Глава 1
Уверен, в жизни почти каждого мужчины есть такой довольно неловкий момент как знакомство с родителями его избранницы. Упуская множество нюансов, ситуацию можно в таком случае окрестить следующим образом – две совершенно никак не связанные с друг другом стороны, сомневающиеся в необходимости существования друг друга, пытаются принюхаться так, чтобы не обидеть медиатора, то есть эту самую избранницу.
Согласитесь, тут имеет место быть неловкость? Конечно! Опустим весь промежуток спектра, зависимый от качества и глубины презентуемых родителям отношений, перейдя сразу к следующему статусу.
Невеста. Вот тут всё сразу становится напряжнее, да? Знакомятся уже не просто люди, а потенциальные родственники. Это совершенно другой уровень взаимоотношений, ожиданий и, конечно же, тревожности, особенно у тех, кто породил и воспитал такую замечательную девушку. Опять же, не будем углубляться, просто признаем, что момент знакомства совершенно друг друга ранее не знавших людей – довольно неловкая штука.
Как человеку, живущему вторую (или третью?) жизнь, мне эта процедура была прекрасно знакома. Как говорится – плавали, знаем. Не первый раз замужем. И не второй. Где-то пятый.
…но вот так? Неее…
Знакомство с семьей жены – это совершенно другой уровень кринжа. Особенно, если они и ты аристократы. Особенно, если у всех трёх сторон (мужа, жены и семьи) – полным-полно отборных родовитых тараканов в головах, у некоторых из которых есть своё мнение и видение ситуации. Это я о Фелиции Краммер дель Фиорра Вертадантос, моём даймоне, если что. И о даймонах прекрасного семейства Терновых, рассматривающих меня сейчас вместе с хозяевами, пока мы сидим у них в семейном особняке за роскошно накрытым столом. Ах да, коты? Знаменитые коты тоже в деле. И тоже пялятся на меня.
А я один. В смысле совершенно точно один, потому что счастливая молодая жена целиком и полностью на стороне семьи, разумеется. Стоит за спиной сидящего отца, обнимая, значит, батю, за плечи. Про трех молодых мужчин, братьев этой самой жены, еле сдерживающих себя от нападения (или чего-то в этом духе) в данный момент, стоит ли упоминать?
Такая себе ситуация.
Благодарить за неё стоит, конечно же, его Императорское Величество, самодержца Русского, Петра Третьего, чрезвычайно активного и хитрозадого монарха, умудрившегося одним ударом тапка прибить аж целый взвод тараканов, попутно забрызгав их потрохами тех, кто этому Величеству был не особо приятен. К примеру – мы, я и род Терновых. В результате его эпатажного решения мы и оказались в весьма щекотливой ситуации.
Позвольте представиться, Дайхард Кейн. Князь Дайхард, если уж по протоколу. И не простой «бумажный», а самый настоящий владетельный, со всеми вытекающими из этого достоинствами и недостатками. А вон на меня «ласково» смотрит моя дражайшая свежеиспеченная супруга, княгиня Дайхард, она же Кристина Игоревна Тернова в девичестве. Мы с ней – полноправные владетели земли, ранее имевшей название Лоскутное Княжество, ну а теперь уже самое натуральное княжество Дайхард. И вот отсюда проистекает большое множество самого-разного геморроя, потому как князь-то я… не совсем настоящий. Точнее, настоящий, но…
– И что теперь? – первым не выдержал самый сдержанный на вид из всех, присутствующих в комнате. Молодой человек с довольно строгим выражением лица, кажущийся на год-два старше меня, небрежно бросил салфетку на стол, а затем обвёл всех взглядом, – Мы теперь… вассалы этого человека? Такова награда за службу рода, да, отец?
Я начал говорить до того, как глава семьи успел подать голос. Спокойно, доброжелательно и негромко.
– Во-первых, Михаил Игоревич, у меня есть имя. И, прежде чем вы обольете это имя пренебрежением, как требуют этого ваши чувства, хочу напомнить, что носитель этого самого имени жил, дружил, и даже сражался бок о бок с вашей, как могу заметить, любимой и единственной сестрой. Во-вторых, как все за этим столом уже прекрасно должны себе представлять, я не сделал ни единого движения навстречу тому, чтобы мы оказались в таком положении. Кроме шагов, на которые нас с Кристиной вынудили пройти. Вместе. Ради спасения наших жизней и по заданию от того, кому мы присягнули. Прошу принять это во внимание.
Пока собравшиеся члены семьи обескураженно молчали, я оглядывал присутствующих, пытаясь сформировать своё мнение о людях, неожиданно ставших мне родственниками. Не то чтобы я испытывал к ним какие-то чувства, но раз мы теперь в одной лодке, то раскачивать её с самого начала, меряясь калибром яиц аж с тремя юными и горячими мужиками, я не собираюсь. Скажем дружно – нафиг нужно.
Мать, отец, три брата, сестра. Итого шестеро бледных черноволосых брюнетов, худощавых и стройных. Братья выделяются более здоровым телосложением, а вот старшие родственники и сама Кристина – тростинки. Восемь здоровенных ухоженных мохнатых котов и кошек, чинно сидящих за специальным столиком и пристально рассматривающих меня, намекают, что еще двух членов семьи тут нет. Даймоны? Оба даймона уже ушли в свои книги, как знакомый мне здоровяк-бодибилдер Станис, так и рыжий и сгорбленный дух гримуара матери семейства.
Отец, Игорь Юрьевич Тернов. Высохшее тело, кисти рук, на которых видно каждую жилку, впалые щеки и глубокие провалы глазниц, из-за чего вполне может показаться, что мужик какой-то подвид нежити. Не вызывает неприятного отклика, лишь острое желание накормить и дать выспаться. Моя короткая речь позволила ему слегка расслабиться, от чего в глубоко впавших глазах кроме напряжения и стресса, появились искорки интереса. Очевидно, любит сочетание зеленого и фиолетового цвета, что можно легко понять по домашнему халату, выглядывающей из-под него сорочке, штанах и домашних туфлях. Всё в этих оттенках, гармония радует глаз.
Мать. Елена Аркадьевна Тернова. Кристина номер два, такое же болезненно-изящное невысокое создание, но старше и, что интересно, гораздо спокойнее. Наиболее благожелательно была настроена изначально. Жена выглядит более здоровой, чем муж, но лишь на первый взгляд. Если мою княгиню еще можно считать «поздним цветком», то вот её мать в возрасте, когда такое телосложение – прямой признак болезни. И она родила четверых. Удивительно. Носит черное с еле заметными вставками багрянца.
А теперь братья-акробатья…
Вертящий головой в растерянности пассионарий лет шестнадцати – Тимур, средний сын. Упрямый молодой балбес, обожающий проникаться искренней верой в вещи, его увлекающие. Пытался набить мне морду, заявившись в нашу с Кристиной квартиру, неудачно. В принципе, неплохой пацан, большего пока не скажу. Смазлив как сатана, даже хуже меня, но явно этим не пользуется. Эдакий прокачанный вариант моего другана Кости Азова, только без тех мозгов, какими может похвастаться миниатюрный блондин. Вывод – нормальный парень.
Старший, Михаил. У этого молодого чебурека лет двадцати, сверлящего меня взглядом, очевидно зудит в жопе выразить все накопившиеся эмоции, поэтому я морально готовлюсь зарядить ему по морде. Без магии, оружия или еще каких-либо хитростей. Так, по-родственному. В моем стремительно созревающем плане у Михаила чуть ли не самая главная роль, так что бить его если и буду, то аккуратно и не очень обидно.
Младший, Аркадий, заставляет меня внутренне напрячься. Пацан лет четырнадцати спокоен просто фантастически. Не пофигизм подростка, а эдакая спокойная уверенность человека, у которого всё всегда под контролем. Вообще всё. Очень странное ощущение возникает при взгляде на то, как он неторопливо кушает, отпивая время от времени чай из высокого стакана. Как будто можно спокойно себе пожрать, ибо ничего интересного и важного прямо сейчас не происходит. Не пофигизм, отнюдь, Аркаша определенно чухает всё, что делают или говорят окружающие. Просто пока жратва важнее.
Ну и, конечно же, Кристина во всем её великолепии. Сказал бы, что в девичестве Тернова, но вот её девичество при ней, а она уже Дайхард. Такое себе состояние, наверное, но менять я его точно не собираюсь. Тоненькая, изящная, бледная, с едва заметной матовой смуглостью. Остренькое приятное лицо, зато характер сложный, нордический. Владелица одного из томов цикла Короля Терний и кота Мишлена. А заодно у неё четыре длиннющие здоровенные косы, которые, как показали последние событие, заколдованы. Прячется за отцом, но это скорее жест ободрения семьи, чем явный антагонизм по отношению ко мне. Хотя, кто знает? Отношение девушки определенно ко мне изменилось. И это после всего, что между нами было.
Удивительно, как свадьба меняет людей в худшую сторону.
– Не могу не признать правоту нашего гостя, Михаил, – тихий хриплый голос главы семейства разнесся по залу, – Так чт…
Старший брат вскочил на ноги, едва не опрокинув стул.
– Князем я его признавать отказываюсь! И родичем тоже! – нервно выкрикнул он, сжимая кулаки, – Он не более чем наглец и посредственность! Случайно подвернувшийся под руку императору босяк! Какого лешего вы его слушаете!
– Я тебе сейчас в морду дам, – тут же оскалился я, неторопливо вставая с места и забывая по пути всякие там хитрые планы, – Хер моржовый. Дурак набитый. И за «наглеца», и за «посредственность». За босяка тоже выдам…
– Кейн! – тут же нервно выкрикнула из-за своего укрытия Кристина, – Прекрати! Михаил! Успокойся!
– А ну давай! Давай выйдем! – неожиданно распетушился этот самый Михаил, – Если не боязно без книжки своей! Или дуэль хочешь, а?! Ну иди сюда! Иди!
– Молодые люди! – попыталась в строгость мать семейства, растерянно хлопая глазами, – Прекратите!
– Не волнуйтесь, Елена Аркадьевна… И вы, Игорь Юрьевич…, – зло ворчал я, приближаясь к издевательски манящему меня рукой торопыге, – Я буду нежен…
– Кейн! Не надо!
– Господин Дайхард!
– Надо! Не волнуйся, дорогая! У тебя еще много братьев!
Последнее, наверное, говорить не стоило, а может и наоборот, так как опешившие от такого пассажа нервные родственники вполне позволили мне прохромать в другую залу следом за этим болтуном. Тот, явно остро нуждаясь в психотерапии, страстно сдирал с себя камзол. Я, под нервный гул людей в другой комнате, тоже быстро скинул жилетку, гримуар и хавн.
…ну и увидел летящий в лицо кулак.
Уклониться достаточно, чтобы удар прошёл по скуле вскользь, было несложно. Одновременно с этим я с немалым удовольствием зарядил короткий, но мощный удар в пузо провалившегося вслед за своей рукой юноши. Один.
– Первый урок! – рыкнул я, огибая скорчившегося и кашляющего парня, – Думай головой, а не жопой!
Впрочем, пресс этого засранца вполне выдержал удар, от чего тот пришёл в себя и, крутнувшись, принял нечто вроде боксерской стойки, начав ко мне подбираться крабиком. Багровая рожа Михаила при этом делала грозный вид, а зубы вовсю скалились, умоляя по ним пройтись. Но нельзя, хоть и хочется.
Наследник семьи взвыл раненным лосем, падая на колено. Лоу-кик он такой, он боксеров не просто любит, а прямо-таки обожает, как собака мясо.
– Урок второй! – оповестил я страдальца, – К гостям званым вежество проявлять нужно!
Эти слова так сильно задели молодого мужчину, что он с нечленораздельным рыком кинулся ко мне, используя для упора лишь одну ногу. Пропустив эту пародию на атаку, я попутно зарядил по мимопролетающему уху, роняя парня на ковер.
– Урок третий – не лезь поперёк батьки в пекло!
Избежав захвата, которым меня попытался увлечь к себе вниз этот неугомонный, я отступил на пару шагов назад, едва справившись с жутко сильным искушением пнуть его под неаккуратно подставленные ребра, пузо или голову. Чужие навыки, привитые мне одним интересным персонажем, буквально кровью плакали при виде упускаемых возможностей, так что я тут дрался не сколько с Михаилом, оказавшимся далеко не домашним мальчиком, сколько с собой.
А вот еще одной отчаянной атаки с нижней позиции я никак не ожидал, как и подло отполированного паркета, на котором, как оказывается, лежит очень легкий ковёр. Взревевший как умирающий мотороллер Михаил, опрокинув меня на рывке на пол, утробно заворчал и попробовал сыграть в медведя, подминать меня под себя с агрессивными целями. Удары в здоровое ухо, которыми я пытался вернуть его в человеческий облик, до мозга парня не доходили. Пришлось бороться, игнорируя какие-то вопли на периферии зрения. Правда, долго это не продлилось.
– Кара тёмного покрывала! – злобно и пронзительно взвизгнул прекрасно знакомый мне женский голос.
Нет! Нет! Нееет!
– АЫЫЫЫ!!! – хором с Михаилом заорали закручиваемые в воздухе мы, стучась об пол в разных позах и чувствуя как немыслимо жгучую горечь на языке, так и лютую боль в глазах.
///
У Савановой Ольги Александровны утро задалось настолько хорошо, что молодая вдова, нежась в собственной постели, категорически не хотела открывать глаза. Предыдущие вечер и ночь у женщины прошли просто великолепно!
Продолжая лежать на спине, Ольга заулыбалась воспоминаниям.
Совсем недавно её муж, Аристарх Владиленович Саванов, успешный молодой негоциант, трагически погиб в жуткой перестрелке неподалеку от Ратной Академии. Неслыханное дело, кошмар, скандал… а уж для его вдовы – так всё в тройном размере! Горя-то супружеского у Ольги было мало, не успели они с Аристархом друг к другу притереться, слюбиться и наладиться. Обычный брак по расчету, где преуспевающий мужчина предлагает образованной умной женщине присоединиться к нему на дороге жизни и вместе заниматься делами.
Конечно же, она согласилась! Но вот, трагедия. Случайная пуля, которая стоила ей мужа. А могла бы стоить всего, если бы женщина сразу не начала работать, мечась как безумная по городу и раскидывая обещания и фонтаны лести. Месяц жуткого напряжения, месяц торговли и лжи. Половина розданных из сейфа векселей – и вот её принимает Нагилов. Тот самый Нагилов! Да еще и со знакомыми, еще и выпивший! Идеально.
Ольга не легла под миллионера, а буквально вползла под него! Не в буквальном смысле, прости Господи, а делом покойного мужа, конечно. Сам же зерновой магнат, мало что смысля в бытовой химии, запросто согласился за часть прибыли следить за успехами своей новой подчиненной, что полностью развязало ей руки уже как новому негоцианту. Рубли потекли на счета, жить стало проще, жить стало веселее.
Но без мужика всё-таки не то, потому Ольга и грешила по вечерам походами в разные интересные места, из которых можно вернуться не одной. И таки редко возвращалась одна!
Бросьте, все мы люди взрослые! А что Ольге Александровне делать-то? Заводить себе мужа-подклаблучника? Так Нагилов и спросить может! Мол, с тобой же договаривались, мне мол, миллионщику, теперь на этого тетерева время тратить? Нет. Нет уж. Да и слаще так. А уж после вчерашнего…
Саванова была уверена, что ей перепал благородный. Высокий, статный, молодой… да какой там молодой! Молоденький! Это на лицо незаметно, но она-то ночью далеко не только лицо видела! Да и не умеют простые люди такого…
Как они любились! Такого она даже в романах не читывала! Он с ней такое вытворял! Так отлюбил! Да она после такой ночи своего Аристарха разве что со слезой жалости вспомнить сможет!
Правда, мысль оказалась неожиданно отрезвляющей, заставив молодую и деловую женщину обеспокоиться вопросом – а не стёр ли молодой любовник ей всё там так, что ходить не сможет? Сегодня-то две встречи, не может она приковылять как старуха немощная. Нет, никак не может. Так что давай, родная, выплывай из своей сонной одури, пора проверить, какой тебя оставил под утро ушедший красавчик! Вон, чувствуешь, как странно ноет внизу живота? Чувствуешь?
Ныло действительно очень странно, но суть проблемы лежащая на спине обнаженная женщина смогла определить, даже не вставая. Достаточно лишь было бросить взгляд… вниз. Туда, где сквозь могучие волосяные заросли, внезапно обнаруженные Ольгой на своей когда-то гладкой и прекрасной груди, был замечательно виден огромный мужицкий уд, покачивающийся у неё в паху. Растущий из него.
Большой, мясистый, красивый… автоматически отметила женщина, прежде чем зайтись душераздирающим визгом.
Глава 2
Две вещи в этой новой жизни меня приводят в полный восторг. Первая – это моё тело. Молодое, тренированное, ничего не болит, нигде не хрустит. Великолепно. Про зрение вообще молчу, так как в той жизни был человеком близоруким и с самого детства носил очки, так что эта жизнь в мире магии кажется куда реальнее и четче той, старой. В общем, молодость – это полный восторг, иначе и не скажешь. Что касается второго, то это… просто-напросто еда. Нет, не так. Продукты. Свежие. Без консервантов и пестицидов. Все, совсем все, без исключения. Обычную гречневую кашу с кусочком сливочного масла, которую вижу вот тут, на тарелке, в моем мире подавали бы в лучшем из ресторанов. Запах, вкус… ради этого стоит и жить, и убивать.
Мелко? Ну не скажите. Чашка черного кофе, горькая и горячая амброзия нового дня, способна примирить человека с самыми неприятными из фактов. Это вам не «нескафе»!
– То есть…, – я гадко хлюпнул этим самым кофе, делая паузу, – …семейная черта, да? Если сильно злитесь, то не можете остановиться?
– Можем…, – угрюмо буркнула Кристина, – …с посторонней помощью. Надо заставить потерять сознание. Ну или заставить испытать сильное потрясение по отношению к другому, на кого злость не распространяется.
– Чудесно, – саркастично резюмировал я, – У меня жена – берсеркер.
– Мы же уже объяснили моим родителям, каким будет наш брак? – мрачно зыркнула на меня эта… негодяйка, влезшая в суровые мужские взаимоотношения меня с её братом.
– А какая разница в сущности? – равнодушно парировал я, – Убрать поцелуйчики и постельные забавы – так считай выходит те же отношения. Нам с тобой друг от друга деваться особо-то и некуда, если забыть про выстрел в спину…
– Опять начинаешь?! – тут же завелась девушка.
– «Они снова об этом…», – обреченно застонала у меня в голове даймон.
Ну а что еще делать, как не перебраниваться? Вчера, после того как эффект заклятия этой заразы с живыми косами иссяк, я, умывшись и отплевавшись, нарезал всему собравшемуся семейству чистую правду-матку, которую собирался выдавать порционно и бережно. Отповедь вызвала эффект взорвавшейся гранаты и недомогание у Елены Аркадьевны, от чего глава семьи, прокашлявшись, взял брейк на остаток дня, скинув меня на попечение своей онемевшей от такого «предательства» дочери. Ну и вот, если вчера получилось рано лечь спать и выспаться, то уже сегодня новоиспеченной княгине было некуда деваться, кроме как сидеть с моим сиятельством в ожидании, пока остальные члены семьи придут в полную готовность для второго акта нашего кордебалета. Не просто так, конечно, у нас тут не воссоединение семьи, а вполне деловое общение.
В дверь зала, где мы коротали время, раздался короткий стук, после которого дверь раскрылась. На пороге стоял Аркадий, попыхивая трубкой, исходящей зеленым дымом. Рядом с ним на полу сидела роскошнейшая кошка с густой оранжевой шерстью. В малюсенькой шляпке, подвязанной ниточкой у неё под подбородком.
– Все собрались в библиотеке, ждём вас, – с достоинством кивнув, оповестил нас ребенок, выдохнув особо могучий клуб дыма, добавив, – Я провожу.
Поймав мой взгляд, наполненный немыми и очень нервным вопросами, Кристина лишь злобно фыркнула, подрываясь с места. Кажется, я еще очень многого не знаю об этой семье. Вздохнув, я допил кофе и похромал за сердито топочущей каблуками супругой.
Это родовое поместье у Терновых было даже не большим, огромным. Высокие потолки, мрачный и вычурный дизайн коридоров, освещенных чем-то, напоминающем электрические фонари невысокой яркости. Но главное, конечно, размеры. Три высоких этажа, наверняка огромные подвальные площади, и… нет, площадь была везде. Если отбросить одну высокую центральную и четыре других башни по бокам этого здоровенного параллепипеда, выполненного в викторианском стиле, то я бы оценил площадь этого родового гнезда в четыре-пять тысяч квадратов. Конечно, жилых бы набралось не более пятиста, но… Так, не думать о том, во что боярам обходится содержание этого монстра или хотя бы протирка пыли. А ведь тут еще конюшни, парк, лес, озеро! Гараж!
Не удивительно, что в семье нет толстяков ни среди людей, ни среди котов. Сколько им ходить-то приходится…
Семья, собравшаяся в большой библиотеке у горящего камина, уже рассматривала меня с чуть меньшим, чем вчера, напряжением. Жаль я не мог похвастаться тем же, ну просто потому, что вид четырнадцатилетнего пацана, пускающего зеленый дым из трубки, слегка нервировал. Так-то я еще от Азова знал, что Терновы известны своим эксцентричным поведением, но психи обычно раскрываются позже в знакомстве. Хотя нет, что это я… все раскрываются позже в знакомстве. Особенно женщины. У тех вообще несколько метаморфоз, одна из которых происходит после брака!
– Гм, – прервал молчание вставший с кресла при нашем приближении Игорь Тернов, – Хочу принести вам, князь, извинения от нашей семьи за вчерашний инцидент. Мой сын чрезмерно сосредоточил своё внимание на заслугах рода, упуская из виду настоящую ситуацию и её нюансы. Это и послужило причиной… сцены. Не так ли, Михаил?
– Да, – не слишком охотно буркнул старший сын, щеголяющий опухшим и синим ухом. Однако, смотрел он на меня без особой враждебности.
– Извинения принимаются, – коротко кивнул я, – И прошу вас, зовите меня Кейном. Это будет наиболее уместно.
– Очень хорошо, – серьезно кивнул мне глава семейства, – Кейн, Кристина, присаживайтесь. Думаю, нас ждет долгий деловой разговор.
– Он подождёт еще немного, милый! – категорично вмешалась мать семейства, – Кейн, дорогой! Ты вчера, будучи огорченным… произнес некоторые вещи. Тревожные вещи! Я прошу у тебя объяснений! Или хотя бы признания, что ты говорил сгоряча!
– Конечно, я говорил сгоряча, – тут же кивнул я, заставляя мужчин рода нахмуриться, а мать робко улыбнуться. На мгновение, так я продолжил, – Но я не покривил душой ни в одном слове. В течение следующих пяти лет, пока я с вашей дочерью нахожусь на службе стране как ревнители, кое-кем… предполагается, что вы, Игорь Юрьевич и вы, Елена Аркадьевна, потратите все оставшиеся силы на… освоение Лоскутного княжества. Тем самым освобождая чернокнигу Маревича, и, одновременно, потеряв влияние на своих подросших отпрысков. Далее, в случае если мы с супругой оказываемся живы, что крайне маловероятно, то этот кое-кто получит влияние на Тимура, Михаила и Аркадия. Либо получим мы, как более старшие и знатные родственники. В случае же нашей гибели, семья Терновых будет вынуждена использовать свои гримуары по мере сил, а не так, как привыкли. Это ситуация, в которой любой исход ведет к выигрышу его императорского величества, Петра Третьего.
– Подобные выводы имеют под собой… обоснования, – нехотя кивнул глава семьи.
– Дорогой? Как ты можешь так говорить?! – тут же всплеснула руками Елена, – Мы всегда были верными слугами Руси и трона! С какой стати…
– Маревич, дорогая Елена Аркадьевна, – со вздохом произнес я, – Во всем виноват он.
Образно говоря, виноват. Владислав Маревич был талантливейшим колдуном и увлеченным коллекционером черной вредоносной магии. Ученым, естествопытателем, философом. Его октология была учебниками, но… потворствующими страсти этого волшебника, а не гримуарами, призванными создавать опасных черных магов. Об этом создатель позаботился, вселив в каждый из томов даймона определенной природы и моральных установок. В итоге получилось восемь наводящих смертный ужас гримуаров, могущественных орудий в руках ревнителя, но…
– Прошу меня простить, если ошибаюсь, – развёл я руками, – Но с точки зрения любого правителя издеваться над вернейшими из своих слуг – это подавать очень нехорошие сигналы менее… верным. Одной потрошеной совы тут как-то маловато будет. Задавшись этим вопросом, я провёл небольшое расследование, быстро определившее истоки недовольства, лежащие между императорами Руси и вашей прекрасной семьей. Терновы… просто не используют свои чернокниги так, как от них ожидают.
– Это наше дело, – твердо произнес Михаил под ободряющие кивки отца и матери, – Наше – как и что использовать. И только наше.
– Да, и, как понимаю, Кристина уже успела убедить своё начальство в такой же точке зрения, не так ли? – повернул я голову к девушке. Та без всякого восторга кивнула в подтверждении. Я развёл руками, – Ну тогда вы можете ясно понять выводы его императорского величества – если эти Терновы не работают, то значит… нужны другие Терновы. Новые.
– Юноша! То есть… Кейн! – чуть ли не подскочила хозяйка дома, – Вам не кажется, что вы переходите границы в своих предположениях?!
– Нет, мама, он прав, – подавленно произнесла Кристина, подходя к матери и кладя ей руку на плечо, – Со мной разговаривали, мне намекали… Затем, когда был эпизод с принцем, приказали прямо пустить проклятие Карафольга по следу нападавших. Я отказалась. С тех пор всё и…
– Подожди, милая! – схватилась мать за тонкие пальцы дочери, – Ты в самом деле веришь… в…
– Дорогая, наша дочь и… зять совершенно правы, – нанес женщине в спину удар собственный муж, – Мне приходило письмо с выражением высочайшего неудовольствия. В нем его величество интересовались пределами нашей… щепетильности. Как от своего лица, так и от лица принца, на которого было произведено покушение.
– Дорогой! – супруга, не стесняясь меня, встала, а затем, подойдя к креслу, на котором восседал её муж, устроилась у него на коленях, принявшись тихо и очень красиво рыдать хозяину дома в плечо.
Неловкое молчание? Не любим, но умеем и практикуем. Разумеется, всё это не так мрачно, как может показаться. Да, я со всем родом Терновых нахожусь в интересной позиции с защемленными яйцами, вон, даже у Михаила на битом лице начинает появляться понимание, что их новое княжество – это одна большая ловушка. Но не смертельная. Разыгранный императором гамбит идеален, но глубину и ширину этой кроличьей норы еще можно определить. Вряд ли она смертельна… если не быть упертыми баранами.
– Стряпчий прибыл, хозяин, – донеслось из-за моей спины знакомым жутким баритоном Анны Эбигейловны Розеншварц, – Вести его сюда?
– Да, Аннушка, пожалуйста, – кивнул боярин, начав тормошить жену. Та, скомкано извинившись передо мной, поспешно вышла из библиотеки. Через пять минут горничная ввела к нам испуганно оглядывающегося господина с большим кожаным портфелем, усыпанным заклепками. Стряпчий императорского дворца.
Настала моя очередь удивлять и поражать окружающих. После того, как господин с поклоном мне вручил княжеский перстень и сопутствующие документы, мы принялись заполнять доверенности, как на присутствующую здесь княгиню, так и…
– Вы уверены, ваше сиятельство? – дрогнувшим голосом осведомился стряпчий, извлекая из портфеля «младшие» кольца и еще бумаги, – Полная служилая доверенность с продлением до вашего уведомления?
– И «княжье слово» супруге, – кивнул я, фактически самоустраняясь от любой власти в своем владении, – Вы всё правильно расслышали. Заодно и завещания напишем.
– Всенепременно, ваша светлость, всенепременно…
Физиономия Михаила, внезапно обнаружившего себя не просто сыном и наследником боярина, но и княжеским, пришла в тот самый устраивающий меня вид, начав гармонично сочетаться с опухшим ухом.
«Облекаю боярина Тернова Игоря Юрьевича своим полным доверием в делах государственных и иных, связанных со столом княжеским Дайхард всемилостивым императором Руси Петром Третьим нареченным…», – вывел я судьбоносные буквы, скрепляя документ подписью и печатью перстня. Жесть? Мягко говоря. Мы с отцом Кристины буквально вверяли друг другу если не всё, то где-то близко. Служилая доверенность полностью выводила боярина из моего подчинения, пока я работаю ревнителем. Теперь властью в княжестве был именно он, а на случай представительских нужд у бывшей Терновой, княгини Дайхард, была «княжья рука», полный карт-бланш на любые конечные решения, которые были бы не по плечу доверителю.
Зачем я это делаю, как спросила Фелиция этой ночью? Ну, тут всё просто. Буцефал не вынесет двоих. Мы с Кристиной, по приезду в Санкт-Петербург, сдаем последние экзамены, переходя на заочное обучение, и сразу же поступаем под командование одного из городских ревнителей, работающему, в основном, на Тайный Приказ. Там нас уже ждёт срочное задание. То есть, я банально не имею никакой возможности найти своего управляющего, либо оставить жену, либо как-то вникнуть в дела княжества. Мне бы такого в любом случае не позволили, но Петр Третий, как видно, совсем не любит случайностей. Императору нужно, чтобы каждый из нас выполнял строго ту роль, которую он ему определил.
Именно поэтому я и сделал единственное, что было в моих силах – назначил Михаила своим прямым и единственным наследником. Подобное решение может быть отменено, но только если Кристинушка когда-нибудь закряхтит, раскинув ноги, да и выдавит из себя моего сына или дочь, но на это шансы, мягко говоря, слабые. Тут вопрос даже не в том, что я и она друг друга терпеть не можем или что-то такое, просто обоих поставили раком перед фактом, а от такого мало кто будет пищать от восторга?
Вот-вот. Кроме того, изящество форм Кристины свет Батьковны мне напоминает Пиату. Я, конечно, не против побиться об скалы, но решительно протестую против перспективы сесть на эти скалы днищем… навсегда. А так и получится, если консумировать брак. В смысле потрахаться, перепихнуться, возлечь на ложе, отдать супружеский долг, вдуть, покувыркаться и так далее, тому подобное. Моя подруга и соседка не из тех женщин, которые потерпят измены в… полностью заключенном браке. А вот в таком подобии как у нас – будет. Еще как будет. Мы это уже обсудили.
Между мной и Кристиной Дайхард заключена незамысловатая сделка. Есть я, а есть Терновы. Судьба крепко-накрепко нас связала, но целоваться в десны мы с такой подачи вовсе не должны. Всё, что должно принадлежать Терновым, то есть княжество и сама Кристина – так и будет им принадлежать, а всё, принадлежащее мне – навсегда останется лишь моим. Не похоже на историю о любви, правда же?
Вот и ладушки.
Стряпчий, оформив и заверив все документы, откланялся и убыл, также опасливо косясь на горничную, как и раньше. В библиотеку, как будто дожидавшись этого самого момента, зашла успокоившаяся Елена Аркадьевна, чью уже ушедшую волнительность выдавало лишь совсем уж бледное лицо.
– Признаться, я не ожидал такого финала, – вздохнув, поведал Игорь Юрьевич.
– Я тоже, – подал голос Михаил, – Кейн… я еще раз прошу прощения. Неверно оценил происходящее.
– Мы в сложной и непонятной ситуации, – подал голос я, – И перед вами, и передо мной с Кристиной встанут задачи, которые нужно будет решить…
– А еще он будет меня учить, – подала голос моя благоверная, – Плохому.
– Чтооо? – ожил Тимур, успев даже раньше Михаила, которому определенно жаждалось реабилитироваться перед самим собой. Маман тоже ахнула, прижимая пальцы к губам. Отец семейства нахмурился. Я тоже.
Это было не по плану.
– Кейн, – слегка запнувшись, проговорила бывшая Тернова, – Он, Миша, не просто случайный студент, которого нам… нет-нет, именно нам! …подсунули. Дали. Он очень сильный ревнитель с очень сильным гримуаром. Я почти уверена, что его книга стоит дороже нашего нового княжества. Но даже не в этом дело…
– Кристина, – вырвалось у меня вместе с укоризненным взглядом.
– Нет, – качнула она головой, заставляя свои огромные косы двигаться змеями, – Мы семья. Мы всегда всё обсуждаем вместе.
– Как знаешь, – пробурчал я, которому совершенно не понравилось внезапно изменившееся выражение лица у Елены Аркадьевны, начавшей на меня коситься еще ласковее, чем раньше.
– Я… мы считаем, что его величество, соединяя нас узами брака, желает, чтобы я…, – Кристина замялась еще сильнее, но затем, сжав кулачки, выдохнула, – Он точно хочет, чтобы Кейн подал пример! Мне! Вам! Всем!
– Пример? – брови у мужчин рода вздёрнулись одинаково и как по команде, а затем Игорь Юрьевич Тернов обратился напрямую ко мне, – Кейн, пример… в чем?
«В том, кем вас всегда считали. Кем вас, Терновых, владельцев гримуаров Короля Терний, видели. И сейчас, выдавая одной рукой императорскую награду, держат во второй императорскую же кару. Потому что терпение никогда не относилось к числу добродетелей у монархов»
– В том, каким должен быть убийца на службе императора, – сказал я вслух слова, слышанные мной как-то раз в императорском кабинете, – Мститель, палач, гончая. Страх и ужас, стоящий у трона. За троном. Всегда наготове, всегда в радости доставить неудовольствие императора. Не «чумной волк» Парадин, бандит и интриган, гвардеец-драчун, а кто-то… лучший. Кто-то, кто не будет портить вид этого самого трона. Кто-то, кого не будут просто опасаться, а будут изнывать от ужаса при одной мысли о нем. Я, конечно, не такой человек, но еще учусь. И да, уважаемые господа Терновы. Даже если я займу это место, даже если у меня и у Кристины всё получится, то знайте – мы будем греть его вам и вашим детям.
Глава 3
– Смиренно молю о прощении, господин! – согнувшийся в три погибели слуга дышал в ковер на полу купе поезда, везущего нас в Петербург.
– Ты заключил сделку с даймоном за моей спиной, Мао Хан, – процедил я, не покупаясь на этот восточный акт полной покорности, – Ты позволил ему овладеть своим телом. Подверг риску не просто жизни, а сами наши души. Но это… я бы мог простить. Не будь такой поступок полной и беспросветной глупостью! Как можно было довериться твари, что появилась рядом с тобой в доме!? Как можно было поверить её словам! К тому же, он оказался прав? Мы были на тот момент в смертельной опасности?!
Разнос я устраивал по делу, но решил не просвещать Мао Хана о истинной природе твари, сумевшей его обмануть… пусть и без каких-либо особых последствий. Амадей, как представился тип, посетивший нас в теле моего слуги, был натуральным демоном. Чем-то, о чем этот прекрасный мир знал очень мало.
Но знал другой. Точнее, знал лорд Алистер Эмберхарт.
– Прощение ничего нам не даст, Мао Хан. Как и изгнание или даже казнь, – вздохнул я, глядя на не подающего признаков жизни китайца, – Тебе нужно учиться. В первую очередь – учиться думать, во вторую – узнавать мир за пределами вырастившего себя клана. Понял?
– Д-да, господин!
Учиться, учиться и еще раз учиться. Так-то, если подумать, то слуга мне нафиг не нужен был с самого начала, да еще и полученный от одного из теневых кланов Китая. Чай не баре, штаны натянуть сами можем, а полы вымыть, если припрёт, мне не западло. Как и нанять приходящую служанку. Но, с другой стороны, очевидно преданного (или просто не ценящего свою жизнь) человека отталкивать не стоит. Не с нашим количеством проблем. Так что ждёт Мао Хана учеба трудная и разносторонняя, как и тренировки. Сам юный китаец не владел вообще никаким оружием, даже этим своим кунг-фу. С одной стороны логично, но с другой – какой из него тогда слуга ревнителя?
Поменявшись местами с несравненной Анной Эбигейловной, я пошёл в купе смотреть на Кристину. Жена изволила на меня дуться с момента, как я хамски и в лоб заявил всей её семье, что жизни им император точно не даст, если они не прекратят «капризничать». С точки зрения старых и заслуженных дворян подобное обвинение было более чем серьёзным, но они и сами обо всем давно догадывались. Упорствовали, да, но теперь поняли, что предел терпения у монарха видим и ощутим. Терновых терпели и посмеивались за их спинами? Да. Эпатажное поведение, как знак мягкого протеста? Тоже да. Но этому пришёл конец тогда, когда им было даровано княжество.
Шансы, что в новоявленном княжестве Дайхард не будет огромных проблем, для решения которых потребуется поддержка монарха – были ничтожны. Это понимали мы все.
– Нам нужно серьезно поговорить, – воспользовался я самым древним, грязным и женским приёмом, входя в купе, – Прямо сейчас.
Разговор выдался долгим и тяжелым для обоих. Суммарно у нас двоих была такая куча неприятностей, с которой вообще не живут, а стреляются после утренней чашки кофе. Может быть, даже в сортире. Неудовольствие императора, акаи-бата, Парадин, должником которого являюсь я, а кровником – моя жена. Демон по имени Амадей, о котором мы дали слово никому не говорить. Ревнитель, с которым мы будем проходить нашу сверхраннюю стажировку. Общество, как справедливо заметила моя жена, не готовое смириться с новым князем. Многие бы поняли князя Тернова, даже приняли со скрипом, но Дайхарда? Царапающего слух иноземного Дайхарда? Вряд ли.
– И еще Красовский! – хлопнул я в ладоши, вспоминая эксцентричного бандита-простолюдина, – Вряд ли он решит прервать наше знакомство. Всё перечислил? Есть что добавить?
– Есть, – нехотя сказала Кристина, отводя глаза в сторону, – Сильверхеймы. Точнее, Сильвия Сильверхейм.
– Что?! – поперхнулся я, вспоминая, как видел тогда еще Тернову, напряженно общающуюся с моей родственницей, – Это тебя как угораздило?
– Ей было кое-что нужно от меня. Очень нужно, – вздохнула девушка, – А я ей отказала. Не затаить обиду она не могла.
– И почему ты ей отказала?
– Она не мой император, – очень серьезно ответила сидящая у окна девушка.
– Мы либо будем разбираться с проблемами по мере их наступления, – подумав, ответил я, – либо свихнемся, пытаясь угадать, где и как что случится. Во всяком случае, стоит проинформировать Витиеватого и нашего будущего, гм, начальника. Авось убежит.
На том и порешили.
Возвращению в Питер я радовался как ребенок, только про себя. Москва, несмотря на то что особо побродить по ней не получилось, слишком уж ошеломляла. Мода на почти выпрыгивающие тебе в лицо сиськи кажется классной только первые полчаса, а потом просто всё замыливается перед глазами. С иномировыми гостями это сработало почти также – столица ошеломляла, она слишком уж серьезно била наотмашь по твоим органам чувств. Петербург, где женщины просто красили волосы в несколько цветов, был куда спокойнее.
Прибыв в родной дом, я тут же отправился через дорогу в академию, навестить дорогих моему сердцу друзей. Дорогих, потому что пришлось тащить с собой многое в качестве взяток – а именно большой пакет свежей, еще горячей сдобы, нехилый сверток с разными сластями, закупленными в Москве, и… ботинок. Один из пары, в которой я приехал в Питер.
Приготовления оказались совсем не напрасны.
Отпихнув взвизгнувшую Пиату, в раскрытую ей дверь попыталась пролезть широченная собачья морда с заранее распахнутой пастью, из которой вырывался жуткий хрип. Уронив на пол ботинок, я стал свидетелем, как ушибленный на всю голову бульдог хватает его голодной акулой, а затем с рычанием скрывается, под возмущенные звуки двух других обитателей этого места. Правда, войти я не успел, так как следующего «нападающего» почему-то больше интересовала не одуряюще пахнущий сдобой пакет, а вовсе даже я. Так что пришлось смотреть в глаза хозяину квартиры, имея на шее маленькую девушку-слугу, обнимающую меня за шею.
– Меня ж не было всего несколько дней! – неловко бурчал я, поддерживая предплечьем Пиату под её компактную, но довольно мягкую, задницу.
– Тебя очень долго не было! – компактный блондин, сидящий за заваленным бумагами и учебниками столом, явно был сердит, – Мне эти дни показались вечностью!
– О, ты тоже соскучился? – покачал я Пиатой, намекающе ухмыляясь другу.
– Век бы тебя не видать! – чуть не сплюнул тот, – Кейн, ты… у тебя квартира, Кейн! А я живу в собачьей будке! И по чьей вине в этой будке еще оказалась и собака, а?!
– Так я вместе с ней же ключи оставлял от квартиры? – недоуменно пожал плечами я, чувствуя, как объятие за шею стало чуток… покрепче, – Не знал же, можно тут держать животных или нет, поэтому…
– Пиата…, – змеей зашипел славный потомок Азовых, – Пиата…
– Тебе что, просто лень ходить было до моего дома?! – неожиданно понял я, щекой тыкая в ухо мелкой негодяйки, – Да?
Действительно, я оставил запасной комплект ключей, чтобы в случае, если Курва не потерпит школьная администрация, Константин мог легко вернуть его в родные пенаты, а затем лишь посылать служанку кормить и выгуливать бульдога. Только вот Пиата посылаться не любила и уж тем более – не любила посылаться на регулярной основе!
– Конечно же ей было лень! – не выдержав, вскочил хозяин самой ленивой, ехидной и вороватой из всех эйри Ларинена, – Ах ты мелкая дрянь!
Секунда – и моя шея свободна также, как и левая рука, в которой был довольно увесистый пакет сдобы, а по коридору раздается бодрый топоток ножек низшей эйри, решившей дать своему хозяину время на осмысление новых жизненных реалий. И всё это под утробно-чавкающие звуки чудовища, обожающего грызть мою обувь.
Утихомирить Константина оказалось непростой задачей, в основном потому, что источник уже неплохо пропитавшего комнату вкусного запаха был уворован мелкой негодяйкой, а сам вьюнош бледный и яростный оказался довольно голоден. Однако, несколько вытянутых из другой сумки пряников, привезенных мной из Москвы, оказались достаточной заменой свежей, но уже не доступной сдобе, так что в итоге через пять минут мы уже сидели за его рабочим столом, употребляя сладкое под чай. Под счастливые звуки продолжающего кушать бульдога, конечно же.
– Ну чего, как съездил? – ехидно спросил меня друг, чье настроение при каждом взгляде на Курва определенно ползло вверх. По причине скорого расставания, конечно же.
– Так себе, – протянул я, – Немножко поубивали людей с Красовским… эй, не плюйся чаем!
– Прости, мне тут послышалось что-то…, – прокряхтел вытирающий рот полотенцем блондин.
– Не знаю, что тебе послышалось, но повторю, – вздохнул я, – В общем, немножко постреляли с Красовским, позанимались магией, потом я отлично отдохнул в одном прекрасном московском клубе, поговорил с императором, пришлось еще немного пострелять и побродить, затем побывал в гостях у Терновых, ну а потом приехал обратно. Как-то так.
– Угу. «Поговорил с императором». Прелестно, – промычал потомок Истинного графа, – Что еще наврешь, хамло иностранное? Ты только это, аккуратнее ври, а то я всё-таки русский дворянин, так что это самое…
– Ага, – капнул ядом в ответ я, – Вот прямо с поезда к тебе прилетел на крыльях у любви и как давай врать!
– Не ну а чо? – не сдавался Азов, – Прямо такой с порога, мол, я там с его Императорским Величеством, божьей милостью сувереном земли Русской, Петром Третьим… «поговорил». Поговорили они!
– Лааадно, Его Величество изволил дать мне аудиенцию, так тебя устроит? – хрюкнул я, топя нос в кружке с чаем.
– Не устроит! С какого лешего меня это должно устроить?! – выкрикнул белобрысый аристократ, – Ты… ты хер с горы, Дайхард Кейн! Я помню, как ты на козырьке сидел, когда абитуриентов принимали! Из твоей одежи тряпку половую сочинить стыдно было б! И что ты с тех пор сделал?! Учился?! Я тоже учился! И всё! Так что нехрен тут брехать! Есть кому, вон, псине твоей! А я хочу, чтобы не было!
– Ты чего такой нервный? – удивился я, – Случилось чего? До тебя что, домогаться начали?
– Всё было нормально, пока ты не появился! И я не узнал, что оказался в очередной раз предан своей эйной! – надулся Азов, – Собака – раз! Пиата – два! И ты еще сидишь тут, жрешь гостинец, что сам приволок, и врешь, что императора видел!
– Дважды, – уточнил я, догрызая пряник.
– Угу, на личной аудиенции, – нашёл в себе еще токсинов Костя.
– На личной, – покивал я, вспоминая, как было дело, – Обе личные были. Личнее некуда.
– Да-да. А затем он пожаловал тебе, хрену иноземному да безродному, боярское звание, облобызал троекратно, да дочь боярскую в замуж выдал, – съехидствовал блондин-полукровка.
Я подавился. Азов спал с лица. Воцарилась тишина, в которой было слышно лишь утробное хрипение Курва и мой собственный кашель. Блондин, внезапно что-то понявший, выцвел до синевы и таращил глаза.
– Ну… почти угадал, – откашлялся я, – Вот прямо почти.
– Ч-что? – выдавил мелкий блондин, – Не лобызнули? Ой какая жалость.
– Да не, – гадко ухмыльнулся я, – Лобызнули. Когда во князья возводят, на присяге император лобызать изволит, положено та…
– Какие. Князья? – на Азова-младшего было страшно смотреть. Он так-то парень весьма эмоциональный, довести его милое (и плевое) дело, а уж после такого…
– Вестимо какие. Владетельные, – добил я друга до косоглазости и спёртого в зобу дыхания.
Всё. Готов. Относительно миниатюрный блондин сейчас представлял из себя статую самому себе на пике мук от многодневного запора. Вселенское непонимание не только надежно исказило черты морды лица моего товарища, но и переклинило извилины, причем, явно, наглухо.
– Ладно уж, не буду тебя мучить, – ухмыльнулся уже сделавший своё грязное дело я, – Слушай нормальную версию моего княжения.
Истинный аристократ очень быстро пришёл в себя, а в его глазах вместе с пониманием загорелась нехилая доля ехидства. Едко и мстительно заметив, что это не меня сделали князем, а подарили вместе с титулом Терновым, Константин удосужился удара по наглой морде нашаренной мной подушкой, но злорадства не убавил. Закончив изгаляться, он вскользь поинтересовался причинами моей хромоты, завистливо покивал, а затем… принялся выгонять меня. Ну или не меня, а сыто облизывающегося Курва, который, судя по всему, изрядно достал сына графа. Прямо до колик.
Еще бы он не достал. Держу пари, что у Константина туалеты дома больше, чем все эти апартаменты, а тут хрипящая, ворчащая и прожорливая скотина, которую еще и на местном газоне не выгуляешь, так как насрёт так, что куча выше травы будет…
– Идём, дружище, – обратился я к собаке, – Нас здесь не любят.
Бульдог, отряхнувшись (помотав своей толстой шкурой туда-сюда), подошёл ко мне, а затем, плотно прижав морду к закрытой штаниной икре, тягуче фыркнул. Нагнувшись, я погладил навязанного мне пса по широченной спине, на что тот, к моему вящему удивлению, завилял обрубком своего хвоста. Ты смотри, соскучился. И, что характерно, на обутую обувь не покушается!
Не успели мы с псом покинуть кампус, как нас нагнал сам Азов, бурча, что некие недогадливые князья в гости приходят без бутылки, которой хорошо бы отпраздновать избавление от сопящей, рычащей и пердящей твари, поэтому увы и ах, блондину придётся напрягаться и доставать нужное для празднования самому. Тем более что неверная, лживая и прожорливая служанка явно скоро не появится, ибо некто вопиюще непрозорливый накупил слишком много сдобы, которую мелкая сволочь жрать будет как минимум до завтра. И сожрёт, что характерно. Но это ничего, потому как благородному сыну великого графа ничего так не хочется, как побыть в тишине и пьяным. Помыслить, так сказать.
Шутливо перебраниваясь и подтрунивая друг на другом, мы прошли половину расстояния до ворот академии, как неожиданно…
– Опа…, – озадаченно проговорил я, наблюдая очень необычное зрелище.
– А, – вяло откликнулся Костя, останавливая тоже, – Хотел тебе рассказать, но потом.
Вполне себе живая и бодрая баронесса Ария фон Аркендорф шла к женскому общежитию во всей своей огненноволосой красе. Это уже было достаточно удивительным событием, так как эту девушку, которую я списал со счетов, давно должен был угробить её собственный даймон, но совсем не её продолжающаяся жизнедеятельность заставила меня застыть соляным столбом.
Она шла не одна!
Гордо вышагивающую улыбающуюся красавицу (!) окружало человек восемь студентов! Обоего пола! Они крутились возле неё, что-то спрашивали, она что-то отвечала, выглядело это вполне естественным общением вожака со свитой, от чего у меня почти отвалилась челюсть. Это вообще как?! Куда делась хмурая и дёрганная особа, вечно воюющая (и проигрывающая!) реальности?! А теперь вон, она свободно чешет себе по делам, окруженная подлизывающимися к ней студентами и, что куда интереснее, чувствует себя определенно на все сто сорок шесть процентов!
Свободная походка, покровительственные жесты, щедрые улыбки… Ария производила впечатление человека, у которого не просто поправились дела, а вообще всё в жизни невероятно зашибись! Даже Курв засмотрелся!
– Ну, если честно…, – протянул Азов-младший, – …то никто не знает, что с нашим лидером класса случилось. Просто раз! … и стала вот такой. Пришла с утра, люди к ней потянулись… и вот. Теперь наблюдаем такую картину. Каждый день.
– Удивительно и непонятно, – поставил вердикт я, – Но категорически плевать. Выжила и хорошо. Приободрилась и ладно. Всё равно мне с ней детей не крестить, даже не делать. Мы с Кристиной на днях уже практику начинаем.
– Кому расскажи – не поверят, – горько вздохнул за моей спиной приятель, – Приблуда из провинции иноземной, года не прошло, а уже во князьях, женат на Терновой, да еще и практику начинает. На первом курсе! Ты что, птицу удачи сожрал? Сырую и с перьями?!
– Дружище…, – я серьезно посмотрел в глаза приятелю, – У всего есть цена. И поверь мне, Азовище, я плачу вовсе не в свою пользу. Так что в этой ситуации больше всего, как ни странно, выигрываешь ты. Был в друзьях оборванец, а стал князь.
Развернулся и пошёл домой, злорадно слыша за спиной озадаченное «Азовище…». Так, наверное, еще никто не называл представителей этого Истинного рода.
Глава 4
– Меч – это всего лишь поэтика, Кейн, – напротив меня в позе фехтовальщицы стояла с рапирой готовая к бою Кристина, – Это лишь большой нож, которым наловчились резать друг друга варвары еще во времена Римской империи. Копье куда более смертоносно, но слишком громоздко и тяжело! Рапира и спада взяли от этих двух оружий лучшее. Признай это… перед тем, как я тебе наставлю синяков!
– Ты сегодня необычно активна с утра, – ухмыльнулся я, разминая запястье вращением тренировочного меча, – Хороший сон приснился, жена?
– Разозлить меня хочешь? – непроницаемо черные глаза супруги сощурились, а её стойка стала напоминать готовую освободиться пружину.
– Нет, – качнул головой я, – Но будет нечто другое. Тебе, возможно, даже понравится. Потом, когда-нибудь.
Померяв меня взглядом несколько секунд, девушка, одетая в домашние брюки и рубашку тонкого шелка, решительно кивнула своим мыслям, озвучив вслух:
– Ты меня разозлил.
…и бросилась в неистовую атаку.
Мелкая тощая врушка, подумал я, быстро отступая по паркету в глухой обороне от мелькающей взбешенной змеей рапиры. Бывшей боярыне нужен был повод для такой сумасшедшей атаки, и она его буквально выковыряла из носу, а теперь пытается меня достать как можно большим числом атак затупленного оружия. Не сказать, что у неё не получалось, девушка, будучи в звании подмастерья рапиры, чувствовала себя в тренировочной дуэли настолько уверенно, что не одела никакой защиты, кроме этой своей пижамы, носимой ей, обычно, под халатом.
Удар-отскок, удар-отскок. Девушка прыгает по паркету легко и свободно, а вот у меня так не получается. Зато я хамски отбиваю её тонкое лезвие плоскостью меча, на что активно пытающаяся наставить мне синяков жена то и дело обливает меня презрением. На самом деле – всё это ловушка. Моя ловушка, расставленная загодя, спланированная и безукоризненно воплощающаяся в жизнь. Выживать, пока злобная брюнетка не выдохнется, а затем…
– «Опять!», – недовольно восклицает в моей голове другая брюнетка, тоже не самого доброго нрава, когда я, коварно подгадав момент, срываю одной рукой с пояса гримуар и ловлю меж его страниц тонкий клинок Кристины, намертво зажимая его, а затем слегка поворачивая запястье.
– Эй! – бурно дышащая Кристина, из чьей руки только что вывернули шпагу, пытается её поймать за рукоять, но не успевает. Выпустивший из рук тренировочный меч я вытягиваю в быстром выпаде указательный палец, нажимая его подушечкой на плечо девушки. Этого тычка хватает, чтобы она оказалась на полу.
Именно в этот момент, не позже и не раньше, а точно по расписанию, открывается дверь и в зал входит наша Анна Эбигейловна Розеншварц вместе с Мишленом.
– Кейн! – бывшая Тернова подпрыгивает с пола, как будто её укусили. На её лице смятение, злость и чуть-чуть стыда.
Уворованное оружие я демонстративно уронил на паркет. Эдак, со звоном.
– Прискорбно! – заявил я почти торжественным голосом.
– Что ты…, – договорить жена не успела, на неё пала мрачная зловещая тень её, точнее, уже нашей горничной.
– Слушайте же, княгиня, приказ вашего мужа и повелителя, – без всякой радости, но очень и очень серьезно проговорил я, – С этого самого часа, я вам категорически воспрещаю использовать способности своего даймона для того, чтобы не спать ночами. А вам, уважаемая Анна Эбигейловна, приказываю наблюдать за диетой моей жены по вот этому вот списку! Кроме того, вы, Кристина Игоревна, будете ежеутренне упражняться со мной в беге и других спортивных мероприятиях, что я сочту нужными! На этом всё.
– Да как ты сме…! – вскинулась жена, которая вовсе не считала себя женой. И тут её предали.
– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, – зловещий гигант в черном склонилась в низком реверансе, – Всё будет исполнено.
Слова горничной прозвучали зловеще, даже обрекающе, вводя бывшую Тернову в состояние терминального шока. Даже Мишлен, жалостливо мяукнув, принялся утешительно тереться о покрытые черным шелком ноги хозяйки.
Разумеется, это не была целиком моя инициатива, а хитрый план, с которым ко мне пришла Елена Аркадьевна Тернова, мать стоящей передо мной брюнетки. Мать, не желающая видеть дочь в таком же прискорбном физическом состоянии, как и у себя с мужем. Однако, Кристина в семье занимала особое положение, принимая многие важные решения за себя, поэтому и слышать от родителей ничего не хотела. Для неё, хрупкой девушки, добившейся в своем возрасте таких высот и успехов, уговоры семьи о том, что она должна заботиться о своем здоровье, выглядели как предательство самой себя. Всё, чего она достигла – всё это было плодами неустанного труда при помощи даймона.
Но муж – это не просто семья, это её глава. Здесь вам не тут.
– Вы… вы все…, – прошептала себе под нос Кристина, сжимая кулачки.
– Они правы, хозяйка, – густым молодым голосом отозвался со стола лежащий там второй том Короля Терний, – Я присоединяю свой голос к их голосам.
– И ты?! – мрачно сверкнув глазами, девушка развернулась на пятке, а затем стремительно удрала в свою комнату, звучно хлопнув по дороге дверью.
– Я даже не успел сказать, что это мой первый и последний приказ, – озадаченно пробубнил я, почесывая затылок.
– Это очень хорошо, Ваше Сиятельство, – невозмутимо поведала мне горничная, – что не успели. Смею заметить, это было бы…
– Ошибкой?
– Да, чем-то таким, я вас уверяю, – решительно кивнула большая и страшная Анна Эбигейловна, – Сделать вам кофе?
Приготовление горячего напитка стало именно той паузой, после которой горничная могла вполне спокойно зайти к своей хозяйке и, как я себе это представлял, парой-тройкой спокойно высказанных фраз поставить бывшей Терновой мозги на место. Кристина, будучи человеком самоотверженным и молодым, просто не могла смириться с реальностью, в которой последствия от всех приложенных ей усилий уже готовы были ударить по её телу и разуму.
Ну ничего, если что, у нас еще и письмо есть, за подписью всех членов семьи этой мрачной девушки.
Через полчаса мы уже шагали к местной Управе на встречу с нашим будущим куратором и начальником. Кристина шла, самым натуральным образом дуясь на меня, но благодаря нескольким мимическим упражнениям, скрытно продемонстрированным при нашем выходе Анной Эбигейловной, я уже знал, что она не всерьез. Ну… почти.
– Еще какие-нибудь приказы будут, муж мой? – ядовитейшим образом поинтересовалась девушка, принимая мою руку при выходе из местного трамвая.
– Молоко, – подавив в себе желание мученически вздохнуть, сказал я, – Анна Эбигейловна будет подавать тебе молоко утром и вечером.
– Молоко? – удивилась девушка, глядя на меня сверху вниз.
– Да. За вредность.
Книга на её поясе гыгыкнула мужским голосом. На щеках Кристины вспыхнул небольшой румянец.
– «Ты с ней носишься как с хрустальной куклой…», – недовольно пробурчала Фелиция у меня в голове, – «Если получится как с той, огненноволосой, не говори, что я тебя не предупреждала! Ты постоянно ошибаешься в женщинах!»
– «Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, даймон. Я помню свою старую жизнь, ты восемнадцать лет притворялась моей старой доброй подругой, но вот уже прошло столько времени, а ты ни разу не вспомнила Юджина Соларуса, твоего подопечного…»
– «И что это значит?!», – осведомилась внутренняя брюнетка.
– «То, что я не всегда ошибаюсь».
Даймоны, демоны, эйри, да хоть черт на ступе – они не люди. Некоторые из них прекрасно умеют притворяться нами, но прокалываются на таких вот «мелочах». Достаточно заметить пару из них, как перестаешь обращать внимание на милую внешность, декольте и ноги, обнаженные чуть ли не до места, из которого они растут. Нет уж…
Мужчина, ожидавший нас в отдельном кабинете, не производил впечатление опытного бойца с иномировой заразой. Весь его потёртый временем облик буквально кричал о том, что этот сорокалетний мужчина – обычный городской житель из самых небогатых благородных, обреченный ежедневно ходить на работу и давно свыкшийся с этой мыслью. Единственное, что выделяло этого спокойного до меланхолии господина, выжидательно рассматривающего входящих в кабинет нас – это свисающая с его пояса чернокнига. Государственная, четырехцепная.
А еще взгляд его блеклых, но очень цепких глаз.
– Ваши сиятельства, – он отвесил небрежный, на грани приличий, поклон, – Ежов Алексей Дмитриевич, ревнитель петербужский и особый поручик отдела Дознания того же города. Честь имею.
После того, как мы представились, Ежов некоторое время помолчал, жуя свои сухие тонкие губы и играя желваками, а затем с запинкой предложил «общаться без чинов, ибо дело такого не терпит». На что мы, конечно, согласились. Еще бы.
– Не думал я, что жизнь сведет меня с супружеской парой, – продолжил Алексей Дмитриевич, – но мало ли каких чудес не бывает. Итак, курсанты, что я о вас знаю…, поправьте, если ошибусь? Итак, первый курс академии, полные отличники, можно сказать, лучшие из лучших. Тем не менее, всего первый курс. Ратного опыта с чернокнигами слёзы… кстати, именно поэтому назначили меня. Не обольщайтесь, я не великий мастер сам, скорее наоборот, поэтому боевку вы будете подтягивать сами, в академии. Барон Медичи обещал этому способствовать. Как – не ко мне. О полевой практике тоже можете не думать, заниматься мы будем отнюдь не разъездами по полям и лесам. Да…
– При всем уважении, но чем тогда мы будем заниматься под вашим началом? – процедила Кристина, явно пребывающая не в восторге.
– Это вам преподают на третьем курсе, – начал объяснять наш новый начальник, -
У ревнителей существует некоторые… специализации. Лишь малый процент обучившихся попадает на них, но, тем не менее, они есть. Делятся они следующим порядком: на боевые, на разведчиков-одиночек, и… на городских. На следователей.
– Городские ревнители? – спросил я со скепсисом.
– Именно так, князь, – серьезно кивнул мне Ежов, – Бытует мнение, что «городской» в первую очередь означает инвалида-ветерана, которому платит город за бдение, но это не совсем верно. Мы, городские ревнители, работаем в тесной связке с Управой. Мы, как и все остальные, ищем порталы и закрываем их. Только вот особенность нашей, а теперь уже и вашей деятельности заключается в самой специфике порталов, которые мы разыскиваем. Особенные порталы, ваши сиятельства. Те, которые были обнаружены, а затем и использованы для своей выгоды людьми. Сокрыты ими. Ваши таланты, господа, смею заметить, великолепно подходят для подобной работы. По крайней мере, начало весьма многообещающее.
– Таланты? – хмуро и веско переспросила Кристина.
– Именно, княгиня, – кивнул ей седой ревнитель, – Проклятия, сосредоточенные в томе Короля Терний, лучше всего работают на людях, а у вашего супруга, насколько мне известно, весьма большой талант душегуба. Вы оба, простите меня за прямоту, просто идеально подходите для этой работы. После обучения, естественно.
– И чему вы будете нас учить в таком случае? – вскинула голову моя жена.
– Самому важному, княгиня. Выживать, – отрезал наш будущий наставник, – Не в болотах и лесах, там любой егерь справится. В городе, ваша светлость, в городе. Здесь опасностей куда больше, чем может показаться на первый взгляд, особенно для тех, кто ищет нечто, что стараются скрыть.
– Я бы предпочла служить обычным ревнителем! – глаза Кристины метнули черные молнии.
– Это решительно невозможно, Кристина Игоревна, – мягко, но непреклонно ответил ей ревнитель, – и, прежде чем я услышу какие-либо возражения, позвольте сразу зайти с козырей. Во-первых, и основных, это прямой указ Его Императорского Величества. Во-вторых, что немаловажно, несмотря на всю вашу гениальность и способность к обучению, пробелы в вашем образовании как ревнителей необходимо закрыть, а для этого нужно посещать академию. Пусть и в свободном стиле. В-третьих, что не менее, а на мой взгляд, более важно, вы, князь и княгиня Дайхард, обладаете куда большими умственными способностями чем рядовой ревнитель с обычной книгой…
– А, в-четвертых, – подал голос я, поворачиваясь к жене, – перед князьями открывается куда больше дверей, чем перед любым другим ревнителем. Мы обречены на эту должность.
***
Кристина, сжав губы в тонкую полоску, смотрела в яркие зеленые глаза того, кого без всякой охоты и под принуждением свыше назвала мужем. В душе у неё зрела черная буря. Вовсе не на парня… то есть мужа, рассматривающего её даже с некоторым сочувствием, нет. Это была отчаянная злость лисы, попавшей в давно забытый охотником капкан.
Всю свою жизнь, все поколения, Терновы упрямо боролись за свою честную службу. Стали посмешищем, служили себе в убыток, обрели славу чудаков и безумцев. Но теперь их загнали в угол. Открыто – княжеством в дар, скрытно – угрозами и приказами. И всё по её, Кристине, вине.
Один раз, всего один раз ей стоило… даже не прогнуться, а просто прислушаться к гневной просьбе Алексея Бердичева, начальника охраны принца. Но нет, как же. Обратить зло Короля Терний против невинных? Да, именно невинных, покушение же сорвалось! Ладно бы боевое заклятие, но то, что от неё требовали?!
Стоящий напротив них с заложенными за спину руками Ежов был совершенно прав. Как и Кейн, которого матушка хитростью и уговорами заставила вынудить подчиниться её, Кристину. Все правы. Совсем все, даже Его Величество.
– Одно условие, Алексей Дмитриевич, – вырвал её из горьких раздумий уверенный голос Кейна, – Я буду выполнять те из ваших поручений, для которых моя жена будет… не готова. Только так и никак иначе.
– А в себе, ваша светлость…, – тон ветерана-ревнителя внезапно стал очень язвительным, – вы так уверены? Что готовы, не сходя с места, прямо на всё?
– Я не вижу ни одной причины считать существ, защищающих порталы в городах, людьми, – тоном молодого человека можно было выморозить целый океан, – Следовательно, никакие законы чести к ним не применимы.
Кристина затаила дыхание. Он продолжает её защищать. Заботиться. Оберегать. Для дела, конечно же, только для дела, она уже неплохо успела изучить своего мужа, но сейчас была поражена тем, как этот иностранец, пусть и говорящий на русском языке едва ли не чище, чем она, удерживает в своей голове интересы её семьи. Он ничего им не должен, наоборот, Кейна буквально бросили им, Терновым, вместе с этим княжеством. Но он невозмутимо продолжает… жить.
И принимать решения.
– Что же, это подходящий взгляд на нашу работу, ваша светлость, – в тоне их будущего наставника промелькнуло нечто теплое, – Я, признаться, боялся, что придётся вас убеждать в чем-то подобном. Очень рад.
– Если так, то можно перейти к сути о том, что нас ожидает под вашим руководством? – тут же деловито продолжил её… муж.
Муж. Странное слово. Стоящий возле неё молодой человек никоим образом не вызывал у бывшей Терновой (да какой бывшей!) чувств, которые должен был бы вызывать… ну хоть кто-то? Знакомый, сосед, человек, которому она доверяет, но не более. Они не друзья, верно? Верно. Напарники? Нет, её напарник Станис. Друг? Мишлен.
Так кто же он?
– Извольте, – вновь выдернул в реальность её сухой голос Ежова, – Планов у нас громадье, ваши светлости. Учиться вы будете, так сказать, наживую, потому что отвлекаться от работы мне невместно. Следователей, как понимаете, не штампуют, а сейчас завал. Перед нами, господа, сейчас стоят ровно две задачи. Первая сложная, но обыденная – недавно в Санкт-Петербурге произошло нечто, что можно назвать очень маленьким Каскадом. Нашей задачей будет проверить город, попытаться разыскать порталы, которые не были найдены. Масштабная, но крайне рутинная деятельность, идеально подходящая для нашей с вами ситуации. Второе же… это скорее задание от Тайного Приказа.
– Мы теперь выполняем указы от всех, кому заблагорассудится их изречь? – яд в голосе Кейна заставил старого служаку удивленно вскинуть брови.
– Нет, господин Кейн, но мы очень и очень плотно работаем с Приказом, часто протягивая ему руку помощи. Следователи буквально являются его частью. Именно он дает нам средства, информацию, людей и иные ресурсы. Если потребуется. Но, в данном случае, это не личная задача мне или вам. Под ружье подняты все служилые люди города и окрестностей. У нас завелся оборотень. Чудовищный оборотень.
Глава 5
– Позволь тебе представить Орбаза Кинуудена, дорогая супруга. Этот тип совершенно не воздержан на язык, но, так как он является единственным стоящим портным в этом городишке, его до сих пор не повесили на ближайшем столбе. Хотя надо бы, конечно.
– Сопляк, ты совсем офо… то есть, добро пожаловать, сударыня, – осекся двухметровый седой тип самого зловещего вида, зафиксировав свой взгляд на Кристине, – Не представляю, какое горе или ошибка судьбы свела вас с этим наглы… стоп. Супруга?! Мои соболезнования, сударыня!
– Они, безусловно, приняты, – неожиданно улыбнулась девушка, – Рада познакомиться, мастер Кинууден. Работы, что выставлены на витрине, заслуживают всяческого уважения.
– Покрой вашего платья тоже, – кивнул портной, без всякого стеснения рассматривая черные одежды бывшей Терновой, – Очень… универсально. И элегантно. О, скрытые складки… чем-то утяжеляли подол? Понимаю. И висбеновая ткань… бич портных, если уж честно. Вы этот наряд сможете подарить хоть правнучке. А это что? Оторочка из шагала?
– Синская тесьма, – улыбка Кристины достигла рекордной величины, – Я надеялась, что мы сможем у вас заказать нечто подобное, но…
– Сможете, конечно, сможете! – глаза Кинуудена загорелись, – Если изволите сюда присесть, то я принесу каталоги!
– Ради этого я и пришла.
– Ну-да, ну-да, – пробурчал я, – Пошёл я нафиг, да?
– Вали-вали, – тут же потребовал мерзкохарактерный портной, таща кучу потрепанных толстых журналов, – Мерки твои у меня есть, чуток на вырост уже прикинул, так что… а, стоп. Чего тебе вообще надо, грубиян?
– Шесть выходных костюмов приличного цвета, – злорадно начал перечислять я, – два домашних, четыре выходных в свет, приличных, но без претензий, а еще пару, чтобы и ко двору явиться было не стыдно.
Кинууден чуть каталоги не выронил, но потом взял в себя руки, задумчиво прищурясь.
– И всё под кобуры, да? И нож у тебя еще, так?
– Ага, – простодушно кивнул я.
– Хорошо, я тебя услышал, теперь вали, – пришёл в себя верзила, – К сапожнику только не суйся, я сам всё закажу.
– Отрезать тебе язык – и можно принимать в святые, – бросил я, направляясь на выход.
– Пошёл нахрен и не возвращайся!
– Я тебе жену оставляю!
– Тем более! Из неё бы вышла лучшая вдова на свете!
Кристина всё это время просидела с широко раскрытыми глазами, на которых только что рухнул весь мир. В пыль, в тлен, в пожухлую грязь степей, по которым немытые варвары с луками неслись, алчно блестя глазами, в набеги и грабежи. Почему? Ну потому, что заказать себе целую серию костюмов, перебросившись парой фраз шуточного характера – полностью выходило за рамки понимания любой женщины.
Это хорошо, подумал я, выходя от Кинуудена и направляясь к ближайшему кафе. Мужчина должен удивлять женщину!
– «Ты просто варвар, знаешь?», – пробурчала Фелиция, – «Даже лорд в шоке».
– «Я доверяю этому старому хрену», – отбоярился я, отхлебывая горячий чай и примериваясь к миндальному печенью, – «К тому же мне просто страшно там находиться. Он же цену назовёт за всё мое и её. Я дуба дам».
– «Безумец и скряга», – почти по-человечески вздохнула даймон, – «Ужасное сочетание».
– «Ты видишь у меня источники дохода? Если скажешь, что студенческая и ревнительская ставки в сто рублей месяц они и есть, я начну искать способ изгнать тебя из книги!»
Со всем в жизни наступил порядок, по крайней мере, так казалось. Ежов продемонстрировал себя как понимающего, но при этом занятого человека, от чего лишь давал простенькие инструкции и советы, позволяя нам проводить немало времени в академии, где мы не только упражнялись, но и искали информацию по текущим делам. Много свободного времени означает много времени на тренировки, стрельбище, углубленную медитацию по расширению и укреплению энергетических оболочек, но, самое главное – траты.
Последнее вгоняло меня в депрессию. Потихоньку, конечно, но вот когда Кристина покажет, на какие бабки нас выставил Кинууден…
Дело-то не в деньгах, дело-то в том, что их почти невозможно заработать! Мои четыре сотни тысяч, гревшие сердце с давних времен, уже угрожали превратиться в три сотни, а вот старых порталов, богатых измененными и дорогостоящими камнями в «обрамлении», в округе как бы не было!
Взаимоотношения мира и ревнителей оставались для меня загадкой долгое время, пока, наконец, реальность в виде нужды в источнике дохода, не заставила прозреть. Причем, как понимаю, других она заставит прозреть позже. Гораздо позже.
Почему о ревнителях не говорят? Почему почти не пишут в газетах? Почему взрослых мальчишек и девчонок буквально кидают в неизвестность? Почему все родовые ревнители обучаются только в Москве? Ответ на все эти вопросы оказался банальнее некуда.
В этом мире укоренилась традиция многодетности. Страдая с давних времен от чудовищ из порталов, люди привыкли… размножаться. Да, смертность сейчас сильно упала, наука и магия не стоят на месте, но вот тут и порылась одна бешеная собака – дети простолюдинов всегда найдут себя в жизни. Любого обычного человека ждут везде – на имперской службе, в угодьях Истинных, в армии, да где угодно! Он везде придётся кстати. А что касается аристократии? Тут вопрос совершенно иного коленкора.
Благородных слишком много. Их распихивают всюду, куда только можно. В армию, в отряды владетельных, в ревнители, в управляющие, в капитаны судов, даже в простолюдины, как я выяснил недавно. Как? Банально браком. В истории моего мира купцы частенько приобретали звание и титул, заключая браки с бедными благородными, а вот здесь наоборот, такой мезальянс понижает человека в статусе. Но на него идут, причем часто.
Плюс, конечно же, призыв к порталу. Это когда хозяин земли, на которой находятся благородные с чернокнигами, призывает всех принять участие в закрытие окна зла. Отказаться без тяжелых последствий нельзя, а слабо обученный парень или девушка, которые вообще к ратным делам отношения никогда не имели, часто становятся для монстров мясом.
Ревнители – это еще один метод спуска пара из грозящего закипеть чайника. Мы похожи на привилегированных охотников за монстрами и порталами, но лишь похожи. На самом деле, большая часть выпускников становится бродягами и приживалами в отдаленных уголках большой и богатой Родины, как мечтающими о ценном портале, так и набирающими отметки о закрытых окнах в другие миры на свой кристалл. Не удивлюсь, если определенная часть молодых ревнителей еще и гибнет, заглядывая в эти самые чужие миры. В надежде отыскать что-либо ценное.
Почти уверен, что если бы русских ревнителей не гнобили бы за рубежом разные там латыши с турками, то минимум половина бы из всех наших бежала бы за кордон наёмничать и пиратствовать от такой жизни.
Три с половиной тысячи выпускников ежегодно. Отличное кровопускание, надо сказать. Не все так жестоко, конечно, отработавшая контракт ревнительница – очень выгодная партия для какого-нибудь богатого промышленника на Урале, но всё же, у нас тут натуральная индустрия по отсеву благородных бездельников.
Моих проблем, это, правда, не решает.
– «У лорда есть идея», – внезапно подала голос Фелиция, – «Он говорит…»
– «Потом», – отрезал я, глядя как возникшая из-за моей спины огромная туша в потёртом кожаном плаще осторожно опускается на стул напротив.
– Ваше сиятельство, – осклабился Парадин после того, как убедился, что не раздавит хрупкий стульчик, – Какая приятная неожиданность!
– Матвей Евграфович! – в который раз удивляя «чумного волка» также осклабился я, – Какие люди!
Видеть мне его не хотелось совершенно, репутация у мужика была более чем отвратительной, но рассчитаться с долгом… другое дело. Как и не подать виду, насколько я удивлен. Не то, чтобы это решало проблемы между нами – Терновы были кровниками Парадиных, а я уже имел к первым определенное отношение.
– Кейн, Кейн… Как же тебя так угораздило? – спустя несколько секунд с явным удовольствием проговорил огромный тип, похожий на обрядившегося ковбоем викинга.
– Наверное, точно также, как и тогда, когда пятнадцать минут езды на мотоцикле превратились в непомерный долг? – улыбнулся в ответ я.
– Не припомню, чтобы озвучивал тебе какие-либо условия, молодой человек, – попытался нахмуриться блондин с дурной славой, но бросил занятие на половине процесса, – Впрочем…
– Дурная слава бежит впереди вас, Матвей Евграфович. И воет на всю округу.
– Дерзко, – спокойно бросил гвардеец, – Ранее нет, но сейчас – дерзко. Ты теперь знаешь, кто я… и, более того, кто Терновы. И кто мы друг другу.
– Это не дерзость, – нагло захрустел я миндальным печеньем, – Даже не бравада. Я не считаю себя и вас врагами. Это раз. Признаю за собой долг. Это два. Напоминаю, что служим мы одному и тому же императору, это т…
– Не старайся, малыш, – мрачно ухмыльнулся «чумной волк», – Ничего не выйдет. Именно потому, что мы… «служим», Терновы еще живы. Только они – Терновы, а ты никто, брошенный им монархом. Фиговый лист, которым династия прикрыла отдачу долга. Меня не поймут, если я тебя не отправлю на тот свет. Скажут, совсем уже Парадин хватку потерял, даже в мелочи не может кровников пну…
Грохнули выстрелы. Сразу, залпом, несколько. «Чумной волк», расширив в безмерном удивлении глаза, задёргался от попаданий, а я увидел красные брызги, вылетающие из-за его спины и затылка.
Твою мать!
Наверное, не будь Парадин таким здоровым, мне бы каюк пришёл, но вся масса выплюнутого оружием свинца угодила в широченную спину моего собеседника, позволяя мне выжить… и подползти к упавшему на бок здоровяку, используя его как натуральный мешок с песком, из-за которого очень удобно открыть ответный огонь!
Визги, крики, шум паникующих людей, всё это пришло уже после того, как я успел из револьвера снять двоих с дробовиками, продолжавшими садить в спину упавшему гиганту. Пригнувшись, и пережидая ответный огонь из ружей шедшей позади троицы, я еле переборол искушение выпустить максимально сильную молнию в голову стонущего Матвея. Испепелить мозг я вполне мог…
Но нет.
Гримуар раскрывается в жесте Щита, и я встаю на ноги под визги и крики разбегающихся паникующих горожан. Мои три противника при виде чернокниги тут же становятся сами разбегающимися и паникующими, чем только играют мне на руку. Стрелять в спины куда спокойнее, чем в грудь.
Глухой вскрик с крыши за моей спиной заставляет обернуться как ужаленному, но только чтобы увидеть, как вниз падает отдельно человек, отдельно ружье и Мишлен, только не отдельно, а вцепившийся снайперу в рожу. Из мужика выбивает дух сначала приземление, а затем и моя пуля, выпущенная тому аккуратно в живот. Впрочем, она излишня, так как затылок у снайпера после приземления на него – банально отсутствует.
– Спасибо! Не пускай сюда Кристину! – бросаю я коту, продолжая оглядывать крыши окружающих нас зданий. Уже слышны свистки полицаев.
Чисто…
Вид злого как сатана Парадина, воздвигающегося на ноги, пробирал до дрожи. Окровавленный богатырь, не сводя с меня яростного взгляда, поднимался на ноги, нащупывая кобуру со своим гигантским револьвером, но, видя, что я стою спокойно и даже Щит в его сторону не выставляю, озадаченно замер.
– Не твоих рук дело? – пробурчал неубиваемый человек с редчайшим целительским Лимитом, а потом тут же сам себе ответил, – Вестимо, не твоих, откуда ж ты знал, что я приду…
От одного трупа из парочки с дробовиками тем временем поднимался густой желтый дым, едкий и удушливый. Подойдя к мертвецу, гвардеец медленно и аккуратно перевернул его ногой, тут же отскакивая и ругаясь – тело уже было сильно подъедено кислотой из разбившихся на патронташе мензурок. Процесс и не думал прерываться, в глубоких язвах на теле кипела желто-бурая жидкость, исходящая тягучим дымом. Я тут же отступил куда подальше. Дышать этим Минздрав точно не посоветовал бы.
– Твою ж душу! – выругался гвардеец, но это было всё, что он успел сделать – набежала тяжеловооруженная полиция, сразу наводя на нас массивные автоматы.
С местными полицаями шутки плохи, но кому как знаменитому Парадину знать к ним подход? Уже через полчаса мы были свободны, благодаря как самому блондину, так и нескольким очевидцам, отловленным по округе. Впрочем, убежать успели немногие, очень уж быстро развивались события.
– Копыто Люцифера! – выругался переодевшийся в запасную куртку и штаны гвардеец, рассматривая одну из пробирок, которые он утащил у полицейских, – Семежная кислота! С арканитовой солью! Пванский! Сучий потрох!
– Кажется, я избавил вас от серьезных неприятностей, Матвей Евграфович, – хмыкнул я, вновь борясь с жутким желанием закурить, – Могу я рассчитывать за это на честную дуэль? Меч и Метода, ничего большего…
– Что? – здоровяк оторвался от лицезрения пробирки с лютым содержимым, – Ты о чем, Дайхард?
– Напоминаю – вы хотите меня убить, – вежливый я, облокотившийся на бок огромного мотоцикла, рассматривал небо, – Я же хочу жить. Поэтому предлагаю решить всё цивилизованно, на дуэли, на холодном оружии. Лимит у вас не отключается, так что свой я тоже использовать смогу…
– Ну и гнусный же ты подонок, княже, – по волчьи ухмыльнулся Парадин, – Ну и падла же ты! Думаешь, я не знаю, что ты Красовскому и его парням показал, когда китайца защищал?! Знаю!
Молния. Я показал полную мощь своего Лимита в виде толстенной молнии, ударившей на три метра. Крайне много для обладателей этой силы крови. Безумно много. Для дуэли на мечах или рапирах? Лимит превращает её в бессмыслицу, я просто шарахну здоровяка, а потом смогу хоть в пасту перемолоть. Или пережечь.
– Я мог это показать и вам, – едко ухмыльнулся я, – Пока вы, господин гвардеец, изволили лежать на мостовой, а мне было угодно использовать вас как бруствер.
– Тебя бы сгноили, парень.
– Возможно, – я не отвел взгляда, – Либо… начали бы выдавать ваши задания, Матвей Евграфович. Я не дурак. Вы тоже.
Когда нет гербовой бумаги, пишут и на простой. Императору одинаково неудобны были и буйный Парадин, и пассивные Терновы. Но дело надо было кому-то делать. Пачкать руки по важному государственному поводу. Такое дело не терпит пустоты, совсем не терпит.
– Я тебя недооценил, Дайхард, – медленно проговорил «чумной волк», – Сильно недооценил. Другой вопрос – почему ты меня, в таком случае, не кончил? Или хоть не попытался?
– Потому что верю, что мы сможем наладить общий язык, Матвей Евграфович. Странно это вам говорить сейчас, когда я еще не поразил вас электричеством и не разрубил на несколько частей, но раз уж речь зашла, то почему бы и нет?
– Зачем тебе это?! – повысил голос блондин, нависая надо мной, – Правду, Дайхард! Выплюнь её!
– Деньги, – пожав плечами, посмотрел я ему прямо в глаза, – Деньги.
С минуту он неверяще пялился на меня, шевелил бровями, играл желваками, а затем начал ржать как припадочный. И ведь не скажешь, что полчаса назад в человека насовали полкило свинца…
– Ахаха-ха! – заливался огромной блондин, привлекая внимание многочисленных зевак, собравшихся посудачить у места недавней бойни, – Ахахахаха! То есть, ты всё понял, да?! Понял, Кейн?!
Я на эти выкрики лишь хмыкал. Внезапно Парадин подавился, закашлялся, а потом уставился на меня с огромным подозрением:
– Так! Стой! Стой-стой! Я, китайский клан, …даже сам Красовский! Ты суешь голову в каждую пасть… вот из-за чего, да?! Князь без княжества! Хотя, стой, ты же и раньше… да? Раньше?!
– Во-первых, я к вам не лез, – с достоинством прервал я конское ржание, – Во-вторых, да. Я понял, что делают с ревнителями. Как их держат на поводке. Как заставляют бегать по стране.
– Ну ты даешь, Дайхард…, – вытер натуральные слезы «чумной волк», – Ну даешь. Яйца у тебя – моё почтение! Но!
От его «но!» несколько посматривающих на нас с безопасного расстояния горожан припустили бегом, а сам Парадин снова навис надо мной.
– Ты родня Терновым, – процедил он, – Что ты собираешься с этим делать, а, малыш?
– Они уже получили целое княжество, – добавил я льда в голос, – А я получил только жену. Княгиню Дайхард. Не думаю, что между нами есть что-то еще.
– Так ставишь вопрос, да? – задумался блондин.
– Матвей Евграфович, – тут уже я оскалился, – Мы друг друга убивать будем или как?!
– Не будем! – неожиданно просиял гвардеец, – Мне пришла в голову отличная мысль, княже ты наш юный! Не хмурься, очень даже здоровская, тебе будет интересно. Но потом обговорим. Да, потом. Пока я с тебя должок стребую, а потом уже, послезавтра, мы с тобой предметнее поговорим. И давай на «ты»! Князь всё-таки!
– То есть, свое спасение от кислоты с солями, ты в расчет не берешь? – кисло спросил я. Еще бы, будет этот гад прогибаться, когда я буквально родич его кровникам. Пусть вынужденно, пусть произволом монарха, но всё же.
– Не беру, – гнусно ухмыльнулся мне «чумной волк» империи, – Будем считать его твоим личным дипломатическим успехом, парень. Так что давай, разбегаемся, а завтра ты в десять утра как штык у Радожского парка, чистый, причесанный, трезвый и один как перст. Пять минут работы и мы начнем наши отношения с чистого листа! Обещаю, не пожалеешь! Ни ты, ни твоя княгиня!
Важный нюанс не прошёл мимо моего сознания. Я назвал Кристину женой и княгиней, чтобы намекнуть злодею, что она уже не Тернова. Он намекнул, что понял и даже принял. Если я сыграю на его поле.
– И чем мы там будем заниматься, Матвей?
– Мы? Ничем. А вот ты будешь кое-кого убивать, – подбросил на ладони мензурку с кислотой огромный блондин, – Больно и обидно.
Глава 6
Шевалье Эгюр, год уже как утративший титул виконта по милости собственного дяди, человеком был одновременно предприимчивым и азартным. Хотя предприимчивость, по профессиональному мнению Парадина, заключалась лишь в том, что западный франк обладал невероятно острым чутьем на момент, когда нужно смазывать лыжи из какой-либо страны. Всё остальное, что удерживало франкского бретёра средней руки от позора нищеты, держалось на двух его слугах, доставшихся Эгюру от отца. Скованные родовой присягой, эти талантливые ребята держали на плаву шевалье-растратчика, шпионя и вынюхивая секреты, которые затем продавал их господин.
Однако, с приездом в Петербург, у этой компании авантюристов всё пошло не так. Тщательно спланированный Парадиным несчастный случай во время кабацкой драки стоил обоим ловким простолюдинам жизни. Шевалье, моментально поняв, что у него начались совсем уж черные дни, решил, что единственно верным путем хоть как-то поправить ситуацию, будет вызвать огромного неуклюжего громилу (с невероятно дорогим манациклом) на дуэль, дав ему возможность откупиться. Матвей, конски ржа, откупаться отказался, ну а об остальном догадаться было легко – узнав, что он вызвал на бой практически бессмертного, шевалье явно заложил кому-то душу, чтобы оплатить покушение, которое, в итоге, провалилось.
Теперь оставалась лишь сама дуэль. Точнее, скучная, неблагодарная и совершенно бесполезная казнь, которая Парадину была откровенно не нужна, именно потому, что являлась публичной казнью, от которой он не мог отказаться.
– Как видишь, всё довольно просто. Этот уродец, Жан Эгюр, говорят, вчера даже нажрался всмятку на радостях, как получил моё оповещение о том, что выставляю замену, – говорил неспешно шагающий гвардеец, – Для тебя риска никакого нет, условиями сталь и Метода, так что просто парализуй паршивого франка, а потом нежно и ласково поруби. Дуэль до смерти, останавливать тебя никто не посмеет. Развлекайся, Кейн.
Развлекаться мне не захотелось, особенно при виде усатого майора полиции с бакенбардами, стоящего рядом с тощим моложавым типом и его двумя сопровождающими. Самого типа, уверенно разминающегося с саблей, полицейский не трогал лично, предпочитая громко и сердито орать на секундантов. Пока мы подходили, суть ора я уловил – мероприятия вроде дуэли до смерти не одобрялись короной чрезвычайно, если один из дуэлянтов принадлежал к подданным этой самой короны. Майор грозился, что ославит это событие как минимум в трех газетах, а еще подаст докладную, которая вполне может обернуться высочайшим неудовольствием по отношению к «разгульным бретёрам, нарушающим общественный покой и порядок».
Увидев Парадина, майор пришёл в бешенство.
– Опять вы?! – загрохотал он, быстро приближаясь к гвардейцу, но был им тут же обезврежен до состояния полушепота, которым они и начали переговариваться. Я продолжил наблюдать за своим будущим противником.
Франк. С саблей. Это почти как русский с длинным мечом, которого уже лет как двести-триста на дуэлях не видели, только долбанный франк. И с саблей. Взглянув на меня, шевалье усмехнулся, крикнув своим секундантам, что они получат полное удовлетворение буквально через несколько секунд. Если, конечно, сопляк достаточно благородного звания, чтобы скрестить с ним, Жаном Эгюром, клинки. Я, чуть повысив голос, сообщил на том же франкском языке, что титул князя Дайхарда достаточно высок, чтобы и король Западной Франкии не уронил чести в подобной оказии. Франк осекся, бросил саблю в ножны и побежал к майору, видимо, убеждаться.
Странное ощущение. С одной стороны, пользуясь обрывками знаний лорда Эмберхарта, я прекрасно осознаю, почему шевалье поскакал проверить мои слова – это только в сказках дуэль дело для двоих. В суровой реальности за смерть молодого мстят старшие родственники. Мстят, обычно, страшно. С другой стороны – ну вот какая тебе, щегол, разница, с кем ты дерешься до смерти? Сначала убей, потом волнуйся…
Ничего в высшем обществе просто не бывает, запишите себе на лбу. Здесь вам не тут.
– Шевалье Эгюр предлагает изменить условия дуэли, – подошёл ко мне майор, – Сталь и книга, ваша светлость. Как вы на это смотрите?
– Никак не смотрю, господин майор, – тут же откликнулся я, – Условия останутся неизменными.
– Как пожелаете, ваше право, – кивнул представитель закона, передав мои слова шевалье. У франка нервно дёрнулась жилка на лице.
Сегодня с утра я дома оставил очень недовольную и нервничающую жену, которая, тем не менее, меня посвятила во все тонкости современных дуэлей между благородными. Рукожопы стрелялись из револьверов или специальных дуэльных пистолетов. Нормальные пацаны исповедовали принцип «стали» – то есть честного боя на рапирах безо всякой хренотени. В случае Парадина этот способ не подходил, так как его Лимит был постоянно активен, а чернокнигой «чумной волк» не пользовался… но не суть. Она, эта самая суть, была в том, что бретёры, ревнители и вояки исповедовали свою норму – «сталь и книга», что, по сути, уберегало этих забияк от внезапного кобзона от сопляка, которому в наследство досталась мощная Метода. Типа меня.
Франк, как и любой мелкий хищник благородного общества, чхать хотел на мою молодость и на архаичное оружие. Он хотел победить, поэтому здраво опасался незнакомого оппонента.
– Передайте чернокниги вашим секундантам, и к барьеру, господа, – с тяжелым вздохом приступил к своим обязанностям полицейский, – Не будем терять время.
– Я даю слово чести не использовать книгу в этой схватке! – выдал с гордым видом шевалье.
– Принимаю ваше слово, – с уважением кивнул ему полицейский, чтобы тут же рыкнуть, – А теперь передайте книгу своим секундантам!
– Но позвольте…
– Задержите меня еще на хоть сколько-то – убью вас как бродячую собаку, – проговорил на франкском я.
– Считай последние мгновения своей жизни, щенок! – тут же взбеленился франк, бешено сверкая глазами.
Тем не менее, страх я заметил. Кровь – не водица…
– За щенка ответишь…, – угрюмо пообещал я на русском так, чтобы услышали все. Все мысли о возможности превратить этот фарс в хоть какое-то подобие боя у меня тут же выдуло из головы. Вытянув меч из ножен, я встал на полагающееся мне по правилам место, пуская по пальцам левой руки короткие злые разряды молний.
Франк слопал приманку с крючком и леской, и даже надкусил удилище. Заулыбавшись как последний придурок, он встал в фехтовальную позицию саблиста, зажигая в убранной за пояс руке комок алой пламенеющей магии.
– Начали! – отрывистый крик майора положил начало… концу.
Шевалье ничего не успел сделать. Ни шага, ни полшага, даже шевельнуть рукой со спрятанной за спиной родовой магией. Между нами было около трех метров, которые моя короткая, тонкая, изломистая и кривая молния преодолела за долю секунды, впиваясь бывшему шпиону куда-то в район пупка. Усатого козла сильно тряхнуло, он попытался что-либо понять, но было поздно – я уже шагал к нему, с облегчением констатируя, что чем ближе цель – тем проще мне её бить электричеством.
Шаг, второй, третий. Намертво зажатая в руке сабля направлена уже не на меня, она болтается вместе с держащей её рукой, сам франк, сделав пару шагов назад, еще не понимает, как так оно всё получилось, а я уже бью длинным клинком. Размашисто и неумело, любой фехтовальщик, особенно сам лорд Эмберхарт, меня бы просто сожрали за такой удар в дуэли, но это уже не дуэль, это казнь. Длинное лезвие, тщательно заточенное до бритвенной остроты Мао Ханом, разрубает левое колено шевалье, начисто. Не прекращая лупить по нему слабыми разрядами, я наношу второй удар, отсекая запястье руки, держащей саблю.
Затем прерываю подачу электричества и свою атаку, позволяя пораженному бретёру, от волос которого идёт дым, свалиться на траву.
– Я удовлетворен! – громко объявляю я на франкском, оглядывая окружающих. Сопровождавшие шевалье люди, переглянувшись и бросив взгляд на лыбящегося Парадина, просто разворачиваются и уходят.
– Князь, так не…, – пытается что-то сказать полицейский, но тут бретёр начинает истошно орать подраненным кроликом.
– Что-что? – делая самый внимательный вид, я неторопливо иду к майору, ловя по дороге взглядом жуткий оскал довольного как слон Парадина, – Не слышу?!
– Вы! Обязаны! Добить! – понявший всё с налёту майор в ярости. На его лице полное понимание ситуации, в которой «чумной волк» приводит на смертоубийство не свою случайную жертву, а кого-то совсем другого.
– Он назвал меня сопляком! – продолжаю клоунаду я, – Меня, князя! Как я могу потребовать удовлетворения от того, кто явно не имеет двух жизней, господин майор?! Как?!
– Смерть списывает всё, ваше сиятельство! – трясущимися руками, майор пытается выдернуть пистолет из кобуры, – Прошу вас закончить дело! Или же его закончу я!
Этого допускать нельзя. Слухи пойдут нехорошие. Они и так пойдут от того же майора, которому происходящее что так, что эдак было поперек горла, но есть те слухи, которые нам выгодны, а есть те, которые нет.
Подойдя к хрипящему шевалье почти вплотную, с большим усилием создаю короткий, но предельно мощный разряд, испепеляющий тому голову. Занавес.
///
Матвей наблюдал за расправой своего протеже над задиристым идиотом с некоторой внутренней оторопью. Кейн, этот случайный парень, с кем его свела судьба столь прихотливым образом, просто опровергал все знания гвардейца о людях, которыми Парадин обоснованно гордился. За свою не такую уж и короткую жизнь Матвей сталкивался с бандитами, ублюдками, лжецами и убийцами такое количество раз… нет, лучше просто сказать, что почти ежедневно. Попадались ему и юные психопаты, для которых воткнуть нож в спину прохожему – раз плюнуть. Таких он обычно давил сразу, походя.
Кейн же был кем-то… или чем-то совершенно другим. Опытный убийца, Парадин, увидел в действиях свежеиспеченного князя такого же убийцу как он сам. Хладнокровного, расчетливого, слегка сумасшедшего. Такого, кто сумел привлечь его внимание, как и взгляд Красовского.
Только вот ни сам Матвей, ни Красовский, не были такими в возрасте этого молодого соплежуя! Бешеными? Да! Неистовыми? Да, Парадин сполна взял от своего трудноубиваемого тела, выживая одним лишь чудом во многих своих юношеских эскападах. Атака с двумя колунами против каравана корейцев, решивших провести украдкой зелья в Голландию… и лишь потому, что молодому идиоту с жуткого перепою было лень возвращаться двадцать верст за оружием и ожидающим его отрядом. А Кубань? А суздальские красношапочники? Эх…
Только князь был другим. Парадин видел, что парень по молодости сначала хотел поиграть в благородство, дать дурному франку помахать напоследок саблей. Уважительно, но дурацки. Жабоед умел пускать своё багровое пламя как комками, так и струей. Ткни он в Дайхарда острием, да обожги тому лицо, всё бы и кончилось. Но бретёр, паскуда, был не в меру осторожен. Его, Матвея, слава сыграла. На этом и погорел, как и на языке своем длинном. А парень показал и силу, и норов, и расчет. Даже, кажется, понял, что окончательно взбешенный Потапов ославит их на всю округу. Майору только дай до таверны добраться.
Потому его Парадин и вызывает всегда на подобные дела, требующие освещения. Очень любит Потапов поднять шум, честный он служака, благородный, но дурак. Искренне считает, что ославляя Матвея – делает тому хуже.
Жутковато. Жутковато, господа! Рассудительные речи этого пацана о том, как бы он его, Матвея, стал бы убивать, теперь щекочут нутро гвардейцу совсем иным образом!
Он хочет увидеть больше. Хочет понять, каким образом как этот Дайхард стал таким. Любопытно. Жгуче любопытно!
Терновы? Ха!
А зачем ему что-то делать… лично, когда есть такой многообещающий знакомый? Посмотрим, что с таким князем попробует сотворить слабак Игорёша!
///
Сорняк был огромен и звероподобен. Эта зловещая заросшая волосом рожа, пересеченная несколькими глубокими шрамами, значилась на розыскных листовках всех полицейских управлений Руси, не сходя с первых полос. Записной душегуб и бандит, на счету которого было, промежду прочего, аж пять егерей, Сорняк обладал славой неуловимого и зловещего убивца, который с удовольствием развлекался со своими жертвами, когда на это было время.
…и сейчас этот жуткий тип, при одном взгляде на которого холодели внутренности, стоял перед ней, невесть как попав в дом. От него жутко несло мокрой псиной, болотом и чем-то железным.
Лидия почувствовала, что ноги её не удержат, если она попытается встать с кресла, в котором до этого пила неплохое италийское вино, греясь у камина.
– Вот, – сказал Сорняк мертвенно-низким басом, кладя перед бывшей княгиней небольшую, но очень увесистую сумку толстой кожи, – Возвращаю. Всё, сполна. До последней копейки. Мы не беремся.
Ужас внутри тут же сменился безумным порывом ярости с такой силой, что Лидия сама не поняла, как очутилась на ногах, как осмелилась прошипеть в лицо чуть ли не отпрянувшему матёрому убийце:
– ЧТО?!! Как?!
– Да так, – пожал необъятными плечами этот человекоподобный медведь, – Вот так.
– Уговорились же! – выдала она еще один некрасивый визгливый крик, – Уговор был!
– Не кричи, боярыня. Осерчаю, – мрачно пробурчал убивец, без меры обижая бывшую княжну титулом, на который она сейчас никак не тянула, – Уговор на ревнивца был, так? Так. Не на князя володельного.
– Что?! – это был уже не крик, а тихий хрип.
– Князя? – недобро продолжил наёмник, – Хай на князя, боярыня. Только обидчик твой с такими людьми водится, что не с руки его брать. И не за злато, точно. …ты, верно, не знала, и потому жить будешь. Знала бы, я б не простил такого подлога. Но у Сорняка понимание есть. Потому, вот деньги, а к ним совет – бросила б ты это дело, боярыня. Покуда жива. Прощевай.
Когда мрачный громила пропал, так и не издав шума уходящих шагов, Лидия беспомощно разрыдалась. Как же так?! Сколько можно?! Даже этот дикарь удрал, поджав хвост! Да, ушёл, вроде даже гордо и чисто, но она, бывшая княгиней Ренеевой долгие двадцать семь лет, прекрасно видит, что он удрал! Так боялся, душегуб проклятый, что даже деньги принес! Лишь бы не замараться!
К кому она только не ходила с этим проклятым кошелем. Сначала вызывала, затем, вытерев слезы по мужу и сыновьям, шла сама. Рисковала оказаться в подворотнях с перерезанным горлом, маралась, общаясь с купчиками и их женами, чуть дочь Синдикату не оставила, но всё без всякого толку. Мерзкий ублюдок, убивший её мужа и трех сыновей, был как заговоренный. Никто не хотел браться провожать его на тот свет. Они даже дошли до того, что попытались подкупить студентов Ратной академии! Скупили долги парочки оболтусов с дурной славой, приперли их к стенке и… Лидии пришлось отдать этим шакалам их расписки просто так – они угрожали пойти к ректору!
Не брались! Никто не брался! Сорняк и его люди были ходом вообще за пределами любой разумности, но она даже на это пошла в память о муже!
И итог? Лесной зверь, дикий и ужасный, бандит сельский, изувер и кровопийца – приносит ей назад уплоченное! Всё, до копейки! Этого не могло быть, она, заплатив, просто молилась за то, чтобы проклятый Дайхард умер, жила и питалась одной надеждой, что если недоносок сдохнет, то этого хватит для очистки имени Ренеевых. Что её дочек, Аннушку и Светлану, заберут замуж старые друзья семьи. Что хоть так они спасутся после того, как государь изъял почти всё имущество рода в уплату долгов! Забрали бы кровиночек, непременно забрали, только б увидели, что Ренеевы не сдались! Что смыли позор!
Но нет.
Вчерашний ревнитель сегодня уже владетельный князь, да еще и с такими знакомствами, что никто на него руку поднимать не смеет. Ни узкоглазые, ни всемогущий Синдикат (а она предлагала не убивать, рабом забрать, куда угодно!), ни городская шпана, ни наемники. Никто!
– Я не сдамся! – крикнула Лидия в пространство пустого бедноватого особняка, в котором никого сейчас не было кроме неё и глуховатого Семена-прислужника, ходящего везде с слуховой трубкой, – Слышите?! Не сдамся!
Не успел этот отчаянный вопль затихнуть в пустых коридорах, как кто-то позвонил в дверь особняка, вынуждая глуховатого слугу бывшей княгини со стонами и кашлем подняться с его ложа, дабы узнать, кто тревожит вдову хозяина.
Глава 7
С утра её тернейшейство, княгиня Дайхард, была сильно не в духе. В принципе, как и все дни с тех пор, как злостный муж запретил ей не спать, а все окружающие это дело поддержали. В итоге, мучаясь от непривычной диеты, от усталости и плохого, с непривычки, сна, мрачная брюнетка стала той еще брюзгой. А учитывая, что каждый день мы ей прописали упражнения на укрепление выносливости… в общем, время после утренней пробежки для Кристины стало коротким отрезком дня, когда она чувствовала себя более-менее не уставшей.
– Внезапный Левиафан!
– Магия – не игрушка, Кейн! – открыв дверь ванной комнаты, девушка уставилась на меня зло и осуждающе, – Что ты тут устроил?!
– Научные исследования, – спокойно ответил я, сидя на краю огромной чугунной ванны, – Именно потому, что магия – не игрушка. Её нужно изучать, знать, чего стоит ждать от заклинаний.
Например, плеснувшая мне на руку волна призванной холодной воды была не очень приятна. Аж всё онемело. Но легко можно представить, что было бы, если бы это была не переохлажденная жидкость, а, скажем, огненная магия, столь любимая носителями чернокниг. Выработать у себя условный рефлекс казалось отличной идеей.
– Ты безумец, Дайхард Кейн, – поставила мне диагноз жена-девственница, потыкав мне в грудь концом одной из своих длинных кос, – Ты не можешь не лезть на рожон, да? Вчера чуть не умер на дуэли, которая тебе вообще была не нужна, так решил отправиться на тот свет сегодня, балуясь магией в квартире?
«Вообще-то, я вчера вывел тебя из-под возможного удара вашего гребаного кровника». Говорить такое я, разумеется, не стал, а вместо этого хамски пощупал кончик косы, которую Кристина не успела отдёрнуть от моей груди. Тоже тайна еще та, о которой жена вовсе не горит желанием распространяться, лишь как-то буркнув, что это не Метода. Про само врожденное заклинание рода Терновых она тоже мне ничего не говорила.
– Отец что-либо уже отписал о княжестве? – поинтересовался я у возмущенно запыхтевшей девушки, таки отнявшей часть своих подвижных волос.
– Нет. Давай собираться уже, Кейн. Мы опаздываем.
– Так мы же сегодня просто идем…
– Я сказала – мы опаздываем!
Дело о «чудовищном оборотне» вызывало у бывшей Терновой живейший отклик, так что спорить я не стал, а начал собираться. Городу грозила натуральная катастрофа.
На обычного оборотня, прекрасно известного обитателям Сердечника, как именовали эту Землю, существо было не похоже совсем. А похоже оно было на молодого высокого человека, очень привлекательного внешне, но каждый раз – разного, что было ясно по показаниям жертв. Этот самый молодой и красивый знакомился с жертвами (привлекательными женщинами) в каком-нибудь приятном заведении уже почти под ночь, быстро оказывался приглашен на просмотр коллекции марок заинтересовавшейся им особы, а придя к ней домой или в номер – вступал с нетрезвой женщиной в самую обычную половую связь. Правда, как кисло и отдельно отметил Ежов, чрезвычайно высокого качества связь. Вымотав любовницу до потери сознания, кавалер исчезал в неизвестном направлении.
А наутро достойная женщина обнаруживала у себя некоторые изменения в организме. Проще говоря, некоторые части её тела превращались в мужские… сразу. А остальные (т.е. вся остальная дама) грозили превратиться тоже, но гораздо медленнее и позже.
Жертвы? А как же. Уже четыре женщины, попавших в такую лютую передрягу, наложили на себя руки. Конфуз, скандал, бесчестье. А ведь это у нас культурный город, сюда народ со всей Руси приезжает проникнуться культурой, отдохнуть душой, напиться, уколоться, снюхаться, трахнуться…
Так что «оборотня» искали с мигалками и облавами, но без освещения в прессе. Репортеров из скандальных газетенок запугали вместе с их редакциями, поэтому никто в это дело нос не совал. Награда за подтвержденные сведения о оборотне уже дошла до семидесяти тысяч рублей, что опять-таки возбуждало многих. Правда, был один момент, из-за которого матёрые следователи, ревнители и даже волшебники пребывали в полной растерянности – жертвы гендерного превращателя, как и их отверстия, не показывали ни малейшего следа магии или алхимии!
– Ежов сказал нам что? – риторически спросил я небо при приближении выходящей из дома супруги, – «Ходите, спрашивайте». А что это значит? Правильно. Ни у кого нет ни малейшего понятия, каким образом это всё случилось.