ОТ ПРЕЗЕНТЕРА
Вместо предисловия я воспроизвел здесь рецензию на сборник «Лимониана» 2012 года. Спустя семь лет все сказанное выше можно, полагаю, отнести и к настоящему изданию.
Главный вывод, который я сделал, работая над «Лимонианой», – за 20 лет как писатель Э.Л. совсем не эволюционировал. Что, конечно же, никак не уменьшает масштаб его дарования: в творчестве Ивана Бунина и Льва Толстого были двадцатилетние периоды стабильного творчества, не отмеченные сменой манеры.
В комментарии к рецензии на сие «произведение», опубликованной в «Однако», пытливый читатель заметил:
«Авторская (лимоновская) реализация концепции Сент-Экзюпери „Прежде чем писать, надо жить“… Лимонов как литератор представляет собой совершенно уникальное явление, вероятно, чисто русское. Он исхитрился непротиворечиво скрестить в своем творчестве Вениамина Каверина и Генри Миллера. Этим своим жизненным экспериментом Лимонов останется в Истории, по крайней мере в Истории Литературы. А все остальное, по-моему, козьи потягуши».
И вот что еще. «Если ты не был либералом в 20 лет, у тебя нет сердца, если ты не стал консерватором в 40 лет, у тебя нет ума» ©.
Это правда. Именно поэтому так нелепо смотрятся наши сытые буржуа с их аккуратными бородками, животиками, упакованными в добротные кашемировые пальто, итальянские дубленки и престижные пуховики Monclaire на мероприятиях, где, по логике вещей, должны задавать тон пьяные студенты да маргиналы в тертых джинсах и рваных тельняшках. Как в Париже летом 1968 года. Как в Москве августовскими ночами года номер 1991. Именно поэтому испытываешь чувство неловкости за оттюнингованных в «Посольстве красоты» креаклов, созерцая скромные ТВ-репортажи, запечатлевающие гламурные эвенты «креативного класса». И именно поэтому воинственный Лимонов не вписывается в канонический образ уличного бунтаря. В свои 76!
А писатель он и вправду замечательный.
Лучший из ныне живущих, пожалуй.
Говоря об авторских интонациях, в которых исполнена «Лимониана», рецензент упомянул «винтажный аромат ретро», замечая, что, мол, «сейчас такое не носят».
Нет, не носят.
А жаль.
Сегодня Лимонов воспринимается как маргинальный политфункционер. А когда то был – в глазах социума – неординарным писателем и супругом экстравагантной певицы Наталии Медведевой, которую не раз арестовывали в Штатах.
Лимонов всегда шокировал публику. И когда, будучи сертифицированным антисоветчиком, называл Солженицына «расчетливым, хитрым литератором-интриганом, с тяжелой формой мании величия» и когда утверждал, что «так называемые депортации были акциями справедливого возмездия; мудро поступил Иосиф Сталин, знавший Кавказ».
Лимоновские соратники, которые публиковались с его подачи в «Новом Взгляде», тоже генерировали скандал за скандалом. Александр Дугин определил «политический гомосексуализм» как синдром постмодернистической политики. А Владимир Жириновский вообще вступил на страницах нашего проекта в полемику с Лимоновым-Савенко как членом теневого кабинета ЛДПР.
Могутин, 1999.
Ярослав Могутин утверждал, что факт участия Лимонова в теневом кабинете Жириновского объясняется исключительно взаимной сексуальной симпатией друг к другу и публиковал у нас совершенно провокационные реплики на тему «Почему евреи не любят Лимонова?», поскольку вычислил для себя: две темы в одном флаконе – гомофобия + антисемитизм – являются трамплином, с помощью коего он сможет покинуть Россию, как некогда покинул малую родину.
Впрочем, со временем Слава подверстал сюда и чеченскую тематику, что сработало в полный рост.
Могутин записывал беседы не только со своей ролевой моделью Лимоновым, но и бывшей моделью Наталией Медведевой, супругой №3 скандального писателя.
И даже с ее предшественницой, второй женой Эдуарда – поэтессой Еленой «Козлик» Щаповой (Contessa Elena Sciapova de Carli, для нее это был тоже второй брак), которая затем вышла за графа де Карли и которой Лимонов при знакомстве солгал насчет своего возраста… прибавив себе 7 лет (она скептически относилась к молодым). Она Славе рассказывала про его наставника:
«Это был провинциальный юноша, который только что приехал из Харькова, никому не известный. Для него женитьба на мне была большим событием, потому что я была светская дама, а Лимонов в то время шил брюки, и его никто не знал, как поэта. В Москве он был знаменит исключительно шитьем брюк. Но Эдуард мне понравился, я влюбилась в его стихи. Когда я познакомилась с его поэзией, мне это было очень близко, это было похоже на то, чем я занималась в то время. Конечно, он сильно переживал социальное неравенство, существовавшее между нами. Он достаточно самовлюбленный человек, поэтому все это было для него тяжело. Были какие-то эксцессы, истерики, поэтому я просто отказалась ходить с ним в светские дома своих старых приятелей, чтобы не ставить его в дурацкое положение. Конечно, все от него чего-то ждали, смотрели на него через лорнет. И он очень смущался из-за этого, сильно комплексовал. Я была очень богатой, мой муж был одним из самых богатых людей Москвы и официально считался миллионером. И я ушла к Лимонову, у которого не было ни кола ни двора. Нам предоставил свою мансарду Бачурин, и мы ушли жить к нему на чердак».
Париж.
Назвать, не мудрствуя лукаво, орган партии нацболов «Лимонкой» посоветовал тот же Могутин и он же, кстати, сочинил один из текстов первого номера – «Без интеллигентов: Утопия». Эти двое были близки как родичи.
Однако позднее, как признался мне сам Могутин, общение свелось лишь к парикмахерским экзерсисам: помимо прочих знаменитостей & знакомых Слава обрабатывал ножницами и голову Лимонова.
После бегства своего воспитанника в США Эдуард обосновался в могутинской квартире на Арбате.
Жилец оставил там все свои вещи, включая бюст Вэна Клайберна и раритетную скрипку (игру на коей он, впрочем, забросил задолго до вынужденной эмиграции, предпочтя совсем другие игры).
Обо всем этом и рассказано в настоящей книге.
Самый интеллектуальный тролль современной сетевой публицистики Сергей Мардан написал: «Расклад такой, любезные мои… Блогерша Ивлева. Та которая „ты знаешь КАКОЙ У НЕГО?“ – 12 млн. просмотров. Будет – 20. А если бы Дудь в кедах не спросил дедушку про негра и миллиона бы не было».
Лимонов в студии ТВ-6. 90-е.
Это про «Лимонов – смерть, Навальный, устрицы» – выпуск проекта «вДудь».
Конечно, у выпуска с коллегой Доренко просмотров тоже больше, но его ведь по ТВ показывают чаще, чем «Эдичку» ©.
То, что делает Дудь рассчитано прежде всего на YouTube-аудиторию, поэтому, конечно, у гостей-блогеров рейтинги жирнее.
Кроме сетевых животных творчество Юрия Александровича бесспорно интересно журналистам:
1) они все (почти) жаждут такого же успеха;
2) никто (почти) не понимает природу феномена.
Присоединяюсь к мнению главреда «Рублевки LIP» Романа Богословского:
«Лимонов сделал Дудя по всей программе. Вениаминович – старый матерый лев. Дудю пока далеко до таких величин. Поэтому он был проглочен Лимоновым запросто. Я когда-то спросил Лимонова – почему вы считаете Собчак пэтэушницей, вы даже сказали ей это в лицо. Он ответил в своей обычной манере – потому что это так, она пэтэушница. Уверен, теперь в команде прибыло: в нее ловко влетел пэтэушник Дудь. Лимонов так ему и сказал: „Вы еще не знаете, как я вас назову после эфира“. К бабушке ходить не надо, чтобы понять – как. И еще одно. Теперь Дудю диктуют, кого приглашать, кого нет. Это явно видно по отсутствию интереса к собеседнику, непочтение к его возрасту и заслугам. А также по плохой подготовке к интервью».
По мне, повторю, дельное наблюдение.
Что, впрочем, никак не уменьшает масштаб проекта «вДудь».
И акцентировало внимание на масштабе Лимонова, действительно великого писателя и яркого общественного деятеля современной эпохи.