Словом, могло произойти все что угодно и заведомо переживать не имело смысла. Тем более, у Марии хватало собственных забот о близких и родных людях. Но к разговору пришлось вернуться неожиданно скоро. Инна позвонила утром, когда родители еще не успели уйти на работу. Трубку уже на ходу, в прихожей взяла Галина Ивановна, ответив на чье-то приветствие, крикнула в кухню, где Мария кормила маленького Ванюшку:
– Маша, подойди к телефону. Тебя Инна спрашивает.
Дверь хлопнула. Мысли моментально вернулись во вчерашний день. «Значит действительно у Инки не все в порядке, уж коль она прямо с автобуса объявилась», – тревожно подумалось молодой женщине. Она поспешила в прихожую, трубка лежала рядом с телефоном.
– Алло. Привет, Инуля, – ласково проворковала подруга. В трубке молчание и только нерешительное сопение выдавало присутствие на другом конце провода собеседника.
– Привет, Маша, – официальность приветствия и низкий тембр голоса, выдавали волнение. Мне бы встретиться с тобой и поговорить.
Сама не зная почему, Мария сделала вид, что не знала о разговоре Марты с Татьяной Степановной и о срочном приезде Инны в Приморск.
– Когда приедешь, приходи я буду рада встрече, – натужно радостно пробарабанила Маша.
– Я уже приехала. Ты можешь сейчас?
– Конечно. Приходи мы дома только с Ванечкой. Нам никто не помешает.
Через пятнадцать минут две подруги сидели в комнате Марии напротив друг друга. Маша присела на стул около кроватки сына, Инна обосновалась в кресле. Сытый, довольный жизнью маленький Ванечка увлеченно играл в кроватке новой игрушкой, которую предусмотрительно привезла Инна.
– Маш, я специально хотела поговорить именно с тобой потому, что ты как никто другой меня лучше всего поймешь . . .
Было видно волнение девушки, она тщательно подбирала слова. Маша не торопила, с наводящими вопросами не лезла. Правда, она не совсем понимала, почему именно она в состоянии лучше всего понять подругу. Что произошло такого в жизни Инны общего с ее ситуацией?
– Знаешь, сегодня когда ехала в автобусе, вроде все обдумала и даже, можно сказать, отрепетировала свой монолог . . . , а теперь . . . вот . . . растерялась . . . Не знаю с чего начать, – оправдывалась гостья.
– Инка, да ты что? Мы же друг другу почти близкие родственники, – Маша присела на корточки рядом с креслом, взяла в руки ладони подруги. – Уж передо мной то зачем репетировать? Я же все итак пойму . . .
На глазах у Инны вдруг неожиданно навернулись слезы. Теперь растерялась хозяйка. Девушка аккуратно высвободила ладони и, словно маленькую девочку, нежно погладила Марию по голове. Губы у Маши задрожали. Девчонки, не сговариваясь, разревелись. Если бы им кто-то со стороны задал вопрос: «Почему вы плачете? Какое горе у вас случилось?» Вряд ли хоть одна из них дала вразумительный ответ. Бывает. Накатит волна необъяснимой печали и, потекли слезы.
– Не обращай на меня внимания, – всхлипывая и утирая предательскую влагу на щеках, шептала Инна. – Просто, понимаешь, мысли в голове хороводятся не первую неделю, а поговорить не с кем.
Мария вернулась на свой стул. Ванюша, как ни в чем не бывало, таскал за лапы пластмассового мишку, не обращая внимания на прослезившихся подруг.
– Мы же в прошлые выходные виделись. Почему ничего не сказала? – удивилась она.
– Все было в подвешенном состоянии. Хотелось надеяться на лучшее . . . , а этого лучшего . . . не случилось.
– Слушай, Инуля, дорогая моя, я ничего не понимаю. Ты можешь внятно объяснить, что же на самом деле происходит в твоей жизни?
Инна нерешительно теребила в руках носовой платок. Наконец, глубоко вздохнув, смахнув с лица какое-либо напоминание о минутной слабости, начала свое повествование:
– В общем, я познакомилась с хорошим парнем. Хочу сразу сказать, что я старше его на целых четыре года, – вопросительно посмотрела на собеседницу, как та относиться к такой совсем неоднозначной информации.
Маша поняла этот взгляд и отреагировала на него моментально:
– Ну и что? Какая разница кто кого старше? Бывает люди взрослые, седые, а рассуждают словно подростки. Бывает наоборот – парень молодой, а словно уже жизнь прожил. Возраст – не показатель.
Ощутив полную поддержку, Инна продолжила смелее:
– Маш, он хороший, добрый, серьезный . . . Он уже отслужил армию. Работаем мы с ним на одном заводе. Он, понимаешь, . . . слесарь . . . , – и опять тот же вопросительный взгляд, как игра в пинг-понг. Гостья – информацию о возлюбленном, хозяйка – комментарии к ней.
– Ну и что? Всем инженерами быть? Есть слесаря куда грамотнее инженера. Тебе с человеком жить или с его профессией?
– Ты даешь, уже и под венец меня определила, – хохотнула Инна.
Мария не меняя серьезного выражения лица и одновременно отмечая улучшение в настроении подруги, заметила:
– Если бы у тебя не случились далеко идущие отношения, ты вряд ли стала о них переживать и делиться со мной. Думаю у тебя с этим «молодым слесарем» все серьезно. – Маша многозначительно подмигнула.
Инна расплылась в ликующей улыбке.
– Ты совершенно права. Мы с Николаем, его так зовут, встречаемся четыре месяца. Он парень простой, ухаживал за мной просто: с цветами, но без красивых слов. Понимаешь, во всем чувствовалось, что у него ко мне серьезные намерения. Он всегда говорил, словно вопрос общего будущего уже решенный. Остались так, формальности – сбегать в ЗАГС, сыграть свадьбу и, долгая счастливая семейная жизнь нам обеспечена.
– Слушай, Инуля, да тебе несказанно повезло! – радостно восхитилась подруга. – Обычно парней надо приучать к мысли о совместном будущем, а тут сам до всего допер.
Гостья непроизвольно печально вздохнула.
– Так то оно так, да не все оказалось просто. Николай предложил пожениться. Я согласилась. Представляешь, прямо с налета, даже без согласования с родителями. Мне бы, дуре, покуражиться, мол, подумаю, а я сразу – «согласна». Ладно, дело прошлое. Пошли знакомиться с его родителями. У него есть еще два старших брата, оба женаты и с детьми. Приняли меня хорошо, собралась вся близкая родня. Стали расспрашивать кто я да откуда. Рассказала без вранья и без утайки. Мне показалось, что я его родне понравилась . . . , – Инна всхлипнула, потянула платок к глазам. – Потом, на следующий день Николай сказал, что родственники против нашей женитьбы . . . они, понимаешь, . . . казаки . . .
– Ну и что? – не выдержала паузы Маша.
– А я не казачка . . . , – прошептала подруга.
– Ой, ты, посмотри! Люди разной национальности женятся, живут вместе и счастливы. А Николай то что?
– Все равно поженимся, они нам не указ.
– Ну, молодец твой Николай. Настоящий мужик. Чего же ты ревешь?
– Его братья ко мне приходили . . . . В общем, не угрожали, но настоятельно советовали уехать из Майкопа . . .
– Как же ты уедешь? Ты же по направлению там . . . .
– Сказали, что этот вопрос уладят. Сделают мне открепление.
От такого поворота Мария растерялась. Она даже представить себе не могла, что в наше время можно вот так первобытно решать вопросы женитьбы близкого человека. В комнате повисла пауза. Ванюшка улучив момент, когда присутствующие замолчали, потянулся ручонками к матери. Маша машинально вытащила сына из кроватки, посадила на колени и дала ему в руки бутылочку с компотом. Малыш умело подхватил и радостно сунул в рот.
Инна, вытирая заплаканные глаза, вопросительно смотрела на Машу. Молодая женщина рассуждала вслух:
– Если даже вопреки всем вы поженитесь, родня жизни не даст. Будут славить тебя последними словами. Говоря по совести, видимо у них очень крепкие родовые корни. Видимо они роднятся. Семья у них – не простое слово, а с большим глубоким смыслом. Они за своих будут стоять стеной . . . .
Вдруг озарение снизошло на подругу:
– Знаешь, Инуля, а ты соглашайся на их предложение. Пусть сделают тебе открепление. Возвращайся в Приморск, здесь спокойнее и безопаснее . . . . Кто знает, что у них в головах?
– Маш, а как же Николай? – испугалась гостья.
– Если любит, приедет сюда. От такой родни как у него нужно держаться подальше. Вам здесь будет спокойней. Поселитесь на первое время у твоих родителей, потом видно будет.
От предложения подруги, Инна воспрянула духом:
– Машенька, мне такой вариант в голову не приходил. Хорошо, что я к тебе пришла.
– Обдумай все хорошенько. В первую очередь с Татьяной Степановной посоветуйся, она у тебя женщина мудрая и добрая. Идею я тебе подкинула, а теперь действуй по обстоятельствам. Обсуди все с родителями и Николаю свое решение скажи. Впрочем, зачем я тебя учу? Ты у нас девушка сообразительная сама все знаешь.
– Маш, только ты пока никому ничего не говори, ладно?
– Могла бы не спрашивать, – откликнулась хозяйка. – Ты меня в курсе держи.
Умиротворенная Инна поднялась с кресла. Все, за чем она примчалась в Приморск, получила.
– Ты надолго приехала? – поинтересовалась Маша, провожая подругу в прихожую.
– Думаю завтра – после завтра вернусь в Майкоп. Чего тянуть с развязкой?
– Может не спешить?
– Маш, я уже так устала от всех переживаний. Хочется определенности.
Подруги обнялись на прощание. Инна расцеловала Ванюшку в пухленькие, розовые щечки и в приподнятом настроении ступила за порог. Маша в тревожном раздумье закрыла за ней дверь. В голове уже роились сомнения – правильно ли она посоветовала подруге, не навредила ли ее счастью?
Инна вернулась в Приморск через месяц. Ей, действительно, каким-то немыслимым образом оформили открепление от завода. С Николаем они встречались редко. Не сказать, что девушка избегала молодого человека, но его нерешительность воспринималась ею как своего рода предательство их отношений. Николай похудел, помрачнел. При встречах он не уговаривал бывшую невесту остаться, понимал, что ее пребывание здесь, фактически, невозможно. Традиции есть традиции. Ему никогда не разрешат жениться на ней и если даже поженятся, жизни у них не будет.
Инна тяжело переживала разрыв с любимым человеком. Начитанная тургеневская девушка из глубинки, с кучей конкретных достоинств, представить себе не могла той боли, которую испытывает, фактически, отвергнутая любящая натура. Она много читала о неразделенной любви и, ей казалось, что в этой, довольно интимной области, уже дока. Вычитывая слезные описания страданий о предательстве или неразделенной любви, где-то там, на задворках собственного мозга отложила некий сарказм, который в случае неудачи в отношениях поможет справиться с постигшими ее неприятностями. Да-да, именно неприятностями и не более того.
Она представить себе не могла ту глубину обиды и разочарований, которую постигла из-за отречения от их любви самого близкого и столь необходимого, особенно в это трудное время, Николая. Она не отказывалась от встреч с ним, однако свидания проходили скомкано, сухо. Теперь парень ничего не обещал, говорил о сторонних вещах. Инне было непонятно, зачем устраиваются, как она считала, «представления». Правда, всякий раз собираясь на встречу, девушка надеялась, что именно сегодня все изменится, Николай станет таким как прежде и они уедут из Майкопа вместе. Время шло, а надежды не оправдывались.
Уезжала Инна дневным автобусом. С утра сдала комендантше место в общежитии, получила полный расчет на заводе и забрала документы с выписки. Несмотря на будничный день, Николай пришел проводить несостоявшуюся невесту. Он учтиво помог уложить скромный багаж в специальное отделение междугороднего автобуса и теперь стоял напротив девушки. На улице холодная, ветреная погода, совсем низко над землей плыли тяжелые, серые тучи, казалось, еще немножко и они зацепят своими ватными краями высотное здание со шпилем. В унисон мрачной погоде, душа Инны погрузилась во мрак, безвыходность положения угнетала, вызывала раздражение вплоть до отчаяния.
Бессловесный, придавленный то ли тучами, то ли неприятной ситуацией, парень нервно мял кепку в руках, ежился от каждого порыва ветра и старательно отводил глаза от лица девушки. Они молча стояли рядом, каждый про себя торопил отъезд автобуса. Неприятное для обоих действо затянулось и хотелось поскорее обрубить концы, закончив неудавшийся роман. Наконец водитель пригласил подняться в автобус и занять свои места. Взглянув в последний раз на несчастного, придавленного обстоятельствами возлюбленного, Инна вдруг неожиданно для самой себя и тем более Николая, обняла его, прижалась щекой к его небритому лицу и нежно поцеловала в губы. «Спасибо тебе за все: за любовь, за надежду. Теперь я знаю, что значит любить. Прощай, будь счастлив!» Она вскочила на подножку автобуса и скрылась в салоне. Тяжелая машина медленно тронулась с места. Сделав круг по привокзальной площади, он выехал на дорогу и скрылся за зданиями.
Пока автобус медленно двигался по площади, Николай как слепой шел за ним следом. Его душа словно отделилась от тела и теперь на глазах у своего хозяина уезжала вместе с Инной. Видимо она не хотела жить в теле, которое покинула любовь. Какой-то незримой нитью Николай, привязанный к автобусу, все шел и шел за ним. При всем многолюдье на улице, город стал вдруг пустым. Жизнь потеряла смысл, коль не нашлось сил решиться на отъезд, то нестерпимо захотелось забыться. Он переступил порог питейного заведения под названием «Рюмочная». Между тем, с каждым километром автобус, дальше увозил рыдающую девушку от печального прошлого в иную жизнь, где в рядом родные, близкие подруги и все привычно знакомо, но нет любви и любимого . . .
Инна устроилась на завод в Приморске, вспыхнувшие было разговоры относительно ее неожиданного возвращения, потихоньку утихли. Жизнь худо-бедно наладилась. Конечно, сердце еще саднила незажившая рана, но и сама девушка и близкое окружение понимали, что любовь без страданий не уходит. Эту стихию необходимо пережить. Душа должна отболеть. Днем несчастная представала перед обществом «в полной боевой готовности», а по ночам ревела в подушку, оплакивая собственные переживания.
Прошел месяц. В один из пятничных вечеров, когда хозяева уже готовились ко сну, раздался звонок в дверь. Сама не понимая почему, к двери бросилась Инна. Два поворота ключа, дверь распахнулась и, в темной пустоте дверного проема сначала возникло до боли знакомое лицо Николая, потом он сам с чемоданом в одной руке, в другой он сжимал все ту же кепку. Они, замерев, молча смотрели друг на друга, девушка сделала шаг в сторону, тем самым, предлагая гостю войти. «Я насовсем», – еле слышно прошептал молодой человек. Она его услышала, скорее не ушами, а сердцем. Слезы хлынули из глаз даже не ручьями, но полноводными реками. Николай, бросив у ног чемодан, обнял любимую и прижал ее к себе, будто боялся, что этот миг закончится и она опять исчезнет. Такими, слившимися воедино, их застали родители.
А дальше события развивались с космической скоростью. В ближайший понедельник молодые отправились в ЗАГС подавать заявление на регистрацию брака. Свадьбу сыграли скромную, присутствовали только самые близкие люди, в том числе Инна пригласила Машу и Марту. Вырваться от маленького Ванечки случилось не на долго. Улучшив момент во время веселья, подружки потихоньку уединились в кухне.
– Знаешь, Инуля, мучает меня один вопрос, – открывая бутылку «Боржоми», поделилась своими сомнениями Маша.
– Всего один? – весело отреагировала невеста, подставляя фужер.
– Да. Но ответь только честно. Почему ты тогда захотела обсудить свою ситуацию именно со мной?
Инна хитро улыбнулась, обняла подругу за плечи:
– Только ты одна меня могла тогда понять. Тебя ведь тоже сразу после знакомства не приняли родители Сашки. Значит, ты уже переживала состояние отвергнутой, несостоявшейся невесты. Ты прошла, пережила уже то, с чем мне пришлось столкнуться. Я верила тебе. Я знала, что ты можешь дать мне правильный, взвешенный совет, без жалости и соплей. Как видишь, не ошиблась! Спасибо тебе, Машка!
Губы у подруг задрожали одновременно. Маша уткнулась головой в плечо Инны, давая возможность себе и ей передышать трогательный момент, не расплакаться. Инна заговорила первая:
– А меня настораживают слова мамы. Они постоянно крутятся в голове, обрастая страхами.
Маша насторожилась, отпила из фужера.
– Ты ничего не говорила. Какие слова?
Инна, не торопясь, отошла к окну, уже оттуда, обернувшись лицом к подруге, произнесла:
– Мама сказала, что жениться без согласия родителей, это не по-людски, что такое счастье – краденное, и оно не на долго . . .
– Я, пожалуй, соглашусь с ней только в одном – это не по-людски, но кто виноват? Разве вы не пришли к ним за благословением? Разве ты вошла в их дом, как воровка, с пузом на носу? Нет. Все было честно и по любви. У меня такое предчувствие, что пройдет совсем не много времени, и они смирятся с волею судьбы. Родишь им внука, претензии закончатся. Ты же сама обращаешься к моей ситуации. Да, родители моего мужа меня, скажем мягко, не очень жалуют. Ну и что? Мы – в Солнечном, они – в Приморске.
– Да уж, они – в Майкопе, мы – в Приморске, – рассмеялась Инна.
В дверь кухни вкрадчиво постучали.
– Входите, мы одеты! – откликнулась на стук невеста.
– Девчонки, народ вас потерял. Давайте к столу, – из-за приоткрытой двери просунулась голова мужа Марты, Юрки Марсова.
– Идем, идем! – Инна увлекла в комнату подругу. Веселье продолжалось.