Алексей Беляев. 20 лет. Воспоминания
Утро было противным.
«Вечером трудного дня и утром приятного вечера, – подумал Алексей, приподнимаясь и с трудом припоминая вечерние подробности. – Хотя вчера вечер был не ахти».
Вспомнился Яловегин, пьянка, поход за догоном, уличная шпана. А до того…
А до того все было как в тумане. Почему-то теперь Беляеву начало казаться, что вся эта кутерьма с друзьями, которых смело можно было взять в кавычки, родителями, любимой, что обещала дождаться, – все это было не с ним. А если и с ним, то так давно, что успело переболеть, перегореть и остаться рваными клочками в плохо проветренной памяти.
«Да, теперь есть жизнь. Моя жизнь, которой надо как-то распорядиться. – Вопрос «как?» выглядел нелепо. – Неизвестно пока, ну и хрен с ним».
– Для начала что мы имеем? – пробормотал Алексей себе под нос.
Встав с раскладушки, Беляев натянул брошенные рядом штаны и рубаху и пополз в сторону санузла. Совмещенные туалет с ванной никогда ему не нравились, но сейчас почему-то такое совмещение показалось ему удобным, и Леша даже ощутил некоторую прелесть от подобного изобретения.
Вода из крана текла ржавая, но Алексей не обратил на это никакого внимания. Он с удовольствием умывался, громко фыркая, потом решил, что целесообразнее будет подставить под струю всю башку, нежели омывать ее части.
Из ванны он вышел мокрый и довольный.
– Виталь! – позвал в голос, но никто не ответил. – Виталик! Ау!
Беляев походил по комнатам; осознав, что находится в квартире один, он отправился с этим знанием на кухню. Здесь все было как и вчера, только посреди стола торчала бутылка пива, из-под которой выглядывала бумажка. Алексей потянул сложенный вдвое лист, на верхней его части крупными буквами было написано:
«ЗАВТРАКАТЬ БУДЕШЬ?»
И подрисованная рожица, что с жадностью косилась на пивную бутылку.
Алексей развернул лист. Здесь послание было значительно объемнее и серьезнее:
«Беляев!
Если тебе все еще нужна работа, то к часу дня подъезжай к Адмиралтейству. Там у фонтана тебя будет ждать человечек. Он тебя узнает сам, просто стой у фонтана и жди. Он подойдет, спросит, от кого ты. Скажешь, что от Витаса. Получишь от него пакет и адрес. Отнесешь пакет по адресу, возьмешь там другой пакет. Этот другой принесешь мне. Вечером увидимся.
Да, ключи от квартиры в прихожей на полочке, там же кое-какие деньги. Если все сделаешь, как я сказал, можешь считать их своей зарплатой».
Леша еще раз перечитал записку, сложил ее и сунул в карман. Затем, подобрав огрызок бумаги и карандаш, начирикал:
«ЗАВТРАКАТЬ БУДЕМ В УЖИН!»
Подсунул импровизированную записку под бутылку и пошел в прихожую. Ключи он нашел сразу, деньги тоже и, пересчитав, присвистнул. Для кого-то, может, это и не деньги, но для него, тем более сейчас, в конверте лежала очень приличная сумма.
«Это кстати», – подумал Алексей и весело подмигнул зеркалу на стене.
Обувшись, Беляев покопался с замком, вышел, запер дверь и весело поскакал вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
– Кажется, жизнь налаживается, – громко заявил он на всю лестничную клетку.
Мощные потоки воды под огромным напором взлетали к небу, но, так и не достигнув заветного голубого купола, обрушивались вниз, разбрызгивая вокруг озорные блики солнца. Играла классическая музыка. Почему-то Алексею показалось, что это был Моцарт. Будто щелкнул в голове переключатель, и выплыло на поверхность основательно забытое знание из школьных уроков пения. Это произошло неожиданно для самого Беляева, потому что в классической музыке он не разбирался, впрочем, как и в популярной. Вся музыкальная культура странным образом прошла мимо него. Беляев смотрел, как неуклюжий фонтан пытается ударить струями небо, будто стараясь попасть в такт музыке. Получалось слабо, но в общем и целом шелест воды и довольно паршивая запись классики создавали приятное впечатление. Хотелось думать о чем-то возвышенном, но в голову лезли только сиюминутные проблемы.
– Простите, бога ради, – раздался бархатный голос из-за спины. – Вы от Витаса?
Алексей обернулся. Прямо перед ним стоял молодой человек в черных джинсах и непонятно-темного цвета спортивной куртке. Леша отметил серьезное, самое обычное, ничем не приметное лицо и непослушные вихры, которые кто-то тщетно пытался зачесать назад.
– Да, – кивнул Беляев. – Я от Витаса.
В выдержанной позе парня наметился перелом, какая-то расслабленность. Лицо перестало быть серьезным, он потер кончик носа и прокашлялся.
– Тогда, чувачок, пойдем-ка на лавочку присядем. – Голос парня потерял свою бархатистость, в нем появились какие-то едва уловимые нотки, которым Алексей пока не мог дать определения.
– Что ж, пройдем, – согласился Беляев и пошел к дальней лавке, туда, где было поменьше народу.
Парень со скучающим видом плюхнулся на скамейку, а Беляев осторожно присел рядом. В образовавшемся между ними пространстве появился полиэтиленовый красно-белый пакетик с надписью WEST.
– Передашь, – сообщил парень в воздух. Он будто бы ни к кому не обращался, просто сидел на лавке и пялился на фонтан.
– Куда? – поинтересовался Алексей.
– Адрес, – безлико возвестил парень. На скамейку между ним и Алексеем легла бумажка.
– Кому? – спросил Беляев.
– Шныре.
– Кому-у?
Парень перевел взгляд с фонтана на Алексея:
– Ты что, чувачок, глухенький? Сказал же: Шныре!
– А кто такая Шныра? – не понял Беляев.
Парень посмотрел на него с каким-то новым оттенком во взгляде.
– Лох, – сообщил он в своей обычной манере в воздух. Затем поднялся со скамейки и добавил: – Приедешь по адресу, спросишь Шныру. Покеда, чувачок.
И парень пошел прочь. Алексей подскочил, догнал, тронул за плечо:
– А поче…
– Отвянь, ламер, – вполне доходчиво ответил на все возникшие и невозникшие вопросы парень и дернул плечом, стряхнув руку Беляева.
Алексей какое-то время, оторопев, смотрел на удаляющуюся спину, потом заглянул в пакет. Там лежал спортивный костюм, в который явно что-то было завернуто. Беляев решил не давать волю любопытству, в конце концов, это не его дело, что в пакете и какая такая там Шныра. Леша закрыл пакет, развернул бумажку с адресом и кхекнул.
– Ну и концы у вас, ребята, – пробормотал он под нос и направился к метро.
В квартире явно ощущалось чье-то присутствие, но дверь открыли не сразу. За обшарпанной и разбухшей деревянной поверхностью слышались постукивания, шарканье и даже напряженное сопение. Тусклая ручка иногда нервно дергалась. Кто-то стоял за дверью, гадая, следует открывать или визитер уйдет. Алексей трижды успел позвонить, прежде чем с той стороны раздался голос:
– Кто? – Голос прозвучал неровно, с нервной дрожью.
– Я от Витаса, – не растерялся Беляев. – Мне Шныра нужна.
– Какая шныра? – послышалось из-за двери.
– Видимо, та, что живет в этой квартире. Я по просьбе Виталия Яловегина принес тут кое-что. – Разговор через дверь начинал раздражать.
– Что принес?
– Костюм спортивный. Фирма. Продать хочу по спекулятивной цене, – рассердился Алексей. – Вы откроете или нет?
– Открою, – снизошел до ответа невидимый неврастеник и защелкал засовами.
Алексей ждал. Вскоре дверь распахнулась и на пороге появился огромный толстый мужик. Такие обычно излучают море обаяния и добродушия, всегда спокойны, чаще веселы. Но только не этот. Этот дергался, нервно теребил пальцы, а по лицу, как в чехарду играли, прыгали нервные тики. Алексей обратил внимание на то, что если у мужика перестает подергиваться веко, то начинает дергаться щека, а ей на смену приходит уголок рта. «Готовый клиент дурки», – подумал Беляев.
– Значит, ты от Витаса? – переспросил дерганый толстяк.
– Да, – кивнул Алексей. – Могу я, наконец, видеть ту женщину, к которой меня направили?
– Какую женщину? – не понял толстяк.
– Ну, Шныру эту, или как там…
– Чмо. – Толстяк нервно хихикнул. – Шныра – это не баба. Шныра – это я. Проходи.
Алексей прошел в квартиру, и Шныра закрыл за ним дверь. Беляев повернулся и вопросительно посмотрел на хозяина.
– На кухню, – указал направление толстяк.
Леша протопал на кухню, маленькую и замызганную. Не дожидаясь приглашения, присел на табурет. Шныра задернул грязную выгоревшую на солнце занавеску и посмотрел на Беляева:
– Ну?
– Чего ну?
– Где костюм? – Шныра хрустнул пальцами, запихнул правую руку в карман джинсов, левая же метнулась к подергивающемуся рту. Толстяк принялся усердно обгладывать ноготь на большом пальце.
– Здесь. – Алексей протянул пакет. В его голове крутились неприятные мысли: «Это что, игра какая-то? Или этот Шныра больной на всю голову? И вообще, что я принес? Что лежит в пакете завернутое в спортивный костюм? Ведь там точно что-то лежит».
– Точно фирма? – вцепился в пакет толстяк. – Посиди, я проверю.
С этими словами Шныра выскочил из кухни с пакетом в обнимку и заперся в ванной. Через какое-то время, что Беляев убил, изучая скудную кухонную обстановку, толстяк снова появился в дверях. Дергался он точно так же, но, кажется, теперь был весьма доволен.
– Действительно, хорошо, – кивнул он. – Но спекулятивная цена – это чересчур, так Витасу и передай. Хотя я понимаю, что это стоит больше, цены растут, так что я согласен на некоторое повышение цены, но не до спекулятивной. Так Витасу и передай. Впрочем, я сам с ним переговорю. Подожди еще минуту.
Шныра снова исчез из поля зрения, на этот раз удалился куда-то в глубины плохо освещенной квартиры. Чем-то там зашуршал, стукнул. Алексей услышал, как Шныра с кем-то тихо разговаривает. Вскоре он появился, сжимая в руках газетный сверток.
– Держи, передашь Витасу. Там даже больше, но спекулятивно – это ни в какие ворота. Так и скажи. Если будет заламывать, с ним никто не станет работать.
Алексей поднялся с табурета и взял в руки сверток, что-то легкое, завернутое в газету, достал из кармана заранее приготовленный пакет.
– До свидания.
– Счастливо. – Толстяк начал подталкивать гостя к двери. – Поосторожнее там… И не забудь передать Витасу, что я тебе говорил…
Дверь резко хлопнула, защелкали запираемые замки. Алексей задумчиво двинулся вниз по лестнице, заворачивая полученный груз в пакет.
Виталик уже был дома. Алексей прошел на кухню, молча сунул сверток приятелю.
– Вообще-то здорово, Бляев, – поприветствовал Яловегин.
– Привет.
– Как сработал? Все успешно?
– Да. Тебе этот дерганый просил передать, что цены растут и он готов дать больше, но спекулятивная – это грабеж.
– Какая спекулятивная? Ты о чем? Что за бред?
– Не знаю, – честно признался Леша. – Я сдуру брякнул, пошутить хотел, а он, кажется, всерьез воспринял.
– Ладно, разберемся, – чуть помрачнел Виталий. – Только ты в другой раз сдуру не брякай.
– Виталь, что в пакете?
– В этом? – поинтересовался Яловегин и достал сверток. – Ты действительно хочешь это знать?
– Да.
Яловегин развернул газету, и на стол высыпалась пачка денег. Долларов. Виталий подхватил расползшиеся купюры, собрал их в кучу и принялся пересчитывать. Бумажки весело мелькали в его руках. Яловегин закончил считать, посмотрел на деньги удивленно, будто видел в первый раз в жизни, и принялся пересчитывать заново. Когда последняя бумажка вернулась во вновь собранную кучу, Виталик присвистнул и серьезно посмотрел на Беляева:
– Что ты ему наплел?
– Кому? – не понял Беляев.
– Шныре.
– Да ничего, – замялся Леша и пересказал разговор на лестничной клетке и на кухне у дерганого мужика.
– Ну ты даешь! – рассмеялся Яловегин. – Знаешь, на сколько ты ему сдуру брякнул? Считай, что премиальные у тебя в кармане.
– Виталь?
– Ау?
– За что эти деньги? Что было в том пакете, который я передал Шныре?
– А ты не знаешь? – хитро сощурился Виталик. – И в пакет ты не заглядывал?
– Ну, заглядывал. Там спортивный костюм лежал, а в него завернуто что-то было. Что?
– Тебе оно надо? Твое дело пакет передать, денежку получить и отвалить. Куда ты лезешь, Бляев?
– Куда хочу, туда лезу, – довольно грубо отозвался Алексей, чувствуя, что его снова начинает нести, как тогда с родителями. – Я имею право знать, что я сегодня таскал с собой через весь город.
– Имеешь. Ну, хорошо, – кивнул Яловегин. – А сам ты не догадываешься?
– Нет.
– Дурь ты таскал.
– Наркотики?! – Алексей почувствовал, как внутри его все рушится, осыпается куда-то с громким треском. – Ты что, торгуешь наркотиками?
– А что в этом такого? – удивился Виталий. Торговать можно чем угодно. Закон рынка: спрос рождает предложение. А здесь самый спрос. И вещи это не дешевые, так что заработать можно очень даже ничего. Я же не заставляю их жрать это все. Я только даю им такую возможность. А уж выбор человек делает сам.
Беляев вскинулся, подскочил, чувствуя, как краснеет лицо, горят уши, то ли от стыда, то ли от гнева.
– Ты заставил меня принимать участие в торговле наркотиками! Ты…
– Почему заставил? Ты сам пришел и попросил дать тебе работу. Тебе деньги нужны?
– Деньги?! – Алексей полез в карман и вытащил оттуда полученные утром деньги и ключи. – Забирай! Я не буду торговать этим и не желаю иметь с тобой никакого дела.
– Бляев, остынь. Потом приползешь, самому неприятно будет назад проситься.
– Я не буду! – рявкнул Алексей и бросился к двери. – Слышишь, никогда не буду!
Когда Беляев с грохотом захлопнул за собой дверь, Виталик подошел к окну, чтобы посмотреть вслед Алексею.
– Будешь, – произнес он грустно. – Теперь уже будешь, Лешенька. Потому как деваться тебе некуда.