? / ?
– Константин! – голос отца эхом донёсся сквозь сон.
– Пап, мне такой кошмар приснился. – Костя поёжился, протирая глаза.
– Сынок, – позвала мама. – Скорей иди сюда.
Прозвучало будто издалека, но в то же время у самого уха. Костя сел и растерянно закрутил головой. Поначалу показалось, что вокруг пустыня, но нет – всюду лежал снег. Искрился на солнце, слепил глаза. А родители стояли неподалёку на вершине заснеженного бархана – то есть никакого не бархана, а холма – и махали рукой.
– Видишь, сын, – радостно крикнул Игорь. – Снег на Новый год. Всё, как ты хотел.
– Смотри, что мы с папой сделали, – весело подхватила Марина.
Родители шагнули в разные стороны, и за их спинами Костя увидел снеговика. Коренастого, кривого и вообще слепленного неумело. Просто три снежных кома, поставленных друг на друга, два углубления на месте глаз и красная гвоздика вместо носа-морковки.
– Внушает? – наивно поинтересовался отец.
– Внушает, – соврал Костя и, широко улыбаясь, побежал к холму.
Снег с хрустом проминался под подошвами тапочек и лизал босые ступни, заставляя дрожать от холода. С каждым шагом в груди нарастало тревожное предчувствие, какое-то необъяснимое подозрение. Взобравшись наверх, Костя заметил, что на снегу только его следы, а следов родителей нигде нет. Нерешительно остановился в нескольких метрах и спросил:
– А где Кике?
– Кике? – отец озадаченно наморщил лоб. – С нами его нет.
– Сынок! – мама упёрлась руками в бока, её взгляд стал строгим. – Разве я не просила присмотреть за собакой?
– Да, но… – виновато замямлил Костя. – Просто что-то случилось. Не помню, что именно, но… Что-то мне помешало.
– Ничего, Константин, – Игорь ободряюще улыбнулся. – Ты его найдёшь. Обещаю.
Слова прозвучали так странно и многозначительно, будто несли некий скрытый смысл. Костя вдруг понял, что родители просто его разыгрывают. Сами спрятали пса и стоят теперь с серьёзными минами, а мысленно посмеиваются.
Наверняка отец придумал – ему ведь вечно не сидится. Но где же всё-таки Кике? Это ведь не иголка в стоге снега. То есть в стоге сена.
Взгляд вдруг упал на кривого снеговика, и Костя возмущённо крикнул:
– Да вы что, сдурели?! Он же замёрзнет!
Родители напустили на себя удивлённый вид и переглянулись. Раздражённо махнув рукой, Костя бросился ломать снеговика, чтобы вытащить пса. Комьями посыпался снег, упала красная гвоздика, а в двух углублениях, под которыми цветок был воткнут, сверкнули глаза. Карие, не широкие и не узкие, без какого-либо выражения. Их взгляд буквально отбросил Костю назад, кинул наземь.
– Нет! Нет! Нет! – кашлем из груди вырвались крики ужаса.
Из снеговика выросли ноги в красных штанах, потом высвободилась рука, сжимающая своё логическое продолжение – пистолет с глушителем.
– Нет! Нет!
Не в силах подняться, Костя принялся изо всех сил пинать дядю Славу по ногам, но те оказались твёрдыми, будто каменные. Ушибленную пятку пронзило болью, а киллер лишь усмехнулся и посоветовал:
– Не кипишуй.
В ушах дважды хлопнуло с присвистом, и Костя, тяжело дыша, проснулся. Нога, несмотря на боль в пятке, продолжала рефлекторно стучать по крепкому, будто каменному стволу дерева.
Вокруг стояла глубокая ночь, и только звёзды в небе да всполохи потрескивающего костра нарушали густую темноту. Костя приподнял голову и тут же уронил назад. Всё, о чём удалось забыть во сне, теперь снова отравляло мысли. Пустыня, горе, отчаяние.
«Всё, как ты хотел», – стояли в ушах слова отца.
Из глаз проступили слёзы, Костя сильнее закутался в одеяло и перевернулся на другой бок, отворачиваясь от костра. Сердце вдруг бешено застучало.
«Одеяло? Костёр?!»
Костя резко обернулся к огню и между подёргивающихся языков пламени увидел чёрные очки-заглушки и разноцветную бандану.
– Это всего лишь я. Хэд, твой инструктор, – донёсся знакомый насмешливый голос.
– Не подходи! – угрожающе закричал Костя, вскакивая на ноги. Мельком отметил, что «одеялом» оказался длинный, плотный плащ. – Не подходи! Я тебе устрою!
Он подпрыгнул и тяжело повис на ветке, сам толком не понимая, что именно хочет сделать – отломать её и драться не на жизнь, а на смерть, или же забраться от инструктора на дерево. Через пару секунд в голове поплыло, к горлу подкатила тошнота. Руки сами собой разжались, и Костя, охнув, упал в песок. Лежа на спине с закрытыми глазами, упрямо повторил:
– Я тебе устрою.
– Ладно, ладно, – согласился инструктор. По голосу было непонятно, издевается он или нет. – У саксаула, кстати, очень крепкие ветви. Так просто не отломишь. И я бы посоветовал тебе не делать резких движений.
– Это почему это? – хмуро поинтересовался Костя, не вставая и не открывая глаз.
– У тебя солнечный удар, – невозмутимо объяснил Хэд. – Голову напекло. А ещё ты неправильно шёл. Через такыр. Вверх-вниз, вверх-вниз. По пустыне так не ходят. Двигался бы по прямой, вышел бы рано или поздно на верблюжью тропу.
Снова этот напыщенный лекторский тон, снова куча малопонятной информации.
– Верблюжья тропа, такыр, сексаул какой-то… – Костя медленно сел. – Я что, умер и попал в ад на урок географии?
– Лишний урок географии тебе бы не помешал. Может, помог бы понять, где ты очутился.
– Ну и где же?
– В Каракумах.
– В Каракумах, – повторил Костя и безнадёжно всплеснул руками. – Ну, давай, радуйся! Смейся! У меня солнечный удар, одежду потерял, только трусы и кроссовки остались. А скоро вообще умру от голода. Или от жажды. Не знаю, от чего именно, но ты почти добился своего.
Он с ненавистью покосился на Хэда и замолчал. Несколько секунд лицо инструктора оставалось неподвижным и непроницаемым, лишь чёрные очки-заглушки загадочно посверкивали в отблесках костра. Наконец тонкие губы медленно, нехотя разлепились.
– По-твоему, я добиваюсь именно этого?
– Ну а зачем ещё бросать меня здесь умирать?
– Бросать умирать? – над очками показались удивлённо поднятые брови. – Я последовал сюда за тобой. Не сразу нашёл, по правде говоря, потому что Сдвиг, он такой – путает следы. В общем, тебя я обнаружил уже затемно, без сознания. Накрыл плащом и развёл костер.
– Вот спасибо. – Костя хмуро уткнулся взглядом в огонь. – Всегда мечтал, чтоб меня перед тем, как убить, накрыли плащом.
– Несмотря на солнечный удар, будь так добр, вбей в свою перегретую голову, что я не собираюсь тебя убивать.
– Ты угрожал в парке. Сказал, что всё знаешь и «нос вемос». – Костя обернулся, недоверчиво щурясь.
– Я действительно всё знаю. А с каких пор «увидимся» стало угрозой? Ты сказал «фелиз навидад», я – «нос вемос». – Инструктор пожал плечами. – Просто налаживал контакт.
Немного помолчав, Костя поднялся и, бросая на Хэда косые взгляды, вернулся под дерево. Закутался в плащ, потом спросил:
– Зачем?
– Потому что я – твой инструктор по Сдвигу. Запомнишь наконец или мне ещё сто раз сказать?
– Да нет, я помню, просто я не понял, что это значит, и…
– Просто ты не пытался, – перебил Хэд. – Думал, тебя это не касается.
Он резко поднялся и, перешагнув костёр своими длинными ходулеподобными ногами, подошёл к Косте. Огромный рост инструктора посреди пустыни выглядел пугающе, но выказывать страх не хотелось.
– Да, Сдвиг непостижим. Никогда не угадаешь, кого коснётся и почему.
Нависая над Костей, Хэд поднял руки. Зашевелил пальцами и на миг показалось, что между ними пробежали искры.
– Живёшь себе, живёшь, а потом вдруг – хлоп! – Ладонь инструктора звонко впечаталась Косте в лоб. – И ты – носитель.
– Носитель чего? – не понял Костя, оскорблённо потирая лоб.
– Сдвига, – снисходительно пояснил Хэд. – А это означает способность. Талант, если угодно.
– Погоди, Хэд. – Костя провёл руками по лицу и тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. – Ты хочешь сказать, что я получил какую-то способность? Ну и какую же?
– Судя по тому, что вижу я, – инструктор развёл руки в стороны и стал похож на пугало, застывшее посреди поля, – твой талант – оказываться не в том месте не в то время.
– Тоже мне, – Костя разочарованно фыркнул. – Это я давно умею. Вечно во что-то вляпываюсь. А что вообще такое этот Сдвиг?!
– Ответ на наши молитвы.
Костя даже вздрогнул, настолько странно это прозвучало. Мечтательно, с грустью и одновременно с надеждой, уверованно. В общем, точно не в стиле Хэда и поначалу показалось, что эти слова произнёс не он, а кто-то ещё. Но нет – говорил всё же инструктор, но говорил куда-то вдаль, в пустоту, будто их с Костей разделяла целая вечность.
– А о чём вы молились?
– О чём молились? – машинально переспросил Хэд и повернул голову, словно только что заметил Костю. – Отсрочить конец света, естественно. О чём же ещё?
– Действительно. О чём же ещё? – растерянно повторил Костя, стараясь как-то осмыслить сказанное. Наморщил лоб, а потом вдруг повёл носом. – Хэд, а чем это так пахнет?
– Так и быть. Отложим разговоры о конце света до лучших времён. – Инструктор вернулся к костру. – Тем более ты грозился умереть с голоду. А я вот как раз кое-что приготовил.
Он зашарил руками у костра. Костя остался на месте, но не удержался и любопытно вытянул шею.
– Ну как? Аппетитно? – Хэд поднял вверх палку, вокруг которой было обёрнуто нечто, похожее на огромного жирного червя.
У Кости из груди непроизвольно вырвался сдавленный стон, внутренности скрутило приступом тошноты. Но за секунду до того, как его должно было вырвать, инструктор объявил:
– Песчаная эфа. Очень ядовитая, но вполне съедобная.
– Змея? – с облегчением переспросил Костя.
– Ну да. Такая, с зигзагом на боку.
Хэд махнул рукой – неподалёку от костра кучкой валялись змеиная шкура, кишки и отрезанная голова.
– Эй, точно такая меня чуть не укусила! – удивлённо воскликнул Костя. Он поднялся, накинул плащ на плечи и подошёл ближе.
– Считай, что ты отмщён. Но она бы тебя не укусила.
– Это почему это? – по-детски возмутился Костя. – Вон какие зубищи.
Он протянул руку к змеиной голове и успел коснуться её одним пальцем, когда Хэд вдруг сорвался с места и побежал. Ринулся на Костю со всех ног, так что разноцветная бандана расплылась в воздухе радужным шлейфом, а в отблесках костра сверкнуло лезвие ножа. Широченное, остро заточенное, с глубоким долом и крепкой рукоятью.
«Вот и всё! – мелькнула в голове мысль. – Заболтал, обнадёжил. А теперь убьёт. Выполнит заказ. Садист! Сволочь!»
– Сволочь! – в отчаянии выкрикнул Костя и зажмурился в ожидании смерти.
Услышал, как что-то звонко клацнуло, и робко открыл один глаз, потом второй. Застыл с приоткрытым от ужаса ртом – змеиная голова крепко вцепилась зубами в лезвие ножа и раз за разом судорожно сжимала пасть.
– Хэд, как это? – еле слышно выдавил Костя.
Инструктор ничего не ответил. Зажав нож в руке, неторопливо подошёл к костру, снял с ноги тяжёлый ботинок и хорошенько стукнул им по змеиной голове, а затем стряхнул её в огонь. Сел спиной к Косте, надел ботинок и ровно произнёс:
– У змеи очень низкий метаболизм и медленная циркуляция крови. Поэтому укусить она может даже спустя часы после смерти. Не всё мертво, что кажется таковым.
В лекторском тоне мелькнули оскорблённые нотки, и Костя почувствовал себя виноватым. Открыл рот, собираясь извиниться, но инструктор опередил.
– Поешь или поспи, – сказал он, не оборачиваясь. – Как хочешь. На рассвете выдвигаемся. Здесь неподалёку город. Нефтезаводск. Отправимся туда, по дороге раздобудем тебе штаны.
– Где мы их раздобудем? – недоверчиво фыркнул Костя. – Сделаем из змеиных шкур? Стой, Хэд. Ты сказал «Нефтезаводск»? Ведь там мои родители познакомились! Отец сто раз рассказывал. Вот так совпадение!
Инструктор это никак не прокомментировал, только буркнул: «Спокойной ночи» и лёг на бок, спиной к костру.
– Спокойной ночи, – отозвался Костя, глядя в огонь.
Змеиная голова больше не шевелилась. Застыла в пламени с вытаращенными глазами, а остатки яда, кипя и пузырясь, медленно вытекали из распахнутой пасти.