Когда на очередном верстовом столбе показалась цифра «21», Геллан обнаружил, что история королевского двора Оттии, включающая в себя ратные подвиги, любовные интриги, политические скандалы, забавные случаи и просто сплетни, подошла к концу.
Из поколения в поколение Ла-Эмы таскали на себе тяжеленные доспехи, рисковали жизнями, соблазняли красавиц, напивались в стельку и отбивали чужих невест – и все это вместилось в пару часов неспешного рассказа. Обидно.
Искоса глянув на возницу и убедившись, что он уже не слушает, Геллан плавно свернул монолог и начал молча глазеть по сторонам. На море поднимался шторм, и соленый прибой все энергичней захлестывал прибрежные камни, оставляя после себя белые пенные кляксы. Гигантские сосны под ударами ветра гнулись, трещали и с шуршанием роняли иглы. Дорога после поворота сузилась, и шаткая телега то и дело чиркала колесом по неровной обочине, грозя перевернуться и вывалить пассажиров.
Отвернувшись от жутковато-притягательной пропасти, принц прислонился к бортику и зажмурился. От голода и тряски голова немного кружилась, а перед закрытыми глазами танцевали ослепительно-белые точки.
Вот тебе и свободная жизнь. Раздолбанная дорога, кривая телега и пустой желудок – сплошная романтика. Если в течение следующих суток не удастся найти ночлег и работу, придется выковыривать пробку из магической раковины и униженно просить помощи у старика Муальда. Пусть высылает гонцов за беглым принцем-неудачником. Кстати, еще неизвестно, признают ли родители в Геллане родного Алессандра после радикального изменения внешности. Впрочем, теперь уже поздно сожалеть, надо было раньше думать…
– Слушайте! Там кто-то есть! – настороженно сказал возница, приподнимаясь на козлах.– Э! Кажется…
Не закончив фразу, он коротко вскрикнул и завалился набок, сдернутый со своего места тонкой петлей. Выпущенная из кустов стрела просвистела в миллиметре от щеки принца и зацепила ухо спокойной коняги. Лошадь встала на дыбы, заставив телегу круто дернуться в сторону. Одна оглобля оторвалась, Геллана отшвырнуло в придорожные кусты и придавило свернутыми в рулоны шкурами, на время лишив возможности видеть, что происходит на дороге.
Впрочем, ему хватило и звукового сопровождения. Звериное рычание смешивалось с воплями, глухими ударами и кряхтением. Отдельно выделялись крики Терслея – его высокий голос азартно поминал чью-то маму, что позволило Геллану предположить: надежда выйти из неприятности живыми у них еще есть.
Кое-как выкарабкавшись из-под шкур, он, не вставая с колен, высунулся и похолодел: на дороге творилось настоящее побоище.
Затянутый в кожаные доспехи загорелый жилистый боец, вооруженный короткой саблей, дрался с его нечаянным попутчиком, явно стараясь не убить, а только обезоружить. Терслей, держа в правой руке кривой нож, отбивался, как мог. Совсем рядом с Гелланом под сосной стояли сапоги. Задрав голову, принц обнаружил их хозяина: мучнисто-бледный, как червь, молодой мужчина сидел на ветке, скрестив босые ноги и невозмутимо глядя на схватку. Перепуганный до смерти возница дрожал и трясся в крепких ручищах здоровенного мужика с квадратной бородой, меланхолично повторяющего одно и то же:
– Где принц? Где принц? Где принц?..
Несмотря на то что даже родная мать вряд ли признала бы сейчас в Геллане единственного сына, он заподозрил страшное: побег не удался, обман раскрыт.
– Не знаю! – простонал возница, узрев среди веток всклокоченную Гелланову голову.– Со мной только вот эти парни! Один от порта едет, второй три часа назад на старой дороге подсел! Байками расплатился!
– Нищий студент и каперийский рохля с вытаращенными голубыми глазками? – Квадратнобородый зыркнул на Геллана, отвернулся и принялся трясти возницу еще энергичнее.– Вместо бриллианта стекляшки подсунуть хочешь? Признавайся, сволочь! Куда дел настоящего принца?
Геллан, еще минуту назад мечтающий быть на себя ни капельки не похожим, на рохлю все же оскорбился, за неимением оружия подхватил с молодой травки туго перевязанный рулон шкур и с размаху опустил его на голову ближестоящего разбойника.
– Держись, брат! – заорал он тяжело дышащему Терслею.– Держись!
От удара бечевка, что стягивала шкуры, треснула, но цель была достигнута – боец упал, дав черноволосому юноше передышку. Прижимая упавшего врага к земле, чтобы не дать подняться, Геллан, к своей радости, обнаружил в дорожной пыли маленький шкуродер. Наверное, выпал из рулона. Схватив нож и зажав его пальцами, принц наклонился, мстительно полоснул крест-накрест по ягодицам завопившего жилистого бандита и старательно прошелся по его доспехам. «Шкурка» треснула по лопаточному шву и перекосилась на одно плечо. Окрыленный успехом Геллан ударил еще. И еще.
Первым опомнился квадратнобородый. Крик разбойника, с которого уже практически сняли кожаные доспехи, угрожая так же ловко расправиться с его собственной шкурой, отвлек его от взбалтывания несчастного возницы и заставил обернуться.
Здоровенная ручища вышибла шкуродер из пальцев Геллана одним щелчком и заграбастала его за шиворот. Поднеся юношу поближе, квадратнобородый внимательно вгляделся в него и рявкнул:
– Куда принца дели, гады?
Геллан попытался пожать плечами, но не смог в силу своей висячей позы. Рядом, пойманный ногами в петлю, с отчаянным ревом рухнул в пыль его черноволосый попутчик. Нож отлетел к кустам. Здоровяк скрутил кисти Терслея веревкой и укатил связанное тело к обочине. Спустя несколько минут Терслею под бок швырнули Геллана, а затем и возницу, приставив для верности к их кадыкам сабли.
Это было совершенно новое, незнакомое ощущение для принца, и нельзя сказать, чтобы оно ему понравилось. Нет, безусловно, голубое небо и сосны над головой были весьма красивы, но прижатое к шее холодное лезвие значительно портило удовольствие.
– Грижан! – позвал квадратнобородый.
Сухие ветки зашуршали, и лысый наблюдатель ловко спустился с дерева, прыгнув обеими ногами точно в собственные сапоги. Наклонившись над Терслеем, он недовольно поморщился, скользнул взглядом по лицу Геллана и покачал головой.
– Э! – возмутился бородатый.– Чего молчишь?
Лысый пожал плечами, снял один сапог и начал деловито вытряхивать из него иголки.
– Мне кажется, что это не они, – изрек он.
– Не они?! – заорал боец, вскакивая и на ходу ловя сползающую амуницию.– С чего ты решил? И время, и место совпадают!
– Принц на телеге? – скривился лысый парень, с достоинством натягивая сапог на грязную босую ногу.– Сомнительно как-то. Портовые чики уверяли, что он золотом сорил, словно мусором. Да и сопровождающие! Три жены, гарем, прислуга… не в карманах же они их прячут! Такую кучу народа не утаишь.
Три жены? Гарем? Геллан с облегчением понял, что охота велась никак не на него. У него и одной-то жены пока, к счастью, нет, не то что гарема.
– Значит, опаздывают, – буркнул бородатый и, оглянувшись на лысого, взорвался криком: – Чего обулся, бестолочь? А кто за дорогой следить будет? Работа не окончена! Полезай на дерево!
Лысый одарил крикуна презрительным взглядом и степенно удалился к кустам. Боец досадливо сплюнул ему вслед и напряженно изогнул шею, стараясь рассмотреть испорченный доспех.
Минута – и разбойная троица исчезла так же стремительно, как и появилась.
Потирая оцарапанный кадык, принц встал и помог Терслею избавиться от пут. Первым делом Терслей кинулся к ножу, проверил лезвие и с заметным облегчением вставил оружие в ножны.
– Кто были эти люди? – поинтересовался Геллан у попутчика.
– Понятия не имею, – коротко ответил тот и, заметив недоумевающий взгляд, пояснил: – Сейчас бандитских шаек развелось – прямо беда. Ста верст не проедешь, как кто-нибудь пристанет.
Тихо матерясь, с дороги поднялся возница.
– Черт бы побрал злодеев! – пробурчал он.– Добро бы еще денег хотели – так нет, им принца подавай!
Оглоблю приладили на место в рекордно короткие сроки.
Возница, несмотря на солидный возраст, птицей взлетел на телегу. Геллан с его помощью втолкнул на место размотавшийся в результате драки рулон коровьих шкур и запрыгнул следом. Взъерошенный Терслей сел последним, когда лошадь уже тронулась, и повернулся к принцу:
– Слушай! А ты неплохо дерешься! И со шкуродером ловко управляешься. Даже не пойму: скорняк или профессиональный воин?
Геллан горько усмехнулся.
– В данный момент всего лишь безработный.
– Шутишь? – вскинул брови Терслей.– Столько талантов сразу, и никому не нужно? Так не бывает.
– Бывает, – вздохнул Геллан.– Когда вместо документов вот это, – он протянул попутчику квадратик пергамента.
– «Предъявитель сего, кличущий себя Гелланом, является особой, пострадавшей от утопления, вследствие чего не имеет другой бумаги, кроме представленной», – прочел Терслей вслух и задумчиво почесал затылок.– М-да… Утопленник, значит. Действительно, особого доверия не внушает. Такие бумажки у нас обычно носят те, кто в бегах находится. Сунут приморской страже денежку – и даже портки мочить не надо. Как говорят в народе, выходят сухими из воды. Надеюсь, ты не преступник?
– Чист перед законом как стеклышко, – сказал Геллан, со злостью теребя воротник.
– М-да, дилемма, – еще задумчивей протянул Терслей, искоса внимательно разглядывая его.
Геллан вцепился в борт, усиленно делая вид, что не замечает пристального осмотра.
– Кроме шкуродера, чем из холодного оружия владеешь, скорняк? – наконец бесстрастно спросил Терслей.
– Меч, сабля, ножи, – сухо перечислил принц.
– Стрелять умеешь?
Геллан закашлялся.
– Еще месяц назад спокойно бил куницу в глаз с восьмидесяти шагов, – грустно сказал он, понимая, что бессовестно врет, одновременно говоря чистую правду. Действительно бил. Раньше.
– Ладно, рискну, – решился Терслей.– У меня помощника на прошлой неделе звери сожрали, а вчерашним утром, как нарочно, Гильдия заказ подкинула. Хочешь подзаработать?
– Гильдия? – прохрипел Геллан, не веря своим ушам.– А чем она занимается?
Терслей покосился на мерно покачивающегося в такт лошадиным шагам возницу, в очередной раз поддернул короткие рукава и приступил к рассказу. Не жалея эпитетов, он поведал Геллану о важности дела, которое тащит на своих плечах Гильдия. Об огромной ответственности, смелости, выносливости и ловкости ее членов. О том, что даже неприятный труд содержит в себе золотое зерно истины, и о том, что самые прекрасные розы растут именно из грязи.
Из опыта прошлой дворцовой жизни Геллан знал, что степень расхваливания любой должности обратно пропорциональна ее престижности. Например, министр финансов Оттии всячески подчеркивал тяжесть своей работы, особо упирая на ее муторное однообразие и жуткую вредность для здоровья. Но вы бы послушали придворного золотаря!
Внимая речам Терслея, принц втайне недоумевал, какого черта тот перед ним распинается. Волшебное слово «подзаработать» словно склеило его уши сладким медом, делая глухим к ненужным подробностям. В данный момент дела его были плохи настолько, что он легко согласился бы пахать днем и ночью всего лишь за пищу и кров. Дополнительным осложняющим фактором выступал злосчастный сыр – после падения с телеги его аромат усилился, нахально пробираясь через нос и вызывая приступы острой гастрономической ностальгии.
– Короче, – буркнул принц.– Как называется Гильдия?
– Ловцов, – явно раздосадованный отсутствием восхищения в голосе Геллана, буркнул Терслей.
– И кого ловите? – поинтересовался Геллан.
– Кулбов, – вздохнул Терслей.
– Это еще что за звери?
– Магический брак. Ты слыхал что-нибудь об измененных? Можешь не отвечать, по лицу вижу, что нет. На континенте последнее время новое поветрие – использовать в хозяйстве магически измененных животных: кошек, собак, ловчих птиц. Если маг опытный и ритуал проходит гладко, получаются отличные охранники, охотники и помощники: умные, послушные, врага чуют за сто верст, болезням не подвержены, и кормить почти не надо – сами пропитание находят. А вот если что-то идет не так…
Геллан тихо сглотнул – стыдно признаться, но одно упоминание о пропитании вызвало у него слюноотделение.
– Вместо верного пса появляется кулб, у которого стадии покоя и агрессии либо путаются, либо меняются местами, – как ни в чем не бывало продолжил Терслей.– Согласно предписанию Совета Магов, создатель-маг обязан самостоятельно уничтожить неудачного зверя и официально сообщить об инциденте, но маги – народ бессовестный и предпочитают просто выкинуть получившегося кулба за порог: нет доказательства – нет проблемы. Хотя колдунов тоже понять можно. С обычным мечом против разъяренного зверя пойдет не каждый, а магию в этом деле применять нужно с оглядкой – неизвестно, как подействует.
– А что происходит с кулбами потом? – уточнил Геллан.– Вы их ловите и…
– При наличии правильного оружия в сочетании с быстрой реакцией «и» не бывает, – улыбнулся Терслей.– В конце концов, это просто звери, хоть и неверно измененные. Мы чистим побережье, а Гильдия хорошо за это платит.
Хорошо платит? Бросив взгляд на куцую куртку Терслея, Геллан тихо хмыкнул.
– Я не понял, скорняк, – угрожающе подбоченился Терслей, – вот эта кривая ухмылочка – это было «да» или «нет»?
– Не знаю, – честно сказал Геллан, мучаясь сомнениями.– Надо подумать…
– Не знаешь? – изумился попутчик.– В кармане пусто, вместо нормальных рекомендательных бумаг воровская отписка, а ты еще думаешь, соглашаться или нет? Ну ты и наглец, скорняк! Какого лешего я вообще с тобой разговариваю?
Что-что, а торговаться в Оттии умели всегда.
– Я же не просто скорняк, – скромно напомнил Геллан, – а еще и снайпер. Куницу в глаз с восьмидесяти шагов бью и сразу шкурку сдираю. А тебе, кажется, срочно нужен помощник, чтобы выгодный заказ не ушел. Кстати, а насколько он выгодный? Монет десять дадут?
– Ты что?! – вытаращился на него Терслей.– За десять я бы даже пальцем не пошевелил. Трое бродячих кулбов кошачьего происхождения, один из которых в острой стадии агрессии, прибились к деревне Сомы недалеко от Бурката. Поначалу деревенские думали справиться самостоятельно, но когда обломали о кисок вилы и рогатины, догадались запереться на чердаках, по-быстрому скинулись и послали гонца с донесением Буркатской страже. Две дюжины за пару и двадцать пять за третьего.
Геллан молчал, переваривая информацию.
– Так я не понял – ты согласен?
– За половину? Да.
– За половину я найму десяток портовых попрошаек с рогатками и выстрою их цепью. Минимум один точно попадет в цель, уверяю тебя. Двадцать процентов – мое последнее слово.
– Сорок!
Повисла зловещая тишина, нарушаемая мерным сопением возницы, скрипом телеги и еще одним, совершенно предательским звуком – голодным урчанием живота Геллана. Принц прижался к бортику, надеясь заглушить эти трели, но прием не помог – пустой желудок запел еще громче.
– Слушай, скорняк, – как ни в чем не бывало начал Терслей, вытирая рукавом широкую ладонь.– Твой внутренний голос гораздо разумнее тебя самого. Только что он совершенно отчетливо сказал «да». Предлагаю отметить наше соглашение дружеским перекусом. Держи.
Приличный кусман сыра появился перед лицом принца.
– Убери! – гордо сказал Геллан.– Это чужое.
– Ешь! – строго ответил Терслей, спокойно отламывая сырный край и забрасывая рассыпчатый комок себе в рот.– На голодный желудок голова соображает гораздо хуже, по себе знаю. Если бы не ты, этот продукт сейчас валялся бы на обочине и, вполне возможно, что мы – рядом с ним. Заслужил! Как и свои двадцать процентов…
– Тридцать, – уже без прежнего энтузиазма предложил Геллан, вгрызаясь в угощение и чувствуя, как с каждым укусом растет его уверенность в себе.
– Ну ты и акула, скорняк! – уважительно помотал головой Терслей.– Ладно, уломал, ни тебе, ни мне – двадцать пять процентов! И жилье за казенный счет, – быстро добавил он, заметив протестующую гримасу Геллана.– По рукам? Вот и ладно. Значит, вечером иду в Гильдию и забираю заказ. У тебя родные близко?
– Так далеко, что я почти сирота, – вздохнул принц, расправляясь со вторым сырным куском уже медленней и аккуратней.
– Сирота – это хорошо, – с убийственной прямотой одобрил попутчик, и нельзя сказать, что его слова пролились на душу Геллана успокаивающим бальзамом.
Получив в свое распоряжение долгожданную еду, желудок радостно принялся за работу, а освободившийся от голодных мечтаний мозг запоздало родил весьма интересную мысль: «А ведь прежнего снайпера сожрали, дружок. Деньги – штука хорошая. Вот только нужен ли будущему королю такой жизненный опыт?»