Снежинки хлопьями падали, оседая на волосах. Вечерний полумрак рассеивали городские огни, новогодние гирлянды в витринах магазинов создавали ощущение праздника. Под ногами девушки в красивых черных сапожках на высоком каблуке приятно хрустит снег. Кругом суматоха и шум. Однако, новогоднее настроение никак не хотело передаваться ей. Она шла неспешно, сморщив бровки на переносице хорошенького, капризного личика. В мозгу вертелась одна и та же мысль: «Она мне позвонила! Эта дешевка посмела мне позвонить!!! Дорогой, даже не представляю, как ты за это расплатишься!» На ум избалованной красотке приходили разные непечатные выражения.
От неприятных мыслей девушку отвлекли веселые аниматоры в ярких костюмах, невольно привлекающие взгляды прохожих. Несколько молодых и энергичных снеговиков с логотипами какой-то незнакомой ей фирмы возле торгового центра обнимались с прохожими и желали всем счастья.
Она не хотела привлекать к себе их настойчивое внимание и постаралась незаметно обойти толчею, чтоб прошмыгнуть к манящему зеленоглазым светом светофору пешеходного перехода на перекрестке. Чуть позади нее огромный снеговик в синем шарфе протягивал руки к ребенку с криком: «Давай обнимемся!»
– Загадай желание, подержись за мою морковку, и оно обязательно сбудется. – кричало совершенно идентичное остальным бесполое белое чудо с большим оранжевым носом, возникая перед ней, перекрыв пути к отступлению.
Она была очень воспитанной барышней, и схватилась за мелькавшей перед ней ярко оранжевый нос, боязливо протянув руку в черной кожаной перчатке. Умных мыслей в голове не наблюдалось. Она не хотела ничего загадывать и схватилась за нос веселого чудовища импульсивно. В голове продолжала пульсировать только одно: «Я хочу от него избавиться! Ненавижу! Чтоб он провалился ко всем чертям еще до наступления Рождества!»
Часть ее тяжелых мыслей должно быть отразилась на физиономии, ибо из прорезей для глаз в костюме аниматора на нее вперился недоуменный взгляд молодых удивленных глаз. Скромно улыбнувшись снеговичку и пробормотав: «Спасибо», она пошла дальше, оставляя после себя сладковатый аромат малины и мускуса.
Настроение девушки, как это не парадоксально, чуть поднялось. Улыбнувшись самой себе, она шла дальше, размышляя о том, как же это хорошо, когда среди серости будней для кого-то находится место веселью и радости.
До нее еще доносились жизнерадостные крики: «Счастья Вам!», «Давай обнимемся», заставляя губы растягиваться в улыбке. На несколько минут боль унижения отступила, и она продолжила свой путь уже более энергичной походкой. В голове блуждали мысли, надежды и мечты. Девушка улыбнулась. Возможно, грядущий год принесет счастье, каким-то чудом забрав у нее мужа.
Дима откинулся на спинку водительского сидения, чуть прикрыв глаза. Ее движения успокаивали, расслабляли и заставляли его обо всем забыть… О том, что секретарша непроходимая дура, что в машину надо сдать в сервис, пора менять тормозные колодки, которые не ровен час подведут и о Лили… Дима запустил руку в ее темные волосы, задавая девушке нужный ритм. Он расслабился и обмяк. Вдруг, стало совсем хорошо и как-то невесомо.
Девушка резко поднялась и начала приводить себя в порядок, ловкими пальцами застегивая пуговицы на блузке. Дима брезгливо наблюдал за ней. Он не мог объяснить почему, но когда Танюшка завершила свою мастерскую работу, и приятная волна покинула его тело, на него находило противное чувство чего-то гадкого, как будто он нечаянно наступил в продукты жизнедеятельности братьев наших меньших. Ему хотелось избавиться от девушки как можно скорее, чтоб вместе с ней ушло ощущение какой-то омерзительности и грязности всего произошедшего. С Лили такого не было никогда. Ему нравилось обнимать ее, целовать и чувствовать тепло ее тела…
– Тебе понравилось? – вывела его из задумчивости Таня.
– Конечно, лапуля, – устало ответил Дима застегивая ширинку.
– Скажи, что я лучше твоей цацы?
– Тебе нет равных, – Дима улыбнулся, глядя на симпатичную молоденькую мордашку, в чем-то он был сейчас совершенно честен.
В голове бродили мысли, что пора бы от нее избавляться, но она так хорошо делала некоторые вещи… Таня кокетливо улыбалась и водила пальцами по его голому торсу. Молодые коготки приятно скребли кожу. В вырезе ее платья мелькала приподнятая грудь. Танечка была миленькой. Миленькой и глупенькой. Немного наивной худенькой девочкой, которая встречалась с женатым мужчиной. Ему была приятна ее молодость, то как она им восхищалась и то, как она его ласкала. Но на сегодня Дима уже устал. И ничего не хотел от нее. И меньше всего он хотел разговоров о своей жене.
– Поедем по домам? – предложил Дима, включая печку, лобовое стекло в машине запотело от не в меру разгоряченных тел. – Мне надо еще жену с работы забрать.
Таня заметно напряглась, но согласилась, молча кивнув. Возможно, в таких случаях девушку должно преследовать чувство, что ее использовали. Да, положа руку на сердце, так оно и было, и чтоб сгладить неловкость Дима протянул ей коробочку с модным яблочным телефоном. Ему казалось, что он должен что-то сделать для нее, что-то дать ей, раз уж он не мог дать ей того, чего девушка от него хотела.
– С наступающим праздником, – сухо комментировал Дима имея в виду предстоящую в скором времени новогоднюю ночь, и не умея красиво об этом сказать.
Таня взяла подарок и погрузилась в его изучение, мельком поблагодарив его. Дима уже не слышал ее. Он просто думал, что пора домой, что его, наверное, уже ждет Лили. Как всегда красивая и холодная.
Колеса со скрипом двинулись, фары освещали падающий хлопьями мокрый снег и нечищеную дорогу. Не смотря на наступление зимы, погода все еще оставалась достаточно теплой. Дима включил радио громче, чтоб ни о чем не думать и ничего не слышать и, конечно же, чтоб избавиться от необходимости разговаривать с Таней. Он просто устал.
Он позвонил ей, дожидаясь, когда она выйдет с работы. Лилия была, несмотря на расхожий стереотип о блондинках, на редкость трудолюбива и на работе постоянно задерживалась. Сразу после свадьбы она заявила, что хочет работать. Уже сам этот факт должен был насторожить Диму. Нормальная жена хочет новые платья, детей или мужу щи варить, а эта работать. Дима часто спрашивал зачем ей это, ведь он в силах прокормить семью, да так, что еще и останется. Она отвечала, что сидя дома сойдет с ума. Разве это нормальная женщина? Которая сойдет с ума целыми днями заботясь о своей семье? В конце концов, он сдался и преподнес ей парикмахерскую. Тьфу, салон красоты. Лили дико бесится, когда он называет ее детище парикмахерской.
Он думал, пусть поиграет в бизнес-леди. Сама потом прибежит в слезах: «У меня ничего не получается, дорогой, помоги мне. Я, кажется, совсем запуталась…». Он бы вытер ее слезы и все встало бы, наконец, на свои места. Не тут-то было. Все у нее складывалось на редкость неплохо, по крайней мере до того сладкого момента, когда она приползет к нему с покаянием в глазах было еще очень далеко. К его бескрайнему сожалению, Лили была салоном увлечена намного больше, чем мужем, и торчать там могла сутками, уверенная, что без хозяйского догляду дело не пойдет.
«Зачем я солидный, состоявшийся мужчина тут стою, зачем она мне? Послал Господь жену. Второй раз на одни и те же грабли», – вздыхал про себя Дима. Ему бы хотелось теплых семейных вечеров, кучи детишек, полный дом гостей, а также всегда свежий домашний борщ. И как не соответствовала его собственная семейная жизнь его идеалу. Лили не любила готовить, не любила его друзей, да и его, как он подозревал, тоже не любила. «Зачем я вообще на ней женился?» – сокрушался мужчина. Его мысли прервало появление женственной фигурки на крыльце красивого современного офиса с яркой вывеской на фасаде. Красивое здание, красивая женщина, красивая машина – отметил про себя Дима. Она торопливо шла к автомобилю, глядя себе под ноги и кутаясь в «меховое манто», как она говорила, или попросту в короткую шубу, как говорил Дима. Пользуясь хорошей погодой она выгуливала новые меха, конец декабря в средней полосе России был теплый, отметка на термометре едва ли опустилась ниже пяти градусов и Лили с удовольствием демонстрировала новый подарок мужа.
– До свидания Лилия Владимировна – услышал она звонкий голос.
– До свидания, – ответила она, спускаясь по ступенькам салона с красивыми резными перилами и таким же козырьком.
Лили была чудо как хороша в этот момент и понимала это. Она быстро приблизилась и села в машину. На ее длинных белых волосах блестели снежинки. Ее красивое правильное лицо повернулось, и она посмотрела на него глубокими зелеными глазами. Ощущение гадливости, все еще не отпускавшее его после недавнего минутного удовольствия, отошло на второй план. Дима сразу все понял. Почему женился, зачем тут стоит его машина и что ему на самом деле нужно. Быть рядом с ней.
– Чего стоим? – спросила Лили, снимая длинные кожаные перчатки и обнажая красивее руки с покрытыми ярко-красным лаком ногтями.
Легким, непринужденным движением девушка расстегнула дорогую красивую дамскую сумку из кожи какого-то несчастного животного и убрала туда перчатки. В карманы убирать перчатки нельзя, это Дима знал, вешать сумку на плечо тоже нельзя и держать ее под локоть нельзя – мех портится. Сумку иной раз приходилось нести ему, Диме, и почему он не понимал. Он мог просто купить ей другую шубу.
Дима медленно поехал по городским пробкам. В воздухе висело напряжение. Лили не произнесла ни слова. А он не знал, что сказать. Он не был особо умел с женщинами. Тем более с такими сложными как его жена.
Лили откинулась на кресле.
– Как день? – спросила она.
– Чертовски устал, – привычно ответил он, вспоминая события минувшего дня, – секретарша дура, представляешь, потеряла ключ от сейфа. Вот это как? В четырех стенах! Там все важные бумаги, а у нас сделка. И как я буду ее оформлять? Вот чем забит ее мозг на работе? Меньше надо Альберту Николаевичу улыбаться, больше о деле думать. А ведь у него жена такая умничка! Развели Санта-Барбару в офисе… тьфу.
Он замолчал, вспомнив, что сам не отличался особой чистоплотностью. Участок дороги с наибольшей загруженностью они уже миновали и продвигались намного быстрее. Городские огоньки мелькали как в калейдоскопе, быстро сменяя друг друга. Дима затормозил на повороте. Тормозные колодки скрипнули.
– Езжай медленнее, – попросила Лили. – Куда ты все время так гонишь, видишь ведь, дорога не чищена.
– В автосервис еще надо, – продолжил он, развивать свою мысль, – тормоза скрипят. Сегодня не успел, завтра заеду.
На его телефон пришло сообщение. Дима напрягся, ожидая неминуемого интереса жены. Лили не шелохнулась. Дима облегченно вздохнул. Основной Танин минус был в том, что она не умела соблюдать конспирацию.
«Что будет если она узнает? – думал Дима. – Она от него уйдет? Или простит?» Он скосил взгляд на жену… «Нет, пожалуй, уйдет. Не похожа его Лили на всепрощающих женщин».
– А что в сейфе? Два миллиона в долларах? – со смешком спросила жена не обращая внимания на повторную трель его телефона – Может, Клара Степановна хочет тебя обобрать?
– Завтра разберусь, – буркнул Дима. И про себя добавил, со всеми: с безалаберной секретаршей, надоедливой любовницей и досаждающей машиной.
Лили отвернулась к окну, разглядывая мелькающие в свете фар дома. Ее присутствие рядом успокаивало Диму. Ей даже не обязательно было что-то говорить или делать. Он положил руку на колено супруги. Оно было теплое, под гладкой на ощупь капроновой тканью.
– Сейчас заедем к Альберту Николаевичу, – сказал он, – Если ты не против.
Конечно Лили была против, она не любила его друзей. Все они казались ей самодовольными чурбанами, а уж если они собирались в кучки больше трех это было совершенно невыносимо для нее. Алкоголь, шум, сальные шуточки и нескончаемый мужской выпендреж.
– Ненадолго, – добавил Дима, будто почувствовав настроение супруги.
– Как скажешь, – согласилась Лили, припоминая, что супруга Альберта, не в пример ей самой, отлично готовит, и у нее всегда теплая кухня и свежий, ароматный чай.
Как Лили и ожидала, дом Альберта Николаевича встретил ее теплым уютом просторной гостиной, совмещенной с кухней, наполненной ароматом мяты и ванили. В углу светилась разноцветными гирляндами наряженная разномастными игрушками елка. Совершенно безвкусно, с точки зрения Лили.
– Машенька, – сказал Дима, обращаясь к хозяйке – я оставлю тебе свое сокровище на пару минут, мне надо поговорить с твоим мужем.
– Конечно, я как раз заварила чай, – ответила всегда гостеприимная Мария Петровна. Возле ее ног крутился семилетний мальчуган, который при виде взрослых поспешил сбежать, прихватив на руки пушистого кота.
Хозяйка, женщина лет тридцати пяти, с убранными в пучок светлыми волосами разливала чай.
– Тебе с сахаром? – спросила она.
– Нет, спасибо.
– У меня еще шоколад есть, Колька такой любит, с орехом.
Гостеприимная хозяйка достала на стол плитку шоколада, открыла и с удовольствием засунула в рот одну дольку.
– Сто лет такой не видела, – улыбнулась Лили, разглядывая яркую упаковку шоколада из давно забытых времен с изображением трех медведей с известной картины, и резко добавила – Я давно не ем сладкое.
– За фигурой следишь? – Маша окинула взглядом изящный силуэт Лилии в строгом черном платье.
Девушка странно молчала.
– А я вот, как Кольку родила, так никак не могу войти в норму, – продолжила она, чтоб не затягивать наступившую тишину. Лили посмотрела на немного располневшую фигуру теплой и уютной женщины с мягкими руками и добрым лицом.
– Ничего страшного, – сказала она совершенно искренне, – Маша, женщины чудеснее, чем ты, я давно не видела.
– Скажешь тоже – засмеялась хозяйка. – Вот ты – настоящая красавица. Смотрю на тебя и не могу не любоваться. Ты всегда изумительно выглядишь: макияж, маникюр, волосы… Как тебе это удается?
– Красота придает мне уверенности, – грустно улыбнулась девушка.
– Вам с Дмитрием Василевичем надо девочку родить, на тебя похожую, и тебе веселее будет и ему счастье – две такие красавицы.
Лилия улыбалась, сидя в приятной домашней обстановке, выпила ароматный чай, слушая о том, какие вкусные круасаны начали печь в кулинарии за углом. Время неумолимо шло, завтра на работу, Теплый мятный чай оказал приятное расслабляющее действие. Ноги за день устали от высоких каблуков и ей хотелось домой, поскорее лечь в свою мягкую кровать, а Дима все не возвращался.
– Ох уж эти мужчины, – сказала Лили, – как начнут о делах говорить, из не остановить, а женщина должна сидеть и ждать. Пойду потороплю его.
Лилия бесшумно шла босыми ногами по темному коридору, не зная где включить свет. Хозяйка осталась на кухне, резать баклажаны в овощное рагу. Девушка подошла к приоткрытой двери гостиной, и услышала оттуда напряженные мужские голоса, она, тихонько заглянула в комнату и увидела своего грозно стоящего супруга и нервно трясущегося Альберта Николаевича:
– Я отдам деньги, правда, – говорил Альберт.
– Ты понимаешь, что они нужны мне сейчас? – задал вопрос непривычно жесткий голос ее мужа. – Я уже устал ждать. У меня сделка. Если к этому моменту денег не будет, пеняй на себя.
Дима без тени сожаления смотрел на бывшего друга, а теперь нерадивого должника. «Правду говорят, деньги и дружбу смешивать нельзя. Потеряешь и то и другое», – некстати подумал Дима, резко повернулся и в два шага долетел до двери, распахнул ее, едва не сбив с ног Лилию. Он зло посмотрел на супругу полными гнева глазами.
– Осторожно, – осадила его жена. Дима вмиг как-то осел, и превратился в привычного и мягкого мужа.
– Ты что здесь делаешь? – спросил он, – Я же тебя с Машей на кухне оставил, – добавил он мягче.
– Устала ждать – ответила Лилия и, взяв его под руку, направилась к выходу. – Поехали домой.
И мужчина, как всегда молча согласился, заворожено глядя на ее грациозные движения. Он любил на нее смотреть. Наблюдать, как она идет, как морщит лоб, когда ей что-то не нравится, как блестят ее волосы и как двигаются ее руки. Своей статью она всегда подчиняла его.
Ночью Дима лежал без сна обдумывая дела житейские. Предчувствие чего-то недоброго мучило его. Он долго ворочался, нервничал по поводу предстоящей сделки и думал, а может Лили права? Может он упустил где-то происки врагов? И за его спиной плетется заговор? В который вовлекли Клару Степановну? Или просто обманули его не молодую секретаршу… Её ж обмануть проще, чем младенца. Она такая несобранная, частенько выходит из кабинета, не запирая дверь. И вот кто-то… но зачем? Сделку сорвать? Так он завтра и без ключа сейф вскроет, просто вызовет умельца. Дима хмыкнул.
Зазвонил телефон. «Мать его, – подумал Дима тихонько поднимаясь, чтоб не разбудить жену, – кому не спится…»
Лили проснулась и сонно посмотрела на него.
– Я сейчас, только до работы съезжу, милая, – сказал он, натягивая брюки.
– Зачем? – спросила она изумленно.
– Вернусь и объясню.
Дима ушел, оставив супругу в гневном недоумении. Девушка поднялась и направилась к окну. Честному порядочному человеку полагается в такое время сидеть дома в теплом семейном кругу. А ее благоверный умчался в неизвестном направлении. Кровь ударила в голову, а все тело напряглось. Пульс девушки бешено стучал. Она вглядывалась в темноту за окном и в свое отражение на стекле. Красивое лицо в обрамлении белых волос. Ей надо было что-то решать. Она в раздумьях опустила голову, затем резко развернулась, не теряя времени переоделась в джинсы и бесформенный свитер, надев его прямо на голое тело. Уже через мгновение Лили бегом спустилась, зябко ежась и, стала ловить машину.
«Чертовы бабы, – думал Дима, прогревая машину, все-таки на улице было прохладно, и он зябко ежился, – чтоб я еще раз связался… Все, это последняя капля, надо немедленно от нее избавиться, не дай Боже жена прознает… Она же меня, она же мне… Хотя, ничего она мне не сделает, шепнула предательская мысль, посмотрит как всегда, как на насекомое и молча соберет вещи. Даже орать не будет. Как все бабы орут. И это меня убьет… Лучше б орала…» В нервном напряжении он не рассчитал скорость и машину занесло на повороте, и он едва не вылетел в кювет.
Дима остановился возле ультрасовременного здания, где он трудился не кем-то там, а коммерческим директором, чем страшно гордился. Дима вообще много чем гордился в своей жизни. Гордился своим положением, хорошо обставленной квартирой в центре, машиной, красавицей женой. Он считал, что ему можно позавидовать. К своим сорока пяти он немалого добился, чего-то сам, чего-то благодаря везению, чего-то благодаря своевременной поддержке тогда еще живых родителей. Да Дима определенно был счастливчик.
Он вышел из машины и направился к центральному входу, обрамленному светящейся новогодней бахромой. В углу стоял красивый игрушечный шар из белых с красным огонечков. «Не поскупились на иллюминацию в этом году», – мельком подумал мужчина.
Как только он приблизился, на него накинулась девушка в ярком мини-платье и порванных на коленке капроновых чулках. В ней мужчина без труда узнал Татьяну, свою миниатюрную любовницу. Правда выглядела она сейчас значительно хуже, чем в их недавнюю встречу. Она повисла на нем, обдавая ароматом дешевого алкоголя, икнула и подняла физиономию с размазанной тушью. Таня пыталась что-то говорить, но так сбивчиво, что смысл ее слов не доходил до него.
Неожиданно вмешался охранник, пожилой мужчина с полностью седой шевелюрой в черной униформе:
– Дмитрий Васильевич, я, конечно, извиняюсь, но она шумела и ломилась в дверь, на всю улицу выкрикивая ваше имя, я беспокоить не хотел, но сами понимаете, вдруг кто… скандал может быть, не так поймут, люди-то всякие есть. А она не хотела угомониться…
– Все нормально, Кузьмич, – успокоил его Дима. – Ты все правильно сделал. Это моя племянница, недавно приехала, учится здесь, никого не знает ещё, вот и обратилась ко мне в трудной ситуации.
Татьяна громко расхохоталась и под недоверчивым взглядом охранника он выпихнул пьяную девицу на улицу, с намерением поскорее затащить ее в машину.
– Не пихайся, папочка, – орала она, – я тебе не твоя краля.
– Заткнись, дура, – зло ответил он и резко дал ей затрещину, с силой запихивая на заднее сиденье черного автомобиля «Ауди».
Машина такси, не привлекая внимания, стояла напротив с выключенным светом фар, так попросила пассажирка. Дима не обратил на нее внимания, быстро срываясь с места, злой, обеспокоенный и немного нервозный он поспешил как можно скорее исчезнуть отсюда. Между тем, в незамеченной им машине, приоткрыв окно, за развернувшейся картиной с совершенно холодными глазами наблюдала его жена.
Дима быстро добрался до совершенно типичного многоквартирного дома, где проживала его любовница.
– Ты какого черта надралась? – спросил он, вытаскивая ее из машины.
– Мать в ночную смену, – не внятно промямлила она.
– То есть, это у нас теперь весомый повод напиться?
– А еще ты меня не любишь. Трясешься над своей крашеной блондинкой, – Таня сплюнула.
– А пьяную я тебя, конечно, буду любить до потери сознания, – Дима хмыкнул и втащил ее в подъезд.
– Вот скажи, чем я хуже? – Таня вяло навалилась на него, в ожидании лифта.
– Всем, – отрезал Дима, нажимая кнопку вызова.
– Всем, значит. Ну, кое в чем я явно лучше, – ухмыльнулась она.
– И в этом тоже нет, – Дима устало втащил ее в кабину лифта, обдавшего Диму характерным запахом грязи.
– Ха, – она засмеялась. Громко и противно. – Сейчас я тебе докажу…
Она опустилась на коленки, расстегивая его ширинку.
– Не сейчас, – попытался остановить ее Дима, но она не слушала его, и уже мастерски принялась за работу. Пока Дима пытался её угомонить, приятное тепло начало разливаться по его замерзшему телу. Дима перестал ее отстранять, он привалился к стене и расслабился. Его взгляд наткнулся на неприличное слово, выцарапанное на стене. «Я же хочу с ней порвать, – думал он, – она же заноза приставучая», – но ее движения не давали ему произнести нужных слов. «Черт с ним, – решил он, – порву с ней завтра СМС-кой».
– Ну, так кто из нас лучше? – она подняла на него пьяные глаза с огромными пластмассовыми ресницами и размазанной по щекам косметикой.
– Она, – выдохнул Дима, схватив Танину голову и заставляя вернуться ее к своему занятию.
С ней было так легко. С ними всеми было так легко. Не надо думать, о том, чтоб ей понравилось, не надо думать причиняет ли он ей боль, не надо думать ни о чем. Можно просто взять, и делать то, что хочется. Он одним движением поднял вялое тело Тани, прислонил лицом к грязной стене лифта и рывком стянул трусики. С Лили он не мог себе такого позволить, с ней он всегда старался быть максимально нежным, любящим, ласковым, чтоб она оценила, чтоб она ответила ему тем же…
– Стерва не благодарная, – пробормотал Дима, хватая Таню за шею, и рывком врываясь в мягкое молодое тело.
– Мне больно, – тихо пробормотала Таня.
Ему было без разницы. Таня пищала и пыталась вырваться. Он скрутил ей руки и разодрал блузку, прижимая голое молодое тело к холодной стене лифта.
«Это ей за то, что она его достала, это за дурацкие вопросы, это за то, что она дура, за то, что лезет в его жизнь, за то, что устроила концерт возле его работы… – думал Дима, – ну и за то, что эта неблагодарная стерва моя жена меня не любит». Да, это то, что действительно терзало Диму, и с чем он не мог справиться.
Когда он ее отпустил, из глаз Тани брызнули слезы. Он никогда не вел себя так с ней. Конечно, назвать его нежным любовником было нельзя, он всегда относился к ней потребительски, но никогда не был настолько груб. Естественно многое в его поведении ее задевало, но она так глупо и по-женски надеялась на что-то, сама не зная на что.
– Вытри слезы и достань ключ, приехали, – сказал Дима застегивая брюки.
Он выпихнул Таню из лифта на залитую светом лампы лестничную площадку. Девушка неловко упала на грязный цементный пол, ее колени некрасиво разъехались в разные стороны. Она глупо пялилась на Диму снизу-вверх, когда он рывком поставил её на ноги.
– Пошевеливайся, прорычал он, сунув в ее руки дамскую сумочку. Девушка начала ковыряться в ней дрожащими руками, на пол со звоном упали помада, телефон и какие-то женские мелочи, гулко отражаясь эхом в пустом подъезде. Она тихо всхлипывала, доставая ключ и вставляя его в замочную скважину.
– И чтоб подобного больше не было, – командирским тоном отчеканил Дима, вталкивая ее в темноту дверного проема, так, что девушка больно стукнулась затылком.
Таня смотрела на него обиженным лицом со слегка припухшими глазами и красным следом на левой щеке. У него не было ни сочувствия, ни жалости к ней. Ничего, кроме брезгливости.
– И, кстати, – добавил он, уходя к лифту, – мы расстаемся. Не звони мне больше.
– Мерзавец, – она выбежала на лестничную клетку прямо в разодранной одежде и нецензурно выругалась. – Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу… Я тебе отомщу, поддонок! Чтоб ты сдох! – Она зарыдала, крича еще что-то ему в след, но двери лифта сомкнулись, и он уже не слышал.
Утро встретило Лили привычной трелью будильника. Она быстро проснулась, вспомнив о событиях, произошедших накануне. Девушка постаралась отогнать противную мысль в глубь сознания. Она не знала, что делать, как быть, и говорить ли мужу о том, что она видела его с другой женщиной. Сказать очень хотелось, потому что видеть, как этот мерзавец ведет себя как ни в чем не бывало, натягивая на работу новый галстук, было невыносимо.
– Доброе утро, любимая, – промурлыкал он, чмокнув ее в щеку. – Я побежал, родная, вставай скорее. Лили зажмурила глаза и плотнее вжалась в подушки, накрываясь с головой мягким одеялом, не желая его видеть, не желая чувствовать его прикосновения, не желая возвращаться в это мир.
Дима же, наоборот, был непривычно весел, и спускался к машине, насвистывая приятную мелодию. Да, он решил проблему с Таней, это его радовало. Она, конечно, ничего, но чересчур навязчива. Это становилось невыносимо. С Альбертом он серьезно поговорил, тому деваться некуда, он вернет деньги. Солнце ярко светило и Диме было от чего радоваться в этот день.
– Доброе утро, Дмитрий Васильевич, – поприветствовала его консьержка, пожилая, и не в меру разговорчивая женщина лет семидесяти.
– Доброе утро, – кивнул он старушке.
– А чегой-то вы, с Лилией Владимировной поссорились что ли? Такая уважаемая, красивая пара.
– С чего вы взяли? – в душу Димы предательски заполз червячок неясных сомнений.
– Так давеча ж порознь воротились.
– Нонна Николаевна, вы что-то путаете, мы же вместе приехали, как это вы не заметили, вы же всегда такая внимательная. Лилия еще была в этом, новом, красивом, в шубе короче, которую я ей недавно подарил.
– Это-то я, голубчик, помню. И манту Лили Владимировны новую помню, вещь, конечно, очень красивая, дюже, должно быть, дорогая. Я про полночь говорю.
«Вот ведь глазастая ведьма, – подумал Дима, холодея в душе. Нехорошие предчувствия начали пробираться все явственнее. – Мышь не проскочит».
– Я было сидела, дремала, смотрела этих, студентов из общежития-то по развлекательному каналу, срамота какая, тьфу, – прокомментировала пожилая консьержка с осуждением. – Потом смотрю, вы вылетели, и значит в машину пошли. А за вами супруга ваша, но только без манты своей новой-то. Куда думаю в такой час нелегкая понесла? Кричу ей, Лилия Владимировна, мол простудись, куда в таком тоненьком-то в такую стужу, чай не май месяц, она буркнула, только, что мол не на долго и унеслась. Может, думаю, случилось чего? – старушка пристально посмотрела на него глазами полными живого, любопытного блеска.
При этих словах Дима напрягся и не ответил. Лилия поехала за ним… Или не за ним? Но куда тогда? Наверно очень торопилась, раз без новой шубы, ну или как там она называется. Нона Николаевна выждала паузу, но, так и не дождавшись ответа, продолжила:
– И полчаса, значит, не прошло, а супруга ваша воротилась, я как раз серию одну-то, значит досмотрела. Бедняжка задумчивая какая-то была, белая вся, видно все же продрогла. А чуть позже, и вы подоспели. Случилось чего? – Глаза консьержки смотрели с хитрецой.
– Ничего особенного, Нона Николаевна.
При этих словах Дима поспешил попрощаться. Нона Николаевна смотрела ему в след подозрительным взглядом, в голове любопытной пожилой женщины один за другим возникали вопросы, но ответить на них было некому.
Фигура не молодого мужчины поспешно удалялась. «Лилия следила за ним? Или это просто совпадение, и она ходила куда-то в другое место? – мысли Димы путались. – Какое другое место? В полночь?! За хлебом побежала? И почему она так спокойна? Может она меня не догнала и вернулась ни с чем… Или вообще по своим нуждам выходила… Каким таким нуждам в полночь? Черт, черт, черт… – Хорошее настроение Димы моментально улетучилось. – Ох, не к добру, консьержка на хвосте эту новость принесла, ох не к добру».
Дима полез в карман, включить телефон. Вчера, после инцидента с Танюшкой неприятного, или приятного, он не был точно уверен в формулировке, он выключил телефон, потому что тот разрывался от ее звонков и гневных сообщений. Не хватало еще того, чтоб жена прочитала. Мало ему проблем. Вряд ли эта надоедливая успокоилась. И точно, не успел он включить телефон, как пришло три сообщения, пестрящих неприличными словами, вся суть которых сводилась к тому, что он есть свинья и подлец, и сильно пожалеет, что так обошелся с юным доверчивым сердцем и поплатится еще за свои грехи. В общем, старо как мир. Дима вздохнул, удивляясь полету чужой фантазии и грамматическим ошибкам. Он без колебаний добавил номер надоевшей любовницы в черный список и убрал трубку подальше, отгоняя от себя дурные мысли и настраиваясь на трудный рабочий день.
Здание кипело, люди спешили на работу, здоровались с ним, улыбались и ничего не напоминало о вчерашнем ночном инциденте. Все было таким родным, привычным и оттого успокаивающим. Дима поспешил к лифту, чтобы скорее подняться в свой кабинет и начать что-то делать. Что-то, что отвлечет его от дурных предчувствий.
Решительным шагом Дима шел к по совершенно пустому коридору четвертого этажа, где располагался его кабинет. Дверь секретаря была открыта. Неужели Клара Степановна не опоздала? Вероятно, чувствует свою вину, бестолковая женщина.
Он толкнул дверь с красивой табличкой, на которой золотистыми буквами было выведено: «Коммерческий директор Антипов Дмитрий Васильевич». Диме она нравилась. Как и его просторный отдельный кабинет. И не только потому, что все это было красивое, а все красивое Диме очень нравилось, но еще и потому, что подчеркивало его положение, его статус. А свой статус Дима любил еще больше, чем все красивое.
Войдя, он увидел место секретаря в приемной его кабинета совершенно пустым. «Ну, вот опять, – мысленно возмутился Дима, – проходной двор, а не кабинет начальника. Вот как можно с этой дурочкой нормально работать? Ни к кому никакого уважения не испытывает».
И какого же было Димино возмущение, когда он, сжимая в руках ключи, увидел открытой дверь своего кабинета. И, более того, кажется, там кто-то был! В его царственном кабинете! В его святая святых! Дима возмущенно ворвался, приготовившись сравнять с землей негодяя, и увидел, как на его величественном троне, в его любимом кожаном кресле сидит заклятый друг и коллега Смирнов Александр Викторович.
– Подсиживать меня вздумал, Алекс? – зло спросил Дима.
– Вот примеряю потихоньку, когда-нибудь и я сюда сяду, – Александр припротивненько улыбнулся. – Дверь была открыта, вот я и заглянул. У нас с тобой вчера вопрос с поставками оказался не решен, так что я исключительно в целях служебных заглянул.
– Посидел и хватит, изволь освободить начальственное кресло, – Дима решительным шагом двинулся к своему столу.
– Пожалуйста, пожалуйста, – Саша перебрался на стул, предназначенный для посетителей освободив чужое место.
Дима с комфортом устроился, ощутив привычное умиротворение, и все встало на свои места. Хлопнула дверь приемной. Это на место вернулась Кларочка. Он ее отчитает, но потом, сначала надо разобраться с вопросами, которые притащил этот недобрый человек.
– Идешь на новогодний корпоратив? – поинтересовался Александр.
– Да, не хорошо такое мероприятие пропускать, – понемногу успокаиваясь, ответил он. – Кто еще идет?
– Я иду с женой, генеральный тоже с женой, в общем, весь административный состав, за нашим столиком всего тринадцать человек, как мне сегодня сказал Лёвушка, он этим всем этим занимается.
– Число несчастливое, – усмехнулся Дима, – надо еще кого-нибудь посадить за наш столик.
– Да ладно, мы же не суеверны. А ты с Лилечкой идешь?
– Нет, она и слышать об этом не хочет. – Неохотно признался Дима. Ему нравилось ходить на мероприятия с женой. Ему нравилось ловить на ней чужие восхищенные взгляды и понимать, что обладает ей только он один.
– Ты вчера вечером так быстро куда-то улетел? Под крылышко к любимой женушке?
– Не твое дело, – огрызнулся раздосадованный Дима.
– Я ж чисто по-дружески. Скажи и как она? – продолжил он после недолго молчания.
– Хватит, – Дима стукнул кулаком по столу. – Не надо мне таких друзей.
– Давно ли? С тех самых пор как в твоей жизни появилась эта стерва? Мы же вместе с тобой здесь начинали.
– Я не хочу вспоминать, о том, кто и что здесь и с кем начинал. Ближе к делу, – оборвал его Дима. – Если наша былая дружба и дала трещину, то моя жена здесь не причем. И ты прекрасно об этом знаешь, дело в том, что кто-то позволяет себе распускать руки, приставая к чужим женам. Уяснил?
Димины глаза зло сверкнули. Он не хотел об этом вспоминать. Думать кто прав, а кто виноват. Получилось так, как получилось. В один прекрасный момент они с другом детства оказались врагами.
Вечером Дима домой поехал поздно. Работы скопилось много, да и домой идти не хотелось. Информация, которую он узнал от консьержки насторожила, Дима опасался неминуемого скандала. Скандалы он не любил. Да и Смирнов разбередил в нем давно утихнувшие мысли. Дима не хотел ни о чем думать, и не знал, как себя вести по возвращении домой.
Войдя в коридор, он громко позвал жену. В квартире стояла темнота, только из ванной пробивался лучик света. Дима прислушался и услышал шум воды. Он тихонько подошел к двери ванной и приоткрыл ее. Мужчина молча разглядывал нагое тело супруги под струями воды. Такое сексуальное, такое желанное. Сырые волосы прилипли к обнаженной спине, капельки воды, барабаня по ее красивой упругой груди, стекали по белой коже. Она повернулась к нему и вздрогнула.
– Привет, родная, – довольно улыбаясь, Дима шагнул вперед.
– Привет, не заметила, как ты вошел, – сказала она, выбираясь из душевой.
– Я хочу к тебе присоединиться, – Дима с ухмылкой разглядывал ее.
– В другой раз, – ответила она, заворачиваясь в полотенце.
– А я хочу сейчас, – он обнял ее, мокрую, стоящую у зеркала в ванной и, глядя на ее недовольное выражение, продолжил, запуская руку по полотенце, – в чем дело пупсик?
– Хватит, – сорвалась на крик она, брезгливо отталкивая его. – Не прикасайся ко мне после всех своих потаскух! Я только что вышла из душа!
«Вот и началось. Она все знает» – сердце Димы опустилось к пяткам, и он мог лишь безвольно смотреть на злое отражение лица своей жены в зеркале.
– Я не знаю, о чем ты милая, – начал что-то говорить он, протягивая к ней руки. – Ты же знаешь, как я тебя люблю…
– Не надо мне врать, – она посмотрела своими большими зелеными глазами прямо в его нервно бегающие маленькие глазки.
– Я все объясню, – начал он, правда, совершенно не зная, что и как будет объяснять.
– Валяй.
Лили начала натягивать мягкий белый халат. Он шел ей необычайно, да что говорить, все шло ей необычайно, и Димино сердце сжалось. Конечно, он очень жалел не о своей глупой интрижке, а о том, что правда вышла наружу, и совершенно не представлял, что сейчас сказать, не зная какой информацией владеет обладательница этих холодных зеленых глаз.
– Ну и что за малолетку ты вчера вытаскивал с работы? – подсказала она ему.
– Дурацкая история, честно говоря, – начал он, получив от супруги вектор направления своей лжи.
Он с облегчением вздохнул пытаясь на ходу сочинить что-либо правдоподобное и погладил сырые волосы жены, пытаясь выиграть время. Она молчала, и он продолжил:
– Это дочь моего коллеги. У нее день рождения был, перебрала немного, решила к папуле на работу заскочить, она там в менеджера одного из отдела снабжения влюблена, невдомек дурехе, что нормальные люди в это время спят. Коллега попросил ее домой отвезти, я не мог отказать…
– А сам почему не забрал?
– Так он же праздник отмечал любимая, тоже был не трезв. А пьяному за руль никак, сама понимаешь… А мне нужна только ты, моя радость, – Дима, крепко прижался и уткнулся носом в пахнущие шампунем волосы жены, в этот момент его слова были почти искренними. – И никто-никто больше.
Она молчала. Поверила или нет. Дима не знал.
– Давай разведемся? – тихо предложила она.
«Не поверила», – пронеслось в Диминой голове.
– Ты чего? – испугался Дима. – Из-за этой глупости?
– Дим, наш брак давно трещит по швам… Ты не мог не заметить…
– Не мог не заметить, что? – прервал ее взбешенный Дима, – Что я ношусь с тобой как с писанной торбой? Что я души в тебе не чаю? Постоянно цветы, подарки, а от тебя ни грамма благодарности? Все время торчишь в своей дурацкой парикмахерской, нет бы ужин мужу приготовить. Вон холодильник опять пустой…
Он мог продолжать и продолжать, она молча смотрела на него и, кажется, не слышала.
– Чего тебе надо, а? Почему ты так холодна со мной?
Ее молчание выводило его из себя. Это она во всем виновата. Она никогда не любила его. Ей нужны были только его деньги для сытой и комфортной жизни.
– Вот я и предлагаю решение проблемы, – она устало отстранилась, – чтоб и тебе и мне было хорошо.
– И тебе и мне? Или только тебе?
– Дим, тебе же плохо со мной.
– А без тебя будет еще хуже, – отрезал он, прижимая к себе ее мягкое тело.
– И именно поэтому ты не пропускаешь ни одной юбки? – наконец, тихо спросила она, глядя ему прямо в глаза.
Лили грязно выругалась. Дима этого не ожидал, она никогда не позволяла себе выражаться подобным образом. Грубые слова, сорвавшиеся с ее красивых губ, и то спокойствие, с которым она их произнесла, вывели его из себя. Ему захотелось сделать ей больно, так же больно, как она делает ему своим безразличием. Он с силой затряс ее за плечи.
– Никогда, слышишь, никогда я тебя не отпущу.
Его руки больно сжимали ее, и без того раздраженная женщина начала вырываться, но он был сильнее, Он схватил ее за шею и больно придавил к стене. Лопатки врезались в твердый кафель стены. Другой рукой он зажал ее руки над головой.
– Ты вся моя. И тебе придется любить меня. Поняла?
Лили не могла ответить, не могла пошевелить головой в знак согласия. Она просто смотрела в его сверкающие гневом глаза. Вопреки здравому смыслу, Лили не было страшно, а боль не доставляла большого дискомфорта. Хватка постепенно ослабевала, и девушка поспешила этим воспользоваться. Она выбежала из ванны и как есть, прямо в халате выскочила на лестничную клетку. Куда она бежит Лили не представляла. В декабре на улице в одном халате делать ей было совершенно нечего. Она бежала вниз по лестнице босыми ступнями, сердце бешено колотилось от праведного гнева, ноги путались в полах длинного халата.
Лили была оскорблена, унижена и сетовала на несправедливость судьбы. Конечно, назвать ее жизнь словом «несчастливая» не пришло бы в голову ни одному здравомыслящему стороннему наблюдателю, но грациозная избалованная блондинка, сморщив красивый лобик, именно так мысленно охарактеризовала ситуацию.
Диму она никогда не любила. Он не был красавцем и особым романтиком его было никак невозможно назвать. Чересчур важный, несдержанный, невысокий чуть полноватый мужчина с небольшим возрастным животиком. Отношения между супругами никогда не складывались идеально, но в последние несколько лет портились с катастрофической скоростью. В нелюбимом мужчине девушку раздражало все. Его привычки, его жесты, его манеры. Они часто ссорились. Причем, как это часто бывает в супружеских парах, ссорилась исключительно жена, муж не начинал конфликт первым никогда. Возмущение в душе девушки крепло, а вместе с ним и решимость разобраться в ситуации раз и навсегда.
С молниеносной скоростью она преодолела семь этажей и оказалась лицом к лицу с недоумевающей Нонной Николаевной. Консьержка на первом этаже уставилась на нее удивленными глазами.
– Голубушка, что стряслось? – спросила она, опуская взгляд на ее совершенно босые ноги с маленькими красными бусинками ногтей.
– Нонна Николаевна, мне нужна обувь, – быстро сказала девушка, проследив за взглядом старушки, – я потом вам объясню. У вас какой размер?
Глаза Лилии вопрошающе уставились на пожилую даму, и с надеждой перевела взгляд на новенькие уютные теплые оранжевые уги на ее ногах.
В это время дверь лифта распахнулась, и женщины увидели Диму, быстро шедшего к ним с меховым манто в руках.
– Дурочка, – сказал он, направляясь к жене, – простудишься же, надень свою шубку.
Он бережно накинул ей на плечи манто и взял на руки. Она брыкалась и извивалась как дикая кошка. Выкрикивая ругательства и проклятия:
– Поставь меня, изменник. Не смей так со мной обращаться. Я… Я законопослушный, свободный человек почти демократической страны. Да как ты смеешь на меня руку поднять, я все равно, так или иначе, избавлюсь от тебя. Слышишь? Избавлюсь…
– Ножки замарала, – сетовал Дима, впихивая упирающуюся супругу в лифт.
– Не обращайте внимания, – обратился он к ошарашенной увиденным консьержке, в закрывающиеся двери лифта. – У любимой женский катаклизм, это пройдет.
Они скрылись за металлическими дверьми, оставив Нону Николаевну наедине с ее домыслами. Пожилая консьержка задумчиво смотрела им в след. Будучи женщиной наблюдательной, она, конечно, заметила красные следы на шее этой красивой женщины, супруги владельца 37 квартиры. «Всегда такой вежливый, внимательный и обходительный мужчина. – думала она качая головой. – Всегда ноги вытрет, чтоб грязь не таскалась, поздоровается, справится о ее самочувствии. И нате вам. Какая оказия, неужто он поколачивает эту малютку? А со стороны идеальная пара, ничего такого и не скажешь… У всех свои скелеты в шкафу. Ох, не к добру все это, ох не к добру, чует мое сердце».
Утро встретило Лили неприятной трелью телефона. Чертыхаясь, она его выключила и ощупала место рядом с собой. Так и есть. Пусто. Муж ночевать не возвращался. Она улыбнулась, вспоминая, что засыпала одна. Лили собиралась с силами, чтоб покинуть теплую постель, когда повторно зазвонил ее телефон. Девушка сняла трубку и услышала незнакомый голос.
– Лилия Владимировна? Вас беспокоят с полиции. Ваш супруг попал в ДТП. Не могли бы вы подъехать к нам?
Не меньше минуты Лили обрабатывала полученную информацию, а затем ответила:
– Я то вам зачем?
На том конце провода подобного ответа явно не ожидали.
– Я, наверно, не так выразился, ваш муж попал в аварию. Его увезли на скорой, а вы как бы это… Близкий родственник, – подобрал вежливый собеседник на том конце нужные слова.
Лили медленно осознавала случившееся и как-то слишком спокойно ответила:
– Куда мне подъехать?
– В городскую больницу. Ваш муж в отделении реанимации.
– Скоро приеду, – вздохнула девушка, взглянув на часы.
Она в задумчивости перебирала платья. Что подобает одевать в подобных случаях? Остановив выбор на простом черном, она быстро зачесала волосы в хвост, решив не прибегать к косметике, накинула шубку, схватив ключи, быстро вышла на лестничную клетку и торопливо направилась к своему новенькому белому автомобилю.
В больнице она пробыла не долго. С давних пор больницы девушка терпеть не могла. К Диме ее не пустили, коротко сообщив о том, что у него обширные повреждения внутренних органов и врачам предстоит бороться за его жизнь. Лили не плакала, лишних вопросов не задавала и имела весьма странный чуть отстраненный вид. Беседовавший с ней не молодой мужчина в белом халате казался слегка смущенным и уставшим. Задавал какие-то вопросы о ранее перенесенных мужем заболеваниях, о том какие лекарства тот принимал. Она, при всем желании, не могла ответить и на половину из них. И, кроме того, хотела бы задать свои вопросы.
– Он выживет? – наконец-то смогла спросить она у врача.
– Пока сложно сказать, – ответил он туманно с любопытством наблюдая за ней.
Чуть позже к ним присоединился сотрудник правоохранительных органов, с какими-то бумагами в руках.
– Как это произошло? – спросила она у сотрудника лет тридцати, одетого в синюю форму.
– Пока точно не известно, – неохотно пояснил усталый мужчина, – специалисты определят причину трагедии. Точно могу сказать только то, то ваш муж, возвращаясь с ресторана «Кристал», не справился с управлением, на повороте вылетел на встречную полосу и врезался в автомобиль. Более подробно вам сообщат завтра. Не могли бы вы подъехать в отделение?
Лили выслушала его и кивнула.
– Отлично, – сказал он.
Ничего отличного в ситуации Лили не видела. Она видела только кучу нерешенных проблем, усугублявших и без того не радужное настроение. Боли от случившегося она не ощущала. Пустоты в душе или чего-то подобного тоже. Она не была злой, но гораздо больше сейчас ее занимало предчувствие того, что ничем хорошим для нее вся эта ситуация не обернется.
В простеньком черном платье она сидела возле двери палаты своего мужа, и вспомнила слова врача, что надо сообщить близким. Кого она могла назвать его близкими? Себя? Лили усмехнулась. Бывшую жену, у которой, так уж получилось, она увела Диму и которая их обоих ненавидела? Двадцатилетнего сына, который никогда не любил отца? Кого-то из его лицемерных друзей, которые только тем и занимались, что пытались подставить друг друга и занять чужое теплое место. Может быть Алекса, с которым муж был с детства не разлей вода, пока в их дружбу не вклинилась она сама? Сослуживец Альберт, который не может вернуть долг? И уж явно это не та девка, с которой он развлекался в тайне от нее. Да, выходило, что близких людей у ее мужа попросту не было и горевать в случае его смерти будет некому. От осознания того, насколько ее вторжение испортило ему жизнь она прониклась к нему сочувствием и ей стало по-человечески жалко супруга. И ей нестерпимо захотелось, чтоб он выздоровел, чтоб она могла его обнять и извиниться. И все исправить. По ее щеке скатилась слеза. Не известно откуда появившееся не прошеное чувство вины терзало, и она, не зная, куда от него деться, разревелась.
В назначенный день и час она нехотя пришла в кабинет следователя, куда ее вызвали по телефону. Лили не любила органы, и старалась как можно реже пересекаться со стражами закона, однако оттягивать этот момент было нельзя.
Серое обшарпанное здание не вселяло оптимизма. Ее изящная фигурка в узкой кожаной юбке и белой блузке смотрелась в том месте крайне неуместно. Облупившаяся краска на стенах, обшарпанная старая мебель, недоброжелательный дежурный и нецензурная пьяная брань из соседнего кабинета никак не сочетались с ней, приятно благоухающей дорогим парфюмом.
Она нерешительно протянула суровому мужчине в форме свой паспорт.
– Куда Антипову послать? – громко спрашивал у своих коллег дежурный, спрятавшийся за новеньким пластиковым окошечком.
– По какому делу? – доносилось до нее – По групповому износу в выходные?
– А вас кто вызывал барышня? – вежливо поинтересовался у нее дежурный, окидывая ее любопытным взглядом.
– Я не знаю, я не спросила… У меня муж в аварию попал.
– Она не знает – крикнул дежурный куда-то вглубь.
Мужчина мял ее паспорт, и куда-то звонил.
– Крис, вдову мужика, врезавшегося на «Ауди» к вам? – спросил он кого-то по телефону, выслушав ответ, он усмехнулся, и посмотрев на нее уже более серьезно продолжил, возвращая документ, – поднимайтесь в 305 к следователю Иванову Константину Николаевичу.
Лили шла по ступенькам и про себя повторяла: «Иванов Константин Николаевич… Костя Иванов? Вот ведь как бывает». С этими мыслями она стояла перед захватанной грязными руками выкрашенной белой краской дверью. С замиранием сердца она ее толкнула. Кажется, в тишине был слышен только стук ее собственного сердца.
Обстановочка в кабинете не отличалась, от той, что Лили уже видела. Два стареньких стола, заваленных бумагами в разных углах просторной комнаты. На давно не мытом окне грудой свалены бумаги, какие-то коробки и прочий хлам. Пол, с местами сильно потертым линолеумом, казался давно не мытым. Старенький диван с коричневой мужской курткой на нем. В углу тумбочка с электрическим чайником на подставке. Надо заметить, единственная чистая вещь в окружающем запустении.
Один из столов был занят молоденькой девушкой в полосатом свитере. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. Русые волосы, никогда не знавшие краски, собраны в пучок на затылке. Лицо начисто лишено косметики. Из украшений лишь небольшие золотые серьги в ушах. Она подняла голову и уставилась на Лили с немым вопросом.
– Мне сказали подойти к Иванову, – начала Лили глядя на пустующий соседний стол.
– Подождите немного, он сейчас вернется, – ответила девушка и вновь ловко застучала по клавишам.
Лили, предположила, что подождать ей предлагают в коридоре, но не вышла, а внедрившись вглубь кабинета, подошла к окну. Девушка на ее манипуляции внимания не обратила, занятая только своими мыслями. Лили слышала громкие голоса за дверью, топот ног и сильнее сжимала в руке сумку.
– Ладно, я подъеду, – услышала она приятный мужской голос, – конечно, после обеда, я что, по-твоему, летаю?
Дверь открылась, и в комнату вошел молодой высокий мужчина в белой футболке, форменных брюках и с лихой улыбочкой на губах. По мере того как взгляд его фокусировался на спине Лили улыбочка с лица сползала. Он внимательно смотрел на горделивую осанку девушки, рассыпавшиеся по спине волосы и стройные ноги в черных сапогах. Призраки прошлого всплыли в его голове и что-то в его душе екнуло. Гостья медленно повернулась и внимательно посмотрела на него. Сердце следователя упало куда-то вниз.
Перед его лицом всплыла хорошо забытая картина: молоденькая девчушка в розовой шапочке, из-под которой вылезают непослушные русые волосы весело смеется, глядя ему в лицо. Снег опускается на ее пушистые ресницы и тает. Как же долго он пытался забыть и никогда не вспоминать об этих давно ушедших минутах счастья.
И вот она снова стоит перед ним. Изменившаяся, повзрослевшая. Невозможно было узнать ту веселую, беззаботную девочку, которую он помнил. На ней уже не было ни той розовой шапочки, ни той задорной улыбки. Она стала совсем другой, теперь у нее уверенный, холодный взгляд королевы. Она смотрела прямо на него и совсем не выглядела удивленной. Кажется, она стала еще красивее… Под ложечкой противно засосало. Его коллега Кристина, заподозрив неладное, непонимающе смотрела то на него, то на нее.
– Ты покрасила волосы, – прервал он неловкое молчание, – тебе идет. Ты стала очень похожа на сестру.
Лили молчала, не зная, что сказать.
– Присаживайся, – мужчина сел на свое место и предложил ей стул напротив. На негнущихся ногах под недоуменным взглядом Кристины она опустилась на предложенное место. Следователь с минуту в совершенном замешательстве разглядывал ее. Не зная, как себя вести, он решил вести себя так, как вел себя обычно.
– Ваше имя, фамилия и место проживания? – неожиданно перешел на вы он. – Паспорт с собой? Замужем? Дети есть? Вы проживали совместно с Антиповым Дмитрием? – задавал он стандартные в таких случаях вопросы.
Лили протянула паспорт и тихо отвечала, глядя куда-то в стену.
– Вам известно, что случилось с Вашим мужем?
– Да, он попал в аварию и находится в реанимации. Кажется, его жизнь, подвергается опасности, – тихо, но уверенно ответила она.
– Это все, что Вы знаете? – продолжил Костя официальным тоном.
– Да, но мне бы хотелось знать больше. Не зря же я сюда пришла. Что случилось? Почему аварией заинтересовалось следствие?
– Вопросы здесь задаю я, – немного резко ответил он, быстро что-то записывая. – У вашего мужа были враги?
Когда он писал, он мог не смотреть на нее, это успокаивало и позволяло не выдать волнения.
– Не знаю, возможно были. У людей его положения враги есть всегда.
Она врала. Она точно знала и даже могла назвать не одного и не двух людей, явно желающих его смерти. И, положа руку на сердце, она была первой в этом списке. Костя смотрел на нее очень внимательно. Лили с достоинством выдержала его проницательный взгляд.
– Как давно вы женаты?
– Восемь лет.
– Какие отношения у вас были?
– Нормальные, – односложно отвечала Лили.
– Вы восемь лет живете с мужчиной в нормальных отношениях и не знаете были ли у него враги?
– Именно так.
– Откуда возвращался ваш муж так поздно?
– Из ресторана. У него был новогодний корпоратив.
– Почему вас не было с ним?
– Я осталась дома. Я не люблю шумные компании его коллег, – это была лишь часть правды, и девушка сомневалась, что это укроется от следователя.
– Чем вы занимались до и в момент аварии?
– Я была дома.
– Одна?
– Да.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Нет, – нерешительно ответила она, то в какое русло уходил разговор Лили совсем не нравилось.
– Неужели такая девушка предпочтет провести вечер пятницы дома в одиночестве? Пока муж развлекается в ресторане?
– У меня скопилось много грязной посуды, – она с вызовом уставилась на него.
– Шутить в камере будете, – резко ответил Костя.
– К чему ты клонишь? – не выдержала она, неожиданно переходя на ты. – Мне кажется, это похоже не на беседу, а на допрос с пристрастием.
– Все впереди дорогая, не торопи события.
Костя посмотрел в ее большие зеленые глаза. В нем сейчас говорила боль и обида. Обида на то, что она заставила его столько страдать, на то, что она так некстати снова появилась в его жизни, и на то, что он не мог выкинуть ее из головы. Конечно, он не должен был давать волю эмоциям, должен был быть объективным профессионалом, но не получалось. Не получалось, когда она сидела вот так напротив с непроницаемым холодным лицом королевы мира, и он мог чувствовать исходящий от нее запах малины и мускуса.
Лили не выдержала, она рывком поднялась со стула, но он, взяв ее за плечи, усадил назад.
– Вызовите меня повесткой в другое, более благоприятное время прорычала она ему в лицо, резко убирая его руки, и вылетела из кабинета.
– Вау, – подала голос Кристина, – что это было?
– Лилечка, это была Лилечка, – нервно ответил Костя, глядя на захлопнувшуюся дверь.
– А Лилечка это у нас кто?
– Жена Антипова, которому тормозные шланги повредили. Я так полагаю, имея явные намерения отправить его на тот свет.
– А между вами что? – не унималась коллега. – Почему я должна из тебя слова клещами вытаскивать?
– Ничего, абсолютно ничего.
– Хорош дурака валять, Иванов, – настаивала девушка, теперь уже совершенно забыв о работе. – Быстро говори, с чем связано недавнее шоу в лучших традициях латиноамериканских сериалов. И вообще, я не помню, чтоб ты вел себя столь грубо с хорошенькими девушками. Где твои манеры, родной?
Костя молча сжал руки в кулак и уставился в стол.
– Учти, я не отстану, – Кристина решительно поднялась и подошла к его столу, усаживаясь на край.
– Что это за мадам? – настойчиво повторила Кристина.
– Лилечка – это не мадам. Это моя головная боль, – устало ответил он.
– Ты не можешь теперь замолчать. Я умру, если не узнаю подробностей.
– С Лилечкой я познакомился когда учился на юридическом, Крис. Она была на курс младше меня. Тогда у нее еще не было мехов и золота, были свои натуральные русые волосы, звонкий смех и задорная улыбка. Я был влюблен в нее без памяти. – Костя откинулся на стуле и начал рассказывать, глядя в потолок. – Она была так непосредственна, так беззаботна и так красива, что я совершенно потерял голову. Это была моя первая любовь, Крис. Мы встречались около года, я никогда не был так счастлив как с ней. Потом я закончил институт и устроился в следствие в другой город. Все лето я часто приезжал к ней, мы планировали, что она переедет ко мне, когда закончит учебу, что мы поженимся. Я безумно скучал по ней и с нетерпением ждал встреч. Я был так молод и глуп, Крис.
– И что же случилось в итоге?
– В итоге? – хмыкнул мужчина. – В итоге она оказалась обычной дрянью, Крис.
Костя замолчал, все так же неотрывно глядя в потолок.
– Мне было очень тяжело без нее, – продолжил он, – и возвращаясь сюда я, конечно, ожидал, что могу случайно снова ее встретить. На кассе в магазине или в очереди в поликлинику. Я не был готов встретить ее вот так.
– А что там случилось-то?
Кристину всерьез заинтересовала эта история. И удивила. На сколько она знала, ее коллега, Костя Иванов, с которым она делила этот не слишком шикарный кабинет, был редким бабником, не пропускающим ни одной юбки и никогда не имевший меньше двух интрижек одновременно. Единственным исключением была, пожалуй, она сама. Ее он совершенно не воспринимал как романтический объект. Кристина утешала себя тем, что происходило это исключительно потому, что работу и удовольствия Костя не смешивал. Они уже давно работали вместе, и около полугода назад она перевелась сюда в след за ним, настолько связали их теплые приятельские отношения. Кристина была искренне удивлена, обнаружив подобное двойное дно у своего соратника, о котором, казалось, знала совершенно все.
– С Антиповым? Ему кто-то с пока неясной целью повредил тормозные шланги. И бедняга на полной скорости врезался во встречный автомобиль. Выживет он или нет пока вопрос. Но выяснять, по чьей вине человек может отправиться на тот свет, предстоит мне. Придется разобраться, кто это: мелкий пакостник или целенаправленный убийца. А появление Лилечки мне, конечно, задачу усложнит.
– Да нет, – нетерпеливо оборвала его коллега, – между вами, что ты мне все про работу. Про работу я и так знаю. Почему вы расстались?
– Не знаю, – пожал плечами мужчина. – Она так и не сказала мне этого. Вот как-то так, Крис.