– Так это вы тот арлезийский пират и контрабандист, который украл казну Логрейнов, саму девицу, обоз дорогой ткани, а также медный котелок и четыре мотка кружев?
Аластор, внимательно выслушавший пылкий рассказ капитана, спросил это так невозмутимо, что на миг у Лу появилась надежда – вдруг все-таки шутит? И тут же развеялась – ну какие шутки с такими пасмурными глазами? Мурилья и вовсе ни на что не надеялся, он принял вопрос короля за чистую монету и возмущенно вскинулся:
– Ваше величество! Клянусь честью дворянина! Контрабандист – это верно. Пират… Признаюсь, всякое бывало, хотя крови попусту никогда не лил. Так, собирал кое-что с купцов – таможня и та больше дерет! Но котелки и кружево?! Да пусть меня повесят, если вру! Чтобы я, Каэтано Мурилья, капитан «Алмазной донны», замарался такой пошлой мелочью?!
«Вот это настоящий благородный синьор! – восхитился Лу. – Чистый, как дистиллированная вода, беспримесный. Прекрасный экземпляр! Ну же, Альс, оттай хоть немножко, хоть глазами блесни… Вон, даже у канцлера уголки губ чуть растянулись! А ты как неживой… Проклятье, что же я все-таки натворил!»
– В самом деле, ваше величество, – мягко подсказал Аранвен, – котелки и кружево – это относилось к мнимым преступлениям купца Донована, а обоз уже нашелся. Вполне ожидаемо обнаружился в отдаленном поместье Логрейнов.
«Ага, все-таки нашли! Значит, синьор Эмерик мне точно должен…»
– А казна? – так же равнодушно уточнил Аластор. – К ней вы тоже отношения не имеете, милорд?
– Клянусь чем угодно, ваше величество, – твердо ответил Мурилья, глядя ему прямо в глаза. Нешуточное достижение, кстати, в последнее время взгляд Альса мало кто мог выдержать. – Все, что мы взяли, покидая замок, это пару лошадей, немного еды и шкатулку с самыми дешевыми украшениями, чтобы продать в дороге. У донны Клариче все эти годы ни монетки собственной не было – ее дядя за этим очень строго следил! Да разве бы он подпустил ее или меня к казне? И как бы мы ее увезли?
«Что ж, звучит логично, алмазные серьги да изумрудные ожерелья на постоялом дворе не продашь, а вот какие-нибудь серебряные шпильки, простенькие колечки-цепочки – совсем другое дело. Ну и про казну Альс уж точно спрашивает не всерьез. Похоже, просто испытывает синьора капитана на прочность».
– Значит, умыкнули вы только девицу… – задумчиво протянул Аластор, и тут Каэтано впервые дрогнул взглядом, замялся и выдавил:
– Можно и так сказать, ваше величество.
– Я думаю, – осторожно подал голос Лучано, молясь всем богам, чтобы шутка удалась, – это благородная синьорина умыкнула доблестного синьора капитана. Случай в Дорвенанте не так чтобы редкий, вы и сами, монсиньор, знаете похожую девицу.
Получилось! Тяжелые тучи во взгляде Альса рассеялись, будто сквозь них просияло солнце, а уголки губ дрогнули еще не в улыбке, но точно в ее подобии. Семеро, благословите Айлин! Даже намек на нее лучше всякого лекарства!
Мурилья ожег Лучано взглядом и уже открыл рот, чтобы ляпнуть какую-то возвышенную дворянскую глупость, но Альс хмыкнул и едва заметно потянулся, сбрасывая напряжение с каменных плеч, а потом уронил:
– Что ж, в это я вполне поверю. Не смущайтесь, капитан, в подобном даже мне признаться не зазорно.
– О да, девицы семнадцати лет способны привести в изумление кого угодно, – поддержал его Аранвен. – Ваше величество, позвольте спросить, кому вы намерены поручить это дело?
На миг Аластор задумался, оглядел напряженно застывшего капитана, величественно невозмутимого канцлера, Лучано, который едва сдерживался, чтобы не начать просить, и решил:
– Пусть лорд Фарелл продолжает то, что так успешно начал. Насколько я понимаю, леди Логрейн следует забрать из таверны и перевезти в безопасное место, подходящее для благородной девицы. То есть дамы, если их брак законен…
Он с сомнением взглянул на капитана.
– Вполне законен, – то ли успокоил, то ли расстроил его канцлер. – Обстоятельства, конечно, странные, однако этот обычай существует со времен Дорве и пользуется большим уважением. Своим поступком леди Кларисса обеспечила капитану Мурилье так называемое божественное помилование, а брак в храме и при свидетелях это закрепил и подтвердил статус капитана. Теперь по законам Дорвенанта он полноправный лорд Логрейн, хотя главой рода остается леди Кларисса по праву крови.
– Отвратительный обычай, – буркнул Альс. – Это что же получается, любого преступника, осужденного на смерть, может спасти романтично настроенная дурочка? Я сейчас не про вашу жену, Мурилья, не сверкайте глазами. У меня в королевстве глупых девчонок не меньше, чем негодяев, а леди Кларисса показала очень дурной пример. Милорд Ангус, этот закон можно отменить?
– Не думаю, что стоит, ваше величество, – рассудительно ответил канцлер. – Понимаю ваши опасения, но юные особы не так уж часто решаются на подобное. Девушек из порядочного сословия останавливает осуждение общества, да и кто захочет связать судьбу с преступником? А девицы из простонародья, может, и хотели бы спасти своих дружков, но обычай требует от невесты целомудрия и незапятнанной репутации, а с этим там обычно сложно. Если вы понимаете, о чем я говорю…
Лу спрятал улыбку, глядя, как Альс коротко кивнул. О да, деревенские синьорины! Ясные глазки, свежие щечки, еще не согнувшийся от тяжелой работы и частых родов тонкий стан. И законы нравственности в деревне соблюдаются не так уж строго, а если девица пойдет к алтарю со слегка округлившимся передником – невелика беда, законный брак все прикроет. Зато муж точно будет уверен, что жена способна понести. Так что канцлер прав, редкая деревенская красотка способна заявить на осужденного право девицы!
– К тому же подобные браки обычно не остаются без присмотра со стороны закона, – дополнил канцлер и многозначительно поглядел на капитана. – Если леди Кларисса раскается в своем поступке и попросит его величество о разводе…
– То я последний, кто станет ей в этом препятствовать, – огрызнулся капитан и еще сильнее выпрямился, так и стоя на одном колене и надменно вскинув подбородок. – Донна Кларисса вольна в своих решениях, я прекрасно понимаю, что на этот брак ее толкнуло отчаяние.
«Надо же, какое благоразумие, – умилился Лучано. – А в глазах-то нешуточная тоска. Да, похоже, синьор капитан крепко сел на любовные рифы и спасал девчонку не ради награды. Ну или не только ради награды…»
– Тогда я вас не задерживаю, – вздохнул Альс и уткнулся в бумаги, явно позаимствовав этот жест у канцлера.
Вскочив, арлезийский капитан поклонился, прижимая шляпу к груди, и, не поворачиваясь, отступил к двери, снова выказывая отменные манеры. Лучано посмотрел ему вслед и негромко осведомился у канцлера:
– Грандсиньор, могу ли я рассчитывать на ваши бесценные советы в этом деле?
– Как только они вам понадобятся, милорд, – едва заметно кивнул Аранвен. – Пока что вы и сами вполне справляетесь, насколько я могу судить. Помните, что я говорил об удаче? Она явно вас любит.
– О да… – Лучано улыбнулся и тут же посерьезнел. – Но мне, грандсиньор, прекрасно известно, что удача – дама ветреная, чем больше на нее полагаешься, тем больнее может быть разочарование. Когда кому-то постоянно везет, он привыкает считать себя неуязвимым, а это опасное заблуждение.
– Очень мудро понимать это в вашем возрасте, – улыбнулся уголками губ Аранвен, и Лучано, тоже поклонившись, вышел из кабинета, с болью глянув на Аластора.
Тот не отрывался от бумаг, но взгляд был устремлен в одну точку, не скользя по чернильным строкам.
Капитан Мурилья ожидал в коридоре, скрестив руки на груди, привалившись спиной к стене и поглядывая на гвардейский караул с той невыразимой смесью гордости и опасливости, которой обладают лишь коты и не слишком ладящие с властями дворяне.
Увидев Лучано, он встрепенулся и стремительно шагнул ему навстречу. Вспомнив шуточку, которую сыграл с арлезийцем, Лучано испытал недостойное желание сделать шажок назад, но Мурилья отвесил ему глубокий церемонный поклон, пылко заверив:
– Благородный дон, я ваш должник! И если могу чем-то отплатить за эту величайшую услугу, я в вашем распоряжении! Разумеется, как только сложу с себя обязательства перед донной Клариче!
И снова неуловимо помрачнел, как всякий раз, когда речь заходила об их браке.
– Ну что вы, синьор, – заверил его Лучано в ответ. – Я был рад помочь. И, кстати, прошу прощения за этот маленький розыгрыш. Надеюсь, вы не в обиде?
– В обиде? – Брови арлезийца взлетели на лоб. – Нисколько! Разумеется, если бы я знал, что это король, не стал бы вести себя так вольно. Восхищен великодушием его величества! А теперь не могли бы мы…
– Поспешить за донной Клариче? – улыбаясь, угадал Лучано. – Кстати, почему вы зовете ее на итлийский манер? В Арлезе ведь тоже говорят «Кларисса», м?
Он обменялся с караулом дружеским кивком и повел Мурилью к выходу из дворца.
– Ах, это… – почему-то вдруг смутился капитан. – Право, сущие пустяки… В море иногда сходишь с ума от скуки, вот я и забрал у кока книжку, из которой он крутил сигарильи с дурманной травкой… Оказалось, это был роман про девицу по имени Клариче. И когда я увидел донью Логрейн в этом ее белом платье… Как-то само собой к слову пришлось… Не берите в голову, в общем, просто шутка.
И окончательно сконфузился, даже, кажется, слегка покраснел.
– Понимаю, – серьезно поддакнул Лучано, про себя покатываясь со смеху.
Действительно, как же бравому моряку признаться, что зачитался куртуазнейшим романом о разлученных влюбленных?! «Прекрасная Клариче», любимое чтение старых дев и юных восторженных синьорин. Возвышенный слог, описания душевных мук и радостей, героиня, которая в белоснежном платье встречала рассвет, каждую ночь тоскуя о женихе… Ох и нежная душа у синьора контрабандиста, прямо удивительно!
За разговором они вышли в тот же самый холл первого этажа, и Лучано невольно подумал, что место удивительно богатое на удачные встречи. Здесь он второй раз увидел Эмерика Донована, здесь убил Фредо, а теперь вот и капитан Мурилья стал его личным уловом. Кстати, а вот и еще один полезнейший человек!
– О, Лионель! Вы удивительно кстати! Впрочем, как всегда! Познакомьтесь, господа. Это дон Каэтано Мурилья, капитан из Арлезы. Лорд Лионель Саграсс, маг-боевик на службе его величества.
Благородные синьоры, встретившиеся посреди холла, внимательно друг друга оглядели. Саграсс щелкнул каблуками, отвесив четкий и резкий армейский поклон, Мурилья описал широкий замысловатый круг шляпой, которую держал, и поклонился, положив свободную руку на пояс. А Лучано почему-то представилось, как принюхиваются друг к другу домашний сторожевой пес и матерый бродячий кот, гроза окрестных помоек. Вот и взгляды точь-в-точь такие, один смотрит настороженно, не зная, чего ожидать, второй ждет команды… Ну что за прелесть эти дворяне! И почему ему раньше казалось, что они все одинаковые?!
– Фарелл! – раздался радостный возглас, и Лучано изумился. В самом деле, заколдованное место какое-то! Словно здесь его в засаде поджидает половина Дорвенны! – Рад видеть вас в добром здравии. Жаль, нам так и не удалось поговорить тогда.
– О, мне тоже жаль, грандсиньор, – улыбнулся Лучано молодому некроманту. – Простите, я должен был поблагодарить вас, но…
– Да бросьте, вам было не до того, – великодушно махнул тот рукой и с любопытством уставился на спутников Лучано. – Саграсс, доброго дня. Милорд…
– Милорд Логрейн, – представил Лучано нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу арлезийца. – А это младший лорд Эддерли.
– Лорд Логрейн? – переспросил тот, пристально всмотрелся в капитана и расплылся в дурашливой улыбке, способной обмануть кого угодно, кроме Лучано, слишком недавно узнавшего, какие за ней прячутся клыки. – Так это за вас кузина Клари скоропостижно вышла замуж? Какое сча… то есть мое сердце разбито!
– Кузина Клари? – нахмурился капитан.
– Ваша кузина? – удивился Лучано.
– О, милорды, вам, южанам, простительно не знать, но все Три Дюжины друг другу родня, – продолжал улыбаться Эддерли. – Мой двоюродный дедушка был женат на сестре лорда Логрейна. Не вашей, разумеется, милорд, – обратился он к опешившему капитану, – а того Логрейна, что погиб на войне, отца Клари. С этим родством вечно такая путаница, что я предпочитаю звать Клари попросту кузиной. Мы давно не виделись, а тут эта история… Она в столице? Могу я ее увидеть?
– Мы как раз намереваемся забрать грандсиньору из траттории, где они с мужем остановились, – вежливо сообщил Лучано, краем глаза косясь на стремительно мрачнеющего капитана. – Если вы не против проехаться верхом туда и обратно…
В самом деле, не упускать же такой фонтан сведений обо всем, что происходит во дворце! И, главное, щедро расположенный ими делиться! Саграсс и его знания бесценны, но Три Дюжины – это такой гадючий клубок, про который лучше осведомляться у одной из гадюк, пусть юной, но уже вполне зубастой.
– Верхом? – изумился молодой некромант. – А как же моя кузина? На улице ветрено и сыро, неужели вы заставите леди мерзнуть на лошади? Ей нужен экипаж!
– Донна Клариче превосходно ездит верхом, – процедил арлезиец и тут же нехотя добавил: – Хотя мысль насчет экипажа превосходна. Право, если бы это можно было устроить…
– Легче легкого! – торжествующе заявил Саймон. – Я сопровождал во дворец мою матушку, мы приехали в экипаже. Уверяю вас, когда она узнает, для чего понадобилась карета, будет счастлива ее одолжить! Эй, мальчик! – Он щелкнул пальцами, подзывая пажа. – Бегом в лазарет, дождись леди Эддерли, которая беседует с лейб-лекарем, и скажи, что ее сын почтительно просит миледи матушку либо дождаться его во дворце, либо уехать домой в одной из дворцовых карет.
Он бросил пажу монетку, и тот, ловко поймав ее на лету, умчался выполнять поручение.
– Вы полагаете, это удобно? – усомнился Лучано больше для вида. – Мы тоже могли бы взять дворцовую карету.
– Я полагаю, моей кузине и… ее супругу нет никакой нужды останавливаться где-то еще, кроме нашего дома, – хмыкнул Саймон. – Будет гораздо удобнее поехать прямо туда. Вы же не против, милорд? – обратился он к арлезийцу. – Надо же, новый лорд Логрейн! Не могу дождаться, когда увижу лицо прежнего. Ну и мерзавец! Если бы моя семья знала, что Клари нужна помощь!..
Он решительно зашагал к выходу, вынуждая остальных следовать за собой.
– В самом деле, грандсиньор, вы разве не общались? – с любопытством спросил Лучано.
– О, если бы! – Саймон махнул рукой с явной досадой. – Извольте себе представить, когда Логрейн-старший погиб на войне, а брат Клари и ее мать стали жертвой разбойников, мои родители подали прошение, чтобы их назначили опекунами Клари в обход ее дядюшки. Он вдовец, а в доме без леди юной девице жить не пристало. Притом наша семья отлично ладила со старшей ветвью Логрейнов, и матушка любит Клари. Но его величество Малкольм отказал, уж не знаю почему. Ничего не хочу сказать дурного о покойном короле, – сообщил Саймон ханжеским тоном, ясно дающим понять его истинное мнение, – но он тогда не слишком интересовался делами. Прошение лорда Логрейна об опекунстве удовлетворил, не вникая в детали, а детям лорда Ревенгара, потерявшим отца вскоре после войны, и вовсе опекуна не назначил! Благо Айлин уже поступила в Академию, а ее брата с разрешения канцлера взял под опеку лорд Кастельмаро. Ну, это дело прошлое, милорды… – Ясноглазый и улыбчивый молодой человек на глазах помрачнел и продолжил с обидой: – А Логрейн-младший, став опекуном Клари, недвусмысленно дал понять, что в их доме мы нежеланные гости! Конечно, к праздникам Клари присылала нам поздравления и подарки, но было ясно, что это чистая формальность. Матушка осведомлялась о ней через кузину из рода Сазерлендов и других знакомых, но все сходились на том, что Клари живет в полном благополучии. Знаете, никаких ужасов, как в сказках про бедных сироток! У нее есть учителя, ее содержат и воспитывают, как положено леди, ну а что прежних знакомых дядюшка к ней не допускает, так это, увы, право опекуна – решать, с кем видеться и переписываться его воспитаннице. В общем, мы решили подождать совершеннолетия Клари и увидеться с ней в столице, а тут Разлом…
– Брат и мать стали жертвой разбойников, – повторил Лучано вслух. – Очень загадочная история, вы не находите, синьоры?
– Отвратительная история, – буркнул арлезиец. – Клариче до сих пор в глубоком горе. И если вы спросите мое мнение, благородные доны, из этой истории торчат шакальи уши ее дядюшки!
– Разберемся, – пообещал Лучано. – Вот это ваша карета, грандсиньор?
Он кивнул на роскошный синий экипаж с гербовой золотистой совой на дверце.
– Она самая, – весело подтвердил Эддерли. – На обратном пути будет тесновато, но мы с Саграссом можем проехаться верхом. Что скажете, Лионель, уступим карету даме и уроженцам юга?
– Прекрасная мысль, Саймон, – кивнул боевик.
С молодым некромантом Саграсс держался гораздо свободнее, чем с другими дворянами из Трех Дюжин. Ах да, они же вместе сражались за Академию, а потом так же вместе лежали в лазарете, где Саймон ухаживал за прекрасной синьориной Иоландой. Которая, кстати, предпочла ему Лионеля. Мало что сближает так же верно, как общая драка и соперничество, не ставшее враждой. Дружбой это, пожалуй, пока не назвать, но со временем – кто знает?
– И не подумаю отказаться, – заявил Лучано вслух, забираясь в карету.
Грум в сине-золотой ливрее прыгнул на запятки, привязав к специальным крючьям поводья пары лошадей, и Лучано напомнил себе, что нужно избавиться от солового жеребца, который так и скучает в столичном особняке. Лионелю, что ли, подарить? Так не возьмет же! Хотя можно чуть слукавить и проиграть ему коня в карты. Помнится, Альс как раз это советовал. Решено! Вот разберутся с этим дурно пахнущим делом…
Копыта мерно стучали по мостовой, которая с каждым поворотом становилась все хуже – похоже, траттория «Белый гусь», где остановились беглецы, располагалась на самой границе северной окраины, а то и дальше.
– Так вы уже давно не видели кузину? – осторожно поинтересовался арлезиец у Саймона. – Мне показалось, вы сказали про разбитое сердце?..
– Родители собирались нас обручить, – беззаботно признался тот. – В этом поколении родство достаточно дальнее, да и разница в возрасте подходящая! Последний раз мы виделись, когда Клари было десять, а мне – четырнадцать. Она едва не пристрелила меня из игрушечного арбалета, а потом за обедом слопала мое пирожное вместе со своим. Собственно, тогда я и понял, что жениться предпочту на ком-нибудь другом.
– Неужели боитесь остаться без пирожных? – фыркнул капитан.
– Еще как! – очень серьезно заявил Эддерли. – Никогда не встречал девицу, способную опустошить вазу с конфетами быстрее меня, а потом ускакать на пони, размахивая арбалетом в одной руке и саблей старшего брата – в другой. Если Клари в десять проявляла такие таланты, страшно представить, какова она сейчас! Ну и какие у нас родились бы дети?!
«Очень похожие на Перлюрена, – усмехнулся про себя Лучано. – К счастью, он хотя бы арбалетом и саблей не владеет».
– Так что можете не беспокоиться на мой счет, – снова проявил Саймон редкую проницательность. – Кузина Клари мне дорога исключительно как родственница! Притом я всей душой чту супружеские узы, а в Дорвенне и без кузины множество прекрасных и совершенно свободных дам.
Арлезиец неопределенно хмыкнул, и в карете наступила тишина. Пристойные чистые дома за окнами сменились приземистыми и никогда не знавшими краски, с крышами из дранки вместо черепицы и крошечными окошками. Вместо цветников их дворы окружали кучи мусора, а дорога превратилась в сплошные выбоины. Вскоре впереди показалась траттория с облезлой вывеской, на которой едва-едва виднелись очертания гуся, но не белого, как обещало название, а посеревшего и такого же жалкого, как все вокруг. Лучано с сочувствием посмотрел на капитана, который смущенно уставился в окно, и подбодрил беднягу:
– Вы проявили похвальную осторожность, остановившись в таком неприметном месте. Грандсиньор Логрейн – королевский прокурор, у него наверняка есть люди в городской страже, которые приглядывали за тратториями получше. Но здесь не слишком любят стражников, я полагаю.
– Вы… так думаете, благородный дон? – дрогнувшим голосом уточнил капитан, покосившись на него.
– Уверен! – подтвердил Лучано. – Очень, очень осмотрительно!
В уме и деликатности Саграсса он и так не сомневался, боевик наверняка сам оценил потрепанный вид арлезийца, говорящий о пустом кошельке. Но Саймон Эддерли, к его удивлению, тоже промолчал, хотя глядел в свое окно, едва сдерживая гримасу брезгливости. Капитан еще раз глянул на Лучано и молча кивнул с признательным блеском в глазах.
И все-таки до самой траттории они не доехали, карета намертво увязла в очередной яме с жидкой грязью, погрузившись туда по самые ступицы высоких колес.
– Придется пешком, – сделал вывод Саймон, выглянув из дверцы. – Но сначала я эту грязь подморожу.
Прошептав что-то неразборчивое, он скрутил пальцы обеих рук в сложную фигуру, затем расплел их, встряхнул, и через несколько мгновений грязь вокруг кареты подернулась изморозью, а потом и вовсе заледенела. Лучано зябко передернулся от этого напоминания о близкой зиме, но выбрался из экипажа вместе с остальными и через несколько шагов оказался на сравнительно сухой земле.
– Оставим кучера и грума здесь, – предложил неунывающий некромант. – До таверны рукой подать, а они пока вытащат карету из грязи.
Из ближайших домов тем временем показались люди, одетые в лохмотья, каких Лучано в Вероккье не видел даже на мусорщиках.
– Как бы нам не остаться вовсе без кареты, благородные синьоры, – промолвил он, и Саграсс кивнул.
– Это здесь легко, – уронил он. – Но с дворянами окраинная шваль все-таки побоится связываться. А с магами – тем более.
На глазах у осторожно подобравшихся к экипажу местных жителей он щелкнул пальцами – и сорвавшийся с них огненный шарик влетел в ближайший забор. Сырые от недавнего дождя доски задымились… Так же спокойно Саграсс достал из кармана серебряный флорин, швырнул под ноги тому, кто был одет чуть получше остальных, и велел:
– Карету вытащить из лужи и откатить назад. Сделаете – дам еще флорин, когда вернемся. Но если хоть одна бляшка с упряжи пропадет, спалю тут все к барготовой матери, а милорд некромант вас еще и проклянет вдогонку.
– Обязательно прокляну, – с ленивой уверенностью пообещал Саймон и поднял руку вверх – вокруг его пальцев заструился черно-зеленый дым самого зловещего вида.
– Не извольте беспокоиться, вашсветлости! – выкрикнул получивший деньги голодранец и первым кинулся к экипажу. – Сделаем в лучшем виде!
– Пожалуй, за карету я спокоен, – признался Лучано. – Ну что ж, синьор Мурилья, ведите!
Трактир, который он по итлийской привычке именовал тратторией, встретил гостей такой же грязью, через которую было переброшено подобие мостика из хвороста, и ужасающим зловонием. Устройством уборной здесь никто не озадачился, и содержимое ночных горшков лили попросту под забор. Туда же сбрасывали лошадиный навоз, печную золу, куриные перья, крупные кости и что-то еще, к чему Лучано предпочел не приглядываться. Ему хватило запаха, который разом превратил чувствительное обоняние в источник пытки. Про себя он недобрым словом помянул грандсиньора Логрейна-старшего, по чьей милости пришлось ехать в такую дыру, достал носовой платок, прижал его к лицу и… не сразу понял, что тень, метнувшаяся из-за сарая, принадлежит человеку. Слишком быстрая и какая-то смазанная, она мелькнула в трех шагах, потом у самого крыльца трактира – и рухнула на его ступени вполне обычным телом, одетым небогато, но добротно, а для этого района даже роскошно. Лучано вгляделся в незнакомца – коротко стриженные волосы, длинный тонкий нос, щеголеватые тонкие усики…
Саграсс опустил руку и как-то сдавленно хмыкнул, то ли смущенно, то ли неуверенно.
– Кровь Барготова! – изумленно выдохнул арлезиец. – Кто это? И… зачем вы его?!
– Рука сама дернулась, – буркнул боевик. – Три раза эту тварь прихватывал на горячем, и все три раза он как-то выкручивался. Извольте познакомиться, мэтр Колин Баус по прозвищу Крыса, большой умелец всяких грязных дел. Кстати, ваш коллега, милорд Эддерли.
– Некромант? – поразился Саймон. – Но что он здесь…
Не сговариваясь, они вчетвером посмотрели наверх, на слепые окна трактира, плотно прикрытые ставнями от холода и ветра.
– Похоже, стоял на страже, – очень спокойно сказал Лучано.
Точнее, уже Фортунато.