– Разве к заливу ведет эта дорога? – Вишняков всматривался в пейзаж за окном автомобиля и не узнавал места.
– Сейчас свернем направо, – улыбнулась дама из агентства. – Обещаю, дача вам понравится.
– Но залив в другой стороне, – уже разозлился Вишняков. Эти агенты всегда предложат не то, что нужно. Он мечтал арендовать дачу у залива и все лето смотреть на волны.
– К сожалению, нас опередили, та дача уже занята. У залива совсем ничего нет. Но я покажу вам вариант гораздо, гораздо лучше. Вы сказали, что вы писатель. А в этом районе есть целый дачный поселок, там живут писатели, артисты, ученые. По-моему, лучшая дача для вас.
– Мы же говорили про дом у воды? – Вишняков зло посмотрел на даму, но она снова улыбнулась.
– А там несколько озер, хорошие места для рыбалки, и купаться можно. Дом просто отличный. Вы не поверите, но в этом поселке даже есть ресторанчик у озера. Беседка стоит прямо на воде. Где вы такое видели – ресторан на даче?
– Мне нужно тихое место.
– Там очень, очень тихо. В двух шагах лес.
Дорога между тем становилась хуже, машина начала подпрыгивать на кочках, колеса шумно проходили по гравию, вдалеке показался лес. «Как приедем, сразу откажусь, а потом позвоню в другое агентство», – решил Вишняков и больше не отвлекал даму.
Путь был долгий и дорога никак не заканчивалась. То они въезжали на улицу с дачными домиками, то снова попадали на широкую дорогу вдоль полей. После кочек они снова ехали по ровному шоссе. Вишняков задремал, а проснулся спустя еще время от того, что машина резко затормозила.
– Приехали! – радостно сообщила агент.
Они оказались у высоких металлических ворот. Улочка была короткой, всего несколько дачных участков. Вишняков нехотя вылез из машины.
– И кто же соседи? – спросил он. Агент ловко справилась с ключами, и спустя минуту они оказались на участке.
– В основном все из ваших, люди искусства и науки. Напротив живет оперный певец, слева от вас профессор химии, а справа милая пожилая пара.
Вишняков огляделся. Несколько яблонь и вишен выстроились в ряд с левой стороны участка, они были высокие, стройные, в шапках белых ароматных цветов. Справа росло несколько кустарников, а посередине расположился большой цветник. Желтые и розовые тюльпаны уже набирали цвет. Вишняков вдохнул ароматный воздух, наполненный запахами не только цветущих фруктовых деревьев, но и леса.
– Лес начинается сразу в конце улицы, – заметила агент. – Осмотрим дом.
Двухэтажный кирпичный дом с голубой верандой был небольшой, но сразу показался Вишнякову уютным. На застекленной веранде разместились стол и два стула.
– Здесь есть все необходимое, – агент открыла дверцу шкафчика, где стояли чашки и тарелки, располагались всевозможные столовые принадлежности и салфетки.
Потом осмотрели маленькую кухню с газовой плитой, просторную комнату на первом этаже с массивным столом у окна. Вишняков сразу представил, как будет писать за этим столом целое лето. За окном мягко покачивались зеленые ветки и виднелась улица.
Потом по крутой лестнице поднялись на второй этаж.
– Спальня, – прокомментировала агент. – Даже в дождливую погоду здесь очень тепло. Можно жить до глубокой осени.
Посередине стояла большая кровать, сбоку книжный шкаф, светлые стены обиты деревянными рейками. Вишняков подошел к окну, еще раз увидел цветущие белые деревья и понял, что ему здесь понравилось.
– Отлично, беру, – уверенно сказал он, сам не ожидая от себя такого решения. Он был уверен, что они с агентом совсем разругаются по приезду на место.
– Сейчас принесу договор, все подпишем, и можете переезжать, – хитро улыбнулась агент и отправилась вниз, чтобы взять документы из машины.
«То, что нужно, – радостно думал Вишняков. – Тихо, никто не мешает, свежий воздух, природа. За лето успею написать роман».
К осени успеть написать новую книгу нужно непременно. Пять лет назад роман Вишнякова хорошо продавался. Теперь же издательство решило выпустить новую редакцию, а заодно еще и новый роман Вишнякова в придачу. Новый как раз так и не был написан, но договорились на октябрь, и Вишняков рассудил, что это достаточное время для обдумывания и написания. Месяц назад Вишнякову исполнилось тридцать пять, и он почувствовал, что пора написать главную книгу в его жизни. Уже и название нового романа он придумал – «Моряки». «Пора, пора», – то и дело звучало в голове, и он ждал отъезда на дачу с нетерпением.
Вещи в городской квартире Вишняков упаковал заранее. Он владел совсем маленькой квартирой с видом на шумный проспект и потрясающе хорошей слышимостью всего, что происходит в доме. Его страшно раздражали звуки вокруг. Он любил быть один, вдали от людей, в тишине, но это ему почти никогда не удавалось. А теперь соседи запланировали ремонт и уже начинали стучать, сверлить, распиливать. Тогда Вишнякову и пришла идея уехать из города на лето.
Денег у него, правда, было немного. Но гонорар за переизданный сборник, да еще лекции по литературе, которые он читал, позволяли ему снять скромную дачу. А теперь все сложилось еще удачнее – участок вдали от залива обошелся Вишнякову вдвое дешевле, чем он думал.
К вечеру следующего дня Вишняков прибыл в свою новую летнюю резиденцию. Ехал он, как показалось, еще дольше, чем в прошлый раз. Теперь он сидел рядом с водителем фургона, который перевозил его багаж, и на кочках трясло еще сильнее.
Бросив вещи на веранде дачи, Вишняков не спешил их распаковывать. Ему не терпелось осмотреть окрестности. Дело было уже к вечеру, яблони и вишни накрыла тень.
Вишняков вышел за ворота своего участка. На узкой дачной улочке, прогретой за день солнцем, сильнее пахло травой, лесом и цветами. Вишняков подумал пройтись в сторону леса, который начинался за поворотом, но тут увидел человека, который двигался по направлению к Вишнякову.
Вишняков сощурился на солнце и смог лучше рассмотреть массивную фигуру. Но по мере приближения внимание его занимало больше то, что толстяк нес в руках, что-то большое и блестящее. Вблизи Вишняков уже мог рассмотреть большую стеклянную банку, которую незнакомец держал двумя руками. Это было даже больше, чем просто банка, целый стеклянный сосуд, почти аквариум. В мутной воде плавали два больших карася.
Толстяк приблизился к воротам дачи, как раз напротив дачи Вишнякова.
– Здравствуйте! Я ваш новый сосед. Вишняков. Виктор.
Вишняков сам себе удивился, ведь обычно он держался от людей подальше и никогда не заговаривал первым. «Дачный воздух действует», – подумал Вишняков.
– Евгений. Рад знакомству, – серьезное лицо толстяка растянулось в доброжелательной улыбке. – Вы из филармонии?
– Филармонии? Нет. Я писатель. Пишу роман. Может, вы слышали, была книга…
– Писатель! У нас тут не было ни одного писателя. Очень рад. Я солист оперы. Пообщаемся потом, – Евгений перенес свой аквариум в одну руку, а другой уже открывал ворота.
– Отличные караси, – из вежливости прокомментировал Вишняков.
– Да, – толстяк наполовину вошел в свои ворота, но тут на улицу выскочили две таксы, черная и коричневая. Они были с такой гладкой шерстью, что блестели и переливались на солнце.
– Дафна, Жози, домой! – звонко произнес Евгений. Таксы посмотрели на Вишнякова. Дафна моментально скрылась за воротами, а Жози задержала взгляд на Вишнякове и замахала хвостом.
– Красивая собака.
– Жози, побыстрее, – Евгений увлек таксу за собой. – Еще увидимся, – бросил он Вишнякову и закрыл ворота.
«И соседи нормальные тут, интеллигентные», – подумал Вишняков и направился в сторону леса.
Лес действительно оказался совсем близко. В конце улицы, сразу за крайним дачным участком, начинались березы и сосны. В лесу было солнечно, деревья в начале леса росли редко, и сквозь верхушки падали лучи вечернего солнца. Лес был живой. Ветки шелестели на ветру, маленькие птички перекликались друг с другом на разные голоса. Стрекотали кузнечики. Вишняков вдохнул ароматный лесной воздух и тут почувствовал, что проголодался. Лесная дорожка уходила вглубь, но он не отправился на прогулку дальше, а снова вышел на дачную улицу.
От леса шла еще одна дорожка в сторону, на развилке стоял указатель: «У Рудольфа». «Ресторан», – подумал Вишняков. Табличку он заметил еще по пути туда, а теперь она оказалась кстати. «Действительно, ресторан в дачном поселке – очень необычно. Разведаю, что за место», – Вишняков двинулся по указателю.
Дорожка была не прямой, вдоль нее росли густые кустарники. Преодолев всего один поворот, Вишняков увидел живописное озеро. За ним тоже начинался лес, так что вода в озере казалась зеленой из-за отражений деревьев. На берегу расположился одноэтажный домик с просторной верандой, где стояли накрытые белыми скатертями столики. В середине озера белела изящная беседка на искусственном островке, к ней вел деревянный мост прямо от домика с верандой. В беседке тоже стояли накрытые столики.
«Симпатичное место, – оценил Вишняков. – Самое время поужинать».
– Добрый вечер! Я Рудольф, – к Вишнякову подошел брюнет лет пятидесяти с черными усами, в черной рубашке и брюках и в белом фартуке. – Где хотите расположиться? В беседке или на веранде?
– В беседке, – Вишнякову понравилась идея ужинать прямо посередине озера. Все столики пустовали, и он выбрал лучшее место с видом на воду.
«Жареные караси, картофель в сметане, борщ, запеченный судак, пироги с вишней, яблоками, брусникой», – прочитал Вишняков в меню. Он остановился на карасях и брусничном пироге с травяным чаем, откинулся на спинку стула и стал ждать, вслушиваясь в голоса лесных птиц.
– Только приехали? – спросил Рудольф, ставя на стол дымящееся блюдо с поджаристыми карасями. – Как вам здесь?
– Нравится. Природа замечательная. Здесь есть и другое озеро? Где ловят рыбу?
– Да, вот тропинка от ресторана в лес. По ней пройдете, там второе озеро.
– И рыба есть?
– Конечно, – подмигнул Рудольф. – И блюда в моем ресторане в основном из местных продуктов, здесь все есть – разная рыба, зелень, овощи. Караси тоже местные. Отличные караси.
– Отличные, – Вишняков посмотрел на свою тарелку. Две рыбины впечатляющих размеров даже не помещались на огромном блюде.
– Приятного аппетита, – и Рудольф отправился с подносом через мост.
Вишняков пил мелкими глотками ароматный чай из лесных трав и снова обратился к Рудольфу, когда тот забирал тарелку.
– Вы всех вокруг знаете. Скажите, кто живет на этой улице?
– Вы художник?
– Писатель.
– А, это еще ничего. Все творческие странные люди. Сняли дачу с вишнями? И голубой верандой? – Рудольф приподнял брови.
– Точно.
– Все ваши со странностями. А рядом с этой дачей так и вовсе черт знает что происходит.
– Что происходит? – насторожился Вишняков и перестал пить чай.
– Да так, – Рудольф слегка наклонил голову. – Просто будьте осторожнее. По ночам из дома не выходите и не говорите непонятно с кем. Вот и все, – Рудольф снова ушел, а Вишняков смотрел на воду озера за беседкой, раздумывая о словах Рудольфа. «Да это он так просто», – решил Вишняков, но какой-то осадок от разговора все-таки остался.
Вишняков расплатился и отправился обратно к своей даче. Солнце уже садилось, и все вокруг начало наполняться новыми звуками, новыми птичьими голосами. Ветер стал сильнее, верхушки деревьев зашумели громче, где-то даже сломалась сухая ветка.
Вишняков так устал за день, что сразу же упал на кровать и крепко заснул. Если бы не это, он заметил бы странный треск со стороны дачи слева. Но потом все успокоилось, стало совсем темно, и пространство наполнилось обычными ночными живыми звуками леса.
Яркое утреннее солнце заполнило дачный участок Вишнякова. Он открыл дверь веранды и вдохнул лесной воздух. Тишина.
Вишняков заварил кофе и устроился завтракать бутербродами с ветчиной на веранде. На соседних участках никого не было. Никуда не торопясь, Вишняков выпил вторую чашку кофе и ощутил прилив сил. Он почувствовал, что готов взяться за работу.
Первым делом он вытер пыль с большого письменного стола в комнате. Поставил ноутбук, приоткрыл окно и слегка придвинул прозрачно-белую штору, чтобы не залетали мухи. Он сел на удобное кресло и достал толстый блокнот. «Пора, пора», – снова сам себя подбадривал Вишняков. Сегодня же он набросает плана романа, за день с планом он легко справится.
Тишину нарушало только жужжание мухи, которая все же просочилась в комнату. «Моряки», – написал название в блокноте Вишняков и приготовился мысленно отправиться в открытый океан вместе со своими героями. Но тут что-то загромыхало на улице. Раздался скрежет и жужжание какой-то огромной электрической пилы.
Вишняков вышел из дома на участок. На даче справа было оживление. Соседи приехали. Сначала Вишняков увидел старичка – тот доставал из тачки у дома деревянные бруски, помещал их на верстак и распиливал, опилки летели на весь огород. Рядом со старичком появилась бодрая старушка. Она пробежала по огороду, потом поднялась на крыльцо маленького домика, прихватив какие-то брошенные у порога пакеты, и исчезла внутри.
«Он скоро закончит, – подумал Вишняков про старичка. – У него там всего пара брусков лежит».
Старичок тем времени сделал паузу. Он отложил пилу и заметил Вишнякова.
– Машь! Глянь! – громко крикнул старичок в сторону дома.
Старушка сразу же оказалась рядом, так быстро, что не заметно было, как она спустилась по ступенькам крыльца. Теперь соседи стояли вдвоем и смотрели на Вишнякова через забор.
– Здравствуйте! – Вишняков приблизился к забору. – Я ваш новый сосед. Снял дачу на все лето. Вишняков. Виктор.
– Ивановы, – сказал старичок.
– Ивановы мы, – подтвердила старушка.
– Очень рад.
– Хорошо, что кто-то приехал. А то вон кусты у вас на наш участок залезли, – Иванова показала рукой. – Ухаживать некому. И цветы розовые насеиваются. Вы уж их от нашего забора как-нибудь пересадите.
– Цветы?
– Пересадите? – Иванова строго посмотрела на Вишнякова. Он подошел к забору, разделявшему его участок и участок Ивановых. Никаких цветов он не разглядел.
– Вот эти ростки, – показала Иванова. – Розовые цветочки такие будут.
Вишняков посмотрел еще внимательнее. Пара сорняков каких-то и правда выросла, но не более того. Он впервые обратил внимание на огород соседей. Все здесь находилось в идеальном порядке. Каждое растение ухожено, все грядки отгорожены, подпорки растений выстроились в ряд и были строго одной высоты. Каждая яблоня аккуратно подвязана, цветник обрамлял ровный контур из маленьких кирпичиков.
Иванов тем временем вернулся к своему делу и скрежет возобновился. Он бросил рядом еще целую кучу деревяшек, брал и пилил их одну за другой. Иванова тем временем что-то еще говорила Вишнякову, он не мог ничего разобрать из-за шума. В паузе Вишняков спросил:
– Вы что-то будете мастерить? Для чего столько брусков?
– Это Семена Семеновича хобби. Он просто пилит. Нравится ему. Каждый день только этим и занимается. Очень успокаивает его, говорит.
Вишняков поторопился закончить разговор и вернулся в дом. Он плотно закрыл дверь и окна и сел за стол. Кажется, кресло под ним даже вибрировало, так громко работал на соседнем участке Иванов. «Где-то были беруши», – перебирал варианты спастись от шума Вишняков. Беруши не нашлись, но в чемодане оказались наушники. «Включить музыку, писать под нее», – Вишняков выбрал медленный трек и снова вернулся за стол. Но теперь в ушах звучала музыка и параллельно визжал и скрежетал какой-то другой, новый инструмент Иванова.
От звуков никуда было не деться. И в доме, и на улице стоял грохот. Он разносился эхом по улице дачного поселка и заполнял собой все вокруг. «Не смогу работать в такой обстановке!» – с ужасом думал Вишняков. Он встал и начал ходить по комнате, хватая то плед, то подушку и думая, с помощью чего еще можно уменьшить силу проникновения звука в окно.
Но внезапно скрежет прекратился. Вишняков выглянул в окно. Ивановы удалились в дом. Потом из открытого окна их домика, покрашенного охрой, раздались звуки звенящих тарелок. «Обедают, – понял Вишняков и поспешил к своему письменному столу. – Хоть что-то напишу, пока пауза».
Не успел он собраться мыслями, как появились завывающие звуки, но теперь совсем уже другие. «В том саду-у-у…» – протяжно завыла, видимо, старая виниловая пластинка. Начался заунывный и невероятно печальный романс о горестях судьбы и ушедшей молодости. Женский голос звучал с гулом, как будто из подземелья, проигрыватель при этом иногда скрежетал и захлебывался из-за поцарапанной заезженной пластинки.
Это было еще хуже, чем пила, и громко в такой же степени. Романс закончился, начался второй такой же. Потом прозвучало еще два, а потом они начали проигрываться сначала. «В том саду-у-у…» – опять голосил проигрыватель. Тем временем Иванов вышел снова поработать электропилой. Тогда Иванова в домике сделала проигрыватель еще громче. Теперь завывающие звуки перебивал скрежет, и все вместе это было кошмаром.
«Невыносимо, невыносимо, – бесился Вишняков. – Я поговорю с ними». Он уже был на веранде, когда вдруг и романс, и пила прекратились. Вишняков прислушался. Минута тишины, и тут раздалась ругань.
– Простофиля, пустая голова! Эх ты! – Иванова стучала ногами на крыльце.
– Ну, забыл, забыл, – Иванов разводил руками.
– Как теперь? Ехать придется, в такую даль!
Иванов снова развел руками и пошел в дом. Иванова последовала за ним и еще что-то кричала. Спустя пять минут они появились с рюкзаками, закрыли дом и спешно вышли за ворота. Они удалялись по улице, продолжая ругаться, – точнее, ругалась одна Иванова, а Иванов слушал. Потом все стихло.
«Скатертью дорога», – подумал Вишняков. Он распахнул дверь на веранду, снова приоткрыл окно и сел за стол. «Вот теперь поработаю», – сам себе сказал он. И сразу же придумал название первой главы.
Вишняков погрузился в мысли о своих моряках. Он наблюдал за жирной мухой, которая ползла по обратной стороне шторы и никак не могла попасть в комнату. И вдруг…
– Ми, ми, – пробасил кто-то. Потом звуки повторились. – Ми-ми-ми.
Голос звучал с улицы и врывался в открытое окно.
«Солист оперы», – вспомнил Вишняков. Дача Евгения располагалась как раз напротив окна Вишнякова, прямо через улицу.
– Ла-ла-ла-ла-ла-ла, – бас становился громче, раскатистее. Потом началось что-то протяжное. – А-а-а-а-а!
Дальше на разные лады зазвучали распевки, гаммы, всевозможные вокальные упражнения и, наконец, до Вишнякова донеслись обрывки незнакомой арии на итальянском.
Вишняков решил прилечь пока на диван и переждать. В голову все равно ничего больше не приходило. Он ждал час, потом еще час. И потом отправился к даче напротив.
Вишняков настойчиво и громко постучал в ворота. Пение прекратилось. Залаяли две собаки. Спустя минуту Евгений в объемном бордовом халате показался у входа.
– Извините, конечно, но нельзя ли потише. Я работаю и…
– А я что же? – лицо Евгения перекосило от негодования. – Я тоже работаю.
За ворота выбежали две таксы.
– Может быть… – Вишняков не успел закончить. Евгений дал понять, что не расположен ничего обсуждать.
– Жози, Дафна! Домой! – рявкнул Евгений. Таксы засеменили обратно. Замок щелкнул.
Вишняков вернулся на свою дачу. Он решил перекусить. Разбил на сковороду яйца, поджарил колбасу, вскипятил чайник. Потом достал тарелку и приборы и расположился на веранде. Двери не стал закрывать, да это и не помогло бы. Мощный оперный голос разносился далеко и иногда даже заставлял предметы вокруг вибрировать. Или это уже начало казаться Вишнякову. Все идеи из его головы вылетели напрочь. Он глотал свой обед, а в голове резонировал голос: то повторялось «Ми-ми-ми», то начиналась новая ария.
После обеда Вишняков вдруг почувствовал себя очень усталым. Он лег на диван и быстро заснул несмотря на продолжающееся пение.
Вечером Вишняков сидел на своей веранде и ужинал. Жареные сосиски, пирожки с яблоками, купленные еще вчера по дороге, и крепкий черный чай. Пение прекратилось, Ивановы больше не приезжали.
Вишняков открыл створки окна своей застекленной веранды и передвинул стол вплотную к окну. Получилось так, что прямо перед его столом раскачивались ароматные цветущие яблоневые ветки. Самая старая яблоня росла как раз под самым окном. С веранды открывался лучший вид на все владения Вишнякова, и еще на дачи слева и справа. Дача слева весь день пустовала, никто там не появлялся. Да и участок этот выглядел запущенным. Возле кирпичного дома росли две пышные яблони и куст сирени, остальная часть участка заросла травой.
Стрекотали сверчки, тонкими голосами перекликались маленькие птички. Вишняков глотал ароматный горячий чай, но вкуса не чувствовал. Хотя внешне он казался спокойным, у него уже второй час дергался глаз из-за нервного тика. «Вот и день закончился», – думал он то ли с сожалением, то ли с облегчением. Сейчас ему не хотелось вспоминать о работе. Он достал из шкафчика на веранде плитку шоколада и надкусил ее. Вечернее солнце вот-вот должно скрыться за горизонтом. И тут…
Вишняков вздрогнул и едва не подавился шоколадом. Пустующая слева запущенная дача вдруг озарилась теплым светом. Что-то как будто вспыхнуло в окне. И сразу исчезло.
Вишняков вышел на крыльцо веранды. Он прищурился, чтобы лучше рассмотреть кирпичный дом. Окна, как и раньше, выглядели темными. Никаких признаков жизни.
«Показалось, – решил Вишняков. – Это игра света, так на закате падают лучи».
Он смотрел на дом минуту, две, потом еще несколько минут. Тишина. Тогда он вернулся за стол и продолжил пить чай с шоколадом.
Солнце скрылось, наступили сумерки, сиреневое небо постепенно становилось синим. «Пора включить свет», – подумал Вишняков.
Вдруг в темноте что-то заискрилось. Короткая вспышка появилась и исчезла в окне соседней дачи. Потом там что-то вспыхнуло и треснуло. И снова тишина.
«Не на эту ли странную дачу намекал Рудольф из ресторана?» – Вишняков пытался поточнее вспомнить, что говорил Рудольф, но толком ничего не припоминал. Вишняков еще недолго понаблюдал за темными окнами дачи слева и пошел в комнату.
Он нажал выключатель, но комната осталась темной. Вишняков стал нажимать выключатель еще – он почему-то не срабатывал. Вишняков подошел к окну и посмотрел на дом напротив. Дача Евгения тоже стояла без света, хотя Евгений точно находился дома – его ворота скрипели еще час назад и собаки то и дело лаяли.
Электричество в доме отсутствовало.
Тем временем пустующая дача с заброшенным участком на самом деле не была необитаемой. «Дзинь, дзинь», – тонко временами дребезжали стекла на небольшой веранде. Пол веранды покрывал мягкий бордовый коврик, медный чайник с загнутым носом стоял на маленьком столе – ничего необычного. А вот где-то в центре дома явно что-то происходило и двигалось.
Дом, погруженный в темноту, гудел и вздрагивал изнутри. В темной комнате на первом этаже почти не осталось свободного места из-за массивного квадратного стола. Огромный, на всю комнату стол на изогнутых, но прочных ножках жил своей жизнью. Тут стояли бутыльки, склянки, большие и маленькие стеклянные сосуды, в которых что-то булькало и пенилось. Странный прибор из нескольких трубок периодически вздыхал: «Пых-пых пых». И потом из трубок выходил цветной пар – то желтый, то фиолетовый или зеленый.
Целый ряд стеклянных банок отводился под необыкновенные фиолетовые растения. Прямо с корнями они стояли, погруженные в воду, а фиолетовые листья над поверхностью банок шевелились – то ли из-за попадающего на них пара, то ли из-за того, что они жили своей жизнью.
Прибор с трубками тускло светился, и в темноте в его отблесках мелькали чьи-то руки. Эти руки постоянно перемещались вдоль стола и брали то один, то другой ингредиент из склянок, слышался стук металлического прибора, разбалтывающего что-то в стеклянной колбе.
Пахло сгоревшей проводкой, и комнату наполнял серый дым, который, однако, уже начал рассеиваться. Но все равно ничего в этой темноте и дыму было не разобрать. Снова замелькали руки – тонкие, изящные, быстрые.
На улице стало еще темнее, но скоро небо ярко осветила луна, и теперь в комнате стал виден женский силуэт. Силуэт исчез на мгновение и снова появился, держа в руках две зажженные свечи, которые осветили половину лица. В светлых серо-голубых глазах отразились язычки пламени. Хитрые глаза сощурились и исчезли в темноте. Потом раздался крик: «А-а-а!»
Это был крик, выражающий бурную радость и восторг одновременно. В темноте ничего не было видно, но кто-то хлопал в ладоши и прыгал по деревянному полу. Бутыльки на столе задребезжали и запрыгали, прибор с трубками запыхтел и выдохнул фиолетовый пар.
– Получилось! Получилось! – восклицал в темноте молодой и звонкий женский голос.
Дачный поселок тем временем погрузился в темную-темную ночь.
Все утро Вишняков бегал по поселку, пытаясь решить проблему с электричеством. Он побывал в дачном управлении, потом провел пару часов на телефоне. Наконец, к нему на дачу явился электрик. Он повозился со щитком, потом вышел на улицу и исчез. Минут десять спустя Вишняков услышал, что электрик говорит с кем-то за воротами, и тоже вышел.
Ворота странной заброшенной дачи стояли открытыми. Вишняков подошел поближе и увидел худую старушку, которая разговаривала с электриком. Она была очень старая. «Ей лет восемьдесят, если не девяносто», – подумал Вишняков. Несмотря на солнечную сухую погоду старушка ходила в коротких резиновых сапожках неопределенного цвета. Она что-то ответила электрику, и потом они вдвоем скрылись в ее доме.
Спустя час электричество в дачном поселке снова появилось. Вишняков сел пить чай на веранде. Он жевал последний черствый пирожок с яблоками из своих запасов. У него совсем не было времени съездить и купить себе еды, а сегодня Вишняков покупками заниматься точно не собирался. Он хотел покончить со всем побыстрее и сразу же после завтрака начал звонить.
Сначала срабатывал автоответчик, чуть позже просто шли длинные гудки, и никто не отвечал. Потом абонент недоступен, и снова автоответчик. Только к обеду Вишняков дозвонился.
– Я хочу вернуть деньги. Дача мне не подходит.
– А что такое? – весело спросила агент. – Вы там всего второй день, так? Посмотрели озера?
– Мне не подходит, – упрямо повторил Вишняков. – Вокруг одни ненормальные. Шумно. Работать невозможно, категорически. Или верните деньги, или найдите мне другой вариант.
– Какой же другой? Я вам говорила, сейчас сезон, все свободные дачи забронированы, – уже сухо ответила агент.
– И чтобы у залива.
– Вы подумайте, как вам повезло. Досталась последняя дача, да еще и в таком поселке. А вообще… Вы читали договор? Сумма, которую вы внесли, невозвратная. Хотите – уезжайте, а деньги вернуть не могу.
Вишняков не ожидал такого поворота. Он был уверен, что все разрешится и завтра же он переедет на другую дачу, в другом поселке, и чтобы подальше.
– Будете съезжать? – злорадно спросила агент.
– Остаюсь.
– Вот и хорошо. Уверена, вам там очень понравится. Еще и на следующий год потом арендуете, – голос снова стал доброжелательным и веселым.
Вишняков сидел на веранде и думал. Ничего не поделать, уезжать некуда, а в городе будет еще хуже. Он сходил в маленький дачный магазин на соседней улице, купил сосисок, лапши, хлеба и яблок. Потом в комнате на первом этаже сел за письменный стол и достал свои заметки. План романа «Моряки» все еще не был толком придуман.
В комнате стояла приятная прохлада. Несмотря на то, что еще только заканчивался май, пришла необыкновенная для этого времени жара, около тридцати градусов, и на участке палило яркое солнце. Оно обжигало кожу, и хотелось укрыться где-нибудь от этого зноя. Окна первого этажа выходили на теневую сторону, поэтому здесь все время было свежо и приятно.
Вишняков расслабился, и даже какие-то мысли по поводу приключений моряков вновь начали вертеться в голове. Но тут за окнами послышались голоса, на дачу справа прибыли Ивановы, и на всю округу пронзительно завизжала электропила.
– Так вы подвяжете этот куст? – Вишняков вздрогнул от неожиданности. Он ходил по своим владениям и рассматривал новые растения, которые начали пробиваться сквозь землю под яблонями. Кажется, это какие-то поздние весенние цветы. Иванова появилась внезапно и грозно смотрела на Вишнякова через забор.
– Разве он мешает? Вот сколько места, смотрите, – Вишняков не планировал ничего менять.
– Вы уж подвяжите. Я знаю, как можно сделать. Давайте зайду к вам? – вдруг спросила Иванова.
– Не стоит, нет, – разозлился Вишняков, стараясь все же оставаться вежливым. – И вообще, я сейчас ухожу.
Он поторопился зайти в дом и посмотрел в окно из-за шторы. Иванова постояла еще минуту, поглядывая на куст смородины, потом все же ушла.
Вишняков подумал, куда бы он на время мог выйти, и идея появилась. Он взял большую пустую бутылку и ведро и отправился к колонке с питьевой водой за углом.
Вишняков шел по улице очень медленно, стараясь растянуть время. Он набрал воды в колонке и уже собирался двинуться в обратный путь, но тут заметил Евгения, который быстрым шагом направлялся в сторону своей дачи. В руках Евгений держал большой прозрачный пакет с водой, в котором плавали две живые рыбы. «Пусть пройдет», – подумал Вишняков, не желая сталкиваться с соседом. Он поставил ведро и бутылку на землю и сделал вид, что отдыхает.
Евгений тем временем почти поравнялся с колонкой, и тут пакет вдруг выскользнул из его рук. Мгновение, и две рыбы запрыгали по земле, вся вода вылилась наружу.
– А-а! – в отчаянии захрипел басом Евгений. Он наклонился к своим рыбам, хватал то одну, то другую, но они вырывались у него из рук и падали вниз.
Вишняков поспешил к Евгению со своим ведром, схватил рыб и бросил их в воду. Это были два жирных окуня. В воде рыбы пришли в себя и успокоились.
– Спасибо! – протянул руку Евгений. – Я только донесу до дома и верну ведро.
– Можно потом, – успокоил его Вишняков. – А эта рыба…
– Это мечта, – Евгений улыбнулся.
– Мечта?
– Сделал у себя на участке пруд, запускаю сейчас живую рыбу. Потом буду открывать окно и забрасывать удочку в воду, прямо не выходя из дома.
– Вот это да! – восхитился Вишняков и тоже захотел иметь пруд с рыбами.
– Хм, – довольно сказал Евгений и улыбнулся. Он еще раз заглянул в ведро с окунями, которое стояло рядом, и поднял ведро за ручку.
Вишняков взял бутылку с водой, и вместе они пошли на свою улицу.
– Но это рыба не из нашего озера?
– Нет, я их заказываю. В озере не то. У меня другая рыба будет, крупнее, другой породы.
Вишнякову показалось, что окуни самые обычные, но он не стал ничего говорить. По дороге Евгений рассказал, какой у него сложный график и как важно ему репетировать каждый день. Вишняков с ним согласился.
Они уже были у своих дач. Открывая ворота, Евгений задержался и окликнул Вишнякова.
– У меня сегодня гости. Заходи, весело будет.
– Да я… – Вишняков не любил ходить по гостям и пытался на ходу выдумать причину для отказа.
– Так, скромный ужин, барбекю. Покажу мой пруд с рыбами. Девчонки будут из хора. Жду, что придешь, – и Евгений исчез за воротами своей дачи.
Вечер наступил, на участке Евгения началось оживление. Подъехала машина, то и дело хлопали ворота. Слышались женские голоса и бас Евгения. Он то напевал, то громко рассказывал, видимо, что-то смешное, потому что то и дело раздавались взрывы смеха.
«Идти? Или не ходить?» – сомневался Вишняков. Он ничего еще не решил, когда Евгений сам к нему постучался.
– Спасибо еще раз, – Евгений протянул Вишнякову ведро. – Ну, идем?
Вишняков отнес ведро на крыльцо и последовал за Евгением.
– А вот и новый гость. Виктор Вишняков, писатель, – важно произнес Евгений.
– Писатель! Писатель! – на гостя с любопытством смотрели девушки в ярких летних платьях. Их было шесть, или семь, или еще больше. Они сидели кто на скамейке, кто на мягких пуфиках на траве.
– Лариса, Ева, Ангелина, Виктория, Лана, Тоня, – Евгений представил тех, которые сидели у дома. В дальнем конце участка разместились и другие гости. Ворота хлопнули очередной раз – кто-то еще приехал.
Вишняков впервые рассмотрел дачу Евгения – из-за высокого забора с улицы ничего не было видно. Большой дом с массивным балконом выглядел капитально. Это не обычный дачный дом, а целый особняк на зеленой лужайке. У дома вдоль газона росли кусты роз.
– Покажу мой пруд! – Евгений увлек Вишнякова за дом.
Пруд находился прямо под окнами. Он был очень небольшой, но, по-видимому, довольно глубокий.
– Скоро будет рыба-а-алка, – Евгений с удовольствием растянул слово «рыбалка», представляя, вероятно, как он закидывает удочку из окна гостиной.
– О! – только и сказал Вишняков. Тут и сказать было нечего. Великолепно.
Гости продолжали прибывать. В основном это были девушки – артистки хора, хотя потом к компании присоединились саксофонист и ударник. Евгений жарил мясо на решетке и шутил с гостями. Он бросал реплики своим звучным басом, обращаясь к девушкам в дальнем конце сада, те смеялись и кричали ему что-то в ответ.
Прямо на лужайку поставили длинный-предлинный стол и узкие диванчики. Гости принялись за мясо, зазвенели бокалы, наполненные вином. Оживление усиливалось, голоса становились веселее. А потом началось пение.
Евгений отодвинул стол и сел на диванчик в центре. Девушки из хора окружили его. С опозданием подъехал тенор из театра – Вишняков не запомнил фамилию. Откуда-то возникла гитара, которую перехватил Евгений, и началось.
Евгений звучно и с удовольствием запел веселую песню на итальянском. Оказалось, она знакома всем гостям, артистки хора подхватили припев. Голоса звучали удивительно слаженно и красиво. Тенор тоже присоединился к пению, даже саксофонист подпевал немного. Следующей была ария из незнакомой Вишнякову оперы, потом что-то современное. Вне зависимости от жанра аккомпанировала гитара.
Вишняков присел с краю на пуф. Он единственный не пел. Но потом он и сам не заметил, как стал покачивать головой в ритм и слегка напевать.
Шум вечеринки разносился по улице дачного поселка. Казалось, красивые голоса отдавались эхом даже где-то далеко в лесу, начинавшемся за углом.
Вишняков слегка выпил. То ли вино на него подействовало, то ли веселое общество, но замкнутый Вишняков оказался в центре внимания и ему это понравилось. Ангелина и Лана посадили его на скамейку у дома и наперебой стали рассказывать истории из своей жизни.
– Виктор, ты же писатель! Это может пригодиться, – Лана начала описывать случай со своей подругой в театре, потерявшей шляпу. Лана то и дело заливалась смехом. Ангелина тоже смеялась, смеялся и Вишняков.
К Вишнякову подходили и другие гости, все наперебой рассказывали ему случаи и истории, чтобы он использовал эти истории как писатель.
– Да, да, – повторял Вишняков. – Может быть…
На самом деле он не знал, для чего ему это все. Он же пишет роман про моряков. Из вежливости он слушал, слушал и сразу же терял нить того, что ему рассказали. Но ему было легко и весело. Он даже не помнил, когда так веселился. С Евгением он помирился и много говорил с ним целый вечер.
Потом Евгений выкатил на лужайку тележку с десертом. Слегка опьяневшие гости принялись за клубнику со сливками. Стемнело, у дома зажгли фонари, и шум продолжался. Вишняков уже и не помнил, что было дальше.
Если бы Вишняков сейчас оказался на своем участке, он заметил бы белый дым, выходящий из окон дачи слева. Снова внутри дома с заброшенным садом что-то происходило. Света в окнах, как и в предыдущие дни, не было, но дом жил своей тайной жизнью, тонкие белые струйки выходили из щелей в оконных рамах, стекла слегка звенели.
На большом столе в комнате заброшенной дачи что-то кипело и пенилось. Склянки и бутыльки звенели из-за химических процессов, заставлявших бурлить цветную жидкость – фиолетовую и зеленую. Первый этаж дома окутала белая дымка. Слышались шаги, кто-то бродил по комнате в темноте.
Белая дымка начала рассеиваться. На стене у окна висело зеркало, и в нем появилось неясное отражение женской фигуры. Дыма становилось меньше, с темной улицы в комнату попадали отблески лунного света и блики от фонаря. Сквозь туман в зеркале отразилось красивое женское лицо с тонкими чертами. Светлые серо-голубые глаза пристально вглядывались в собственное отражение. Женщина провела рукой по своей щеке, поправила волосы. Потом начала рассматривать собственные руки, как будто в первый раз их видела. Она погладила правой рукой свою левую кисть и поднесла ее ближе к окну, старясь рассмотреть получше. Она перевела взгляд на зеркало и снова стала всматриваться в свое отражение. Уголки глаз хитро улыбнулись. Наступила полночь.
Вишняков проснулся под утро у себя на даче. После ночного веселья у него болела голова. Открыв глаза, он попытался заснуть снова, но ничего не получилось. Еще только наступал рассвет, в окно он увидел, что над деревьями стоит легкая дымка. Мягко на ветру шелестели яблони и вишни. Вишняков вдруг заметил, что они отцвели, – белые ароматные лепестки с деревьев облетели за пару дней. Тут он увидел на стуле удочку и вспомнил, что вчера Евгений одолжил ему все, что нужно для рыбалки.
Сон совершенно не возвращался, и Вишняков решил отправиться к озеру. «Как раз подходящее время для рыбалки», – он лениво потянулся и начал собираться.
Дачный поселок спал. С рюкзаком за спиной и удочкой в руках Вишняков прошел по тихой улице до леса, обогнул ресторан у озера, свернул на тропинку и скоро увидел второе озеро, про которое все говорили.
Вишняков огляделся. В середине леса, в окружении деревьев с гутой кроной, немного в низине блестела гладкая водная поверхность. Вода казалась зеленой из-за отражений зеленых веток. Тонко чирикали какие-то маленькие птицы.
Вишняков подошел ближе, бросил рюкзак на землю и сел на траву на берегу. Он глубоко вдохнул – воздух был прохладный, лесной, летний. «Хорошо, когда нет людей», – с удовольствием думал Вишняков. После шумной вечеринки ему было приятно побыть одному, хотя вечер и получился отличный.
«Однако, можно и порыбачить», – подумал Вишняков. Он вспомнил про карасей в ресторане Рудольфа и решил, что и сам может устроить себе отличный обед, если улов удастся.
Вишняков посмотрел на воду. Оказалось, у этого берега отмель. Дно проглядывалось на много метров вперед. Но берег озера плавно поднимался вверх, и противоположная сторона уже казалась довольно крутой. «Надо туда перейти», – Вишняков взял рюкзак и удочку.
Он стал обходить озеро и тут заметил, что он не один. В том месте, где берег круто поднимался над водой, белел тонкий женский силуэт. Странно, что Вишняков не увидел этого сразу, а может быть фигура только что появилась. Ведь к озеру шло несколько тропинок, в том числе и со стороны крутого берега.
Вишняков замедлил шаг. Ему стало досадно, что полного уединения не вышло. «Ничего, сяду на расстоянии», – решил он.
На другой стороне озера и правда оказалось отлично. Берег – и сразу глубоко. Вишняков бросил взгляд на девушку с удочкой и кивнул ей. Кажется, и она ему ответила едва заметным кивком. Она была совсем молодая, в легком белом платье и с высоко поднятыми светлыми волосами. Единственное, что показалось странным, – это резиновые сапожки неопределенно цвета в сочетании с платьем. «Так рыбалка же. На берегу сыро, и берег глинистый», – Вишняков и сам чуть не поскользнулся и не промочил кеды, пока шел.
Вишняков стоял с удочкой. Рыба не приходила. Боковым зрением он поглядывал на незнакомку, и все сильнее ему хотелось повернуться и рассмотреть ее получше. Один раз он и правда взглянул прямо на нее и вздрогнул от неожиданности. Она смотрела прямо на него, явно изучая с любопытством. Она тут же отвела глаза, и Вишняков тоже.
Время тянулось медленно. Наконец, Вишняков увидел, что незнакомка сматывает удочку. Он заторопился сделать то же самое. Она медленно двинулась вдоль берега и собиралась пройти мимо Вишнякова.
– Не ловится сегодня, да? – спросил он ее.
– Да.
– Я тут первый раз, только что приехал, – Вишняков начал сбивчиво что-то рассказывать. Про свою дачу и о том, что живет на ближайшей улице. Она смотрела на него, почти не мигая, внимательными серо-голубыми глазами. Вишняков даже почувствовал себя неуютно от проницательного взгляда.
Девушка двинулась медленным шагом дальше, Вишняков тоже пошел, прихватив наскоро рюкзак и удочку. Он продолжал что-то говорить, когда они вышли на тропинку и отправились в сторону дач. Наконец, он назвал свое имя и спросил, как ее зовут.
– Ася, – ответила она.
– Ася, – повторил Вишняков.
Они шли по лесной тропинке. Сначала говорил только Вишняков, Ася отвечала односложно и нехотя. Но потом разговор как-то сам собой наладился, и Ася начала смеяться шуткам Вишнякова.
– Совсем недалеко, за ближайшим поворотом, – сказала Ася, когда Вишняков поинтересовался, где она живет.
– Да? Я тоже. Не видел тебя раньше.
Ася промолчала. Она шла по тропинке чуть впереди, держа удочку и маленькое ведерко, и снова Вишнякову показалось странным сочетание красивого платья с резиновыми сапожками. Скоро они прошли мимо озера с рестораном и двинулись из леса к дачам.
– На этой улице, – сапожки зашуршали по гравию, которым посыпали дачную дорогу.
Они прошли еще немного, и Ася остановилась у ворот дачи, соседней с Вишняковым. Это был тот самый участок слева, с заросшим садом и темными окнами.
– Мне сюда, – Ася уже открывала дверь ворот.
– Давно приехала?
– Только что.
«Может быть вчера, когда я был в гостях?» – подумал Вишняков.
– Увидимся, – помахал он Асе и направился к себе.
Вишняков положил вещи на веранде и выглянул наружу. Дача слева оставалась тихой и пустой, как и всегда. Вишняков думал, что сможет отсюда получше рассмотреть Асю, но ее нигде не было видно. Кажется, если она только что вошла в заброшенный сад, она должна была ходить где-то возле своего дома. Однако никто не застучал замком на крыльце, никаких звуков шагов, ничего.
Вишняков пожал плечами и отправился на кухню заварить кофе. Пока он завтракал, расположившись на веранде, на даче справа зашумели Ивановы. Иванов начал пилить, а Иванова подошла к забору и помахала рукой Вишнякову. Она что-то говорила – сквозь скрежет пилы было не понятно. «Опять ей что-то надо», – поморщился Вишняков и стал смотреть в другую сторону, сделав вид, что ничего не заметил.
Потом Вишняков сел за стол в комнате и просмотрел блокнот. Ничего так и не написано, никаких новых заметок к роману «Моряки». Вишняков пытался думать, Евгений тем временем в доме напротив начал свои вокальные упражнения.
– Ми-ми-ми! – разносилось звучно на весь дачный поселок.
Помучавшись пару часов, Вишняков решил пообедать в ресторане Рудольфа и вышел на улицу.
Он сел в этот раз за столик на берегу.
– Обновления в меню, – важно сообщил Рудольф, улыбнувшись в усы.
– Жаркое, картошку с грибами и морс, – быстро определился Вишняков.
– Может быть красного вина к жаркому? – предложил Рудольф.
– И бокал вина, – согласился Вишняков. На его стол падала глубокая тень от деревьев. Свиристели птицы, лес шумел, поверхность озера слегка шевелилась от теплого летнего ветра, и не хотелось никуда торопиться.
– Вы обо всем тут знаете, – осторожно начал Вишняков, когда Рудольф принес вино.
– Что такое? – Рудольф поправил приборы на столе и поставил бокал.
– У меня дача с голубой верандой. А слева… Кто там живет?
– Все в порядке? – Рудольф приподнял брови.
– Да, просто…
– Слева дача профессора химии. Ася Михайловна ее зовут. Редко там бывает.
– Ночью что-то светится в окне, а днем никого.
– Она странная женщина. На ее даче непонятные вещи происходили. Не заглядывайте лишний раз туда, мало ли.
– Что?
– Просто совет.
– Там только профессор? К ней приезжает кто-нибудь?
– Не слышал.
– Родственники?
– Она одинокая, так говорят.
– Сад совсем зарос.
– Да. Редко она бывает.
– А… – Вишняков хотел еще спросить про профессора, но Рудольф перебил.
– Жаркое скоро будет, – и Рудольф исчез на кухне.
Мясо оказалось нежным, с терпкими пряностями, и очень ароматное. А к картошке с хрустящей корочкой и грибами полагался отличный белый соус и овощи. Но Вишняков ел машинально, не чувствуя вкуса, потому что снова начал думать про пустующую дачу и Асю, которая исчезла, пройдя за ворота.
Вишняков заказал еще бокал вина и просидел в ресторане у озера больше часа. Он захватил свои заметки и решил поработать в тишине, прямо за столиком.
Становилось все жарче. Июнь уже наступил, и сегодня солнце начало припекать особенно, так что даже за столиком в тени деревьев Вишнякову сделалось невыносимо душно. Он расплатился с Рудольфом за обед и отправился к себе.
Он уже подходил к своей даче. Поравнявшись с соседской дачей, Вишняков бросил взгляд за забор – участок, как обычно, выглядел необитаемым. И тут у самого забора что-то блеснуло. Вишняков наклонился и поднял гребень – да, это был гребень для волос из какого-то светлого материала, может быть из кости. Гребень украшали цветы из перламутра. Это был явно старинный предмет, по-видимому очень дорогой. Вишняков повертел гребень в руках, а потом вспомнил, что у Аси, как будто, был в волосах какой-то предмет, вроде заколки или гребня. «Это она потеряла, – решил Вишняков. – Надо вернуть».
Вишняков обрадовался, что у него есть повод поговорить с Асей. «А вдруг она дома? – мелькнула мысль. – Постучу, может и откроет».
Ворота оказались не заперты. Вишняков вошел на участок.
Все заросло здесь густой травой. В ряд стояли несколько старых яблонь по краю участка, и еще большой куст душистой сирени пышно раскинулся у самого дома. А вот дом был хороший, кирпичный, двухэтажный, почти вдвое больше дачного домика Вишнякова. Он остановился у двери, покрашенной коричневой краской, и довольно громко постучал.
В темной комнате с бутыльками и растворами на столе стало еще темнее, чем обычно. Некоторые приборы отключены, а шторы приспущены ниже. Ася чувствовала все более сильное удушье. У нее кружилась голова, она прикладывала руки к груди, хватала себя за шею, судорожно глотая воздух. Перед глазами у нее все плыло. Она оперлась руками на спинку стула, но не смогла удержаться и упала на пол. Лоб у нее стал холодным, в ушах начало звенеть. Но все же она услышала стук в дверь. Сначала она проигнорировала его, но стук повторился.
– Кто там? – она постаралась крикнуть как можно более бодрым голосом, но слова все равно прозвучали тускло и слабо.
– Ася? – она узнала голос Вишнякова.
Как в тумане она слушала, что говорил Вишняков про найденный гребень. Ася не сразу поняла, в чем дело, но потом все же собралась силами, чтобы ответить.
– Положи на крыльце. Спасибо.
– Все в порядке?
– Да. Просто чувствую себя неважно. Не смогу сейчас выйти.
– Может, что-нибудь нужно?
– Нет-нет… Немного приболела. Мигрень, – голос Аси стал звучать ниже и глуше.
– Выздоравливай. Увидимся на рыбалке, да?
– Хорошо, – ответила Ася совсем изменившимся низким голосом. Она услышала, как шаги Вишнякова удаляются от дома.
Ася начала приходить в себя. Силы прибавились, головокружение отпустило, она снова могла собой управлять и приподнялась. Она села на пол и посмотрела на свои руки. Кожа стала сухой и покрылась тонкими морщинами. Ася тяжело вздохнула. У нее запершило в горле, она стала откашливаться, и кашель вышел сухим и хриплым. С трудом поднявшись, она побрела из комнаты к лестнице на второй этаж.
«Надо прилечь», – подумала Ася. И почувствовала страшную тоску и бессилие. Сгорбившись и став ниже ростом, шаркая ногами по полу, она с трудом начала подниматься по лестнице к своей спальне.
Совсем поздно вечером Вишняков уютно устроился на веранде с чашкой травяного чая, бубликами и вишневым вареньем. Уже стемнело, поселок погрузился в сон. Вишняков включил на веранде тусклую лампочку. Стрекотали сверчки, насвистывали какие-то маленькие птички, вдалеке ухала сова, воздух стал по-вечернему прохладным и свежим.
Вишняков отхлебнул чай – он оказался слишком горячим. Потом откусил бублик и стал вслушиваться в звуки вокруг. Ивановы уехали. Соседняя дача с заброшенным садом, где жила Ася, выглядела темной и необитаемой, хотя Ася, кажется, не выходила из дома. Вишняков то и дело поглядывал на ее дом через открытое окно веранды.
«Поздно», – подумал Вишняков. Чернота за порогом веранды стала совсем густой, даже силуэты яблонь и вишен перестали быть заметными. Он уже подумал, что пора спать, но тут дом Аси вспыхнул ярко-оранжевым светом и погас. Вишняков высунулся в окно веранды, стараясь лучше разглядеть, что там происходит. Кажется, он разобрал слабый дребезжащий звук – это дрожали стекла соседнего дома.
Теперь окна стояли темными, но спустя пару минут за стеклами появились цветные отблески, голубые и зеленые. А потом за окнами еще раз что-то вспыхнуло, похожее на пламя. Пара секунд – и снова темнота.
Вишняков выбежал на улицу, открыл ворота и бросился к соседней даче. На улице горели фонари, но, когда он оказался в саду дачи слева, то ничего невозможно было рассмотреть в темноте. Он быстро пробирался через заросший сад, чуть не врезался в куст и, наконец, оказался у порога Асиного дома.
– Ася! Ася! – стучал Вишняков в дверь. – Это пожар? Нужна помощь?
Никто ему не ответил. Да и пожара никакого не случилось. Дом снова погрузился в сон и стоял безжизненным и темным, как и предыдущие дни. Вишняков подождал еще немного и побрел к себе домой.
По пути обратно он пару раз споткнулся в темноте. Отчего-то он разозлился и спать ему расхотелось. Вишняков зажег свет в комнате и устроился за столом, чтобы подумать над романом и не заметил, как его склонило ко сну. Он так и отключился, положив голову на раскрытый блокнот.
Дачный поселок спал. Дома стояли темные, тишину нарушали лишь сверчки и птицы. И только одно окно Вишнякова так и светилось до утра желтоватым тусклым светом.
На следующий день Вишняков обедал в ресторане Рудольфа вместе с Евгением.
Вишняков промучился со своей рукописью все утро и обрадовался, когда Евгений постучался к нему и предложил пообедать вместе. Меню опять изменилось, заказали весьма сытный обед. Наваристый густой борщ, баранина в горшочках, салат с томлеными грушами и сыром, паштет – Вишняков заказал все то же, что и Евгений. «Не съем столько», – думал Вишняков, когда Рудольф расставлял перед ними тарелки. Еще им принесли корзинку с ломтиками домашнего горячего хлеба и бутылку красного вина.
– Отличный борщ, – похвалил Евгений, проглатывая ложку дымящегося супа.
– Отличный, – согласился Вишняков. Они сидели за столиком на берегу озера под деревьями.
Вино прекрасно сочеталось с бараниной, выпили бокал, потом еще два. И Вишняков завел разговор о соседней даче.
– Там что-то вспыхивает, окна дребезжат, и никого нет, – рассказывал он Евгению.
– Да, история, – согласился Евгений.
– Ты знаешь этих соседей?
– Там старушка только, скрытная очень. Прошлым летом почти ее не видел, и вот опять она появилась.
– Там девушка еще есть.
– Раньше не было, девушка на соседней улице живет.
– Это другая. Ася.
– А знаешь, тут ведь всякое может быть. На даче скрываться удобно, например. Так что мало ли… Вот у меня Ангелина живет, из хора. Только никому! Ладно? Ну, то живет, то уезжает, по-разному. Вообще она кое от кого сбежала.
Евгений выпил еще и еще. Потом заказали пирог с черемухой и чай со смородиновым листом и мятой. Евгений начал сбивчиво рассказывать Вишнякову о своем любовном романе, чтобы он как писатель включил эту историю в книгу. Вишняков слушал из вежливости, параллельно думая про своих «Моряков», и иногда ему начинало казаться, что каким-то образом он мог бы использовать рассказ Евгения в этой книге. Потом мысли его снова вернулись к Асе. «Точно, она здесь в глуши и правда может от кого-то скрываться. Наверное, сняла комнату у старушки», – Вишняков жевал черемуховый пирог и слушал Евгения вполуха. Также он узнал больше об оперном театре, в котором выступал Евгений. Это оказалась частная опера на окраине города, не слишком популярная, Вишняков даже и не слышал об этом месте.
Заказали еще чая. Не спеша, маленькими глотками, пили ароматный темный чай и теперь молчали. Деревья мягко шелестели листьями, верхушки покачивались от теплого ветра.
– У меня на следующей неделе спектакль. Приходи, – Евгений сделал очередной глоток.
– С удовольствием, – отозвался Вишняков. Он подумал, что неплохо будет один разок выбраться в город.
– «Искажение», современная опера. В одном действии. Постановка очень авангардная.
– Отлично.
– Терпеть не могу нафталин. Сейчас нужно настоящее современное искусство, – Евгений уже не казался опьяневшим. Крепкий чай подействовал и на Вишнякова, он почувствовал прилив сил. Вишняков в опере не разбирался и не помнил, когда был там последний раз.
Медленным шагом мимо леса они отправились обратно к своим дачам. Почти дойдя до своих ворот, Евгений бросил взгляд назад, на дачу с заброшенным садом.
– Вспомнил!
– Что?
– Прошлым летом эту дачу ограбили. Здесь такого никогда не было, представь? Наверное, знали, что искать. У старушки тайник или вроде того, думаю так. Ну, до встречи, – Евгений помахал рукой и начал открывать замок. За воротами весело залаяли Жози и Дафна.
Вишняков вернулся к себе и сел к письменному столу. «Кого угодно могут ограбить. Какой еще тайник?» – он открыл свои записи и переключился на работу.
В следующие дни Вишнякову работать было некогда. Соседи Ивановы расшумелись сильнее обычного, Иванов пилил и пилил без остановки, а Вишняков проводил время в гостях у Евгения. Они стояли у открытого окна дачной гостиной на первом этаже. Прямо под окнами гостиной поблескивала темная поверхность пруда.
– Столько времени ушло на это, не представляешь! – Евгений довольно посматривал из окна на водоем. Воду окружала короткая трава, сбоку плавали кувшинки. Поверхность воды то и дело вздрагивала от всплесков – пруд был обитаемым.