Когда Адам подошёл к домику, дождь уже поливал вовсю. По дороге бежал стремительный мутный поток, несущий мусор и листья, а улочка казалась ещё неприветливей. «Этот городишко – как мертвец, – сказал себе Адам, ёжась от холода и пытаясь нащупать ключи в кармане. – Так и смотрит пустыми глазницами, да ещё и смердит». Ливень действительно пах не свежестью и не влажной пылью, а тяжёлым, смрадным гниением, точно с неба лились помои. Может быть, конечно, пахло откуда-то ещё – Адам не разбирался, но настроения это ему не прибавило. Скользнув в дом, он запер дверь и поспешил раздеться и повесить сушиться промокшую одежду. От пальто валил сизоватый пар, а брюки, начиная от колен, были настолько грязны, что Адам отправился бродить по дому в поисках стиральной машинки.
Той не нашлось, видимо, тётка любила стирать руками или не стирала одежду совсем. Пришлось замочить брюки в плохонькой ванной. Взятые в качестве рабочей одежды джинсы выглядели не самым лучшим образом, так что Адам порадовался, что завтра идти всё равно некуда: риэторов не будет, а продукты он уже купил.
Конечно, было бы неплохо найти телефон… Мобильная связь так и не поймалась, и Адам подумал, что проблема в его смартфоне или в сломавшейся внезапно сим-карте.
Дождь прекратился только ближе к полуночи, и Адам внезапно оказался в полной тишине, настолько глубокой, что стук его собственного сердца раздавался оглушающе громко. Он даже не сразу понял, что случилось, лишь потом сообразил: исчезла барабанная дробь капель дождя, стучавшего по жестяной крыше и подоконникам.
Потерев уставшую спину – Адам как раз вычищал пол кухни – он решил, что пора поставить чайник и что-нибудь съесть, как вдруг в дверь настойчиво постучали.
– Кто там? – окликнул Адам, но ответа не последовало.
«Наверное, меня просто не слышно», – решил он и подошёл к двери. Дверного глазка у Агнессы Саванж не было, так что Адам осторожно выглянул в окно. Почему вдруг ему приспичило быть осторожным, он не знал. На крыльце кто-то стоял, чёрный плащ с низко надвинутым капюшоном не давал рассмотреть лица.
«А может, и к чёрту? – подумалось Адаму, а сердце неприятно сдавило. – Я никого здесь не знаю и не жду».
Снова постучали. Адам видел, как незнакомец пошевелился, протянул руку, затянутую в чёрную перчатку, и трижды стукнул в дверь. Размеренные, сухие удары казались громом.
Оглянувшись в поисках хоть какого-то оружия, Адам наткнулся взглядом на старую метлу. Вряд ли этим можно было защититься. А тот, на крыльце, видно никуда не собирался уходить.
«Да что же тебе надо!» – едва не закричал Адам, как вдруг послушался хрипловатый голос:
– Ты же дома, Адам Лэйси. Старая Агнешка просила тебе кое-что передать, – и незнакомец опустился на колено и просунул в щель для почты пухлый конверт. – Чёрт с тобой.
Адам промокнул пот со лба, но тут незнакомец остановился напротив окна, и было ясно – он видит, точно видит, как Адам вжался в стенку, где на гвоздиках висела старая одежда. И пусть в темноте капюшона не различить лица, уверенность, что этот странный тип ещё и ухмыляется, отдалась головной болью в затылке.
Когда незнакомец ушёл, Адам поднял конверт и поспешил на кухню, к электрическому свету. На плотной, даже жёсткой бумаге неприятного серого цвета были странные буроватые пятна. Вскрывая конверт, Адам поёжился, представив, что это могла бы быть кровь. Впрочем, листки, исписанные уже знакомым ему почерком, были чистыми и свежими. Наверное, тётка Саванж написала это незадолго до своей кончины.
«Дорогой Адам, – начиналось послание, – я уже знаю, что ты приедешь сюда. И не сможешь уехать, – на этом моменте Адам нахмурился и дальше старался читать через строку, чтобы не попасть под влияние этого весьма мрачного тона. – Хани Ярд – славный городок… Тебе понравится жить здесь, а та девушка, ты знаешь, о ком я сейчас… будет рада рассказать тебе обо всём… Опасайся ночи, дорогой мой, и тени, что в ней, и тени, что есть днём – все несут зло».
Тут Адам перевернул первый лист и вздохнул – впереди была целая нотация, написанная в таком же сумбурном старушечьем стиле. Просмотрев остальные листки, он понял, что Агнесса твёрдо уверена – он поселится в этом самом доме да ещё и женится на соседке с кроваво-красными волосами, которую сама Саванж звала всё время «та девушка», точно и имени не знала.
«Может, у неё разыгралось воображение», – утешил себя Адам.
Хотелось спать, и он выключил свет на кухне, оставив письмо на столе, а сам отправился в спаленку, где сегодня было уже значительно уютнее – он особенно много времени провёл, убираясь и приводя в порядок именно эту комнату.
Сон, однако, не пришёл. Неприятное ощущение усталости, песка в глазах, и при этом совершенно невозможно заснуть – такое с Адамом случалось впервые. Он лежал, глядя в окно, где, освещённые лунным светом, поблёскивали влажные от дождя ветки и редкие листья. Было всё так же до жути тихо, только иногда на чердаке что-то шуршало и потрескивало. Возможно, это были мыши или другие мелкие зверьки, проверять Адам не спешил, только плотнее укутывался в одеяло.
Когда же он всё-таки задремал, разбудил его бой часов: страшно скрежещущий механизм, поцокивающий маятник и однообразные «Бам-бам-бам». Адам сел на постели, пытаясь понять, откуда доносится звук. Он не помнил, чтобы где-то в комнатах стояли часы с маятником, но может быть они были на чердаке и почему-то пошли?.. Но разве так бывает?
Одевшись, Адам вернулся на кухню и заварил себе кофе. Пусть, он поспит днём, но не сейчас, когда каждый шорох и звук заставлял сердце уходить в пятки. На чердак вела лестница со двора, и Адам, хоть и хотел узнать, что там происходит, решил, что это можно отложить до утра. От нечего делать он снова принялся разбирать неровный почерк Агнессы.
Тётка писала о городке. То она говорила, как тут хорошо, то пугала какой-то немыслимой жутью, так что Адам даже не мог понять, была ли она в себе, когда взялась за ручку. В любом случае на третьем листе повествование его внезапно увлекло.
«…Ты уже видел детскую площадку, милый, – писала Саванж. – Никогда не задерживайся там, чтобы не увидеть ненароком, во что превратились наши дети. Да и вслед местным жителям не смотри пристально. Особенно тому, кто принёс тебе это письмо. Конечно, Самюэль на самом деле добряк, но всё же не пялься ему в спину, Адам, никогда, никогда… А та девушка… она и сама придёт к тебе, это будет уже завтра, я-то знаю. Ты прости мне, что я, старая калоша, позвала тебя сюда так поздно. И спасибо за белый цветок, тут ты угадал…»
У Адама мороз прошёл по коже. Откуда бы Агнессе знать про белый цветок? Если всё, что было написано до этого, ещё можно принять за бред полубезумной старухи, но уж про розу-то ей было никак не догадаться!
Он перечитал отрывок ещё несколько раз, но буквы не изменились, это не усталость играла с ним жуткую шутку, Саванж действительно упомянула белый цветок.
«Может, письмо поддельное, – пришёл в голову Адаму более логичный вариант. – Кто-то видел, что я купил эту несчастную розу и написал… Но почерк?..»
Однозначного ответа на это не было. Вряд ли кому-то было интересно подделывать каракули старой Агнессы только для того, чтобы поиздеваться над недавно приехавшим пареньком. Конечно, уверенности и в этом не было – мало ли, какие сумасшедшие тут водятся – но всё-таки Адам склонялся к тому, что письмо настоящее.
«А может, просто так совпало, – решил он. – Случайно. Я просто купил белую розу, а она написала „белый цветок“ вовсе не потому, что точно знала об этом».
В соседней комнате тонко звякнуло стекло. Адам мгновенно нащупал рукоять кухонного ножа, хотя, признаться честно, вряд ли ему что-то бы дало столь тупое и маленькое оружие, если бы в дом кто-то действительно залез. Но зато это помогало унять страх.
Окликать было бессмысленно. Адам прокрался к выходу и, прижавшись к стене, заглянул в щёлку приоткрытой двери в тёмную комнату. Казалось бы, там всё было в порядке. Только штору трепало ветром.
«Само открылось?» – придумал себе объяснение Адам. Нашарив выключатель, он щёлкнул им и сам зажмурился от яркого белого света.
Но в комнате никого не оказалось, только окно было поднято. Стекло же в нём держалось чудом – множество мелких трещинок змеилось во все стороны. Точно кто-то бросил камень.
– Сумасшедшие, – фыркнул Адам, закрывая окно и, на всякий случай, завешивая плотные шторы. – Что я им сделал?..
Снова в доме было тихо – таинственные часы замолчали, как исчезли шуршащие лапки и скрипы. Наверное, можно было бы даже заснуть, но Адам теперь не спешил верить этому покою. Встревоженный, он допил кофе, умылся и занялся уборкой, чтобы за делами забыть и о письме, и о враждебном настрое, который явно чувствовался в самом воздухе Хани Ярд.
Утро внезапно порадовало солнцем, голубоватое небо казалось линялым, а свет, пронизавший поднимающиеся от земли влажные испарения, рассеивался, становясь очень мягким, точно Адам попал в компьютерную игру, где вся графика была размытой, нечёткой.
День оказался тёплым, но очень влажным, даже дышать было трудно. Никакого ветра, и облака застыли в невнятной голубизне, не двигаясь с места.
Однако любоваться погодой и природой времени не было, Адам решил забраться на чердак, чтобы выяснить, есть ли там мышиные гнёзда, странные часы с боем и что там вообще могло шуметь и скрипеть.
Поднявшись по железной лесенке, он долго ковырял ножом дверцу, потому что у неё не было ручки. Запертая как будто бы изнутри на щеколду, она никак не подавалась, и Адам уже порядочно разозлился.
– Ты должен подцепить крючок, – раздался сзади тихий голос. Адам поспешно обернулся и понял, что в этом Агнесса тоже не ошиблась. «Та девушка» пришла.
– Значит, крючок? – переспросил он, чуть улыбаясь. Пальцы его дрожали, попасть ножом в узкую щель казалось непросто.
– Хочешь, я сама открою? – хмыкнула она. Одетая в чёрное платье, она казалась очень бледной, а эти невероятно яркие волосы придавали ей совсем уж запредельный вид.
– Нет, я справлюсь, – отказался Адам, на самом деле не желая спускаться, точно стоило ему коснуться земли, и девушка бы напала на него, как в плохих фильмах ужасов.
– Как знаешь. Ты ведь Адам? – она склонила голову. – Я Маргарет, Мэг.
– Приятно познакомиться, Мэг, – кивнул он.
– Приходи на пирог к обеду, – она дёрнула плечом и отвернулась. – У тебя всё равно испортилась еда. У Агнешки всегда барахлил холодильник.
Адам смотрел ей вслед, забыв о ноже. Мэг прошла по саду и легко перескочила через почти завалившийся заборчик, точно калитки и дорожки были совсем не для неё. Она шла с грацией дикого зверя или, может, кошки, и в этом не было ничего привлекательного. Такого страха Адам давно не испытывал. Впрочем, похоже, по части страхов здешний городишко мог дать фору любому ужастику.
«Я стал неженкой, – ругал себя Адам, справившись наконец-то с треклятой дверцей. – Я всего боюсь. Проклятый стресс».
На чердаке было пусто – только паутина и пыль. Ни часов, ни мышей, ничего, где могло бы спрятаться даже самое маленькое живое существо…