Следующие несколько дней прошли суматошно, но без странных видений, и я немного успокоилась. Уверила себя, что все это показалось мне от усталости и необычности происходящего. А еще от неуемной фантазии, писатель я или кто? Просто воображение сыграло со мной злую шутку, только и всего.
Если бы я хоть на минуту допускала, что все это может быть по-настоящему, я бы точно увезла отсюда Юльку. Но правда состояла в том, что я не хотела возвращаться в душную, ставшую мне теперь такой ненавистной Москву, к знакомым и друзьям, которые знали все, что произошло в моей жизни, которые обсуждали меня и мой брак и с затаенным предвкушением ждали от меня каких-то действий. А мне ничего не хотелось. Хотелось лениво просыпаться под звуки поющих за окном птиц, потягиваться на слишком мягкой кровати, пить кофе на большой террасе, глядя на заросший сад и представляя, как красиво тут когда-то было. Гулять с Юлькой по разбитым дорожкам, вдыхать воздух, от которого легкие словно бы увеличиваются в размере и кружится голова.
Юлька меня поддерживала. Ей тоже нравилось в усадьбе. Она заметно повеселела, а ведь в Москве в последнее время на нее было страшно смотреть. Вадим, мой муж, не только разрушил наш брак, но и поставил под угрозу мою карьеру, наш с Юлькой главный источник дохода. Родители нас не бросят, конечно, но их почти никогда не бывает дома, да и зарабатывают они не так много, как может показаться, зная их специализацию. Они не ученые с мировыми именами, их не зовут читать лекции в Гарвард. Пока в этом была необходимость, все деньги они тратили на нас, но позже, когда я сама стала прилично зарабатывать, они наконец смогли позволить себе многое из того, чего были лишены всю жизнь.
Юлька повеселела, но меня все равно настораживала ее необычная бледность, однако я списывала это на свежий, непривычный ей воздух.
Поскольку мы решили остаться в усадьбе на все лето, следовало наладить быт: привести в относительный порядок дом, найти, где покупать свежие продукты, запастись тем, что не может испортиться. Не могли же мы сесть на Верину шею. Все чаще мне в голову приходила мысль о полномасштабной реконструкции усадьбы, но пока я не была к этому готова, решила начать с малого: с покупки необходимых вещей.
В тридцати километрах от деревни обнаружился довольно крупный по местным меркам районный город, где можно купить все необходимое. Кроме того, в Степаново ездили разнообразные доставки как продуктов, так и бытовой химии и мебели, моя задача состояла только в том, чтобы договориться с курьерами и ждать их на автобусной остановке или в любом другом примечательном месте.
Вера и Кирилл с радостью согласились работать у нас, как работали у Агаты, и от зарплаты не отказались, а мне всегда казалось, что за деньги люди работают с гораздо большим удовольствием и отдачей, чем на добровольных началах.
Спустя три дня у нас был новенький холодильник, забитый продуктами, новая кровать у Юльки, выстиранные шторы во всех комнатах, которыми мы пользовались, а также новый бойлер для нагрева воды и стиральная машина. С последней, правда, возникли трудности. Водоснабжение дома было старым, и даже новый насос не устранил проблему. Я уже нашла мастера, который обещал вскоре решить вопрос, но пока он не приехал, приходилось во время стирки все время стоять рядом с машинкой. Это удивительным образом хорошо на нее влияло, потому что стоило только выйти за дверь прачечной, как она тут же переставала набирать воду.
Каждый вечер я теперь валилась с ног, уставшая, как лошадь после забега, засыпала еще до заката, просыпалась с рассветом и чувствовала себя такой счастливой, какой не была уже очень давно. Если кто-то и заглядывал к нам в окна ночами, то теперь нам с Юлькой было не до этого. Мне даже не хотелось ни о чем расспрашивать Веру, в глубине души я боялась ее ответов, а она разговор первой не начинала.
Сегодняшний день выдался прохладным. Небо с самого утра хмурилось, привычное тепло исчезло с ночным дождем, дышалось легко и свободно. Юлька рисовала в саду, расположившись у нерабочего фонтана. Кирилл работал здесь же, вычищая по моей просьбе участок сада, примыкающий к стене дома. Мне хотелось максимально восстановить розарий, который я как-то приметила. Я могла оставить Юльку под присмотром его и Веры, занимающейся стиркой в доме, поэтому решила прогуляться по лесу. Вчера, разбирая бумаги в одной из комнат, я нашла рисунок. Очень старый, судя по выцветшим чернилам, сделанный детской рукой. Рисунком этим оказалась карта поместья Вышинских. Я рассмотрела наш дом, несколько хозяйственных построек, второй домик поменьше, обозначенный как «Желтый дом», большую конюшню. И сегодня мне хотелось поискать эти здания или их остатки.
Территория усадьбы заходила далеко в лес, я видела остатки забора, теряющегося между деревьев, еще пару дней назад. Должно быть, когда-то здесь был парк, но Агате давно стало не до него, он зарос, слившись с лесом. И где-то там затерялась старая конюшня. Увидев, что я направляюсь прочь от дома, Кирилл отложил в сторону кусторез и последовал за мной.
– Куда вы, Эмилия? – спросил он, когда Юлька уже не могла нас слышать.
Как выяснилось, я была старше Кирилла на восемь лет, и он почему-то решил, что это достаточное основание держать со мной вежливую дистанцию, хотя с Юлькой они уже перешли на «ты».
– Прогуляюсь по лесу, – ответила я, не останавливаясь. – Как я понимаю, здесь раньше был парк?
Кирилл кивнул.
– Давно, еще до моего рождения. Я это место помню уже таким: заросшим и диким.
– Почему Агата не ухаживала за ним? Насколько я могу судить, все в деревне уважали ее, наверняка нашлись бы помощники.
– Не до того было, – признался Кирилл, шагая рядом со мной. – Агата уже старая была, ей бы свои обязанности исполнять, куда уж тут за парком следить? Помощники нашлись бы, конечно, но за помощниками следить надо. Люди у нас добрые, но чужое стащить, когда лежит плохо, не погнушаются.
Я покосилась на парня. Сейчас он выглядел серьезным как никогда, будто был намного старше своих двадцати двух лет. Юлька была его ровесницей, и такие рассуждения от нее меня не удивили бы, но Юлька выросла в огромном городе, где каждый друг другу если не враг, то соперник. Впрочем, что я знаю о жизни в маленьких деревнях? Может быть, тут действуют такие же правила. Люди добрее и наивнее, но и ресурсов меньше.
– В первый вечер вы сказали мне, что Агата была Хранительницей, – напомнила я. – Хранительницей чего? Что именно она тут охраняла?
– Не могу я вам сказать, – упрямо повторил парень.
– Почему?
Я остановилась, вынуждая остановиться и его. Мы стояли на узкой разбитой дорожке, когда-то выложенной камнем, а теперь поросшей травой и мхом. Деревья здесь были особенно густыми, и не скажешь, что рядом болото. Солнце почти не попадало на этот участок дорожки, поэтому камни быстро пришли в негодность без должного ухода.
На этот раз Кирилл стесняться и тушеваться не стал. Поднял голову, посмотрел мне в глаза.
– Потому что я простой человек, без каких-то талантов, – сказал он. – Отец мой был обычным столяром, и я такой же. Хотите что-то узнать, у мамки моей спросите.
Парень ясно давал понять, что ничего лишнего не скажет, и мне оставалось только смириться. Не пытать же его раскаленным паяльником.
– Возвращайтесь к Юльке, – наконец решила я. – А я прогуляюсь.
– Будьте осторожны, – попросил Кирилл с видимым облегчением. – Там дальше начинается болото. Я, собственно, об этом и хотел вас предупредить.
А я завела неудобные разговоры. Да, люблю я это делать, ничего не попишешь.
Кирилл вернулся в сад, а я медленно побрела по дорожке дальше. С каждым шагом она становилась все менее различимой, а вскоре и вовсе исчезла между слежавшимся ковром многолетней травы. Стало еще прохладнее, я уже зябко куталась в тонкий кардиган, но продолжала идти вперед. Деревья становились все гуще, будто пытались задержать, не пустить меня дальше, но вскоре, уставшие от моего упрямства, расступились, и я вдруг поняла, что парк остался далеко позади, а теперь я в самом обычном лесу. К моему удивлению, неуютно не стало. Напротив, проснулся интерес. Я никогда не оказывалась в лесу одна, без родителей или друзей. Никогда не бродила между деревьями просто так, не собирая грибы или сухие ветки для костра.
На всякий случай вытащила из кармана мобильный телефон, который продолжала носить с собой по привычке, связи в лесу все равно не было. Сеть и дома удавалось поймать с трудом, а чтобы выйти в интернет, и вовсе требовались шаманские обряды и ведро ново-пассита, что уж говорить про лес. Завела компас, запомнила, что возвращаться нужно будет на юго-запад, и пошла дальше. Краем сознания понимала, что могу заблудиться, что этот лес мне незнаком, но какая-то сила уверенно гнала меня вперед. Вскоре деревья стали еще реже, теперь вокруг меня росли одни лишь березы, где-то высокие, а где-то совсем тонкие, а под ногами начало чавкать. Я зашла в болото.
Навыков выживания в болоте у меня не было. Помню, когда-то читала статьи о том, как выбраться из болота, когда собиралась отправить в него своих персонажей, но было это очень давно. Персонажи, кстати, в болото так и не пошли, и информация за ненадобностью забылась. Теперь вспоминалась рваными кусочками, фрагментами, не позволяющими считать себя экспертом, а потому следовало развернуться в сторону дома. Я так и сделала, но оказалось, что я не дошла до болота. Я уже хожу по нему. В какую сторону я ни пыталась поставить ногу, везде проваливалась по щиколотку. Несколько шагов – и в кроссовках уже чавкала вода. Ледяная, будто сейчас зима, а не теплый май.
Так, спокойно, Эмилия, только без паники. Что там тебе подбрасывают воспоминания? Найти палку и каждый шаг проверять ею. Не перепрыгивать с кочки на кочку, а ступать аккуратно, чтобы не потерять равновесие, переносить вес медленно. Держаться мест с наиболее густой растительностью. Деревья не растут в воде, значит, возле них должна быть твердая земля. Но чем больше я шла, тем сильнее мне казалось, что я не возвращаюсь домой, а еще глубже ухожу в болото. Березки стали совсем чахлыми, и палка в моих руках вскоре оказалась толще, чем их стволы. Теперь болото уже не ощущалось ногами, а было видно невооруженным взглядом. Я видела рыхлые кочки, которые едва ли способны удержать мой вес, черные глаза-блюдца, наполненные ледяной болотной водой.
Паника подступала все ближе, но я старалась ей не поддаваться. Что толку паниковать? Определенно, задумавшись, я отошла слишком далеко от дома, поэтому крики никто не услышит. И искать меня если и начнут, то ближе к вечеру. Оставаться на месте ждать помощи – плохой вариант. Действие репеллента, которым я щедро намазала открытые участки кожи, пропадет через несколько часов. Как раз к тому моменту, как озвереют болотные комары. Они сожрут меня заживо, в этом можно не сомневаться. Так что надо выключить панику и идти вперед.
Я вытащила телефон, чтобы убедиться, что двигаюсь в правильном направлении, и паника вернулась снова. Стрелка компаса медленно вертелась против часовой стрелки и не собиралась останавливаться, как бы я ни поворачивала телефон. Не то чтобы я надеялась, что в смартфоне будет такой уж точный компас, даже за те деньги, что я за него заплатила, но он же должен хоть как-то работать!
Стало жарко. По спине потек пот, волосы прилипли к затылку и щекам. Хотелось раздеться, но это была плохая идея. Тогда комары сожрут меня еще до вечера. Через плотные тучи иногда пробивались солнечные лучи, и я могла определить положение солнца, но вот насколько оно продвинулось по небу, пока я тут бродила, не представляла. Определять стороны света по деревьям тоже казалось мне гиблым номером. На этом болоте все березы одинаково дохлые!
Теперь, когда я осознала истинное свое положение, двигаться пришлось еще медленнее и осторожнее. Я выбрала единственно правильный, на мой взгляд, вариант: идти на солнце. По идее, сейчас оно как раз должно быть на юго-западе.
Если до этого мне казалось, что лес живет своей обычной жизнью: поют птицы, шевелятся в земле различные жучки и мелкие животные, то теперь вдруг стало так тихо, что я слышала собственное дыхание и стук сердца, слышала, как булькает где-то вода, выпуская на поверхность болотные газы. Болото отпускало мою ногу с неохотным чавкающим звуком, будто за мной каждый раз щелкал пастью огромный крокодил. Плохо иметь живое воображение!
Медленно, шаг за шагом, я продвигалась вперед. Земля постепенно становилась тверже, выбирать место, куда поставить ногу, было легче. Лес густел, и я уже почти готова была разрыдаться от облегчения, как вдруг заметила на земле что-то серое. И не увидела бы, лежи оно чуть в стороне, но предмет находился как раз на той кочке, куда я собиралась поставить ногу. Я не сразу поняла, что это, а когда наклонилась поближе, взвизгнула от неожиданности и испуга. Это была оторванная заячья голова. Темный глаз таращился на меня, как живой, длинные уши разметались в разные стороны. Тельца рядом не было, либо его унесли, либо съели. Кровавые ошметки свисали в том месте, где голова крепились к туловищу.
От неожиданности я машинально ступила назад, туда, где не было твердой земли, успела понять, что нога проваливается вниз, утягивая меня за собой, но сделать уже ничего не смогла. Секунду махала в воздухе руками, пытаясь удержать равновесие, а затем упала в грязную жижу, наконец получившую свою жертву. Ушла в воду сразу по пояс, а когда попыталась дернуться – по грудь. На этом мозги встали на место, паника испуганно заткнулась, и дергаться я перестала. Несколько осторожных глубоких вдохов – и я снова смогла думать.
Картинка вырисовывалась неприглядная: одна посреди болота, застряла в грязной жиже, и помощи ждать неоткуда. По крайней мере, в ближайшие несколько часов. Протяну ли я до темноты? Ведь теперь даже от комаров отмахиваться опасно. Давай, Эмилия, вспоминай свои статьи, что нужно делать, если ты провалилась в топь?
Дотянуться до палки или ветки и попытаться лечь на нее. Чем более горизонтальное положение займешь, тем будет легче выбраться. А затем медленно выползать на твердую поверхность, без суетливых движений. Легко сказать, да нелегко сделать.
Палка, которая была моей верной спутницей в борьбе с болотом, лежала вроде бы недалеко, но дотянуться до нее я не могла. Может, получилось бы, попытайся я с силой дернуться вперед, но я боялась. Жижа держала меня крепко, даже глубокий вдох, казалось, утягивал вниз. При каждом моем движении в полуметре от меня на поверхности черной воды лопались пузыри. Должно быть, болотные газы. Нужно дышать осторожнее, не хватало еще сознание потерять, надышавшись ими. И в целом вести себя осторожнее. Что, если до палки я не достану, а провалюсь еще глубже? Что я стану делать, если вода дойдет мне до шеи? Даже с палкой в руках мне тогда не выбраться. Умирать в грязной вонючей воде в мои планы не входило. Если уж на то пошло, то даже московская жизнь в последние полгода была лучше, чем смерть в полесском болоте.
Я попробовала медленно обернуться, чтобы выяснить, нет ли где чего-то твердого поближе, как вдруг увидела, что на меня смотрят. Примерно в трех метрах от меня возле кочки, которую я ранее посчитала слишком хлипкой, из воды торчала голова. Точнее, верхняя половина головы. Точнее, что-то, похожее на голову. Существо было совершенно лысым, с бледной, отдающей зеленью кожей, двумя глазами навыкате, больше всего похожими на бильярдные шары, и двумя дырками вместо носа. Рот если и был, то прятался под водой. Существо напоминало жабу, если бы только они существовали такого размера. Впрочем, кто его вообще знает, что водится в таких местах?
Увидев, что я его заметила, существо скрылось под водой, но секунду спустя снова всплыло, уже гораздо ближе ко мне. Я позорно закричала, сознаюсь. Но когда ты и так в безвыходном положении, а к тебе приближается нечто непонятное, что запросто может тебя сожрать, если судить по почившему зайцу, только и остается, что орать.
Существо снова ушло под воду, но больше не показывалось на поверхности. И от этого стало еще страшнее. Я знала, что оно тут, внизу, но теперь не видела его, не могла контролировать. Наплевав на все, я завертелась вокруг своей оси, в панике ища торчащие из воды глаза навыкате, и снова закричала. На этот раз осознанно. Кажется, существо боялось моего крика.
За спиной послышался шум, но не воды. Кто-то будто шел по твердой поверхности, наступая на сухие ветки. Человек! Я спасена!
Я снова обернулась и от ужаса едва не ушла под воду с головой. В той стороне, где, как я считала, находилась твердая земля и мой дом, стоял волк. Огромный серый волк с измазанной кровью пастью. Настолько огромный, что таких больших я не видела даже в зоопарках. Вот кто сожрал зайца! Конечно, лягушки не едят зайцев. А волки – запросто. Хотелось бы верить, что волк сыт и не полезет в трясину за такой легкой добычей, как я, но едва ли серый мог наесться маленьким зайцем.
Однако нападать волк не стал. Он посмотрел на меня брезгливо, клянусь, будто мысли прочитал и подумал: «Таких костлявых я не жру» – и скрылся в кустах. Я выдохнула бы, но положение мое все равно оставалось критическим: я ушла под воду уже по самую шею, левая рука еще оставалась на поверхности, а правая уже беспомощно бултыхалась в воде, и я не могла вытащить ее. И все равно лучше уж захлебнуться, чем быть заживо съеденной.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я решилась попробовать дотянуться свободной рукой до ветки. Терять все равно было уже нечего. У меня ничего не получилось бы, если бы в этот момент кто-то снизу, прямо из воды, не подтолкнул меня под зад. Я сначала ухватилась одной рукой за ветку, выдернула из воды вторую и только потом испугалась, взвизгнула. Как-то сразу поняла: в воде, кроме меня, было еще то существо с жабьими глазами, и это оно пыталось отхватить от меня кусочек! Для волка я, может, и костлявая, а вот для лягушки-переростка в самый раз.
Я резко развернулась и замахнулась палкой, но никого не увидела. Мне же не могло почудиться? Да и до палки я как-то добралась, а ведь минуту назад пошевелиться не могла.
Сердце отбивало канкан прямо в висках, меня даже подташнивало от его бешеного ритма. Или от болотной воды, которой я успела хлебнуть, не знаю. Сквозь шум в ушах я с трудом различила шаги справа. Но еще до того, как успела испугаться возвращения волка, увидела человека, пробирающегося сквозь кусты.
Кирилл? Решил пойти искать меня до темноты?
– Эй! – закричала я. – Я здесь!
Человек остановился, огляделся по сторонам и спустя несколько секунд вышел на поляну, едва не ставшую моей могилой. Теперь я хорошо видела, что это не Кирилл. Мужчина был старше него, лет тридцати пяти или, может, немного больше. Высокий, светловолосый, с сексуальной небритостью на лице. Не в моем положении было оценивать людей на притягательность, но мужчина уж больно походил на молодого Юэна Макгрегора, и я не могла не отметить это, даже находясь по шею в болоте. Хотя давайте по-честному, даже если бы на поляну вышел Квазимодо, я бы посчитала его самым прекрасным мужчиной на свете, ведь он мог меня спасти.
Мужчина, увидев меня, остановился. Светлые брови сошлись на переносице, глаза прищурились. Очевидно, мои внешние данные сейчас не могли его покорить, поэтому на повестке дня осталась лишь безнадежная глупость, заведшая меня в самую топь.
– Вы что здесь делаете? – спросил он, и голос у него оказался таким же сексуальным, как и небритость: низкий, негромкий, с легкой хрипотцой.
– Пытаюсь выжить, – честно ответила я. – Поможете?
Мужчина хмыкнул и огляделся по сторонам. В какой-то момент мне вдруг показалось, что он собирается уйти, и я здорово испугалась! Но нет, он всего лишь искал палку потолще, чем та, что я держала в руках. Найдя подходящее бревно, он лег на землю, не обращая внимания на то, что пачкает светлую льняную рубашку, и протянул мне конец палки. Я ухватилась за нее, как утопающий за соломинку. Впрочем, «как» тут неуместно. Я и была утопающим.
– Медленнее, – командовал мужчина, потихоньку вытаскивая меня из жижи, которая, осознав, что теряет добычу, тут же схватила меня за ноги и потянула обратно.
До того момента, как я смогла вылезти из болота по пояс, прошло не меньше пяти минут. За это время не только я стала мокрой и грязной, но и мой спаситель. Однако, когда он протянул мне руку, я смогла ухватиться за нее.
Рывок – и вот я уже на твердой земле, уткнулась носом в плохо пахнущий мох под моим лицом, шумно выдохнула. Жива!
– Спасибо, – с чувством поблагодарила я.
– Как вы здесь оказались? – вместо ответа спросил мужчина.
Опершись на дрожащие руки, я села, разглядывая своего спасителя. Сейчас он выглядел несколько хуже, чем когда только вышел на поляну, был грязным и мокрым, зато я смогла рассмотреть длинные, девчоночьи какие-то ресницы, россыпь мелких морщинок вокруг глаз, будто он привык щуриться. И сами глаза были удивительного, темно-синего цвета, как небо перед грозой. А в них застыла такая тоска, словно мужчина слишком многое видел в жизни, потерял все самое дорогое, остался один в этом мрачном лесу.
Я тряхнула головой, отгоняя от себя непрошеные сравнения. Глаза как глаза, что ты выдумываешь? Лучше представь, как сама выглядишь. Мокрая, грязная, перепуганная, со спутанными волосами и застрявшей в них тиной. То-то он так на тебя смотрит. Но, честно говоря, мне было плевать. Хочет пялиться – пусть пялится.
– Я просто заблудилась, – призналась я. – Вышла погулять и не заметила, как зашла в болото, в котором едва не утонула и меня чуть не сожрали.
– Сожрали?
– Я видела волка и… огромную жабу. Голова зеленая, размером с человеческую, глаза навыкате.
Должно быть, во мне говорил шок. Потому что, будь я в здравом уме, никогда бы не призналась чужому человеку, что видела жабу-гиганта. Сейчас он подумает, что я не просто идиотка, но еще и пьяная. Однако мужчина посмотрел на то место, откуда только что вытащил меня, и хмыкнул:
– Вы не местная. Местным бы в голову не пришло называть Багника жабой.
– Багника? – переспросила я.
– Так кто вы? – снова невежливо ответил вопросом на вопрос мужчина, поднимаясь на ноги, но и не думая протягивать руку мне. – Как здесь оказались?
Я встала самостоятельно, не гордая. Гордость – непозволительная роскошь для того, кто едва не погиб. С вызовом посмотрела на мужчину, заметив кровавый след на его щеке. Должно быть, поранился, когда тянул меня. Ладно, не смазливая барышня, заживет.
– Меня зовут Эмилия Вышинская, я новая хозяйка усадьбы Вышинских, – представилась я и не удержалась от легкого сарказма: – Вы, как местный, наверняка о ней слышали.
На лице мужчины отразились странные эмоции: смесь недоверия, удивления и… разочарования? Он думал, что новая владелица усадьбы встретит его в бальном платье? Или будет юна и прекрасна, как те девы на портретах в гостиной? Простите великодушно, вы и сами не первой свежести жених, если уж на то пошло.
– Новая хозяйка усадьбы? – переспросил мужчина.
– Вы же знаете, что Агата Вышинская умерла? Вот, я ее наследница.
Мужчина отвернулся, должно быть, чтобы справиться с эмоциями. Я больше не видела его лица, но видела руки, сжимающиеся и разжимающиеся пальцы. Когда он снова повернулся, на лице его не было ни единой эмоции, взгляд стал нейтрально-вежливым. И на том спасибо.
– Что ж, очень приятно познакомиться, – все с тем же показным равнодушием сказал он. – Меня зовут Иван, я ваш сосед. Живу неподалеку.
Значит, сосед. Только вот я его не помнила, хотя, кажется, в Востровке успела перезнакомиться уже со всеми.
– Вы из деревни? – уточнила я.
Иван мотнул головой.
– Купил домик в лесу. Люблю тишину и уединение.
Вот оно что! Я слышала от деревенских упоминания о других домах в округе, но думала, что они все заброшены и разрушены.
– Что ж, Иван, еще раз спасибо за то, что спасли меня. Могу я пригласить вас к нам на ужин как-нибудь в благодарность? Мы с сестрой будем рады вас видеть.
– С сестрой? – На его лице снова отразилось удивление, на этот раз, кажется, с затаенной радостью. Решил, что если первая Вышинская не удалась, то вторая еще может спасти ситуацию? И правда была в том, что Юлька совершенно точно могла ее спасти, но я в этот момент решила держать ее подальше от странного соседа. Даже пожалела, что позвала на ужин, но забирать слова обратно было бы некрасиво.
– Да, мы приехали сюда с сестрой. Останемся, наверное, на все лето, так что можем подружиться.
Иван растерянно кивнул, будто мыслями был уже где-то далеко.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Я обязательно как-нибудь загляну к вам на ужин. А теперь вам пора домой, вы отвратительно выглядите. Идите туда, – он указал рукой направление, – никуда не сворачивая. Метров через двести увидите поваленную березу. Возле нее поверните направо, и вскоре выйдете к тропинке из камня, она приведет вас домой.
– А вы меня не проводите? – испугалась я.
Тут же волки и эти… Багники! Что, если я снова вляпаюсь в неприятности? Спас один раз, мог бы уже убедиться, что я доберусь до дома в целости и сохранности. Иначе зачем все это было?
Однако подобное джентльменство в его планы не входило. Или же просто не было желания прогуливаться по лесу с отвратительно выглядящей дурочкой.
– Вы не потеряетесь, – заверил Иван. – Болота дальше нет. Поторопитесь, пока солнце не село. Мне в другую сторону.
Упрашивать я не стала, хотя хотелось. Если что, буду кричать, наверняка он услышит. Почему-то казалось, что он будет стоять здесь, пока не убедится, что я добралась до тропинки. Не знаю, откуда у меня была такая уверенность, возможно, просто хотелось так думать. Уж слишком страшно было снова остаться одной среди леса и болота.