О добрый и почтенный, но безвольный
И непредусмотрительный сенат!
Как мог ты допустить, чтоб проходимцы,
Став трубным гласом черни, этой гидры,
Поток твоих решений, как запруда,
В болото направляли дерзким «Будет!».
Коль власть у них, тогда, отцы, склонитесь
Пред ними головой недальновидной,
А если нет, то гибельную слабость
Пора отбросить.
Все было готово, проверено и перепроверено. А потом – еще раз проверено. Так было принято в САС – большинство людей там из парашютистов, потому все проверяется трижды. Сначала сам себя, потом проверяешь товарища слева, потом – справа.
Вертолеты уже были на месте. Они прилетели из Омана и дозаправились здесь – майор Мартин не хотел раньше времени привлекать к ним внимания. Это были почти точные копии американских «Стелсхоков», тех самых, на которых в свое время штурмовая группа шестого спецотряда «Морских котиков» прибыла в Абботабад и прострелила голову бен Ладену. Что, кстати, не решило ни одной старой проблемы, но породило кучу новых[41]. Но американского в этих вертолетах не было ничего: планер собирали на заводе в китайском Харбине, вся электроника – лицензионная «Томпсон», турбины – российские, из Запорожья, мощнее и экономичнее оригинала[42], продувка в аэродинамических трубах, специальная краска, поглощающая лучи локаторов, система активной и пассивной защиты, включающая в себя даже впрыскивание жидкого азота в выхлопную струю при атаке ракетой с тепловым наведением, все это – Россия. Во многом этот вертолет даже превосходил свой американский оригинал. Такие вертолеты в свое время Китай поставил нигерийскому спецназу, и майору не составило труда договориться с кем надо об аренде. В африканских странах, будь они исламскими, христианскими или беззаконными, вопросов не задают, были бы деньги.
Люди майора Мартина стояли перед ним в полной боевой экипировке. Четыре группы по восемь человек – тридцать два человека. Все тридцать два человека – британцы, не было ни одного американца, ни одного француза – майор Мартин принципиально брал только своих, что было необычно и противоречило обычной практике набора наемников. Просто майор Мартин считал, что это их, британское дело. Каждая группа вооружена и экипирована по высшему разряду. Он достал для каждого из своих людей костюм «Воин 2020», который использовался в основном в кавалерийских частях и морской пехоте – 22САС опробовало его, он показался тяжелым, с лишними функциями, но 22САС и не ведет пехотный бой, а вот им придется. Несмотря на то, что большую часть оружия они найдут на месте, он распорядился, чтобы в каждой группе был один пулеметчик, вооруженный пулеметом среднего калибра, один снайпер с полуавтоматической винтовкой и один снайпер с крупнокалиберной винтовкой. Пулеметы были стандартные, 7,62 LSAT, снайперские винтовки – «Heckler&Koch», «MPA» и «Steel Core»[43], крупные – «AW» и та же «Steel Core». Ядро группы было вооружено кейсовыми штурмовыми винтовками «Мк28»[44] в классической «американской» компоновке в вариантах assaulter и heavy gunner, кому что больше нравилось. У каждого в жилете было как минимум двенадцать снаряженных магазинов или четыре барабана. На каждую группу есть два автомата «АК-47», на всякий случай.
Все экипированы по высшему разряду, тренированны, мотивированны и должны сделать то, что намечено. Иначе все зря. Иначе они никакой не народ, нет у них никаких традиций, нет армии – просто сброд, шатающийся вечером по пабам.
Майор Мартин встал перед ними. В отличие от остальных, он взял на дело старую, но привычную «НК-417». Он единственный не закрыл лицо ни очками, ни повязкой с оскалом. Пусть все видят его лицо.
– Джентльмены…
Строй неподвижен. Большинство – его однополчане по 22САС. Есть парашютисты, есть морские пехотинцы, есть следопыты-разведчики, прославившиеся в Афганистане. Это цвет нации, нации, которая когда-то создала империю, над которой не заходит солнце, а потом выбравшей на пост мэра столичного города открытого гомосексуалиста…
И снова правит этот закон и держит нам стол и кров,
прижат сапогом язык лгунов, и подать их тяжела.
Как кривые кости, что плохо легли, двадцать гнилых веков
военачальники страны смахнули со стола![45]
– …все вы знаете те слова, которыми офицеры нашей страны встречали известия о потерях. Они говорили: «У короля много». Так вот, джентльмены, я вынужден вам сказать, что запас нашей прочности исчерпан. У короля мало.
Все стоят плотными коробками, у вертолетов. Два строя по четыре человека в каждом, два боевых патруля. Никто из них не находится на военной службе, все они добровольцы. И каждый здесь лишь потому, что майор Мартин сказал им: «Вы измените свою судьбу и судьбу своей страны». Они поверили ему и пришли.
– …Нас катастрофически мало, джентльмены. Мы утратили нашу волю и пустили на свою землю чужаков, которые уже тихо захватили ее. Вы все знаете, во что превратился Лондон. Молодого студента, старую леди могут ограбить, избить, убить на улице. Чаще всего это делают люди, которые не имеют никакого права находится на земле Соединенного Королевства. Полиция ловит их, а суды судят и отправляют в тюрьму, но задайте себе вопрос, джентльмены, а является ли это решением проблемы?
…
– …нет, не является. И подтверждается это тем, что преступления происходят снова и снова, а поток мигрантов не ослабевает. Я призываю вас задать себе вопрос, джентльмены, британцы ли мы? Достойны ли мы памяти наших дедов и прадедов? Тех, кто построил величайшую империю на земле и принес свет знаний и истины туда, где его никогда не было?
Строй молчал.
– Нет, мы не достойны. Мы говорим, что нам надоела миграция, но сдаем мигрантам комнаты, а наши барристеры оказывают им услуги, как обойти миграционное законодательство и получить подданство Его Величества. Когда они вешают на стене надпись: здесь действуют законы шариата, добропорядочные британцы начинают искать жилье в другом районе вместо того, чтобы сорвать надпись!
…
– Верно я говорю?
…
– Имперская ноша нашего народа заключалась в том, чтобы терпеть лишения ради расширения и укрепления империи. Кто-то из простых британцев терпит сегодня лишения? Кто-то думает об империи?
…
– Если кто-то в Лондоне и терпит сегодня лишения, так это служащие банков, которым не выплатили квартальный бонус! Мы стали нацией убогих мещан, для которых равенство важнее справедливости, а собственное брюхо и половой орган важнее всего остального мира! Наша любимая метрополия, по которой когда-то сверяла часы половина мира, превратилась в рассадник слабости, толерантности, педерастии, лихоимства, жадности и праздности. В Лондоне покупают себе дома и квартиры не самые достойные, а те, кто наворовал в своих странах достаточно, чтобы позволить себе лондонское жилье. Столица метрополии превращена в сточную яму, в место сбора жуликов и негодяев со всего мира. Мне стыдно смотреть на это, джентльмены!
…
– Я позволю себе прочитать одно стихотворение, джентльмены. Надеюсь, все вы помните его!
Твой жребий – Бремя Белых!
Как в изгнанье, пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли;
На каторжную работу –
Нету ее лютей, –
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей.
Твой жребий – Бремя Белых!
Терпеливо сноси
Угрозы и оскорбленья
И почестей не проси;
Будь терпелив и честен,
Не ленись по сто раз –
Чтоб разобрался каждый –
Свой повторять приказ.
Твой жребий – Бремя Белых!
Мир тяжелей войны:
Накорми голодных,
Мор выгони из страны;
Но, даже добившись цели,
Будь начеку всегда:
Изменит иль одурачит
Языческая орда.
Твой жребий – Бремя Белых!
Но это не трон, а труд:
Промасленная одежда,
И ломота, и зуд.
Дороги и причалы
Потомкам понастрой,
Жизнь положи на это –
И ляг в земле чужой.
Твой жребий – Бремя Белых!
Награда же из Наград –
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.
Ты (о, на каком ветрище!)
Светоч зажжешь Ума,
Чтоб выслушать: «Нам милее
Египетская тьма!»
Твой жребий – Бремя Белых!
Его уронить не смей!
Не смей болтовней о свободе
Скрыть слабость своих плечей!
Усталость не отговорка,
Ведь туземный народ
По сделанному тобою
Богов твоих познает.
Твой жребий – Бремя Белых!
Забудь, как ты решил
Добиться скорой славы, –
Тогда ты младенцем был.
В безжалостную пору,
В чреду глухих годин
Пора вступить мужчиной,
Предстать на суд мужчин![46]
…Джентльмены, вы все знаете мой путь, а я знаю ваш. Но я не хочу представать на суд мужчин с тем, что я сделал. За мной лишь служба недостойным, войны без побед, жизнь без свершений. И несколько сотен галлонов выпитого эля.
Смешки.
– Джентльмены, нам с вами предстоит пролететь несколько десятков миль на этих вертолетах. Затем нам предстоит десантироваться и захватить запасной технический центр управления интегрированной системой безопасности нефтяных и газовых приисков государства Саудовская Аравия. Захватив его и подчинив его своей воле, мы подчиним себе и всю территорию приисков и нефтеперерабатывающих заводов. Договоренность с местными племенами есть, они страдают от угнетений и притеснений со стороны чуждого им большинства! После чего нам предстоит отразить атаки суннитских банд и революционных бригад и провозгласить независимое государство, которое будет включать в себя наиболее богатые нефтью и газом куски пустыни, нефтеперерабатывающую инфраструктуру и порты погрузки. Все остальное, включая пустыню, караванные тропы и дороги, города, построенные на наши деньги, мы оставляем в распоряжении саудовского революционного исламского правительства!
Молчание.
– Господа! – выкрикнул майор. – До какого времени мы будем терпеть?! Неужели вы не видите, что происходит?! Наша страна как будто изгрызена короедами! У нас нет денег ни на что, в то время как здесь купаются в роскоши! Наши предки заработали свое богатство тяжким трудом, а они всего лишь продают нам нефть втридорога! И этого им оказалось мало – они напали на нас! Они напали на нас открыто, покупая оружие и посылая банды боевиков сражаться в Пакистане, Афганистане, Ираке, Сирии и еще черт знает где! Они нападают на нас скрыто, совершая террористические акты, заставляя нас отказываться от привычных нам свобод и образа жизни ради безопасности. Наконец, вместо того, чтобы помочь своим собратьям по вере, они отправляют их нам гастарбайтерами и поощряют исповедование ими ваххабизма и навязывание своего образа жизни нам. Почему мы не можем взять то, что насмешкой судьбы принадлежит злобным дикарям, и обратить это себе на пользу? Наши деды и прадеды имели такое право! Почему его нет у нас?!
В вертолете было темно и тихо. Гул турбины был почти не слышен – на нем были специальные устройства шумоподавления, а в десантном отсеке слышно было еще меньше. Люки были задраены. Пулеметные порты – задраены, пулеметы сняты, против того, что ждало их у цели, пулеметы были бессмысленны и бессильны. Потому пулеметы были сняты и у них – не было никаких средств защиты, вообще никаких.
Сидений не было, все сидели на своих рюкзаках. И понимали, что их жизни не зависят от них, что они ничего не могут сделать. Эти чертовы болгарские мины и ракеты. Если идти низко, могут активироваться мины. Если высоко – ракеты. В любом случае шансов у них не будет никаких. Вертолет развалится в воздухе, и им крышка.
Самое хреновое – эта система защиты дело их рук. От этого было особенно мерзко. Войска специального назначения создавались против фашистской Германии и милитаристской Японии, потом они долгое время противостояли СССР. Но там было все понятно – враг он и есть враг. А вот как оценивать то, что происходит здесь? Эти ублюдки-ваххабиты, к ним идут все следы событий 9/11, противостояния в Ираке, в Афганистане, да и вообще всего того дерьма, что происходило последнее время. Но вместо того, чтобы воевать с ними, мы их поддерживаем и создаем непроходимую зону безопасности.
Как это понять?
Вертолеты идут тихо. Без огней. Радары тоже не работают – на этих вертолетах классических радаров нет, их радарная система пассивная, подобна ракетам и тяжелым бомбардировщикам «Б2». Машины чуть покачивает в поднимающихся от раскаленной за день пустыни восходящих воздушных потоках. Их раскачивает больше, чем любой другой вертолет их класса, – команда DEVGRU, наведавшаяся в Абботабад и проткнувшая шарик Усамы бен Ладена, на своей шкуре почувствовала весь коварный характер этого вертолета, крайне нестабильного, потому что форма его строилась исходя из требований минимальной заметности, и управляющих поверхностей у него минимум. У земли будет еще хуже, плюс никто не знает, как они в пассивном режиме вый-дут к цели, окруженной противовертолетными минами, не промахнутся ли мимо недостроенного жилого комплекса. Но ставки уже сделаны. Ставок больше нет.
Майор Мартин в головном вертолете. Майорское звание – последнее, что позволяет лично вести людей в бой, а не сидеть в штабе, отслеживая ход боя по данным с беспилотника. Он одет, экипирован и вооружен так же, как и все, и рискует наравне со всеми. В его груди нет страха. Как обычно, перед опасной операцией он повторяет имена тех, кто уже не вернется из боя.
В полковом городке САС, в Герефорде, среди старых, одно- и двухэтажных бараков есть стела. На ней принято гравировать имена бойцов полка, кто погиб за короля и страну. У майора Мартина с этой стелой связано кое-что особо: на ней он прозрел. Он понял, что все идет не так, что все в полном дерьме именно тогда, когда командование полка, и он в том числе, обсуждали, какой еще памятник поставить на территории полка и где.
Потому что на стеле не было больше места, чтобы гравировать имена погибших, понимаете? Люди погибли, а их память уже не могла быть увековечена, как того требовали традиции полка. Из положения тогда вышли, поставили новый памятник, с кинжалом Ферберна-сайкса и беретом, а постамент сделали вдвое больше, чтобы надолго хватило. Но майор Мартин понял, что этим дело не решить, проблему надо решать в корне. Новый памятник – временная мера, если ничего не изменить, место потребуется еще и еще.
Вот тогда-то он и увидел, что в рамках полка и даже всей британской армии проблему не решить.
Из тех, кто пришел в полк в том же году, что и он, он единственный оставался в живых. Тойнби, здоровяка из пригородов Лондона, достал снайпер во время эвакуации иностранных граждан из Египта, перед началом второй бойни. Мак-Лафлина и Уэзерби разорвали подсоветные в Нигерии, когда они пытались превратить обдолбавшихся от страха племенных боевиков в солдат, способных противостоять исламистам. Томса застрелили в спину в Иордании, когда он принял командование и пытался организовать оборону, а солдаты не хотели сражаться против шамских ваххабитов, солдаты хотели бросить позиции, сбросить форму и пойти по домам.
Глупее и обиднее всего погиб Рой Уилкс. Никто так и не нашел его убийц. Дело было в Кардиффе, его родном городе. Он поссорился с кем-то в пабе и вышел разобраться. Только те, с кем он поссорился, честной игры не желали и всадили в него одиннадцать пуль с двух стволов. Их так не нашли…
Вот и все.
Майор Мартин и не думал о себе как о мятежнике. Более того, он намеревался после успешной первой фазы позвонить в Херефорд и попросить прямую связь с командованием Имперского генерального штаба. Им он намеревался предложить признать независимость созданного им государства и прислать «Куин Элизабет»[47] на помощь, прежде чем русские или китайцы сделают это.
Впрочем, он не сомневался – откажут. Как-то так получилось, что его страна перестала быть империей – и прежде всего, империей она перестала быть в умах и душах людей. Его страна превратилась, как он правильно и сказал, в сточную яму. Он только надеялся на то, что его пример – неважно, успешный или провальный, – разбудит кого-то еще. Что найдутся те, кому тоже ненавистен этот мир и кто хочет изменить его по образу и подобию.
– Сэр, десять минут.
Он показал пальцами – понял…
Четыре черных вертолета тенями просквозили в ночном небе над пустыней и, выстроившись над объектом в цепочку, один за другим по крутой дуге стали уходить вниз, на посадку. Майор Мартин напрасно волновался, напрасно искал именно эти вертолеты. Даже если бы были какие-то другие, они бы все равно прошли. Потому что на базе Кинг Халед никто не следил за радарами, никто не контролировал обстановку в воздухе. Революционная обстановка диктовала свои законы, и все сейчас усердно стояли на намазе.
Вертолет майора Мартина спикировал на цель первым. Примерно на двух сотнях над землей вертолет завис и начал медленно, очень медленно спускаться еще ниже. Пилот был опытным, он помнил урок Абботабада и не намеревался повторять его. Тем более тут падать не с высоты забора, а со стометровой высоты.
Десантники открыли оба люка и отслеживали расстояние до точки касания, непрерывно сообщая его пилоту.
– Сто футов… девяносто футов… восемьдесят футов…
– Земля холодная![48]
– Семьдесят футов! Шестьдесят футов!
– Стоп! – крикнул Мартин.
– Стоп!
– Трос вниз! Десант на сброс!
– Десант на сброс!
В отличие от обычного вертолета, эти специально предназначались для поиска сбитых пилотов, доставки и эвакуации РДГ за линией фронта. Поэтому у них для высадки (или, как говорят в НАТО, «вставки») были не одноразовые толстые канаты, а отличная лебедка слева по борту.
Мартин оказался на крыше недостроенного жилого комплекса – небоскреба третьим, откатился в сторону. Его бойцы спускались один за другим, снайперы контролировали обстановку с вертолета – им спускаться последними.
Когда последний боец оказался на крыше, вертолет начал подниматься вверх, почти так же вертикально, на пределе мощности турбин. В любой момент одна из натыканных вокруг комплекса болгарских антивертолетных мин может активироваться, выбросить сноп огня и металла – и конец вертолету, а с ним и всей высадке.
– Крепить тросы. Огонь только по команде!
Заранее припасенные альпинистские крючья стали вбивать в подходящих местах. Можно было пройти десятком других способов, но майор выбрал этот как самый бесшумный.
– Сэр! – позвали его. – Бетон нестабилен!
Майор подошел, проверил… да, действительно. Впрочем, иного ожидать трудно, учитывая, что днем плюс пятьдесят на солнце, а ночью плюс десять.
– Страхуйте. Только без шума. Сначала робота.
– Понял, сэр.
Майор подошел к ближайшему снайперу – тот уже подложил мешок под цевье своей винтовки и рассматривал окружающий мир в термооптический прицел своей винтовки.
– Что здесь?
– Движения нет, сэр.
– Работай только по команде.
– Да, сэр.
Снайпер, Марк Косос, был одним из самых молодых в команде. Двадцать семь, а за плечами кровавая эвакуация из Египта, когда потерявшие человеческий облик исламисты провозгласили грехом туризм, а чтобы ни у кого больше не возникало желания приехать в Египет и осквернять своим куфаром местное благочестие, начали уничтожать всех туристов, какие не успели убраться из страны. Приказ открывать огонь без дополнительного разрешения пришел слишком поздно, но они и до этого не церемонились: наличие любого орудия было пропуском в ад, а так как разграбили армейские арсеналы и оружие было у всех, работы снайперам хватало. Никто в полку не спрашивал у снайперов, каков их счет, но по подсчетам майора, который командовал группой эвакуации посольства и принимал доклады, только в этой миссии каждый записал на свой счет не менее двух сотен. Все понимали, что хаджей на два порядка больше, и не церемонились.
– Сэр, борт-два.
– Освободить площадку.
Борт-два завис над небоскребом, высаживая вторую группу десантников.
Будь мужествен, и будем твердо стоять за народ наш и за города Бога нашего, и Господь пусть сделает, что ему угодно[49].
Аминь.
Альпинистские веревки уже были закреплены на длинной раздвижной клюшке, сделанной из удочки, – вниз забросили робота, представляющего собой шар с камерой. Он бодро покатился по полу, передавая картинку.
– В комнате чисто, сэр…
– Группа вниз. Наблюдать за периметром!
Сопротивления не было, но это не значило, что нет неприятных сюрпризов.
Четвертый вертолет доставил американского инженера, его спустили вниз, как гражданского, – на спасательной корзине. На ней же спустили вниз оборудование.
– Где депозит с оружием? – крикнул майор.
– Часть в здании! Часть там, в песках. Я покажу.
– Сэр, группа Копье докладывает, верхний этаж чист. Они нашли ход на крышу.
– Пусть проверят и открывают. Но без шума.
Через минуту дверь на крышу открылась, первым с этажей на крышу поднялся Том Мебиус, один из немногих выходцев из отряда следопытов в группе.
Британские спецназовцы растекались по этажам недостроенного небоскреба, как муравьи, проверяли, ставили датчики. Сначала самые простые, лазерные…
Большая группа во главе с Барнетом Грином и Мишей спускалась вниз. Со всех сторон их прикрывали бывшие сасовцы, знающие свое дело.
– Где?
– Первая дверь.
Оперативник придержал ученого:
– Проверить!
Первым делом к двери осторожно приложили прибор, который через стену мог определять сердцебиение в комнате. Его разработали для спасателей как средство поиска заваленных при землетрясениях.
– Движения нет!
– Там есть какие-то датчики, сэр?
– Нет… кажется.
– Точно – нет?
– Нет. Это не основная комната.
– Сначала робота!
Вспыхнул лазерный резак, забагровела окалина.
– Есть!
– Осторожно.
Первым бросили робота, затем включили ПНВ, перебирая режим на случай, если там есть лазерные лучи.
– Чисто!
– Можно!
Ученого завели внутрь, это была комната примерно пятьдесят на пятьдесят футов, совершенно пустая, если не считать пыли. Не было даже окон.
– И что дальше, сэр?
Ученый достал нечто, напоминающее брелок автомобильной сигнализации, только больше размером. И на нем были не кнопки, а десять цифр.
– Посветите…
Ученому посветили на руки, он нажал на несколько кнопок, и британцы вдруг услышали легкий треск и поняли, что весь пол этой комнаты медленно начал опускаться вниз.
Утро встретило их рваной раной заката на горизонте да красными, набегающими со стороны залива облаками. К крови…
Несколько британских спецназовцев, и среди них майор Мартин и Барнет Грин шли по нетронутому, чуть похрустывающему под ногами песку по направлению к уныло стоящим под палящим солнцем домам. Часть была достроена, даже под крышей, часть – брошена посередине строительства, под часть только была размечена площадка или только залит фундамент.
Перед ними на расстоянии футов в двадцать катился тяжелый черный шар – это был робот со специальным приводом внутри, он производил колебания земли, примерно соответствующие тем, что производит взрослый человек, и тем самым спасал идущих позади него от устаревших противопехотных мин.