Кушай, а то дедушка тебя накажет!


Когда Бог подает нам Свою благодать, мы что делаем? Протягиваем руки. И знаешь, как складываем их? Как малые дети, когда насыпаешь им конфет в ручки, или как когда раздают антидор, а нам хочется взять побольше, и мы набираем его полные пригоршни.

Это движение описывает и любой подвиг, который мы совершаем в Церкви. Другими словами, когда постишься, ты не говоришь Богу: «Сейчас я делаю то-то, но хочу, чтобы Ты мне за это воздал! Я постился, поэтому дай мне!» И когда в воскресенье утром идешь в храм, чтобы принять участие в святой литургии, не говоришь Ему: «Вот, я пришел в церковь. А теперь жду от Тебя награды!» Нет! Бог и без того сделает тебе множество подарков. Ведь Он любит тебя без всяких условий. Он ведь не как мы, то есть не «ты мне – я тебе». Нет, Бог любит тебя, даже если ты Его не любишь!

А разве ты не говорил мне, что столько лет совершаешь грехи и все никак не пойдешь в церковь? Так что же сделал тебе за это Бог, наказал? Нет, напротив, Он устроил у тебя все замечательно: и работу, и здоровье, ты ведь не испытываешь совершенно никаких страданий. Следовательно, ты согрешаешь, а Бог в ответ на грех воздает тебе любовью. Каждый раз любовью и любовью! И говорит: «Я тебя люблю! Я хочу, чтобы ты стал христианином не для того, чтобы Я тиранил тебя. Мне не нужны рабы».

«Я раб Божий!» – эти слова указывают на свободу от любой зависимости. Я раб одному только Господу!

Ты скажешь сейчас: «Постой, а разве мы не говорим то тут, то там: крещается раб Божий, венчается раб Божий?» Да, но ты подумай, когда было принято это выражение «раб Божий», в какую эпоху. Святой апостол Павел употребляет его в эпоху (в Ветхом Завете его тоже употребляли), когда у царей были подданные, говорившие о себе: «Я раб царя такого-то», а царь говорил: «У меня есть слуги и подданные». И тут является Церковь и говорит: «Нет, ты ошибаешься! Ты не будешь рабом никому, ни единому человеку! Ты будешь рабом одному только Господу!»

Эта формулировка была очень радикальной в те времена, когда она была озвучена. Это были крайне радикальные слова! Настоящая революция! Царь стоит впереди, слушает святую литургию, а в молитве слышится: «Раб Божий». Не царский. Нет. Мы рабы Господа. Понимаешь? Это слово очень революционно и указывает на свободу от любой зависимости. Я раб Божий! Я раб одному только Господу! Следовательно, я свободен! Я ни от кого и ни от чего не завишу! Я принадлежу Тому, Кто распялся на Голгофе для того, чтобы я не был рабом никому! Это и значит «раб Господень» – свободный, отданный Господу. И я люблю Любящего меня и Сделавшего меня таким свободным.

И человек толкует это, как хочет, а Господь принимает его решение. Ты приближаешься к Богу, тебя притягивает Его любовь и влечет Его Крест или же видишь Его распростертые руки и говоришь:

– Если Он позволяет мне уйти, то уйду! Я хочу уйти!

Уходи! Но если ты стал приближаться к Богу, то уже не лезешь к Нему с отношениями типа «ты мне – я тебе». Нет, ты идешь в церковь, чтобы принять Божию благодать и взять Божие благословение, сказать Ему свое «благодарю» и ответить на ту великую любовь, которую Он тебе уже отдал. Бог возлюбил тебя еще до того, как ты надумаешь каяться. Понимаешь?

Другими словами, это своекорыстие, которое я иногда наблюдаю в церкви, эта готовность пойти на сделку с Богом в случае нужды, мне не нравится. Заказать молебен, чтобы Бог стал для нас Другом, Приятелем и Защитником, – это уже связь с Богом типа «ты мне – я тебе». Эта связь несовершенна!

Однажды я услышал, как пожилая женщина говорит своему внуку, не хотевшему есть:

– Кушай, а то дедушка тебя накажет!

Это неправильно.

– Кушай, а то Бог тебя не будет любить, – сказала она на следующий день.

Я сказал бабушке:

– Но почему же? Наоборот! Бог очень любит детей, которые много не едят и не толстеют. А почему Он не должен их любить?

Зачем создавать у ребенка такое представление о Боге? Зачем преподносить в искаженном виде то, что так ясно? Зачем создавать у него перевернутое представление о тех вещах, которые могут, подобно коврам-самолетам, доставить нас в рай? Как те волшебные коврики из сказок, которые примчат тебя, куда ни пожелаешь.

Мы рисуем мрачное пространство, уставленное ограничениями. А Церковь – место свободы!

Ты передаешь ребенку это волшебство и красоту в искаженном виде, и потом он слышит слово «Церковь» и говорит себе: «А, это то принуждение, порядок любой ценой, консерватизм…» Так думают о Церкви, что это какое-то скучное и мрачное пространство, уставленное ограничениями и преградами. А Церковь – место свободного пространства, где душа твоя дышит полной грудью, сердце бьется нормально, где ты не трясешься, не боишься, где твое «я» – настоящее, такое, какое есть, честное и искреннее, и ты такой, какой ты есть, грешный и раскаивающийся. Согрешишь – поплачешь, покаешься… и так будет продолжаться до тех пор, пока Христова любовь не возьмет в тебе верх.

Грех в конце концов ослабевает. Потому что знаешь, что такое грех? Грех – это всего лишь обман! Потом грех уже не будет тебя влечь, ты не будешь вынужден грешить, но и наступать на горло собственной песне тоже не будешь. Выбор в пользу добра будет происходить спонтанно, потому что у тебя больше не будет желания грешить. Грех не будет тебе нравиться, потому что ты уже будешь полон чего-то другого.

Подумай об этом, как это просто. Если кто-нибудь курит, значит, больше нет ничего, что вызывало бы у него наслаждение, вот он и нашел себе это. А если семья станет доставлять ему тепло и усладу, он не захочет сигарет. Тогда его уже не надо будет прессинговать и говорить: «Перестань же наконец. Дом с самого утра уже превратился в какой-то дымоход!» Намеки уже не будут нужны.

Этот неправильный менталитет распространился и на пространство Церкви. К сожалению, мы передаем его детям и поэтому видим совсем другого Бога, не Того доступного и подлинного, каким Он явился на землю. Ты помнишь, как ученики шли и говорили Господу, чего они хотят? Они говорили несуразные и легкомысленные вещи, которые сегодня нас удивляют. Мы недоумеваем, читая, как сами апостолы Иаков и Иоанн говорят Ему: «Мы хотим сесть слева и справа от Тебя, когда придешь судить мир. Дай нам почета и власти!» (ср. Мк. 10, 35–37). Сегодня ты скажешь: «Ну как же это нелепо! Господь ведь хотел, чтобы они были смиренными!» Сегодня ты судишь так, но я все-таки думаю по-другому.

Мне очень нравится, что Господь не создавал вокруг Себя казарменной атмосферы и не учил учеников каким-нибудь конкретным и формальным правилам поведения, говоря: «Вы все будете говорить вот так-то и так-то, и чтобы Я не слышал от вас всякого вздора!» Он позволял им выражать себя такими, какими они и были в действительности. Рядом с Ним были дети – это святые апостолы были как дети, как непутевые дети.

В какой-то момент Господь действительно сделал им замечание и сказал, что они еще не знают Его духа, не знают Его смирения и любви. Но когда Он говорит это? Когда ученики попросили позволить им отомстить одному городу, не принявшему их (см. Лк. 9, 54–56). И Христос их поправляет. Да, но для начала выслушав их. Он поправляет их, но уже после того, как они перед Ним свободно выскажутся.

Здесь потрясает именно то, что Он – Сам Бог, а страха не вызывает!

(Перевод с болг. Станки Косовой)