Из всех Девяноста девяти кланов, пожалуй, самым загадочным является ЮйЭ, что взращивал секрет вечной жизни, истоком которого на самом деле являются вовсе не смертные.
Лань, сердце которой колотилось в такт пронзительному звону колокольчика Тая, уже доставала из мешочка окарину. Песок под их ногами плясал, на нем образовывались маленькие оспинки, как от невидимого дождя.
Песчаные дюны вздымались в небо, поднимаясь все выше и выше, подобно волнам, надвигаясь на них.
– Мо, – прохрипел Тай. Демон.
Сковавший горло Лань страх пробудил другое существо внутри нее. Глаза, голубые как лед, слегка приоткрылись. В темноте мелькнула серебряная чешуя. И разум Лань заполнил голос, напоминающий порыв ночного ветра.
– Мо, – мягко произнес Серебряный Дракон Востока. – Я чувствую гнев в ядре его души.
Лань, стиснув зубы, заглушила связь между ними. Единственной обязанностью Бога-Демона было защищать ее, когда она оказывалась в опасности; в остальное время девушка старалась воздвигнуть между ними воображаемую стену, не позволяющую читать ее мысли.
Когда Дракон отступил, вернулись звуки настоящего мира: отдаленные крики разбегающихся в разные стороны торговцев, завывание песка и духа, который полз вперед, затмив собой половину неба.
Стоявшая перед Лань Дилая обнажила Соколиный коготь. Изогнутый дао – реликвия клана Джошеновой Стали – был самым ценным достоянием, которое мать доверила дочери за несколько мгновений до смерти. Со своего места Лань могла видеть только развевающийся на ветру левый рукав Дилаи, ее черную повязку и то, как упрямо она вздернула подбородок, глядя на зловещего духа сверкающим глазом.
– Дилая. Нет, не вздумай, – послышался позади голос Тая. – Тебе с ним не справиться. Ты не сможешь. Элантийские маги. Они найдут нас.
Всю прошлую луну они воздерживались от использования практики, лишь бы королевские маги не отследили их местоположение. Вступи они в бой сейчас, существовал шанс, что ци демона перебьет их энергию. Но также было возможно, что они раскроют себя.
Дилая наклонила голову. В тусклом желтоватом свете ее рот был не больше, чем алая полоса.
– И что тогда, Чо Тай? Собираешься сбежать и оставить этих торговцев на милость мо?
– Нет, – пробормотал Тай. – Я имел в виду не это.
Дилая рассекла воздух Соколиным когтем: лезвие сверкнуло в последних лучах солнечного света, пробивающихся сквозь затянутое тучами небо.
– Разве мы пережили падение Конца Небес только для того, чтобы смотреть, как наш народ гибнет? Разве мастера учили нас практике, чтобы мы испугались зла? – Когда она посмотрела на своих спутников, ее глаз сиял. Лань видела в этом взгляде то, что они потеряли. Их мастеров. Мать Дилаи. Родителей Лань. Шаньцзюня. Их дома. – Я ученица Школы Белых Сосен. Матриарх клана Джошеновой Стали. И практик Последнего царства. Я не буду бездействовать, когда умирают люди.
С этими словами Дилая прыгнула, и мощная струя ци, которую она направила к своим ногам, подняла ее высоко в небо.
Лань крепче сжала свою окарину, скользя большим пальцем по знакомым очертаниям перламутрового лотоса, инкрустированного в черную поверхность. Инструмент помогал ей использовать Искусство Песни – давно утерянную магию, что была достоянием ее клана. Практики, владеющие Искусством Песни, направляли ци через музыку, комбинацию нот и мелодий, вытянутых из бесконечных энергетических нитей этого мира. Последним практиком, который умел подобное, была ее мать, которая и завещала окарину Лань.
В инструменте Сун Мэй спрятала и ключ к поиску Богов-Демонов: четыре звездные карты, которые только Лань могла воссоздать через Искусство Песни. Цзэнь привязал к себе Черную Черепаху, а Лань заключила сделку с Серебряным Драконом, местонахождение двух других – Лазурного Тигра и Алого Феникса – было неизвестно.
Вот почему их преследовали королевские маги. Один из них, известный как Эрасциус, вел войну с хинскими практиками и мечтал лично свести счеты с Лань. Двенадцать циклов назад он убил ее мать, а теперь хотел прикончить и саму девушку, чтобы привязать к себе Серебряного Дракона, а затем и всех остальных Богов-Демонов. Тогда он разрушил бы все, что осталось от хинских практик, уничтожил бы любую надежду на восстание.
Лань посмотрела на Дилаю: теперь уже маленькой красной точкой вдали она стремглав неслась к огромному песчаному демону и караванщикам, исчезающим под его клубящимися, удушающими когтями. Костяшки пальцев, которыми Лань сжимала окарину, побелели. Сражением они грозили выдать себя элантийской армии. Побегом обрекли бы на смерть десятки невинных.
На завоеванной земле всегда приходилось выбирать. И пока она замерла в нерешительности, ей вспомнился Цзэнь, который стоял напротив нее у черного, будто бы стеклянного озера. Его лицо искажали ярость и горе.
Не у каждого есть привилегия выбора, Лань. Ты же сама говорила, что мы вынуждены выбирать меньшее из двух зол!
В горле встал ком, все перед глазами заволокло туманом. В груди внезапно закололо, потому что слова парня, которого она считала своим врагом и предателем, неожиданно обрели смысл.
«Меньшее из двух зол», – подумала Лань, расправляя плечи. Несмотря ни на что, она уже знала, что выберет. Мать говорила ей, что те, у кого есть власть, должны защищать тех, у кого ее нет.
Лань открыла свои чувства, наполнила себя ци, посылая ее вниз, к ступням.
И оттолкнулась.
Небо окрасилось в удушливый желтый оттенок. Ветер теперь кричал во всю мощь, инь накатывала подобно высоким волнам прилива, грозя утянуть Лань в пучину. Когда она приземлилась, то, пошатнувшись, упала на колени и прикрыла одной рукой лицо. Инь давила на грудь.
– Дилая, – выдохнула она. – Дилая…
Ветер срывал слетающие с ее губ слова. Песок забился в горло и нос. Зловоние демонической ци в любой момент могло задушить.
Краем глаза Лань заметила какую-то тень. Слабый перезвон колокольчика.
И вот уже Тай опустился перед ней на колени. Ци расцвела на кончиках его пальцев, превратившись в печать, мерцающую бледным фиолетовым светом. В ее структуре она узнала черты, помогающие создать щит – барьер против бьющих по ним энергий, а также летящего в них мусора и песка.
Когда зрение Лань прояснилось, прямо перед ними она увидела движение.
В центре бури в дуэте развевающегося пояса и стали танцевала фигура. Вспышки ци срывались с кончика дао Дилаи, оставляя в воздухе багровый след, из которого формировались печати. Во время их путешествия Лань узнала, что однорукая девушка и ее мать, мастер Мечей, нашли способ направлять ци через клинок, поскольку в отличие от большинства практиков Дилая не могла держать оружие в одной руке, а другой создавать печати.
Соколиный коготь рассекал песчаный вихрь так, будто был продолжением самой Дилаи.
На долю секунды в песке образовалась пробоина, обнажившая ядро демона – мерцающее существо, реки звездного света и песка, обратившегося снегом.
Лань лицезрела его всего мгновение, прежде чем пески снова сомкнулись. Должно быть, Дилая тоже заметила это, потому что замедлилась, чтобы посмотреть на существо.
Демон воспользовался заминкой, и гора песка ударила девушку в живот, отчего она подлетела в воздух.
Лань вскрикнула. Тай побледнел, одним взглядом подтверждая то, чего она и боялась: живым им из этой битвы не выбраться.
Если только не случится чудо.
Дрожащими руками Лань схватила окарину. Она проучилась в Школе Белых Сосен всего одну луну, прежде чем туда вторглись элантийцы. Да и причиной ее сильной ци и врожденных способностей к практике был Бог-Демон, которого мать запечатала в шраме на ее запястье.
Без Серебряного Дракона она была никем. Едва начавшая тренировки ученица. Уличная крыса, которая выжила на колонизированных землях благодаря сноровке и удаче.
Тай двигал пальцами, подступающая к их кончикам ци шевелилась, формируясь в печать. Та мгновение мерцала, будто бы отплевываясь от шторма песчаного демона, а затем погасла. Будучи Заклинателем Духов, Тай практиковался в искусстве находить духовную ци и слышать голоса мертвых. В печатях и сражениях он был не так силен.
Лань посмотрела на скорчившуюся фигуру Дилаи примерно в дюжине шагов от них, затем на разверзшийся над их головами песчаный вихрь – туннель тьмы и демонического ци, который выл от горя и гнева поглощенных демоном душ.
Те, у кого есть власть, должны защищать тех, у кого ее нет.
Лань прыгнула вперед. Прорвавшись сквозь барьер, воздвигнутый щитом Тая, она услышала, как он зовет ее. Буря достигла своего апогея, темноту рассекла молния, а демоническая ци грозила вот-вот потопить Лань.
Она рухнула на землю рядом с Дилаей. Та была без сознания, пряди волос выбились из ее фирменной прически – двух пучков, опоясанных косичками. Наверху маячила бесформенная глотка песчаного демона, наполненная воплями тысяч душ.
«Будь прокляты небеса, если я погибну, из всех людей на этой земле спасая именно Ешин Норо Дилаю, – подумала Лань. – В следующем мире я не спущу ей это с рук».
Стоило Лань поднести окарину к губам, как ей в живот угодил комок твердого песка.
Она едва уловила удар. Только осознала, что в один момент стояла на коленях с окариной у рта, а в следующий уже лежала в песке. Дыхание сперло, голова кружилась, а сверху смыкалась пропасть тьмы и демонической энергии.
Смерть сомкнула на ней свои зубы.
Но что-то укусило ее в ответ.
Мир стал обжигающе белым, когда напоминающее иней пламя покрыло кружащийся песок. Темнота отступила, сменившись бледным сиянием. Белоснежные чешуйки, змеевидная форма, сверкающая точно луна.
Серебряный Дракон поднялся из тела Лань и навис над песчаным демоном. Он медленно, почти лениво, моргнул холодными голубыми глазами. И тут же бросился в атаку.
Рев песчаного демона сотряс землю, когда он рухнул под мощью Бога-Демона, как бумага, прогнувшаяся под сталью. Серебряный Дракон молчал, пока его тело, достаточно длинное, чтобы охватить весь горизонт, обвивалось вокруг мо.
А потом сдавило его.
Грянул взрыв демонической ци. Лань держала Дилаю, пока песок под ними ходил ходуном, а мир качался, как океан во время шторма.
Постепенно все стихло.
Лань открыла глаза. Прояснившееся фиолетовое небо обрамлял коралловый закат. Облака, румяные, как магнолии, неслись по темнеющему горизонту подобно небесной реке. Песчаная буря закончилась, пески больше не пели. Впереди между дюнами виднелись точки: сошедшие с пути из-за демона караванщики постепенно приходили в движение.
Живые.
В висках стучало. Дилая все еще не шевелилась, но ее грудная клетка ритмично поднималась и опускалась. Ее ци была слабой, но устойчивой. Она выживет… Хотя, возможно, ей придется наведаться к лекарю. И чем скорее, тем лучше.
Прежде чем подняться на ноги, Лань сделала несколько глубоких вдохов. Чувствуя, что стало легче дышать, она подняла свою окарину, что лежала неподалеку в песке, и сунула ее в набедренный мешочек.
И тут девушка заметила ее.
Мерцающую фигуру, чья длинная шелковая юбка и несколько поясов развевались на невидимом ветру. На лбу у нее сверкал сапфировый полумесяц, а браслеты на запястьях и броши на талии были явно из чистого золота.
Лань приподняла голову и задержала дыхание.
Над фигурой, едва различимый, как поток свернувшегося лунного света, парил Серебряный Дракон. Он замер лицом к незнакомке, совершенно неподвижный, за исключением усов и гривы, которые колыхались на том же невидимом ветру, что и одежды женщины.
Лань с трепетом наблюдала, как силуэт протянул руку и Бог-Демон склонил к ней голову. Стоило им дотронуться друг до друга, как они оба исчезли. Лань ощутила, как Серебряный Дракон вернулся внутрь ее тела – туда, где хранилось ядро его силы, – и опять погрузился в спячку.
– ЮйЭ, – подпрыгнула Лань. Тай подошел и опустился на колени рядом с ней. Заклинатель Духов, хмурясь, смотрел на то место, где совсем недавно стояла фигура.
– Ты тоже это видел? – пробормотала она.
– Да. ЮйЭ, – повторил Тай. – Душа, заточенная в ядре песчаного демона, принадлежала клану ЮйЭ. – Висящий на его поясе колокольчик молчал, но Тай дотронулся до него, будто хотел в чем-то удостовериться.
Демоническое ядро чем-то напоминало человеческое сердце, поскольку тоже содержало в себе душу: настоящую, принадлежащую существу, которое еще не было порабощено демонической ци и не начало поглощать души других, чтобы увеличить собственную силу.
Лань пристально посмотрела на Тая.
– Больше ты ничего не заметил?
– Я слышал… Слышал. – Заклинатель Духов выглядел мрачным. – Такую печаль.
Похоже, Тай не видел, что таинственная фигура дотронулась до Серебряного Дракона. Лань осознала, что хоть она сама и видела нить, которой Бог-Демон был к ней привязан, для всех остальных это оставалось сокрытым. И ей это только играло на руку. Демонические практики не просто так считались опасными и были запрещены, ведь часто тот, кто привязал к себе демона, терял над ним контроль. Во многих кланах подобные практики считались оскорбительными. Поэтому Лань заключила с друзьями негласное соглашение – не использовать силу Бога-Демона, учитывая, насколько это опасно.
Лань даже представить не могла, что сказала бы Ешин Норо Дилая, узнай она, что магия Серебряного Дракона только что вырвалась наружу.
Ее мысли снова обратились к душе ЮйЭ. С чего бы ей приветствовать что-то столь злобное, как Бог-Демон? Казалось, в позе силуэта читалось преклонение. Но в то же время на ее лице отражалась меланхолия, накопившаяся за долгое время печаль. Лань задумалась над тем, как кто-то столь прекрасный мог превратиться в разъяренного демона и на протяжении многих циклов питаться чужими душами.
Ей не пришлось долго размышлять об этом.
Сухой ветер пустыни принес аромат новой ци, от который у Лань сдавило горло, а легкие наполнились запахом меди. Эту энергию она узнала бы где угодно – фирменный знак тех, кто преследовал ее в кошмарах.
Элантийцы. Совсем близко.
Лань обнажила кинжал – Тот, Что Рассекает Звезды. На первый взгляд он казался маленьким и не очень-то практичным в рукопашном бою. Но его настоящая ценность заключалась в удивительной возможности на какое-то время прорезать демоническую ци.
Целься в демоническое ядро ци. Оно расположено там же, где сердце. А потом атакуй.
Голос, подобный бархатной полуночи. Взгляд, точно пылающая черная сталь. Она помнила, какими холодными и твердыми казались пальцы Цзэня, когда он накрыл ими ее, направив кончик кинжала в область своего сердца.
Лань сглотнула и быстро заморгала в попытке отогнать воспоминание. Над краем горизонта появилась тень, не силуэт, а скорее лишь нечто, закрывающее собой звезды, которыми было испещрено небо цвета индиго. Когда фигура будто бы повернулась, Лань застыла. Ей показалось, что она увидела блеск металлических браслетов и доспехов элантийского мага, почувствовала ледяной взгляд, нашедший ее посреди этой бескрайней пустыни.
Эрасциус. При их последней встрече они летели с утеса вниз. Их обоих ждала верная гибель, если бы Цзэнь не спас ее. Эрасциус должен был умереть.
Девушка крепче сжала Тот, Что Рассекает Звезды, и шагнула вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с виднеющейся вдали фигурой…
Но та вдруг исчезла. Настолько быстро, что Лань едва успела моргнуть. Она даже задумалась, а не показалось ли ей.
Учащенно дыша, она еще несколько мгновений смотрела на вздымающиеся над горизонтом дюны, пока раздавшийся позади кашель не привлек ее внимание.
Дилая, лежавшая на земле, шевельнулась. Она приоткрыла глаз, под которым уже начал проявляться синяк.
– Коварная маленькая лисица, – прохрипела она.
Лань опустилась рядом с ней на колени.
– Лошадиная морда, – с облегчением выдохнула она. – Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я рада, что ты жива.
Дилая мгновение смотрела на Лань затуманенным взглядом, пока тот не стал более сосредоточенным.
– Ты ее использовала.
Догадаться, о чем речь, было несложно: о силе Серебряного Дракона, что таилась внутри Лань. Та, которую она поклялась не использовать. И не использовала: Бог-Демон дал волю своей магии, чтобы спасти ее жизнь.
Но Лань понимала страх и упрек, что виднелись в глазах Дилаи. Они все стали свидетелями падения Цзэня, лицезрели, как он утратил контроль над своим Богом-Демоном. Это он привел элантийцев к Краю Небес.
– Бог-Демон был вынужден спасти меня. Только в этом и дело, – заверила Лань Дилаю. – Я никогда не призывала его и не собираюсь этого делать. Я помню, что случилось на Краю Небес. Даю тебе слово.
Дилая смотрела то в один глаз Лань, то в другой, будто бы пытаясь что-то найти. Затем она выдохнула, пошевелила рукой и, поморщившись от боли, чертыхнулась.
– Помоги мне подняться.
Вместе с Таем Лань поставила Дилаю на ноги. Бледная, с блестящим от пота лицом, она слегка покачнулась. На мгновение показалось, что девушка снова упадет, но Дилая сжала зубы и устояла, скорее всего, из чистого упрямства.
– Тебе нужно к лекарю, – заметила Лань. – Лучше нам поскорей добраться до Наккара.
– Наккар, – согласился Тай. – Мы идем.
Сама Дилая решила не спорить, видимо, признав свои раны достаточно серьезными.
Лань колебалась. В нескольких десятках шагов от них начали приходить в себя караванщики, выжившие после нападения песчаного демона.
– Нужно им помочь, – произнесла она.
– Нет, – решительно ответила Дилая. – Мы уже помогли. Один из них может узнать нас и за круглую сумму продать информацию о нашем местонахождении элантийцам.
Дилая была права, но Лань не могла отделаться от ощущения, что они не справились со своей задачей. Мать оплакивала своего ребенка; мужчина рыдал, держа на руках распростертое тело своей жены. В приглушенном свете никто из них не замечал стоящую в отдалении троицу.
Лань снова взглянула на линию горизонта. Ничего, кроме ясной звездной ночи. Она готова была поклясться, что почувствовала элантийца где-то там, среди теней, которые отбрасывали песчаные дюны.
Может, однажды они будут жить на земле, с которой им не придется бежать.
Оставшаяся часть пути до Наккара, возможно, заняла не больше одного перезвона, но время, казалось, тянулось так же долго, как бесконечная пустыня перед ними. То была кропотливая работа: песок был мягким, а ночь холодной, так что вскоре дыхание Дилаи стало затрудненным, и она вся покрылась потом. Когда Лань уже подумала, что девушка свалится с ног, она заметила, как поменялся холмистый ландшафт.
Наккар.
В отличие от остальных городов, расположенных рядом с пустыней, белые, точно яичная скорлупа, стены Наккара не украшали зубцы. Верх стены был усыпан голубыми драгоценными камнями, которые мерцали в лунном свете, как волны океана. За стенами высились дома из утрамбованной земли, их крыши были украшены золотом и лазуритом. А вдалеке возвышались тени заснеженных гор, которые погружались пиками в облака. Их, как простыню из бледного шелка, рассекал огромный водопад.
– Наконец-то, – прохрипела Дилая, но Лань заметила, что даже она была впечатлена увиденным. – Город Бессмертных.
Их благоговейный трепет продлился недолго, ведь у городских ворот ци отяжелило знакомое давление металла. Элантийская магия. Они присоединились к толпе торговцев и путешественников с Нефритовой тропы, которые ждали разрешения на въезд. В мерцающем свете факелов, освещавших ворота, фыркали верблюды, ревели ослы, ржали лошади, а их владельцы шепотом просили животных умолкнуть.
– Опусти вуаль, – напомнила Лань Дилае, когда они приблизились. – Нам лучше разделиться. Я попытаюсь пройти с одним из караванов. А ты, Тай, представишь Дилаю своей женой. Скажи им, что она больна из-за того, что много времени провела на солнце.
Трудно было понять, кого больше возмутил вымышленный брак – Дилаю или Тая, но маскировка сработала. Пусть королевские маги и поставили Лань и ее спутников во главу списка разыскиваемых, это мало мотивировало пехотинцев, стоявших у ворот одного из крупнейших торговых городов и ежедневно проверяющих тысячи въезжающих и выезжающих путешественников. Патрульный лишь бросил на Дилаю и Тая беглый взгляд, прежде чем взмахом руки позволить им проехать (при этом он прикрыл нос, будто боялся подхватить таинственное заболевание, которым страдала Дилая).
И вот настала очередь Лань. Она прищурилась, когда к ее лицу поднесли факел. После нескольких перезвонов темноты его свет казался невероятно ярким. Когда она посмотрела в зеленые глаза патрульного, на мгновение ей вспомнился другой элантийский солдат, из ее прошлой жизни в Хаак Гуне. Лань могла поклясться, что патрульный заметил страх в ее глазах и почувствовал, как напряглось ее тело.
Но он только зевнул и махнул рукой, пропуская ее. Свет факела осветил лицо следующего торговца.
Лань присоединилась к Дилае и Таю, которые ждали ее на обочине. Все трое добрались до Наккара, одного из самых оживленных торговых пунктов Нефритовой тропы… Наиболее тщательно патрулируемого западного города Последнего царства. Теперь им предстояло найти легендарную библиотеку, охраняемую кланом ЮйЭ, и выяснить, таится ли в ней путь к Шаклахире, Забытому городу Запада.