– Накормил? – Как только пульс аборигенки стал стабильно медленным, я открыл глаза и посмотрел на зверя. Тот издал тихий довольный рык и победно поднял крапчатый хохолок на затылке. – Успокаивай дальше, я пойду пока осмотрюсь.
В самом логове не должно быть ловушек, а вот полезных вещей можно отыскать предостаточно. Взять хоть тот странный пылесос.
Нет, красть я не собираюсь. Но понять, как и из чего оно сделано, просто обязан. Возможно, смогу воспроизвести или приобрести. Тем более рядом есть местный город. Хотя соваться туда рано. Все упирается в катастрофический недостаток информации.
– Ур-р-р, – отрицательно замахал головой зверь, опрокидывая меня обратно на постель.
– Почему нельзя? – Я сразу воспринял его предупреждение серьезно. – Все-таки ловушки?
– Р-р-р, – фыркнул сэвен мне в ноги и снова прижал меня к постели. А потом и вовсе положил голову сверху, почти придавливая меня своим весом.
– Лежать с ней? – не понял я. – Зачем?!
– Фр-р-р, – тяжело вздохнул зверь, даже не пытаясь что-то прояснить. Ладно, лежать так лежать.
Спать не хотелось. Я и так долго отдыхал в отключке, тело, можно сказать, выспалось. Если нет возможности исследовать помещение, то как минимум видное мне окружение – вполне. И самым явным объектом для изучения была моя странная спасительница-аборигенка. Тем более пока она просто спокойно лежит, а не трещит без умолку, не задает миллион вопросов, не хмыкает и не брыкается.
Ржи бы, конечно, эта настороженная и явно битая жизнью… малолетка (прародители, опять малолетка!) меня так близко подпустила. И тем более уснула в одной постели с незнакомцем. Если бы не сэвен, который с самого начала потихоньку, украдкой, воздействовал на ее энергию, внушая тепло и доверие.
Минус тут один: теперь звероящер не даст навредить девчонке, если она сама не сделает что-то явно мне во вред. Ладно, разберемся.
Нос курносый, рот большой, полногубый и насмешливый. Губы потрескались – сухо здесь. Веснушки на щеках. Выгоревшие рыжеватые пряди волос разметались в разные стороны. Хм, первое несоответствие с Горгонзолой – там мы все, независимо от пола, старались патлы обрезать покороче. Даже шлюхи в борделях. Хорошая шевелюра – роскошь, которая говорит о том, что есть возможность ее отрастить, уберечь и более-менее нормально за ней ухаживать. Так что вывод очевидный: как минимум еды, а главное, воды у нее достаточно. Хотя по пути сюда я не заметил ни одной даже самой захудалой лужи. Не говоря уже об озере или реке.
Среди наших косички-хвостики были только у Цвички, потому что недоеденная мелкая постоянно сидела в убежище, а мы ее бессовестно баловали. Я ругался и тоже таскал девчонке то кусок пожирнее, то огрызок расчески со свалки.
И сейчас машинально тронул рыжую прядь, пропустил сквозь пальцы и понял – тут бы тоже пригодилась расческа. А еще волосы пахнут пылью и чем-то будто бы знакомым…
Так, стоп! Это не Цвичка, с чего вообще такие ассоциации и странные желания?!
Я убрал руку от чужих волос. Сэвен шумно выдохнул, заставив брошенную прядь как живую колыхнуться следом и погладить пальцы.
– Твои фокусы? – тут же преисполнился подозрений я. – Ее успокаивай, не меня. – Зверь недовольно фыркнул. – Вижу, что спит. Пусти. Надо осмотреться.
Перья на затылке сэвена опять грозно встопорщились.
– Что значит «забрать себе»? Как проводника? – не понял я. – Нет, идея неплохая. Но боюсь, ты не сможешь постоянно туманить ей мозги. А иметь за спиной ненадежного напарника мне ни к рже не сдалось.
Хохолок безнадежно поник.
– Глупый? Я? – От удивления у меня даже поднялась бровь. – Ты, кажется, забываешь, зачем мы здесь. Отодвинься. Или найди воду. Нам обоим не мешает напиться. Маяться дурью и альтруизмом будешь после миссии. Так и знал, что от Ивановых обязательно какая-нибудь подлянка прилетит. Не сами охомутают, так ящера зарядят.
– Фр-р-р-р, – тяжело вздохнул зверь и наконец убрал свою голову. Точнее, демонстративно переложил ее на аборигенку. Ну и пусть, зато я уверен, что девушка не проснется раньше времени.
Теперь, когда в глазах окончательно прояснилось, я даже слегка впечатлен. Она одна отгрохала всю эту… на первый взгляд – нору в горе хлама. А на второй взгляд уже не все так просто.
Места очень много – нора просторная. И я даже с кровати вижу минимум три отнорка помимо входного, закрытого массивной стальной дверью. Неужели сама притащила сюда эту махину? Помещение круглое, и потолок в форме купола, перевитого большим количеством ребристых шлангов и стальных балок затейливого сечения. Где-то среди них спрятано несколько источников освещения, довольно ярких, но ни один не режет глаза, и в норе почти нет теней.
В самом дальнем от кровати углу, за перегородкой, настоящий пульт управления – три допотопных, но рабочих экрана и очень большая клавиатура с тварьей кучей клавиш абсолютно непонятного назначения. Все обесточено, потому я даже не пытался потыкать в них пальцами.
В другом углу – явная мастерская. И вот тут я уважительно присвистнул: необычные станки, пилорамы, пресс. Множество микросхем, некоторые явно в процессе пайки. А рядом некое подобие плавильной печи с крупной вытяжкой. Помимо всего этого до ржи устройств непонятного назначения.
И при всем этом рабочем хаосе непривычно чисто. Такое впечатление, что даже пыли нет, каждая железка надраена если не до блеска, то до матовой гладкости. Все, что надо, смазано. Все лежит в непонятном, но явно прослеживаемом порядке. Учитывая песчаные бури на поверхности – интересно, как ей это удается.
Ага… вот и санузел.
– Хм, – издал я редкий для себя абсолютно одобрительный звук. Кажется, мне повезло наткнуться на местную «богачку». Бассейн с водой не то чтобы большой, но сам факт его наличия на этой умершей планете поражал. Почему я решил, что это именно бассейн, а не стратегический запас питьевой воды? Да все просто – лестница. Вниз, под воду, уходила типичная самодельная лестница из нержавеющего металла.
Бассейн был метров пять в длину и столько же в ширину. Но очень глубокий – дна не видно. Я даже слегка опасливо взглянул на черную глубину резервуара, не понимая, зачем кому-то такой колодец. Может, тоже один из ходов? Не удивлюсь.
Еще здесь был душ. Тоже очень чистый, все из надраенной нержавейки. И унитаз такой же, только немного непривычной формы.
Дальше находилась кухня. Здесь я ничего особенного не обнаружил. Холодильная камера, отвод воды для мытья рук, непонятно как нагревающаяся каменная плита. Опять чисто. Едой даже не пахнет.
Я уже было хотел вернуться на кровать и сделать вид, что все время спал. Но не успел – откуда-то сверху раздался жуткий вой, грохот, и грубый, низкий мужской голос заорал будто в жестяную трубу:
– Эй, Хомяк! Открывай, быстро! Да открывай ты, спишь, что ли?!