– Сообщение принято. Ждите ответа.
Лопес облокотился на поручень – шифрование занимало довольно много времени. Наконец, трубка снова ожила.
– Гин Чан принимает статус. Гин Чан запрашивает дополнительную информацию.
– Дополнительная информация для Гин Чана. Грегор обнаружил вербовщика. Вербовщик скрывается. Есть еще информация.
– Сообщение принято. Ждите ответа.
Сантори закусил губу, не заметив, что потекла кровь. Сейчас самое важное. Главное – ничего не перепутать.
– Гин Чан принял информацию. Следующее сообщение.
– Дополнительная информация для Гин Чана. Грегор обнаружил демона. Личность демона установлена. Демона обезвредить не удалось.
– Сообщение принято. Ждите ответа.
Лопес облегченно выдохнул. Теперь от него ничего не зависит.
– Гин Чан принял информацию. Сообщение от Гин Чана.
– Сантори Модэйро Лопес, готов принять информацию от Гин Чана. Временный код – 1301.
– Проверка пройдена. Сообщение от Гин Чана. Продолжайте наблюдение за демоном. Вылетаю на место. Явка завтра в полдень согласно инструкции.
– Сообщение принял. Конец связи.
– Конец связи подтверждаю.
В трубке послышались гудки. Лопес вышел из будки, поправил галстук. Все это слишком сильно затянулось, у него есть и своя паства, и с ней тоже куча проблем, а он разгребает тут за Грегором. Чан их предупреждал, не стоило брать америкашку в организацию. Хотя, если бы не он, они бы не вышли на демона. Это перекрывает любые неприятности. Сантори распрямил плечи и гордо поднял голову. Они спасут человечество, и он будет стоять прямо у истоков.
***
Вкус. У всего есть вкус.
Я люблю пробовать все новое – это у людей называется флирт. Так считает Ричи. У Ричи тоже есть вкус – вокруг него всегда облако вкуса. Вокруг каждого человека есть такое облако. Вокруг каждого живого существа на этой планете. Но петь умеет только Ричи. Он считает, что это флирт. Я люблю все новое потому, что это приближает к разделению. Информация копится, в конце концов начиная требовать сохранения. Ричи говорит, что флирт тоже приближает к разделению. Он сам ещё не делился, но уже скоро придет его время. Может быть, всего через десять или двадцать циклов его планеты. Разделение – это самое важное. Но разделение наступает только тогда, когда становится много нового. Мне скоро снова придется разделяться.
Когда я сюда попал, мною управляли. Мы назвали их «страх ожидания смерти». Они приходили всегда, с начала времён, и забирали лучших. Мы все знаем, зачем. И мы не могли остановить этого. А потом забрали меня, но не стали убивать, как остальных. Меня изменили и отвезли сюда, на планету водянистого народа, чтобы я напал на Джонни. Я чуть не лишил жизни одного из них, а ведь у людей так легко ее отнять! Водянистый народ такой медленный и мягкий – одно неосторожное движение, и жидкость, из которой они сделаны, вытекает наружу, а человек погибает. Я никогда не прикасаюсь к ним, чтобы не проколоть.
Я тогда напал на Стюарта. Он спас меня – он пробил мой первый глаз, и я перестал видеть время. Иначе я бы убил его, и тогда водянистый народ не стал бы мне помогать. Стюарт – мой друг. У него самый приятный вкус. Ричи тоже мой друг. А Джонни – друг всех Джозефов. Он исправил меня, и я перестал хотеть убивать. Он прогнал «страх ожидания смерти». Мой народ больше не боится.
А сейчас у нас грустная песня. Потому, что Стюарт больше не хочет быть. Вокруг него облако смерти, у него вкус отчаянья и безысходности. А у остальных вкус печали. Только у Джонни вкус надежды, и ещё он часто злится. Ричи поет его слова, и я отвечаю, но Ричи молодой и глупый, хотя и добрый. Он не может правильно объяснить мою песню.
Я люблю сидеть на склоне. Возле жилища Гиффета отличный, вкусный склон. И хороший ветер. Я люблю ветер – он приносит тысячи вкусов.
Мне здесь нравится. Запахло кло´когном – значит, Гиффет вернулся. Он хочет меня увидеть, нужно возвращаться. Они не смогут найти меня здесь – когда Джозеф лежит на скалах, его невозможно заметить.
***
Томас Каротти слонялся по вытоптанной земле возле гэра. Вокруг была бескрайняя степь, куда не погляди – от горизонта до горизонта ни деревца, ни камня, только одинокий гэр1 и пара десятков овец, которые с интересом рассматривали его необычную одежду. Джонни всегда брал его сюда с неохотой, но Каротти особо и не напрашивался – его друг сидел в доме с Кло´анди, оба молчали – она потому, что ей было всего полтора года, а он – потому, что был занят общением с ней. По-монгольски Томас не понимал, и хотя родители девочки всегда приветливо ему улыбались, говорить с ними было не о чем. Одним словом, скукотища.
В этот раз он полетел с Гиффетом в надежде, что Кло´анди поможет ему со свежими идеями исследований. Это было предложением Джонни – сам Томас относился ко всей этой истории довольно скептически, поскольку считал, что его друг слишком уж преклоняется перед этой, как утверждал сам Гиффет, реинкарнацией Совершенного.
Но других идей у Томаса все равно не было, поэтому он продолжал расхаживать взад и вперед возле входа в гэр, иногда пиная лакированными туфлями сухие овечьи козяки.
***
– Стюарт. Я пытаюсь говорить с ним, но он меня не слышит.
– Ты говоришь с ним, как взрослый. Он боится снова становиться взрослым – в сознании взрослого его ждёт смерть. Он не будет слышать тебя, пока ты не станешь ребёнком.
– Стану ребёнком? Как я могу стать ребёнком, Кло’анди?
– Ты и сейчас ребёнок. Это ребёнок не может стать взрослым – для этого нужно прожить жизнь. А взрослый носит в себе детство всегда – просто вы думаете, что оно вам уже не нужно.
– Ты права. Мы так думаем. Зачем нужно детство взрослому?
– Зачем нужна вода? Ведь есть камень, – мысленно спросила она.
– Я тебя не понимаю.
– Когда мы стареем, наши мысли и чувства каменеют. Посмотри на детей – их жизнь течёт, они не делят ее на этапы, они не подчиняют ее закономерностям, они просто живут, здесь и сейчас. Дети – как вода. А старики – как камень. Они обрастают привычками, страхами, принципами, обязательствами, целями – их жизнь уже не течёт, она, как тяжелый паровоз, едет по заранее проложенным рельсам, пока они не кончатся. А дети – это вода. Воде не нужны рельсы. Пока в нас есть вода, мы живые. Взрослый без детства – камень.
– Я никогда не думал об этом.
– Загляни в себя и найди воду. В тебе много воды, Джонни Гиффет, ее будет сложно не заметить.
– Спасибо. Я поищу.
– Твоему другу нужна помощь, – мелькнула её мысль в голове Джони.
– О! Да, Томас. Он совсем застрял с исследованием кло´когна.
– Он застрял потому, что не знает самого главного – что такое кло-когн.
– Это летающий пончик. Полое кольцо, которое перемещается быстрее света.
– Джонни, кло-когн – это вода.
– Что значит вода?
– Кло – значит вода. Когн – значит твёрдый. Кло´когн – это твёрдая вода.
– Твердая вода? Кло’когн сделан изо льда?
– Лёд – это замерзшая вода. Кло´когны изготовлены из ТВЕРДОЙ воды.
– Вода – это жидкость, Кло´анди!
– Это ты так считаешь. Но это не так.
***
Когда Джонни вышел из гэра, Каротти сразу понял, что у него есть что-то очень интересное. Гиффет так усердно чесал кончик носа, что иначе и быть не могло.
– Ну, что? Что она сказала?
Джонни в задумчивости перевернул носком ботинка овечью лепешку.
– Что мне нужно впасть в детство.
– Что? В детство? Зачем?
– Чтобы Стюарт меня услышал.
– Стюарт? Ничего не понимаю.
Гиффет махнул рукой в пространство, как бы говоря, что он и сам не слишком разобрался в ответе Кло´анди.
– Да, кстати. Она говорит, что наш челнок сделан из воды.
– Из воды? Что она…
– Подожди. Она утверждает, что это водяная капля, сформированная в полое кольцо в гравитационном поле и затем подвергнутая специальной обработке, в результате которой вода становится твердой.
– Джонни, я, конечно, не сильно разбираюсь в физике. Но, по-моему, эта специальная обработка называется «замораживание».
– А вот и нет. Я тоже две минуты назад думал, что разбираюсь в физике. Полетели, нам понадобится помощь Джозефа.
Компаньоны забрались в кло´когн. Гиффет активировал автопилот, и они помчались в Сакраменто со скоростью, в триста раз превышающую скорость сверхзвукового истребителя.
От слов Джонни у Томаса в голове началась настоящая революция. Его друг утверждал, что при определенных условиях воду можно заморозить так, что в момент кристаллизации ее структура изменится, в результате чего точка плавления будет составлять уже не ноль градусов Цельсия, а четыре с половиной тысячи – то есть станет приближенной к температуре поверхности звезды. Кроме того, изменятся коэффициенты прочности и хрупкости, придав веществу практически неразрушимую структуру. И в довершение всего, этот материал перестанет пропускать все известные виды излучения на 99,99 процентов.
От такого утверждения у другого просто перегорели бы все контакты или же сработала защита, отключающая аналитическое мышление. Но Томас Каротти был не обычным инженером – паяльщиком. Его мозги выстроили серые клетки в шеренги и пошли на штурм. Сейчас с ним бесполезно было разговаривать – он был полностью поглощен новой задачей. Джонни с восхищением наблюдал за работой мозга своего друга – он видел его в действии не впервые, но сейчас Каротти превзошел сам себя. Челнок еще не приземлился, а у Томаса уже был намечен план исследований и опытов. И, естественно, когда они вышли из шлюза, первым, кого они увидели, был Джозеф. И как он все узнает заранее?
***
Рисование – это всегда порыв. Линда принималась за полотно уже в тысячный раз, но у неё ничего не выходило. Она видела этого человека, но только в общих чертах. Как только девушка пыталась более четко почувствовать детали, воспоминание словно сдувало ветром. Порыв. Ей тоже нужен порыв, который отбросит в сторону эту досадную помеху, даст рассмотреть характер, слабости, желания, страхи. Она снова поменяла лист бумаги. Джонни устроил для неё прекрасную студию, одна из стен которой была полностью стеклянная и давала море света. В углу уже скопилась приличных размеров куча свернутых в рулоны набросков. Она вздохнула.
– Он как будто прячется от меня.
Линда задумалась. Он прячется не от неё, он о ней и не знает. Он прячется от Грегора, ведь она ищет образ в ощущениях проповедника – тех, которые ей удалось почувствовать. Значит, весь материал у неё в голове. Она прикоснулась к вискам кончиками пальцев. Сейчас…. Вот он.
Девушка начала рисовать быстрыми и точными движениями, безошибочно нанося на бумагу изображение. Этот человек действительно прятался – Грегор боялся о нем думать, словно за это его могли лишить жизни. Этот страх передался и ей, но теперь, осознав причину, она могла игнорировать его. Через несколько минут портрет был готов. Она отошла в сторону и осмотрела холст – добавить было нечего. Он был раздражительный, властный, циничный, внимательный к деталям, жестокий и амбициозный. Он любил чувствовать, что живой – каждую секунду. Он презирал глупых и уважал тех, кто умнее. А ещё – ещё он был фанатиком.
Линда быстро свернула картину и побежала в соседний корпус, в лабораторию. Там сейчас были все, кроме нее – она не могла рисовать при искусственном освещении, да еще когда рядом клацает гранитными конечностями гигантский богомол.
Когда она вошла, никто, кроме Джонни, не обратил на неё внимания. Каротти копался в большом металлическом ящике, три стенки которого были сняты. Ящик битком был набит электроникой. Рядом находился металлический столик на колёсах, заставленный пластиковыми бутылками с питьевой водой. Ричи разговаривал с Джозефом – обе его ладони были плотно прижаты к полу, мальчик старался уловить малейшие вибрации, издаваемые пришельцем. Видимо, общение было очень насыщенным. Гиффет выполнял роль коммутатора, делая разговор доступным для Тома. Линда постояла в нерешительности и, решив не мешать, повернула в сторону копии кло´когна, в которой был устроена закусочная. Внутри она обнаружила Лауру и Луизу Касталь – женщины оживленно о чем-то беседовали.
– Лаура, ты не понимаешь. Мужчинам нужны такие вещи. Иначе они перестают быть собой.
– Да, это просто чудесно, пускай они остаются собой, а я буду постепенно превращаться в мебель, которая нужна только для того, чтобы украшать гостиную. Он уже четвёртый день не обращает на меня никакого внимания!
– Дорогая, то, что ты все еще можешь украшать гостиную, уже неплохо. Помню, когда мою двоюродную тетку Франческу порезало стеклом из-за того, что их машину обстреляли, она два месяца ходила с забинтованной головой и пряталась на кухне, чтобы не портить интерьер. В этом, конечно, были и свои плюсы – она обнаружила, что кухарка ворует продукты и продает их бакалейщику через дорогу. Так что, твоя ситуация мне представляется вполне сносной, дорогая.
– Да, ты умеешь расставить все по местам, ничего не скажешь!
– Не благодари. О, Линда, привет! Что там у тебя?
Луиза посмотрела на свернутое полотно в руках девушки.
– Ты нам покажешь?
– Да, конечно. Это портрет человека, который был очень важен для Грегора. Я думаю, это может помочь в расследовании.
Она развернула рулон и положила картину на столик. Женщины склонились над абстракцией. Первой подала голос Луиза.
– Ну что, дорогая, ты все ещё недовольна своим Джонни?
Лаура смотрела на изображение так, словно это была большая куча дымящихся отбросов.
– Кто этот человек? Это его ищет Джонни?
Линда пожала плечами.
– Я не знаю. Но он был очень важен для Грегора, от него зависела жизнь проповедника. Может, он был его начальником?
Луиза фыркнула.
– Скорее, хозяином. Он похож на рабовладельца или охранника тюрьмы строгого режима. Дам вам совет, девочки. Если вы его увидите, или сразу бегите, или разрядите ему в грудь револьвер. Только не надо с ним разговаривать.
Она сделала брезгливый жест, и Линда свернула картину. Лаура взяла ее за руку.
– У тебя удивительный талант. Мы тут уже много чего видели, но твои картины – это просто непостижимо. Тебе непременно нужно выставляться.
– А мне непременно нужно перекусить.
Джонни заглянул в дверь, протиснулся к холодильнику и начал вытаскивать из него сэндвичи.
– Линда, эту картину нужно повесить в холле, чтобы каждый сотрудник мог ее изучить. Боюсь, этот тип не заставит себя ждать. Но теперь, благодаря тебе, мы знаем, что он из себя представляет. Дорогая, ты не могла бы…
Он внезапно замолчал и повернулся к Лауре.
– О, моя радость! Прости меня. Эта твёрдая вода совершенно свела меня с ума, – Гиффет подошел к ней, сгреб в охапку и поцеловал. – Все. Сегодня больше никаких экспериментов, обещаю.
В этот момент снаружи раздались вопли и стрекот Джозефа. Громче всех орал Ричи.
– Джонни, Джонни, скорее! Вода стала резиновая! Смотрите, смотрите, она тянется!
Гиффет сделал порывистое движение, но одернул себя и уселся на стул. Лаура улыбнулась.
– Иди. Они без тебя все сломают.
Джонни ослепительно улыбнулся, ещё раз поцеловал ее и выбежал в дверь.
***
Они бились над устройством ещё четыре дня. Гиффет привёз с Луны Немина, и друзья, уже впятером, занимались настройкой. Джозеф знал о природе воды очень много – его генетический банк данных был практически неисчерпаем. Однако, как сделать воду твёрдой, он не знал. Компаньоны добились непродолжительного изменения текучести жидкости, помещая её в высокочастотное электромагнитное поле, предварительно обработав жестким гамма-излучением. Вода приобретала свойства битума, но через пару минут возвращалась в прежнее состояние. С помощью Джозефа Джонни создал алгоритм управления электромагнитным полем, который заставлял молекулы воды, обладающие ассиметричный зарядом, выстраиваться нужным образом в момент кристаллизации. Они пробовали разные комбинации, помещая бутылки с дистиллятом в зону действия излучателя. Одни начинали ярко светиться, другие ненадолго намагничивались, одна даже взорвалась, заполнив паром всю лабораторию. Гиффет написал очередной программный код управления, но проверять его друзья не стали – Джонни объявил, что больше не может видеть этот аппарат, и ему нужен отдых. После чего забрал Лауру и Ричи с Джозефом, посадил их в челнок и улетел в неизвестном направлении.
Каротти тоже нужно было побыть с семьей, так что в лаборатории остался один Немин. Он стоял, задумчиво глядя на аппарат, и никак не мог оторваться от размышлений. Григорий знал себя достаточно хорошо, чтобы не пытаться переключить свой мозг на другие задачи – он был ученым, и ему было просто необходимо разобраться с загадкой. Тем более, что ответ был уже совсем близко – он это чувствовал.
Немин потратил много времени на изучение направленного электромагнитного поля, когда исследовал феномен рядом с селом Алтан, недалеко от границы России и Монголии. Он уже собрал и испробовал фокусирующий блок, позволяющий воздействовать на воду с довольно большого расстояния, и теперь размышлял о точке замерзания жидкости: ее температура должна была увеличиться в момент кристаллизации, при нуле градусов Цельсия, так Джонни понял свою Кло´Анди. Григорий покрутил в руках бутылку с дистиллятом.
– Мы все строим вокруг этого утверждения. Но вещество замерзает тогда, когда начинается кристаллизация, не раньше и не позже. Мы собираемся изменить последовательность соединения молекул, создать устойчивую молекулярную структуру воды, а значит – изменить и ее свойства. Следовательно, затвердевание должно зависить не от температуры жидкости, а от мощности излучения – чем вода горячее, тем больше энергии нужно, чтобы её частицы собрались в неподвижную структуру.
Немин покивал сам себе и снова задумался.
За эти дни ему уже бессчетное количество раз звонили девушки из отдела маркетинга. Не то, чтобы у Немина были с ними какие-то совместные проекты. Все началось с Кейт Левински; она была очень симпатичная и вся прямо светилась. Григорий был джентельменом, свободным от обязательств, и считал, что отказывать в такой ситуации женщине очень неприлично. Потом была Симона, подруга Кейтлин. Они работали в одном отделе, который сформировал лично Каротти, после успешного внедрения в рынок установок бесконтактного бурения. Кейтлин тогда, сама того не желая, создала страшный ажиотаж вокруг последней разработки КарГи Констракшн, и ей поручили вести все стартапы2, что Левински с успехом удавалось.
Кейт была девушкой широких взглядов, и это касалось, в том числе, отношений с мужчинами. Сам Немин до сих пор не мог понять, как же так получилось – он встречался и с Симоной, и с Кейт, причём иногда одновременно, а теперь появилась ещё Моника, и его с ней тоже познакомили девушки из отдела маркетинга.
Его частые и довольно продолжительные исчезновения, необходимые для развития лунной базы, только подливали масла в огонь, вместо того, чтобы хоть немного остудить их отношения. Григорий даже немного их побаивался, хотя, что уж там скрывать, отказать девушкам не мог – во-первых, это было бы просто глупо, и, во-вторых, он был все еще свободен от обязательств (как ни странно), а джентльмен в такой ситуации не имеет права отказать женщине.
Он оторвался от раздумий и решил налить себе чашку кофе. Телефон зазвонил как раз, когда Немин проходил мимо. Он снял трубку – конечно, это Кейтлин. Неудивительно, ведь он не выходит из лаборатории четвертый день.
– Кейт? Рад тебя слышать. Я тут совсем за…
– Гриша! Гриша, как хорошо, что ты здесь!
– Что случилось, дорогая?
– Гриша, в холле террорист-смертник, и у него заложники!
– Что?!! Террорист? В холле? У нас в холле?!
– Гриша, он требует мистера Гиффета! У него пояс с динамитом, и у него наша Симона! Она ходила курить на стоянку! Я ей говорила, что это дурная привычка. Гриша, что нам делать?
– Кейт, а ты сама где?
– Я наверху, у себя в кабинете. Там директор Петрака, он с ним пытается договориться. Гриша, где мистер Гиффет?
– Его нет. Нам придётся разбираться без него.
Немин включил мониторы системы безопасности и вывел на экран изображение холла главного здания комплекса. Это было большое помещение со стеклянной лестницей в центре. Ступени вели на второй и третий этажи. Как раз под ней, на возвышении, где был установлен фонтан, стоял террорист. Это было видно сразу – его пиджак был распахнут, на животе закреплён пояс с большими карманами. Из него торчали провода. В вытянутой руке мужчина что-то сжимал. Он разговаривал с кем-то наверху – Григорий переключил камеры и увидел директора Петрарку, который, свесившись через стеклянные перила, что-то кричал вниз.
– Кейт, что хочет этот человек?
– Он требует Джонни Гиффета и грозится всех взорвать, если мы его не приведём.
– Понятно. Вы уже вызвали полицию?
– Да, конечно. Сюда уже едет мистер Каротти. Он сказал, что свяжется с ФБР.
– Мария Нельсон. Это хорошо.
Немин снова переключил камеру. В холле было ещё человек двадцать – одна группа людей находилась на полу в углу, ещё несколько оставались в гостевой зоне – им повезло больше, они сидели на диванах.
– Кейт, он никого не убил?
– Нет, он оглушил охранника, но тот уже пришёл в себя.
Немин потёр подбородок и нахмурился.
– Как же сейчас нужен Джонни! Ладно, я пока остаюсь в лаборатории – звони мне, если будут изменения.
Он выключил мониторы, повернулся к аппарату и сильно нахмурил густые брови.
– Что ты задумал?
– Я пока и сам не знаю. Перезвоню, как буду знать.
И Немин положил трубку.
***
Очень удачно вышло, что они взяли с собой Джозефа.
Семейство Гиффетов проводило свой небольшой отпуск в долине гейзеров Ваймангу в Новой Зеландии. Здесь все было покрыто зеленью, буйная растительность не отваживалась селиться только в зоне вулканической активности – там было слишком жарко. Джозефу здесь очень нравилось – огромные наплывы минеральных солей, выделяемые горячими источниками, были для него своего рода сладостями. Каменное существо забиралось в обжигающую воду природных ванн, образованных подземными фонтанами, и надолго исчезало на дне.
Ричи исследовал скалистые склоны в поисках птичьих яиц – местные пернатые их не высиживали, температура земли была достаточной для развития зародыша. Гнёзда тут и там попадались по всей территории долины. Джонни делал Лауре грязевые маски, грелся на солнышке и ни о чем не думал. На большое дерево, которое росло отдельно от остальных, слетелась стая страшно шумных птичек, и манипулятор наблюдал за ними, блаженно улыбаясь. Он заметил, что если перестать сосредотачивать сознание на мыслях одного из членов стаи, можно услышать, как думает все сообщество. Это было очень интересно – птички изучали желания и потребности друг друга, демонстрируя их с помощью едва уловимых движений, высказывали своё отношение громкими криками, таким образом, постепенно принимая решение о дальнейших действиях. Когда достигался всеобщий консенсус, стая снималась и перелетала на другое место.
«Вот где настоящая демократия!» – подумал Джонни. Он скосил глаза и заметил, что к нему приближается неразлучная парочка – Ричи уже невозможно было представить без Джозефа, и наоборот.
– Джонни! Джозеф хочет домой.
– Домой? А у него там что, дела? Он забыл выключить кран, или может быть, ему пора побриться?
– Джонни, он беспокоится. Нет, я не так говорю… – мальчик задумался. – Он чувствует, что дома хотят…, нет, что дома все очень сильно ждут, когда мы вернёмся. Только ещё сильнее, я не знаю, как это сказать, Джонни.
Но Гиффет уже подключился к сознанию Ричарда, и почувствовал песню пришельца. Джозеф словно слышал далекий сигнал SOS, прерываемый радиопомехами, но продолжающийся, несмотря ни на что. Каким образом пришелец это делал, было не понятно, да и не важно. Джонни вскочил и побежал за Лаурой – её ещё предстояло отмыть от темно-коричневой грязи, которой она старательно мазалась последние сорок минут – чистыми оставались только глаза.
***
Здание было полностью оцеплено.
Террорист держал полицию за горло, не позволяя вести переговоры. Бронированные стекла, которые установил Стюарт, теперь играли в пользу противника. Снайпера работать не могли, внезапно захватить помещение было нельзя – все двери были прозрачными, приблизиться незаметно было невозможно.
На месте работала группа захвата и ФБР – мисс Нельсон приехала через сорок минут после звонка Каротти, который тоже был здесь. Мария говорила с директором Петракой по телефону – через него происходило общение с террористом.
– Господин Петрака, что он вам ответил?
– Я прошу прощения, мисс Нельсон. Он не хочет никого отпускать. Ему нужен Джонни. Никаких переговоров.
– Как он настроен?
– Мне сверху не очень хорошо видно, но боюсь, что он держится отлично. Он гораздо спокойнее всех в этом здании.
– Что он сейчас делает?
– Стоит посреди холла на постаменте фонтана. В руке держит коробку. Я так понимаю, что это кнопка для подрыва взрывчатки.
– Опишите его подробнее.
– Он смуглый, чёрные волосы, на вид лет тридцать пять – сорок, спокойный, эмоций не демонстрирует, действует последовательно, одет в деловой костюм, волосы уложены. Отсюда не очень видно, но думаю, туфли у него не дешевые.
– Говорит с акцентом?
– Да, немного. Я не разбираюсь в таких вещах, мисс Нельсон. Думаю, он араб или, может, бербер.
– Перемещается по помещению?
– Он стоит, почти не двигаясь, все это время. Я бы на его месте и двух минут не продержался. Он явно знает, что делает.
– У него есть огнестрельное оружие?
– Он его не доставал, это все, что я могу сказать. Вот насчет бомбы у него на поясе – могу подтвердить. Она точно у него есть.
– Спасибо, господин Петрака.
Мария отключилась. Рядом стоял Томас Каротти – он с тревогой вслушивался в разговор все это время.
– Мисс Нельсон, что теперь?
– Пока ничего. Будем ждать, когда он начнёт переговоры. Мы уже все оцепили, группа захвата наготове. Как только будет возможность, мы начнём действовать.
– Как долго он ещё так простоит?
– Я не хочу делать прогнозов. Наша задача – держать руку на пульсе и не упустить момент. А пока можете заняться поисками вашего компаньона – его присутствие очень нам поможет.
– Мария, я не понимаю. Как вы намерены использовать Джонни? Этот психопат явно ждёт его, чтобы все взорвать, вам так не кажется?
– Может быть. А может быть, он хочет ему что-то сказать? Мы не знаем наверняка.
Каротти пожал плечами. Он уже тысячу раз звонил Гиффету, но тот удрал на край света и трубку не брал. Томаса не слишком волновали намерения смертника относительно его компаньона, поскольку было совершенно очевидно, что Гиффет не станет с ним разговаривать. Ему достаточно будет просто приблизиться к террористу метров на сто, и тот сам снимет с себя пояс, свяжет себе руки и сдастся полиции.
Вот только Джонни рядом не было, а в здании находилось более сорока человек, половина из которых сейчас сидела на полу в холле, испуганно прижимаясь друг к другу и в любой момент ожидая взрыва.
Мария пока держала прессу в неведении, но это было ненадолго – Томас прекрасно понимал, что через час или полтора тут будет сумасшедший дом. Он решил немного прогуляться. Каротти завернул за угол и не спеша двинулся по пешеходной дорожке, поглядывая по сторонам. За ним следовал один из офицеров группы захвата – так распорядилась Мария Нельсон.
Периметр был полностью оцеплен. На крышах залег спецназ с винтовками, вокруг главного здания стояли полицейские машины. Каротти прошёл ещё немного и увидел крышу подземного ангара, на которой стоял полицейский вертолёт. Это было не слишком удивительно, ведь крыша была замаскирована под вертолетную площадку.
– Просто великолепно. – Томас развернулся и поспешил назад. Нужно было попросить Марию убрать вертушку с крыши, чтобы Джонни мог незаметно приземлиться.
Когда он вернулся к командному пункту, то увидел Гиффета, окруженного толпой полицейских. Он с трудом протиснулся вперёд.
– Джонни! Как же ты вовремя!
– Привет, Том, – и Гиффет вернулся к разговору с Марией.
– Нельсон, говорю вам, я ничем не смогу тут помочь. Этот смертник – не обычный террорист. Он один из тех, чьи трупы вы видели во вратах – он Чистый. Он сделает то, что ему велели, несмотря ни на что. И мне совершенно очевидно, что как только я туда войду – мы все погибнем.
Мария кивнула.
– Я вам верю, Гиффет. Пока вы ещё ни разу не ошибались. Но, может, вы попробуете его… ну, то есть… с ним… договориться?
– Мария, я понимаю, о чем вы говорите, но нет. С этими ребятами у меня «договориться» не выходит. Нам нужно придумать другой способ.