Место действия: Штаб-квартира Гвардии.
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: шестой день Кризиса
Тоска.
Скука смертная.
Поздний вечер, и абсолютно нечего делать, а спать не хочется. Те, кому повезло, заняты работой, а мне вот заняться нечем.
Я вывихнул себе мозги, размышляя над делом Магистра, и, не додумавшись ни до чего путного, решил предоставить его экспертам. Они и так круглосуточно работают над вопросами совмещения потоков.
Я имел краткий разговор с Полковником, в котором поведал ему о плане Тайрелла и о своих сомнениях по этому поводу. Он обещал подумать и приказал никому ничего не говорить до получения его решения. Это значило, что я не могу поделиться подтверждением теории о принадлежности Гриссома к нашей организации даже с Джеком Морганом, который эту теорию также высказывал, пусть и не совсем всерьез. Но если все пройдет нормально и Полковник даст добро, а Тайрелл не пойдет на попятный, у нас есть реальный шанс Гриссома взять.
В этом деле, помимо Тайрелла и его неожиданной тяги к сотрудничеству, меня беспокоил еще один факт. Теоретически считается, что ни один из гвардейцев не может использовать собственный терминал телепорта в противозаконных целях, потому что за ним следит вездесущее око компьютера, нашего Вельзевула. А если Гриссом гвардеец, значит, он каким-то образом сумел обставить нашего искина. Известен ли этот фокус кому-нибудь еще? И известен ли он самому Велу? Меня так и подмывало впрямую спросить его об этом, но я боялся, что если Гриссом способен заставить его закрывать глаза на свои художества, то может узнать о нашем разговоре. А предупреждать его о своей информированности заранее я не хотел.
К тому же нечего раньше времени расстраивать Вела. Япоймал себя на мысли, что так свыкся с фактом его постоянного присутствия, что уже начал его одушевлять и приписывать ему человеческие свойства.
Морган наверняка занят раскрытием заговоров СРС, я присоединился бы к нему, если бы группу возглавлял кто-нибудь другой, а не Харди. С ним у нас ничего хорошего не выйдет. Рэндольф постоянно обретается где-нибудь поблизости от своего непосредственного начальника. Поговорить не с кем.
Я прикинул, чем бы еще мог заняться в этот вечер. Пойти в бар и надраться до розовых слонов, рассказывая и выслушивая бесконечные истории о вылазках в самые экзотические уголки Галактики и одержанных победах, девяносто пять процентов из которых – чистая брехня, в которую не верят даже сами рассказчики. В любой другой день это была бы не такая плохая перспектива, но сегодня у меня не то настроение, тем более что самыми сногсшибательными и правдивыми новостями поделиться я не могу.
Залезть в спортивный зал и попотеть на тренажерах? Ни малейшего желания, к тому же доктора прописали мне по возможности воздерживаться от активных действий. Допустим, от участия в поимке Гриссома или Магистра им меня все равно не удержать, так какой смысл противоречить медикам в мелочах?
Принять душ и снотворное, завалиться в постель и предаться на восемь часов глубокому здоровому сну? Но кошмары после «Святого Иосифа» были еще слишком свежи в моей памяти, чтобы я отдался им добровольно.
Опять же завалиться в постель, только уже не одному, а со сговорчивой и готовой на эксперименты подругой? А где такую взять? Марша, моя последняя девушка, бросила меня два месяца назад, а я с тех пор не удосужился закадрить новую. Пойти заняться этим? Нет, это тоже никак не вписывается в мои планы на сегодняшний вечер.
Впрочем, никаких планов и нет. У сержанта Соболевского мертвый сезон.
Слышали про мертвый сезон? Это мы с братом его убили.
От нечего делать я решил потарахтеть с Вельзевулом. Безотносительно дела Гриссома. просто приятельский треп.
Вызов.
– Добрый вечер, сержант.
– Как дела, железная башка?
– По правде говоря, кремниево-углеродная, – ответил он, мгновенно подстраиваясь под мое настроение. – Спасибо, сержант, неплохо.
– Рад слышать. Как с личной жизнью?
– Ни шатко ни валко. – Считается, что компьютеры лишены собственного остроумия, но никто не запрещает им набираться его у пользователей.
– Расскажи анекдот, что ли. Из свеженьких.
– Тема?
– Произвольная.
– Сколько нужно гвардейцев, чтобы сменить материнскую плату в компьютере?
– Старо.
– Зачем вэкаэсовцам выдали тяжелые десантные винтовки?
– Чтобы никто не мог снять с них силовые скафандры, – сказал я. – А что-нибудь посвежее? У каждого твоего анекдота борода длиной с послужной список сержанта Рейдена.
– Очень жаль.
– А мне как жаль… Дай мне Джинна.
– Зачем? – В голосе искина появились уязвленные интонации обиженного ребенка. – Я уверен, что сам могу удовлетворить все ваши запросы…
– Все – не сможешь.
– Как скажете, сержант. Даю Джинна.
Джинн – это программа, паразитирующая на виртуальном теле Вела. Паразита запустили я с Морганом и несколько талантливых инженеров-компьютерщиков.
Разумеется, широко мы его не рекламировали, и доступ к возможностям вируса был только у избранных. Джинн существовал в гвардейской локальной сети и значительно расширял доступ к специальным возможностям Вела, что использовалось нами для не совсем законных с точки зрения устава делишек. Велу он никакого вреда не причинял, если, конечно, не считать уязвленного самолюбия, ибо способен был делать то, на что Вел имел строжайшие запреты самого Полковника.
Например, шпионить за нашими коллегами и устраивать им всякие мелкие пакости. Как-то раз, находясь в состоянии сильного подпития, Джек Морган заставил Джинна поменять векторы поступления на кухню холодного и горячего воздуха, в результате чего полсмены осталось без обеда, а дрожжевое тесто расползлось по всей столовой, подобно враждебному чужеродному монстру, пожирающему все на своем пути. Роботы-уборщики потом долго отмывали помещение…
Я думаю, что Вел мог заблокировать Джинна в любой момент и терпел только из любопытства.
Трехметровая голограмма возникла посреди комнаты и зависла в полуметре над полом.
Джинн был громадным, атлетического сложения и абсолютно голым мужиком. Его мужские достоинства Джек вырисовывал собственноручно, утверждая, что, как энергетическая форма разума, джинны в одежде не нуждаются. Правда, в таком случае они не нуждаются и в органах воспроизводства, но Джек порою бывает чертовски непоследователен.
Кожа у Джинна красная и без волос.
Мы долго спорили по поводу цвета кожи. Мартин все время утверждал, что это некорректный намек по отношению к таврам, чешуя которых, как известно, также красная.
Ниже… гм… достоинств тело Джинна сужалось, плавно сходя на нет и превращаясь во что-то, что с натяжкой можно назвать хвостиком.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, – пророкотал Джинн мощным басом.
На стандартной форме обращения настоял тоже Джек, большой шутник и страстный поклонник «Тысячи и одной ночи». Меня же в этой книге интересовала только эротическая часть.
– Прими нормальный размер и сбавь звук.
– Нет дела проще, – сказал он, уменьшаясь до метра восьмидесяти и переходя на сочный баритон. – Чего изволите, повелитель?
– Где сейчас Джек Морган?
– Спит, – на этом ответ Вела закончился бы. Он не имеет права вмешиваться в личную жизнь гвардейца без приказания офицера. – Дать картинку?
– Не стоит. – Вот тебе раз. Я-то думал о Джеке гораздо лучше: дескать, работает во имя славы Гвардии и т. п. Но он сильно устал за последние дни, и немного отдыха ему не повредит. Незачем ему мешать.
– А Мартин Рэндольф?
– В спортзале. Разминается на тренажере искусственной гравитации. Дать картинку?
– Не надо… – Потеющий Мартин не представлял для меня интереса, хотя… – Чем он занят?
– Подтягивается на турнике при уровне гравитации полтора же. Так дать картинку?
– Давай.
Как ни неприятно это признавать, но Мартин пребывал в хорошей форме. Подтягивался он в довольно резвом темпе.
Хотя лично я использую для этого два с половиной же.
У меня появилась прекрасная возможность поквитаться. После того как по велению Мартина Джинн на двадцать пять градусов понизил воду в душе, который я принимал в компании с очаровательной брюнеткой из отдела связи, я задолжал аналитику пару неприятных минут.
– Джинн, – позвал я.
– Слушаю и повинуюсь, мой повелитель!
– Когда он в очередной раз подтянется и начнет опускаться, увеличь гравитацию в два раза. А потом доведи до десяти же.
– Нет дела проще.
Я собирался немного позабавиться.
Стоило Мартину приподнять свой подбородок над перекладиной и начать обратное движение, как трехкратная сила тяжести, навалившаяся на него с эффектом внезапности атакующего киборга, заставила его разжать пальцы и рухнуть на мат. И тут же десятикратный вес собственного тела размазал его, словно лягушку под асфальтоукладчиком. Я немного понаблюдал за его бесплодными и очень смешными попытками освободиться от распоясавшейся гравитации, а потом велел Джинну снять поле.
– Тра-та-та-та, тра-та-та-та, тра-та-та-та, твою мать, – примерно так выразился Мартин. если изложить его мысли литературным языком. – Кто это шутит так глупо и неоригинально?
Обнаруживать себя сейчас смысла не имело, и я дал Джинну приказ отключить картинку. Пусть применит свой хваленый интеллект, чтобы вычислить шутника.
О мгновенном возмездии я и не думал. В отличие от многоканального Вела, способного заниматься одновременно тысячей разных дел, доступ к Джинну в единый момент времени имеет только один человек. Программная разработка, впихнутая в базовые настройки именно для таких случаев. Кто успел, тот и молодец.
Получив толику морального удовлетворения, я подумал о приказе Полковника и решил удостовериться, что молодая и талантливая журналистка не соблазняет очередного лейтенантика, вытягивая сверхсекретные сведения. И если надо, то и вмешаться в этот процесс.
– Джинн, где Ди?
– Нет информации об объекте поиска, о повелитель.
– Пардон, неправильно сформулировал. Мисс Шаффер, журналистка. Подробности можешь скачать в Сети.
– Нет дела проще.
Вообще-то Джинн был порождением нашей локальной сети и. и отличие от пользователя, мог скачивать информацию, не имея физического контакта с сетью, так как сам скрывался внутри нее, а голограмма была всего лишь декорацией. Тем не менее, следуя показушным инструкциям Моргана, он засунул руку в монитор примерно по локоть и удовлетворенно улыбнулся.
– Данные получены, мой повелитель.
– Можешь ее найти?
– Нет дела проще.
– Действуй.
– Она в библиотеке в обществе сержанта Вайнберга. Дать картинку?
Интересно, что ей могло понадобиться от этого старого козла? Или ему от нее?
– Конечно.
– Нет дела проще.
Джинн исчез. Вместо него появилось изображение уголка гвардейской библиотеки, хранилища пыльных раритетов, где посреди заставленных архаичными книгами полок стоял стол, за которым сидел Мордекай и на краешке которого примостилась Диана. Интересно, о чем они говорят? В Вайнберге я был уверен, информацию из него и раскаленными клещами не вытащишь, и на молоденьких девочек он не падок. Тогда какого рожна ей надо?
Мне повезло. Похоже, они только начали разговор.
– … тите поговорить, сестричка?
– Кое о ком из личного состава, сержант. И не называйте меня «сестричкой», пожалуйста.
– Охотно, милочка. Но говорить о своей работе я не имею права даже с нашими ребятами, и уж тем более – с журналистами.
– Мне и не нужны ваши служебные данные. Их можно найти в открытых частях досье, а остальное умный человек способен домыслить сам. Меня интересует другое.
– Что же? – спросил Мордекай, и я присоединился к этому вопросу.
– Вы уже давно в Гвардии и должны прекрасно разбираться в людях. – Старому козлу это польстило, что было видно по его расплывшейся в улыбке физиономии. – Меня интересует ваше мнение об одной конкретной личности, и это не для печати.
– Интересно, – сказали мы хором. Меня она, конечно же, не услышала. А потом старый лис, никогда не теряющий следа, добавил: – Вас интересует сержант Соболевский, если не ошибаюсь?
Я подпрыгнул до потолка, вырастая до первоначальных размеров Джинна. Если они собираются сплетничать у меня за спиной, я этого терпеть не намерен. Потом до меня дошло, что подглядывание, которым я занимаюсь, тоже дело не самое благовидное, по крайней мере, не более благовидное, чем сплетничество, и решил остаться в роли стороннего наблюдателя.
– Неужели все так очевидно? – спросила она.
– Более чем просто очевидно, цыпленок. Он все время шляется с тобой, так как его приставил Полковник, чтобы содействовать, а по возможности, мешать твоей работе, и ты ищешь способ, как его обскакать. В этом я тебе не помощник.
Я мысленно зааплодировал. Как выяснилось, преждевременно.
– Мимо, – сказала она. – Я хочу узнать его как человека, каким знают его друзья. Кто он? Какой он? Я имею в виду – вне работы.
– Ты что, глаз на него положила, сестричка?
– Вовсе нет! – Возмущение в голосе. Но почему столь явное? Неужели я так уж плох? – С чего вы взяли? Просто мне интересно.
– Ага. – Непонятно, поверил он ей или нет. Я-то поверил сразу. Негодование в голосе было слишком искренним и слишком спонтанным, чтобы быть поддельным и отрепетированным заранее. – Ну что ж, в этом я могу помочь, милочка. Хотя бы для того, чтобы ты не питала ложных надежд.
– Я не питаю никаких надежд, – холодно отчеканила она.
– Тем лучше.
– И все же я хотела бы о нем узнать.
– Макс – ищейка, – сказал Мордекай. – У него это в крови. По сути, он функциональный гений.
– Гений? – повторил я теперь уже вслед за молодой и талантливой.
Это уж слишком даже на мой нескромно субъективный взгляд. Никогда не замечал за Мордекаем привычки льстить, тем более за глаза. Он-то не знает, что объект их непринужденной беседы сейчас вслушивается в каждое слово.
– Нет, не гений в обычном смысле этого слова. Он не может решать абстрактные проблемы, не может ставить перед собой невыполнимые задачи и находить решения, как это делают настоящие гении. Но поставьте перед ним конкретный вопрос, каким бы сложным он ни казался, и он найдет оптимальное решение. Это я и называю функциональным гением.
Приятно, черт побери!
И почему никто никогда не говорит таких вещей в лицо?
– Возьмем, к примеру, случай на Таурисе. Когда группы экспертов и аналитиков бились над расследованием происшествия, кто предложил верное решение одновременно с официальной группой расследования? Аналитик? Эксперт? Конь в пальто и шляпе? Нет, это сделал занюханный опер, дубоголовый вояка, торчащий в оперативной группе. И это притом, что он ведет другие дела, а этим занимался только из спортивного интереса в свое свободное время.
– Тогда почему он торчит в операх?
– Потому что он торчит. Не в смысле местонахождения где-либо, а в смысле пребывания под кайфом, как от наркотика. Только в случае Соболевского наркотиком является охота. Отберите у него охоту, и он свихнется от тоски.
А ведь он в какой-то степени прав. Примером тому – сегодняшний вечер.
– Так и быть, приведу вам несколько фактов, – продолжал Мордекай. – Хотя они официально и не подлежат разглашению. Интеллектуальный индекс Соболевского составляет 243 единицы, что на порядок выше среднего ИИ такого же среднего оперативника и на десятки единиц выше ИИ среднего аналитика. По сути, Соболевский мог быть ведущим аналитиком группы. Лишь Морган, Линдберг и еще один-два оболтуса не уступают ему по интеллекту.
– И при этом он до сих пор полевой агент?
– Он был аналитиком, когда пришел в Гвардию, и проработал им достаточное время. А потом написал заявление на переподготовку и ушел в опера.
– Почему?
– А почему Рейден до сих пор сержант? Потому что это им НРАВИТСЯ, поверьте моему слову. Кстати, раз уж я вспомнил о Рейдене… Вы знаете, что, исключая Рейдена, у Макса самый большой процент участия в боевых акциях относительно к годам службы в Гвардии?
– Конечно, в это как раз легко поверить. Он очертя голову бросается в любую драку.
– Это не так. Он всегда бросается в драку с холодной головой, продумав все мелочи.
– Не так! Вспомните его прошлое дежурство!
– Ну и что?
– Как что? Почему ему понадобилось лезть туда самому? В одиночку?
– Потому что другого выбора у него не было. На тот момент просто не оказалось никого, кто подошел бы для такой операции лучше него самого. Макс не стал подвергать риску жизни других людей, подготовленных куда хуже, чем он, и отправился сам. Уверяю, что если бы он видел кого-то, кто смог бы справиться с проблемой лучше, то послал бы его.
– Сомневаюсь.
– Зря. Вы же сами сказали, что я должен хорошо разбираться в людях. То, что я говорю, может прийтись вам не по вкусу, может противоречить вашим первоначальным суждениям о нем, но это факт. Соболевский отнюдь не сорвиголова, живущий только ради драки. Он хладнокровный, очень умный и выдержанный сукин сын, хоть периодами и притворяется круглым идиотом. Он вычислил Магистра одновременно с аналитиками. Он одновременно с ними нашел способ совмещения темпоральных полей, который сейчас доводится до ума экспертами. Если я не ошибаюсь, сейчас он охотится за Гриссомом.
– По-моему, да.
– Значит, Гриссому не повезло.
– Вы так думаете?
– Да. Я убежден, что он Гриссома возьмет.
– Если ему раньше не отстрелят голову в очередной самоубийственной операции.
Далась им всем моя голова. Разговоры об ее отстреливании уже успели мне порядком поднадоесть.
– В безумном мире, где мы живем, возможно практически все, – сказал Мордекай. – Но в этом мне позвольте усомниться. Макс из породы людей непотопляемых. Пули отскакивают от их тел, ножи ломаются об их ребра, и даже излучения не причиняют вреда. В любом бардаке, в любом хаосе они все равно уцелеют. Рейден тоже такой, но он старше, и у него все качества выражены более ярко.
– Многие при мне упоминают этого Рейдена. Да кто он такой, черт побери?
– Вы еще его не видели? Попросите Макса, чтобы он вас познакомил. Очень занимательная личность и вполне подойдет в качестве основной темы для большой статьи. Ходячая легенда.
– У вас тут все обросло легендами, как я посмотрю.
– На том и стоим, – он ухмыльнулся. – Создавая вокруг Гвардии ореол несокрушимости и всемогущества, мы делаем ее всемогущей и несокрушимой. Завершая разговор о Максе, хочу вам сказать, что ловить здесь нечего. Женщины не выдерживают с ним больше нескольких недель, потому что он не уделяет им достаточно внимания. Его женщина – его работа. Его жизнь – его работа. Единственный вариант, в котором я могу представить его если не женатым, то в близком к этому состоянии, это если он найдет себе такую же ищейку, как и он сам, и они будут охотиться вместе. Но это маловероятно.
– Мрачная картина…
Поскольку я убедился, что ничем, что могло бы опорочить Гвардию в глазах общественности, они не занимаются, а также посчитал, что выслушал о себе всяких слов уже сверх меры, я решил прервать сеанс. Если я хочу и дальше спокойно спать по ночам, слышать больше мне не следует. Я щелкнул клавишей, отключил картинку и отправил Джинна спать. Нелегкое это занятие – выслушивать о себе правду перед сном.
Место действия: Штаб-квартира Гвардии.
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: седьмой день Кризиса
Ранним утром следующего дня я отправился к аналитикам и застал в их конторе уже явившихся на работу Джека Моргана и полусонного Мартина Рэндольфа.
– С чем пожаловал? – поинтересовался Джек.
Я хлопнул на стол перед ним распечатку данных, полученных от Кубаяши. Моя утренняя почта была сегодня необычайно содержательной. В ней также была и записка от Тайрелла, состоящая всего из одного слова: «И?» Кратко и лаконично Спартанцы отдыхают.
– Ты сам это читал? – спросил Морган, перелистывая страницы.
– Да.
– Выходит, что наш искомый объект все-таки гвардеец? Тут на это намекают весьма недвусмысленно.
Стреляный воробей Танака умолчал об этой версии при нашем разговоре, хотя, судя по досье, в дзайбацу она имела чуть ли не официальный статус. Председатель совета директоров, должно быть, долго взвешивал, какой объем информации может мне предоставить.
В конце концов, он все-таки пришел к выводу, что нанесший ему визит гвардеец Гриссомом не является и прибыл не для того, чтобы чинить очередные козни. Поэтому решил немного поспособствовать. Дзайбацу пришло к тем же выводам, что и мы, на основании примерно того же вопроса: «А если он не гвардеец, то как мог все это провернуть?»
Похоже, Гвардия узнает новости последней. Как минимум сотня человек знала о том, что Гриссом затесался в наши ряды, до того как мы хотя бы посмели задуматься над подобной возможностью.
Нас можно извинить. Мы слишком преданы своему делу, чтобы подозревать худшее.
– Гвардеец, – сказал я. – Стивен Тайрелл это подтвердил, а также взял на себя ответственность за его рождение.
– Ублюдок Тайрелла, обозлившийся на весь мир из-за черствости папаши? – Мартин всегда мнил себя верным продолжателем дела Фрейда.
– Почти. – Я вкратце изложил ситуацию. Потрясенные лица Моргана и Рэндольфа были мне лучшей наградой.
– Полковник знает? – спросил Джек, когда я закончил рассказ.
– Только что от него.
– И что он сказал?
– Дал санкцию на проведение совместной операции, сославшись на имевшие место прецеденты. Предложено задействовать минимальное число агентов, чтобы не допустить утечки информации.
Перед тем как зайти к аналитикам, я отправил по гиперсвязи столь же короткую записку для Тайрелла. Она тоже содержала только одно слово: «Да».
– Кого возьмешь?
– Кого найду. Шо, Моргунова, кого-нибудь из ликвидаторов. Бешеного Пса, на худой конец.
– Прихвати Рейдена, не промахнешься.
– Рейден занят. – Он был первым, о ком я подумал.
– Интересно чем? По-моему, он у нас самый незагруженный работой агент. От дежурств освобожден, работа по его профилю случается не чаще двух раз в год…
– Полковник сказал, из пушки по воробьям.
– Гриссом – не воробей.
– А Рейден – не пушка. Трехметровый разлагатель, скорее.
– Тем не менее против Биркоффа его выпустили. А Гриссом даже поопаснее будет.
– У Рейдена какое-то специальное задание. Сути мне не объясняли.
– Я бы на твоем месте объяснений потребовал.
А то я не пытался. Но Полковник превратился в бетонную стену, и я смог добиться только одного ответа: Рейден занят. На него не рассчитывай.
– Пустое, – сказал я. – Как продвигается дело Магистра?
– Почти успешно, – сказал Мартин. – Идея с «темпусом» оказалась удачной. Он доработан, возведен в несколько степеней и на время позволяет приблизиться к скорости Магистра. Они уже половину лаборатории разнесли во время тестовых испытаний.
– Когда доведут до ума?
– Сегодня днем обещали. Набирается группа добровольцев для рейда на Библостероид. Я иду. А ты?
Рейд? Уже?
Впрочем, чему удивляться. Если имеешь дело с более быстрым временным потоком, каждый час нашего промедления дает Магистру недели на достижение его целей. Но в том, что я сейчас услышал, меня больше изумило не это.
– Ты идешь? – Мне показалось, что я ослышался. – С каких это пор аналитики высовывают свой нос в «поле»? Ведь там его могут и отстрелить, а я слышал, что у вас ив носу есть мозги.
– Слишком жидкие, не жалко.
– Я тоже иду, – сказал Джек. – Любопытно посмотреть на предтечу.
– Одним осмотром дело может не ограничиться, – предупредил я.
– Хм. Мои результаты по стрельбе приближаются к твоим, я вынослив и стажировался у Кромвеля.
– А я у Рейдена, мальчик, – сказал я.
– Сам мальчик, – сказал он. – Пошли в спортзал?
– Прибереги силы для Магистра, – посоветовал я. – А вдруг пригодятся?
– А ты сам пойдешь?
– У кого-то по этому поводу есть сомнения? Вместе мы нарыли этого типа или нет? И чтобы я упустил шанс надрать задницу самому старому существу в Галактике? Ты что, плохо меня знаешь?
– Наоборот, слишком хорошо. Поэтому уже внес в список твою фамилию, чтобы избавить инвалида от лишней и мучительной беготни.
– Вот за это я тебя уважаю, Джек, – сказал я. – Вроде больше бы и не за что, но за это – да. Когда сбор?
– В половине четвертого стандартного времени. Если мы потянем еще хотя бы день, наши шансы застать парня на месте уменьшаются на порядок.
– А каковы они сейчас?
– Один к восемнадцати, – ответил он. – Компьютер до сих пор не уверен в правильности нашей версии.
– Все равно неплохо.
– На скачках с таким коэффициентом я бы ставить не стал.
– А я бы стал. К тому же это поинтереснее скачек. Мартин, как младший по званию, принес «старикам» кофе, и мы уселись разрабатывать захват Гриссома на тот случай, если наша с Тайреллом совместная операция все-таки провалится. Конечно, она не должна провалиться, и мы приложим для этого все усилия, но никогда не лишне иметь и запасной вариант. Как говорит наиболее приличный вариант старой поговорки: запас карман не тянет.
– Значит, Гриссом – хамелеон, – потянул Джек задумчиво. – Какие параметры он способен изменять?
– Цвет кожи, волос, разрез глаз и форму лица. Не говоря уже о таких мелочах, как отпечатки пальцев и код структуры ДНК.
– То есть вес, рост и объем остаются константой?
– Ага, иначе физику пришлось бы в корне пересмотреть и послать нафиг. Но мы не можем перестрелять всех людей среднего роста. Начать пришлось бы с Мартина.
– Не всех людей, – ответил Джек совершенно серьезно. – Только гвардейцев.
Место действия: Штаб-квартира Гвардии.
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: седьмой день Кризиса
Магистр, изменяющий облик, и Гриссом, изменяющий внешность. Похоже на заговор метаморфов. Главное, чтобы они еще и между собой не договорились. Энергия Гриссома плюс знания и могущество чужого…
Об этом я размышлял на пути в женский блок жилых помещений Штаб-квартиры, где сейчас временно размещалась молодая и очень талантливая журналистка с Новой Москвы.
Диана по-прежнему была одета в женский гвардейский комбинезон, неплохо сидевший на ее ладной фигурке. Сегодня у нас намечалась экскурсия по внутренним помещениям, и в выборе специальных средств она ограничилась голокамерой и кристаллическим диктофоном.
– Доброе утро, – сказала она. – Как провели ночь?
– Бесподобно, – сказал я. – Куда бы вы хотели отправиться в первую очередь?
– Вы экскурсовод, – сказала она. – А я тут ничего не знаю. Разве что в Сумеречную Зону.
Я едва не подавился собственным языком.
– Попозже, – прохрипел я, когда ко мне отчасти вернулся дар речи. – Если Полковник разрешит.
– Попозже так попозже, – просто согласилась она. – Не прошло так не прошло, но попытаться все-таки стоило. Ведите же, гид.
– Тогда предлагаю сначала глянуть на жизнь гвардейцев вне работы.
Ничего особо интересного она не увидит. Все это есть на любой закрытой базе ВКС.
– Отлично. – Похоже, она и сама это знала, поскольку особого энтузиазма не выказала.
И понеслось.
Сказать: «Мы провели небольшую экскурсию» – ничего не сказать.
Не знаю, что из всего этого вынесла мисс Шаффер, мне же день запомнился карусельным водоворотом лиц, помещений красок и разнообразнейших впечатлений. Попроси меня кто-нибудь их систематизировать, я бы не смог этого сделать даже под угрозой смертной казни. Но журналистам сам Харди не брат.
Спальные районы.
Лабиринты тускло освещенных коридоров с бесчисленными рядами автоматов, торгующих сигаретами, пивом и другими прохладительными напитками, чипсами и бутербродами для слишком ленивых или усталых, чтобы дойти до столовой, и свежими газетами для наиболее любознательных.
Комнаты, обставленные типовой мебелью, но все же носящие индивидуальность своих владельцев.
Беспорядок и хаос в одних, педантичная аккуратность, доходящая до маниакальности, в других. Полный набор голоплакатов с изображениями звезд эстрады, неплохая коллекция порнографических календарей с разных планет, несколько репродукций, написанных самими гвардейцами, и подлинный Ламбер, принадлежащий сыну мультимиллионера с Пограничных Миров, изъявившему желание и заслужившему право жить здесь. Полный ассортимент видео- и звукозаписывающей техники. Пара собранных нашими же умельцами бытовых роботов. Один из них, весь в нагромождении металла, пластика и проводов, занимающий чуть ли не все жизненное пространство комнаты, был предназначен для единственной цели – открывания жестянок с пивом. Затея Хал Кано, не иначе. Извращенное мышление и абсолютная лень (вне дежурства, разумеется), возведенная в жизненный принцип. А также масса свободного времени.
Стена граффити. Каждый чувак, мнящий себя достойным памяти потомков, может оставить на ней свой автограф. Стена прямо-таки испещрена детсадовскими надписями типа: «Здесь были Вася и Петя!», «Хуан и Анжела = секс», «Смайси в наших сердцах». Все мелкие надписи пересекает одна крупная, писанная явно в течение нескольких дней. Она кратко и точно выражает наши чувства: «СРС – в задницу!» Выведено каллиграфическим почерком.
Это что-то новое. Кто-то потрудился сегодня ночью, предвосхищая развитие событий на Библостероиде:
И, стоя у исписанной стены.
Хочу я вам сказать, потомки наши,
Что силы были явно не равны.
Магистр не кушал в детстве каши.
Потрясающая самонадеянность, которую я был бы рад разделить. Следующий перл касался смысла всего сущего:
Для чего приходим мы в этот мир?
Выпить пива и женщин потискать.
Почему же мир стал похож на сортир?
Я не знаю…
Я тоже не знаю.
Мисс Шаффер провела тут битых полчаса, пытаясь расшифровать отдельные надписи и спрашивая у меня значения неизвестных ей жаргонных слов. По мере сил и возможностей, я объяснял.
«Вот так гвардейцы живут, да? Очень мило».
Спортивный зал.
Набит потеющими гвардейцами обоих полов, качающими мускулы на тренажерах, занятыми игровыми видами спорта, отрабатывающими боевые позиции, почем зря молотящими своих роботов – спарринг-партнеров.