После ухода разведгруппы в лагере был объявлен отбой. Службу несли только дозорные на четырех постах. Они могли осуществлять контроль местности по кругу.
Майор Куроки лег спать, запрограммировав подъем на четыре утра, к возвращению разведывательной группы капрала Сатоси Като.
Но не успел он закрыть глаза, как в его палатку заглянул рядовой второго класса Юко Ясида и спросил:
– Господин майор, вы уже спите?
Куроки с раздражением проворчал:
– Другого такого же идиотского вопроса я в жизни не слышал. Чего тебе, Юко?
– Извините, господин майор, но прибыл офицер по поручениям командира батальона, лейтенант Ямгути.
– Порученец? После того как сегодня здесь был начальник штаба? Интересно. Значит, в плане наших действий что-то изменилось. Проведи его в штабную палатку, я сейчас подойду.
– Слушаюсь, господин майор!
Куроки оделся, прошел в штабную палатку, освещенную керосиновой лампой.
Лейтенант из штаба поднялся при виде старшего офицера.
– Извините, господин майор, что вынужден будить вас…
Куроки прервал его:
– Пустяки. Что у вас, лейтенант?
– Еще раз извините, я не представился. Лейтенант Ямгути. – Офицер поклонился, достал из планшета пакет. – Это для вас, господин майор. Я выполняю приказ начальника штаба батальона подполковника Накамуро.
– Но он сам был здесь.
– Ситуация изменилась. А я, господин майор, всего лишь исполняю приказ.
– Ну хорошо, поглядим, что тут. – Командир отряда осмотрел печати, вскрыл пакет, развернул лист бумаги, прочитал то, что было написано на нем. – Вот, значит, что! На словах подполковник Накамуро ничего не просил передать?
– Просил. Воздушная атака застав не должна повлиять на решение отрядом боевой задачи, поставленной ему.
В донесении говорилось о том, что в 08.00 японская авиация начнет бомбардировку застав Номанского пограничного отряда, в том числе и Холара. Это обстоятельство должно способствовать действиям отряда майора Куроки. Территория, захваченная им, станет плацдармом для наступления до реки Халхин-Гол.
– Мы свою задачу выполним. А как насчет подхода основных сил? Об этом Накамуро говорил? – осведомился Куроки.
– Это не в компетенции командования батальона. Но пехотные, механизированные и танковые подразделения бригады уже выведены на рубеж предстоящих активных действий.
– Что мешает этим подразделениям подойти ближе и атаковать заставы без занятия плацдарма, с ходу? Монголы не смогут оказать им сколько-нибудь существенного сопротивления?
– Извините, господин майор, этот вопрос не ко мне.
– Что-то мудрит командование бригады. Или у монголов появилось нечто такое, что может сорвать наступление, поэтому требуется плацдарм?
– Не могу знать, господин майор. Я передал вам пакет, слова начальника штаба. На этом моя миссия выполнена. Разрешите убыть?
– Вы на машине?
– Да, она за сопкой.
– Ступайте, лейтенант, и передайте подполковнику Накамуро, что мой отряд свою задачу выполнит. Но на будущее я хотел бы иметь полное представление об обстановке, складывающейся в районе моих действий.
Лейтенант козырнул и вышел из палатки.
Куроки выругался. Он, опытный вояка, понимал, что командование бригады решило захватить плацдарм, исходя из того, что не могло в ходе общего наступления выбить монголов за реку. А вот почему не могло – это вопрос. Ответа на него у майора не было.
«Это плохо, – подумал он. – Нет ничего хуже работы вслепую. Бомбардировка? Почему ее не провели раньше, а выслали диверсионный отряд с задачей нанесения заставе максимально возможного ущерба? Подведены ли к двум соседним заставам другие отряды батальона? Почему, в конце концов, именно эта территория определена для создания плацдарма, хотя, судя по концентрации сил Квантунской армии, направление главного удара выбрано севернее?
Растягивание фронта монголов? Возможно. Прорыв в глубину территории Монголии частей и подразделений бригады с целью оттянуть на себя значительные силы русских? Не исключено.
Но ведь это приведет лишь к тому, что бригада угодит в котел. Остановить авангард соединения и отрезать тылы, оказавшиеся на территории противника, не составит труда. Или командование армии реализует план, который предполагает потерю одной-двух бригад? Они оттянут на себя значительные силы противника, погибнут, но позволят нанести сокрушительный удар на главном направлении? – Майор отодвинул от себя карту. – Нечего гадать, у меня есть отряд, которому поставлена задача. Я ее выполню, а дальше пусть полковник Танака думает, на то он и командир батальона.
И все же что-то у монголов изменилось, раз командование бригады не решилось на общее наступление. Этот момент прояснится очень скоро, возможно, даже днем».
Куроки прилег на топчан, но так и не смог уснуть. В третьем часу ночи он поднялся, измотанный, злой, разбудил Юко и приказал ему заварить крепкий чай. Этот напиток заметно взбодрил его.
Вскоре майор вышел на пост охранения, через который должна была вернуться разведывательная группа. Она подошла туда с десятиминутным опережением графика.
Куроки тут же увел капрала в штабную палатку и приказал рядовому второго класса принести ему чаю.
Он вернул карту на ее законное место и приказал:
– Докладывай, Като!
– Господин майор, до сопок, занятых нами ранее, мы дошли без происшествий и обнаружили, что монголов там нет. На них даже не выставлен пост раннего обнаружения противника. Потом мы поднялись на сопку, с которой вы руководили вчерашним боем, и увидели, что свои высоты монголы заняли. На них усиленный наряд. Там, где был один пограничник, сейчас два. Осмелюсь предположить, что застава получила пополнение. Я сам видел два пулемета, хотя у них оставался один. Уже ночью все пограничники наряда зарылись в землю, оборудовали окопы. Как ни странно, подвесной мост они не восстановили. Мой общий вывод таков. Застава была пополнена личным составом, оружием и боеприпасами. Пограничники несут службу в режиме повышенной готовности.
– Тогда почему монголы не посадили дозор на восточные сопки?
– Не могу знать, но сопки пусты.
– Ты уверен, что пограничники вас не заметили?
– Уверен. В противном случае они обязательно попытались бы уничтожить или захватить нас. Но ничего подобного не произошло.
– Что на соседней заставе?
– Наряд усилен и там. Смею предположить, что и на третьей тоже.
– Бронетехнику не видели?
– Нет.
– Не видели или ее нет на заставах?
– На Холаре и на второй заставе бронетехники нет.
– Откуда такая уверенность? Осмотр застав невозможен. Мешают западные сопки.
– Это так, господин майор, но я посылал разведчика к оврагу, который тянется между заставами. Оттуда вся территория видна неплохо. Бронемашины или танки мой боец наверняка заметил бы.
Майор посмотрел на командира разведгруппы и спросил:
– Кто дал тебе право так рисковать?
– А разве не важно для отряда, получил ли противник технику, которая может свести на нет все наши усилия по захвату Холара? – спокойно проговорил капрал.
– Значит, ты проявил инициативу?
– Так точно, господин майор. Я знаю, что она чаще всего наказуема, и готов нести ответственность.
Куроки неожиданно улыбнулся:
– Ты молодец, капрал. Это мое упущение. Определяя задачу группе, я не обязал тебя проверить наличие бронетехники у противника. Так что никакого наказания, напротив, благодарность. Теперь отдыхай.
– Слушаюсь! – сказал командир разведгруппы и ушел в свое подразделение.
Майор так и не уснул.
Днем из батальона пришли грузовики с боеприпасами и продовольствием.
Куроки так замотался, что рухнул на свою кушетку еще засветло, и это пошло ему на пользу. На сей раз он выспался с лихвой, поднялся сам, привел себя в порядок.
Командиры штурмовых групп построили подчиненных. Майор отдал приказ на выдвижение к сопкам.
Диверсанты шли раздельно, по группам, используя сложный рельеф местности, добрались до балки и оврага. Там майор приказал выслать разведку для осмотра высот.
Скоро пошли доклады о том, что сопки пусты. Командир отряда распорядился выйти к ним и укрыться, что и было сделано.
Сам он с заместителем и рядовым второго класса поднялся на ту же самую сопку, которую занимал вчера. Там ничего не изменилось. Из укрытия майор осмотрел в бинокль противоположные холмы.
Капрал Като доставил достоверную информацию. Сейчас, когда уже вовсю светило солнце, Куроки сразу увидел усиленный наряд, укрывшийся в траншеях, вырытых недавно и на вершинах сопок, и у их подножия. Монголы оборудовали две пулеметные позиции в окопах-ячейках, соединенных между собой выше проходов. Расчеты имели сектор обстрела практически в сто восемьдесят градусов, были защищены плотным земляным бруствером.
– Они подготовились к нашей новой атаке, – проговорил командир отряда.
Заместитель взглянул на него и спросил:
– Вы что-то сказали, господин майор?
– Я сказал, что монголы подготовились к обороне. Наш отход не ввел их в заблуждение.
– Монголы – низшая раса, но среди них тоже попадаются грамотные офицеры.
– Особенно когда рядом советский советник.
– Да. Как сегодня будем действовать? Выставляем станковый пулемет и бьем по вершинам сопок? Все как вчера?
– Нет, – ответил Куроки. – Ждем!
– Извините, господин майор, позвольте узнать, чего ждем?
– Увидишь сам. Мне не до объяснений.
– И пулемет не выставляем?
– Пока нет. Расчету быть в готовности перенести его на противоположную сопку.
– Как это? Под огнем монголов?
– Эндо, прошу, не задавай вопросы, передай приказ расчету. Командирам групп находиться в готовности к атаке заставы.
– Но…
Куроки так взглянул на заместителя, что тот сразу кивнул и промямлил:
– Понял. Передаю приказ. Мне тоже оставаться здесь или уйти к группе?
– Будь здесь.
– Да, господин майор. Я все понял.
– Сомневаюсь, но поймешь немного позже.
Изрядно растерявшийся капитан отошел к спуску, оттуда передал приказ расчету пулемета и командирам штурмовых групп.
Вернулся на место и залег рядом с Куроки. Тот продолжал рассматривать западные сопки, иногда переводил оптику на соседнюю заставу. Монголы несли службу в штатном режиме, хотя и в повышенной боевой готовности.
Военный советник начальника заставы старший лейтенант Шагаев с четырех утра находился в окопе, у подножия крайней южной сопки.
– Зачем ты пойдешь в окоп, Алтан? – спросил его капитан Гандориг еще вечером. – Японцы ушли, если вернутся, то их увидят бойцы наряда. А чего тебе делать у сопки?
– Ну не зря же твои люди там все это вырыли.
– Я еще вчера не мог понять, для чего он. Может, все же объяснишь, что ты делаешь?
Шагаев улыбнулся:
– Хорошо, объясню. Наш наряд утром не увидел, как к заставе подошел отряд противника. Почему так произошло? Да потому, что японцы использовали балки и овраги, прикрывались восточными сопками. С наших высот местность за ними не просматривается даже с вышек. По оврагам и балкам тоже можно спокойно пройти и остаться незамеченным. Так японцы и сделали. Я внимательно изучил карту и вот что выяснил. Если смотреть не с вершины, а с бока и с низа крайней сопки, то примерно треть этого пространства будет видна. Надо проверить, так это или нет.
Гандориг скептически посмотрел на советника.
– Значит, с вышек не было видно, а из низины разглядишь?
– По карте получается так. Пойдешь со мной, посмотришь?
– И когда ты собрался идти туда?
– В четыре утра.
– Самое время для сна.
– Самое время для подхода противника и нанесения удара.
Начальник заставы усмехнулся и проговорил:
– Мы отбили их утром, в куда более сложной ситуации, пусть и с потерями, но сделали это. Зачем им возвращаться? Чтобы еще раз получить, как у вас говорят, по морде?
– Ну, во-первых, мы не отбили японцев. Они отошли сами, по сигналу, хотя вполне могли переместить станковый пулемет на наши высоты и попросту добить нас всех. Почему?
– И почему?
– Вот и я не могу понять. А надо бы, чтобы не попасть впросак в следующий раз.
– А что во-вторых? – спросил Гандориг.
– Японцы отошли по приказу. Нам непонятны их действия. В этом кроется опасность. А если они делают ставку на то, что после первого удара мы успокоимся, подумаем, что у них не хватило духа продолжать бой, а сами в то же время готовят решительный удар? В-третьих, подразделение, которое нас атаковало, действовало под четким руководством. Его командир знал, что и как надо делать. Никогда не поверю, что японцы вышли к границе просто для того, чтобы пострелять по заставе и уйти. Это не их тактика. Так вообще никто не воюет.
– Значит, ты уверен в том, что они вернутся?
– И как бы не с усилением. Первую атаку можно вполне рассматривать как разведку боем. Японцы провели ее, отошли, наверняка откуда-то смотрели за нами. Поставили ли мы пост раннего обнаружения? Выйдут ли к границе бронемашины? Они увидели все, что им было надо. Дальше что? Я считаю, что теперь наши враги и нанесут тот самый решительный удар. Но для этого им надо скрытно подойти к сопкам. Сделать это можно, но ближе к оврагу. По нему, я думаю, они и отошли куда-то недалеко, где у них оборудована база. Если я окажусь прав, то от крайней сопки есть шанс увидеть японцев. Не все подразделение, даже не отделение, а нескольких солдат, но и этого будет достаточно, чтобы подготовиться к обороне.
– Мы и так готовы, – сказал Гандориг.
– Да, для усиления обороны кое-что предпринято, но остановит ли это японцев?
Начальник заставы отказался идти к сопке, и с четырех утра в специально вырытом окопе находился старший лейтенант Шагаев.
Интуиция не подвела опытного человека. Он увидел японцев, всего двух. Они последними выскочили из оврага и, пренебрегая мерами безопасности, вышли на открытое крохотное пространство в полный рост. В поле зрения советского старшего лейтенанта они были лишь секунду, но ему этого хватило.
Он скрытно отполз по траншее за сопку и бросился к палатке начальника заставы.
– Подъем!
– Что такое?
– Подъем, говорю, японцы объявились.
– Что? – повторил капитан и сел на лежанке.
– Да очнись ты. Японцы вышли к восточным высотам.
– Дьявол! Наряд оповещен?
– Нет. Вставай, одевайся, а я потихоньку подниму личный состав.
– Угу, давай. Встретимся в штабной палатке.
Шагаев понимал, что с восточных высот его тут рассмотреть никак нельзя, и все же перемещался скрытно.
Старший лейтенант поднял личный состав и вывел его на позиции обороны, устроенные за развалинами крепости. Начальник заставы разбудил заместителя. Старший лейтенант Бержингин направился к сопкам, предупредил старшего наряда Барласа Гонгора о подходе японцев, объявил полную боевую готовность, прополз к пулеметчикам и остался с ними.
Связист вызвал начальника соседней заставы капитана Айрата Дигууна.
– Что у вас случилось? – спросил тот.
– Японцы вновь вышли к восточным сопкам, – ответил Гандориг.
– Да ты что? Поднимаю заставу в ружье.
– Да, и сообщи об этом соседу, старшему лейтенанту Тибригэру.
– Конечно. Ты доложил в отряд о японцах?
– Пока нет, решил сначала тебя предупредить.
– Понял, благодарю. До связи, Айрат.
– До связи, Амгалон. – Начальник заставы Холар закончил этот разговор и сказал связисту: – А сейчас, сержант, соедини меня с отрядом.
– Слушаюсь!
Карандан извлек из аппарата один провод, вставил разъем с другим, проверил наличие соединения.
– «Рубеж» слушает, – ответил дежурный.
– Это «Крепость». Мне срочно нужен начальник отряда, – проговорил начальник заставы и вскоре услышал немного искаженный голос подполковника Гэлдэра:
– На связи!
– Товарищ подполковник, докладываю, советским военным советником замечен подход японцев к восточным сопкам.
– Черт возьми, что еще за японцы?
– Предполагаю, это тот же отряд, который атаковал заставу вчера утром.
– И чего им от тебя надо?
– Не могу знать, товарищ подполковник.
– Численность противника установлена?
– Никак нет. Сейчас невозможно это сделать.
– Плохо. Заставу поднял в ружье?
– Так точно.
– Придется высылать к тебе бронетехнику. Ты ведь не знаешь, насколько силен твой противник, какое вооружение он имеет. Пушки и пулеметы БА-10 смогут накрыть противоположные высоты. Что на данный момент делают японцы?
– Они находятся за сопками. Мы их пока не видим.
– У тебя сейчас два отделения в наряде?
– Так точно, а также две огневые точки с расчетами пулеметов, два отделения на рубеже прикрытия заставы, одно отодвинуто вглубь, к палаткам.
– Понятно. Держись. БА-10 подойдут. Не сразу, но будут.
– Благодарю.
– До связи!
– До связи.
Гандориг передал трубку связисту, посмотрел на часы. Стрелки показывали 07.50. Он приказал связисту покинуть штабную палатку, укрыться среди развалин и оберегать телефонный аппарат как собственную жизнь. После этого начальник заставы прошел к отделению сержанта Мунхбая.