Летти Добеш вошла с холода, и ее встретил запах жареной яичницы, ветчины и прогорклого кофе. «Ваффл хаус» находился в поганом районе Южной Атланты, неподалеку от аэропорта. На ней был купленный на барахолке длинный плащ с поясом, от которого еще пахло шариками нафталина. В желудке урчало, от голода кружилась голова. Она оглядела ресторан. У виска пульсировала жилка. Встречаться с Хавьером она не хотела. Он ее пугал. Впрочем, не ее одну. Но на счету у нее было двенадцать долларов и двадцать три цента, и она не ела два дня. А тут маячит бесплатный ужин – как откажешься?
Летти пришла на двадцать минут раньше, но Хавьер уже был на месте. Он сидел в угловой кабинке, откуда просматривались и улица, и вход в ресторан. И наблюдал за ней. Она заставила себя улыбнуться и неровной походкой прошла по проходу возле стойки. Ее каблучки постукивали по заляпанному никотином линолеуму.
Летти проскользнула в кабинку, села напротив Хавьера и кивнула. У него были короткие черные волосы и безупречный загар. Каждый раз при встрече с ним Летти вспоминала поговорку: «Глаза – зеркало души». Потому что глаза Хавьера никаким зеркалом не были. Они не отражали ничего – их чистота и голубизна были фальшивыми. Эдакий горный хрусталь – блеск, пустота, ничего человеческого.
К их столику подкралась древняя официантка с блокнотом и дурным перманентом.
– Что будем заказывать?
Летти взглянула на Хавьера и приподняла бровь.
– Угощаю, – сказал тот.
– Завтрак фермера. И еще порцию сосисок. Пару яиц. Глазунью сделаете? Ну, и йогурт.
Официантка повернулась к Хавьеру.
– А тебе, красавчик?
– Красавчик?
– Что будете заказывать, сэр?
– Буду питаться ее испарениями. Воды принесите.
– Со льдом? – Это прозвучало как «козел».
– Сделайте милость.
Когда официантка ушла, Хавьер принялся разглядывать Летти. Наконец, он сказал:
– Скулы такие, что ими можно стекло резать. Я думал, ты разжилась деньгами…
– Было дело.
– И что? Все прокурила?
Летти опустила голову. Руки она держала на коленях, чтобы Хавьер не видел – они дрожат.
– Покажи зубы, – сказал он.
– Что?
– Зубы. Покажи.
Летти показала.
– Я завязала, – прошептала она.
– Давно?
– С месяц.
– Не ври мне.
– Четыре дня.
– Потому что деньги кончились?
Летти взглянула на решетку, где жарилось мясо. Казалось, она вот-вот умрет от голода.
– Где сейчас живешь? – спросил Хавьер.
– В мотеле, несколько кварталов отсюда. Оплачен до завтрашнего дня.
– А потом что? На улицу?
– Ты сказал, у тебя что-то для меня есть.
– Ты сейчас не в форме.
– Для чего? Для конкурса красоты? Форму наберу.
– Сомнительно.
– Хав. – Она перегнулась через стол и схватила его за руку. Хавьер взглянул на руку, поднял глаза на Летти. Та отпрянула, будто прикоснулась к раскаленной плите. – Мне это очень надо, – прошептала она.
– А мне – нет.
Официантка вернулась с водой для Хавьера и кофе для Летти, сказала:
– Еда сейчас будет.
– Сегодня только четвертый день, – сказала Летти. – Еще неделя – и буду как новенькая. Когда работа?
– Дело слишком серьезное, обдолбанной шалаве его доверять нельзя.
Любому другому Летти такого не спустила бы, живо поставила бы на место. Но тут она лишь повторила вопрос:
– Когда?
– Через восемь дней.
– Я буду в норме. Вот увидишь.
Хавьер смотрел на нее своими прозрачными глазами.
Наконец он сказал:
– Ты готова рискнуть жизнью за миллион долларов? Речь не о том, что тебя могут поймать. Или засунуть в тюрьму. А о том, что могут реально убить.
Летти не задумалась ни на секунду.
– Готова. Разве я тебя когда-нибудь подводила, Хавьер?
– Тогда бы ты тут не сидела, живая и невредимая.
Хавьер взглянул в окно. На той стороне улицы тянулась шеренга витрин. Ломбард. Парикмахерская. Винный магазин. На всех окнах – решетки. Под серым зимним небом не было ни единого человека. Дорогу в ожидании редкого для юга гололеда уже посы́пали солью.
– Ты мне нравишься, Летти. Почему, сам не знаю.
– Только не спрашивай, почему я это с собой делаю…
– Это меня не касается. – Хавьер снова перевел взгляд на нее. Похоже, он принял решение. – Летти, если ты провалишь дело…
– Знаю. Можешь на меня положиться.
– Можно договорить? – Хавьер сунул пальцы в стакан и достал из воды кубик льда. Повозил его по столу, посмотрел, как он тает. – С тобой я даже связываться не буду. Первым будет Джейкоб. И при нашей следующей встрече я принесу тебе от него кусочек.
У Летти перехватило дыхание.
– Откуда ты про него знаешь?
– Какая разница?
За время своего двухмесячного «марафона» она не позволяла себе думать о сыне. Его у нее забрали перед ее последней посадкой. Он жил в Орегоне, у матери своего отца. Шесть лет. Мысли о нем Летти загнала в тяжелую стальную клетку, что гнездилась в ее душе, – там она прятала свои более чем болезненные проблемы.
Принесли еду. Летти протерла глаза.
Она постаралась не хватать куски, но за всю свою жизнь не знала такого голода. В первый раз за несколько дней ее желудок получил настоящую пищу. Ее даже затошнило. Хавьер подался вперед и стащил у нее полоску ветчины.
– Это налог. – Он улыбнулся и откусил половину. – О Джоне Фитче что-нибудь слышала?
Летти была занята тем, что запихивала в рот яичницу.
– Нет.
– Бывший директор «Пауэртек».
– А это что?
– Международная энергетическо-сырьевая компания, находится в Хьюстоне.
– Может, что-то и слышала в новостях… Там был какой-то скандал, да?
– Они мухлевали с бухгалтерией, обманывали инвесторов. Тысячи сотрудников «Пауэртек» лишились пенсий. За всем этим стоял Фитч и его ближний круг. Месяц назад его обвинили в мошенничестве с ценными бумагами. Приговорили к двадцати шести годам тюрьмы.
– Поделом.
– Сказала воровка… Он сейчас освобожден под залог в семьдесят пять миллионов долларов. Через девять дней должен явиться в федеральную тюрьму в Северной Каролине.
Летти отложила вилку и глотнула черный кофе. Кофеина ее организм не получал почти месяц, и ее тут же начала колотить нервная дрожь.
– И при чем тут мы, Хав?
– От Фитча ушла семья. У него никого нет. Ему шестьдесят шесть лет, и, скорее всего, в тюрьме он умрет. Мне известно, что последний вечер на свободе Фитч хочет провести в женском обществе. И его не устроит девушка по вызову из какой-нибудь, – Летти уже отрицательно качала головой, – службы VIP-сопровождения. Ему нужно что-то необычное, особенное.
– Я не проститутка, – отрезала Летти. – Никогда этим не занималась – и не стану. И не важно, какими деньгами ты будешь махать у меня перед носом.
– Думаешь, я не нашел бы кого-то моложе, красивее и… опытнее, чем ты, будь мне нужна шлюха?
– Очаровательно.
– Летти, ты сможешь решить свои проблемы на всю оставшуюся жизнь.
– Не въезжаю.
Хавьер улыбнулся, и это было жуткое зрелище.
Весь ресторан содрогнулся – это над ними прогрохотал самолет.
– Тебя никто не просит трахаться, – сказал Хавьер. – Речь идет об ограблении.
Когда Летти работала на Хавьера в прошлый раз, пришлось шерстить крупных игроков в Вегасе. Он обеспечил ее универсальной карточкой-ключом и взял на себя наблюдение, сообщая ей, когда объект выходит из номера. Риск там, конечно, был, но в пределах ее уровня комфортности. Ничего похожего на то, что предлагалось сейчас.
Она надломила вафлю и сказала:
– Скажу честно: от слова «ограбление» я не в восторге.