Halo. Разорванный круг - читать онлайн

Глава 1

Дредноут

Палуба конференций

Век Единения

Несмотря на статус министра сохранности реликтов, верховный лорд Мкен ‘Шре’а’бен – пророк внутреннего убеждения – всегда немного страшился Палаты решений. От него ожидалось почитание тех, кто прежде предположительно сидел здесь, за длинным, широким прозрачным столом в Дредноуте. Сан’шайуум пользовались собственными креслами, но остальная часть комнаты оставалась такой, какой была при Предтечах. Сам стол, казалось, был испещрен фракталами, динамичными завитками, сцепленными один с другим; они входили и выходили из более крупных форм: трехмерных, двухмерных, снова трехмерных. Это пространство ограничивалось не столько окном, сколько просто прозрачной стеной. Сам центр спиральной Галактики ярко сиял голубым светом, местами пронизанным алыми и фиолетовыми туманностями, вращающимися с невероятными скоростями; эти туманности всегда преобразовывались, всегда были хаотичными, но в то же время, казалось, вечно сохраняли неизменную форму.

«Кто такие были сан’шайуум, чтобы сидеть здесь, в этом корабле? – спрашивал себя Мкен. – Кто такие были сан’шайуум, чтобы сидеть здесь, как стая костнокрылых ракскраджа, которые обитали на задушенных лозами деревьях древнего Джанджур-Кума?»

Но вот они сидели здесь, полные официозного чувства собственной важности, и ждали комиссии по заключению договора с сангхейли.

За столом с Мкеном сидели Квурлом, сан’шайуумский министр относительного примирения, и ГуДжо’н, министр любезного подчинения. Война до недавнего времени не касалась ГуДжо’на, главного дипломата, его работа прежде была синекурой, занятием чисто теоретическим. Теперь же он, не отдавая себе в этом отчета, сплетал в косички одну из своих бородок и раздувался от гордости за свой новый статус. Его новая алая мантия была великолепно расшита золотыми нитями, символизирующими взаимосвязанные звездные системы. На взгляд Мкена, одеяние это было довольно претенциозным. Но он пошевелил тремя пальцами руки в традиционном жесте: «Досточтимые коллеги, давайте начинать», и ГуДжо’н ответил таким же жестом непререкаемости.

Квурлом, пожилой бывший иерарх, был более прагматичен.

– Еще не успели высохнуть чернила на Писании Союза, – начал он, – а уже подают голос отрицатели, сомневающиеся, еретики.

Квурлом был абсолютно серьезен относительно великого странствия, он был настолько искренним верующим, что не стал тратить время и силы на разные ритуалы, как всякие светские персоны, нерелигиозные по своей природе. Он всегда целиком погружался в работу. «Что-то необходимо делать». Квурлом носил белый балахон с платиновой мантией в рубчик и с торчащими из материи пятью шипами; на его балахоне красовался простой рисунок: семь кругов, связанных в круговую цепочку, – семь священных колец.

– До меня доходили слухи о подстрекательстве, – признал Мкен. – Есть сангхейли, которые противятся нашему новому Ковенанту. Но это предсказуемо – волнения, которые случаются там и здесь, в недалеком будущем, скорее всего, стихнут… когда мы покажем им несколько примеров.

– Нет! – Квурлом для вящей убедительности вывернул морщинистую шею. Его бородки сердито затряслись, антигравитационное кресло закачалось. – Не относитесь к этой ереси снисходительно, Внутреннее Убеждение!

– Я бы никогда не стал относиться снисходительно к ереси, – спокойно сказал Мкен.

– Возможно, сомневающиеся сангхейли смотрят на это дело не как на религиозное, а как на культурное, – ровным голосом предположил ГуДжо’н, сделав при этом изощренный жест, означавший: «Я вам не противоречу».

Квурлом зарычал:

– Но вы определенно противоречите мне, ГуДжо’н. Сомнений в том, что они еретики, нет.

– Насколько я понимаю, – сказал ГуДжо’н, – сангхейли выступают против сдачи в любой форме. Вступление в союз с теми, кто их завоевал, противоречит национальному характеру. Они возражают против подчинения… но со временем могут к нему привыкнуть.

– Вы и в самом деле верите в это? У меня есть документы, свидетельствующие о том, что лидер этих еретиков, этот Усса ‘Кселлус, не просто возражает против Писания Союза. Он действует.

Мкен вспомнил планету Синего и Красного несколькими солнечными циклами ранее, когда он был всего лишь верховным лордом. Усса ‘Кселлус бежал с планеты и перешел к открытому сопротивлению; борьбу он вел со свойственным ему полководческим мастерством и выиграл немало сражений у сан’шайуум на других планетах.

– Этот Усса ‘Кселлус заявляет… – не сказал, а прорычал Квурлом, – я цитирую… – Он коснулся подлокотника кресла, вызывая экран-голограмму, который, мигнув, материализовался в воздухе над столом, и Квурлом прочел развернувшийся текст: – «Великое странствие – что это такое? Еще одна сдача, насколько я могу сказать! Неужели Предтечи и в самом деле призывали нас к подчинению в тени этих колец? Или это повод для сан’шайуум уничтожить нас? Это темный пруд, в котором ни один сангхейли не осмелится искупаться!»

– Это и в самом деле подстрекательство, – согласился ГуДжо’н. – Кто предоставил эту цитату? Вероятно, какой-то выгодоприобретатель?

– И опять вы с укором ко мне, ГуДжо’н! – огрызнулся Квурлом. – Вы хотите сказать, что моя информация недостоверна?

– Я лишь интересуюсь источником.

– И мне это тоже интересно знать, Квурлом, – мягко вставил Мкен.

– Мой источник – сами сангхейли, – ответил Квурлом. – Те, кто предан Писанию Союза, ни в коем случае не желают остаться в дураках – они потихоньку сплавляют нам сведения про всех раскольников.

Мкен сделал одобрительный жест:

– Я вижу, вы работаете тщательно, это похвально.

– Итак, пророк внутреннего убеждения, – Квурлом произнес духовный титул Мкена с иронической интонацией, – что мы будем с этим делать?

– В идеальном случае мне бы хотелось, чтобы проблему решили сангхейли, – сказал ГуДжо’н.

– Да, – согласился Мкен. – Тогда пусть наша комиссия здесь… о, я вижу, они как раз прибыли. Мы обсудим это с ними.

Ко времени прибытия комиссии ключ-судно – огромная высокая масса Дредноута, вращающаяся на орбите, – развернулось в космосе. И теперь, когда появились сангхейли, Мкен через обзорное окно видел скелет новой конструкции. Призванная стать своеобразным панцирем вокруг прежнего Дредноута, мобильная столица, получившая название Высшее Милосердие, сооружалась на глазах роботами и рабочими Ковенанта. Все они трудились на скалистой основе, давным-давно оторванной от родной планеты Джанджур-Кум. Силовое поле поддерживало атмосферу, необходимую для рабочих, и удерживало на расстоянии вакуум и космический мусор. Столица уже была обитаемой. Но пройдет не так много времени, и ее население многократно возрастет.

Со временем Высшее Милосердие и само станет межзвездным кораблем, а также новым самоходным центром власти сан’шайуум. Пока Высшее Милосердие было только живым наброском того, во что оно превратится в будущем, – улавливающая свет звезд полусфера с постепенно растущим на ней городом. Довольно скоро бывший Дредноут завершит свою миссию в качестве оружия и выполнит условия Писания Союза; его установят на вечную стоянку на миропомазанный алтарь Высшего Милосердия. Прежде он был самым смертоносным оружием в известной Галактике, теперь стал символом разоружения – по крайней мере, считается таковым среди членов Ковенанта.

Но зубы Ковенанта все еще остры.

Мкен обвел взглядом членов прибывшей комиссии. Она состояла из двух сангхейли, коммандеров Вийо ‘Гриота и Лоро ‘Онкийо. За ними стояли почетные гвардейцы – сан’шайуум величали этих сангхейли «элитами». Отчасти это делалось, чтобы удовлетворить их аппетит к почетным званиям, но еще и для того, чтобы отдать должное безусловному боевому опыту сангхейли. В свою очередь, элиты обычно чтили сан’шайуум как пророков, хотя не все сан’шайуум носили такие титулы.

Почетные гвардейцы стояли сзади, смиренно склонив голову; члены комиссии тоже стояли – только потому, что им не предложили сесть, поскольку это подразумевало бы равенство с сан’шайуум. Они иногда проводили на ногах несколько часов, как простые просители. Мкен с трудом отличал одного от другого: у обоих были похожие на жвалы челюсти из четырех частей, которые щелкали, как пасти членистоногих, несколько рядов острых зубов, серая саурианская кожа и змеиные глаза.

На их массивных руках и бедрах вздувались бойцовские мускулы, вдобавок на этих двоих сверкали доспехи и шлемы, отчего гости казались еще больше, но, насколько понимал Мкен, они среди представителей своего вида являли некое подобие дипломатического корпуса. Он отметил, что Вийо, справа от него, был немного выше коллеги, а на его шлеме с тремя гребнями, словно символизирующими три сангхейлийские челюсти, красовались три голубые панели с серебряными вставками.

Вийо выпустил когти, пошевелил четырехпалыми руками, словно в поисках оружия, которого при нем не оказалось, и огляделся с беспокойством. Мкен сомневался, что у сангхейли до подписания Писания Союза вообще имелся настоящий дипломатический корпус, и эти двое, исполняя предписанные им роли, чувствовали себя не в своей тарелке.

– Член комиссии Вийо, что скажете о передислокации? – спросил Мкен, завершив формальности. – Ваши подразделения уже в пути?

Мкен надеялся, что его кресельный переводчик последней модели справится с задачей. Со временем они стали лучше понимать язык сангхейли, главным образом благодаря интенсивному допросу пленных, сотрудничество которых обеспечивалось самыми изощренными пытками, что, возможно, было не лучшим способом освоения нового языка.

– Подразделения уже в пути, ваше высокопреосвященство, – ответил Вийо. – Солдат самых разных специализаций на кораблях в два раза больше, чем первоначально планировалось. Они вскоре будут дислоцированы на местах еще до начала экспедиций сан’шайуум – все находки Предтеч, начиная с этого времени, будут охраняться со всей строгостью.

– Как и должно быть, – сказал Мкен.

– Но выслушайте меня, – вставил Квурлом. – Вы как по писаному говорите об артефактах Предтеч. Эти ваши подразделения – они и в самом деле преданы идее защиты артефактов? Мы должны знать: они в полной мере решили посвятить себя великому странствию?

– В этом нет сомнений, министр! – сказал Лоро ‘Онкийо с интонациями, которые вполне могли сойти за энтузиазм неофита.

– Великое странствие – это не только вопрос боевой готовности, – напыщенно проговорил Квурлом, – хотя и готовность важна. Но, откровенно говоря, те, кто ищет свет семи колец, должны быть чисты в душе, абсолютно, до последнего дыхания, убеждены в справедливости пророков и готовы умереть за дело без колебаний.

– Так и есть, министр. Мы все готовы умереть за великое странствие. Всегда были сангхейли, почитавшие Предтеч, а теперь мы наконец знаем, как ясно услышать истинное слово Предтеч и подчиниться ему. Мы очищены светом колец!

Мкен задал себе вопрос, как делал это каждый день: очищен ли он сам, убежден ли до конца? Он стал пророком внутреннего убеждения благодаря истинной чистоте, которую когда-то проповедовал, – в ушах зазвучало эхо его прошлых проповедей. Но по мере того как он изучал информацию, которую можно было извлечь из машин и записей Предтеч, он все чаще спрашивал себя: а состоит ли истинная цель Ореолов в том, чтобы обеспечить массовое переселение на более высокий план, осуществить великое странствие в рай, как предсказывали пророки? Да, кольца, казалось, были связаны с процессом очищения, но что именно они очищали и каким образом?

Но он пресекал собственные еретические мысли. «Богохульство. Пророк внутреннего убеждения… вот уж в самом деле ирония. Найди свое собственное внутреннее убеждение!»

ГуДжо’н тем временем дал понять, что сведениями о перемещении войск он удовлетворен. Впрочем, его красноречивый жест сангхейли вряд ли могли истолковать.

– Очень хорошо… – добавил он. – Но что вы скажете об этой истории о подстрекательстве, которая доходит до нас? Я говорю о некоем Уссе ‘Кселлусе. Он и его последователи цитируются в отчетах ваших собственных шпионов.

– Усса ‘Кселлус? Это ползучий меховой червяк – не стоит его называть настоящим сангхейли! – воскликнул Вийо ‘Гриот.

– Но он в высшей степени эффективный военный стратег, – заметил Мкен. – Такого не следует недооценивать. Я видел его собственными глазами. Это было давно, на планете Синего и Красного.

– Когда он служил Сангхелиосу, так и было, – признал Вийо. – Теперь – нет. Он отвергает Писание Союза, заявляет, что позорно соединять наши силы с вашими! Он говорит, что даже переговоры о мире с сан’шайуум равносильны сдаче. Когда только стало известно о его подстрекательстве, мы пытались вразумить его и его сторонников, ведь он прежде был воином, как и мы. Но он отказался слушать голос разума и развязал войну на Сангхелиосе. Мы хотели пресечь предательство в зародыше, но многие его сторонники выжили. Мы подозреваем, что он как последний трус прячется где-то около Южного полюса Сангхелиоса. В малоизученном регионе под названием Нвари. Некоторое время наши шпионы ничего не сообщали, – возможно, их разоблачили. Но теперь наши собственные ассасины подстерегают Уссу ‘Кселлуса. Когда они его найдут, можете не сомневаться – выберут подходящий момент и убьют его. Представляется вероятным, что, когда его не станет, их культ исчезнет.

– Исчезнет ли? – высказал мысли вслух Мкен. – Вы никогда не слышали о мученичестве?

Горнодобывающая колония сангхейли

на планете Крек

Век Единения

Миссия потерпела неудачу.

Усса ‘Кселлус и его супруга Соолн добрались до колонии на Креке, чтобы набрать новых сторонников в сопротивление. Крек, названная в честь ‘Креки, сангхейли, который открыл планету поколением ранее, находилась в системе Белион – семьдесят шестом из признанных миров, разведанных сангхейли. Теперь планета стала горнодобывающей колонией, где работы велись в основном под землей и главным образом силами сангхейли. Несколько прозрачных куполов колонии, со шрамами, оставленными метеоритами, возвышались над неровной, удушенной метаном поверхностью планеты. Это были верхушки айсбергов колонии. По другую сторону гор, что думали думы под куполами, раскинулось огромное море полузамерзшей синильной кислоты. Говорили, там существуют простейшие жизненные формы вроде плавающих червей, которые время от времени всплывают на поверхность мутного ядовитого океана.

Но сангхейли интересовали минералы и металлы: минералы – как топливо для кораблей, а металлы – для изготовления корпусов этих кораблей. Они глубоко закопались в Крек, ведя разработку огромной кристаллической жилы, уходящей вниз. Другие шахты, доходящие до магмы, использовались для обеспечения колонии энергией.

Усса и Соолн поднимались на лифте по шахте одной из таких горячих энергетических установок. Они провели там некоторое время под видом инженеров, притворяясь, что проверяют прочностную усталость стен, подвергающихся воздействию высоких температур, и тайно общались с теми, кто управлял генераторами. Некоторое время назад бунтовщик, бежавший с Крека, рассказал Уссе, что на планете зреет недовольство. Да и кто бы оставался доволен, работая на геолого-энергетическом предприятии? Эффективность регулирования климатических условий на таких предприятиях была крайне низка, и жара стояла невыносимая.

Но Мускем, главный контакт Уссы на планете, погиб за день до его прибытия. Мускем по непонятной причине свалился в пульсирующую магмой яму, где мгновенно сгорел. У Уссы, который поговорил с ответственным за ведение работ, было сильное подозрение, что кто-то подстроил эту случайность.

Усса почти уже решил вообще не лететь на Крек. Затея казалась крайне рискованной. Но с ним связалось еще одно лицо – сангхейли, назвавшийся ‘Квиллик: это древнее слово на Сангхелиосе означало «маленький охотник», маленькое животное, которое, как было известно, ловило для фермеров млекопитающих. Ясно, что это – кодовое имя сангхейли. Сообщение ‘Квиллика присоединилось к сообщению Мускема: «Есть место, где имеется много чего, чтобы помочь тебе. Об этой планете не знает никто. Но я знаю… Я сражался рядом с твоим дядей на Тарджаке под каменными деревьями…»

Что могло означать такое послание? Не фантазия ли это какого-нибудь чудака? Но замечание о Тарджаке и каменных деревьях согласовывалось с историей, которую рассказывал ему дядя, – историей, которую дядя рассказывал неохотно. Агенты Ковенанта вряд ли знали о Тарджаке и каменных деревьях – галерее, созданной из окаменелостей давно вымершего леса. Там состоялось небольшое, но жестокое сражение, клан против клана, и длилось оно несколько кровавых циклов.

Послание обещало: «Место, где имеется много чего, чтобы помочь тебе. Об этой планете не знает никто». Усса был заинтригован настолько, что решил рискнуть и посетить колонию на Креке.

Он почти не надеялся найти ‘Квиллика, а понять, с кем еще можно здесь контактировать, было затруднительно. Ни один сангхейли в здравом уме не стал бы открыто говорить о присоединении к борьбе против Ковенанта. Даже тайно говорить об этом решились бы не многие. «Писание Союза написано». Усса столько раз слышал эту фразу, что хотел кричать в голос, когда ее талдычили в очередной раз. «Стереть его нельзя».

Теперь Усса с горечью в голосе повторил эту банальность спутнице:

– Писание Союза написано. Стереть его нельзя. Эти слова твердят снова и снова. Кто-то распропагандировал этих сангхейли.

– Почему ты так уверен?

– Я слышу, как все они повторяют одно и то же, – им это кто-то наговорил. А все сангхейли, с которыми я общался, выглядели несчастными. Они знали, что ведут себя как бесславные трусы.

Соолн постучала пальцами по жвалу:

– А что еще они могут? Ведь дела обстоят не так, будто у Сангхелиоса есть очевидный враг, с которым нужно сражаться. Если бы так, они давно были бы там, в самой гуще сражения. Но угрожает им Совет Полисов, то есть сам Сангхелиос. И в то же время они знают, что мы не должны сдаваться сан’шайуум.

– А найти ‘Квиллика мы могли через Мускема. Наш визит сюда может обернуться бессмысленной тратой времени.

Лифт гудел еще несколько мгновений, температура падала с каждой секундой подъема и удаления от зоны активного вулканизма. Теперь Усса посмотрел на Соолн – крепкого сложения, немного бесцеремонная и отважная, что нехарактерно для дам-сангхейли, но при этом изящная и невысокая… по крайней мере, такой она казалась Уссе. Он знал, что ум у нее более сметливый и аналитический, чем у него, и еще ее посещали удивительные научные прозрения – качество, которое начисто отсутствовало у Уссы.

– Соолн, возможно, ты говоришь так о Писании Союза, чтобы угодить мне. Может быть, ты желаешь, чтобы я ради нашей совместной жизни принял Ковенант…

Она в недоумении щелкнула жвалами:

– Моя вера не отличается от твоей. Я не доверяю сан’шайуум. Их представление о великом странствии – чистая фантазия.

– Не стоило мне брать тебя с собой – опасно. Как ты думаешь, кто-нибудь нас засек? Смерть нашего контакта меня настораживает…

– Я не заметила, чтобы нас преследовали трутни. И шпионы вокруг не крутились. Вчера тут был этот пожилой сангхейли, но он и не говорил с нами…

– Что еще за пожилой?

– Ты его не заметил? Он шел за нами из шахты назад к космопорту. Но он такой медлительный, усталый, весь в шрамах… Ему за нами не угнаться. Мне показалось, он хотел присоединиться к нам, но, когда я оглянулась, его уже не было. На роль оперативника Ковенанта он не годится – слишком слаб.

Усса тихонько проворчал себе под нос:

– Так или иначе мы скоро узнаем. Ибо…

Он замолчал, потому что лифт поднялся до жилого уровня колонии. Двери открылись, и они вышли на темную улицу, образованную невысокими практичными зданиями, и пошли к космопорту, где их ждал корабль. Усса демонстративно двигался неспешным шагом, проходя мимо двух внимательных гвардейцев патруля, хотя ему ничего так не хотелось, как сделать ноги. Он подумал об Эрнике Наносящем Шрамы: удается ли ему поддерживать порядок в пещерах на Сангхелиосе? Может быть, их уже обнаружили и преследуют? Но он наверняка получил бы сообщение в случае атаки…

И еще его беспокоила безопасность Соолн в этом месте. Он взял ее с собой, потому что она имела доступ к технической документации и могла обеспечить убедительное прикрытие для них. Она владела терминологией, необходимой при посещении шахт и силовых установок. Но что, если их разоблачили? Это вполне могло привести к трагическому финалу миссии.

Однако площадь они пересекли без происшествий. Протиснулись сквозь мрачную толпу сангхейли – покрытых пылью шахтеров, выходящих на поверхность по окончании смены, – и направились в проход между двумя обогатительными предприятиями, ведущий в порт.

Уссе со спутницей разрешили пройти в ворота, молодой сангхейли едва взглянул на них, оторвавшись от коммунитора, а они пошли дальше к кораблю.

«Клинок клана», сине-красный корабль, напоминающий стрелу и способный вместить нескольких пассажиров, был заправлен топливом и готов к старту. Усса ‘Кселлус подтвердил готовность через наручный интерфейс. Но когда он подошел к люку, из тени появилась фигура.

Это был древний сангхейли в латаной-перелатаной униформе коммандера второго ранга. Он потерял бо`льшую часть зубов, а один глаз давно исчез под зарубцевавшимся шрамом.

– Вы… Это тот, кто шел за нами вчера! – воскликнула Соолн.

Усса потянулся к пистолету, но увидел, что старый воин поднимает руки. Левой кисти у него не было.

– Не стреляй в меня, брат, по крайней мере пока не поговорил со мной, – прохрипел он. – У меня оружия нет.

Рядом с ним Эрника может показаться юношей, подумал Усса.

– Кто ты, старый воин?

– Меня зовут ‘Крека, – ответил старик.

– Чепуха! – фыркнул Усса.

– Возможно, ты знаешь меня под другим моим именем – ‘Квиллик.

– Ты – ‘Квиллик?

– Да. И мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз. Внутри.

– А откуда мы можем знать, что ты не ассасин?

– Ты был бы уже арестован, знай они, кто ты. Зачем подсылать к тебе ассасина? Ты слишком важная фигура, чтобы тебя просто так прикончить, Усса ‘Кселлус. Пожалуйста, можешь меня обыскать, а потом впусти на свой корабль, если сочтешь возможным, и я тебе расскажу, почему я здесь.

Усса пробурчал что-то себе под нос. Но он все же обыскал старика – оружия при нем не оказалось. К тому же в этом сангхейли было что-то необъяснимо вызывающее доверие.

– Заходи, если считаешь нужным. Но мы очень скоро должны покинуть планету. Нам не потребуется много времени, чтобы выяснить отношения. Я даю тебе несколько секунд.

Все трое вскоре оказались на мостике корабля, Усса сел в кресло пилота, Соолн рядом с ним проводила предполетную проверку. Но Усса повернулся к старому воину, который стоял на палубе у пульта управления, сложив на груди искалеченные руки.

– Быстрее! – сказал Усса.

Он говорил, держа руку близ пистолета.

– Я тот, кем назвался. Я наблюдал за тобой. Мы с Мускемом ждали тебя вместе. Но я не был уверен, что за тобой не наблюдают. Опасался говорить.

– Говори. Мы здесь одни.

Старый воин задумчиво потер искалеченную глазницу.

– Много циклов назад я остался последним выжившим на корабле, атакованном врагами, – мы так никогда и не узнали, что это была за раса. Они не говорили на цивилизованном языке. Это случилось на дальней отсюда стороне Галактики, в системе Миазмических гигантов. Мне удалось уйти – я увел корабль через гиперпространство в другую систему, выбрав ее наугад. Самая дальняя точка, до которой мне удавалось добраться. Там я увидел нечто совершенно необычное – мир, изготовленный из неизвестного сплава.

– Ты имеешь в виду космическую станцию?

– Нет. Маленькую планету. Но полностью облаченную в металл. Ничего подобного в жизни не видел. Искусственная вещь таких огромных размеров – в это трудно было поверить.

– Мне в это тоже трудно поверить.

– Конечно, я должен был во всем убедиться сам. Я произвел посадку на внешнюю оболочку в месте, как мне показалось, имеющем точку входа. И там я обнаружил портал. Сел на металлическую шкуру – и на нижней палубе навстречу мне выплыла машина. Это был машинный разум, построенный древними! Он уже с помощью сканирующего устройства проник в мой бортовой компьютер. Вероятно, поэтому он и мог говорить на нашем языке. Он сказал мне кое-что, но отказался раскрыть свое происхождение. У него было имя – Несокрушимый Уклон, так он себя называл. Его оставили наблюдать за планетой – миром-крепостью, вот как на самом деле она называется, – пока не вернутся ее создатели. Он приказал мне поделиться с ним информацией о сангхейли и предоставил себя для исследования. Но я бежал. Этот робот… он сбивался; многие его системы не работали, и бежать было не так уж трудно. Мне удалось ускользнуть в гиперпространство, через которое я оказался здесь, близ места, которое теперь называется Крек. Я просканировал планету, она богата ценными минералами. В смысле, эта планета, не другая. На той, другой, было множество реликтов – вещей, оставшихся от древних. От Предтеч. Я опасался, что Несокрушимый Уклон убьет любого, кого я пришлю. Потому что он грозил этим, если я улечу с его планеты…

– И ты до сего дня хранил это в тайне… планету с реликтами?

– Да. Я был воином. Я сражался, был искалечен в шестнадцати великих сражениях кланов на Сангхелиосе. Глаз я потерял, когда сражался вместе с твоим дядей под каменными деревьями!

Усса кивнул:

– Он упоминал воина, которого прозвали ‘Квиллик, потому что тот выслеживал для них врага, – ‘Квиллик умел незаметно передвигаться в сумерках.

– Это я! Но сюда меня привела не дружба с твоим дядей. Я знаю твое дело. Это и мое дело. Тот мир может стать убежищем и ресурсами для твоего народа… нашего народа. Вдали от Ковенанта.

Усса задумался. Если старому воину – который сражался плечом к плечу с его дядей – можно доверять, тогда он, вероятно, предлагает ключ к чему-то такому, что способно сильно повысить шансы восставших против Ковенанта. И опять он прикинул: не трюк ли это, не ловушка ли? Но зачем столько хлопот? Старик ‘Крека прав: его, Уссу, могли просто арестовать. А историю ‘Квиллика и о каменных деревьях вряд ли кто мог знать.

Сердца Уссы возбужденно забились, когда в его воображении вспыхнули открывающиеся перспективы. Но все же это могло оказаться ловушкой, а сам ‘Крека ничего и не подозревает. Если только Ковенанту стало известно о планетоиде…

– Попытайся вспомнить: ты наверняка мог сказать кому-нибудь о той металлической планете. Кому-нибудь, где-нибудь.

– Нет! Я боялся, что меня казнят, если заговорю об увиденном. О том, что я узнал о мире-крепости… Да меня вполне могли предать смерти за то, что я спускался на планетоид и разговаривал с машиной, – в то время это считалось ересью. Это была бы позорная смерть. Но потом… когда ты был в шахтах, я общался с сыном. Он здесь работает инженером. Я подслушал, как ты поносил Ковенант. Я слышал кое-какие разговоры об Уссе ‘Кселлусе и его супруге. Вы подпадали под это описание. И вот я пришел сюда помочь, потому что у меня мечта вернуться в тот мир, и я уверен, он станет убежищем тебе и твоим сторонникам. Ты и я – мы думаем одинаково. Мы никогда не должны были сдаваться сан’шайуум.

Старый воин замолчал, закашлял в искалеченную руку, а Усса снова задумался. Может быть, ‘Крека впал в маразм на старости лет после всех сражений или у него разыгралось воображение. И все же древний сангхейли вызывал доверие, как и старинный металл меча, выкованного на Куикосте. И к тому же он и вправду сражался бок о бок с его дядей. Усса не мог не поверить его истории, какой бы фантастической она ни казалась.

В этот миг заговорила Соолн:

– Такое место, мир, который представляет собой один громадный реликт Предтеч, – он не должен попасть в руки Ковенанта. Мы должны как минимум убедиться, реален ли он, Усса. Что мы теряем? Он прав: возможно, это наш шанс! Ты подумай о потенциале такого места!

– Значит, ты веришь тому, что он рассказал?

– Мы должны увидеть это своими глазами. Мы должны воспользоваться этой возможностью. У нас так мало перспектив в борьбе за наше дело…

Усса некоторое время ходил по палубе.

– Трудно представить себе, что шпионы Сангхелиоса сочинили такую историю. – Он обратился к ‘Креке. – Ты можешь показать нам, где этот мир, облаченный в металл? Сейчас же.

– У меня есть ориентиры. Я готов доставить вас туда. Понимаете, я умираю. Но хочу увидеть это чудо еще раз, теперь – в последний. И хочу помочь вам. Вы правы – Ковенант ошибается. Только и всего.

Легенда выдержала: из космопорта их выпустили без проблем. Через считаные минуты они были на орбите, прожигали путь в дыру гиперпространства, которая напоминала зияющую рану в пространственно-временном континууме.

Они достигли гиперпространства, где время не поддается учету, и у них появилась возможность отдохнуть, поесть, послушать истории ‘Креки о клановых сражениях на Сангхелиосе. Мало-помалу Усса проникался все большим доверием к старику.

И все же он понимал, что, возможно, отправился в бесполезное путешествие. Набрать новых рекрутов он не сумел, если, конечно, за такового не сойдет старик ‘Квиллик.

С большой вероятностью их путешествие было жестом отчаяния – клинком, который они вонзали в темноту космоса.

Мир, которого нет на карте

851 г. до н. э.

Век Единения

Они были на орбите чего-то ни на что не похожего.

Усса ждал, его пальцы порхали над пультом управления, он готовился совершить маневры торможения при высоком ускорении. Он не исключал, что против них примут оборонительные меры, что эта колоссальная сфера серебристо-серого сплава встретит их теми или иными выстрелами. Но хотя они и принимали сигнатуры обычных внутренних энергетических пульсаций с мира-крепости, как его называл ‘Крека, атаки не последовало.

– Давай я покажу тебе портал, – сказал ‘Крека. – Он на противоположной стороне… единственный, который я знаю.

Они ускорились, перешли на более низкую орбиту, задали координаты спуска. Снижались со всей осторожностью, и Усса все еще спрашивал себя, не окажутся ли они в ловушке, но интерес был слишком велик, слишком его захватило ощущение неотвратимой судьбы, чтобы повернуть назад.

Металлическая оболочка планеты приближалась в дымке, сквозь тонкий туман псевдоатмосферы яснее становились подробности. Проявлялись швы, здесь и там возникали очертания антенн необычной формы.

Уссу ‘Кселлуса пробрала дрожь, когда «Клинок клана» приблизился к прямоугольному объекту, лежавшему вровень с закругленной поверхностью планеты. ‘Крека узнал его – портал. Усса ощутил суеверный страх, сажая корабль в прямоугольник. Его формы росли словно сами по себе, стены возникали вокруг корабля, а не поднимались изнутри планеты.

Через несколько секунд над ними образовался потолок, и приборы корабля вскоре показали атмосферное давление и наличие воздуха, годящегося для дыхания. Наличия опасных микроорганизмов приборы не зафиксировали.

– Идемте же, – сказал ‘Крека, с трудом скрывая волнение. – Берите оружие – у интеллекта есть доступ к нему. Он по-прежнему может быть сердит на меня, а может и просто бредить.

– Если он все еще в рабочем состоянии, – заметила Соолн.

– Может, мне уже и много циклов, но не настолько, – произнес ‘Крека. – Когда нашел это место, я был немолод. Но оно невероятно древнее. Вы увидите. Сколько раз я хотел сюда вернуться! Но мне казалось неразумным прилетать одному, а до встречи с вами не было никого, кому я мог бы доверять. Да и нужды особой не было. А теперь наше дело – наша нужда…

– Мудрость – плод старости, – процитировал Усса сангхейлийскую пословицу и на мгновение положил руку на плечо старого воина.

Усса и Соолн взяли плазменные винтовки, ‘Крека получил от Уссы пистолет. Вместе они через люк корабля спустились на пандус, ведущий на платформу, которая была чем-то бо`льшим, чем простым металлом.

Открылась дверь, словно приглашая их. Они вошли, спустились по нескольким мягко нисходящим коридорам на платформу, с которой открывался душещипательный вид: мир, заключенный в раковину, словно емкость, где ученые держат мелких животных. Только у этой емкости были немыслимо гигантские размеры, в нее мог вместиться и сам планетоид. Лучи света проникали из стволов, уходящих вниз, и из окон в перевернутых структурах, выступающих из выпуклого искусственного потолка; это были конусные образования, похожие на гигантские искусственные сталактиты.

Под скалистыми остатками древнего планетоида емкость кишела планетной жизнью, сверкала ручьями и водопадами. Летающие существа, которых Усса не мог толком разглядеть, парили в розоватом тумане, который сгущался к горизонту. Мимо пролетали механизированные транспортные средства, некое подобие воздушного вагона с чем-то похожим на энергетическую установку сзади. Разновидность грузоперевозчика. Вот он только что был перед ним, а вот – исчез.

В воздухе пахло экзотическими растениями, водой, минералами, а откуда-то доносился запах озона, принесенный искусственным ветерком.

Внезапно платформа, на которой они стояли, отделилась от поверхности, что испугало Уссу и Соолн, но платформа быстро опустилась на землю. Они очутились в месте, которое казалось слишком бессистемным, не похожим на сад, созданный трудом, но в то же время было достаточно упорядоченным для дикой природы.

Усса подошел к ручью неподалеку. В идеально прозрачной воде не было и намека на водоросли, там плыло что-то и исчезало.

– Это место… оно такое девственное! – в восторге прошептала Соолн.

– Да, – проговорил ‘Крека. – Машина сказала мне, что оно остается таким многие-многие тысячелетия. Она еще назвала это экоуровнем. Оно построено на века. И наша жизнь здесь будет безопасной… жизнь твоего народа.

Над ними пролетела тень, и Усса поднял голову, услышав тихий голос с мужскими интонациями; голос говорил на сангхейлийском:

– Добро пожаловать на мир-крепость ноль-шесть-семь-три. Меня зовут Несокрушимый Уклон.

Летающий шестиугольный механизм с тремя линзами, посверкивающими на ближней стороне, свободно передвигался в воздухе, маневрировал, смещался, чтобы получить лучший ракурс. Размером он был с грудь сангхейли, некоторые его части отличались замысловатой формой, другие – изящной простотой.

– Меня зовут Усса ‘Кселлус. – Пытаться выдать себя за кого-то другого не имело смысла. – А это моя супруга Соолн. ‘Креку ты знаешь, насколько мне известно.

– Да. Я мог предотвратить его бегство, но, боюсь, меня одолела экзистенциальная усталость… на самом деле желание не быть в одиночестве. Мой изначальный уклон, мое преобладающее программное назначение с веками меркло, и я в той степени, в которой это осознаю, нерелевантен. Насколько я понимаю, вы генетически принадлежите к одной из рас, перезаселенных Библиотекарем, и с моей стороны не будет нарушением, если я позволю вам остаться. А теперь сообщите мне о ваших намерениях.

Сангхелиос

Южный Нвари

851 г. до н. э.

Век Единения

Молодой и сильный, но без той мускулатуры, которой сангхейли обзаводятся к зрелости, Терса ‘Гунок с трудом поспевал за Эрникой Наносящим Шрамы, но был в восторге оттого, что ему позволили помогать такому великому воину.

Они тащили ящики с провиантом из транспортов на корабли, расположившиеся на каменистом дне вулканического кратера. Время от времени холодные шквалы приносили снежок, проникавший сюда с вершины кратера, обдуваемого лютыми ветрами сангхелиосского Южного полюса, и легкие Терсы болели от холода; а вот костяшки пальцев ветер обжигал.

Но он поспешил за Эрникой в корабль, гордо вошел в лифт, встал рядом с Наносящим Шрамы. Эрника, хотя обычно и молчаливый, излучал уважение ко всем, кто хорошо исполнял порученное. В конечном счете их всех соединяла кровная клятва Окончательного постановления: «Мы готовы умереть, сражаясь рядом с Уссой ‘Кселлусом в борьбе против Ковенанта. Это честь, а честь важна».

Все они принесли эту клятву, и все они слышали слова друг друга.

Лифт остановился, и Терса, у которого уже руки отваливались, пронес ящик в трюм и поставил рядом с остальными.

– Коммандер, – раздался голос из-за решетки в перегородке, – у нас есть новости от Уссы ‘Кселлуса. Он возвращается с важным сообщением. Поднимись на мостик, чтобы получить полную информацию…

Сердца Терсы забились в ускоренном ритме. Эта игра в прятки среди полостей земли вскоре закончится. Усса выведет их из тени на яркий солнечный свет обновленной чести.

Может быть, с его стороны было глупо почитать Уссу как героя – мать предупреждала: не присоединяйся к Уссе. Но она жила дома в собственной цитадели; она не видела того, свидетелем чему был Терса…

Воспоминание все еще оставалось ярким, словно выжженное клеймо в мозгу.

Терса тренировался в цитадели Уссы, потому что его маленький клан много циклов назад заключил пакт с семейством ‘Кселлус. И там Терса увидел, что случается с теми, кто не поддерживает Ковенант.

Цикл назад он слышал обращение Уссы к толпе на выложенной плитками площади цитадели: «Если вы хотите присоединиться к Ковенанту, уходите сейчас! Что касается меня, я не собираюсь сдаваться сан’шайуум! Как и все, кто предан моему клану! И не обманывайтесь: сказочки о том, что это союз, а не трусливая сдача, – чистая ложь. Разве сангхейли не носители чести? Честь адекватна нашей душе, а душа – чести! Мы не можем подчиниться Ковенанту. Лучше умереть, чем жить без достоинства!»

Тронутый до глубины души, Терса присоединился к крикам согласия и приветствия Уссы.

Но он видел, что некоторые в тот день ушли с площади. Он видел, как двое подготовили аппараты к дальнему полету.

Видимо, они и определили то, что случилось потом. Те, кто выступал против Уссы, откровенно выслуживались перед Ковенантом.

Терса стоял на стене, по одну сторону которой лежала площадь, а по другую – за пределами цитадели ‘Кселлусов – простирались переходящие один в другой холмы; Терса видел, как началась атака. Он с двумя приятелями обучался работе с биноклями. Когда он поднес бинокль к глазам, то увидел черные точки, пятнающие горизонт. Постепенно точки превратились в девять атакующих истребителей низкого полета, отдаленно напоминающих кожистокрылых хищников, называвшихся ‘сКеллн.

– Кричи тревогу! – завопил Терса.

– Да-да, тревогу, только понемногу, – отозвался, зевая, шутливый приятель.

Терса понял, что приятель воспринимает его слова как продолжение их занятий и решил, будто Терса валяет дурака. Он ведь не видел истребителей.

– Ты посмотри туда! – сказал Терса, протягивая ему бинокль. – Посмотри!

Терса сам прокричал тревогу, и к нему повернулись испуганные лица. Некоторые хмурились, решив, что он – неоперившийся юнец и паникер. Но когда мгновение спустя матово-черные истребители сбросили на площадь смертоносный груз, они поняли, кто ошибается. В толпу полетели снаряды, один разорвал Н’орака пополам.

Потом поднялись столбы огня; синяя кровь била фонтанами. Сангхейли кричали – взрывы подбрасывали, ломали, швыряли их тела, кто-то бросился к укрытию, где хранилось зенитное оружие.

Враг сделал пять заходов на цитадель, а сбили только один из девяти истребителей – сбил его сам Усса ‘Кселлус пусковой установкой-огнестрелом.

Цитадель сгорела, а вместе с ней – сотни сангхейли. Истребители улетели без дальнейших разъяснений, но на их крыльях все видели знак священных колец Ковенанта.

Терса с соратниками целый долгий день помогал хоронить мертвых, ухаживал за умирающими.

И тогда же он поклялся себе, что ничего не станет делать для Ковенанта. И щадить их не будет.

После этого боевые действия расширились, превратились в гражданскую войну на Сангхелиосе; в некоторых местах она обрела такие масштабы, что грозила уничтожить реликты Предтеч – священную машинерию, хранившуюся под землей. Усса увел товарищей в регион Нвари, где можно было найти убежище. Именно там и ждали теперь корабли. Усса использовал бо`льшую часть средств клана ‘Кселлусов на строительство этих кораблей и доставку их в кратер спящего вулкана.

И теперь, работая в кратере, Терса вздохнул. Он в тот день сделал окончательный выбор. «Иди в бой за героем клана, – говорила ему мать, – и у тебя будет возможность сражаться с честью и вернуться живым. Последуешь за бунтовщиками – будешь среди побежденных, тебя пристрелят, не дав возможности ответить огнем, или казнят».

Увидит ли он еще когда-нибудь мать? Не угрожает ли ей Ковенант преследованиями? Он не знал и страдал оттого, что, возможно, никогда этого не узнает.

Он не должен думать об этом. В особенности когда Эрника недовольно смотрит на него.

– Ну-ка, ты, птенец… возвращайся и помоги разложить оружие. Скоро я вернусь с новостями.

– Да, коммандер.

Терса поспешил выполнять приказ, недовольный тем, что его назвали птенцом. Он на ходу спрашивал себя: «Неужели Уссе удалось набрать достаточно бойцов, чтобы начать бунт?.. Или у него совершенно иные планы?»

С Уссой невозможно было знать, что задумано, пока задуманное не воплощалось в жизнь.

Холмы Нвари безлюдны. Во многих пустотах под ними было тепло, булькали, разогретые вулканическим жаром ручейки. Но Усса знал: одного тепла недостаточно.

Он стоял на естественном каменном балконе, глядя на сангхейлийские кланы, собравшиеся внизу, на своих последователей, выполнявших полученные от него задания, смысл которых состоял в том, чтобы чем-то их занять. Среди них царило непреходящее беспокойство, и члены кланов все время поглядывали на него, словно спрашивая себя: не привел ли он их сюда на встречу с мучительным концом?

Народ сангхейли происходил из влажных тропических мест, и все их существо противилось длительному пребыванию в этих темных природных амфитеатрах. Холодные гулкие пространства, липкая влага повсюду, где не бурлят ручьи, темные углы, противящиеся свету ламп – возможно, из-за густого тумана, поднимающегося над сернистыми ручьями, – все это заставляло обычного сангхейли смотреть вокруг с отвращением и недоверием. Но Усса привел сюда сородичей, потому что помнил: в древности кланы нередко находили убежище здесь, в глубине Сангхелиосских гор.

Отступив сюда, Усса приказал заблокировать подземные подходы с севера; сделали это плазменными лучами, которые расплавили породу почти без шума. Пустоты огромных размеров образовывали лабиринты, но Усса знал, что власти Ковенанта, вероятно, догадываются о месте его нахождения; если бы они отыскали южный вход внутрь мертвого вулкана, все было бы потеряно.

К Уссе подошел Эрника Наносящий Шрамы, мрачно скрежеща зубами.

– Кайдон, – пробормотал Эрника, – прослушиватели уловили новые пертурбации. Разведчики шунтируют заблокированные ходы. Похоже, они знают, где мы.

– Что-то слишком быстро они узнали, – заметил Усса, глядя, как колышется серебристый туман, низкая горячая мгла, хаотично движущаяся в свете ламп над переминающимися кланами. – О чем это тебе говорит?

– Вероятно, мы вели себя не так осторожно, как думали.

– Одна из вероятностей. Другая… – Он огляделся – никого поблизости не было, но он дал знак Эрнике следовать за ним к стене. Кланы неслабо шумели, громко журчали ручьи; теперь, когда они отошли от возвышения, никто их не услышит. Но Усса все равно понизил голос, и Эрника с трудом улавливал слова. – Другая вероятность в том, что среди нас шпионы, у которых есть средства передачи информации.

– И как мы поступим? – взволнованно спросил Эрника.

– Я думаю над этим.

– Будет непросто допрашивать своих…

– Да. К тому же кого мы должны допрашивать? Кто подозреваемый? Все? У нас нет времени на такие вещи. И я не хочу потерять преданность невиновных, подвергая пытке их или их близких.

– Тогда что же мы будет делать?

Усса помолчал секунду.

– Сколько времени нам нужно, чтобы закончить загрузку и заправку кораблей? – спросил он.

Эрника задумчиво почесал шрам от полученной в бою раны на груди.

– Все три почти готовы… да мы можем отправляться хоть сейчас, оставив часть припасов. Но мы не можем отправиться в путь со шпионами на борту.

– Возможно, нам удастся вывести на чистую воду хотя бы одного гипотетического шпиона. А может, он всего один. Этого более чем достаточно. Эрника, если стартуем быстро, забрав с собой всех, то можем сделать так, что никто из них не будет знать, куда мы направляемся. Маршрут знают только трое. Сан’шайуум ни о чем не подозревают. Сангхейли, лояльные Ковенанту, тоже ни о чем не догадываются. У шпионов не будет ни малейшей возможности отправить послание оттуда, куда мы летим… если кто-то из них останется в живых после того, что я собираюсь сделать.

– А что ты собираешься сделать, Усса?

Тот еще ближе подался к Эрнике и прошептал ему что-то.

– Держись от меня в нескольких шагах. Прикрывай сзади, – добавил он потом.

После этого Усса, воздев руки, обратился к толпе перед природным каменным балконом, его громкий, гулкий голос разнесся по каверне:

– Сангхейли! Я обращаюсь ко всем вам! – Его слова эхом откатывались от сталактитов, отражались от арки потолка; искаженные туманом лица повернулись к нему, разговоры смолкли, все восторженно слушали его. – Мужчины! Соберите оружие, несите его в корабли! Женщины! Те из вас, кто насиживает яйца, возьмите их и продолжайте работать!

Мы улетаем немедленно. У меня есть средства, чтобы нанести удар по тем, кто предан Ковенанту! Я нанесу удар по высоким кланам, которые хотят, чтобы мы опустились на колени перед сан’шайуум! После чего мы устремимся в небо. Мы спрячемся в темных местах Галактики и создадим новый Сангхелиос! Мы вернем гордость нашему народу! Только мы будем воплощать эту гордость. Только мы будет сражаться за нее! Сангхейли, ответьте: ваши сердца бьются в унисон с моими?

На последний призыв следовало дать ритуальный ответ, древний, как солнечные лучи, греющие яйца.

И ответ был дан.

– С твоими сердцами стучат и наши! – выкрикнули они нестройным, но глубоко прочувствованным унисоном. Потому что у сангхейли с их бинарной сосудистой системой было по два сердца, бьющиеся в согласии друг с другом.

– А теперь я спущусь к вам, чтобы помочь подготовиться к путешествию! Я буду работать руками наравне со всеми вами.

Раздались крики радости и восторженный гул, а Усса ‘Кселлус уже спускался по каменному пандусу с балкона на пол пещеры. Он ощутил отрадный запах маленького отпрыска, бегающего среди наседок. Он опять слышал крики: «С твоими сердцами стучат и наши!» Слышал, ходя среди сородичей, восторженные восклицания, потому что некоторые, хотя и не без иронии, относились к нему как к пророку, божественному существу.

Толпа раздавалась перед Уссой; он ощущал за спиной Эрнику, как тому и было приказано; Эрника шел в нескольких шагах за ним, внимательно поглядывая по сторонам.

Усса остановился у нагревателя для яиц, поднял одно яйцо, аккуратно положил его в контейнер; хотя обычно это делали женщины, иногда помогал и кайдон в знак любви к народу. Раздались аплодисменты клацающих челюстей, одобрительный гул, а он пошел дальше, похлопывая по чешуйчатым бесшлемным головам сангхейлийских детишек, остановился, чтобы осмотреть плазменную установку, которую готовили к транспортировке, поднял ящик с сушеным мясом, поставил его на автоперевозчик. Вокруг его приверженцы тоже погружались в дела, упаковывали грузы, чтобы не отстать от вождя.

– Кайдон! – выкрикнул долговязый сангхейли, осторожно ставя коробку пылающих клинков на другой грязный и побитый старый перевозчик. Сангхейли, держа руку в открытой коробке клинков, повернулся к Уссе и почтительно склонил голову. – Позволь спросить?..

Усса узнал его: известный торговец оружием.

– Да, Вертикус, любой может задать мне вопрос. Что ты хочешь узнать?

– В тот мир, куда мы направляемся… как мы будем доставлять туда новое оружие? Кое-что у нас здесь есть – это подлинные куикостские мечи. Их клинки неизменно остры и надежны. Но сможем ли мы производить такие в новом мире? Настолько ли это далеко, что нам не удастся посылать тайные делегации оттуда на Куикост?

– Ты хочешь знать, далеко ли это от Сангхелиоса? – спросил Усса, глядя на коробку со смертоносными стрелами. Они были выкованы из металла и разогреты внутри для большей разрушительной силы. – Это и в самом деле далеко, но я не скажу где ни тебе, ни кому-либо другому. Я приведу всех нас туда. Скажу только, что мы должны стартовать немедленно, потому что я предпринимаю действия, которые невозможно отменить. Это не может ждать.

Вертикус издал расстроенный звук с шипением – сангхейлийский эквивалент вздоха, а потом с молниеносной быстротой выхватил клинок из коробки и замахнулся, метя в горло Уссы.

– Вот уж точно: это не может ждать! – прорычал он.

Но Эрника Наносящий Шрамы неожиданно оказался перед ним, выпрыгнул между Уссой и Вертикусом, собственным пылающим клинком перехватил удар торговца оружием; при соприкосновении двух клинков посыпались искры. Оружие Эрники остановило клинок несостоявшегося ассасина на расстоянии детского зуба от открытого горла Уссы, который почувствовал жар оружия Вертикуса, слегка обжегший кожу.

Более крупный и гораздо более опытный Эрника одним движением отбросил Вертикуса назад, и несостоявшийся ассасин споткнулся и упал на землю.

Подбежали другие сангхейли, выхватили клинок из руки предателя.

– Глупцы! – прокричал Вертикус, поднимаясь. – Усса обречет вас на проклятие! Ковенант – наша единственная надежда на искупление!

Он попытался бежать, но толпа сомкнулась вокруг него.

– Стойте! – крикнул Усса. – Нам необходимо его допросить! Возможно, он знает…

Засверкали челюсти, замелькали когти, хлынула голубая сангхейлийская кровь, и Вертикус, атакованный десятком сородичей, разлетелся на куски.

– Слишком поздно, Усса, – сказал Эрника, вкладывая в ножны клинок. – Но их винить нельзя.

– Нельзя, ты прав. Что случилось, то случилось. Загружайте транспорты. Мы будем уже в пути, когда Ковенант поймет, что нас здесь нет.

– Ты говорил о действиях, которые собираешься предпринять? Ты собираешься нанести удар до нашего отлета или?..

Усса издал хрипловатый звук, выражающий бесстрастную иронию.

– Нет. Я сказал об этом только в виде наживки для шпиона.

– Ты сильно рисковал, Усса, когда так смело вышел в толпу.

– Я верю в тебя, как в себя.

– Я хотел бы, Усса, перед отлетом нанести удар по рабам Ковенанта. Я готов, если ты прикажешь.

– Мы в некотором роде уже нанесли удар по этим глупцам. Мы ушли от них, а когда они узнают об этом, их уверенность пошатнется. Мы отправляемся на мир-крепость, обнаруженный ‘Крекой. По прошествии времени мы используем эту планету как базу для подготовки нашего возвращения на Сангхелиос, когда мы сможем перевооружиться и пополнить ряды новым поколением. Может быть, со временем Ковенант найдет нас. Но если найдет, то снова потеряет. Мы умножимся, мы вырастим новое население, а с ним и новую армию. Настанет день – и мы уничтожим Ковенант. Так будет, Эрника. А теперь осмотрим транспорты. Настало время покинуть Сангхелиос.

– Покинуть наш дом навсегда – мои сердца болят от этой мысли, Усса.

– Возможно, настанет день – и мы вернемся. Или вернутся наши дети. А пока Сангхелиос будет там, куда бы мы ни отправились, Эрника. Мы – его истинная душа.

Потом они по каменным туннелям прошли к транспортам, ждущим неподалеку на каменистом дне в кратере погасшего вулкана.

Если посмотреть вверх, то можно было увидеть небо, и когда Усса поднял голову, его взгляду предстали луны Сангхелиоса и пучок звезд за жерлом вулкана.

И где-то там, далеко, Усса и его сородичи построят новый мир.

У него пока не было имени. И все же Усса ‘Кселлус видел его, и он знал, что новый мир родится с громким треском с такой же неизбежностью, с какой под солнцем вылупляется из яйца новая жизнь. Чтобы она появилась, скорлупа должна треснуть…

Глава 2

Высшее Милосердие

Палата решений

850 г. до н. э. Век Единения

– Наш ассасин не выполнил задачу. Мы подозреваем, что шпиона поймали и казнили. И похоже, Усса ‘Кселлус жив.

Мкен, пророк внутреннего убеждения, не чувствовал, есть ли в голосе сангхейлийского коммандера извиняющиеся нотки – перевод временами бывал до безумия монотонен, – но, судя по телесному языку, он таки извинялся. Он стоял перед ним со склоненной головой, изрезанной множеством челюстей.

– И где же он тогда? – спросил Мкен; Квурлом рядом с ним ворчанием подтвердил и свой интерес.

Коммандер Вийо ‘Гриот переминался с ноги на ногу, ботинки с металлозащитой чуть позвякивали, касаясь палубы, словно озвучивая его ощущение неловкости.

– Мы пока выяснили только, что Усса ‘Кселлус покинул Сангхелиос. Несколько его приверженцев, всего шесть, испугались и предпочли остаться – собирались улететь, но им не хватило силы духа. Они видели старт кораблей и утверждают, что намерение покинуть планету Усса выразил совершенно ясно. А эти, испуганные, приползли к нам, полные раскаяния… что, конечно, не спасет предателей.

– Удивительно, что Усса позволил им остаться в живых, – задумчиво проворчал Квурлом; он отстучал по рукоятке антигравитационного кресла команду приготовить ему пикантный чай, вдохнул ароматный парок, потом сделал глоток – сан’шайуум в возрасте Квурлома частенько прибегали к народной медицине.

– Может быть, не так уж и удивительно, – заметил Вийо. – Усса – сама необычность и парадокс. С одной стороны, он бывает милосердным в большей степени, чем мы привычны к этому. С другой – он приверженец традиционных идеалов. «Сила – это характер», как у нас говорят. И конечно… – Он осекся.

– Да? – подбодрил его Мкен.

– И конечно: «Никогда не сдавайся».

Вийо отвернулся, его челюсти распахнулись уродливо широко.

Мкен пребывал в некотором недоумении. Сан’шайуум и само Писание Союза вежливо подчеркивали, что сангхейли не сдались – они предпочли с радостью принять свою судьбу с сан’шайуум, мудро решили идти путем, который ведет к великому странствию. Всему их народу было явлено откровение, понимание того, что пророки сан’шайуум всегда правы.

Но Мкен знал, что многие сангхейли втайне переживали позор, убежденные в том, что они в конечном счете сдались.

Квурлом, причмокивая, допил чай.

– Значит, тем, кто остался, намерения Уссы были очевидны, – сказал он. – И чем определяется их уверенность? Каковы его намерения?

– Они утверждают, что он нашел мир, на котором обнаружено множество реликтов Предтеч, – мир, которого нет на карте, министр. Только он, его супруга и его заместитель знают координаты этого мира или что-либо о его природе.

– И никто больше не знает, где этот мир? – спросил Мкен. – Мне это представляется сомнительным.

– Но похоже, дела так и обстоят. Пока никто ничего об этом не знает, – подтвердил ‘Гриот. – И нам неизвестен маршрут, который они проложили. Это они сохранили в тайне. Вероятно, Усса предполагал, что в его клане есть шпионы.

– Они вошли в гиперпространство… а потом?

– Они, вероятно, много раз меняли направление, мы не смогли их проследить.

– Тем не менее поиски должны продолжаться, – сказал Квурлом. – Этот Усса ‘Кселлус – злобный и коварный еретик. Он не должен и дальше распространять свой яд.

– Заверяю вас, мы его найдем! – с жаром сказал коммандер. – Он разложил всех сангхейли. Он назвал нас… – И опять ‘Гриот осекся. – Трусами. Самое страшное оскорбление для нашего народа. Невероятно.

– Трус – это он, – успокоил ‘Гриота Мкен. – Он улетел со своей свитой, оставил родную планету и скрылся! В его деяниях нет ничего героического.

Но про себя Мкен подозревал, что не трусость определяла поступки Уссы. ‘Кселлус, как сказал ‘Гриот, необычен. Его мотивы совершенно непостижимы. Но трусость? Нет.

Скорее всего, у этого предателя имелся грандиозный план.

И сейчас пророк внутреннего убеждения внутренне убеждался в одном: когда они все узнают об истинной цели этой игры, это знание будет воистину ужасным.

Убежище: неисследованный

мир-крепость Предтеч

850 г. до н. э.

Век Единения

– Великий Усса ‘Кселлус, я не оспариваю твоего лидерства! Кланы приняли тебя. Кто я такой, чтобы бросать вызов кайдону?

– Бросаешь, ‘Кролон. И всегда делал это, и ты навсегда останешься тем, что ты есть. Занозой у меня в боку.

Салус ‘Кролон твердо сомкнул челюсти – сангхейлийский вариант улыбки. Но долго закрытыми он их не продержал.

– Как утверждали древние, «только трус всегда говорит приятное». Но, великий Усса, где мы теперь? Мы прилетели в самое странное из всех странных мест. Куда более странное, чем те пустоты в земле, куда ты привел нас на Сангхелиосе. Но это так далеко от нашего мира.

Эрника Наносящий Шрамы смерил ‘Кролона подозрительным взглядом.

– Не делай поспешных выводов, – тихонько сказал Усса Энрике. – Нет нужды принимать личность, которая тебя раздражает, за предателя.

Усса на Сангхелиосе видел смерть многих хороших воинов, а с ними – и смерть предателей. Средний кайдон скор на расправу с тем, кто без конца спорит и не соглашается с ним; расправа эта обычно сводится к отсечению головы. Но иногда в казни бывает больше эмоций, чем доказательств. Прикончить настоящего врага – да, это почетно. Технически ‘Кролон был воином, как и все сангхейли-мужчины. Уничтожать солдата из одного только раздражения слишком расточительно.

Поэтому Усса оставался спокойным, осматривая нынешнюю их среду обитания.

– Да, ‘Кролон, ты прав, это место странновато для сангхейли. И все же я верю, что оно предназначено для нас – для тех, кто чувствует так же, как мы.

Они находились глубоко под землей, но не в земной полости – они скрывались под наружной оболочкой мира-крепости, который его последователи называли теперь Убежищем.

Поблизости располагалась гробница ‘Креки – простой полукупол из металла, на котором было написано имя покойного воина. Старик умер вскоре после своего второго и последнего прибытия на мир-крепость. Он прогуливался по природному саду экоуровня, прилег отдохнуть… и не проснулся. Усса хотел поставить когда-нибудь более величественный памятник старому сангхейли, потому что именно благодаря ему у Уссы и его сторонников появилось это убежище.

Но вероятно, весь мир-крепость стал его настоящим памятником. Искусственный мир был облачен в металл, словно гробница ‘Креки… вернее, он был облачен в то, что казалось сферическим цельнометаллическим покрытием. Состав этого покрытия, измысленный Предтечами, оставался тайной. Внутри корпуса скрывался выхолощенный планетоид, его каменистая поверхность была осеменена, чтобы создать сносную среду обитания для поселенцев; здесь имелась растительная жизнь, холмы, долины и ручьи, сооружения неизвестного назначения, пригодные для использования под жилье, и самое главное – благоприятная атмосфера. Искусственный солнечный свет излучался корпусом, окружавшим планетоид, вдали сталактитоподобные образования устремлялись вниз как инверсии тянущихся ввысь городских сооружений на Сангхелиосе. Некоторые строения вроде бы были связаны с системой распределения энергии в мире-крепости.

Под внутренней скалистой коркой, почвой и водой обнаружился еще один слой искусственного мира: генераторы атмосферы, силовые линии, служебные помещения. Все это казалось частично незаконченным, и Усса полагал, что Предтечи по каким-то причинам не завершили строительство этой новой модели с новыми возможностями и так никогда ее и не опробовали. Он со временем намеревался протестировать ее потенциал, если представится случай.

Это было опасное дело. В результате все его сторонники могли погибнуть. Или спастись. Он полагал, что вероятность того и другого составляет пятьдесят процентов.

– Мы должны понимать, что эта планета – творение Предтеч, – продолжил Усса. – А значит, это место священно. Но Предтечи строили его как убежище, и именно так мы его и будем использовать. Перед нами стоят громадные задачи. У нас уйдет немало времени – множество циклов, – и от всех нас потребуется неустанный труд. Мы все будем жить здесь, на этой поверхности. Но бо`льшая часть работ будет производиться внизу, во внутренних каркасах, в искусственных подземных галереях.

– Но, великий Усса, – сказал ‘Кролон уважительным и мягким тоном, – мы прискорбно не подготовлены к тому, чтобы функционировать как часть той огромной машины, на которую ты нас доставил. Мы не знаем, что мы здесь делаем! Эти артефакты Предтеч, большинство из этих аппаратов, которые мы видим, – для нас загадка. Мы знаем творения Предтеч, функции некоторых из них нам понятны. Сангхейли под конец войны с сан’шайуум всерьез занимались освоением технологий Предтеч. Но это…

– Для начала скажу тебе, ‘Кролон, что позиция, подобная твоей, держала нас в тени сан’шайуум. Такие сангхейли, как ты, не желавшие постигать в полной мере назначение артефактов Предтеч, загнали нас в эту тень. Но мы поняли: священное может быть и полезным, а потому и стать еще священнее. Используя то, чему мы научились, мы почти остановили сан’шайуум. Если бы не трусость тех, кто сдался Ковенанту… Но вот поэтому мы и оказались здесь.

– Да, кайдон, – сказал ‘Кролон, чуть ли не хныча; он опустил голову в напускной покорности. – Твоя воля – закон. И все же, поскольку машины этого нового мира совершенно нам незнакомы, попытки разобраться в них чреваты страшной опасностью. Если мы осмелимся…

– ‘Кролон! – прорычал Эрника. – Усса – тот, кто видит мир с небес! – Эрника воспользовался древним сангхейлийским выражением, которое подразумевало способность ко многим искусствам, гениальность и прозорливость. – Он изучал этот мир с Соолн ‘Кселлус задолго до того, как здесь появились мы! Это не первое его посещение мира-крепости. Он знаком со всеми здешними приборами!

Усса подумал, что это, конечно, не соответствовало действительности. Кое-какие из великих творений Предтеч были ему понятны, но многое еще предстояло освоить вместе с преданными сторонниками. На раскрытие всех тайн мог потребоваться Век, если не вечность. Но еще он обнаружил искусственный разум по имени Несокрушимый Уклон, который мог объяснить то, что Уссе требовалось понять. Если, конечно, Несокрушимый Уклон решит, что объяснения каким-то образом способны послужить его собственным целям…

Соолн в особенности была очарована Несокрушимым Уклоном и вела с Летающим Голосом – как его называли некоторые сангхейли – долгие разговоры, расспрашивала его обо всем. Большинство сангхейли уважали Соолн, но, будучи женщиной, полного доверия она у них не вызывала. Сангхейлийский патриархат от природы питал недоверие к женскому полу в том, что касалось важнейших вопросов руководства. Но у Соолн был не подлежащий сомнению технический дар, и Усса научился считаться с ней.

Прежде чем ‘Кролон успел проворчать что-то о том, что Соолн не знает своего места, заговорил Усса, и его голос мощным эхом разнесся над толпой:

– Сородичи! Вы до сего дня доверяли мне! Я вывел вас из одного мира в другой! Вы должны довериться мне и здесь. Мы пересекли Большой Поток!

Большим Потоком называли мифологическую реку с необыкновенно свирепым течением – тот, кто пересек ее раз, назад вернуться уже не мог.

– Мы не можем повернуть назад! Я уверен, здесь мы в безопасности – Ковенанту неизвестно об этом мире. Этого места нет на карте, и вряд ли они смогут его найти. Если они приблизятся, у нас сработает заблаговременное оповещение. Мы выживем! У нас есть еда, вода, воздух, надежда! Насладитесь этим со мной… и помните, что настоящий сангхейли всегда готов к самопожертвованию! Теперь наша цитадель здесь! Здесь наш дом! Да, это наш Сангхелиос! Потому что, где бы мы ни оказались, там всегда будет Сангхелиос!

Его последователи воздели руки, защелкали жвалами и оглушительно заревели в ответ.

Высшее Милосердие

850 г. до н. э.

Век Единения

– Должен вас поставить в известность, что у Высшего Милосердия появилось новое министерство, Мкен, – сказал Квурлом тихим голосом. – А с ним и новый министр.

– Что – еще один?

– Да! И такой министр, которого нужно отметить особо.

Они спускались в фиолетово-алом антигравитационном луче, их кресла стояли бок о бок. Вскоре они достигли покоев комфорта – жилых помещений для верховных лордов и пророков.

Они спускались, но Мкен смотрел вверх. Хотя он давно привык к гравитационным лифтам, ему всегда было не по себе на большой высоте. А потому, используя эту технику, он никогда не смотрел вниз, под ноги, где не было ничего, кроме света и длинной-длинной трубы, по которой скользил лифт.

Новое министерство…

Мкен взглянул на Квурлома. Пожилой, сутулый сан’шайуум без страха смотрел в туманистые глубины.

– Министерства словно множатся сами по себе, – сказал Мкен. – Быстрее, чем сан’шайуум. Скоро министерств будет больше, чем представителей нашего вида.

– Вам нравится шутить, Мкен, это ваша дурная привычка, но вопрос мой к шуткам не располагает. Иерархи создали Министерство упреждающей безопасности. А министр – ваш старый приятель Р’Нох. – Слово «приятель» он сопроводил ироническим жестом.

– Неужели? Значит, они выбрали Р’Ноха Кусто?

– Да, его. Между вами двумя очень часто случались конфликты. Я подумал, вам, вероятно, еще не успели сказать, а вам следует знать заранее.

Они спустились на жилой уровень, вывели кресла из лифта, направились прозрачным проходом в перпендикулярный коридор.

Когда они добрались до места, где их пути расходились, Мкен порывисто произнес:

– Спасибо, что поставили меня в известность, Квурлом. Я имею в виду новое министерство.

Квурлом огляделся, убедился, что их никто не слышит, задумчиво подергал бородку.

– Как вам известно, я и сам был иерархом. Причина моего понижения – не только состояние здоровья, как я давал понять. Не здоровье в привычном смысле.

– А что же тогда? – удивленно спросил Мкен.

– Я чувствовал какое-то гниение среди иерархов. Некоторые… не стану называть имен… более озабочены своими амбициями, чем великим странствием. У вас, по крайней мере, я вижу внутреннее убеждение, благодаря которому вы и носите это звание. Я рад, что смог вас предупредить, только не ищите моей помощи против Р’Ноха. Прикиньте, что` на самом деле может означать «упреждающая безопасность»…

Квурлом сделал движение, означающее «всего хорошего, и будьте осторожны», развернулся вместе с креслом и поплыл к своим покоям.

Мкен, провожая его взглядом, думал: «Да, слова „упреждающая безопасность“ вызывают беспокойство».

Новое министерство могло стать опасным для Высшего Милосердия, если это министерство работало не во благо народа сан’шайуум, а в интересах одного иерарха. Скорее всего, таким иерархом, стоящим за новым министерством, был самодовольный пророк безупречного благоухания – он скромно предпочитал, чтобы его называли «Безупречный». Он избрал для себя громкий владыческий титул – пророк безупречного благоухания, – но Мкен знал его еще до вступления в иерархи как Квидда Клесто. Безупречный был мастером завуалированной агрессии, великим изобретателем угроз, плачевных исходов для тех, кто пересек ему дорогу. Угрозы в должное время приносили свой отравленный плод.

И да, Мкен один раз пересек дорогу Безупречному: он отправился к двум другим иерархам, чтобы не допустить исполнения прискорбного плана похищения женщин с Джанджур-Кума.

Безупречный сделал вид, что его не волнует это дело, но вряд ли он простил Мкена – он не прощал никого и никогда.

Мкен развернулся, спеша оставить эти заботы позади. Ему очень хотелось побыть наедине с супругой – любезной Цресандой, почувствовать, как ее гибкая шея обовьется вокруг его шеи, насладиться осторожным прикосновением к его бородкам, ощущением, которое возникает, когда ее хваткие губы подергивают их пушок.

Его стремление к таким нежностям в последнее время возросло, и он спрашивал себя: не действуют ли здесь определенные, вполне конкретные гормоны? Не могло ли случиться так, что…

Мкен подплыл к двери покоев, послал кодовый сигнал из кресла, открывая ее, переместился в строгие комнаты, в которых витал запах благовоний. Его окатила волна облегчения, когда дверь за ним закрылась. Здесь он мог быть самим собой.

Сан’шайуумские реформисты, захватившие Дредноут и готовившиеся использовать его как средство бегства, сделали в нем тайные запасы растений, дерева, семян и других вещей с Джанджур-Кума. После отлета Дредноута для выращивания карликовых деревьев, растений для изготовления травяных чаев и свежих плодов отвели целую палубу со специальным освещением. Украшенные замысловатой резьбой экраны, заполонившие стены в комнатах Мкена, изготовили из древесины выращенных на борту растений. Каменный фонтан в углу, тихонько журчавший, создали из обломков, которые увлекло следом за Дредноутом, когда он поднялся с родной планеты. Зеленая подсветка была попыткой повторить свет, проникающий через высокий полог растений в чащах низин Джанджур-Кума.

Мкен, довольно оглядываясь, поднялся из кресла – он держал в тайне свою относительную физическую крепость от всех сан’шайуум, кроме Цресанды. Антигравитационное кресло ему не требовалось, во всяком случае на Высшем Милосердии и в той мере, в какой такие кресла требовались другим. Он проявил беззаботность, не стал скрывать этот факт от своего стюарда несколько солнечных циклов назад, что дало тому лишний повод для обиды. К счастью или несчастью, стюард погиб на планете Синего и Красного.

Мкен часто оставлял кресло в углу первой комнаты своего жилища. Ему нравилось работать мышцами. Цресанда тоже обходилась без кресла и теперь устремилась к нему, ее змееобразная шея задвигалась с радостным изяществом, когда появился супруг.

– Возлюбленный Мкен, ось моей жизни, ты уже здесь!

– Мы сегодня закончили совещание чуть раньше, моя дорогая. Квурлом устал, остальные заняты. – Поддразнивая ее, он добавил: – Я не слишком навязчив? Может быть, мне стоит отправиться на станцию отпаривания трав и посплетничать с подручными?

– И не думай! Ты остаешься здесь! У меня для тебя превосходный травяной чай. Садись.

– Я хочу постоять некоторое время. Весь день провел в кресле.

Она подошла поближе, и он не удержался – сплел свою шею с ее, нащупал женский бугорок у нее на спине сразу под длинной шеей.

– Ах ты, хитрый проныра! – пропела она, платя ему той же монетой.

– В последнее время есть кое-что, заставляющее меня… желать тебя. Нет, конечно, я этого всегда хочу. Но в последнее время быть рядом с тобой – я только об этом и думаю.

– Ты? Ты не из той породы, которая долго думает о таких вещах. От тебя скорее можно ждать размышлений о классическом искусстве или планировании великих свершений нашего вида. Тебе меня не провести, Мкен. Но какая-то причина, вероятно, все же есть.

Он откинулся назад – дыхание перехватило так, что он почти не мог говорить, – и заглянул в ее большие зелено-карие глаза:

– И что же это за причина?

– Да-да… – Ее глаза засверкали от возбуждения. – Время репродуктивного согласия.

– Правда?

– Правда. Мой срок! А поскольку мы с тобой не в Списке безбрачия, а наш народ остро нуждается в воспроизведении, продолжении… я предлагаю: когда мы будем в настроении вечером, поищем возможность зачатия новой сан’шайуумской жизни… – Она застенчиво отвернулась. – Но возможно, такое соединение не интересует тебя. Мы можем подождать еще много циклов до другой возможности. Пожалуй, я приготовлю тебе чай и протеиновое пюре, и мы поговорим о ходе работ на Высшем Милосердии. И может быть, о новом цветовом покрытии на троне легкой…

– Не искушай меня! – Он снова переплел шею с шеей Цресанды, чуть ли не обвил ее кольцами. – И не подначивай меня. Ты же знаешь – я ничего так не хочу, как ребенка от тебя. И все же…

Она отпрянула от него, мрачно заглянула в глаза:

– Что – все же?

– Есть кое-какие соображения. – Он понизил голос, хотя регулярно проверял свои покои на возможную прослушку. – Ты знаешь, что были… проблемы при моем исключении из Списка безбрачия.

– И?.. – Цресанда сделала жест, означающий «что за проблемы?». – Ты все их давно решил.

– Да, я об этом позаботился, получил одобрение… это было бы несправедливо. – (Сан’шайуум так мало – по крайней мере, в космосе, – но, поскольку среди них наблюдалась тенденция к генетическому заболеванию, избежать Списка безбрачия, списка тех, кто признан непригодным для воспроизведения, было непросто.) – Кое-какие вопросы возникали, и меня почти включили в список. И Р’Ноху Кусто это известно. А теперь… учреждено новое министерство.

– Ну вот, их учреждают чуть ли не каждый день.

– Я то же самое сказал старине Квурлому. Но последнее называется Министерство упреждающей безопасности. И Р’Нох назначен его министром.

– Упреждающей безопасности? Чем оно будет заниматься?

Мкен фыркнул:

– Я предполагаю, оно занимается вопросами безопасности с упреждением. Это дает Р’Ноху и его спонсору, Безупречному Благоуханию, инструмент, с помощью которого они могут вынести приговор кому угодно… поскольку они предвидят, что это лицо может быть опасным для Высшего Милосердия.

– Такое министерство не может существовать долго. Это чертовски несправедливо. Никто не станет терпеть подобное!

– Подозреваю, что ты права, – через некоторое время его расформируют. Но пока оно существует… мы рискуем, если открыто объявим о воспроизведении. Р’Нох ко мне не расположен. Если ему станет известно о беременности… а ему наверняка станет известно… это может привести к предательству с его стороны. Он воспользуется этим против нас.

Цресанда уставилась в пол:

– Понимаю. Тогда мы будем говорить только о работах и краске. И больше ни о чем.

Он взял ее руку в свои:

– Цресанда! Прошу, пойми меня правильно. Я мог скрыть это от тебя. Но… я хотел, чтобы ты знала. Мы подвергаемся риску. Я хотел быть честным с тобой… и…

Она прикоснулась пальцами к его губам:

– Мкен, заводить семью – всегда риск. Любой радующийся подвергает себя риску. Только в страхе ты в полной безопасности. Но тогда ты всю жизнь живешь в тисках страха. Мы с тобой не будем жить так.

И она прижалась к нему, и Мкен, сплетясь с Цресандой, почувствовал, что он воистину вернулся домой.

Глава 3

Убежище: неисследованный

мир-крепость Предтеч

850 г. до н. э.

Век Единения

– Фактически у нас есть только два варианта, – сказал Салус ‘Кролон, поправляя циферблат на скан-камере. – И я в это верю. Либо Усса – истинный пророк из всех нас, который проведет нас через пустыню к земле обетованной, либо он ошибается и увел нас из нашего мира в чужой без всяких на то оснований. Я, конечно, не поддерживаю вторую интерпретацию фактов. Нет! У меня не хватило бы духу ставить под сомнение нашего вождя, нашего кайдона! Но… кто-то может сказать…

Терса ‘Гунок чувствовал себя очень неловко, слушая речи ‘Кролона, которые весьма смахивали на подстрекательство к мятежу. Риторика старшего сангхейли была на грани предательства, хотя никогда не переходила эту грань. Но для многих кайдонов этого было вполне достаточно, чтобы обезглавить его, а потом четвертовать.

И все же Терса получил задание работать на пару с ‘Кролоном, и он не мог должным образом осадить напарника, в особенности еще и потому, что ‘Кролон был старше Терсы. Они обследовали незавершенные устройства Предтеч в южной стороне камеры хранения под второй оболочкой Убежища. Другие сангхейли, находившиеся, к счастью, вне пределов слышимости, обследовали более далекие пределы этой размещенной на четырех акрах коллекции таинственных предметов, выстроенных в неровные ряды. Огромная камера с куполообразным металлическим потолком содержала тысячи артефактов Предтеч, реликтов, частей священных устройств, покоящихся на полях голубого стазиса, устройств, назначение которых вряд ли мог понять кто-нибудь, кроме Уссы и Соолн. И по словам ‘Кролона, даже кайдон и его супруга вряд ли когда-нибудь смогут воспользоваться секретами всех этих механизмов.

Размышляя над словами Салуса ‘Кролона, Терса скан-камерой делал трехмерное изображение цилиндрического предмета, который медленно вращался на месте в силовом поле; завитушки на белой блестящей поверхности, казалось, реагировали на приближение Терсы, словно они сканировали Терсу, в то время как Терса сканировал их. И такое было возможно. Может быть, он видел перед собой вовсе не творение Предтеч? Не проникнет ли оно таинственным образом в их мозги, в их сущность?

Что за тайны вибрировали в этих реликтах?

На протяжении веков сангхейли верили, что к реликтам Предтеч следует относиться с почтением, проникать в них нельзя. Сангхейли с научной жилкой, скрытно пытавшиеся разобрать артефакты в большей степени, чем это допускалось, неизбежно предавались смерти, когда об их богохульном интересе становилось известно. Но были и такие, кто тайно изучал реликты в секретных лабораториях, проникал в загадочные внутренности. Некоторые еретики вели втихаря записи, делились сведениями в научном подполье с использованием кодов и криптограмм.

Потом появились сан’шайуум – изгнали сангхейли с межзвездных колоний, захватили реликты Предтеч, открыто и богохульно использовали их в своих грязных целях; они уничтожили многих сангхейли, других распугали, и те разбежались, как пищащая стая меховых червяков. Для сангхейли было позором, что их гнали все дальше и дальше, что сан’шайуум приближались к Сангхелиосу.

Оказалось, что можно эффективно сражаться с Дредноутом и обжигающим нутро оружием Стражей сан’шайуум, – так и появилось подпольное движение сангхейлийских ученых; они признались в своих грехах и объявили, что тайные знания Предтеч – единственная надежда сангхейли. Если они не поймут хотя бы нескольких открытий, которые позволят им создавать оружие, строить новые и более скоростные атакующие флоты, то проиграют войну. Сан’шайуум найдут Сангхелиос, разгромят всех, кто там есть, подавят, разграбят, а потом, несомненно, учинят акт геноцида – уничтожат все коренное население на их родной планете. Воины погибнут позорной смертью, их казнят дальнобойным оружием, у них не будет ни малейшей возможности заглянуть в лицо врагу во время сражения; женщины и дети, только что вылупившиеся из яиц, сгорят в огне с Дредноута как зловредные микроорганизмы.

Сангхейли пребывали в отчаянии, и подпольным ученым сохранили жизнь, раскрытыми ими секретами воспользовались. По Галактике громко прокатилась великая межзвездная война с атаками на Дредноут и сопровождающие его малые корабли. И хотя сангхейли удалось удержаться в своих границах, одержать победу их флот не мог – ключ-судно Предтеч отличалось подавляющей мощью.

И все же сангхейли иногда добивались успехов и наносили урон сан’шайуум, умело пользуясь гиперпространством и тактикой нанесения изматывающих ударов и быстрого отступления, – таким образом, им удавалось не допускать, чтобы древний Дредноут эффективно и в полную силу использовал свои возможности.

В итоге они зашли в тупик, хотя сан’шайуум удерживали преимущество благодаря ключ-судну – гигантской треноге, пульсирующей мощью.

Однако Дредноут не мог находиться одновременно повсюду. Сан’шайуум были малочисленны и нуждались в армии – так объяснял Усса ‘Кселлус. И потому обратились к сангхейли, результатом их переговоров стало Писание Союза. «А почему? – спрашивал Усса, когда только готовил бунт. – Чтобы мы сами сделали за сан’шайуум то, что они задумали! Чтобы мы стали боевым усилением этих змеешеих! Мы превратились в подчиненную касту!»

Но лишь немногие сородичи послушали Уссу. Остальные, опасаясь уничтожения самого Сангхелиоса, подчинились Писанию Союза.

Усса, искавший новую планету для своих приверженцев под впечатлением уничтожения его страны руками Ковенанта, нашел неизвестный мир-крепость. И позволил им всем попытаться раскрыть секреты Предтеч, тайные технологии, которыми они могли бы воспользоваться, чтобы избежать истребления от рук продавшихся Ковенанту, и которые в один прекрасный день смогут послужить делу восстановления дела чести сангхейли.

Так понимал случившееся с ними Терса, в это он верил всей душой. Салус ‘Кролон больше не высказывал сомнения там, где его могли услышать Усса, или Соолн, или Эрника Наносящий Шрамы. Но на окраинах их маленькой новой колонии ‘Кролон без устали задавал свои ядовитые вопросы.

– Я только говорю, что мы можем задуматься над этими вопросами, – беззаботно сказал ‘Кролон, наводя скан-камеру на новый артефакт – парящую в воздухе пирамиду высотой в два сангхейли, замысловато изображенную на двух ее гранях. Сканирующая камера над головами загудела, ненадолго появилось в голубом и зеленом цвете голографическое изображение пирамиды внутри и снаружи, подтверждая, что скан сделан. – Либо Усса прав, либо нам всем конец. Третьего не дано. – ‘Кролон огляделся – не слышит ли кто-нибудь? Он знал, что ступает на опасную почву. – А если он ошибается? Разве мы не погибнем здесь, вдали от нашей планеты, в месте, которое никогда не сможем понять? Может быть, этот мир – храм Предтеч! Может быть, мы оскверняем его одним своим присутствием!

От этих слов Терса съежился. Он был юн и знал свое место; предполагалось, что он будет оказывать ‘Кролону уважение. Но это максимум, на который он был способен, чтобы воздержаться от громких возражений. Он глубоко вздохнул, щелкнул боковыми челюстями, крепко сжал их на мгновение, демонстрируя улыбчивое терпение…

– ‘Кролон, – пробормотал он, – Усса говорил, что мы пересекли Большой Поток. Назад пути нет, мы выполняем свой долг. Я думаю, мы правильно понимаем наш долг. Подчинение Ковенанту ничего нам не принесет, кроме позора. И если откровенно, то это единственный наш выбор. Что, по-твоему, случилось бы, вернись мы на Сангхелиос? Нас бы предали смерти за выступление против Писания Союза.

– Да я же высказываю эти размышления вслух только ради дискуссии, – тихо ответил ‘Кролон. – Впрочем… возможно, существует другой путь. Может быть, не исключена договоренность…

– Договоренность с кем? Это похоже на предательство!..

– Не так громко, глупый ребенок, а то за нами придет Эрника! Я совсем не это имею в виду. Я лишь мыслю логически и методично, я рассматриваю проблему со всех сторон.

– Я не вижу никакой проблемы. Я вижу только путь, по которому мы идем. Из всех сангхейли только мы сохранили честь.

– Да, конечно, но… ладно, мы ведь разговаривали с глазу на глаз, ничего более. Я надеюсь, что могу рассчитывать на тебя, мой мальчик. – Он откашлялся и заговорил громче: – А вот и Наносящий Шрамы! Привет, Эрника!

– Вы двое, – проворчал Эрника Наносящий Шрамы, – больше болтаете, чем сканируете. Усса и Соолн должны понять принцип действия этих устройств – они нам понадобятся! Работайте!

Словно чтобы усилить свои слова, он положил руку на рукоять пылающего клинка.

– Ты поразительно корректен, как и всегда, Эрника, – сказал ‘Кролон, излучая смирение и возвращаясь к работе.

Терса стоял молча, опустив голову. Он вернулся к работе, думая, что если повезет, то завтра его не назначат работать в паре с ‘Кролоном. Ему казалось, что, слушая ‘Кролона, он получает порцию яда. А что, если они и вправду оскверняют священное место? Что, если Усса ‘Кселлус – лишь заблудший фанатик, который привел их в полое сердце загадочного мира, где они зачахнут, умрут, пораженные все возрастающим безумием Уссы?

Ради Предтеч и всего священного – что, если Салус ‘Кролон прав?

Высшее Милосердие

850 г. до н. э.

Век Единения

Мкен сидел в приватном кабинете, ссутулившись над зернистыми голограммами древней скульптуры Предтеч. Не исключено, что некоторые артефакты были не настоящими скульптурами, а всего лишь устройствами, похожими на произведения искусства. И не всегда представлялось возможным определить, что есть что.

Он вызвал вращение изображения, вглядывался в его кривые, его впадины, его завитки, переходящие друг в друга. Эта форма, казалось, символизировала эволюцию, галактические спирали, башню двигающихся конфигураций, одновременно изменяющих формы…

Согласно его представлению о Предтечах, эти существа некоторое время имели органическую материальную форму; каким-то образом они превратились в проводников божественного вдохновения, которое трансформировало их и сделало пригодным для великого странствия посредством семи Ореолов в более высокую форму существования. Ореолы, разбросанные по Галактике в духовно значимых позициях, предназначались для накопления тонких духовных энергий, выжигавших любую фальшь и освобождавших душу, которая быстро устремлялась к сердцу божественной сущности.

Сан’шайуум верили, что Предтечи намеренно оставили следы повсюду в Галактике, чтобы те служили указателями, частями священной головоломки, решив которую другие расы, обладающие достаточной верой, чтобы пройти путь к великому странствию, получат разрешение присоединиться к Предтечам.

Но если Предтечи были чем-то вроде аватары бога, то кем был бог? Не существовал ли некий супербог, которому должны подчиняться все?

Должен был существовать. И возможно, после великого странствия их ждала грандиозная встреча с этим божеством.

Но опять сомнения одолевали Мкена касательно великого странствия и цели конфигурации Ореолов, созданных Предтечами. Не наводило ли описание того действия, которое производит эта конфигурация, на мысль об оружии? Не имелось ли указаний – если их правильно перевели – на то, что эти энергии способны на проявления огромной мощи?

Но конечно же, эти указания были в лучшем случае туманными. Возможно, переведены с ошибками. И он никогда не отваживался поделиться ими с другими пророками. Строго говоря, ему следовало работать, пока он не найдет нееретическую интерпретацию.

Священные Ореолы, несомненно, были реальностью, хотя они и породили среди сан’шайуум собственную мифологию. Мкен спрашивал себя: существовали ли они до сих пор, если все еще находились где-то в Галактике и каким-то образом оставались цельными?

Могли ли сан’шайуум найти их и обнаружить истинную цель великого странствия?

«И кто я такой, чтобы ставить под сомнение великое странствие? Не становлюсь ли я еретиком при одной только мысли об этом? Я всего лишь малое существо, песчинка во Вселенной. Предтечи были заодно с самой целью Вселенной, они были полубогами, их способности к изобретательству пересекли границу – из царства естественного они попали в царство сверхъестественного… по крайней мере, так мне кажется. Кто я, чтобы задавать вопросы? И вообще – кто я? Пророк ли я внутреннего убеждения? Или обычный сан’шайуум, который когда-то плясал детский рябь-танец вместе с другими?»

– Пророк внутреннего убеждения, вы здесь?

Мкен испуганно выпрямился на кресле, отчего то слегка качнулось в силовом поле.

Он посмотрел на экран над рабочим столом – на экране мигал индикатор, оповещающий о входящем вызове, вербальное послание вибрировало в воздухе.

Он привычно щелкнул пальцами над мерцающими головыключателями, переводя экран в режим разговора, и перед ним появилось голографическое изображение Р’Ноха. На Р’Нохе была серебристая мантия тонкой работы и высокий разветвляющийся воротник медного цвета, не похожий на те, что носили иерархи, но напоминающий их, как детская подражательная прическа под иерарха.

Большие темные глаза Р’Ноха горели угрозой; ноздри раздувались, словно он был далеким примитивным почуявшим добычу сан’шайуумским предком на охоте.

– Ага! Вот вы где, Внутреннее Убеждение!

– Да, Р’Нох, я здесь. И вы здесь. Прошу, излагайте вашу цель. Я занят исследованиями. Сакральными исследованиями.

– Но может, вы уделите мне минуту-другую?

В его голосе послышалась легкая издевка.

Мкен подумал, не отказать ли ему. Но зачем напрашиваться на неприятности? Р’Ноха только что назначили главой новоиспеченного Министерства упреждающей безопасности – это нельзя было сбрасывать со счетов.

– Конечно, Р’Нох.

– Благодарю вас, Внутреннее Убеждение. Я не займу у вас много времени. Есть несколько вопросов, и, возможно, ответ на один закроет все остальные.

– И что же за вопрос вы хотите поставить передо мной, Р’Нох?

– Вы хотите сказать, что мне не следовало обращаться к вам? Вы говорите так, будто мой статус остался без изменений с тех пор, как мы встречались в последний раз.

– Нет-нет, Упреждающая Безопасность. Я слышал, вы теперь министр. Мне следовало раньше сказать, что я рад за вас. Но я узнал об этом только что. Примите мои поздравления. Итак, чем могу вам быть полезен?

Мкену ужасно хотелось убрать с экрана лицо Р’Ноха одним движением большого пальца. Так уничтожают надоедливое насекомое. Мерзкие воспоминания…

Но он сделал жест, означающий «буду рад помочь».

– Благодарю, Внутреннее Убеждение. Перехожу к делу. Вы знаете, насколько затруднительна, затратна по времени, утомительна и щекотлива может быть генетическая сортировка. Мы не хотим подвергать вас этой проверке. Но мы получаем автоматическое извещение, когда кто-то обращается к медицинскому интерфейсу за консультацией по поводу беременности.

Мкен моргнул:

– В самом деле? И давно ли заведен такой порядок?

– Нет, это введено в действие недавно… Некоторое время назад было принято решение об учреждении нового министерства и тогда же одобрено положение об упреждающем информировании.

– Упреждающем. Как бы заглядывая вперед. Понятно. Кто-то проверялся на беременность – и меня это волнует, поскольку…

– Поскольку обращалась ваша супруга.

Мкен изо всех сил старался сохранить самообладание. «Не впадай в ярость».

– И что теперь? Мы не в Списке безбрачия.

– Да… речь об этом. Некоторым из нас, кто вникал в это дело, показалось, что вы вполне могли быть включены в список, если бы не некоторое вмешательство с разных сторон.

– Вы намекаете на коррупцию? Вы совсем недавно стали министром. Я не предполагал, что вы так быстро сойдете с ума от власти, Р’Нох. Вам не пришло в голову, что вы предъявляете очень серьезное обвинение?

– Я никого ни в чем не обвиняю, Внутреннее Убеждение. Но вы подумайте, в чем состоит суть нового министерства. Мы должны решать проблемы, прежде чем они пустят корни и вырастут. А это означает, что мы должны выявлять эти проблемы. А выявление предполагает проверку слухов. Включая и слухи о вас.

– И при этом вы утверждаете, что ни в чем не обвиняете меня?

– Мы лишь… проводим расследование. Возможно, тень подозрения и существует. Возможно, нет. Но…

– Я снова утверждаю, что меня нет в Списке безбрачия. Поэтому никаких нарушений совершено не было. Нам разрешено обзавестись потомком. И вас не должно заботить, если моя супруга интересуется возможностью беременности.

Р’Нох сделал движение, означающее «это только мысли вслух».

– Да, но при наличии достаточных подозрений любой может быть включен в Список безбрачия, Внутреннее Убеждение.

– И вы поэтому обратились ко мне? Потому как я могу надеяться, что вы окажете мне в этом поддержку… сотрете пятно с моей репутации?

Мкен изо всех сил старался сохранять спокойствие и невозмутимость. Он не допустит, чтобы негодяй увидел, как трясутся от ярости его бородки.

– Что вы, Внутреннее Убеждение, никто никому не решался оказывать поддержку в таких делах. Безусловно, информация должна быть собрана. Проведены допросы. Кто знает, как далеко это может нас завести? Даже если ничего не будет обнаружено, одно только расследование – уже пятно на репутации. Вы знаете, какова наша братия, – мы склонны делать предположения. Слухи будут усиливаться, плодиться, множиться.

Р’Нох, казалось, восхищался собственным остроумием.

– Столько давления на мою голову. Значит, вам что-то нужно от меня. Изложите вашу истинную цель. У меня важная работа.

– Вы восприимчивы – я говорю это, не подтверждая и не отрицая вашего предположения. Но, Внутреннее Убеждение, есть кое-что, чего бы мы хотели от вас.

– Мы?

– Да. И этот план исходит от его высокопреосвященства Безупречного Благоухания. И от меня, в более скромном масштабе.

– Иерарх… Верховный пророк безупречного благоухания… Он одобряет это… этот шантаж? Это выкручивание рук?

– Что? Я не ослышался? Вы обвиняете Безупречного в выкручивании рук? Не могу поверить, Внутреннее Убеждение.

Мкен заскрежетал зубами. Он хотел сказать: «Непосредственное выкручивание рук требует мужества, так что на самом деле это вряд ли, потому как Безупречный – трус, он строит козни, стремясь к власти, когда остальные стоят к нему спиной…»

– И что же это ваше «кое-что»? – спросил Мкен вместо этого.

– Мы всего лишь хотим, чтобы вы с командой тайно проникли на Джанджур-Кум, где вы должны будете завладеть неким объектом… и генетически здоровыми особями женского пола для целей размножения.

Мкен был ошарашен:

– Не могу поверить, что вы это серьезно! Я уже говорил, что` думаю об этом гнусном плане, когда вы предлагали реализовать его в первый раз!

– Я ясно помню это. Вы унизили меня перед иерархами.

– Понимаю. И это, значит, погашение долга, ваша месть за неловкое положение, в котором вы оказались тогда.

– Может быть, элемент возвращения долга, как вы говорите, присутствует. – Ноздри Р’Ноха встрепенулись еще раз, глаза прищурились. – Но я вам скажу, что от планов насильственного похищения отказались. Принято решение брать только тех женских особей, которые изъявят желание свободно отправиться на Высшее Милосердие. Мы отправили Очи на родную планету и обнаружили поселение, где, как мы считаем, можно найти перспективных желающих. Это место называется Креллум. Некоторым особям женского рода было отправлено голографическое послание. Есть и еще кое-что. Поблизости находится место, которое называется грот Великого перехода, где мы можем найти просвещающее видение самого священного пути. А вместе с этим и люминарий.

Мкен фыркнул:

– Не существует никаких доказательств, что просвещающее видение вообще существует. Есть много легенд об этом священном артефакте, но ни одного еще не нашли.

– И все же записи тех, кто служил на Дредноуте до его отправки, упоминают о возможности наличия этого реликта на Джанджур-Куме – они определенно получили священный знак через люминарий корабля. Если этот реликт и в самом деле там, он придаст нам дополнительный вес – священную поддержку, необходимую во времена духовного брожения после Писания Союза.

Мкен не сомневался: часть монолога Р’Ноха, касающаяся духовного брожения, была парафразом слов Безупречного Благоухания. Сам Р’Нох не тратил время на духовные размышления.

– Что ж, посылайте экспедицию. Привлекать меня нет никакой необходимости.

– К сожалению, есть… Для этого существует две причины. Во-первых, нам необходимы ваши знания по нашей родной планете.

– Вряд ли я обладаю какими-либо практическими сведениями о чем бы то ни было применительно к подобной экспедиции…

– Но у вас определенно есть то, что нам требуется. – Р’Нох грубо нарушил протокол, оборвав Мкена на полуслове. А затем вежливо продолжил: – Вы изучали интересующий нас район, Внутреннее Убеждение. Вы хорошо знаете южную оконечность Ресколаха.

– Ресколах? – Сердце Мкена забилось быстрее при упоминании легендарного названия – области, в которой, по слухам, хранилось множество реликтов. Он чуть ли не почувствовал искушение. Однако идея была абсурдной. – Я изучал топографические карты – самые последние данные, какие мне удалось найти. Но… я много чего не знаю.

– Тем не менее вы подходите для этой миссии лучше, чем кто бы то ни было, – к тому же на роль главы экспедиции «Поход апроприации» вас выбрал сам Безупречное Благоухание.

– Вот, значит, как вы это назвали? Какая неловкая подмена слова «грабеж»! Нам, возможно, придется убивать сан’шайуум, чтобы набрать побольше реликтов, и этот предлагаемый добровольный набор…

– Убивать сан’шайуум, Внутреннее Убеждение? Послушайте, те, о ком вы говорите, – стоики! Еретики! Пусть скажут спасибо, что потеряют только нескольких сородичей женского пола и реликт. А мы должны множиться. Список безбрачия, нечастые циклы плодоносности – наше население уменьшается. Если бы сангхейли обратили внимание на нашу малочисленность, они бы не были столь преданы нам.

– Тогда почему просто не сделать послабления для Списка безбрачия?

– Список появился не случайно. Нельзя допустить, чтобы наша генетика скатилась к дегенератизму, Внутреннее Убеждение. У нас есть основания считать, что стоики генетически здоровы. Они более многочисленны, маловероятно, что их можно подозревать в кровосмешении. И опять же просвещающее видение и священный путь бесценны. Мы должны быть уверены, что сангхейли воистину нам преданы, воистину обращены в нашу веру. Блеск такого священного реликта снимет все сомнения и неизбежно объединит их под нашим руководством!

– А если меня убьют? Вы полагаете, что сан’шайуум-стоики на нашей родной планете нас не обнаружат? Будут беспечно стоять в сторонке и смотреть, как мы похищаем их женщин?

– Я ничего такого не полагаю. Мы надеемся, вам удастся избежать сражения и остаться незамеченными. Но… мы не уверены в этом. Вы изучали Джанджур-Кум издалека. И у вас есть военный опыт. Вы спуститесь на планету незаметно и покинете ее незамеченным. Вероятно, вас не убьют. Но если это случится, то я сомневаюсь, что его высокопреосвященство сильно опечалится.

– Я тронут, – иронически ответил Мкен.

– Тогда он пошлет кого-нибудь другого. Так или иначе план осуществится. А теперь, пророк внутреннего убеждения, вы должны поспешить со сборами – вы должны отправиться на Джанджур-Кум как можно скорее…

Глава 4

Убежище: неисследованный

мир-крепость Предтеч

850 г. до н. э.

Век Единения

– Соолн, у тебя озабоченный вид. Несчастный. Что тебе сказал Летающий Голос?

– Нет, не несчастный. Но возможно, меня слегка обеспокоили слова Несокрушимого Уклона о том, что в котле потревожена кипящая кровь.

Усса сомкнул челюсти в сангхейлийской улыбке. Ему нравилось, как выражается Соолн. Неизменно поэтически. Это было одно из тех качеств, которое располагало его к ней.

– Тогда скажи мне, о чем булькает котел.

Они прогуливались по месту, которое Соолн называла садом Уссы. Это был неровный участок с растительностью на втором каркасе мира-крепости, далеко от небес металлической оболочки – высокой закругленной защитной поверхности, вогнутой, если смотреть из сада. Несокрушимый Уклон сообщил, что Предтечи построили эту оболочку, чтобы уберечь от опасностей тех, кто внутри, и она обладала несколькими защитными свойствами.

Здесь водились растения разной формы – некоторые скрученные, другие являли собой подобие застывшего взрыва. Здесь зарождалось что-то вроде вздохов ветерка от обнажений серого и золотистого камня. Усса находил огромное утешение в прогулках по этому месту с Соолн. У него возникало ощущение, что они с ней идут по ландшафту совместной жизни. В конечном счете она была его супругой, его несушкой – хотя сын Оссис, погибший в сражении, пока был единственным их отпрыском. И, даже уходя на войну, он не переставал думать о ней.

Наконец Соолн заговорила:

– Несокрушимый Уклон сказал, что у этой планеты и в самом деле есть скрытые возможности. Это одна из последних среди многих созданных планет такого рода – проект создания подобных миров прервался до времени. У него имелось устройство безопасности, обеспечивающее выживание, даже если вся система разваливалась на части. Такой опции не было ни у одной другой планеты. Но эта была особенной. Вот только необходимость запуска великих колец наступила прежде, чем достроили планету…

– Значит, все как мы предполагали? Как в метаанализе?

– Да, Несокрушимый Уклон говорит, что при правильном запуске эта планета может саморазобраться, а ее разрозненные части могут сохранить жизнеспособность.

– Хотите увидеть визуализацию? – спросил тихим голосом искусственный разум откуда-то сверху.

Летающая машина опустилась, расположилась перед ними, словно демонстрируя дружелюбие, три ее линзы замигали.

Усса с трудом сдержал рык:

– Ты подсматривал за нами сверху? Следил?

– Конечно, Усса ‘Кселлус! Я ведь здесь оставлен смотрителем планеты, – ответил Несокрушимый Уклон.

В его интонациях слышалась некоторая капризность, что всегда раздражало Уссу.

Усса был хорошо осведомлен о верованиях Ковенанта – ему потребовалось немало сил, чтобы отказаться от их учения. Перехватывая переговоры Высшего Милосердия, он узнал, что у сан’шайуум есть поврежденный искусственный интеллект с распределенной логикой, наподобие этого; они называют его Оракулом. Судя по всему, он бо`льшую часть времени нем и только изредка делится священными тайнами. А вот Несокрушимый Уклон, хотя и обладал фантастической способностью к интеллектуальному анализу, был лишен, как казалось Уссе, настоящего достоинства и, уж конечно, дара предвидения. И все это служило дополнительным подтверждением того, что Ковенант не прав.

– Все в порядке, муж. Несокрушимый Уклон уже принял решение сотрудничать с нами, – сказала Соолн, прикасаясь к руке Уссы. – Он заверил меня в этом, и я ему верю.

– Он?

– Мне его голос кажется мужским. Давай, Несокрушимый Уклон, покажи нам визуализацию, пожалуйста. Если только… Усса, ему можно показать это здесь?

Усса огляделся. Никого поблизости не наблюдалось.

И мгновенно голубой луч принялся набрасывать перед ними голографическое изображение: мерцающий шар в трех измерениях. Это был тот самый мир-крепость, на котором они находились, – Убежище, как назвали его приверженцы Уссы, – и каким он выглядел из космоса.

– Здесь вы видите мир-крепость ноль-шесть-семь-три, на котором вы обитаете, – начал монотонным голосом Несокрушимый Уклон. – Меня привезли сюда вскоре после его постройки, но до тестирования. Когда были использованы кольца, за мной никто не вернулся. Я предположил, что теперь я сам по себе. Как раз поэтому стал возможным доступ к моей системе расстановки приоритетов и контроля, поскольку я, как сказали бы вы, столкнулся с неопределенностью, не имея четкой цели после активации.

– Поменьше о себе и побольше о мире-крепости, – произнесла Соолн.

– Постой! – сказал Усса. – Установка колец. Ты знаешь, где эти кольца?

– Эту информацию изъяли из моей памяти, когда меня привезли сюда. Из соображений безопасности. Теперь я владею только отрывочными сведениями о кольцах. Многое было стерто. Очень неприятно, когда у тебя такой провал в памяти. Не рекомендую. Постоянно наталкиваешься на пробел и не находишь ничего там, где оно должно быть. Мне всегда казалось…

– Постарайся не растекаться мыслью.

– Приношу извинения. Столько тысячелетий без всякого общества, и, возможно, чувствуется приближение старости, если это слово применимо к машине.

– Что тебе известно о кольцах и о мире-крепости? – спросил Усса, в раздражении скрежеща жвалами.

– Только то, что я уже сказал: кольца излучали некую энергию, которая уничтожала разумную жизнь, но в то же время это излучение каким-то образом имело целью защищать биоразнообразие по всей Галактике. Защищать от… Не знаю от кого. Думаю, эта информация содержалась в том месте, где у меня теперь провал.

– А что тебе известно о так называемом великом странствии?

– Этот термин мне незнаком.

Соолн посмотрела на мужа:

– Мне показалось, ты не веришь в великое странствие.

– Не верю, – подтвердил Усса. – Но возможно, в него верили Предтечи. Они куда-то отправились. Я думал, если мне удастся доказать, что великое странствие – миф, что установка колец имела какие-то другие цели… подозреваю, что их собирались использовать как оружие… тогда, возможно, нам бы удалось отвадить некоторых дураков на Сангхелиосе от Ковенанта.

– Да, – сказал Несокрушимый Уклон, – боюсь, что информация, относящаяся к этому проекту, находилась в тех частях моей памяти…

– Да-да, – оборвал его Усса. – В тех, где теперь провалы. Тогда продолжай – покажи нам визуализацию метаназначения мира-крепости.

– С этим никаких проблем.

Металлический каркас мира-крепости украшали швы. Эти швы на глазах Уссы и Соолн начали излучать свет – белое излучение промчалось по линиям швов, показывая все сегменты, из которых сварен каркас. Свет становился все ярче – и вот швы разошлись. Планета, казалось, медленно взорвалась, словно металлическая сфера была изготовлена из трехмерных частей пазла и множество невидимых рук растаскивали эти части в стороны, разводя их с одинаковой скоростью от центра полуискусственного мира. Происходящее выглядело одновременно как неторопливый взрыв и как осмысленная разборка.

– Это происходит здесь медленнее, чем происходило бы в реальном времени, – пояснил Несокрушимый Уклон. – Обратите внимание, часть атмосферы выбрасывается наружу. Поэтому все и похоже на настоящий взрыв. Внутри герметичных компонентов атмосфера остается.

– А отсюда…

– Отсюда компоненты перемещаются на следующую орбиту, которая, как вы помните, заполнена главным образом астероидами. Компоненты будут поддерживать связь между собой. Однако я не могу утверждать с уверенностью, что этот процесс сработает – он никогда не был опробован, и в настоящий момент механизмы, возможно, неисправны.

– И тогда… если мы их испытаем…

– С какой целью? Зачем вам их испытывать? – спросил Несокрушимый Уклон.

– Я не уверен, что буду это делать. Но по моим собственным соображениям, такая вероятность существует. В некоторых ситуациях. Но испытания могут плохо закончиться? Смертельным исходом?

– Безусловно. Результат вполне может оказаться отрицательным. По моим расчетам, результат на сорок девять процентов будет губительным для всех биологических организмов этого мира. – Через мгновение он жизнерадостно добавил: – Хотите попробовать? Мне было бы занятно узнать, работает система или нет.

– Нет, – проворчал Усса. – Мы попытаемся только в том случае, если возникнет необходимость.

Высшее Милосердие

850 г. до н. э.

Век Единения

– Великий иерарх, пророк безупречного благоухания, для меня невыносимая честь находиться здесь.

– Интересный выбор слов, Внутреннее Убеждение, – сказал Безупречный с древним порхающим жестом, имеющим значение «что это значит?».

Мкен организовал эту встречу, надеясь, что на ней будут присутствовать все иерархи и они попытаются убедить Безупречного отменить экспедицию. Но, судя по месту приема и позе иерарха, он предугадал планы Мкена.

Они находились в сан’шайуумском зале священного наставления, в котором иерарх изящно расположил антигравитационное кресло на возвышении, чтобы смотреть на Мкена сверху вниз. Он чуть сутулился, неосознанно подчеркивая, как показалось Мкену, стародавнюю чрезмерную уверенность в себе тех, кто властвует. И тех, кто желает расширить границы своей власти. Его разветвляющаяся золотая мантия сверкала в свете огромного зала. Символ семи колец в композиции святости проецировался над ним в виде голограммы; одно кольцо сверкало с короны в середине лба. Вся эта символика имела целью, конечно, устрашить пророка внутреннего убеждения, как и элитные гвардейцы, стоявшие в полном вооружении и сверкающих доспехах по обе стороны возвышения. Иерарх сейчас сидел в середине возвышения, а когда на возвышении восседали все иерархи, Безупречный располагался справа.

– Прежде чем я продолжу, о Безупречное Благоухание, – сказал Мкен с подчеркнутым смирением, – не следует ли мне дождаться прибытия других иерархов?

Он прекрасно знал, что Безупречный зарезервировал, так сказать, зал только для собственной свиты, а двух других иерархов не проинформировал о встрече. Но Мкен хотел напомнить Безупречному о том, что тот нарушает протокол.

– В этом нет необходимости, остальные иерархи в полной мере оповещены об экспедиции генетического восстановления, – сказал иерарх, делая снисходительно-величественное движение рукой.

В большой зал вплыл Р’Нох, он демонстративно двигался с чрезмерной самоуверенностью, словно купаясь в отраженном свете власти иерарха.

– А вот и вы, министр, – вкрадчиво сказал иерарх, сделав жест, означавший «опоздали», но в добродушной манере.

– Опоздал, великий и священный иерарх, – ответил Р’Нох, преклоняя колено. – Корабль еще заправляется и загружается провизией, но он будет готов в течение дневного цикла.

– Но… – Тут Безупречный обратил обманчиво мягкий взгляд на Мкена. – Готов ли наш пророк внутреннего убеждения?

– Я, о великий иерарх, не могу быть готов к заданию, в которое мало верю. Я прошу консультацию при полном триумвирате иерархов, чтобы я мог поспособствовать в выборе другого кандидата, если триумвират и в самом деле одобряет…

Безупречное Благоухание выпрямился в кресле, его длинная шея собралась в спираль, как змея, готовящаяся к атаке.

– Мкен ‘Шре’а’бен! – Использование изначального имени Мкена имело целью поставить пророка внутреннего убеждения на место. – Правильно ли понимаю, что вы обвиняете иерарха священного поиска в нарушении протокола совета?

Р’Нох довольно усмехнулся.