Ничто не предвещало перемен. Насколько я знаю, в книгах и фильмах именно так, внезапно, они и происходят. Моя жизнь ничем не напоминала произведение сколько-нибудь стоящего автора, пока тем снежным и ветреным февральским днем я не вышел из автобуса номер сорок три на остановку раньше.
Можно было бы объяснить это предчувствием или указанием свыше, но я слишком хорошо помнил, что мною тогда двигало. Сильный снегопад предвещал аварии и пробки, и я собрался заранее, чтобы приехать вовремя. Однако заторов на пути моего автобуса, как ни странно, не оказалось, и я обнаружил, что рискую прибыть на работу аж за полчаса.
«Что на это скажет Аня… Анна Евгеньевна? – Я вспомнил лукавые глаза одной из своих начальниц, которая вечно выговаривала мне за опоздания. – Нет, она и сама приходит только к девяти, какой смысл. Не буду же я специально докладывать ей, во сколько явился. А сидеть в пустом офисе – так себе затея». В итоге я предпочел немного пройтись пешком.
Учитывая погодные условия, идея была не блестящей. Я давно заметил: когда думаешь о снеге летом, он кажется чем-то абстрактным, представляешь иллюстрацию для рождественской открытки, с которой реальность не имеет ничего общего. Вместо того чтобы плавно кружиться и падать на землю, снежинки, мелкие холодные иглы, всей «толпой» летят прямо в тебя, норовя засыпаться в глаза и за воротник. Практически всегда поход из пункта А в пункт В оборачивается увязанием в сугробах (как бы активно ни работали коммунальщики, расчистить все им просто не под силу). После это истаптывается грязными сапогами и превращается в серо-бурый кисель. А еще пронизывающий ветер…
В тот день все было именно так, правда, снег пока не смялся и не подтаял, и окружающий мир казался почти монохромным: белая, запорошенная одежда на людях, белая земля, белые ветви деревьев. Я старался шагать медленнее, чтобы потянуть время, но было неуютно, и ноги сами несли меня вперед. А потом я увидел у дороги человека.
Он валялся лицом вниз, разметав руки, и от снега его спина уже тоже стала белой, как в детской первоапрельской шутке. Прохожие косились на него и обходили, наверное, мысленно оправдывая себя срочными делами, непогодой и вечным «да пьяный небось». Как будто пьяный не может замерзнуть насмерть, а если замерзнет, его будет совсем не жаль, он же вроде и не человек.
Именно эта мысль заставила меня остановиться. Он может умереть вот так, и всем будет плевать. Я должен помочь этому мужчине.