Вот трясут мои плечи:
«Эй, мужчина, не спать!
Остановка конечная!
Вылезай, твою мать!»
Из автобуса в вечер я
Неуклюже шагнул,
Взяв клеенчатый, клетчатый,
Челноковский баул.
И от станции в сторону
Я побрел вдоль оград,
Где стоит над заборами
Ядовитый закат.
Не сверкает здесь золото,
Здесь огни не горят,
Ни деревни, ни города,
Слобода да посад.
Здесь Всевышний насупился,
Здесь ни моря, ни гор,
На бесплодных на супесях
Здесь живут с давних пор.
Под свинцовыми тучами
Возле мутной реки
Эти люди живучие
Словно те сорняки.
Налетали татары ли
Лютой смертью в седле —
Царь с князьями-боярами
Хоронился в Кремле.
Чтоб со стен белокаменных
Наблюдать, как горят
Городские окраины,
Слобода да посад.
Но чуть пепел рассеется
И отхлынет номад,
Воскресал вроде Феникса
Разоренный посад.
Сквозь кострища, проплешины,
Толщу снега и льда
Пробивались, сердешные,
Как в саду лебеда.
Крыши дранкою крыли,
Расцепляли вагоны.
Наполняли бутыли
Голубым самогоном.
Вешали занавески
Не бедней городских,
Громыхали железками
В небольших мастерских.
В огородах потели,
Запасали компот,
Пропивали в неделю,
Что скопили за год.
Чтили батьку усатого
И, как камень ко дну,
Уходили солдатами
На любую войну.
На Страстной яйца красили,
Чтоб держаться корней,
Отмечали все праздники
Девять дней, сорок дней…
И под пенье метели
У заклеенной рамы
Телевизор смотрели
Долгими вечерами.
Здесь любили подраться.
Ловко били под дых.
На субботние танцы
Не пускали чужих.
Здесь в глухих подворотнях
Набирали ребят,
Кого – в Черную сотню,
Кого – в красный Джихад.
Славить мудрость начальства,
Разгонять гей-парад,
Ты на все ведь согласна,
Слобода да посад.
Пели песни кабацкие,
Рвали воротники
Слободские, посадские
Вы мои земляки.
Помню комнатку спальную,
Где ковер на стене,
Шкафчик с плошкой хрустальною,
Ветка вишни в окне.
Детский взгляд из-под челочки
Насторожен и смел,
И три книжки на полочке
Серии «ЖЗЛ».
В синей стираной маечке
И в спортивных штанах
Вот сижу я на лавочке,
С мятой «Примой» в зубах.
От летящего времени
Безнадежно отстав,
Я глазами похмельными
Провожаю состав.