Хождение по катынским мифам - читать онлайн

Польша – Россия. история взаимоотношений

История взаимоотношений между Польшей и Россией лежит не столько в русле двух ветвей христианской, религиозной идеологии: католичества и православия, сколько в запутанном клубке политических противоречий, являвшихся не единожды причинами конфликтов между двумя славянскими народами на протяжении всех последующих веков.

Что же касается Восточной Европы, то она разделена невидимой границей, проходящей через Прибалтику, Западную Белоруссию и Украину вплоть до Черного моря. Именно эта воздушная граница стала своеобразным кордоном между двумя цивилизациями – «Западом» и «Россией».

Истоки возникновения Литовского княжества, Кревской унии между Литвой и Польшей 1386 года, государства Речи Посполитой, национально-освободительной борьбы русских украинцев (малороссов) под предводительством Б. Хмельницкого, российского сопротивления и изгнания чужеземцев-оккупантов из Москвы в 1612 году, русско-польской войны 1654–1667 годов, Герцогства Варшавского, Царства Польского в составе Российской империи, а затем опять появления Польши как единого суверенного государства – за пределами этого повествования. Эти периоды истории емко и глубоко описали историки и писатели – профессионалы-специалисты.

Многолетняя русско-польская война в поддержку Хмельницкого, начавшаяся в 1654 году, закончилась подписанием 30 января 1667 года Адрусовского перемирия. Речь Посполитая возвратила России Смоленские и Черниговские земли, признала воссоединение с Россией Левобережной Украины.

Пришедшие к власти после смерти Богдана Хмельницкого гетманы больше смотрели в сторону Варшавы. А за спиной Москвы вели с поляками переговоры о возвращении Украины в состав Речи Посполитой под названием «Великое княжество Русское». Сменялись гетманы – одни из них принимали сторону Варшавы, другие с надеждой смотрели в сторону Москвы. Гетманы Левобережной Украины (промосковской) вели политику укрепления своей власти и государственности, стремясь добиться большей самостоятельности. Москва однозначно реагировала на это ссылками непослушных в Сибирь.

Гетман Правобережной Украины (пропольской) Дорошенко все же добился признания ее суверенности и был хитрой Варшавой провозглашен гетманом всей Украины. Однако крестьянство и казачество не поддержало Дорошенко, и он был вынужден подчиниться гетману Левобережной Украины, то есть «поклониться» Москве.

Россия продолжала укреплять свое влияние в Украине, пробивая путь к Черному морю. Турция противилась этому. Османская империя не хотела терять свои позиции в Украине.

Следует заметить, что на протяжении многих столетий между Польшей и Россией существовал, мягко говоря, высокий дух состязательности и соперничества. Об этом правдиво говорили не только политики, историки, но и держатели творческого пера. Достаточно вспомнить казака Тараса Бульбу, сражавшегося с «ненавистными ляхами», из одноименной исторической повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба».

Но более кратко и в то же время гениально по правдивости сказал об этой вражде великий Пушкин в стихотворении «Клеветникам России» в 1831 году:

Рижским мирным договором 1921 года – договором между РСФСР (также от имени УССР и БССР), с одной стороны, и Польшей – с другой, подписанным 18 марта 1921 года в Риге, была завершена советско-польская война 1919–1921 годов. Договор установил границу между РСФСР и Украиной, с одной стороны, и Польшей – с другой.

К Польше отходили обширные территории, находящиеся к востоку от Линии Керзона (условное название линии, которая была рекомендована 8 декабря 1919 года Верховным Советом Антанты в качестве восточной границы Польши и установлена в ноте лорда Керзона).

На этих территориях преобладало в подавляющем большинстве непольское население – украинцы и белорусы Западной Украины и Западной Белоруссии. Эти земли до революционных событий 1917 года входили в состав Российской империи.

Но когда сегодня кое-кто в Польше старается представить виновницей всех конфликтов исключительно Россию, упорно именуя её в новом повторе – «империей зла», «страной оси зла» и поработительницей народов, истиной тут и не пахнет.

Думается, происходит это и по вине России, а точнее, её отдельных «неисторических» личностей. Долгое время моя страна – Советский Союз – мирился с выливаемыми на неё ушатами грязи, не давая должного отпора клеветникам. То же самое делает и современная Россия.

Люди злословят обычно не столько из желания навредить, сколько из тщеславия – гордыня и творческое чванство заставляют опровергать очевидное.

В данном случае я имею в виду катынскую проблему, созданную на голом месте недоброжелателями Отчизны. Из их уст шла и идет до сих пор, прямо-таки фонтанирует клевета, а клевета, как известно, есть некое обвинение, возводимое заочно, втайне от обвиняемого, и принимается на веру, со слов одной стороны, без возражения другой.

Сознание нашего народа покалечено идеологической обработкой, цель которой была одна – заставить стыдиться своей истории, выкорчевать героическое прошлое, забыть о его существовании, лишить потомков генеалогических корней и негативно повлиять на генетическую память россиян.

Получается так, что России запрещают возразить геббельсовской версии умерщвления польских военнопленных офицеров. Не хотят слушать доводов тех, кто выставлял свои доводы, но кого к превеликому сожалению сегодня с нами нет, а потому и возразить они не могут.

В Польше же антироссийское оружие исторической фальсификации без устали ковалось и затачивалось даже во времена Польской Народной Республики, столица которой, думаю, не случайно явилась родоначальницей военного блока – стран участниц Варшавского договора.

После войны Польша стала просоветской, а следовательно, ворошить и без того запутанное прошлое власти не хотели. А потому наложили своеобразное табу на прочтение непростых страниц истории взаимоотношений двух соперничающих в веках государств. Да, это были трудные времена, когда политикам нужно было выбирать между тем, что правильно, и тем, что легко.

Со стороны советского послесталинского руководства, думается, шло элементарное заигрывание с гоноровыми ляхами с одной единственной целью – дабы они остались в рамках социалистического лагеря. А когда возникла идея создания военного блока, то его тоже с определенным умыслом нарекли – Варшавский!

Надо признаться, что польские констатации были вовсе не заблуждениями. Когда человек заблуждается, писал И. Гете, это может всякий заметить; когда он врет, заметит не всякий.

Шла спланированная и выверенная идеологическая диверсия мести с трескучей патриотической риторикой со стороны националистов внутри слабой страны по адресу сильного государства – Советского Союза, к тому времени ставшего сверхдержавой, но на последних его этапах существования с бесхребетными, трусливыми и подлыми вождями.

Действительно, когда во главе её появлялись «безпозвоночные», страну пытались чаще и больше оклеветать, оплевать, унизить и сломать.

Безудержная националистическая пропаганда велась тогда нелегально или через «вражеские голоса». Но не только! Кое-что можно было увидеть, услышать и прочитать и в официальных источниках.

Да, формально считалось, что у Польской Народной Республики с Советским Союзом «дружба навеки», что многие, но не все, поляки участвовали, как жертвы немецкого фашизма, в борьбе с коричневой чумой на стороне страны-победительницы.

Но поскольку эта «дружба» строилась на основе коммунистической идеологии, её апологеты имели основания утверждать, что вплоть до 1917 года исключительно с востока на Польшу надвигался жуткий мрак царского угнетения, время от времени прерываемый всполохами народных бунтов против жестокого «царского самодержавия» и бездушных «русских медведей», совсем не бурых, а красных.

Желчное круговое критиканство восточного соседа по многим направлениям способствовало укреплению в польском массовом сознании многих антироссийских мифов, которые постепенно приживались и укоренялись в обществе.

Сегодняшние варшавские историки пытаются доказать, что истоки Польского государства и церкви уходят исключительно в западные традиции. Они стараются забыть, что в Средние века именно на Польшу выпадала задача объединения славянского мира и создания противовеса, с одной стороны, Романо-германской Европе, а с другой – Османской империи. И она могла быть легко решаема, если…

Но у истории нет сослагательного наклонения!

Увы, вся либерально-демократическая литература, серьёзно влияющая на мировоззрение поколений «свободной Польши» на протяжении двух последних веков, была пронизана идеей западничества, мотором которого была, естественно, разновидность католицизма, так называемый папизм. И в конце ХХ века они, наконец, добились своего – в Ватикане оказался Папой их земляк ксендз Кароль Войтыла под именем Иоанна Павла Второго.

Собственно, из-за таких антиправославных взглядов в XIX веке, в период подъёма славянофильства, в России было принято говорить о Польше как о «предательнице славянства». Ей не могли простить отречения от православия и принятия католического папизма, на долгие годы ставшего недоброжелателем соборной и православной России.

Но давайте вернёмся к генератору конфликтности, которая в разные времена имела одно и то же направление – противостояние православию и российским жизненным традициям, т. е. нашей ментальности, выражаясь современным научным языком.

В спорах за звание великой державы между Польшей и Россией успехи в разные годы были переменчивы, хотя, следуя тропинкой к Истине, надо признать, что побед в этих спорах было больше на стороне России.

Но мне хотелось более подробно остановиться на послереволюционном периоде, открывшем полякам невиданные перспективы в становлении новой польской государственности.

Результаты Первой мировой войны, а особенно Февральской и Октябрьской революций, существенным образом повлияли на возрождение Польши как самостоятельного единого – унитарного государства.

Ленин в это время не раз замечал, что надо считаться с политическим реализмом – образованием рядом с Советской Россией буржуазных национальных республик, что, несомненно, по его мнению, являло собой поворотный пункт во всей внешней политики молодого государства. Он имел в виду, конечно же, и Польшу, которая в результате развала Царской России обрела независимость.

Казалось бы, они (поляки) должны были благодарить большевиков за этот дружественный акт, но получилось всё наоборот. Произошло опять-таки по-польски – неблагородно по отношении к новой, теперь уже Советской России.

Сам по себе спор за влияние в регионе был вполне закономерен, что делало советскую внешнюю политику столь же прозрачной, как и политику другого государства. Однако не всё было так гладко, как хотелось руководителям молодой Советской Республики.

Проходила одна за другой полоса сложных советско-польских взаимоотношений. Временной отрезок, очерченный периодом с 1918 по 1939 год с эпизодами необъявленных войн то со стороны Варшавы, то со стороны Москвы, слабо освещался на протяжении существования послевоенной советской историографии.

По всей вероятности, такое явление не случайно, и появилось оно в силу «дружественных отношений» с ПНР, начиная с 1945 и по 1991 год, когда кардинальные политические изменения коснулись как самой Польши, так и Советского Союза, который перестал существовать как опора всего социалистического содружества. Не будем разбирать, по чьей вине это случилось.

Но вернёмся к истокам этих распрей.

Едва родившись, явно с гонором, польское государство обнаружило потребность в расширении своих границ и предъявило территориальные претензии к Советской России. Надо сказать, что вообще, по мнению многих знатоков и специалистов в этом тонком вопросе, преувеличенные самооценки характеризуют польский национальный характер.

В статье «Призраки польского гонора», опубликованной в «Литературной газете» № 53 – 2005 года, её автор Ю. Васильков писал, что, пытаясь понять причины катастрофического упадка Польши в семнадцатом веке, польские ученые выдвинули теории, объяснявшие национальную трагедию, а именно… – историческим опережением! Мол, как античный Рим пал под ударами варваров, так и Польша стала жертвой отсталости своих соседей.

Как «скромно», Древний Рим и Польша – не правда ли?

А дальше всё больше и больше фанаберии и всё выше и выше к мифическим небесам …

Историк Кохановский отмечал в 1917 году:

«Польское государство не могло в своё время существовать просто потому, что его дух должен был исторически противостоять благородством своим соседям».

Ему вторит современник Холоневский:

«Польша погибла, потому что при временном упадке своей духовной силы была политическим созданием несравненно более высокоразвитым по сравнению с тем, что его окружало».

В Польше всегда были наиболее популярны национальные герои двух видов: средневековые короли с их агрессивной экспансионистской политикой и вожди всевозможных народных восстаний.

Содержанием как тех, так и других являлась непримиримая борьба с соседями, прежде всего восточными, – украинцами, белорусами и россиянами (тогда малороссами, белорусами и великороссами).

Вплоть до XVII века Польша всеми способами пыталась захватить ведущие позиции на своих восточных рубежах, помешать государственному становлению России, но далее Литвы и Западной Малороссии – Галиции, хотя бы временный успех распространить не сумела в силу политического неумения и военного бессилия. Попытка зацепиться за Москву в 1602 году тоже бесславно провалилась. Лжедмитрии потерпели позорное фиаско. Польское войско бежало из Московии под натиском народных восстаний.

В XVIII веке монархам – правителям Австрии и Пруссии надоела бестолковая и бесконечная суета вокруг Речи Посполитой, и они склонили Екатерину II «ради общеевропейского спокойствия» произвести раздел Польши между своими уже сформировавшимися к тому времени государствами.

Но не Россия вообще и не её императрица были виновницами в разделах Польши, приведших к утрате ею на длительное время государственности. Учёные популярной в Польше «Краковской исторической школы» признавали:

«Не границы и не соседи, а только внутренний разлад довёл поляков до потери государственного существования».

Это голос людей, знающих дело, – профессионалов-историков.

Да и сам народ польский дал точную характеристику своих бед в известной поговорке:

«Польска нежондом стои» (Польша на неуправляемости держится). Эту управленческую бестолковость она подтвердила в ходе войны с Германией в 1939 году, когда степень неуправляемости в правительстве и в армии достигли уровня хаоса, о чем будет ещё сказано ниже.

Сегодня этот опыт хочет повторить Украина, с вожделением бросаясь в объятия Запада. Как бы из фарса не проявилась трагедия подобного развала страны с амбициозными политиками, не видевшими ничего дальше собственного носа. Кому нужны бедняки с этническими и территориальными гирями, с отсутствием энергоресурсов и новых технологий?! Западу нужны рабы, а самое главное – украинский чернозем. А его много – 20 % от мировых запасов!

Но, когда вместо политиков правят политиканы, то страна сталкивается с бедами. Так было, есть и будет всегда! Есть смысл держать на столах таким политикам трактат Николо Макиавелли «Государь». Он дает там точные рецепты!

Моим землякам надо стать сначала на ноги – поднять лежащую на боку промышленность, запустить остановленный сельскохозяйственный механизм, дать труженикам рабочие места, повысить уровень благосостояния простого народа, наладить добрососедские отношения с братскими государствами Белоруссией и Россией, а потом можно делать, но только с умом, то, что задумано. Те же проблемы стоят и перед Россией.

Евросоюз не убежит никуда, он пригласит к себе, в свою семью, но только тогда, когда будут гарантированы людям в той же Украине свобода, благополучие и спокойствие.

И ещё одна немаловажная деталь – в истории взаимоотношений четко прослеживается забота русских царей найти способы строительства национального государства на общих путях с Россией.

После раздела Польши и вхождения её в качестве Царства Польского в состав Российской империи Екатерина II делала многое, если не всё, для того, чтобы, выражаясь современным языком, новый «субъект федерации» с достоинством «встроить» в корону Империи.

Именно поэтому в дальнейшем российские императоры и цари осыпали всевозможными поблажками «горделивых ляхов», естественно, переживающих за свой куцый и урезанный суверенитет.

В то же время они на общих основаниях с остальными россиянами обучались в вузах Петербурга. Некоторых одаренных поляков брали на государственную службу. Так, в период сложных взаимоотношений с Францией Александр I назначил своего близкого друга, поляка по национальности, Адама Чарторыйского на очень высокий пост в государстве, сделав его министром иностранных дел России!

Польская промышленность и ремесла развивались стабильно. Товары из Царства Польского распространялись по всей России, и надо честно признаться, что на потребительском рынке они составляли достойную конкуренцию российским и другим товарам, привезенным из «заморских стран», пользовались повседневно повышенным спросом.

Однако наряду с «Краковской реалистической школой» в истории Польши существовала и существует до сих пор романтическая школа, склонная некритично возвышать отечественное прошлое.

Это было то прошлое, которое «философы» вышеупомянутой школы отрывали от действительности пережитого. Они всячески превозносили его реальных и мнимых героев. Последние нередко превалировали над настоящими людьми, совершившими подвиги, необычайные по отваге, доблести, самоотверженному трудолюбию.

Вот уж верно, когда нечем гордиться в настоящем, хвастаются вчерашними заслугами. А были ли и они в государственном зодчестве?

Если бы были у политиков того времени, то ничего бы подобного не случилось – выпасть на целых два столетия в осадок или за две недели сдать страну фашистам.

Для этого «чуда» надо сильно постараться!

Но вернёмся в 20-е годы теперь уже прошлого столетия. Свободная Польша серьёзно заявляет не столько о необходимости восстановления национально-этнических границ, сколько предпринимает конкретные шаги к захвату куда больших пространств, которые находились под её контролем в моменты наибольшего могущества страны.

Варшавское правительство пыталось проглотить, а если мягче сказать – втянуть в свои границы Украину, Белоруссию и Литву, используя для этого демагогическую ширму, мол, добиваемся исключительно ради «борьбы с ненавистным большевизмом», «с красным медведем». Этот пропагандистский трюк использовался поляками как козырная карта.

С этой целью было заключено соглашение с украинским националистическим движением Петлюры, которого ожидала на этом поприще «пиррова победа», так как крупные польские помещики на Украине были предметами такой ярой ненависти, что местный национализм носил в большей степени антипольский, нежели антирусский характер.

Последующие события, замешанные на большой крови, были тому подтверждением. Я имею в виду период с 1939 по 1945 год. Но об этом чуть ниже.

Для новых хозяев в Варшаве это было лишь дополнительной козырной картой в дипломатической игре. Они отвергли предложение о мире, выдвинутое советским правительством, и в апреле развернули крупномасштабное наступление, в результате которого захватили Киев.

Кровоточащую Советскую Россию, отбивающуюся со всех четырех сторон от белогвардейщины и иностранной интервенции, недавно вышедшую с большими потерями из горнила Первой мировой войны, решили опять добить поляки. Но, как говорится, видит волк козу, но забыл про грозу.

Гроза придёт потом, а пока наступление польских жолнеров вновь разожгло уже угасавшее пламя гражданской войны. Надо отметить, что «белые» в это время были ещё активны в разных районах Советской России. Самую внушительную силу представляли собой остатки армии Деникина, укрепившиеся в Крыму под командованием прибалтийского барона генерала Врангеля.

Именно в этот период части генерала Врангеля перешли в наступление на южной Украине, в надежде соединиться с остатками белогвардейских войск, рассеянных по Дону и Кубани.

Над Советской Россией вновь нависла смертельная опасность. Но, несмотря на безграничную усталость населения, голодное и холодное время, обстановка была уже не та, что годом раньше. Теперь у Советской России имелась достаточно организованная армия. К тому же польская агрессия вызвала у россиян новый прилив патриотических чувств. Замаячил снова внешний враг. Немцев сменил польский агрессор, с которым требовалось столкнуться, чтобы победить в честном бою на поле брани.

Даже те некоторые царские офицеры и генералы, которые на первых порах индифферентно относились к гражданской сшибке после революции и ещё не перевели дух от Первой мировой войны, вдруг неожиданно для советских властей и вождей предложили свои услуги в качестве военных специалистов – «военспецов». Своё слово заявил здравый ум и здоровый духовно, явно не квасной, патриотизм.

Наступление польских войск, подготовленное Регентским Советом Польши, было отражено, и они вынуждены были в большинстве случаев не отступать, а повально бежать. Английская дипломатия, дабы спасти Польшу от разгрома, взяла на себя инициативу навязать так называемую «этническую» границу между двумя воюющими странами.

Лондон предложил знаменитую «линию Керзона», по имени тогдашнего британского министра иностранных дел.

Это была для потопающей Польши соломинка, которая спасла ляхов от трагедии.

Но, к сожалению, Ленина и Троцкого больше волновала проблема продвижения на запад мировой революции. Революционная борьба их больше интересовала, чем урегулирование границ для больной, ослабленной, голодной и нищей страны.

И на первый взгляд для этого были некоторые основания в форме активизации социальных движений. Уже к концу 1918 года в некоторых странах Европы стали стихийно возникать коллективные органы управления – Советы, отряды Красной гвардии – красногвардейцы, рабочие союзы, крестьянские выступления и прочее.

7 ноября 1918 года в Люблине возникло «народное правительство», заявившее о роспуске Регентского Совета. Оно провозгласило гражданские свободы, потребовало введения 8-часового рабочего дня, национализации лесов, создания самоуправлений и гражданской милиции.

Однако под влиянием Германии 14 ноября 1918 года, действительно в угоду большинства польского народа, Регентский Совет упразднялся, и 22 ноября в Варшаве была провозглашена Польская Республика.

Высшей властью теперь объявлялся «временный начальник государства». Им стал Юзеф Пилсудский (1867–1935), проведший так называемую «санацию», а проще говоря, совершивший государственный переворот, что дало ему возможность осуществить в 1920 году «смелый поход на Киев».

Следует пояснить, что в годы Первой мировой войны Писудский командовал военными формированиями Германии, к тому же являясь агентом разведок нескольких держав Антанты. Его диктатура удачно прикрывалась ретроспективной, почетной должностью. Дело в том, что в конце XVIII века начальником государства был провозглашен и искренне принят народом, авторитетнейший человек для поляков – мужественный Тадеуш Костюшко. Это был действительно не мнимый, а реальный герой – смелый, решительный и честный человек.

Пилсудский слыл сторонником скорейшего восстановления границы образца 1772 года. У него роились прямо-таки амбициозные, наполеоновские планы создания Польской сверхдержавы на фоне двух обескровленных в ходе войны ненавистных соседей – Германии и России.

Новый «начальник государства» даже замахнулся на возможность создания на территории европейской части Советской России национальных государств, которые бы находились если не под протекторатом, то пусть под сильным влиянием Варшавы. Его ум всё кружил и кружил «журавлем в небе» над этим проклятым вопросом, не дававшим ему спокойно засыпать.

Как только осенью 1918 года германские войска стали выводиться с оккупированных территорий, Красная Армия двинулась на запад вслед за уходящим потрёпанным в боях германским воинством.

В знаменитом обращении Троцкого к войскам был отдан приказ о взятии с ходу Варшавы – по ту сторону польской столицы большевикам уже виделось соединение с немецкими революционерами Красной Баварии, мерещились контуры общеевропейской Красной революции, которая со временем перевернет весь мир. В своих многочисленных выступлениях он буквально упивался надеждой на скорую политическую перелицовку старой Европы.

Однако именно в этот момент части нашей армии, нацеленные на польскую столицу, неожиданно были отброшены и вынуждены отступать столь же стремительно, как и недавно наступали.

Многие сидельцы в Кремле чесали затылки и называли это поражение от поляков то «катастрофой», то «непонятным фиаско», то «предательством, замешанным на вредительстве»…

Начались взаимные упреки и обвинения как среди крупных военных начальников, так и политических деятелей.

Комиссия Высшей военной инспекции, обследовавшая с 12 марта по 5 апреля 1919 года состояние советских войск в районе Вильно, отметила в своём заключении, что главным отрицательным явлением данного фронта, безусловно, считает малочисленность красноармейцев, которая не соответствует его боевым заданиям и протяженности занимаемых позиций.

Следует заметить, что это поражение явилось причиной первого публичного столкновения между Троцким и Сталиным. Именно будущего вождя некоторые военные посчитали виновником многих просчетов Красной Армии в походе на Варшаву. И всё же объективности ради самой главной причиной этой неудачи была не столько военная, сколько политико-стратегическая ошибка.

Ни польские рабочие, ни польские крестьяне не поднялись на восстание. Более того, член коллегии ВЧК Г. Мороз 22 апреля 1919 года сообщал в ЦК РКП (б) о том, что весь западный край пропитан антисемитизмом, явившимся питательной средой для консолидации польской общественности в борьбе с «оевреенными большевиками России». Под слово – синоним: «жид – большевик» попадали практически все красноармейцы.

Таким образом, польское руководство, объединив усилия всякого рода общественных организаций, как правило, некоммунистической и националистической направленности, навербовало волонтеров в армию и сумело провести мобилизацию. Франция в это время помогла Польше оружием и провиантом.

Надвигалась дождливая, затяжная осень, и Ленин, опасаясь ещё одной военной зимы, принял единственно правильное решение в сложившейся ситуации – сосредоточить усилия Красной Армии в борьбе против Врангеля. Нужно отметить, что и поляки в это же время были тоже на пределе своих экономических и военных возможностей…

Но мне хотелось остановиться на вопиющих фактах бесчеловечности со стороны личного состава польской армии. Вот что писал по этому поводу в своей книге «Советско-польские войны» специалист по истории советско-польских отношений М. Мельтюхов:

«Так, будущий министр иностранных дел Польши в 1930-е годы Ю. Бек рассказывал своему отцу, вице-министру внутренних дел в правительстве Падеревского, как в конце 1918 года после разведывательного задания в Румынии, Москве и Киеве он с товарищами пробирался через «большевинизированную Украину»:

– В деревнях мы убивали всех поголовно и всё сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом».

По свидетельству же другого «героя» польской истории – представителя Гражданского управления Восточных земель М. Коссаковского, – убить или замучить большевика, православного или украинца не считалось тяжким грехом.

В частности, он рассказывал о таких фактах, которые несовместимы с поведением здравомыслящих людей:

«…в присутствии генерала Листовского (командующего оперативной группой на Полесье) застрелили мальчика лишь за то, что якобы недобро улыбался…

Один офицер десятками стрелял в людей только за то, что были бедно одеты и выглядели, как большевики… было убито около 20 изгнанников, прибывших из-за линии фронта…

Этих людей грабили, секли плетьми из колючей проволоки, прижигали раскаленным железом для получения нужных показаний…

Кому-то в распоротый живот зашили живого кота и побились об заклад, кто первый подохнет, человек или кот».

Участник тех событий, житель одного из хуторов Сарненского района на Ровенщине дед Федор Олейник, рассказывал, что он был свидетелем, как польские солдаты поймали на лугу девушку лет восемнадцати, пасшую корову, и принялись по очереди её насиловать.

Затем в детородный орган несчастной украинки садисты втолкнули пойманную мышь-полевку и стали хохотать, наблюдая за мучениями своей жертвы.

Примеров подобных жестокостей поляков того времени по отношению к солдатам Красной Армии и местному населению было очень много, что, естественно, вызывало, подобно сжатой пружине, ответную реакцию, – она с силой «разжималась», в виде адекватно-дикой неприязни к противнику.

И это вполне понятно, ведь многие сделались жестокосердными потому, что раньше были сострадательны и часто видели себя обманутыми и обиженными. А ведь недаром говорят, что тень обмана – обида, она неотрывно следует за обманщиком.

В 2005 году весь мир отмечал 60-летие Победы над фашизмом, решающую роль в которой сыграл Советский Союз. На полях брани за освобождение Польши полегло более шестисот тысяч наших солдат и офицеров. Об этом знает всё благодарное человечество. Одним из доказательств той непреложной истины было присутствие на параде в Москве 9 мая всех мировых лидеров ведущих государств.

И не только союзников, помогавших Советскому Союзу побыстрее справиться с коричневой чумой, но и представителей побежденной страны – Германии, давно уже отмежевавшихся от ошибок и преступлений своих предшественников.

Парад прошел успешно!

Иностранные гости искренне склонили головы символу мужества советских людей у Вечного огня – Неизвестному Солдату.

Но в четырёх странах – недавних советских союзных республиках, ныне независимых государствах: Литве, Латвии, Эстонии и когда-то в братской Польше, – всечеловеческий праздник был омрачен: чествованием недобитых эсэсовцев и шумной антисоветской компанией, связанной с фальсификацией событий в Катыни осенью 1941 года, о которых и пойдет речь несколько ниже.

Гроза польских шпионов А.Х. Артузов

Бывший резидент польской разведки, ставший сотрудником ОГПУ Игнатий Сосновский

Начальник Польши Юзеф Пилсудский

Польско-украинские войска вступают в Киев. 1920 г.

Польский плакат с изображением красноармейца.1920 г.

Бои за Смоленск.1941 г.

Мюнхенский сговор-слева на право: Чемберлен, Деладье, Гитлер, Муссолини и Чиано

Красноармейцы в польском плену 1920 г.

Гитлер и министр иностранных дел Польши Юзеф Бек

Переход польской границы немецкими солдатами 1.9.1939 г.

«Визит» Геринга в Польшу

Польская пехота в обороне

Свезённые трупы польских граждан и «найденные» немцами в Катыни

В.Сикорский – глава Польши в эмиграции. Лондон 1942 г.

Штабеля жертв в Катыни, складированные с немецкой пунктуальностью

Немцы рассматривают трупы поляков в Катыни.1943 г.

То, что осталось от бункера Гитлера под Смоленском. 2010 г.

Доктор Бутц изучает «найденные» захоронения поляков в Катыни. 1943 г.

«Находка» немцами захоронений польский офицеров в Катыни.1943 г.

Помпезный мемориал погибшим польским офицерам

Скромный мемориал советским военнопленным, погибшим в Катыни от рук фашистов