Глава первая Всегда ли ты и правда думаешь, когда думаешь, что ты – думаешь?
«Мне пришла в голову мысль…» – цитирует Пушкин незримого собеседника. И довольно ехидно комментирует: «…Не может быть. Нет, NN, вы изъясняетесь ошибочно; что-нибудь да не так».
В далекие времена на эти строки из малоизвестного текста Пушкина «Отрывки из писем, мысли и замечания» обратил мое внимание друг и соавтор, знаток и тонкий исследователь русских поэтов от Пушкина до Мандельштама Евгений Тоддес (1941–2014). Тогда-то я и задумалась впервые над привычным словом «мысль».
Да, не все, что называют мыслью, ею является.
Человек говорит: «Я думаю, что…» Пожалуйста, не сразу верьте этим словам. Вслушайтесь в рассуждения говорящего. И нередко (а сегодня, я бы сказала, даже часто) вы столкнетесь с тем, что думаньем тут и не пахнет. Мало этого – вы встретите (уверяю вас!) таких собеседников, которые и представления-то не имеют об этом увлекательном процессе…
Сразу поясню: речь не о тех, которых русский народ издавна припечатал присловьем «Пьяный проспится, дурак – никогда».
Говорю о людях, наделенных вполне себе нормальным интеллектом. Вопрос только в том, когда они его включают. И включают ли? Начиная о чем-то рассуждать, выстраивают ли необходимые логические цепочки?
Простой пример. В 90-е годы (к ним сегодня прилепили сознательно, с целью остановить размышление над ними, ярлык лихие; я же называю их поворотными; но сейчас речь не о политике) я была членом Комиссии по вопросам помилования при Президенте России (была такая очень важная для нашей страны Комиссия – каждую неделю рассматривали мы по 250 прошений к президенту; ликвидирована преемником президента Ельцина в конце 2001 года). Мне не раз приходилось говорить с людьми о смертной казни. Сама я убежденная ее противница с девятнадцати лет и, сколько ни искала, как человек науки, аргументов против себя – не нашла. Так вот, в 90-е годы те, кто со мной спорил, приводили неотразимый, с их точки зрения, аргумент в пользу смертной казни:
– А как же тогда сексуальные маньяки, у которых на совести столько жертв? Чикатило?
– То есть, – уточняла я, – вы полагаете, что смертная казнь нужна, чтобы остановить этих убийц? Правильно я вас понимаю? Маньяки – действенный аргумент в ее пользу? Их надо расстреливать, чтоб другим неповадно было?
– Ну да!
– Вынуждена вас разочаровать. Это аргумент не против меня, а против вас. Те самые страшные маньяки были как раз при наличии смертной казни. Они не раз и не два имели случай убедиться, что за это расстреливают. И – увы! – это их не остановило.
…И что, вы думаете, человек спохватывался? Ах да, мол, и правда? Задумывался над бесспорным моим аргументом? Да нет, нисколько. Мозг прочно выключен. Сложившееся когда-то (и уже порядком слежавшееся) мнение закреплено. Человеку то ли неохота, то ли просто в голову не приходит его перепроверить – под влиянием новой информации.
А что это такое, собственно говоря, – мнение?
Как часто мы слышим: «Это мое мнение!»
Или: «Могу же я иметь свое мнение!»
Но все ли хорошо понимают, что они при этом имеют в виду?
Если углубиться в далекое прошлое – в языки так называемой индоевропейской группы (литовский, готский, древнеиндийский и т. п.), предшествовавшие нашему родному языку, везде «мнить» (в соответствующих тем языкам формах) будет означать, как и сегодня, – думать, полагать. «Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь?» (Самозванец в «Борисе Годунове» – Марине Мнишек).
Мнение – суждение не с кондачка, а на основе размышления: «…Я совершенно с мнением господина прапорщика согласен, ибо мнение сие основано на всех правилах здравой тактики…» («Капитанская дочка»).
Это может быть и оценочное суждение, основанное, однако, на фактах: «Он уронил Россию во мнении Европы…» (письмо Пушкина Нащокину, 1831).
Проливает свет на еще один оттенок слова «мнение» давнее высказывание Сергея Адамовича Ковалева в бытность его народным депутатом: «Я выражаю не мнения своих избирателей, а их интересы».
Очень важное различие! Человек может настойчиво высказывать свое мнение – поддерживать, скажем, политику своей власти, – и при том не понимать, что эта политика в немалой степени расходится с его интересами, насущными потребностями его и его семьи.