Понятие «идеология» имеет, относительно, по меркам исторического процесса, недавнее время своего появления. Так, впервые, понятие идеология было введено в социально-политический и научный оборот Дестютом де Траси. В своем знаменитом докладе «проект идеология»22 философ, на основе происходящих во Франции конца XVIII – начала XIX века потрясений, пытался составить общую методологическую базу исследователей-энциклопедистов XVIII века. Данная база должна была стать основой для возникновения нового свода этических и моральных правил.
То есть, исходя из целей и задач Дестюта де Траси и времени появления самого понятия, мы можем точно понять, что «идеология» стала реакционным ответом на возникшие в общественном сознании того времени противоречия. Позже, уже в середине XX века, исследователи проблемы понятия «идеология» пришли к пониманию того, что «идеология» возникла на руинах общехристианской идеи европейского существования. Теистический подход общественного состояния, оформленный в целостную общественную доктрину Фомой Аквинским23, нес в себе основу формирования четкого общественного бытия, где материальный мир был всего лишь отражением от истинного божественного мира. Все, что существовало на земле: власть императоров, королей и феодалов, сословное разделение, войны и вычурное неравенство, было искаженным состоянием божественного плана, которое человек, в момент своей смерти, преодолевал, очутившись в истинно задуманном царстве божьем. То есть, таким образом, через христианскую доктрину о одновременной продуманности и искаженности окружающего земного бытия решались проблемы социального и политического порядка. Четкая общественная иерархия достигала, таким образом, своей стабильности.
Позже, в момент ренессанса и возрождения, коммерциализации и разложения церковных институтов, христианская доктрина начала утрачивать свою легитимность в глазах широкой общественности. Прежние учителя, пустившись в тяжки материального потребления и вычурной погони за властью, потеряли прежний блеск сакральности, что стало причиной возникновения двух, с одной стороны, противоположных, но, с другой стороны, взаимосвязанных течений поиска новой веры24. Первым течением стал протестантизм, который пытался, через иллюзорный возврат к ранее христианским постулатам, возродить общественную этику и мораль. Вторым течением стала появившаяся в XVII–XVIII веке идея превосходства разума и гуманизма. Философы и энциклопедисты, такие как Т. Гоббс25, Д. Локк26, Ш. Монтескье27, Ф. Вольтер28, Ж. Ж. Руссо29, были основоположниками поиска новой этики и морали в области конкретных человеческих взаимоотношений между собой по принципу «поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Ярче всего это выразилось в философии Канта30.
В эпоху французской революции, когда новые социально-общественные классы уже не могли жить по прежним устоям, идеи гуманизма выразились первоосновой нового государственного порядка. Идеала «разума» стали этикой и моралью всего общественного миросознания, выразившись в идеалы «свободы, равенства и братства». По большому счету, в момент построения нового государства, новая «религия» стала цементирующей основой для построения нового общества, со своими традициями, законами и порядками.
Позже, в момент развития идей французской революции, сторонники ее идеалов разделились на несколько противоположных движений, ставивших своей целью реализацию поставленных перед собой идеалов. Так, сторонники свободы поставили своей целью достижение идеалов высвобождения индивида, как первоосновы социума во всех сферах общественной жизни. Идеалы свободного рынка, политической, общественной, личной жизни – стали базисными значениями для сторонников «свободы»31.
Иным течением, противопоставившим себя «свободе», стало движение «равенства», стремившееся добиться идеалов справедливости и равного перераспределения ресурсов для каждого члена общества. Более радикальные течения стремились, через философский взгляд на биосоциальное развитие, обосновать стремление к равенству через уравнивание людей во всех отношениях, начиная от социально-экономических и социально-политических, заканчивая физическим и интеллектуальным равенством32. В этом философском контексте человек может быть человеком только в состоянии полного слияния с коллективом, только через восприятие всего мира «общественной линзой».
Последним движением, выразившимся из идеалов французской революции, стало движение «братства», то есть национального единения граждан. По мере нарастания противоречий в социально-экономическом, а следом социально-политическом характере, произошло возрастание национального самосознания народностей. Это, во многом, последствие процесса отчуждения прежних слоев общества от уже устоявшегося иерархически-семейного, общинного порядка феодальной эпохи, выразившегося в подъеме новых форм интеграции в виде национализма. Позже, в своем радикальном проявлении, национализм стал первоосновой для формирования идеи о первостепенной роли нации, выраженном в лице национального государства, во всех сферах общественной жизни. Человек воспринимался винтиком в огромной машине коллективного национального сознания, стремящегося реализовать поставленные политической элитой идеалы. Такими радикальными проявлениями «братства» стали идеалы фашизма и национал-социализма, заменившие ценность отдельного индивида ценностью всего общества33.
На протяжении последующего времени, сторонники этих движений, разрабатывая методологическую базу своих идей, боролись между друг другом. Особенно ярко это выразилось после Первой мировой войны, когда в ряде центральных государств пришли лидеры с кардинально противоположными взглядами на мир, носившими, порой, радикальный характер своего движения.
Последующая борьба этих движений между друг другом выразилась в ускорении научно-технического прогресса и перехода на постиндустриальный тип развития общества, когда главной основой развития экономики становится не добыча, перераспределение и потребления материальных ресурсов, а создание, перераспределение и потребление информации. В этих условиях уже устоявшиеся движения больше не могли доктринерский реагировать на вызовы прогресса. Требовался новый, межидеологический подход к решению насущих проблем. Таким образом, новая эпоха выразилась в сломе старых идеологических конструкций общественной интеграции свободы, равенства и братства. Они стали родоначальниками новых, гибридных подходов интеграции общественной жизни34.
Таким образом, подводя итог, нужно заметить, что понятие «идеология», за время своего существования, несколько раз меняло свое понятийное значение. Изначально, это был методологический способ попытки слияния разных философский идей энциклопедистов, однако, после французской революции, идеология стала инструментом интеграции уже не идей, а общества в целом. Люди, потерявшие сакральные идеалы христианского миросознания, пытались компенсировать создавшееся состояние отчуждения через образование «новой веры» в центре которой ставились идеалы гуманизма, выраженных в лозунге «свободы, равенства и братства»35. Позже, по мере развития и углубления идей «новой веры», сторонники «новой веры» разделились на несколько противостоящих друг другу движений, использующих идеологию в роле первоосновы для построения общества. Однако, в новое время производства, перераспределения и потребления ресурсов, старые идеологические модели, в своей первооснове, не могли отвечать дню насущему, что стало причиной резкого уменьшения роли идеологии в общественной жизни. В этих условиях стал востребован новый способ идеологического развития понятийного аппарата, ставившего теперь целью не интеграцию и «цементацию» общества в целом, а определение и решение насущих проблем общественной жизни.
После освобождения северной части Корейского полуострова красной армией и образования Корейской Народно-Демократической Республики 3 октября 1945 года36, идеология стала играть большую роль в рамках северокорейского государства.
По началу, под сильным воздействием Советского Союза, в КНДР существовал идеологически-монолитный идеологический образ марксистко-ленинской идеологии. Вся государственная власть, ее структура, цели и методы осуществления, была создана по образу и подобию «большого брата» … «советская военная администрация пользовалась определенной свободой действий и имела полную автономию в кадровых вопросах. Хотя руководство в лице Жданова и самого Сталина внимательно отслеживали ситуацию в Корее, значительная часть решений принималось прямо на месте, в Пхеньяне»37.
В рамках налаживания общественной жизни, по настойчивым требованиям Чистякова И. В.38