Здесь море – господин, даже тиран. И никто не понимает так хорошо, как мы, люди, многими поколениями так часто выходящие на судах в море, заковыристую поговорку: «Мы подчиняем природу не более, чем подчиняемся ей».
Чатем, Массачусетс 18 февраля 1952 года
Старшина боцманской команды первого класса Берни Веббер смотрел в мутное окно столовой, держа в своих больших руках кружку горячего кофе. Это пойло было не таким уж плохим. Его наливали из пятнадцатилитровой кастрюли, а варили добавляя к кофе скорлупу пары яиц, чтобы гуща осела на дно. Сын священника из Милтона, Массачусетс, со все большим удивлением и обеспокоенностью смотрел, как буря снаружи продолжает усиливаться. Обычный для середины зимы северо-восточный ураган уже пару дней как застрял в Новой Англии, и Веббер думал: вдруг это еще цветочки, а ягодки будут впереди. Он смотрел, как разметаемый ветром снег танцует на зыбучих песках, а у башни маяка, находящейся перед спасательной станцией Чатема, образовались большие сугробы. Когда-то здесь стояли два маяка, и вместе они были известны как Двойные огни Чатема. Все, что осталось от второго маяка – старый фундамент, и в то утро он был полностью покрыт снегом.
Потягивая кофе, Веббер думал о своей молодой жене, Мириам, которая тяжело болела гриппом и лежала в постели дома, в их коттедже на Си-Вью-стрит. Что, если она в опасности? Что, если ей требуется помощь? Сможет ли врач добраться до нее в такую погоду? Эти вопросы нервировали его, и Веббер пытался выбросить их из головы. Вместо этого он пытался представить себе местных рыбаков, сбившихся у старой дровяной печи на Рыбацком причале Чатема. Может быть, вскоре им понадобится его помощь, ведь их суденышки прыгают на волнах в Олд-Харбор, натягивая швартовы. «Если шторм уже сейчас такой сильный, что будет через несколько часов, когда он по-настоящему разойдется?» – думал он.
Но Веббер не жаловался на трудный день, который ему выпал. Старшине боцманской команды первого класса было всего двадцать четыре года, а он уже почти десять лет работал на море, сначала отслужив в Морской службе США во время Второй мировой войны. Три старших брата Веббера тоже воевали. Пол, самый старший, был вместе с 26-й дивизией армии США в Германии. Так называемая «дивизия янки» участвовала в Арденнском сражении, присоединившись к 3-й армии генерала Джорджа С. Паттона во время взятия укрепленного города Мец. Боб, другой брат, помогал защищать родину, служа в Береговой охране США. Третий, Билл, строил Аляскинскую трассу, служа в Транспортном корпусе США.
Берни последовал по стопам своего брата Боба и пошел служить в Береговую охрану, но его родители хотели для него совсем не такой жизни. Отец, ассистент пастора в церкви Тремонт-Темпл в Бостоне, направлял его к службе в церкви. Дьякон церкви даже заплатил за Берни, чтобы тот посещал школу для мальчиков Маунт-Херман, расположенную в 170 километрах от дома, в Джилле, Массачусетс, в маленьком городке, прижавшемся к реке Коннектикут. Основанная в 1879 году школа могла похвастаться знаменитыми выпускниками, такими как основатель Reader’s Digest Девитт Валлас и Джеймс У. Маклэмор, который создал «Burger King». Незачем и говорить, что Берни был кем-то вроде нищего отщепенца среди учеников частной средней школы. Он прибыл в Маунт-Хермон с серьезными сомнениями и в поношенной одежде своего брата. Он не был сильным учеником и спрашивал сам себя: что он здесь делает? В глубине души Веббер знал, что не хочет следовать по стопам своего отца. Он подумывал о том, чтобы сбежать из школы, когда вмешалась судьба. Один из друзей детства разбил отцовскую машину и обратился к нему в поисках места, где можно было бы отсидеться. Веббер, чувствуя себя обязанным откликнуться на просьбу, устроил друга в одной из комнат и таскал для него еду из школьной столовой. Всего через несколько дней эту пару застали с поличным, но приятели не стали задерживаться для того, чтобы ответить за содеянное. Вместо этого они сбежали в холмы и кукурузные поля, окружавшие школу, а со временем вернулись в Милтон.
Преподобный Бернард А. Веббер с трудом понимал действия своего своенравного сына, который бросил школу и продолжил плыть по течению. Год спустя, когда Берни было шестнадцать лет, ему в голову пришла идея, изменившая течение его беспутной жизни. Он услышал, что Морская служба США ищет молодых людей для обучения в Нью-Йорке. Если Берни сможет закончить обучение в жестких условиях тренировочного лагеря, то будет служить для нужд фронта на торговом судне. Его отец, скрепя сердце, подписал вербовочные документы, и парень вскоре поступил на военную службу и начал обучаться основам морского дела на учебной базе Морской службы США в Шипсхед-Бей, Нью-Йорк. Там он также прошел боевую подготовку с бывшим чемпионом мира по боксу в тяжелом весе Джеком Демпси, который служил комендантом Береговой охраны, а также спортивным инструктором учебной базы. Когда Веббер закончил обучение, его отправили на грузовой транспорт «Синклер Рубилайн», нефтеналивной танкер «Т2», переправлявший бензин из портов Арубы и Кюрасао на американские военные суда Третьего флота ВМС США в южной части Тихого океана. В этот период юноша осознал, что не проведет жизнь, будучи священником или выполняя любую другую работу на суше. Берни Веббер был рожден для моря. 26 февраля 1946 года он поступил на службу в Береговую охрану США, его отправили на учебную базу в Кертис-Бее, Мэриленд. В письмах новобранцам того времени командир учебной базы Береговой охраны так описывал жизнь и обязанности военнослужащего Береговой охраны:
«Трудные задания на этой службе – обычное дело. В каком-то смысле Береговая охрана все время находится на войне. В военное время она сражается против вооруженных врагов государства, в мирное – против всех врагов рода человеческого на море. Огонь, авария, беззаконие, штормы, лед, брошенные суда и многое другое. Так что Береговая охрана – не место для слабака или для нытика, или для лживого очковтирателя, или для любого, кто не может быть начеку. Период обучения новобранцев – время испытания, час за часом, день за днем, чтобы понять, из того ли материала ты сделан. И именно ты, как отдельный человек, должен доказать, на что ты способен».
И теперь Веббер служил в Чатеме, маленьком поселении на изгибе Кейп-Кода. Его способности и мужество уже не раз были проверены в безжалостных водах у Кейпа. Это было одно из самых беспокойных и опасных мест для любого, зарабатывающего на жизнь в море. Директор Береговой и геодезической службы США еще в 1869 году отметил это. «Возможно, в мире нет другого места, – писал он о водах у Кейп-Кода, – где такие маленькие приливы и отливы сопровождаются такими сильными течениями, стремящимися далеко в море». На самом деле, моряки говорят об этом районе как о «кладбище Атлантики», и не просто так. От Чатема до Провинстауна по океанскому дну разбросаны затонувшие остатки более чем трех тысяч потерпевших крушение кораблей. Первым известным потерпевшим крушение судном был «Спэроухок», севший на мель 17 декабря 1626 года в Орлеане. Экипаж вместе с направлявшимися в Виргинию колонистами смог добраться до берега, а судно было отремонтировано. Но еще до того, как корабль вновь поднял паруса, налетел еще один разрушительный океанский шторм и окончательно утопил «Спэроухок». Этот случай был описан губернатором Уильямом Брэдфордом в его дневнике Плимутской колонии. Двести лет спустя обломки кораблей стали видны вдоль илистого берега побережья Орлеана.
Знаменитый корабль британского военного флота «Сомерсет» также нашел свой конец в предательских водах у Кейп-Кода. Корабль, увековеченный в стихотворении Лонгфелло «Скачка Пола Ревира», потерпел крушение на отмели у Труро во время жестокого шторма 3 ноября 1778 года. Двадцать один британский офицер и матрос утонули после того, как спасательная шлюпка перевернулась на пути к берегу. Капитан корабля, Джордж Оурри, сдался члену городского управления Труро, Исайе Аткинсу, от лица своего экипажа в 480 человек. Спасшиеся были признаны военнопленными и затем отправлены в Бостон в сопровождении городских ополченцев. (Пол Ревир, тогда тихо прошедший на весельной лодке мимо «Сомерсета», чтобы предупредить Лексингтон и Конкорд о британском вторжении, позже получил шестьдесят четыре корабельные пушки для помощи в укреплении острова Касл-Айленд в Бостонской бухте). Генри К. Киттредж, автор «Кейп-Код: его люди и их история» (1930), делится своими наблюдениями: «Если бы все затонувшие корабли, скопившиеся с внешней стороны Кейп-Кода, расположить нос к корме, получилась бы непрерывная стена от Чатема до Провинстауна».
Берни Веббер получил боевое крещение одним вечером 1949 года, когда принял свой первый сигнал бедствия на спасательной станции Чатема. Эскадренный миноносец типа «Гливс» ВМС США «Ливермор» сел на мель на отмели Бирс-Шол, рядом с островом Мономой. До того момента «Ливермору» везло. Его экипаж смог уклониться от торпед нацистской подводной лодки во время сопровождения конвоев в Ирландию и далее в Англию за несколько месяцев до того, как США вступили во Вторую мировую войну. 9 ноября 1942 года миноносец участвовал во вторжении союзников в Северную Африку, обеспечивая противоподлодочную, противовоздушную и огневую поддержку рядом с Махдией, Французское Марокко. «Ливермор» прошел войну сравнительно неповрежденным, и некоторые члены экипажа объясняли это тем, что он был первым американским военным кораблем, названным в честь священника ВМС Самуэля Ливермора.
Старшина первого класса Лео Грейси доставил Веббера и экипаж на 38-футовом дозорном катере Береговой охраны через опасную Чатемскую отмель к тому месту, где лежал «Ливермор» с терпящим бедствие на борту экипажем морского резерва. Корабль был расположен высоко на отмели и опасно наклонился на один борт. Веббер и ребята до конца ночи оставались с миноносцем, вызвав спасательные буксиры. На следующее утро военнослужащие Береговой охраны помогали во время нескольких неудачных попыток снять корабль с мели, пока наконец не добились успеха, и «Ливермор» продолжил свой путь. Веббер улыбался, когда экипаж «Ливермора» улюлюкал ему и его экипажу. Моряки заставили его совсем по-другому почувствовать прошедшие часы, в течение которых они кидали в него яблоки, апельсины и даже двухсотграммовые стальные скобы, поскольку им казалось, что спасательная операция длится слишком долго. И все это было частью дружелюбного соперничества между ВМС и Береговой охраной. Экипаж морского резерва, несомненно, был немного смущен тем, что его спасение находится в руках Береговой охраны, или «морских стражей порядка», как они ее называли.
Да, жизнь сотрудника Береговой охраны часто была неблагодарной, но Веббер не променял бы ее ни на одну другую работу в мире. А теперь, сразу после рассвета, он смотрел в окно столовой, прислушивался к вою ветра и думал, что принесет наступающий день.
Северная Атлантика содрогалась от ярости стихии, стегаемая ветром с дождем и снегом, громадные параллельные буруны разом обрушивались и смешивались в кипящем безграничном хаосе, звук этих волн был непрерывным рокочущим ревом, бурлением, ужасающим скрежетом. Все это перемешивалось с пронзительным визгом ветра.
Капитан Джон Дж. Фицджеральд-младший был новичком на «Пендлтоне», но непредсказуемая погода Новой Англии была ему хорошо известна. Фицджеральд всего лишь месяц назад взял командование этим 503-футовым танкером «Т2», который весил 10 448 тонн, но будучи жителем Рослиндейла, Массачусетс, он был знаком с этими водами и с разумной осторожностью относился к опасностям Северной Атлантики. Фицджеральд родился в Бруклине, Нью-Йорк, и был сыном капитана дальнего плавания из Новой Шотландии. Капитан «Пендлтона» последовал по стопам своего отца, поступил на службу в торговый флот и во время Второй мировой войны был капитаном танкера. После войны и отец, и сын начали работать в National Bulk, судоходной компании из Нью-Йорка.
«Пендлтон» отправился из Батон-Руж, Луизиана, 12 февраля 1952 года, направляясь в Бостон. Танкер перевозил 122 000 баррелей керосина и топочного мазута из Техаса, все девять грузовых цистерн были полны. Как и большинство экипажей танкеров, люди на борту «Пендлтона» представляли собой смесь старых приятелей и совершенно незнакомых людей. Он также был плавильным котлом рас, вероисповеданий и цветов кожи. Некоторые проводили свободное время, пытаясь получше узнать друг друга во время игры в карты, в то время как другие не собирались заводить тесные отношения с товарищами по команде, а вместо этого добровольно брали на себя как можно больше свехурочных работ, надеясь сойти на берег с набитыми бумажниками.
Для Фицджеральда и его экипажа из сорока человек этот рейс с самого начала был тяжелым. «Пендлтон» попал в жестокий шторм у мыса Хаттерас, Северная Каролина, и плохая погода преследовала его, как проклятие, на всем пути вверх вдоль побережья. Теперь, спустя пять дней после отплытия, экипаж столкнулся с самым тяжелым за все это время испытанием: снежной бурей, которая не собиралась утихать. В районе Бостона уже выпало двадцать с лишним сантиметров снега, армия из пяти сотен дворников с двумя сотнями грузовиков и тридцатью пятью снегопогрузчиками расчищала центр города и узкие улицы Бикон-Хилла. Южному берегу также приходилось туго: огромные волны разрушили девять метров дамбы в прибрежном городе Сичуит. Дальше на юг, на Кейп-Коде, вышло из строя более четырех тысяч телефонов, так как толстый слой льда и снега обрывал один провод за другим. В Мэне было еще хуже. Большая часть северной Новой Англии была погребена под шестидесятисантиметровым слоем тяжелого мокрого снега. Это перерастало в самую опасную зимнюю бурю за много лет. Больше тысячи автоводителей в Мэне оказались отрезанными от мира на заснеженных дорогах, под сугробами высотой в три – три с половиной метра. Некоторые оказались в ловушке в своих автомобилях и провели там по тридцать шесть часов до прибытия помощи. Лыжная гонка, которая должна была состояться в Льюистоне, Мэн, была отменена из-за слишком большого количества снега!
«Пендлтон» добрался до окраины Бостонской бухты поздно вечером в воскресенье, 17 февраля. Сорокаоднолетний капитан не мог дождаться воссоединения со своей женой Маргарет и их четырьмя детьми. Несколько членов экипажа тоже были родом из Новой Англии и стремились увидеть свои семьи. Но любые встречи пришлось отложить, потому что видимость была плохой, и капитан Фицджеральд не мог увидеть луч маяка Бостон-Лайт через снежную пелену. А потому как не было света маяка, который указал бы им путь, Фицджеральд не мог рисковать жизнями членов своего экипажа, вслепую ведя массивный танкер в Бостонскую бухту и между тридцатью четырьмя островами, рассыпанными в этом районе. Так что Фицджеральд отдал разумное распоряжение вывести «Пендлтон» обратно в море, где корабль мог бы переждать шторм на якоре в ожидании лучшей видимости, а затем идти в порт.
Время близилось к полуночи, а «Пендлтон» оказался застигнутым сильным штормом, с арктическими ветрами, дувшими во всех направлениях. Оливер Гендрон только что закончил играть в карты с ребятами из машинной бригады. Сорокасемилетний корабельный стюард из Честера, Пенсильвания, собрал свой выигрыш и собирался вернуться в каюту в передней части судна, когда приятели уговорили его остаться. Волны теперь достигали высоты небольших зданий, и выйти наружу означало подвергнуться риску быть смытым с корабля в холодный океан. Для того чтобы вернуться в свою каюту, Гендрон должен был покинуть кормовой отсек и пройти по переходному мостику, что в ту ночь было опасней всего. Гендрон согласился со своими товарищами, что покидать корму слишком опасно, поэтому занял койку и попытался немного поспать.
К четырем утра «Пендлтон», несмотря на все попытки оставаться на одном месте в заливе Кейп-Код, был отнесен ветрами в океан сразу к востоку от Кейп-Кода. Теперь огромные волны перекатывались через корму, но судно шло хорошо, и капитан Фицджеральд не беспокоился за безопасность своих людей. Но в следующие два часа это изменилось. Примерно в 5.30 утра старший механик Реймонд Л. Сайберт из Норфолка, Виргиния, приказал вахтенному помощнику не позволять членам экипажа выходить на переходный мостик, идущий от носа к корме. Он также уменьшил скорость судна всего до 7 узлов.
Несколько минут спустя, примерно в 5.50 утра, внутри корабля раздался оглушительный грохот. Экипаж почувствовал, как огромный танкер поднялся над бушующим океаном. За этим последовала вибрация и оглушительный треск – через несколько секунд «Пендлтон» зарылся носом в волны.
Восемнадцатилетний матрос Чарльз Бриджес из Палм-Бич, Флорида, спал на своей койке до того, как корабль накренился и раскололся, но ужасный звук заставил его вскочить на ноги. «Я схватил брюки, ботинки и спасательный жилет и побежал на верхнюю палубу, – вспоминает Бриджес. – Я забежал на жилую палубу, где собрались еще несколько человек. Электричество отключилось, а снаружи все еще было темно, поэтому сложно было понять, что происходит. До того как кто-нибудь попытался бы меня остановить, я схватил фонарь и побежал на переходный мостик, чтобы посмотреть, что делают люди на носу корабля. Я светил фонарем на стальной пол балкона и быстро шел по нему в средней части судна. Волны были огромными, и их брызги хлестали по палубе, смешиваясь с холодным дождем со снегом. Потом я остановился, потому что пол мостика исчез, а я понял – еще пара шагов, и я упал бы прямо в океан».
Бриджес развернулся и поспешил обратно на жилую палубу, крича: «Беда! Корабль развалился пополам!»
Некоторые заговорили о том, что надо немедленно спускать спасательные шлюпки. Но Бриджес сказал, что они сошли с ума: у шлюпок нет шансов уцелеть в огромных волнах.
Внизу, на самой нижней палубе корабля, где было расположено котельное отделение, никто не знал, что произошло, но котельный машинист Фрэнк Фото из Эттлборо, Массачусетс, опасался худшего. Фото, девять лет прослуживший на море, был крупным мужчиной с густыми бакенбардами и бородкой, обрамлявшими его квадратную челюсть, что придавало ему вид современного капитана Ахава. Он пережил торпедирование своего миноносца в Средиземном море во время Второй мировой войны, а также взрыв грузового корабля «Гранкан» в 1947 году, который поднял 4,5-метровую приливную волну, унесшую сотни жизней в Техас-Сити.
Фото почувствовал, что «Пендлтон» накренился и услышал последовавший за этим громкий взрыв. Он пытался восстановить силу духа, но в это время еще более сильный крен заставил поврежденный корабль завибрировать. Фото тут же вспомнил о катастрофах, в которых уцелел в прошлом, и решил, что его везение закончилось. Минуты спустя в котельное отделение вбежал старший механик Сайберт. «Корабль раскололся пополам!» – проорал он.
Сразу после того как судно разорвало пополам, первый помощник механика Дэвид Браун, который был на дежурстве в вахтенной каюте на корме «Пендлтона», дал самый малый ход вперед. Через несколько минут старший механик Сайберт приказал Брауну полностью выключить двигатели. К тому времени весь экипаж проснулся из-за громового рокота и выбирался из кают, чтобы узнать, что произошло. Все почувствовали вибрацию судна, а многие видели огромный огненный шар. Генри Андерсон, подсобный рабочий (известный как «уборщик») из Нового Орлеана, лежал в своей койке, когда почувствовал то, что позже описал как «сильный удар». Андерсон схватил свой спасательный жилет и побежал в столовую, где сам смог увидеть повреждения. «Мы с еще одним парнем взяли кувалду и заколотили дверь, потому что в нее лилась вода», – вспоминал он.
Второй уборщик, тридцатипятилетний Фред Браун (не родственник Дэвида Брауна), проснулся от тряски в своей койке. Он устроился на работу на «Пендлтон», проработав много лет промысловым рыболовом в суровом заливе Кескоу в Мэне. Более сорока судов разбились у побережья Мэна, эти данные не могли не отложиться в голове бывшего рыболова. У Фреда Брауна были жена и четверо детей, которые жили в Портленде. Их надо было содержать, и он был уверен, что работа на танкере будет безопасней, чем работа на рыболовном траулере. Как только Браун услышал сверхъестественный звук, он подумал, что «Пендлтон» ударился о скалу. «Я услышал оглушающий треск, – сказал он позже. – Казалось, что кто-то разрывал здоровенный кусок жести». Браун оделся и помчался на палубу, где присоединился к нескольким матросам, которые, словно живой щит, стояли против бьющих волн, переваливающихся через корму. Брауна жалили заряды холодных морских брызг, когда он стоял с другими людьми, потрясенными зрелищем и наблюдая, как нос корабля уплывает и исчезает в снеге. Во время крушения капитан Фицджеральд и несколько офицеров находились в помещении носового мостика. Теперь они исчезли.
Сорокашестилетний Джозеф Зептарски работал в море с 1926 года и еще никогда не падал со своей койки. Уроженец Сентрал-Фолс, Род-Айленд, только что закончил свое дежурство как разносчик пищи для офицеров, и в то время, когда танкер раскололся, крепко спал. Зептарски выкинуло с его койки на пол каюты, он проснулся в ошеломлении. Джозеф поднялся на ноги, взял спасательный жилет и пошел наверх, где его встретили самые большие волны из всех, какие он когда-либо видел.
Сорокадевятилетний Уоллес Куири, третий помощник механика корабля, многое повидал за свои двадцать пять лет на море, но он никогда не видел и не ощущал ничего подобного. После взрыва Куири потянулся за спасательным жилетом и Библией, которую мать дала ему восемь лет назад. С тех пор Куири брал Библию в каждый рейс, и она была для него духовным спасением. Когда он и другие выскочили из своих кают и полезли по лестнице, ведущей наверх, в суматохе кто-то выбил Библию из его рук. Куири смотрел, как она скачет вниз по лестнице, в то время как волна других членов экипажа, старавшихся выбраться наверх, толкала его вверх по лестнице. У него не было времени вернуться и забрать книгу. «Я оказался на корме, и волны, должно быть, достигали семнадцати метров в высоту, – вспоминал он. – Они окатывали шлюпочную палубу, верхнюю палубу корабля и поднимались выше, до самой верхушки мачты». Другие, находившиеся на борту, говорили, что высота волны превышала двадцать метров.
Куири увидел самого юного члена экипажа корабля, шестнадцатилетнего Кэрролла Килгора, и крепко держал его, пока ветер и волны продолжали трепать их. Куири и другие всегда присматривали за подростком из Портленда. Килгор подписал свои вербовочные документы всего четыре недели назад. Как и Берни Веббер почти десятилетие назад, растрепанный и щербатый Килгор поступил в торговый флот в поисках жизни, полной потрясений и приключений. Месяц спустя он, избиваемый волнами оказался скорчившимся на палубе и испуганным, как ребенок, своим первым и, возможно, последним рейсом.
Дрожащие матросы смотрели, как нос «Пендлтона» стал быстро приближаться. Нос задел корму и уплыл, как видение, вместе с капитаном Фицджеральдом и семью членами команды: старшим помощником Мартином Моэ, вторым помощником Джозефом У. Колганом, третьим помощником Харольдом Банкусом, радистом Джеймсом Дж. Гриром, матросом Джозефом Л. Лэндри, матросом Херманом Дж. Гэтлином и матросом Билли Роем Морганом. Все они оказались в ловушке на борту. Почти весь командный состав экипажа корабля теперь был отделен от остальных членов экипажа. Потрепанные спасшиеся на корме тихо молились за спасение своих товарищей и смотрели на своего старшего по званию офицера, ища помощи и надежды.
Дрожащие матросы смотрели, как нос «Пендлтона» стал быстро приближаться. Нос задел корму и уплыл, как видение, вместе с капитаном Фицджеральдом и семью членами команды
Старший механик Реймонд Сайберт, которому было всего тридцать три года, оказался ответственным за кормовую часть «Пендлтона». Сайберт сделал перекличку экипажа, который теперь состоял из тридцати двух человек, и приказал закрыть все водонепроницаемые двери за исключением тех, которые соединяли котельное отделение с машинным. Сайберт также назначил вахтенных, в том числе наблюдателей в обоих концах шлюпочной палубы. Затем он начал определять повреждения и увидел, что «Пендлтон» изливает свои запасы топочного мазута и керосина в море, густая черная жидкость покрывала пенистые гребни яростных валов, поднимавшихся и падавших вокруг корабля. Танкер развалился пополам по переборке между грузовыми цистернами № 7 и № 8.
«Пендлтон» был танкером «T2-SE-A1», общеизвестным как танкер «T2». Но эти суда заслужили и более двусмысленное прозвище, и некоторые критики отзывались о них как о «серийных утопленниках» и «гробах «Кайзера». Проблемы с танкерами «Т2» длились уже почти десятилетие, начавшись 17 января 1943 года, когда «Скенектади» развалился пополам прямо в доке! Корабль только что закончил свои морские ходовые испытания и вернулся в порт Свон-Айленда, Орегон, как вдруг раскололся прямо за средней надстройкой. Центральная часть корабля изогнулась и поднялась над водой, а нос и корма уткнулись в речное дно. Как и «Скенектади», «Пендлтон» был построен в спешке для военных нужд. Построенный в Орегоне в 1944 году компанией «Kaiser Company» «Пендлтон» теперь был приписан к Уилмингтону, Делавэр. Судя по всему, он выглядел достаточно прочным. Его длина составляла 503 фута, с расчетной шириной шестьдесят восемь футов и расчетной глубиной тридцать девять футов три дюйма. Он был оснащен турбоэлектрическим мотором мощностью 6600 лошадиных сил с одним гребным винтом в одиннадцать футов в поперечнике. Но мощный внешний вид судна скрывал некачественный способ сварки его корпуса. Как и в случае многих танкеров «Т2», построенных в ту эпоху, корпус «Пендлтона» был, скорее всего, собран из «загрязненной стали» или «усталого железа», другими словами, сталь была слабой из-за высокого содержания серы. Из-за этого корабль подвергался высокому риску в больших волнах и холодном океане. Строители попытались скомпенсировать дефекты, оснастив «Пендлтон» барьерными швами. Это были стальные полосы лучшего качества, расположенные вокруг корпуса судна. Барьерные швы предназначены для того, чтобы останавливать распространение любой трещины в сварной детали корпуса на все судно. Но уже не впервые барьерные швы не сработали. У судна появилась трехсторонняя трещина в переборке между отсеком правого борта № 4 и средними цистернами всего за один год до января 1951 года. Эту трехстороннюю трещину так и не заделали. Как ни странно, «Пендлтон» без всяких проблем прошел последнюю проверку Береговой охраной 9 января 1952 года в Джэксонвилле, Флорида.
Теперь, когда «Пендлтон» был разорван пополам, сильные волны начали относить кормовую часть судна к югу от Провинстауна, вниз вдоль зубчатого ответвления Кейп-Кода. Носовая часть дрейфовала по почти тому же маршруту, но на большей скорости и дальше от берега. Радиорубка располагалась на носу, но у капитана Фицджеральда не было возможности послать сигнал SOS. Когда судно развалилось пополам, автоматические выключатели сработали во всех цепях, оставив нос без электричества, тепла и света.
У старшего механика Сайберта и его команды на корме оставалось электричество, но радиооборудования, чтобы отправить сигнал бедствия, не было. В задней секции судна был небольшой портативный радиоприемник, и когда утренняя суматоха стихла, матросы собрались вокруг него и слушали сообщения о том, что «Форт Мерсер», почти идентичный танкер «Т2», также находился в серьезной опасности где-то рядом с Кейп-Кодом. Экипажи Береговой охраны уже отправились на помощь «Мерсеру», но о «Пендлтоне» никаких разговоров не было. Члены экипажа, должно быть, смотрели друг на друга, и в их головах пробегал один и тот же вопрос: «Кто придет спасти нас?»
Волны были неистовыми, вздымавшимися и жестокими. Они накатывали на нас непредсказуемо и беспощадно. Приближаясь, они больше напоминали горные хребты, чем океанские валы. Они швыряли наш корабль, как игрушечный, и мы старались сохранять самообладание, когда похожие на ущелье впадины и крутые зеленые склоны с двух сторон проносились мимо нас.
Примерно в то же время, когда «Пендлтон» развалился, судно «Форт Мерсер» упрямо вело собственную битву с волнами у Кейп-Кода. Капитан Фредерик Патзель не собирался рисковать, борясь со штормом, застигнувшим его 503-футовый нефтяной танкер. Патзель держал «Мерсер» носом к поднимающимся волнам, удерживая его на месте в готовности выдержать шторм. Капитан уверенно вел корабль с тех пор, как они покинули Норко, Луизиана, и теперь, находясь всего в пятидесяти километрах к юго-востоку от Чатема, он был совсем близок к пункту назначения – Портленду, Мэн. Да, возможно, прибытие задержится из-за шторма, но сильное волнение в Северной Атлантике в феврале не было для него неожиданностью, и он выжидал, пока шторм утихнет.
Но северо-восточный ураган не собирался стихать. Вместо этого он с каждым часом усиливался. К тому времени, как бледный намек на свет возвестил о наступлении рассвета, громадные волны выросли до пятнадцати-восемнадцати метров, а ветер набрал ураганную силу, швыряя в судно холодную смесь дождя и снега. «Мерсер» сильно вибрировал, но шел по волнам настолько хорошо, насколько можно было ожидать, без усиления килевой или бортовой качки.
Потом, в восемь утра, капитан Патзель услышал резкий треск, раздавшийся изнутри судна. Он не сразу понял, что произошло, но вскоре капитан и несколько членов экипажа увидели, как на поверхность океана со стороны правого борта «Мерсера» выплескивается мазут, и поняли, что корпус «Мерсера» треснул.
Сорокавосьмилетний капитан немедленно снизил скорость судна на треть и расположил корабль так, чтобы волны были слева по носу: это должно было помешать распространению трещины. Патзель предупредил остальной экипаж о чрезвычайной ситуации, а затем послал радиосигнал Береговой охране с просьбой о помощи, сообщив, что сварные швы судна разошлись рядом с грузовой цистерной № 5 и перевозившееся в ней горючее вытекает в море.
Как только Береговая охрана была уведомлена, Патзель и его экипаж из сорока двух человек могли только молиться о том, чтобы корабль оставался на плаву до тех пор, пока не прибудут катера спасателей. Родившийся в Германии, капитан служил на море с четырнадцати лет, но никогда не видел шторма подобного тому, что его застал, и никогда не слышал тошнотворный треск металла, сдавшегося волнам.
Примерно в 240 километрах отсюда, на борту катера Береговой охраны «Иствинд», радист Лен Уитмор делал все возможное, чтобы не обращать внимания на судовую качку и сосредоточиться на рации. Рыболовецкое судно «Паолина», вышедшее из Нью-Бедфорда, Массачусетс, не пришло в порт, и катер участвовал в поисках. «Иствинд»