. Примерно вот столько на порцию, – сложенными в кольцо пальцами я показал норму.
– Думаете, кто-то согласится потратить на эту ерунду свои солеры?
Ничего не сказал.
Подожди, девочка, пройдёт совсем немного времени, и победный марш макаронных изделий будет уже не остановить. В распухших кулинарных книгах тесто займёт своё законное место. Боже, а как я хочу отведать обыкновенных пельменей…
На Ванкоре всего один континент, называется он так же, как сама планета. А вот отдельных островов и архипелагов очень много. Безумно много. Не имей я весьма определённой цели, обязательно отправился бы путешествовать. Глядишь, наткнулся бы и на пельмени с мантами. Только вот с некоторых пор море я не люблю… Пусть океанскими исследованиями занимаются будущие географы.
Началась каменистая пустошь с чертополохом, над которой стайки щеглов с дружным посвистом перелетали с одного куста на другой.
– Какие интересные у вас волосы, Марк!
Стандартное женское замечание, но я не скажу, что устал отвечать, – в силу образа жизни с женщинами общаюсь редко.
– И какие же? – разговор надо поддерживать.
– Будто бы седые, но это не так, я вижу… Вы же не краситесь, надеюсь, как некоторые городские щёголи, транжирящие денежки направо и налево?
Фриланы вообще любят говорить о деньгах. Даже я заразился, пока ехал через их земли.
– И не завиваю.
– Вы смешной! И всё же? Серебристый цвет, я таких волос ещё не видела. В сочетании с мужественным лицом, хорошим ростом и выдающимся подбородком…
– С рождения такие. Как были и у моего отца.
– Можно ли мне поинтересоваться, откуда вы приехали, Марк? Вы же не северянин, те – рыжие!
А вот этого я тебе ни за что не скажу, дорогая попутчица. Правды не скажу, всё равно не поймёшь, лишь слухи пустишь. Любой слух, касающийся моего странного поведения или вида, станет маркером для парней из Ордена.
– Давай лучше на «ты». Северяне чаще с соломенными… Да, я не теллин. Издалека приехал, Лана. С одного из островов в безбрежном океане.
«Красиво ответил, зря».
Слишком романтично, запомнит. Марк, тебе стоит быть осторожней.
Послышался слабый шум, из-за ящика показался возница моей повозки: здравствуй, наконец… Долговязый мужик с вытянутым лошадиным лицом и непропорционально тяжёлой челюстью. Поперёк тулова – широкая матерчатая перевязь с саблей. На голове самая настоящая кепка с мягким коротким козырьком, сбоку обязательное перо. Волосы серые, короткие – значит, недавно брился налысо, парикмахерских машинок тут нет.
– Уважаемая молодёжь, впереди река! Йендали! – прорычал он сипло, неубедительно хмуря брови. – С хозяйского экипажа только что передали, что скоро остановка. Купаться будем!
– Ой, Марк, я пошла к папеньке! – всполошилась попутчица-кормилица. – Пока не спохватился, не люблю, когда он гневается.
Она убежала, и я спрыгнул на землю. Надо осмотреть караван, noblesse oblige, у меня ныне как бы голубая кровь, работаю на серьёзном подряде, карточками хвастался… Неторопливо прошёлся вдоль медленно едущих повозок, познакомился с людьми, осмотрел вооружение – да уж, не боевой отряд! Люди в обозе подобрались всё больше мирные, но есть и парочка опытных, решительных. За своё и хозяйское все горой стоять будут – Зораф возничим платит хорошо, таких наскоком не напугаешь.
Дорога, покрытая подсохшей красной глиной, пройдя через заброшенную оливковую рощу, сворачивала в сторону, выпрямляясь возле начинающегося гребня небольших скал. Впереди уже блестела река, на левом берегу которой виднелся уютный заливчик с жёлтым песчаным пляжем в форме вытянутой капли. У самого берега, создавая столь нужную в жаркое время года тень, раскинулась рощица приземистых акаций. Сейчас уже не тот сезон, а всё равно радует.
Я легко запрыгнул на телегу и сел рядом со своим возничим, которого звали Гика, сорокалетним мужчиной из Балместри. Однако он не фрилан, сразу видно. Скорее всего, керк, выходец с востока.
– Почему плантация заброшена?
– Деревеньку спалили, господин Марк, – неохотно ответил тот, косясь налево. – Всего семь домов. Говорят, теперь там одно пепелище…
– Давай просто Марк. Кто?
– Неизвестно. Лихие люди, разбойники!
– С каких это пор разбойники начали палить дома? Придорожных жителей не трогают, люди ездить не будут.
– Мы сами не знаем. Гвардейцы приезжали, осматривали вместе с сыщиком из Бикады, с тех пор никаких слухов.
Корпус телеги накренился вбок, потом вперёд, начался спуск. Характерно: битюги скорость хода не изменили, им что в гору переть, что под гору.
С высоты небольшой лесной поляны успокоившаяся в этой заводи-бухточке вода была почти прозрачной, необычно голубоватой для реки, мне даже привиделась стайка рыб, чего быть не может, всё-таки далековато.
– Там раков много, самые большие в округе, – деловито сообщил Гика. – Эх, если бы хозяин разрешил постоять подольше…
– Брод? – спросил я, не увидев впереди моста.
Возничий кивнул.
Чиновники купаться отказались, заявив старшине, что время терять они не намерены, дальше поедут самостоятельно. Невелика потеря!
Старшина отдал команду, и возы начали разворачиваться в сторону берега, не спускаясь, тем не менее, к влажному песку, – завязнут, потом даже битюгами без выгрузки не вытащить. Мужики орали, наклонялись, глядя под широкие колёса, окованные металлом, давали друг другу советы.
Женщин в обозе две: Лана и её тётка, которую я по ошибке принял за мать. Интересно, где и как собираются они купаться? Никаких укрытий поблизости не было, а далеко их никто не отпустит. Ну-ну. Однако насладиться стриптизом не удалось. Два мужика быстро срубили два длинных шеста, заточили и вбили в песок. Причём один из шестов встал прямо в воде. После этого между опорами натянули большой кусок полотна, отгородив часть бережка от жадных взоров неопытных в коллективной помывке олухов.
Чёрт, хоть бы солнышко светило с их стороны, тени там, всё такое…
Ладно.
Сбросив одежду возле большого камня, я вошёл в тёплую светлую воду и, опустив лицо в реку, поплыл, скользя над песком и изумрудными водорослями. Даже нырнул пару раз, пытаясь достать со дна особенно крупного рака – не вышло, убегают, они в своей среде. Я стараюсь не пропускать возможности ополоснуть ноги, гениталии, обтереть тело. В постоянном движении легко потерять уважение к гигиене. Потом наплачешься. Много времени не потратил: почистился, и хватит.
Народ ещё полоскался, а я подошёл к старшине, который, стоя среди кустов, тщетно пытался закутаться в кусок мягкой ткани. Маловато тебе будет полотенечко…
– Держи, – он протянул мне второе, подняв его прямо с куста.
Коротко кивнув в знак благодарности, я быстро вытер насухо голову и сказал:
– По моим расчётам, у нас ещё шесть или семь часов ходу, не так ли?
Примерно тридцать километров осталось до Бикады, повозки тащатся со скоростью пешехода, иногда даже медленнее.
– Отсюда обычно идём семь часов, – кивнув, ответил Зораф. – Если ничего не задержит. Мы уже давненько в Бикаду не ездили.
– Вот и я о том же. О задержке.
– Уважаемый Марк, вы хотите сказать, что ожидаете нападения? – встревожился он. – Обычно мы выходили из «Старой Берлоги» гораздо раньше, с первыми лучами! Проклятые штаны, опять сшили узкие, женщины ничего не могут сделать правильно без хозяйского глаза! Смотрите-ка, местный рыбак вышел на промысел!
Он показал пальцем на реку.
Мимо изгиба берега, где всё ещё плескались караванщики, проплывала длинная обшарпанная лодка, на корме стоял загорелый мужик в просторной куртке. Он коротко, умело экономя силы, работал тонким веслом, удерживая лодку на стремнине. За спиной лежали сложенные в куль сети. Снял или ставить пошёл? Скорее всего, ставит. На секунду подняв руку, рыбак без всякого удивления, вполне дежурно послал нам приветствие, после чего весло продолжило мягко резать воду спокойной реки, погружаясь бесшумно и без брызг. Профессионал.
– Гика, останови его! Да смотри, поговори вежливо, разузнай, что тут поблизости происходит! – проорал в сторону старшина и вновь повернулся ко мне: – Итак, уважаемый, вы утверждаете…
Ещё разок глянув на реку, я два раза кивнул.
– Нет, я не утверждаю, что нападение неизбежно, просто осмелюсь предположить, уважаемый Зораф, что впереди начнутся тревожные вёрсты. Опыт странствий подсказывает, разбойники начнут выходить на свой кровавый промысел к вечеру, хорошенько отоспавшись после прошлых вылазок. Важна и погода, а она, как вы сами видите, замечательная! Глупо караулить обозы в проливной дождь с ветром, когда все торговцы укрываются на постоялых дворах.
Теперь кивнул он.
– Хорошая, ровная дорога, радующая погода, относительная близость города – это расслабляет путешествующего. Но только не разбойников.
– Надеюсь, вольный странник, вы знаете, какие меры нужно предпринять? – старшина смотрел строго и в то же время с надеждой.
Я пожал плечами.
– Людей надо распределить по всем повозкам равномерно. Каждому проверить оружие, держать рядом. У кого имеется, надеть броню или кольчугу, не пешком идём… Наблюдение! Прошу вас поговорить с возничими, они не должны клевать носом, как это было днём. Женщин у нас, как я понял, две? Необходимо разделить, соседу в бою тяжело будет уследить за обеими…
– Дочку отправлю к вам! – тут же решил папаша. – Тем более что Гика – умелый боец, служил в лёгкой пехоте, пока не уволили из-за одного скандала…
– Хорошо. При нападении неприятеля спрыгивать с воза в сторону, противоположную атаке, – продолжил я нехитрый инструктаж. – Не выскакивать поодиночке вперёд, не устраивать глупых дуэлей, не поддаваться на провокации, держаться товарищей. А вот я буду действовать самостоятельно. Постараюсь не вносить сумятицу в командование, старший тут вы, но уж если крикну чего – прошу выполнять беспрекословно. В случае появления монстров порядок действий такой же. А уж об охотничьих повадках хищных зверей, думаю, вы и сами всё знаете.
– Что же, спасибо за совет, – прижав руку к груди, мудрый старикан едва заметно поклонился. – Я вам верю.
Пока мы, позвав помощника старшины, беседовали о насущном, определяя меры противодействия любой внешней угрозе, к нам подошёл ещё один собеседник. Точнее, собеседница, в лице родной сестры Зорафа, старшей. Хвала Ванку, госпожа Мелаи надолго не задержалась… Это была высокая худая женщина с подсохшим лицом старой незамужней стервы, густыми бровями и целым стогом огненно-рыжих волос. В её облике не было ничего общего ни с братом, ни с племянницей. Да точно ли они родственники?
– Мужчины играют в стратегию, как полководцы в романах? – язвительно проскрипела она, готовясь продолжить более горячо при любом пререкании. – Лучше бы мы остались в «Старой Лошади» ещё на сутки, слишком поздно вышли. Зораф, ты ведь отлично знаешь, как я не люблю путешествовать по ночам!
– Моя дорогая Мелаи, не волнуйся, до ночи мы будем в Бикаде, – попытался успокоить её брат. Проблеял и умолк.
– Да-а? Благодаря заботе этого молодого человека? – растерянно спросила она. – Какое мерзкое место ты выбрал для купания, мой дорогой Зораф… Только я стащила с себя любимое кружевное бельё и положила его на ветки, как громадная лягушка тут же уселась на него своей огромной задницей! Теперь только выкинуть. Я бы наказала её, будь у меня под рукой хорошая палка! Вы что, не слышали тут, как я визжала? Никакого толку от вас, стратеги…
Скучно вредной бабе, душу вытащит. Быстро поняв, что пока мне тут делать нечего, я тихо озвучил решение и, с целью сбережения нервной системы, решительно отправился к возам. Боеготовность проверять. Заметил, что на бортах повозок, ближе к возницам, лежат короткие боло – национальное метательное оружие фрилан, которым они хорошо владеют. Не на верёвке, как на некоторых островах юго-запада, а на короткой рукояти, выточенной зацело с ударным шаром из тёмного железного дерева. Ручка не более двадцати сантиметров, без навыка точно не метнёшь, неудобно. У каждого от двух до пяти таких снарядов. Ну, посмотрим, как проявят они себя в деле.
О-па! Ушла бабища вредная, можно возвращаться.
– Когда от выпитого эля целый день болит голова и валит с ног…
– Думаешь, что эль у Деза Спири оказался худым? – сочувственно подсказал я торговцу.
– При чём тут эль, Марк? С этими бабами решительно невозможно отдохнуть! И зачем я только взял сестру с собой… Видите ли, её знакомые тряпичники из Бикады понашили новых платьев, а какая-то подружка из Балместри их уже накупила!
Надо его переключить.
– Скажите, а зачем вы взяли с собой дочь? Приобщаете к торговле?
– Увы, уважаемый, покамест я не вижу у неё должного рвения. Лане надо получить аттестат в своей бывшей школе. На балу Открытия Ворот девчонка почему-то не забрала документ, удрав гораздо раньше окончания! Я честно ждал финала этой пляски в таверне старика Бильдо, а она, самовольно захватив бричку, под ночь уехала в Бальместри, представляете? – простонал папаша. – Женщины, женщины! Пречистый Ванк справедливо назвал их исчадиями ада! Да чтоб они обе…
Вот тебе и переключил. Мне известно, почему не забрала, убежав с бала в слезах. И всё-таки интересно: почему многие папаши узнают об особенностях интимной жизни дочерей в последнюю очередь?
– Гика возвращается, – я вовремя закупорил уже готовый к извержению поток ругательств. – Наверняка с новостями.
– Судя по его многозначительной роже, так и есть, – подтвердил старшина.
Лодка уже уходила. Возничий двигался к нам от берега степенно, с достоинством, не допускающим глупого панибратства, – сразу видно: человек цену себе знает. По делу? Говори. Хочешь лишний раз власть показать? Держи злые слова при себе.
– Ох, доведёт он меня… Смотри, какой! Вот что значит войсковой отставник, все остальные для него навеки избалованные мирной жизнью увальни, – то ли с раздражением, то ли с гордостью молвил торговец. И тут же не выдержал: – Гика, мы ждём, поторопись!
С понимающей улыбкой возничий подошёл и начал, не дожидаясь вопросов:
– Рыбак с посёлка, что стоит выше по течению Йендали. Плывёт в сторону той самой сожжённой деревни фрилан. Как раз напротив пепелища есть уловистый затон, он там ставит свои сети. Два дня живёт на воде, на берег не выходит. Нам туда забредать не советует, говорит, что нехорошее место…
– Вот ведь хитрец! Рыбаки – это первые вруны, всем известно, – отреагировал Зораф. – Затон уловистый, а на берег не ступай!
– По его уверениям, ночами среди развалин и пожарищ бродит нечисть, – возница не обратил внимания на реплику нанимателя, – и её хорошо видно с лодки.
В это можно поверить – нечисть, как известно, воду не жалует.
– К чему все эти разговоры? Интересно, конечно, но несущественно, – поморщился старшина.
– Я сказал ему, что мы туда не собираемся, и он сразу успокоился.
– А дальше? – спросил я.
– В этих краях путешествующих по дорогам донимает некий Краснорожий Джак.
– Не слышал о таком, – буркнул Зораф, насупившись.
– Разбойник со своей шайкой появился здесь два месяца назад и за это время успел причинить крестьянам и путникам много бед… Ни летучий отряд гвардейцев из Бикады, ни охотники за головами не смогли его изловить. За доставку живого Краснорожего в город назначена хорошая награда. Голова разбойника стоит дешевле.
– Какая же награда? – осведомился я.
– Сто солеров, господа! – после двухсекундной паузы заявил Гика. – За голову дадут восемьдесят.
Что, старшина, так старательно бороду трёшь, задумался?
– Крепко же их допекли! Похоже, это действительно опасный человек! Деньги немалые… Да чего там, просто огромные! Ну что ж, друзья мои! Пора собираться в путь. Что могли, узнали, как сможем, подготовимся. За дело!
С каждым километром пути светило всё заметнее спускалось к горизонту, хвала Ванку…
Опытный возничий дал тяжеловозам почти полную свободу, вожжи положил, к кнуту не притрагивается – впереди длинный прямой участок. На нём, так же как и на других караванщиках, надета кожаная броня, искусно сшитая из кусков толстенной шкуры горного яка. Кое-где жёсткий панцирь усилен железными пластинами. Доспех добрый, однако неудобный.
У главного по обозу – кольчуга, у его доченьки – тоже. Накладней, зато надёжно. Правда, кольчуга требует постоянного правильного ухода. Обычно их проваривают в льняном масле, только в силу естественного трения колец плёнка долго не продержится. Гораздо эффективней смесь из двух частей льняного масла и одной – воска. Состав разогревается на огне до температуры, близкой к точке кипения, доспех опускают на несколько секунд. Если на кольцах осталась влага, то она быстро испарится. Хранить кольчугу лучше всего в льняном мешке.
Моя кольчуга особая. Лёгкая, непривычно тонкая безрукавка собрана из колец отличной стали, непростое изделие… Клинки тоже требуют ухода. Оказывается, булат ржавеет ничуть не меньше, чем простое железо, иногда даже сильней. Я свой меч каждый день протираю льняным маслом, после чего чищу его досуха, чтобы не страдали контактные свойства вкраплённого в металл серебра.
В последнее время в моду входят ножны, подбитые изнутри мехом. Научно достигаемый этим эффект наиболее креативные мастера Ванкоры пока не обосновали. А всё дело в том, что овечья шерсть содержит ланолин, который и совершает всю работу по смазке и консервации. Правда, овчина в этом случае должна быть соответствующей, натуральной выделки, не обезжиренная. Ножны получаются более массивными, чем обычные. Я решил вопрос по-другому, уже при заказе. Устье ножен плотно входит в узкий и высокий буртик, расположенный на гарде, как на горских кинжалах. Благодаря такому ухищрению капли воды никогда не проникают внутрь…
Вот тебе и осень! Уже вечереет, а жара всё не спадает.
Я опять улёгся в сено на повозке. Пора дать спине отдых, немного расслабиться, приготовившись к длительному ожиданию. А ещё отсюда удобно вести тыловое наблюдение. Дело в том, что теперь наш воз идёт последним.
– Лана! Не сиди на ящиках, спустись вниз!
Девушка повернулась, улыбнулась и нехотя опустилась пониже. По моему настоянию Гика поставил ящики так, чтобы сделать что-то вроде ниш, в которых человек наименее уязвим для летящего снаряда.
Постепенно становилось прохладней, цикады переставали петь; на акустическую вахту вышли зеленые древесные лягушки – ох, и противные же создания, не перевариваю!.. Большущие! Глаза вылупят, словно базарные гипнотизёры. Только представил себе, как раздуваются глянцевые голосовые мешки, и становится плохо. Как на грех, лягушки разорались с такой силой, что появилась надежда – вот сейчас и лопнете от натуги, уроды пупырчатые! Наверное, рядом имеется большое болото.
Однако есть одно полезное свойство и у этих мастеров жуткой трели – раз так заливаются, то поблизости нет агамбры, точно говорю. Никто толком не может объяснить: диковинный зверь это или нечисть. Агамбра внешне похожа на громадный вздутый блин. Если вы, конечно, можете представить себе блин под восемь метров в диаметре, у которого спереди зубастая пасть на полтуловища, снабжённая стреляющим языком с когтями, а сзади болтается длинный скользкий хвост. Прыгает хорошо, далеко, резко. Древесные лягушки для них – лакомство.
А одинокие вольные странники – еда.
Так вот, о снарядах.
Дело в том, что луки и арбалеты против человека на Ванкоре неэффективны – вроде бы я уже говорил об этом… Всему виной те самые серебряные амулеты на цепочках и шнурках, которыми обзавелись многие. Амулет исправно уводит выпущенную стрелу или болт. Именно уводит, а не экранирует. В сторону и вниз, приземляет, останавливает полёт. Теоретически, выпущенная в вас стрела может ударить по товарищу, стоящему позади или рядом, но кто же будет рассчитывать на слепой случай… Волшебный прямоугольник нейтрализует любой продолговатый предмет в пределах определённых размеров и веса. Поэтому снаряд из баллисты, вроде той, что установлена на башне поселения с кислым названием Глухое, по-прежнему работает исправно. Такую пику никакой амулет не остановит.
Как не останавливает он пущенную из пращи свинчатку, глиняный шар, закалённый в огне, банальный камень или страшный боло фрилан.
Пистолет? С пулей и картечью, думаю, всё ясно.
Чёрт, опять эта девчонка!
– Времени у нас хоть отбавляй, до Бикады ещё далеко, – бросила она, спрыгивая с ящика и усаживаясь рядом. – Папенька всё ждёт нападения. Я так не могу.
– Арбалет где? – строго спросил я.
– Ой! На ящике оставила.
– Забери.
Вечный девичий «ой» сейчас неуместен, какая-никакая боевая единица.
– Я готова! Ещё указания будут, вольный странник?
– Слушай, Лана, почему ты не рассказала отцу о случае на выпускном балу?
– Выпускном? У нас так не говорят. Папенька у меня хороший, добрый… Только многое не понимает. Знаешь, я его учила!
– Грамоте? Деньги считать? Ну-ну.
– Отчего ты смеёшься, Марк? Например, я приучала его к чтению книг.
– Похвально. А что за предметы были в школе? В старших классах?
Я действительно ничего не знаю о системах образования Ванкоры. Не до того было.
– Фриланский язык, конечно, столичный триунский, – она начала смешно выставлять пальцы. – Ещё математика, литература, география Ванкоры, животный мир, танцы, верховая езда, гимнастика, основы алхимии, теология Пречистого Ванка, суеверия гор и равнин, введение в магию, теория и практика светского поведения… Да много!
– Так ты теперь светская львица?
– Что вы! Да-да, помню! Лишь самые азы. Вот в лицее, куда я собираюсь поступить, если разрешит папенька, будут преподавать углублённый курс.
– И что же в нём особо интересного? – спросил я без всякого интереса.
– Особо? Ну вот, например, там девушек учат красиво спать!
Наверное, лицо моё изменилось.
– Удивлён? Да! Лежать в постели правильно, красиво, чтобы даже во сне волосы не растрепались. Не дрыгать ногами, не закидывать их куда ни попадя. Не пускать слюни на подушку, не храпеть так, что на каминной полке дрожит пламя свечей…
– Обалдеть! – не удержался я.
– Какое-то незнакомое словцо…
– Не обращай внимания, Лана. Неужели же такое возможно? – вспомнив весь свой опыт ночёвок с представительницами прекрасного пола, я искренне удивился.
– Ещё как. У меня есть одна подруга…
– Лучше давай о себе.
– Обо мне много не расскажешь, я ведь только начинаю жить по-настоящему! Пока училась, часто разъезжала вместе с отцом. Потом мне это надоело, в конце концов, теперь он и сам может читать книжки про городских сыщиков. Разве не так? Я могу обучить его танцам, но мама не поймёт. А папеньке непременно стоит научиться танцевать, иначе он так и останется в глазах городских чиновников неотёсанным увальнем, пусть и разбогатевшим. Сможет ходить на приёмы, а не отсиживаться в сомнительных кабаках.
– Думаю, это мама как раз поймёт и оценит! – рассмеялся я. – Вот, кстати, а где она?
– Осталась дома, на хозяйстве, – сочувствующе вздохнула девушка.
– В магазине?
– Не только. У нас ещё две таверны.
– Да ты богатая невеста!
– Милый Марк, пока мне это не помогло, ты же знаешь о моём горе… Может, от этого будет какой-нибудь прок в будущем?
Скрипели массивные колёса, чуть пошатывались ящики и тюки поклажи.
Тишина вокруг, покой… Дорога шла над низиной, просматривается горизонт впереди. Где-то там, на большой реке, стоит Бикада. В прохладном воздухе разливались вечерние ароматы цветов и смолистые запахи бескрайнего леса. Заходящее солнце, как всегда, было прекрасно. Скоро светило скроется за полоской леса вдали, наступят короткие, зеленоватые сумерки, которые сменит сиреневый полумрак, и вскоре тьма спустится на земли фрилан.
Хорошо бы до этого времени укрыться за каменными стенами.
Позади грунтовый тракт тянулся бесконечной лентой в темнеющей зелени леса, словно след огромного червя. Говорят, ближе к Бикаде опять появится мощённое булыжником покрытие.
Стоял один из тех вечеров, которые лечат человеческую душу. Косые солнечные лучи, проникая сквозь ряды высоких деревьев, рисовали узоры из полос красноватого света. Впереди густые ветви перекидывали над дорогой диковинный мостик, словно жерло таинственного туннеля. Колёса пару раз чавкнули – бурый ручеёк с плеском вырвался из-под железных ободьев, пересёк дорогу и снова затерялся в зарослях орешника. Не считая монотонного писка кровососущих и шёпота листьев, всюду царило успокаивающее безмолвие.
Однако дикий лес был наполнен живым.
То юркая белка мелькнёт у самых корней, спеша забраться по стволу повыше; то дикий кошак, растянувшись на выгнутой ветке дуба, скрытно наблюдает за процессией опасными жёлтыми глазами. Один раз слева из чащи высунулась пятнистая кабаниха с выводком, трое забавных поросят тут же принялись с интересом обнюхивать колею, оставленную тяжёлыми повозками. Мать насторожилась, но потом, решив, что удаляющиеся странные чудовища опасности не представляют, спокойно пошла через дорогу.
Только что из-за стволов вяза на тракт ступил грациозный лесной олень и начал пугливо озираться вокруг настороженным взглядом существа, отлично знающего о желании многих начать на него охоту, – у фрилан королей нет, как нет и запретов на убийство рогатой дичи.
Дорога, по которой мы ехали, была гораздо безлюднее, чем многие другие тракты Ванкоры, особенно относительно короткие участки, соединяющие крупные города. Там я время от времени встречал попутчиков, меня не раз обгоняли вереницы повозок, мулов с вьюками и группы всадников, двигавшихся в попутном направлении.
Одинокий обоз на пустой дороге.
– Марк, что-то происходит! Впереди! – привстав, Лана уточнила: – По-моему, мы останавливаемся.
Возница тоже встал, всмотрелся и обернулся ко мне, коротко показав холодными глазами за спину. Он вообще не любит болтать. Похоже, мы всё-таки нарвались на неприятности.
– Сидеть! – скомандовал я. – Взводи арбалет.
Передняя повозка уже остановилась, вторая прошла вперёд и встала под её прикрытие. Третья пошла за первой – выстраивалось своеобразное каре.
Пока все наблюдали за перестроением, я уловил краем глаза какое-то движение у зарослей ежевики, перед которыми мы начали тормозить. Быстро перевел взгляд, но травянистая обочина и переплетения веток казались безжизненными. Нет! Кто-то там затаился!
Над дорогой пролетел протяжный, низкий звук рожка старшины обоза.
Тревога! Нападение!
– К бою! – гаркнул я. – Гика, остановись здесь!
Бывший воин беспрекословно выполнил команду. Нам туда не надо, внесём смятение в планы противника. Проклятье, как же хочется рвануть вперёд и сразу оказаться в гуще событий! Ни в коем случае, последний воз выполняет роль засадного полка.
Я снова сосредоточил свое внимание на зарослях и в тот же миг заметил, как ветки качнулись, словно раскрывая зелёные двери, и на дорогу вышли двое. Лица были хорошо освещены заходящим солнцем, проявившим каждый хрящ, морщинку, волосок. Первый был настолько безобразен видом, что по коже забегали мурашки. Довольно пожилой приземистый бандит с окладистой бородой-лопатой, длинным крючковатым носом и ярко-красным платком, стягивающим длинные и чёрные как смоль волосы. Второй разбойник – гораздо моложе товарища, суше и выше. Пару секунд я не отводил глаз от его выпяченных губищ с глубокими трещинами и сверкающих белизною выпученных глаз.
Пара резво выкатилась на дорогу и мелкими шажками начала подбираться к нам.
Оба чёрненькие. У каждого круглый щит и кривая сабля с эфесом.
– Это кириты! – хрипло крикнул возничий, хватая с ящика боло.
Странно… Кириты – ванкорский аналог цыган. Обычно они кочуют гораздо южнее, где побольше народа и мест для поживы. Какой чёрт занёс их севернее? Главарь? Джак, Джак… Мог бы и сам догадаться, имя похоже на киритское.
Впереди уже слышался нарастающий шум только начинающегося боя, в воздух взлетели метательные снаряды фрилан. Вот кто-то страшно заорал, уже получив первую порцию итогов личной драки.
– Лана, бей!
Хорошо, что на арбалете девчонка. Она не стала сомневаться, сразу выстрелив в негодяя с красным платком. Я говорил, что никто из жителей планеты не будет рассчитывать на лучное оружие, так же, как и на слепой случай? Но я-то не абориген…
Тук! Средней длины тяжёлый болт метнулся вперёд, тут же был отражён серебряным амулетом старика и удачно ушёл по левую сторону от него, заканчивая свой полёт в ноге второго.
– Заряжай!
Тук! Опытный кирит, не обращая внимания на вскрик более молодого напарника, уже очевидно, что невезучего, умело отразил боло щитом. Да так сильно, что деревянная колотушка отскочила почти к колёсам повозки. Гика уже примерялся вторым снарядом, явно намереваясь швырнуть его удачней.
Тук! Второй пал на землю! Катается, орёт чего-то… Не бойся, тебя не трону.
А вот этого, в платке, надо нейтрализовать.
– Ухожу! – крикнул я. – Стоять здесь, работать арбалетом по пращникам, что в линию!
Выскочив на дорогу, я наконец увидел противника в полном составе. Пять человек поочерёдно, но порой и синхронно, раскручивали кожаные пращи. Ещё семеро стояли в стороне, готовясь к атаке. Хорошо вооружены, собаки, щиты у всех… Вот двое метнули короткие дротики – это зря: повозки спрячут защищающихся, и вы подарите оружие врагу. Позади них высился настоящий монстр – Краснорожий Джак, трудно было его не опознать. Главарь умело командовал отрядами, выбирая момент для решающей атаки.
Что же, попробуем её сорвать.
Ожидая поединка, страшный ликом кирит в ярком платке встал ко мне фронтом, чуть отступая; подходил я быстро. Было понятно, что серьёзного противника бандит во мне не видит: какой-то высокий дрищ с узким и длинным мечом, без щита, шлема и даже без головного убора…
Я на секунду замер. Теперь и он спокойно стоял посреди тропки, держа наготове тяжёлую саблю, тогда как в другой руке зажимал щит, не торопясь, однако, им прикрываться, выставил ребром. Разбойник что-то выкрикивал, осыпая меня бранью, явно предлагая подойти ближе. Но я и без вызова был готов.
Два резких взмаха для завода.
Теперь я легко пританцовывал вперёд-назад в классической фехтовальной стойке. Он очень удивился, но завёлся исправно, закрутив восьмёрку. Сабельная восьмёрка неприятна, особенно если у клинка есть елмань – расширение ближе к острию, а стрелка кривизны клинка невелика. Но и такая восьмёрка легко пробивается. Если у вас есть шпага или узкий и тонкий длинный меч, как, например, у меня. Следите за рукой! В тот момент, когда большой палец рабочей кисти будет наверху, противник беспомощен, петлю надо завершить, ударить не успевает.
Туше! Булатная молния ударила, нанося точный удар в открытое на миг поражаемое пространство – кончик клинка подрезал руку снизу. В таких случаях человек инстинктивно работает не кистью или предплечьем, а плечом, открывая подмышку и неуклюже отводя в сторону всю руку. Не нравится? А ты думал, настоящая дуэль будет, с рубкой да криками? Не для того я выводил режущие кромки, чтобы встречать ими твою дешёвую железяку…
Бросив кисть вниз и вправо, я без усилия погрузил меч в открытый бок противника.
И три шага назад.
Тук! Второй боло возничего попал точно в голову лупоглазого, что был подранен в ногу. Разбойник опять свалился набок, выпуская из руки метательный нож. Глупец, в твоём положении только и делать, что ножиками швыряться… Выскочив из-за телеги, Гика быстро поднял обе колотушки, попутно вытащив у поверженного пращу и мешочек со снарядами, и опять спрятался за повозкой. Тем временем Лана продолжала методично посылать болт за болтом. Никуда не попадала, но шеренга метателей расстроилась.
Бандит в красном платке уже лежал в пыли, хватая ртом последний воздух. Я не стал ждать конца агонии. Быстро подскочив, парой сильных ударов отрубил голову тесаком, встал, крикнул, показывая её Джаку и прочим, после чего с силой швырнул страшный, брызжущий кровью трофей в их сторону.
Разозлитесь?
Ванкорские цыгане взревели хором.
Теперь интернациональный жест рукой, и в кусты!
Оглянулся на бегу – Джак уже скомандовал, и два бойца, один с мечом, другой с копьём, рванули с дороги в мою сторону.
Минус два. Что-то пошло не так, Краснорожий? Основная группа торговцев успешно отстреливается колотушками и прилетевшими дротиками, появился противник с фланга, а тут ещё и какой-то бодряк убежал в тылы… Симметричный бой на клинках с последующим захватом обоза покамест не высвечивается.
Отправившиеся в погоню за наглецом разбойники явно были не склонны отпустить свою жертву, не исполнив волю командира. Что же, подожду. Встав возле группы молодых елей, я призывно крикнул. Через пару минут послышался громкий треск, погоня спешила ко мне со всех ног. Первый кирит летел отважно, в правой руке держа наготове узкий тусклый нож, а в левой длинное копьё. Ты им в ёлках собрался орудовать? На него у меня ушло три секунды. Однако второй разбойник, как видно, был человеком ещё более решительного нрава и бросился на меня сразу, как медведь-шатун на рогатину. Уже пронзённый клинком, бандит успел безнадёжно крикнуть своим сотоварищам, чтобы те спешили на помощь.
Минус четыре. А вы не торопи́тесь, я сам приду.
Вывалился из леса почти напротив позиции главаря, нас разделяли всего двадцать метров. И сразу замер в восхищении и законном опасении.
Вот это кабан! Чудовище больше двух метров роста, руки – как мои ноги. Отменный ламеллярный доспех, закрывающий плечи и руки до локтей, шлем без наличника, прямоугольный щит и тяжеленная двулезвийная секира… Чувствовалось, что этот чёртов Джак очень силён и в то же время резок.
Да такому и мышцы не проткнёшь, зачем ему броня?
– Эй, приятель, по твою душу иду! – громко крикнул я, по кривой подходя ближе.
Метательная битва стихла, народ с большим интересом и почтением приготовился смотреть на поединок. Тут такое любят.
– Я жду тебя! – воскликнул гигант. – Ты не похож на воина, больше на глупого ваганта, обпившегося дешёвого пива!
– Ты прав, призрачья сыть, я только учусь!
Нет, зверюга, с тобой танцевать не собираюсь, зашибёшь ведь ненароком! И вообще, поторапливаться надо.
– Прости меня, Джак!
– За что это, кролик?
– За двадцать солеров упущенной выгоды.
Ба-бах!
Пистолетный выстрел разорвал воздух, массивная свинцовая пуля пробила грудь главаря банды, сизый дым, как бывает обычно, закрыл картину несостоявшегося поединка.
– Вперёд, фриланы!!! – тут же заорал я что есть мочи. – Бей их! Отомстим негодяям, да поможет нам Пречистый Ванк и вся кротость его!
– Э-гей!!! – переорал меня народ, выскакивая из-за телег.
Самое время спокойно отрезать голову, да некогда, надо помочь своим…
Всё было закончено за несколько минут.
Запыхавшийся торговец догнал меня уже возле нашей телеги, за ним спешили два возбуждённых боем помощника.
– Хорошо, что мы его сцапали! Ну, не сцапали, а убили, как собаку, – радостно произнёс Зораф. – Шериф в Бикаде наверняка на месте, дело к вечеру, вот обрадуется такому известию! Теперь каждый будет знать, что, напав на караваны уважаемого Зорафа Картича, никто не сможет остаться безнаказанным! Жаль, что двоим удалось уйти целыми и невредимыми… Пусть остальные негодяи валяются тут, ночные волки подберут. А вы, ребятки мои, давайте сюда голову этого разбойника!
Сулящая большие прибыли башка уже была заботливо упакована в мешок. Я приоткрыл, глянул – действительно краснорожий… Или это кровь?
– Насчёт трофеев…
Я подумал ещё раз. Посмотрел на Гику, тот моргнул обоими глазами и незаметно кивнул на дорогу, где лежали два тела, уже в одном исподнем. Годится!
– Только деньги. Сколько набрали?
– Уже всё подсчитано, дорогой Марк! – взволнованно сообщил старшина. – Вам пять солеров, мне четыре и по одному каждому из караванщиков.
Он смотрел прямо в глаза, ожидая решения.
– Справедливо, – согласился я. – И не забудьте отдать один солер Лане из своей доли.
– По рукам! Доченька, надеюсь, ты не высовывалась?
– Ну что вы, Зораф, она просто тихо сидела с арбалетом на позиции, – ответил я за девушку. – Со всей кротостью, сразу чувствуется, что прилежно изучала теорию и практику светского поведения…
– А она изучала? – удивился папаша.
Гири не выдержал и глухо хихикнул, сразу закашлявшись для маскировки.
Я глубоко вздохнул и поднял голову.
Уже стемнело.
Вдали над лесом ярко горел огонёк главной башни Бикады.