Пролог.
События и персонажи вымышленные, все совпадения случайны.
Облака висели над городом необычно низко, наполняясь свинцовой тяжестью, они надрывно поливали землю дождём. Это было не характерно для этого времени года, потому что погода менялась достаточно часто. Асфальт становился тёмным, а в свете фонарных столбов он отражал только мрачное небо.
Позавтракав, Кирилл взглянул в окно, было совсем не многолюдно, а детские площадки отмечены специальной лентой, как огораживают место преступления в криминальных сериалах. Он вспомнил сразу «Си-эс-ай»», когда-то давно он с огромным интересом увлекался просмотром этого американского сериала, где криминалисты с небывалой ловкостью расследовали самые невероятные преступления. Но ведь это не место преступления, думал Кирилл.
Выход из дома в эти дни не предвещал ничего хорошего. Но люди выходили, боясь заразиться страшной болезнью или быть оштрафованными полицией. Про этот страх, про эти переживания Кирилл уже где-то читал. Да, это были романы Ремарка, где главные его герои описывали страх и оцепенение, когда они общались с людьми в нацистской форме, которые проверяли их документы. Эта аналогия совершенно не нравилась Кириллу, он понимал, что весь мир переживает эту историю, весь мир находится на самоизоляции, чтобы жить.
В эти необычные дни у Кирилла было много разных переживаний по поводу тех обстоятельств, заложником которых он стал, и эта, будь она проклята, эта эпидемия только обострила уже имевшиеся проблемы. Сейчас нужна мобилизация, убеждал себя Кирилл, мобилизация физическая, духовная. Представляя, с каким героизмом преодолевали лишения и трудности советские люди в годы войны, он постепенно смирился со своим положением и с теми мерами, которых должен придерживаться в целях своего же блага. С другой стороны, все мы смертны, рассуждал он о неизбежности смерти и конечности бытия. Эти инфернальные мысли периодически брали в плен Кирилла, заставали его врасплох. Он находил какие-то безумные символы, нелепые доказательства своих страхов, тем самым ещё больше терзая душу. Вот «задержали Иисуса», а уважаемый политолог с фамилией Демоновский с экранов телевизора, улыбаясь, всех успокаивает. Ну не может человек с такой фамилией всех успокаивать, думал Кирилл, что-то здесь нечисто, в смысле «нечистая сила» какая-то работает…
Вдруг течение мысли Кирилла остановил звонок мобильного телефона.
– Добрый день, это Ваш куратор, нам необходимы электронные документы по Вашему прошению. Вышлите на почту сведения, которые мы Вам указывали. До свидания.
Как неожиданно, подумал Кирилл, ведь этих изменений он ждал целый год. Целый год он не мог пересилить бюрократическую машину для решения своих вопросов, и вот этот вирус выбил наконец-то канцелярскую пробку, проблема сдвинулась с места. Двойственные чувства захлестнули его: с одной стороны, он понимал, что положение общее вовсе не приносит радости, с другой стороны, это ожившее старое дело как-то прибавило ему оптимизма. Неужели для того, чтобы проблема была решена, нужна такая катастрофа. Но хватит уже, оборвал себя Кирилл, в конце концов, это лишь начало, неизвестно, чем всё закончится, и, может, он понапрасну только тратит эмоции. Слишком часто так было в его жизни, что аванс радости позднее не окупался и приносил только сплошные разочарования. Кирилл решил позвонить своему старому приятелю…
– Добрый день, как твои дела? – спросил Кирилл у Святослава.
– Это какая-то авантюра, розыгрыш всемирный начался, – заикаясь и глотая слова, встревоженно говорил на том конце провода его старый друг. У Кирилла тоже разные мысли были по этому поводу, но большинство людей смиренно воспроизводили гипнотические речи ведущих с экранов новостей: «Вирус опасный, много смертей, сидеть дома, сидеть дома!»
Лозунг «Сидеть дома» воспринимался Кириллом как понуждение к домашнему аресту, а потом это так настойчиво говорили все, что ему казалось – он один остался наедине с ересью, со священной инквизицией, как в своё время Джордано Бруно. Иногда Кириллу слышался с экрана немецкий язык: «Achtung, zuhause sitzen, zuhause sitzen… sonst Tod» Это были какие-то страшные и зловещие слуховые галлюцинации.
Поэтому голос друга его взбодрил, это как голос Бруно для Коперника, казалось, ещё не все потеряли разум…
– Спасибо! – сказал Кирилл своему другу за такую моральную поддержку.
Они ещё несколько минут поговорили, после чего вынуждены были вернуться к своим делам.
Полуденные новости то и дело сообщали, что в разных частях города задерживают лиц, которые без необходимости совершали прогулки. Их количество с каждым часом росло, как, собственно говоря, и страх, экзистенциальный страх Кирилла оказаться привлечённым к административной ответственности. Хотя в его голове совсем не укладывалась прогулка по городу и преступление, тем не менее он решительно отказывал себе в удовольствии задержаться в городе на несколько минут дольше обычного. Чтобы не вызвать подозрений со стороны полиции, Кирилл постоянно находился в движении.
В эти последние дни много было сделано домашней работы впрок, которая всё время откладывалась по разным причинам. Много возникало разных мыслей про своё настоящее, прошлое и будущее. Кирилл размышлял о своей непростой жизни, о своём беззаботном детстве, о судьбе, которая его привела в большой город. Первый раз в жизни, когда он жалел, что находится в этом городе, а не в далёкой и безлюдной деревушке, где много воздуха, природы и бесплатной возможности неограниченно выходить из дома. Пожалуй, именно сейчас он понимал ценность свободы как никогда. Раньше ему казалось это какой-то правовой абстракцией, которую декларируют где-то в законах. Эти сильные волнения Кирилл старался сначала вытеснить, но у него не получалось, и он стал больше отвлекаться. Одним из таких успешных занятий, хобби, стал творческий процесс рисования, написания примитивных картин. Он даже привлекал своего сына Гришу для этих совместных занятий. Кирилл стал замечать, что в процессе творчества тревога отступала, появлялось состояние облегчения, временного выхода из кризиса и фрустрации.
Эти дни заставили Кирилла взглянуть на свою жизнь, на свою семью и брак по-другому. Появилось время, чтобы осуществить анализ тех особенностей, которые преобладали в отношениях с Юлией. Юлия была прекрасной женой и матерью его ребенка. Кирилл, в отличие от своих друзей и знакомых, которые пытались спрятаться от семьи, брака, укрыться на работе, в делах, в барах и кабаках, – не боялся один на один быть с трудностями и возникающими конфликтами. Его друзья, как ему казалось, откладывают конфликт, как в банках реструктуризируют кредит, дают рассрочку платежа, так же и они свои проблемы откладывают на будущее. Поэтому эта ситуация не застала Кирилла врасплох, для него ничего не изменилось. Единственное, он мог лучше присмотреться к своим чувствам, своему состоянию влюблённости. В то же время кризис семейно-брачных отношений обострялся по причине ограничений, конечно. Кирилл вспомнил, как у Ремарка в его романе описываются душевные переживания простого человека. Ремарк писал, что мир уже не кажется таким прекрасным, как в то мгновение, когда вы прощаетесь с ним, когда вас лишают свободы. Если можно было ощущать мир таким всегда! На это, видно, у нас не хватает времени…
Юля застала Кирилла в гостиной в позе мыслителя.
– Юля, как ты считаешь, институт брака и семьи у нас в стране и в мире переживает непростой период?
– Да, согласна. В Китае, например, после снятия карантина увеличилась статистика бракоразводных процессов.
Кирилл понимал, что это положение характерно не только для Китая, современный мир ждёт настоящая «эпидемия» распадов семьи и вообще краха детско-родительных отношений, социальных диад и общин, которые не испытывали социальной разобщённости.
– Но ведь дефицит общения, напротив, заставляет больше проводить времени с семьёй, познавать себя и других. Раньше не хватало времени, а сейчас, пожалуйста, двадцать четыре часа.
Кириллу казалось, что эпидемия породила амбивалентный процесс вообще в социальном взаимодействии. С одной стороны, «социальное дистанцирование», то есть максимальная социальная разобщённость с незнакомыми людьми, запрет на вступление с ними в социальный контакт «воздушно-капельным путём». Это способствует изоляции, действительно феномену социальной «самоизоляции». С другой стороны – напротив, усиливаются внутрисемейное общение, центр коммуницирования смещается резко внутрь семьи, и это приводит к «взрывному общению». Исчерпав скудную и обедневшую повестку, находясь «взаперти», люди начинают возвращаться к неразрешённым проблемам и конфликтам, а это порождает кризис. И как пройдёт этот кризис для большинства семей, не вполне очевидно. Большинство пройдут его безболезненно, но какой-то процент ожидают неблагоприятные последствия.
– Вообще, Кирилл, я считаю, что прохождение этого кризиса зависит от потенциала семьи. На мой взгляд, сейчас в большей степени это тест на супругов, на их совместимость в экстремальных условиях. Раньше им удавалось миновать эту проблему, убежав на работу, прикрывшись какими-то делами или психологически нивелировав общением с друзьями, походом в кино, театр, ресторан… Это было как обезболивающее, но проблема не решалась, сейчас резко отменили социальную анестезию, и человек остался со своей болью один на один, и с проблемами внутри семьи, всё это резко обостряется. Вот это и есть испытание для всех.
На этой реплике зазвонил телефон.
– Алло!
– Это курьер с доставкой, буду через десять минут у Вашего дома.
«Медицинские маски привезли», – обрадовался Кирилл. Это был самый огромный дефицит во всём городе, да что в городе, во всём мире! Маски нельзя было нигде достать по разумной цене, а та, что предлагали спекулянты, Кирилла не устраивала совсем. Имея зарплату обычного служащего, он не мог позволить себе так раскошелиться. Поэтому ему пришлось заказать спортивные маски – единственное, что ещё в городе осталось доступным по нормальным ценам. Ещё неделю назад раскупили все строительные респираторы, остались только спортивные маски. Кирилл вспомнил забавный случай, когда месяц назад заходил в аптеку в поисках масок, но продавщица сделала удивлённые глаза, словно он спрашивал у неё что-то запрещённое или то, что никогда там не продавали по определению. Кирилл в такие моменты смущался, но, придя в себя, оценивал по достоинству всю дерзость и смелость ответов продавщиц. Ведь они натасканы на такое общение своей работой. Вообще Кирилл долго раздумывал и про врачей, которые в эти дни получили невероятную медийную популярность. Люди в специальных халатах и медицинских респираторах были везде, кто-то из них в эти беспокойные дни щедро раздавал интервью по примеру американских звёзд киноиндустрии. «Почему я не врач?» – задумался Кирилл, но вдруг вспомнил недостойный пример доктора Менгеле из печально известного лагеря Освенцим. Он понимал, что такой пример не годится для этой ситуации и тем более для подражания. Просто тем самым Кирилл как бы успокоил себя, понимая, что важна не сама профессия или род деятельности, важен сам человек, доброта его помыслов. А пустой хайп в эти дни поднимают люди разных специальностей.
В голове у Кирилла были мысли про социальную разобщённость, которую проповедовали городские власти. Это нужно было для того, чтобы сохранить как можно больше жизней из-за распространения инфекции. Слово разобщённость его совершенно не устраивало, в его нравственной картине мира разобщённость была чем-то плохим. Чтобы действовать, нужно, наоборот, объединяться, во всяком случае так учили старые военные плакаты.
К вечеру Кирилл перебирал старую кладовку, поскольку карантин приковал его к своей квартире и позволил наконец-то найти для этого время. И вдруг неожиданно он обнаружил старую бутылку кагора. Радость охватила Кирилла: времена выдались небывало депрессивными, а в такие дни хочется распить алкоголь.
– Откуда у нас бутылка вина? – спросила жена Юля.
– Случайно обнаружилась посреди старых вещей на полках в кладовой, – ответил Кирилл.
Его супруга давно не была в Северной Италии, где как раз находился эпицентр катастрофы. Она соскучилась по изысканному вкусу итальянских вин, круассанов и булочек бриошь, аромат которых разносился по утренним улицам городов. Это был обворожительный запах свободы и наслаждения, утреннего солнца и пьянящей молодости. Сегодня там все по-другому, все иначе, подумала Юля.
– Как замечательно, что у нас есть эта бутылка вина, – произнесла Юля. – Мы можем отметить важное событие, а в тосте пожелать всем здоровья, – продолжила она. Любительница культурных прогулок по городу, Юля испытывала дискомфорт, чувствовала себя скованной, запертой в клетке львицей. Её нутро протестовало, хотело вольницу, но вторая её часть чувствовала опасность и переживала за себя и ребёнка…
Бокалы быстро наполнились красивым изумрудным цветом.
– За здоровье! – успел практически шёпотом воскликнуть Кирилл, прежде чем сладковатый и ароматный напиток исчез из бокалов. Настроение быстро стало меняться, хандра и апатия сменились приятным самочувствием. Кирилл рано встал и не очень выспался, эти походы на молочную кухню были в самые утренние часы. К тому же бокал вина окончательно вывел его из строя. Мимолётом он вспомнил печальную статистику от городских служб, что в городе резко вырос алкоголизм и домашнее насилие, но он гнал эти мысли от себя прочь.
Кирилл томился в ожиданиях известий об очень важном деле, деле, которое, по его мнению, может изменить если не всё, то очень многое. Но пока только он видел, как город накрывает тень от Уханя.
Последовав в спальню и разместившись в кровати, он пытался заснуть. Вспомнил про элементы дыхательной гимнастики, о которой прочитал, изучая практики йогов. Эта гимнастика хорошо справлялась с задержкой сна. Он выдыхал, считая до четырёх, задерживал дыхание до семи секунд, и только после выдыхал ещё восемь секунд. «Все мы вирусологи, все мы вирусологи, все мы вирусологи», – крутилось в голове Кирилла как колыбельная песня. Этот сон был необычно крепким, и даже плач ребёнка его не смог разбудить. То нервное напряжение, которое властвовало в городе, быстро отнимало душевные и физические силы.
Способы регуляции своего эмоционального состояния в условиях кризисных состояний.
Психофизиологические способы. Например, методика Шульца или «Ключ Алиева», где путём суггестии (самовнушение), самогипноза и изменением своего сознания вы изменяете настройки своего психофизиологического аппарата (например, упражнение «левитация» из первых ступеней методики). Вы закрываете глаза и силой мысли заставляете ваши руки «парить» в воздухе. Для этого требуются максимальная мышечная релаксация и концентрация внимания на вашем организме. Аналогичным образом можно вызывать изменения терморегуляции в различных частях вашего тела, вызывать «чувство тепла или холода». Главная задача – снизить физиологические последствия стресса: нормализация дыхания, работы сердечно-сосудистой системы, потоотделения и др.
Техники нейропсихолингвистического программирования. Одной из уникальных техник является техника «якорения». Вспомните то время, когда вы были счастливы и полностью удовлетворены своим состоянием, были в гармонии с миром. Что вас окружало при этом? Шум моря, возможно, остались памятные фотографии, все артефакты, которые эмоционально связывают вас с этими прошлыми переживаниями. Теперь достаточно активизировать эту ассоциативную память. Активируйте этот «якорь» и погрузитесь в приятное прошлое, которое станет для вас актуальным сейчас, и произойдёт замещение отрицательных переживаний.
Арт-терапия. В рамках этого метода главное – выбрать своё направление: лепка, рисование, аппликация, работа с глиной и др. Сюда можно отнести и фототерапию. Переключение внимания на природу, природу вещей позволяет расслабиться эмоционально нашему организму, снять усталость и вытеснить беспокойство.
Дыхательная гимнастика. Метод А. Н. Стрельниковой, основанный на газообмене, способен естественно и эффективно восстановить наш организм. В упражнениях задействованы многие системы организма. Принцип дыхания – быстрый вдох носом каждую секунду во время выполнения упражнений. Вдыхать нужно активно, напряжённо, шумно и через нос. Выдох незаметный, он происходит сам собой.
Существует огромное множество различных способов избавиться от навязчивых мыслей по поводу заражения. Если вы не можете психологическими способами преодолеть обсессивные (навязчивые) мысли, необходимо обращаться к специалистам.