И вновь, в руке юной ведьмы оказался небольшой грифель. На этот раз она получила его от одной из тех четверых ведьм, которые сейчас находились с ней в шатре, где ещё недавно проходило планирование намечающегося вторжения в Тремлодж. При этом как выяснилось в ходе общения с истинными последователями Ихтириона, Елеарии отводилась одна из самых важных задач во всём этом действие.
В данный момент, пока юная ведьма вместе с четырьмя опытными последовательницами тёмного мага находились в шатре и готовились к проведению обряда, остальные маги и ведьмы аккуратно и незаметно приближались к стенам укреплённой тюрьмы. Задача тех, кто вместе с Елеарией остался в стороне от основных боевых действий и освобождению заключённых Тремлоджа, воздействовать тайной магией на результат предстоящего сражения.
Как ей объяснила Глазинда, Елеария будет заниматься тем, к чему у неё есть предрасположенность – проведением особых магических обрядов. В то время как последователи Ихтириона с боевой магией займутся местной атакой Тремлоджа. Среди тех, кто сейчас обирался вторгнуться в Тремлодж, помимо руководящей всем Глазинды был тот, о ком Елеария по не понятной причине беспокоилась и переживала больше всего.
Она переживала о том, чтобы Метрил не пострадал в процессе выполнения возложенной на него Глазиндой обязанности по нападению с главного входа в Тремлодж. Реальная атака должна была проводиться с трёх сторон. Именно столько было входов в укреплённую тюрьму. Нападение на главный вход подразумевала большее число задействованных последователей Ихтириона, потому что с него должно было начаться освобождение заключённых.
Иными словами, Метрил и его многочисленная группа представляли собой тех, на кого в первую очередь обрушится весь оборонительный потенциал Тремлоджа. И Елеарии в составе своей группы предстояла поддерживать тайной магией в первую очередь именно тех, кто сейчас приближался к главному входу через заросли, расположенные по обе стороны от ведущей к тюрьме дороге.
По этой дороге производят поставки необходимого имущества и продуктов питания. По ней же доставляют новых заключённых на повозках, обтянутых плотной тканью по верх каркаса, вместо крыши. А также эта дорога применяется для того, чтобы привозить очередные смены охраны Тремлоджа из Устьдерна, о чём никто из последователей Ихтириона не знал и не мог узнать.
Перед самым началом магического обряда одна из ведьм снабдила Елеарию пишущим предметом и дала задание. От Елеарии требовалось закончить приготовление к намечающемуся ритуалу. К этому моменту каждая из четырёх ведьм нанесла на каждом краю стола свой особенный символ. Это были те самые рисунки, которые Елеария рисовала при проведении прошлого обряда в зале полусферы, расположенном внутри замка тёмного мага.
Сейчас от Елеарии требовалось нанести последний символ в центр столешницы. Она должна была нарисовать тот же рисунок, который после вступления в ряды последователей Ихтириона появился на её предплечье. До последнего момента этот символ означал её принадлежность к этой организации и служил средством контроля новоприбывших магов и ведьм. Но сейчас Елеария узнала, что, кроме того, он является одним из тех, которые применяют для проведения различных ритуалов.
Елеария в точности повторила изображение со своего предплечья. К этому времени все четверо ведьм встали рядом с Елеарией. Они наблюдали за тем, как из-под её руки с грифелем на деревянной столешнице возникают чёрные линии. Из-за чего она почувствовала себя не комфортно, Елеария не любила, когда за ней пристально наблюдают посторонние.
Деятельность ведьм не ограничилась одним только наблюдением. Пока Елеария думала о том, как ей избавиться от пачкающего ладонь грифеля, трое из четырёх ведьм встали настолько плотно к ней, что юная ведьма начала подозревать недоброе. Её подозрениям, к сожалению, суждено было исполниться самым печальным образом в следующее мгновение.
– Что происходит? – успела произнести Елеария, прежде, чес ведьмы схватили её за обе руки и стали держать так сильно, что юная ведьма не могла совершить какое-то резкое движение для своего освобождения. Раньше она не могла даже предположить, что кто-то вообще может обладать такой сверхъестественной физической силой.
– Для обряда нужна твоя кровь, Елеария, – проговорила та ведьма, которая стояла на против на расстоянии вытянутой руки. Вслед за этой фразой, все остальные ведьмы окружившие Елеарию начали синхронно и громко проговаривать непонятные фразы, что повысило уровень страха у юной ведьмы практически до критического значения.
Елеария находилась на грани обморока, когда ведьма на против неё показала ей то, что держала в руке. Это был небольшой ножик, лезвие которого блестело от естественного освещения шатра – лучей солнца, проходящих через небольшие оконца. Юная ведьма напряглась, когда её удивлённый и обескураженный разум сопоставил увиденные и услышанные ею факты.
«Они пытаются убить меня? Это и есть моё наказание за неповиновение их идеалам и целям?» – успела спросить сама себя Елеария перед тем, как её левую руку с усилием начали поднимать вверх. Она не понимала для чего ведьма, стоявшая слева от неё, выполняет это действие, поэтому максимально старалась приложить как можно больше усилий, чтобы отсрочить то, что задумали окружавшие её ведьмы.
– Не сопротивляйся. Расслабь руку, – приказным тоном промолвила та ведьма, которая стояла напротив Елеарии с ножиком в руке. Она схватила Елеарию за левую кисть и потянула на себя. Сопротивляться чему у юной ведьмы уже не нашлось сил. Поэтому, она с криком потребовала, чтобы ей объяснили, что происходит и что с ней собираются сделать.
Не проронив ни слова, ведьма напротив неё развернула запястье Елеарии ладонью к себе. Прежде чем она успела среагировать на приближающеюся опасность и зажать руку в кулак, ведьма перехватилась за её пальцы плотно зажимая их. В результате юная ведьма была лишена возможности как-либо двигать всеми пальцами левой руки, кроме большого пальца, который был направлен в другую сторону.
В следующее мгновение ведьма напротив Елеарии подняла нож над её ладонью. Где-то в массе страшных и хаотичных размышлений юной ведьмы возникла мысль, которая отвечала на её вопрос: что происходит? Ей собирались ранить кисть, предположительно для свершения намечающегося ритуала. Даже если всё обстояло именно так, Елеария была не согласна на получение подобного физического увечья.
Но окружившим её ведьмам, судя по их молчанию и поведению, было совершенно безразлично то, что сейчас думает и испытывает молодая последовательница Ихтириона. Они намеренно действовали, ничего не объясняя и против воли Елеарии. От чего юная ведьма прибывала в состоянии отчаяния в течение этих нескольких последних минут проведения обряда.
На долю секунды, небольшой нож, зависший в воздухе над насильно раскрытой левой ладонью Елеарии, напомнил ей кое-какое оружие. Она вспомнила тот самый нож, который через её мать Лэйколь достался ей в наследство от казнённого людьми отца. Что-то в поведении четырёх ведьм дало Елеарии причину, чтобы задуматься над следующим. Если нож, от которого она избавилась совсем недавно наделял её жестокостью по отношению к людям, может ли этот ножик в руках ведьмы обладать схожим магическим эффектом.
Ведь изначально, Елеария не думала о том, чтобы избавляться от него. Ей понравились оба подарка её матери Лэйколь. Один из них – медальон, до сих пор находился у ней, другой – странный нож с явным магическим эффектом она вручила первой встречной и теперь даже не знает, что стало с ним. Возможно, новая хозяйка этого холодного оружия так же поспешила избавиться от этого ножика.
От того, что Елеария отвлеклась на размышления о ноже, который держала ведьма, стоящая в шаге напротив неё, она чуть было не пропустила момент, когда та совершила болезненное воздействие на неё. Ведьма приложила холодное, но острое лезвие ножа к ладони Елеарии по диагонали. Ведьма слегка надавила лезвием ножа на кожу левой ладони Елеарии.
Струя крови выступила из-под сверкающего металла лезвия ножа. Совместно с этим явлением, Елеария испытала чувство локальной боли. Но не успела Елеария отреагировать на эту боль, как две ведьмы находящиеся слева от неё, потянули её раненную руку в сторону стола. Юная ведьма даже не успела понять, что вообще произошло в этот момент. Между тем, ладонь Елеарии из которой продолжала течь кровь, приложили к нарисованному её на столешнице символу.
Происходящее после этого не имело никого логического и рационального объяснения. Как только ладонь Елеарии оказалась прислонённой к столешнице в её центре, четыре ведьмы разошлись по разным сторонам от неё. Они встали рядом со теми символами на столе, которые были нарисованы ещё до того, как юная участница магического обряда впервые оказалась внутри этого шатра. Буд-то бы повторяя за Елеарией, они прислонили свои левые ладони к нарисованным символам и в один момент начали проговаривать фразы непонятные юной ведьме.
Язык, на котором разговаривали ведьмы являлся незнакомым Елеарии. Все магические заклинания, применяемые во время ритуалов различного характера, проговаривались именно на этом незнакомом языке. Откуда он взялся, кто его придумал и где обучают на нём разговаривать. В этот момент Елеария подумала о том, что она хочет выучить этот язык и понимать то, о чём в этот момент говорят окружающие её ведьмы.
Пока четыре ведьмы занимались выполнением своей части подготовки к обряду, Елеария не могла изменить того, что с ней произошло. Под воздействием необъяснимых магических сил её левая ладонь словно прилипла к столешнице. При этом чувствовать боль в ране юная ведьма перестала. Кроме того, произошло ещё две удивительных вещи. Во-первых, кровотечение из её руки прекратилось. Во-вторых, стол вокруг кисти юной ведьмы, будто бы впитав её кровь, также приобрёл некие изменения.
Древесина, из которой был когда-то сделан этот стол, по всей площади столешницы до начала ритуала имела светло-коричневый цвет. Но после того, как окровавленная ладонь Елеарии коснулась стола, его цвет изменился. Это произошло в том месте, где находилась рука юной ведьмы и вокруг него тонкими линиями по направлению к тем местам, где держали руки остальные участницы обряда.
В общем, образовавшийся узор на столе представлял собой крестообразный рисунок из тонких линий и областей пятен, тёмного цвета. Эти затемнённые зоны имели практически чёрный цвет, из-за чего светлые руки всех участниц ритуала заметно выделялись на их фоне. Возникала зрительная иллюзия, будто бы их руки не лежали на деревянной поверхности стола, а зависли над небольшими зонами бесконечной тёмной пустоты, которая должна была медленно затягивать их в себя. Чего естественным образом не происходило.
Занавеска, прикрывавшая вход в шатёр, аккуратно была отодвинута кем-то с той стороны. Елеария находилась не совсем удобно по отношению к входу, её прилипшая к столу левая рука не давала ей совершить поворот в нужную сторону, чтобы сразу увидеть пришедшего. На её удачу гостья обряда прошла в шатёр настолько, что юная ведьма смогла её увидеть. Это оказалась истинная последовательница Ихтириона – ведьма по имени Алакдея.
– Глазинда сообщила о начале освободительной операции. Все ждут, когда вы начнёте обряд, – обращаясь ко всем присутствующим в шатре сообщила взволнованная Алакдея. В некоторой степени, это волнение внезапно прибывшей ведьмы передалось Елеарии. Она почувствовала, что боится этого обряда. Возможно, виной тому был её прошлый опыт, когда юная ведьма потеряла сознание из-за своего нежелания принимать участие в проведении ритуала.
Или же причина страха заключалась в том, что сейчас её положение имело нежеланный её характер. Несколько минут назад, ничего не объяснив, против её воли, ей порезали ладонь. После чего оставили в невыгодном для неё положении. Левая рука Елеарии намертво слилась с нагревшейся поверхностью стола. Всё это произошло до начала обряда, во время подготовки к нему. Она даже не представляла, что будет происходить дальше, если начало ритуала уже ввело её в негодование.
– Мы готовы начинать, – ответила та самая ведьма, которая пару минут назад нанесла рану на ладонь Елеарии. Как только Алакдея услышала ответ, она молча кивнула головой и направилась к выходу из шатра. Когда занавеска закрылась вслед за вышедшей гостьей, ведьмы приступили к проведению ритуала, в котором Елеария вынуждена была принимать участие не зная, какие именно её роль и задача во всём происходящем действии.
Эта манера доносить информацию, которая преобладала среди истинных последователей Ихтириона, временами нервировала юную ведьму. Она попросту не могла понять, почему никто из них ничего никогда ей не объясняет. Елеария чувствовала себя не нужной и потерянной среди всех этих магов и ведьм, окружающих её последние несколько дней.
Ведьмы начали проговаривать заклинание на неизвестном Елеарии языке вскоре после того, как Алакдея покинула их шатёр. По началу, юная ведьма не заметила какой-либо перемены. Её левая рука всё также лежала над тёмной областью в центре стола. Правые ладони остальных участниц обряда располагались над похожими зонами тёмного цвета по краям столешницы. Но меньше, чем через минуту Елеария заметила то, что не поддавалось объяснению. Это была та самая тайная магия, о которой ей рассказывал Петмид в зале полусферы.
Тёмные участки стола под ладонями всех ведьм начали увеличиваться по площади. Это увеличение продолжалось до тех пор, пока, сливаясь друг с другом, они не покрыли всю поверхность столешницы. Из-за чего последняя стала выглядеть как один большой прямоугольник чёрного цвета, вокруг которого стояли пятеро участниц магического обряда.
Как выяснилось позже, это было только начало. В скором времени после того, как столешница потемнела, эта тьма начала сходить. То, что проявлялось на её месте нельзя было назвать обычным. Елеария ожидала увидеть ту самую светло-коричневую древесину, из которой и был выполнен весь стол целиком. Однако вместо него под ладонями ведьм оказалось нечто напоминающее водную поверхность, с которой медленно и не равномерно сползает тёмное покрывало. Поверхность стола преобразилась.
От этой водной поверхности исходило белое сияние, от чего полумрак шатра пропал. Когда тьма, покрывающая всю площадь столешницы, уменьшилась до размера ладони Елеарии, символы на её руке начали жечь её кожу. Сердцебиение и дыхание юной ведьмы участились и появилось головокружение. В этот момент к ней обратилась ближайшая к ней ведьме.
– Елеария, повторяй за мной, – промолвила она и начала проговаривать некую фразу на том самом языке, который юной ведьме был не известен. Её общее состояние продолжало ухудшаться, пока Елеария не начала повторять эту фразу. Поначалу ей казалось, что её язык и рот не способен издавать необходимые звуки, но в какой-то момент, это чувство пропало.
Более того, Елеарии стало казаться что она пронимает тот язык, на котором сейчас проговаривала фразы, повторяя слова своей соучастницы магического обряда. Это ощущение представляло собой идею, согласно которой у юной ведьмы складывалось странное ощущение, что она всегда знала и умела говорить на этом языке. Будто бы он являлся родным ей языком, о существовании которого Елеария, по стечению загадочных обстоятельств, забыла.
При этом, несмотря на внезапное прозрение, перевести произносимые в данный момент ею фразы Елеария не могла. Эти слова не имели конкретного значения на всеобщем языке Виалрии. Но они имели невероятную силу, воздействия которого боялись люди. Осознавая этот факт, юная ведьма впервые в жизни поняла, на сколько сильной на самом деле она может быть.
Ей нет нужды учиться материализовать магическую энергию, как это делали большинство последователей Ихтириона. Для достижения могущества Елеарии требовалось развивать навыки проведения ритуалов и обрядов, которые являются основным элементов тайной магии, о которой не догадываются правящие в Виалрии люди.
Чёрная область над прозрачной поверхностью столешницы под ладонью Елеарии начала стремительно уменьшаться в тот же момент, когда жжение в её руке и головокружение пропали. Меньше, чем через пару секунд, прозрачная светящаяся поверхность стола продолжила свои преобразования. На этот раз, под рукой юной ведьмы появилось нечто напоминающее воронку тёмного цвета, уходящую куда-то в глубину, по направлению к земле, на которой был расположен шатёр.
Эта воронка напоминала уменьшенный аналог смерча или торнадо. Она двигалась по окружности вокруг некой незримой оси, уходящей вниз от ладони юной ведьмы. Пока Елеария и ещё четыре участницы ритуала проговаривали заклинание, движение воронки начало замедляться. Неожиданно, тёмная воронка исчезла и на её месте, в глубине прозрачной поверхности стола появилась тень от левой ладони Елеарии.
Вместе с тем всё пространство под прозрачной поверхностью начало приобретать более объёмный характер. Могло сложиться впечатление, что группа ведьм стояли не вокруг плоского стола, а я рядом с некой ёмкостью, в которой располагается что-то необъяснимое. То-что Елеария видела своими глазами, наблюдая за тем, как тень от её ладони перемещается под прозрачной поверхностью, вызывало в ней недоумение.
Она видела то, что можно было назвать реальностью. В глубине, под поверхностью стола, можно было различить лесные массивы, поля и дорогу, ведущую к большому укреплённому зданию. Управляя тенью своей ладони, Елеария смогла рассмотреть ещё больше различных деталей. Среди деревьев, по обе стороны от дороги юная ведьма постепенно обнаружила тех, кому она должна была помогать во время этого обряда. Она наблюдала за тем, как последователи Ихтириона готовились атаковать укреплённые стены Тремлоджа.
Различить кого-либо определённого в общем числе магов и ведьм, приближающихся к зданию тюрьмы не представлялось возможным. Слишком далеко от неё находились те, за кем она сейчас наблюдала, перемещая тень своей прилипшей ладони по земельному покрытию, на которое в большей степени был обращён взгляд молодой участницы заклинаний.
Елеария начала понимать, что где-то там, в нескольких сотнях метрах от неё большая группа последователей Ихтириона ожидают её магической помощи. Среди ожидавших находится ни кто-нибудь, а Метрил – маг, который занимал для Елеарии некое важное положение. Только какое именно, юная ведьма пока ещё ответить себе не могла.
Кроме того, где-то там, в стенах Тремлоджа находится её мать. Для её освобождения сейчас Елеарии необходимо приложить максимальное усилие и выполнить то, чего ожидают Глазинда, Алакдея и четыре ведьмы, находящиеся с ней в шатре. Ради спасения Лэйколь и помощи Метрилу юная ведьма была готова поменять свои взгляды на то, чем занимаются последователи Ихтириона. Тем более, что теперь она осознала, какими на самом деле являются люди.
Тень от ладони Елеарии, повинуясь мыслям юной ведьмы, начала перемещаться в глубине под прозрачной поверхностью стола из стороны в сторону. Когда она заметила это, юная ведьма испытала удивление. Соучастницы обряда тут же приступили к действиям, после недолгого молчания, возникшего в шатре совсем недавно.
– Думай о цели. Направляй свои мысли к Тремлоджу, тогда тень твоей магии, повинуясь твоей воле, достигнет желаемого места, – кто-то из ведьм объяснил Елеарии принцип действий в этом обряде. Конечно, для юной ведьмы было бы лучше, если бы все предоставляли эту важную информацию до того, как начался ритуал. Она ни в какой степени не была готова к тому, что ей сейчас приходилось делать, повинуясь советам и рекомендациям более опытных последовательниц тёмного мага.
Тень, которой магией управляла юная ведьма, достигла здания тюрьмы в кротчайшие сроки. Как только она прошла сквозь толстые укреплённые стены Тремлоджа, под прозрачной поверхностью стола отобразились ближайшие к тени строения и сооружения, находящиеся на территории тюрьмы, вне зоны видимости для тех, кто сейчас готовился к атаке.
Прихрамывая и опираясь об стену, уставший Оридат продолжал следовать за девушкой. Её странное поведение всё больше и больше заставляло его заподозрить в ней что-то подозрительное. Незнакомка прошла вдоль коридора около пятнадцати метров и вошла в дверь, которая находилась по левую сторону от неё и Оридата. Когда халфинг достиг двери, за которой скрылась девушка, он стал свидетелем следующих событий.
Незнакомка подошла к столу, за которым сидел мужчина, смотрящий на нее. Он был значительно старше всех, кто до этого момента встречал Оридата. Об этом свидетельствовали морщины на светлом лице мужчины и седой волос, покрывающий его голову. Этот пожилой человек в правой руке держал пишущее перо, на конце которого можно было различить остаточные следы зелёных чернил для письма. Они являлись основным средством письма, применяемых на территории Виалрии. Впрочем, иных способов халфинг не знал.
Пожилой мужчина был настолько увлечен своим делом, что Оридат пришел к выводу, что тот явно не ожидал прибытия этой девушки. Более того, халфингу казалось, что этого человека удивило то странное состояние, в котором прибывала его неожиданная гостья. По крайней мере, он хотел в это верить. Гипнотизёр не хотел ошибаться в своих профессиональных наблюдениях.
– Я не могу выдать тебе то, что ты просишь, Набель. Если тебя на самом деле послала королева Кения, то я лично явлюсь к ней. Ты можешь доложить её величеству, о моём непокорстве, но «Летопись Виалрии» является намного ценной рукописью. Твоё положение служанки королевы не даёт тебе необходимых полномочий, – спокойно ответил пожилой мужчина, окуная перо в стоящую перед ним чернильницу.
Девушка, которую пожилой хранитель королевского архива знал и обращался по имени Набель, ничего не отвечала своему собеседнику. Оридат, находящийся за дверным косяком в коридоре, мог видеть только часть лица пожилого мужчины. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы уяснить следующее: служанка королевы Кении неким образом смогла вызвать у хранителя королевского архива испуг и тревогу. Эта информация легко считывалась с лица мужчины благодаря его выразительной мимики на лице.
«Что у них происходит?» – успел подумать Оридат в тот момент времени, когда в зале королевского архива повисла тишина. Название этого помещения он успел прочитать на табличке, которая висела на двери. От сюда, он сделал предположение, кем является пожилой мужчина, находящийся внутри этой комнаты, большая часть которой была занята стеллажами и шкафами. На их полках лежали стопки пергаментных листов и книг.
Разобраться во всём этом объёме информации, который содержался на пергаментном носителе, постороннему человеку будет невозможно. Поэтому Оридата не удивило то, что здесь есть специально подготовленный человек, который занимается учётом и распределением всего имеющегося в архиве. Как именно называют человека, занимающего эту или подобную этой должность, халфинг не знал. Поэтому для него пожилой мужчина, сидящий за столом на против Набель являлся хранителем архива.
Сам себе Оридат мог обосновать подобное умозаключение так: этот пожилой мужчина занимается тем, что сохраняет в целости и сохранности все источники информации о королевстве, собранные на протяжении долгих лет существования Виалрии. Соответственно, его можно было считать хранителем информации или архива. Несмотря на такое умозаключение, Оридат не мог понять одной вещи, о которой он подумал в данный момент. Потому что та ситуация, за которой он наблюдал, не могла не привести халфинга к мыслям подобного характера.
Вспомнив о том, что кто-то виноват в смерти королевского лекаря Ирмира, а также в коматозном состоянии верховной жрицы бога Кор'да Церийи, и прежнего короля Виалрии Дайриса, Оридат подумал о том о следующем. Если вдруг, такого важного для государства человека, каким является этот пожилой мужчина, кто-то захочет убить или ввести в кому, то что будет со всем этим помещением и содержимым этого помещения.
«Почему хранитель архива совершенно один? В таких напряжённых условия и в его возрасте давно пора найти себе приемника, который в случае неприятности сможет заменить хранителя для того, чтобы возложенные на него обязанности мог кто-то взять на себя. Скорее всего, хранитель архива ведёт подробную документацию о том, где хранится тот или иной источник информации.
Но даже если всё на самом деле обстоит так, как это думал Оридат, записи пожилого мужчины при определённых условиях могут оказаться малоэффективными, когда в архиве не останется того, кто их сделал или его приемника, посвящённого во все тонкости этой важной для государства должности.
– Набель, оставь меня в покое. Я не под каким предлогом не намерен выдавать тебе то, что ты просишь. Если ты не согласна добровольно покинуть архив, я пойду за стражей. Уверен, по близости есть те, кто поможет тебе принять верное решение, – более грубо ответил пожилой мужчина. Но несмотря на его попытку казаться более суровым, в голосе хранителя архива Оридат определил нотки неуверенности.
Девушка не торопилась отвечать на слова пожилого мужчины. Оридат был заинтересован ответом Набель на ровне с хранителем архива. Халфинг на прямую зависел от решения гостьи архива. Если она сейчас направится обратно, то ему – Оридату, придётся как можно скорее спрятаться за ближайший поворот коридора. Впрочем, гипнотизёру пришлось бы поступить подобным образом, если вместо Набель из архива выйдет пожилой мужчина.
Гостья архива молча повернулась спиной к пожилому хранителю архива и направилась назад. Прямо туда, от куда за ней и её недовольным собеседником ещё недавно наблюдал гипнотизёр. Он принял решение покинуть это потенциально опасное место до того, как его обнаружат кто-либо из этих двоих участников странного разговора.
Из-за того, что Оридат имел ранение левого плеча, он передвигался медленнее, чем это было до того, как вместе с Олтоном решил отправиться к королевскому казначею. Кроме того, его замедляла несерьёзная травма ноги, которую халфинг получил несколько дней назад. В то утро, когда в его старый дом на улице Лихейма наведались королевские гвардейцы.
В тот раз, он впервые в жизни спускался из своего окна вдоль стены. Из-за чего, собственно, халфинг и травмировал свою ногу, во время неудачного приземления на тротуар городской мостовой. Некоторое время, после того случая, эта травма не беспокоила Оридата. Но сегодня эта давняя рана напомнила халфингу о своём существовании.
Скорее всего в появлении боли в ноге виновато то физическое напряжение, которое Оридат применял для того, чтобы сбежать из лазарета при помощи Деланьи и во время передвижений по коридорам королевского замка. Рекомендация отдохнуть после пережитых им событий, которую Берлота дала халфингу, теперь не казалась Оридату глупой. Он даже жалел о том, что решился совершить этот не разумный поступок.
В то же время Оридат испытывал чувства радости, осознавая то, что ему не только удалось найти свой гипнотический маятник, но и от всего, что происходило с ним на протяжении этого дня. В особенности гипнотизёр с улыбкой на лице вспоминал недавний гипноз, наложенный им одновременно на двоих стражников. Он считал произошедшее удачей, которой ему не хватало с тех самых пор, когда Апрайн арестовал Лейгора.
Оридат спрятался за поворотом коридора за несколько секунд до того, как Набель вышла в дверь за пределы территории архива. На его удачу она направилась в противоположное о него направление, что по-настоящему порадовало халфинга. Через несколько минут девушка скрылась из вида, что предоставило Оридату свободу выбора дальнейших действий. Именно поэтому гипнотизёр прибывал в задумчивости в течение нескольких минут, пока он наблюдал за скрывающимся силуэтом Набель.
«Что такого тайного содержится в Летописи Виалрии? Из-за чего хранитель архива воспротивился желанию Набель получить этот источник информации? И что в конце концов его напугало и заставило перейти к агрессивному стилю ведения беседы?» – Оридат задавал сам себе эти вопросы, в то время как подозрительная девушка направлялась вдаль от него. Халфинг решил выяснить у хранителя подробности, касающиеся этого дела.
Уверенность в успехе предстоящего общения с хранителем архива Оридату придавал его гипнотический маятник, который он недавно вернул себе. Сейчас гипнотизёр нащупывал его внутри кармана своего кафтана. Убедившись в том, что его незаменимый гипнотический маятник находится при нём, халфинг уверенно направился обратно, в сторону двери, за которой находилось помещение архива.
Когда Оридат вошёл в комнату, хранитель архива не сразу заметил его. Потому что пожилой мужчина был увлечён своим прежним занятием – письмом неизвестного халфингу текста на папирусном листе. Он успел подойти довольно близко, что позволило ему увидеть то, что находилось на листе пергамента. Содержимое его представляло чётко с конструируемую последовательность фраз, записанных в столбик.
Рядом с каждой из них хранитель делал короткие отметки, состоящие из нескольких букв. Которые означали точное место положение наименования какого-либо документа среди всего того многообразия пергаментных листов и книг, расположенных в архиве. О чём Оридат знать не мог, и чем в целом он даже не интересовался. Потому что на данный момент у него был совершенно иной предмет интереса. Из-за которого Оридат сейчас стоял напротив него.
– Здравствуйте, месье. С какой целью вы ко мне прибыли? Я вас раньше не видел в стенах королевского замка. Вы здесь недавно? Как к вам обращаться? – с этими вопросами хранитель встретил Оридата, когда заметил вошедшего к нему гостя. Халфинг не торопился отвечать пожилому мужчине. Он осматривал видимую ему часть помещения и думал о том, с чего начинать диалог с мужчиной, сидящим за столом напротив него.
Внутри комната оказалась значительно крупнее, чем казалось Оридату, когда он находился по ту сторону двери. Там, где халфинг изначально видел сплошную стену, оказался проход. С того места, на котором Оридат находился теперь, рядом со столом хранителя архива, можно было отчётливо разглядеть такие же стеллажи и шкафы с пергаментными листами и книгами, какие находились в этом помещении.
Моё имя не имеет значение, месье. Я прибыл по очень важному делу. Мне стало известно, что в королевском архиве Виалрии хранится одна любопытная мне вещь, к которой я давно хочу получить доступ. Я полагаю, вы знаете, где именно можно найти этот документ. Судя по всему, это будет не так просто сделать, как я думал изначально, – Оридат решил начать диалог с хранителем архива с общих фраз, которые не будут передавать его истинных намерений.
– О какой вещи вы говорите? – нахмуренным лицом возмущённо спросил хранитель архива. Оридат же размышлял о том, в какой момент, лучше всего применить его гипнотический маятник. Только сейчас, когда беседа с пожилым мужчиной уже началась гипнотизёр понял, что он совершенно не позаботился о своей безопасности и приватности этой беседы. Поэтому, прежде чем преступить к гипнотическому воздействию на хранителя архива, ему следовало сделать одно дело.
– Вопрос, с которым я прибыл, имеет деликатный характер. Поэтом, я сначала закрою дверь за собой. Я боюсь, что нас могут подслушать посторонние люди, которым лучше не знать то, о чём я хочу вас спросить, – направляясь к двери, сказал Оридат. Как только он оказался достаточно близко к двери, он максимально плотно закрыл её. Теперь ничто не должно было помешать халфингу осуществить тот хитрый план, который он вынашивал в своей голове.
– Что за тайное дело? Надеюсь, вы не являетесь одним из тех заговорщиков, которые стремятся совершить захват власти в Виалрии? Если вы один из них, я не намерен даже слушать то, что вы хотите мне сказать, – пока хранитель архива проговаривал эти слова предостережения, Оридат медленно возвращался к нему. Он готовился применить магический маятник.
– Нет, я сейчас всё объясню, – ответил Оридат, подошедший назад, в плотную к столу, за которым сидел его пожилой собеседник. Он попросил хранителя оторвать взгляд от своих пергаментных листов и внимательно посмотреть на него. Когда мужчина, сидящий на против него за столом, сделал это, Оридат уже держал в руке свой гипнотический маятник. Он был готов приступать к гипнотическому воздействию на хранителя архива.
Для того, чтобы не только успешно ввести в гипноз пожилого мужчину, но и получить и добиться желаемого им результата, гипнотизёру следовало приложить гораздо больше усилий, чем это было в последний раз. Гипноз стражи в коридоре требовал гораздо меньше затрат. Из-за чего в данный момент Оридат пытался провести всё точно так, как он проводил раньше, когда зарабатывал себе на жизнь подобным образом. Когда люди сами проходили к нему за тем, чтобы халфинг провёл гипнотическую терапию их проблем или ментальных заболеваний.
Такое гипнотическое воздействие требовало особо подготовки и гораздо долгого воздействия, чем те, которые Оридат проводил ранее, в экстренных ситуациях. Поэтому, сейчас гипнотизёр поджидал подходящего момента. Ему следовало погрузить хранителя архива в наиболее глубокий сон. Только так, Оридат добился бы желаемого им воздействия на неожиданного клиента, которым в данный момент являлся пожилой мужчина.
Оридат выставил вперёд руку, в которой держал свой гипнотический маятник, призывая своего собеседника обратить всё внимание на этот предмет. Хранитель архива, впервые столкнувшийся с подобной ситуацией, последовал просьбе гипнотизёра. Это произошло потому, что Оридату удалось заинтересовать хранителя архива, из-за чего тот ожидал скорейших объяснений от своего гостя. Но вместо этого, халфинг приступил к гипнотическому воздействию.
Чтобы ввести в гипнотический сон своего собеседника, Оридат начал много говорить всё что угодно. Беспрерывная речь и гипнотический маятник совместно оказывают то самое воздействие на сознание людей, которое и называется гипнозом. И сейчас халфинг постепенно погружал хранителя королевского архива Виалрии в необходимое ему состояние, для достижения своей цели. Эта цель оказалась совершенно неожиданной, но при этом любопытной ему.
– Мне необходимо получить «Летопись Виалрии». Ты проводишь меня к тому месту, где она находится, – в какой-то момент, когда Оридат убедился, что пожилой мужчина находится в подходящем состоянии, он проговорил эти слова. Его бессмысленная речь в один момент наполнилась тем самым смыслом, который халфинг вынашивал в своей голове в течение нескольких десятков последних минут. С тех самых пор, когда Набель покинула это помещение.
Пожилой мужчина, повинуясь командам гипнотизёра, молча поднялся из-за стола и направился в сторону стеллажей с пергаментными листами и книгами. Вопреки ожиданиям Оридата, хранитель направился в совершенно иное направление. Не туда, где в стене виднелся проход, а к стене, которая не имела никаких особенных отличий от всех внутренних стен королевского дворца.
Преодолев расстояние, которое находилось между стеной и столом, Оридат прошёл мимо нескольких стеллажей, и остановился в двух шагах от пожилого хранителя архива. Мужчина не обратил никакого, даже малейшего, внимания на подошедшего к нему халфинга. Настолько сильным оказался гипноз, который наложил на него Оридат.
Пока халфинг с ожиданием наблюдал за хранителем архива и переживал, что пожилой мужчина не поддался гипнозу, он до тронулся до стены своей ослабшей морщинистой правой рукой. В следующее мгновение пожилой мужчина уже нажимал на один из камней, из которых состояли стены этой комнаты. Помещение архива тут же наполнилось шумом, который исходил от стены.
Часть стены начала медленно отодвигаться. Такого события Оридат не мог даже представить себе. Лицо халфинга выражало удивление по мере того, как его взгляду постепенно открывался вид на тёмный коридор. Когда стена окончательно отодвинулась и открылся проход в коридор размером с метр в ширину, хранитель архива Виалрии отпустил руку от вдавленного в стену камня. Не проронив ни слова, мужчина с седыми волосами направился в коридор.
Как только хранитель архива вошёл в тьму коридора, голову Оридата наполнили тревожные мысли. Он боялся, что этот пожилой мужчина на самом деле находится в своём сознание и гипноз никак не повлиял на него. Опасения, которые сейчас испытывал халфинг, были вызваны тем, что всё происходящее напоминало ему хорошо спланированною ловушку, которая сработает, если он последует за пожилым мужчиной в этот тёмный проход.
Несмотря на неприятные мысли и ощущения, которые наполняли его в этот момент, Оридат медленно направился вслед за пожилым мужчиной. Имени его он так и не узнал, что на самом деле затрудняло гипнотическое воздействие на любого человека. Потому что в таком случае гипнотизёр не имел возможности напрямую обращаться к хранителю архива Виалрии, что значительно затрудняло контроль над загипнотизированным пожилым мужчиной.
В тишине, которая находилась вокруг него, Оридат пытался услышать звуки опасности. Но вместо них, в его ушах стоял стук его сердца и топот, доносящийся из-под ног его спутника, идущего впереди него. Не успел Оридат отделаться от тревожных мыслей, как коридор наполнился новым громким шумом. Это был шум движущейся стены. Но вместо ожидаемого халфингом закрытия стены позади него, произошло открытие стены перед ним.
По мере открытия прохода впереди, Оридата начал освещать свет, исходящий из того помещения, в которое он направлялся вслед за мужчиной с седыми волосами. Полоска света впереди постепенно становилась всё шире и шире, пока шум движущейся двери не стих. К этому моменту темнота коридора была настолько освещена светом, что халфинг смог увидеть хранителя архива. Он стоял рядом со стеной и нажимал на камень в стене.
Насколько понял Оридат, эта стена приводилась в движение тем же самым механизмом, которым открылся проход, через который халфинг вошёл в этот тёмный коридор. Но то, как хранитель архива нашёл в темноте нужный камень, было единственным, что не поддавалось логическому осмыслению Оридата. Впрочем, халфинг вообще не разбирался в том, как подобная система работает, из чего состоит этот любопытный механизм.
Как только движущаяся часть стены остановилась, пожилой мужчина прошёл в образовавшийся проход. Оридат последовал за ним. За эти несколько минут, в течение которых он находился в темноте, халфинг успел понять, что его опасения оказались излишними. Больше гипнотизёр не переживал по этому поводу. Вместо этого Оридат внимательно наблюдал за действиями хранителя архива Виалрии.
Комната, в которой оказались Оридат и хранитель архива, имела не большие размеры. Вдоль трёх-четырёхметровых стен этого помещения не было стеллажей или шкафов. Вместо этого, посреди комнаты находился небольшой комод с выдвижными ящиками. Каждый ящик имел встроенную замочную скважину, для которых где-то должен находиться свой ключ.
Пока Оридат внимательно смотрел на комод и удивлялся всему увиденному за последнее время, в руках мужчины с седыми волосами и морщинистым старческим лицом появилась связка ключей. Скорее всего, он вытащил из-под кафтана или из кармана. Впрочем, халфинга не волновало то, от куда его спутник взял эти ключи. Его больше интересовало то, что находилось внутри этого комода с тремя ящиками, закрытыми на замки.
Хранитель архива Виалрии выбрал один ключ из тех, что находились в его руке на связке и направил его в сторону замочной скважины нижнего ящика комода. Когда ключ оказался вставлен в замок, голову Оридата посетила идея сомнительного содержания и характера. Она заключалась в том, чтобы погрузить хранителя архива в гипнотический сон и отнять у него всю связку ключей. Это позволит халфингу получить доступ ко всему, что находится внутри всех ящиков этого комода.
Пока все мысли Оридата были заняты этой сложной морально-нравственной дилеммой, ключ в руке пожилого мужчины совершил несколько полных оборотов вокруг своей оси внутри замочной скважины. Комната наполнилась звуком открывающегося замка, что представляло собой несколько щелчков внутри комода в том месте, где находился верхний край ящика. Этот звук вывел Оридата из того состояния ступора, в котором он находился в этот момент. Когда он перевёл свой взгляд на хранителя архива, он уже отодвигал нижний ящик комода на себя.
Шум битвы, происходящий прямо сейчас между гвардейцами и сторонниками Трайла где-то над Лойсирой, постепенно начал стихать. Для неё это означало, что кто-то из них побеждает. Но её положение никак не изменится, не зависимо от того, кто победит в этом сражении. Обе группы принимающие участие в этом сражении, представляют опасность эрикиридке, потому что все они как минимум жаждут заключить её в неволю. Впрочем, оборотни и так уже содержат Лойсиру в этих неприятных условиях: связанной в тёмном и холодном подвальном помещении.
Пока над Лойсирой продолжали раздаваться грохот и крики, она всеми своими немногочисленными силами пыталась освободиться из плена, в котором находилась со вчерашнего вечера. Из-за того, что эрикиридка не принимала пищу со вчерашнего дня, но при этом много затратила энергии на путешествие до Устьдерна вместе с Виальго, сейчас она была ослабшей. В дополнение ко всему она лишилась сверхъестественного покровительства со стороны Всевышних предков, что окончательно лишило жрицу стимула к борьбе.
Она была морально подавлена и не могла найти в себе силы, которых требовала от неё ситуация. После нескольких неуспешных попыток дотянуться ногой до ножа, лежащего на каменистой поверхности пола комнаты, Лойсира впала в истерику. Теперь в случившейся неприятности эрикиридка винила лежащего в нескольких метрах от неё королевского казначея, которому она доверилась прежде.
Виальго так и не пришёл в себя даже после того, как Трайл покинул комнату, в которой находилась связанная Лойсира. Она не знала, очнётся ли её товарищ по несчастью вообще, или же цепь окажется губительной для оборотня. В любом случае, всё это не имело никого смысла, так как жрица не могла освободиться сама, чтобы снять цепи с Виальго. Она прибывала в состоянии полнейшей моральной подавленности.
Истерика сменилась полнейшим безразличием к происходящим неудачам. Слёзы давно перестали литься с её глаз, но щёки эрикиридки всё ещё блестели от скопившейся на них влаги. Она перестала стараться дотянуться до ножика. Вместо этого Лойсира стала слушать тот шум грохота и крики, которые всё реже и реже доносились сверху, из обеденного зала таверны «Золотая баранина». В какой-то момент, который Лойсира не успела уловить своим слухом, весь шум окончательно стих. Наверху стало предельно тихо. Она начала беспокоиться по этому поводу.
«Что же там происходит? Почему так тихо? А что, если люди отступили? Тогда почему никто из оборотней не спускается? Только если никого не осталось в живых. Или если все так сильно ранены, что не могут передвигаться, – размышляла Лойсира, вспоминая как вчера днём в таверну вернулась группа оборотней, среди которых был раненный. Ему отрубили руку. Но при этом, он не истёк кровью, пока добирался до «Золотой баранины». Что подтолкнуло эрикиридку к следующему умозаключению: оборотни гораздо сильнее и выносливее людей.
«Возможно, оборотни сильнее чем эрикиринды. Даже не знаю, что было бы, если население Фенитракса столкнулось с этими созданиями. Они могли бы представлять серьёзную угрозу моему народу. Потому что, в отличии от людей, мы не имеем действенных методов и средств борьбы с такой угрозой, которую могли бы представлять Трайл и его сородичи», – неожиданно для эрикиридки, её мысли выбрали совершенно иной характер.
– Обыщите здесь всё. Будьте осторожны, это могут быть не все оборотни. Помните, они очень опасны, – мужской голос, доносящийся сверху, прервал поток мыслей, наполняющих голову Лойсиры. Как только прозвучали эти слова, эрикиридка словно опомнилась и будто бы к ней вернулись необходимые для побега силы. Пока наверху раздавался топот, обеспокоенная жрица повторяла попытки достать ногой до лежащего на полу ножа.
Группа гвардейцев спустилась в подвальное помещение до того, как Лойсира сумела дотянуться до ножа и освободиться. До последнего эрикиридка надеялась, что её не найдут, и ей со временем удастся придумать способ спасения. Поэтому она не сразу обратила внимание на людей, неожиданно появившихся в комнате.
По лицам гвардейцев Лойсира поняла, что те прибывают в удивлении и недоумении. В целом, на их месте, эрикиридка испытала бы подобные чувства. Потому что всё, что случилось с ней за эти дни пребывания в Виалрии со стороны выглядит странно. В чём жрица была уверена несмотря на то, что она сама была участницей всех этих неприятных историй.
– Сер Апрайн, мы нашли кое-что интересное, – выкрикнул один из гвардейцев, который находился позади всех. Так как на его реплику не последовало никакой ответной реакции, этот молодой парень вышел из комнаты. Пока остальные люди в броне королевской гвардии неподвижно стояли на месте и с удивлением смотрели на пленников Трайла, Лойсира слушала топот ног того гвардейца, который сейчас поднимался на верх.
Лойсира решила не рисковать, поэтому оставили свои неудачные попытки дотянуться до ножа. Для неё всё было кончено. Голову эрикиридки наполнили мысли о её неудачи. Ей пришлось пережить так много разных событий, чтобы в итоге попасть к тем, от кого пыталась сбежать. Эрикиридка всеми силами одерживала свои слёзы, когда над её головой раздались звуки шагов. Они направлялись в ту сторону, где находилась лестница, по которой минуту назад спустилась эта группа гвардейцев. Шум означал только одно – сейчас в комнату придут новые люди.
Через минуту в подвальном помещении таверны появился тот, кого гвардейцы называли Апрайном. Кем он являлся Лойсира точно не знала. Она подозревала, что этот мужчина средних лет, одетый в броню, и шлем, командовал всеми гвардейцами. По крайней мере, все они так или иначе выполняли то, что он им говорил. Например, первым делом прибывший мужчина сосредоточил всё своё внимание на Виальго. Он велел подчинённым проверить, жив ли королевский казначей. Что было выполнено одним из гвардейцев.
Для этого молодой человек в броне королевской гвардии медленно подошёл к скованному цепью Виальго. Все собравшиеся, и Лойсира в том числе, с замершим сердцем следили за гвардейцем и лежащим рядом с ним скованным цепью королевским казначеем. Но, если люди боялись внезапной атаки оборотня, то эрикиридка ждала этого чудесного события. Однако её ожиданиям не суждено было сбыться, состояние Виальго никак не изменилось.
Он был без сознания, но жив. Об этом сообщил молодой гвардеец, который только что проверил сердцебиение у королевского казначея. Заинтригованная Лойсира в ожидании дальнейших действий людей наблюдала со стороны, стараясь не привлекать к себе внимания. От того, что все люди были заинтересованы состоянием здоровья её товарища по несчастью, эрикиридка испытывала надежду, что они просто забудут о её существовании.
– Дело в цепи. Она лишает Виальго сил. Ноя никогда не видел, чтобы она оказывала такое сильное подавляющее действие. От куда они вообще взяли эту цепь? И почему оборотни приковали своего сородича этой цепью? – проговаривал Апрайн, который занял место ряжом с королевским казначеем. Его внимательный взгляд, устремлённый на Виальго, отображал глубокую озадаченность и задумчивость.
– Надеюсь, ты окажешься сговорчивой и объяснишь мне, что здесь происходило. У меня к тебе много вопросов, на которые я желаю получить ответы по-доброму. Не прибегая к жёстким методам ведения допроса, – эти слова Апрайн адресовал Лойсире. Она поняла это, потому что перевёл свой взгляд на неё. Однако, эрикиридка не спешила вступать в диалог ни с гвардейцами, ни с их командиром – Апрайном.
Люди не торопились принуждать Лойсиру к разговору. Вместо этого, получив команду от Апрайна, гвардейцы принялись откреплять цепь, которой был прикован Виальго. Эрикиридка, молча наблюдавшая за действиями королевских гвардейцев, ожидала, что совсем скоро они переключат своё внимание на неё. Однако никто из них ни разу не посмотрел в сторону жрицы, за исключением Апрайна. Он находился между ней и Виальго, с которого довольно быстро сняли металлическую и тяжёлую цепь.
В течение некоторого времени, все находящиеся в подвальном помещении таверны, наблюдали за тем, как меняется состояние королевского казначея. Виальго явно становилось лучше, что мысленно подметила Лойсира, которая внимательно смотрела на него из-за спины Апрайна. Из-за того, что в комнате было пятеро гвардейцев и их командир, эрикиридка с трудом могла видеть своего товарища по несчастью. Так как их облачённые в металлическую броню тела так или иначе перекрывали Лойсире обзор.
Бледная кожа Виальго начала розоветь, когда цепь была снята и убрана в дальний угол комнаты. Вслед за этим, его редкое дыхание участилось, что было заметно по движению грудной клетки и живота королевского казначея. Через несколько минут её товарищ по несчастию открыл глаза и начал подниматься с пола до тех пор, пока сидящие рядом с ним гвардейцы не остановили его.
Глаза Виальго наполнились испугом, когда он наконец осмотрел всех людей, находящихся рядом с ним в этом подвальном помещении. Взгляд королевского казначея задержался дольше обычного только на Лойсире и Апрайне. Все молчали в этот момент, в том числе и Лойсира не проронила ни звука. Хотя она была рада тому, что Виальго очнулся.
– Сэр Виальго, вы задержаны по подозрению в измене королевской власти и по причине сокрытия своей принадлежности к роду оборотней. Не советую вам пытаться оказывать сопротивление при задержании или пытаться сбежать. Любое проявление сопротивления будет иметь печальный итог для вас – наконец проговорил Апрайн, подошедший в плотную к недавно очнувшемуся королевскому казначею.
– С каких пор мирно живущие оборотни стали врагами для людей? «На протяжении последних нескольких лет ни один из моих сородичей в Устьдерне не напал на человека», —с непоколебимой уверенностью в голосе сообщил Виальго. Лойсира, вспоминая увиденный несколько дней назад бой между магами и оборотнями, начала сомневаться в этих словах. Тем более, Трайл и его сторонники вчера днём провели какое-то нападение. Из-за чего реплика королевского казначея теряла весь свой смысл.
– Ты пытаешься меня ввести в заблуждение? Я всё знаю о тебе Виальго и о твоих незаконных действиях с королевской казной. Кроме того, мне известно, что два дня назад ты в своей комнате в королевском дворце принял своё истинное обличие и напал на прибывших к тебе халфинга и мужчину. А также, вчера днём группа оборотней атаковала меня, и сопровождавших меня людей. Ты всё ещё будешь пытаться ввести меня в заблуждение? – Апрайн закончил свою очередную реплику риторическим вопросом.
Лицо Виальго приняло растерянный и озадаченный вид. Лойсира ещё никогда прежде не видела своего товарища по несчастью в подобном состоянии. Даже когда они узнали о предательстве Трайла, королевский казначей был менее удивлён, чем сейчас. Пока все были заняты общением с Виальго, Лойсира опомнилась.
Нож, до которого она не смогла дотянуться всё так же лежал на полу. Никто из гвардейцев не заметил его в полумраке, которой царил в этой комнате. У эрикиридки всё ещё оставался иллюзорный шанс дотянуться до спасительного предмета, пока все наблюдали за действиями её товарища по несчастью. Но был ли в этом какой-нибудь смысл, жрица не могла это решить.
Если ей удастся сейчас добраться до ножа и незаметно освободить руки, ей придётся устроить здесь настоящую бойню, возможно против воли Виальго. Так как всё делать придётся ему, скорее всего, он пострадает гораздо сильнее, чем эрикиридка. Со стороны жрицы это будет иметь не наилучший характер, потому что она станет той, кто подставит королевского казначея под удары мечей гвардейцев. Скорее всего, этот вариант привёл бы к гибели её товарища по несчастью.
Осознавая это, Лойсира окончательно погрузилась в растерянность. Какого-либо действенного способа спастись ни у неё, ни у Виальго больше не было. Они находились в цепких тисках королевской гвардии, которой командовал этот, самодовольный на вид, мужчина. Оставалось только смириться с тем, что она поймана людьми, для не известной ей цели.
– Виальго, поднимайся. Но не вздумай попытаться сбежать. Пора выбираться из этого подвала. Я хочу пообщаться с вами в более комфортных условиях, – последняя часть фразы Апрайна была адресована сразу двоим пленникам Трайла. Это Лойсира поняла только после того, как двое гвардейцев подошли к ней. Пока эти двое отвязывали эрикиридку от трубы, Виальго поднялся на ноги. Его руки связали той верёвкой, которой ранее была привязана жрица.
Королевского казначея вывели из комнаты в первую очередь. Лойсира ожидала, что её поведут следом, но на деле всё оказалось несколько иначе. Молчаливый Апрайн обошёл подвальное помещение и внимательно осмотрел его. Он обнаружил нож, до которого Лойсира так и не смогла дотянуться за всё это время. Ни проронив ни звука, королевский сыщик собрал все вещи эрикиридки: нож и тотем, и положил их в сумку с перерезанными лямками, которая также лежала на полу комнаты у дальней стены.
Лойсира надеялась, что теперь её выведут из подвального помещения. Но её надежды оказались напрасными. Апрайн покинул комнату, оставляя эрикиридку под пристальной и внимательной охраной троих человек в броне королевской гвардии. Через пол минуты в комнату вошёл такой же гвардеец, как и те, которые и так уже следили за связанной по рукам Лойсирой.
– Ярэклид, нам пора её выводить? – обращаясь к вошедшему юноше спросил один из гвардейцев, охраняющих эрикиридку. На что прибывший ответил, что им нужно подождать некоторое время. По какой-то причине Апрайн распорядился о том, чтобы Лойсиру и Виальго отправили в королевский дворец по отдельности. Это означало лишь то, что королевский сыщик опасался возможных неприятностей, которые могли возникнуть в ходе этого перевода задержанных.
Они пробыли в подвале ещё около десяти или пятнадцати минут. К этому времени Лойсира не только устала от ожидания неминуемых событий, но и почувствовала голод. Все гвардейцы стояли неподалёку от неё. Возможно считали, что эрикиридка попытается сбежать в любой момент. Если раньше, жрица только об этом и думала, то теперь, её взгляды изменились. Она перестала воспринимать негативно всю эту ситуацию, в которой сейчас находилась. По сравнению с тем, что с ней случилось за эти дни, люди до сих пор не причинили ей никакого вреда. По сравнению с магами или оборотнями, они вели себя более достойно. По крайней мере, сейчас Лойсире казалось именно это.
– Поднимайтесь, пора вести эрикиридку во дворец, – проговорил ещё один гвардеец, вошедший в подвальное помещение таверны. Он выглядел запыхавшимся. Так что Лойсира заподозрила, что он только что прибежал к ним. С другой стороны, она не могла исключить вероятность того, что этот гвардеец запыхался в результате участия в недавней битве с оборотнями – сторонниками Трайла. Та броня, в которую были облачены эти люди, несомненно, имела большой вес, из-за чего их ловкость и выносливость заметно снижались.
Когда Лойсиру выводили из подвального помещения, ей удалось обнаружить те самые следы недавней битвы, произошедшей внутри и рядом со зданием таверны. Мебель питейного заведения была заметно испорчена, в результате драк между гвардейцами и оборотнями. Кроме того, на полу и земле лежали тела погибших людей и сторонников Трайла. Оборотни имели своё истинное обличье, из-за чего определить, кто из них кем является Лойсира не могла.
Лойсиру на мгновение заинтересовало, что стало с Трайлом. Выжил он или погиб и сейчас лежит где-то здесь, внутри этого питейного заведения. Когда гвардейцы вывели эрикиридку из таверны, она испытала приятное чувство, связанное с тем, что жрица могла дышать относительно свежим воздухом. Этого ей не хватало, пока Лойсира прибывала в заключении в подвале таверны, из которой её вывели под конвоем.
Ко входу в таверну подъехала карета. В неё могли вместиться четыре человека, поэтому Лойсира продолжила своё путешествие в королевский замок уже в сопровождении троих гвардейцев. Двое сидели напротив неё, и внимательно следили за ней. Ещё один находился справа от жрицы, рядом с дверью, через которую минуту назад в карету вошла эрикиридка.
Ей понравилось эта карета, но осознание своей участи портило Лойсире все впечатления от этой поездки. Чтобы не сталкиваться взглядами со своими конвоирами, всё недолгую поездку до королевского дворца она смотрела в окошко кареты. Наблюдая за тем, как мимо неё проносятся дома и промежутки между ними, эрикиридка думала о том, что её ждёт, когда карета прибудет в назначенное место.
«В любом случае, меня будут допрашивать. От того, что я расскажу, зависит не только моя судьба, но и всех эрикириндов, находящихся в заключении у людей в течение этих дней. Но в отличии от Аделии, Урейма, Закэна и Вилианы, я обладаю важной информацией. Мне известно, кто на самом деле убил короля. Осталось только понять, как именно мне применить эту информацию на всеобщее благо для народа Фенитракса.
Возможно, я осталась без покровительства Всевышних предков, пережила много испытаний, но я всё ещё остаюсь эрикиридкой. От меня зависит будущее не только моего дома, но и этой жестокой страны. Фенитракс готов объявить войну, так мне сообщили Всевышние. Значит я должна поспешить, пока ещё не стало поздно», – на этом моменте мысль Лойсиры оборвалась. Потому что карета резко остановилась.
Остановка была обусловлена тем, что они достигли наружных стен королевского дворца. Пока карета стояла посреди широкой дороги, стража дворца отворяла ворота. В этот момент жрицу посетили воспоминания её прошлого прибытия в это место. Теперь Лойсира имела совершенно иной статус. Она была задержанной по подозрению в покушении на жизнь правителя Виалрии – короля Дайриса.
Через несколько минут карета оказалась на территории внутреннего двора королевского дворца. Она проехала мимо нескольких башен и королевского сада по тротуарной плитке, которая являлась основным материалом для строительства пешеходных дорог в Устьдерне. Наблюдавшая в окно кареты Лойсира опомнилась, когда транспортное средство в очередной раз остановилось.
Почти тут же дверь в карету открылась, и Лойсира увидела уже знакомого ей Апрайна. Он ожидал прибытия эрикиридки не один. Рядом с ним было несколько стражников, которые поторопились принять под свою охрану гостью из Фенитракса. Её сопроводили во внутрь ближайшей к карете башни, в которой находилась лестница на нижний этаж. Когда эрикиридка по принуждению своих конвоиров спустилась по ней на этаж ниже, она оказалась в начале длинного коридора.
«Из одного подвала в другой. Кто бы мог подумать, что моё положение не сильно изменится, когда я попаду в плен к людям», – думала Лойсира, пока её вели по коридору мимо дверей с небольшими окошками с металлическими решётками. Эти двери дали понять эрикиридке, в каком месте она оказалась. Это был тюремный блок королевского дворца.
Её разместили в небольшой камере. Судя по всему, Лойсира поняла, что это помещение было рассчитано на содержание одного заключённого. Об этом свидетельствовало одно деревянное ложе с периной из соломы и ткани и небольшой столик со стулом у противоположной от ложа стены. Когда дверь за Лойсирой закрылась, она присела на край перины и начала ещё раз осматривать своё новое место обитания.
«Почему это всё происходит со мной?» – спросила сама себя эрикиридка, рассматривая пол, стены и потолок камеры. Всё вокруг неё было выполнено из камня, кроме двери. Она оказалась из толстого и прочного дерева. В этом Лойсира убедилась сама, подойдя в плотную к двери. Жрица выглянула в коридор между решётками дверного окошка, в надежде увидеть кого-то из стражников королевского дворца.
Но коридор оказался совершенно пустым. Поэтому эрикиридка вернулась на ложе и продолжила осматривать помещение. Размер этой камеры оказался не большим. Площадь камеры представляла собой квадрат, длины сторон которого составляли два метра. Вообще, всё помещение по своей форме было максимально приближено к кубу. Так как высота стен в камере не на много превышала два метра.
Единственным источником света в этой тёмной камере тюремного блока королевского дворца оказалось небольшое окошко в стене на против входа. Даже несмотря на то, что это окно было мало и находилось высоко для того, чтобы попытаться через него выбраться, оно также имело металлическую решётку. Что ещё больше снижало уровень поступления в камеру дневного света.
Трайл с сожалением и негодованием наблюдал за тем, как ворвавшаяся в таверну группа королевских гвардейцев бесцеремонно уничтожала его собратьев. Ещё недавно, он и сам был внутри и даже собирался стоять до конца. Но в какой-то момент, после того как молодой оборотень оказался в основном зале питейного заведения, он осознал, насколько бессилен он и его сторонники перед людьми. Их сила была заключалась в том, что гвардейцы имели поддержку в лице жрица бога Кор'да, который, как подозревал Трайл, находился снаружи здания.
Он был в этом уверен, потому что раньше, до того, как в Виалрии окончательно установилась власть человечества, он и его сторонники пытались силой отвоевать власть в государстве. Несмотря на предложения Виальго не устраивать бессмысленных атак, Трайл и его сторонники, коих было не мало, продолжали своё дело. Именно тогда молодой оборотень стукнулся с необъяснимой силой людей.
Любой оборотень по силе превосходил человека в несколько раз, но почему-то, большая часть вооружённых столкновений с людьми заканчивались поражением для него и его сторонников. Со временем Трайл выяснил причину своих неудач. Ею оказались сопровождавшие отряды королевских гвардейцев жрецы бога Кор'да. Они становились источником той сверхъестественной силы и неуязвимости людей, благодаря которым они всегда побеждали оборотней в бою.
Однако, даже на этом притеснение его народа не прекратилось. В то время, как Виальго надеялся на скорейший переворот власти, благодаря своему высокому положению в человеческом обществе, сторонников Трайла среди оборотней становилось меньше. Многие погибли в результате таких противостояний людям, некоторые перешли на сторону Виальго, оставшиеся же сторонники требовали от него решения проблемы со жрецами бога Кор'да.
В это время, в Виалрии объявился человек, которого все называли «Палач ведьм». Он и занялся массовым гонением как оставшихся в живых магов и ведьм, так и сородичей Трайла. При том что многие из пострадавших от рук палача оборотни изначально занимали сторону Виальго. Люди настолько боялись любых других рас, что были готовы пойти на крайне жестокие меры. Притом, что не все маги, ведьмы или даже оборотни с одинаковой силой ненавидели человеческий род.
Однажды, Палач ведьмы и его группа гвардейцев добрались до близких Трайла. Его мать погибла в заключении, к которому люди её приговорили только за то, что она являлась оборотнем. Именно это стало причиной ненависти, которую и сейчас испытывал молодой оборотень ко всем людям в целом и к Палачу ведьм в частности. И он был уверен, что среди людей, напавших на таверну «Золотая баранина», присутствует тот, кто безоговорочно виноват в смерти его матери – Зурии. Так как этот человек уже несколько дней прибывает в Устьдерне.
Трайл узнал об этом около пяти дней назад от Виальго. Королевский казначей упомянул данную информацию во время одного из регулярных советов предводителей клана. Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, благодаря поддержке его многочисленных сторонников, Трайл сумел получить место среди предводителей. Он часто выступал против взглядов Виальго на организацию совместного обитания с людьми в Виалрии. Так же вышло на том собрании. Молодой оборотень настаивал на необходимости отомстить Палачу ведьм за его незаконное притеснение и угнетение всех оборотней, находящихся на территории государства.
Однако, Виальго смог настроить большинство председателей против идей Трайла. Поэтому, он не получил той поддержки, которую желал иметь. Тем не менее, молодой оборотень имел множество сторонников и последователей среди тех сородичей, которые не присутствовали на собрании. Так как они не имели такой привилегии. Но Трайлу всё-таки удалось организовать их и пробудить в них такую жажду мести, которая позволит ему командовать ими.
Несколько раз за эти дни Трайл был близок к достижению своей цели, согласно которой Палач ведьм должен был погибнуть. Но каждый раз ему удавалось избежать данной участи. Последний такой случай произошёл прошлым вечером, в тот момент, когда в таверну «Золотая баранина заявился тот, кого молодой оборотень считал погибшим. Это был королевский казначей.
Его появление в Устьдерне по-настоящему удивило Трайла. Молодой оборотень был уверен, что королевский казначей погиб во время переговоров с Последователями Ихтириона. Накануне, он агитировал председателей совета клана, что необходимо решать проблему с магами и ведьмами, которые в последнее время активно начали сопротивляться человеческому режиму правления. Многие председатели поддержали решение Виальго и отправились вместе с ним на назначенное место встречи с представителями от организации магов и ведьм.
Прежде чем Виальго и его загадочная спутница добрались до таверны, до Трайла успела дойти новость, о битве, которую королевский сыщик проводил с Последователями Ихтириона. По имеющимся у молодого оборотня данным, в результате сражения, все его сородичи, которые пошли за Виальго, погибли. Он уже был готов единолично возглавить тех оборотней, которые остались в живых. Но в его планы в очередной раз вторгся всё тот же соперник.
Трайл был уверен, что Виальго непременно займётся устанавлением своих правил несмотря на то, что ещё недавно по его вине магами и ведьмами была убита большая часть их общих сородичей. Именно этот страх потерять власть, которая наконец у него появилась, вынудила молодого оборотня пойти против королевского казначея. Он отдал приказ своим последователям обезвредить нежданного гостя и его спутницу на неопределённый промежуток времени.
Они сковали Виальго особой жреческой цепью, которая подавляет любые сверхъестественные силы оборотней, магов и ведьм. Эту цепь подчинённые Трайла каким-то неизвестным ему способом смогли украсть у жрецов бога Кор'да какое-то время назад. Всё это время, данная цепь хранилась без дела в одной из подвальных комнат таверны «Золотая баранина.
Трайл успел позабыть о такой важной вещи, как эта цепь, потому что до вчерашнего вечера он даже не представлял, как ему её использовать. На удивление Трайла, нужные воспоминания всплыли в его голове, как только Виальго был схвачен. Скованного королевского казначея и его спутницу временно поместили в подвале таверны, потому что Трайл даже не предполагал, что события могут сложиться так, как всё произошло.
Всю ночь Трайл не мог найти себе места. Он понимал, что его поступок, который он совершил по отношению к Виальго, может быть расценён как преступный. Ещё хуже, молодой оборотень себя почувствовал, когда обнаружил скованного цепью королевского казначея в бессознательном состоянии на следующее утро. Он пытался отвлечься от негативных мыслей на этот счёт тем, что проводил беседу со спутницей прибывшего в таверну Виальго.
У неё при себе был нож и некий непонятный предмет. Трайл решил, что разговор с пленницей на данную тему позволит ему избавиться от тех мук совести, которые не давали ему спокойно спать этой ночью. Однако, ситуация сложилась так, что в таверну внезапно нагрянули королевские гвардейцы. В этот момент, молодому оборотню не только удалось избавиться от душевных терзаний, одолевавших его в последнее время, но и пришлось отражать нападение людей.
Когда Трайл обнаружил, что гвардейцы обладают той самой силой и неуязвимостью, которая свидетельствовала о присутствии поблизости жреца бога Кор'да, он принял решение пойти на хитрость. Для этого, в то время как его последователи продолжали сражаться с людьми, молодой оборотень предпринял попытку выбраться из таверны. Его замысел состоял в том, чтобы устранить жреца в тот момент, когда он не будет этого ожидать.
Однако Трайлу пришлось столкнуться с неожиданным открытием. Среди напавших на таверну людей он не обнаружил ни одного облачённого в жреческое одеяние. Этот факт поставил молодого оборотня в тупик. Его побег с места сражения перестал быть оправданным, потому что он не имел ни цели для атаки, ни какого-то альтернативного плана действий. Поэтому, оказавшись на условно безопасной территории, Трайл был вынужден наблюдать за тем, как от рук королевских гвардейцев в таверне «Золотая баранина» погибают верившие в него сородичи.
Пока Трайл стоял в стороне и не участвовал в сражении, шум боя в таверне не утихал. Он осознал тщетность всех попыток отразить атаку захватчиков, когда в здании питейного заведения начало стихать. События, происходящие в таверне его отца, привлекли множество любопытных глаз, проходящих мимо горожан. Они останавливались рядом с зданием и с недоумением смотрели на него. Некоторые из них занимали свободное пространство на улице между укрытием Трайла и объектом его продолжительных наблюдений.
К тому моменту, когда отражение атаки королевских гвардейцев было проиграно, на улице собралось достаточно много людей. Это скопление горожан позволили Трайлу безопасно выбраться из своего укрытия и направиться по дороге в нужном ему направлении. Он сделал это, когда из дверей таверны вышли два гвардейца. Они охраняли вход, не позволяя посторонним лицам входить в недавно захваченное ими помещение. Впрочем, сейчас молодой оборотень уже не стремился вновь оказаться внутри питейного заведения.
Трайл медленно выбрался из своего укрытия и присоединился к ближайшей группе горожан. Спустя несколько минут пребывания в толпе молодой оборотень осмелел и начал ассоциировать себя как одного из этих людей. Когда ему удалось обрести достаточно смелости, Трайл начал спрашивать у ближайших к нему людей, что они знают о происходящих в таверне событиях.
Благодаря этим действиям, Трайл достигал сразу двух целей. Прежде всего этими вопросами молодой оборотень давал понять всем окружающим его горожанам, что он не имеет никакого отношения к доносящимся из таверны шумам. А также, задавая эти вопросы людям, Трайл получал возможность выяснить от кого-то из них, чем завершилось нападение королевской гвардии на таверну его отца. Хотя он и так уже знал ответ на этот вопрос не зависимо от того, что сообщат ему люди. Оборотни потерпели поражение в этом сражении.
Пока Трайл изображал из себя заинтересованного и непричастного к сражению в таверне юношу, из питейного заведения вышел ещё один гвардеец. Практически сразу же он обратился к столпившимся группам горожан с призывами не задерживаться у таверны и освободить улицу. Некоторые, особо послушные люди беспрекословно принялись расходиться по своим делам, но были и те, кто не торопился подчиняться. Вместо этого такие люди задавали королевским гвардейцам вопросы различного характера. В том числе по поводу происходящих событий внутри их любимого питейного заведения «Золотая баранина».
– Я не обладаю необходимой компетенцией, чтобы предоставлять вам какую-либо информацию. Немедленно выполните указания. Освободите улицу. Иначе королевская гвардия будет вынуждена применить силу. В таверне производится задержание опасных для государства личностей. Не препятствуйте деятельности гвардейцев, – недавно вышедший гвардеец проговорил столпившимся вокруг таверны взволнованным горожанам в ответ на их многочисленные вопросы.
Слова гвардейца повлияли на большую часть людей из толпы. Они начинали расходиться вслед за теми, кто чуть раньше отделился от группы горожан. Однако Трайл продолжал находиться на том же месте, как и не значительная часть людей. Они были возмущены ответами, которые им лал представитель королевской гвардии. Поэтому, эти люди не собирались покидать своих мест. Ситуация быстро переменилась, когда из таверны вышло ещё несколько вооружённых человек.
Трайл не стал дожидаться окончания назревающего конфликта между горожанами и напряжёнными королевскими гвардейцами. Он и так чувствовал, что обострившаяся в последнее время в Устьдерне обстановка, сейчас немного стихла. Очередной кризис отношений между городскими людьми и властью Виалрии подходил к концу, когда молодой оборотень направился прочь от таверны «Золотая баранина». Он шёл домой, к своему отцу.
Всю дорогу Трайла не оставляли гнетущие его мысли о случившейся беде, в которой он был виноват, как никто другой. Из-за его желания руководить кланом оборотней, многолетние успехи всех его сородичей в один момент были разрушены. В том числе Трайл лишился возможности управлять таверной, которую Виальго помог открыть его отцу больше десяти лет назад.
Когда Трайл подходил к небольшому одноэтажному строению с каменным основанием и бревенчатыми стенами, которое служило домом ему и его отцу Фантеру, мысли юного оборотня приняли совершенно иное направление развития. Трайл с сожалением, печалью и обидой думал о тех, кто погиб в этот день в результате нападения королевской гвардии на таверну «Золотая баранина». Среди убитых людьми оборотней находились не только сторонники Трайла, но и его друзья, о которых он не хотел думать, как об убитых.
Войдя в дом, Трайл понял, что больше не может сдерживать свои чувства и эмоции. Ком в горле, появившийся из неоткуда и слёзы, стекающие вниз по его щекам, как думал молодой оборотень могли бы свидетельствовать окружающим о его слабости. Поэтому, он максимально сдерживал этот порыв до тех пор, пока вокруг него не возникли стены родного дома. Но даже в этом, недоступном для посторонних взоров, месте Трайл старался как можно скорее взять себя в руки.
Прежде чем молодой оборотень сумел успокоиться и разобраться со своими чувствами, из соседней комнаты к нему на встречу вышел Фантер. Отец Трайла по-настоящему был взволнован прибытием своего сына. Трайл старался не просвещать своего отца в свои планы, потому что не нашёл бы необходимой ему поддержки в лице постаревшего одинокого оборотня.
После того, как люди задержали Зурию, отец Трайла долгое время пытался найти законный способ освободить её. Он и Виальго в течение года приложили не мало усилий для того, чтобы вернуть мать Трайла. Но так как Виальго не хотел рисковать своим высоким положением среди людей и вызывать подозрения в свою сторону, он не добился того, чего от него ожидали. Зурия умерла в заключении от какого-то заболевания.
После этого события Фантер из общительной и жизнерадостной личности превратился в угрюмого и замкнутого оборотня. Постепенно он перестал общаться с остальными членами клана. Он погрузился в предоставленную ему королевским казначеем работу в трактире, хозяином которого он являлся. Виальго оставался единственным оборотнем, с кем отец Трайла поддерживал дружеские отношения все эти годы, до и после несчастного задержания Зурии.
– Трайл, это ты? Ты провёл ночь в таверне? Это не похоже на тебя. Что происходит? – вышедший на встречу молодому оборотню Фантер задал ему несколько вопросов. Трайл был уверен, что его отец подозревает, что произошло нечто недоброе. Поэтому он даже не стал пытаться как-то успокоить своего отца. Место этого молодой оборотень рассказал ему всю правду о том, что стало с таверной, его сторонниками, друзьями и Виальго.
Как только Трайл поведал своему отцу, какая судьба настигла королевского казначея, Фантер с досадой и негодованием в голосе стал обвинять молодого оборотня в случившимся. Он настаивал, что Трайл обязан искупить свою вину не только перед погибшими в таверне сородичами, но и перед возглавляющим их клан Виальго. Фантер требовал от своего сына, чтобы он занялся спасением его товарища. В заключение отец Трайла добавил пугающую фразу: «если ты не согласен искупить свою вину, я отрекусь от тебя, как от своего сына и сородича».
Бескомпромиссный ультиматум, который Фантер предъявил своему сыну, не оставлял Трайлу никакого иного выбора, кроме как заняться спасением Виальго из цепких рук королевских гвардейцев. Ослушаться отца молодой оборотень не мог, потому что рисковал остаться никем в глазах тех оборотней, которые остались в живых. Кроме того, Трайл довольно скоро понял, что спасение королевского казначея сделает его героем в глазах сородичей и позволит стать более популярным в клане. Это может оказаться решающим преимуществом в соперничестве за власть над остальными оборотнями.
Фантер не желал больше разговаривать с Трайлом. Это оказало на молодого оборотня необходимый эффект. Раздосадованный и расстроенный молодой оборотень вышел из дома. Не имея никакого плана по спасению Виальго из плена людей, Трайл направился туда, где по имеющимся у него последним данным находился королевский казначей. Он аккуратно передвигался по улице, в сторону таверны «Золотая баранина», надеясь не вызывать к себе подозрений королевских гвардейцев.
Когда Трайл медленно подходил к таверне своего отца, рядом с ней не было тех столпотворений городских жителей, на которые он надеялся. Поэтому, не доходя около сотни метров до нужного ему здания, молодой оборотень скрылся от возможных взоров королевских гвардейцев в ближайшем к нему проёме между домами. Так Трайл оказался в переулке, по которому он и продолжил двигаться пока не достиг удобного места практически напротив входа в питейное заведение «Золотая баранина».
Он наблюдал за стоящими у дверей гвардейцами с мыслями о том, что ему сделать для освобождения Виальго. Однако, какой-либо план Трайл не успел сформировать в своей голове. К зданию таверны подъехала карета. Через несколько минут на улицу вышло несколько гвардейцев, среди которых молодой оборотень заметил некого необычного мужчину. Его необычность заключалась в том, что на нём были одеты не такие латы, какие носили остальные гвардейцы.
Особо не понимая зачем и с какой целью, Трайл постарался внимательно рассмотреть лицо этого человека. Он стремился запомнить все черты лица этого человека, подсознательно понимая, что это может пригодиться ему в будущем. Молодой оборотень отвёл взгляд в сторону, только когда дверь в таверну открылась повторно. На улицу вывели того, ради кого Трайл вернулся на место недавнего сражения. Это был королевский казначей.
Виальго усадили в карету, после чего, несколько мгновений спустя, транспортное средство, везомое двумя лошадями, отправилось прочь от питейного заведения. Трайлу не составило большого труда сообразить, куда увезли его сородича. Карета направлялась в сторону королевского дворца. Поэтому, молодому оборотню срочно требовалось решить, как он будет спасть Виальго из под ареста. Между тем, вход в таверну остался охранять только один королевский гвардеец. В этот момент в голове Трайла возникла идея.
Замысел Трайла имел опасный для него характер, ведь в случае малейшего нарушения его плана, молодой оборотень рисковал своим здоровьем или же даже жизнью. Поэтому, прежде чем сдвинуться хоть на метр по направлению к таверне, он несколько раз взвесил в своей голове все аргументы ща и против. В итоге, когда Трайл уже был готов действовать, произошли неожиданные им события. Ко входу в таверну подъехала ещё одна карета.