Глава вторая

В понедельник утром, увидев возвышающуюся передо мной Королевскую старшую школу, я понимаю, что совсем не так сильна, как мне казалось. Мне хочется упасть и свернуться клубочком на зелёной, очень красивой лужайке, и это никуда не годится. Одно дело – пробраться на митинг, а потом незаметно улизнуть. Совсем другое – прийти сюда, в Королевскую старшую школу, где в одном здании находятся все, кто меня знает и ненавидит. Особенно сейчас, когда на каждой свободной поверхности висят плакаты с Джеймсом, Малли и Урс.

Сотни учеников плетутся к дверям, со скорбными лицами обнимая себя за плечи.

«С возвращением в Королевскую старшую школу! – переливается оптимистичными радужными цветами баннер над входом. – Пожалуйста, соблюдайте все правила!»

Мне стоит повернуть назад, прийти домой, лечь в постель и никогда больше с неё не вставать. Мне не хочется встречаться с людьми, отвечать на вопросы, чувствовать чужое осуждение. Джеймс и Урс ушли, и все в этой школе знают, что я была с ними в ночь битвы. Мы с друзьями даже не пытались спрятаться от чужих взглядов, и теперь всё внимание будет направлено на меня. Лучше попробую снова в другой день. Пока-пока, Королевская старшая школа.

«Ого, Мэри. Чего ты хочешь? Быть сопливой неудачницей или…»

Опять этот голос. Он комментирует всё, что я делаю.

Хотя, возможно, в этих словах есть смысл.

Чего я хочу?

– Джеймса, – шепчу я, интуитивно чувствуя, что это правда. Но вместе с правдой приходят вопросы, которые мучают меня уже неделю: выжил ли Джеймс после того, как я отрубила ему руку? Если да, то в безопасности ли он? Если да, то злится ли он? Если да, то сможет ли он простить меня? Если да, то захочет ли Джеймс когда-нибудь снова меня увидеть? Если да, то сможет ли он поверить, что я до сих пор ему верна? Если да, примет ли он мои извинения?

Если да, то сможем ли мы снова быть вместе?

«Есть только один способ узнать».

Тогда ничего не поделать.

«Шевели ногами, трусиха».

Я ожидала, что всё изменится. Я была готова к тому, что в Королевской старшей школе, которая была оплотом отчаяния и разрушений с ароматом карамельного фраппучино задолго до битвы у Чудо-озера, атмосфера станет ещё более неловкой и нервной, чем пять дней назад. Но я всё равно резко останавливаюсь, когда вижу, что здесь происходит.

Благодаря инициативе по восстановлению Шрама площадь внутри круговой подъездной дороги украшена тюльпанами и ярко-зелёной травой, вдоль неё высажены кусты пионов с бутонами роскошных пурпурных и розовых оттенков. В центре извергает воду из пасти фонтан в виде бледно-голубого морского дракона. Всё то же, что и раньше. Жалкая попытка скрыть проблемы и конфликты, царящие здесь. Но на подъездной дороге, обычно заполненной школьными автобусами и лимузинами, привозящими детей Элит, теперь выстроились одинаковые массивные белые внедорожники с тонированными стёклами и без номеров. Люди в серых костюмах, среди которых нельзя различить Элит и Наследников, стоят по стойке «смирно» по обе стороны лестницы до самых главных дверей.

Дозорные.

Да, наверняка. И они определённо наблюдают за нами.

Я ищу знакомые лица, но не нахожу ни одного – ни Сми, ни кого-то из «Потерянных мальчишек». Здесь нет даже Флоры, Фауны и Мэривезы. То, что я не могу найти «Потерянных мальчишек», не удивляет. Они ходили в школу только потому, что их заставлял Джеймс, говоря, что важно получить хорошее образование. Теперь, когда он ушёл, парни наверняка играют всю ночь и отсыпаются весь день.

И… пресса. Чуть в стороне припаркованы машины съёмочных групп, журналисты в дождевиках что-то говорят в микрофоны. Из-за Дозора у них мало шансов приблизиться к школе, и я думаю, что это хорошо. Одним поводом для беспокойства меньше.

«Смелее».

«Будь смелее».

«Какой жизни ты хочешь?»

Я поднимаюсь на ступеньку лестницы, когда ученик впереди подходит ближе к дверям.

Почти все в очереди на вход одеты в пальто, капюшоны и шляпы, закрывающие головы, шеи обёрнуты толстыми шарфами. Обычно внешность жителей Шрама отличается яркими цветами, броскими украшениями, диким макияжем и загорелой кожей. Это море безликих людей выглядит странно.

Тут я замечаю Лукаса Аттенборо, который стоит в нише и смотрит прямо на меня. Этот подлый кусок дерьма. Я едва его узнаю. Волосы Лукаса не зачёсаны назад, как обычно, он одет в джинсы, туфли на шнуровке и свободную футболку вместо униформы цвета хаки с заправленной рубашкой и мокасинами. Похоже, капюшон толстовки не может скрыть моё лицо. По крайней мере, от Лукаса. Тот всегда был раздражающе наблюдательным. Парень встречается со мной взглядом и кивает, приподняв уголок рта в улыбке.

После всего, что случилось, он мне ещё и улыбается.

Будь тут Джеймс, он бы избил Лукаса так, что тот не показался бы в школе до следующего учебного года.

Но Джеймса здесь нет.

Здесь только я.

Я вскидываю подбородок, надеясь, что Лукас почувствует мою ненависть и та разъест его изнутри. Я вспоминаю, как мысленно расплавила стекло в ночь битвы и заставила его исчезнуть. С тех пор я не смогла сделать ничего магического и мощного, но мне интересно, достаточно ли моей злости, чтобы сломать Лукаса пополам или заставить его исчезнуть.

Это подняло бы мне настроение на весь день. Я пытаюсь направить на Лукаса луч разрушения, но ничего не происходит, а я тут же чувствую усталость.

Надо было выпить ещё кофе.

Четыре дня назад Лукас Аттенборо оглушил меня, похитил и накачал непонятным веществом, которое возрождало неправильную магию. Сейчас он должен сидеть в тюрьме. Нет, он должен гнить под землёй за то, что сделал. Я стискиваю зубы. Хотелось бы мне сказать Лукасу, что я не боюсь его или его отца, хотя это и не совсем правда.

Он действительно похитил меня, запер и удерживал против воли. Это нелегко забыть.

Кажется, парень это понимает. Он отводит взгляд, а я начинаю задаваться вопросом: что Лукас, принц Элит, делает на улице один? Конечно, мы просто пытаемся зайти с холода в здание, но всё то время, что я знаю Лукаса, я никогда не видела его в одиночестве, особенно в школе. Здесь или ему поклоняются, или его ненавидят. Но никогда не игнорируют.

Лукас достаёт свой телефон, притворяясь, что занят. Я прохожу вперёд.

– Снимите капюшон, – один из дозорных указывает на мою голову.

– Что? Зачем?

Этот парень ненамного старше меня, самое большее лет на пять.

Он хорошо сложён и носит часы, которые закрывают запястье, поэтому я не могу увидеть, есть ли у него метка Наследия. Он суёт мне в руку листок бумаги.

– Головные уборы запрещены, – он тыкает пальцем в лист. – Это одежда Гордости Наследников. Пожалуйста, ознакомьтесь с правилами.

Я бросаю взгляд на отсыревшую бумагу.

До поступления дальнейших указаний:

• запрещено использование слова «магия»;

• запрещено упоминание о принадлежности к фракциям, таким как Сторонники магии, Противники магии или Натуралисты;

• запрещено использование термина «Элита»;

• запрещено использование термина «Наследник»;

• в кампусе не допускается ношение одежды с символикой #ГордостьНаследия, а также шляп, капюшонов и париков;

• новый девиз школы – «Один за всех, и все за одного»;

• его требуется произносить по первому запросу.

– Как толстовки относятся к Гордости Наследия?

– Мисс, просто соблюдайте правила.

Я бы отдала пару ногтей, чтобы увидеть, как Малли испепелит эту листовку лучом из своего стильного нового посоха.

Я снимаю капюшон и вглядываюсь в лицо дозорного, пытаясь понять, узнал ли тот меня, но его выражение не меняется.

– Теперь я могу войти, сэр?

Он меня пропускает, отступив в сторону, и переходит к следующему ученику, механически повторяя инструкции.

Внутри всё выглядит более привычно. Несколько дозорных стоят в коридорах, но их присутствие не подавляет. Кафетерий работает в полную силу, и очередь тянется почти до самой двери. Пол скрипучий и грязный от мокрой обуви, и в здании немного пахнет нафталином, но школа наполнена теплом, светом и оживлённой болтовнёй. Я становлюсь в очередь за кофе и собираюсь внимательнее изучить лист бумаги в руках, когда замечаю, что атмосфера вокруг начинает меняться.

Разговоры обрываются. Головы поворачиваются в мою сторону. Я проклинаю себя за то, что не продумала заранее, как буду справляться с всеобщим вниманием. Вариант упасть на пол и притвориться мёртвой кажется мне не лучше, чем массовая резня. Урсула поняла бы, что делать. Даже Джеймс обернул бы ситуацию в свою пользу. А Малли просто подожгла бы всех.

– Это правда, что ты отрубила руку Джеймсу? – спрашивает девушка, которую я смутно помню. Я подумываю о том, чтобы выдернуть кольцо из её носовой перегородки. – Это было противно? – спрашивает она. – Это было очень противно?

– Я слышал, у тебя есть способности. Ты поэтому не хочешь говорить с журналистами? Тебя собираются арестовать? Нам теперь нельзя даже говорить слово на букву «М». Ты знала об этом? – интересуется мальчик.

Слово на букву «М»?

– Если бы все с самого начала прислушались к отрицателям магии, этого никогда бы не случилось, – выплёвывает Джастин, лидер Молодёжного союза отрицателей магии. – Именно одержимость Наследников магией стала причиной всех ужасных событий в Шраме. Нам она не нужна. Мы должны учиться полагаться на самих себя. Видишь, что произошло, когда она вернулась обратно?

– Где ты такое слышал? – огрызается первая девушка. – Ты сейчас цитируешь свою инструкцию для отрицателей магии, она же самое скучное чтиво за всю историю мира?

– Эй, ребята! – говорит ещё одна девушка, явно новенькая. – Нам нельзя говорить эти слова. Мы только вернулись в школу, не нужно создавать неприятности.

То ли это моё воображение, то ли что-то ещё, но мне кажется, что все одновременно делают шаг ко мне.

– Мне нужно найти Моргану, – говорю я, привлекая внимание. – Вы не знаете, она же в девятом классе?

– Ты имеешь в виду Моргану, сестру Урсулы? Будто кто-то её не знает, – говорит девочка.

Ей нужно сменить тон, и я уже собираюсь сказать об этом, когда из коридора доносится голос:

– Ты меня ищешь?

Люди расходятся в стороны, как круги на воде. Через толпу проходит Морджи, и мне требуется время, чтобы успокоиться. Одетая в чёрное мини-платье без бретелей, с длинными светлыми волосами, выпрямленными до полной гладкости, она кажется совершенно другим человеком – не тем, которого я видела в последний раз. За последнюю неделю Морджи будто повзрослела на несколько лет, округлилась, превратилась из маленькой девочки в почти женщину. Да… и она очень похожа на Урсулу. Может, чуть стройнее, её лицо скорее овальное, чем круглое, но Моргана сделала точно такой же макияж, как у Урс: нанесла голубые тени, провела подводкой по векам, накрасила губы яркой малиновой помадой. Раньше я не замечала, что их лица так похожи. У неё накладные ресницы и длинные красные ногти, совсем как у Урс, и я вдруг ощущаю, что больше ни минуты не могу прожить без Урсулы и её потрясающего громкого смеха.

Он заставлял коридоры отзываться эхом.

Он заставлял коридоры дрожать.

– Морджи, – выдавливаю я.

– Теперь я Моргана, – холодно говорит она, затем делает шаг вперёд и целует меня в щёку. – Привет, Мэри Элизабет.

Тогда я понимаю, что она не одна. Её окружают несколько девушек, одетых в чёрное, с чокерами и чёрными бантами в высоких причёсках.

– Познакомишь меня с подругами? – спрашиваю я.

Моргана кратко их перечисляет:

– Табита, Ли, Сара. Не нужно запоминать их имена, – она наклоняет голову вбок. – Бунтарка Мэри, – говорит она. – Девочки, вы ведь знаете Мэри, верно? Мэри Топорик?

Отлично. Мне придумали прозвище. Я вспоминаю, как лезвие разрубает сухожилия на запястье Джеймса, и крепко зажмуриваюсь, чтобы вернуться в реальность.

Девочки кивают, здороваясь, но продолжают смотреть на Моргану, словно ждут каких-то инструкций.

– Мы можем поговорить? – Я оттаскиваю Морджи от толпы к шкафчикам и бросаю взгляд на её девочек, давая понять, что им лучше оставаться на месте.

– Мне нужно на занятия, – говорит она, высвобождая руку.

– Да, я знаю. Мне тоже, – я смотрю на часы над головой Морджи. – У нас ещё пять минут до звонка.

Она складывает руки на груди.

– Тогда ладно.

– Я хочу извиниться.

Моргана приподнимает бровь.

– О, правда? За что именно ты собираешься извиняться?

– Я повела себя как настоящая злая жаба, когда не связалась с тобой. Я должна была прийти сразу после битвы и всего, что случилось с Урс. Я думала только о своих проблемах. Я должна была подумать о тебе. Наверное, было очень страшно.

– И маме тоже.

– Маме?

– Тебе стоило подумать о моей маме. Нас обеих бросили.

– Да. И твоей маме тоже. Меня не было рядом с тобой, как того хотела бы Урс. Сначала она исчезла, и ты не знала, жива ли она, а теперь это. Должно быть, это очень тяжело.

– Да, это так, – Морджи постукивает длинными ногтями по сумочке из лакированной кожи. – Ты была действительно плохой подругой, Мэри. Урс была бы очень зла на тебя.

Хотя Моргана права, я начинаю злиться. Может, меня не было рядом с ними, когда это было необходимо, но мне тоже было нелегко скрываться от репортёров, тайком плакать по ночам, обнимая толстовку Джеймса, на которой ещё остался его запах. Я не могла выйти из дома. У «Потерянных мальчишек» я тоже до сих пор не была. И знаете что? Никто меня не навестил. Никто не пришёл узнать, как у меня дела. Мы с тётей Джи просто смотрели телевизор, пили кофе и упаковывали косметику и средства для кожи для отправки за границу.

Я никуда не выходила до вчерашнего дня и того ужасного митинга. Я хочу сказать Морджи, что сейчас не время быть мелочной и ожидать слишком многого. Мы должны держаться вместе и заботиться друг о друге. Мы можем начать сначала прямо сейчас. Этот ожесточённый человек – не та Морджи, которую я знала.

Я хочу высказать всё это, но медлю, а Морджи упирает руку в бедро, неумело подражая сестре, и ухмыляется.

– К счастью, ты нам не нужна, – говорит она. – Я могу сама позаботиться о нас обеих.

– Что, правда?

– Да. Урс оставила мне подарок, – она запускает руку в сумочку и вытаскивает потрёпанную чёрную записную книжку, которую я сразу узнаю. Я видела её сотни раз… в руках Урсулы. Хвастовство Морганы говорит мне так много. Она просто ребёнок, который пытается притворяться большой девочкой. В своей записной книжке Урс вела учёт людей из школы, которые ей задолжали, заключили сделку или были чем-то обязаны. Я всегда понимала, зачем она это делает, и мне не нравился её мотив. Урсула пыталась убедить себя, что мир слишком много ей должен, чтобы отобрать то, что принадлежит ей, или причинить больше боли, чем уже причинил. И теперь Морджи решила продолжить с того места, где остановилась Урс. Теперь она здесь главная.

Помогите нам, крёстные феи.

Я знаю, что Урсула оградила бы Моргану от необходимости идти по её стопам, если бы могла. Я не верю, что Урс отдала бы ей то, что могло втянуть сестру в грязные дела. По крайней мере, добровольно.

– Под «оставила» ты имеешь в виду, что зашла в её комнату, порылась в вещах и взяла книжку? – предполагаю я. Я не хочу обижать Морджи, но ей не помешает вернуться в реальность.

Моргана ухмыляется.

– Какая разница? Она уже ушла. Теперь я вместо неё, и все это знают. Остальное не важно.

У меня начинает болеть голова.

– Ты очень быстро поймёшь, что быть твоей сестрой не так круто, как ты думаешь.

Самоуверенность Морганы исчезает, но лишь на секунду. Она щурится.

– Чего ты хочешь, Мэри? Я знаю, ты искала меня не для того, чтобы извиниться, поэтому давай не будем тратить время на игры.

Она права. Я искала Моргану по более эгоистичным мотивам, но я надеюсь, что эти мотивы в конечном счёте принесут ей пользу и не позволят стать человеком, которым она так старается стать. Если бы Урсула вернулась, то первым делом вернула бы Морджи на путь истинный.

– Мне очень жаль, – говорю я, – но ты права. Мне кое-что от тебя нужно.

– Хм, – она достаёт из сумки ручку и открывает новую страницу в записной книжке.

– Я надеялась узнать, видела ли ты Урс после ночи битвы? Я имею в виду, лично, – говорю я. – Получала ли какие-нибудь сообщения? Звонки? Может быть, ты знаешь, где она?

Морджи поднимает глаза от записной книжки и награждает меня изучающим взглядом, и я чувствую надежду. Может быть, она видела Урс. Моргана скрытная, но дружелюбная под своим внешним лоском. Может быть, ещё не всё потеряно, и я смогу добраться до Урсулы и Джеймса. Мы основательно всё обсудим и составим план, куда двигаться дальше… вместе.

– И что, если я её видела? – говорит Морджи. – Тебе-то что с того?

Я так потрясена, что даже не могу говорить. Она это замечает, и ей это нравится. Морджи издаёт громкий смешок.

– Я просто пошутила! – она хлопает меня по руке и закрывает записную книжку. – Я не знаю, где она. Урсула приходила и уходила несколько раз, но только когда мы спали, и так намочила ковёр, что нам пришлось вывесить его сушиться, потому что от сырости маме стало плохо. Я не думаю, что Урс приходила ради нас. Кажется, она что-то искала.

Я думаю о телефоне, который взломали мы с Беллой и на котором была информация о её ссоре с Безумным Шляпником, Калебом Ротко. Может быть, она искала телефон. В маленькой чёрной книжке Урс (которая вернулась на место, чтобы быть найденной Морджи) нет никаких записей о нём.

– Ты точно уверена, что не знаешь, где она? – настаиваю я. – Мне нужно с ней поговорить.

– Допустим, я знаю, где Урсула. Что ты сделаешь, если я скажу? Разве ты не работаешь в полиции?

– Больше нет. Я не имею к ней никакого отношения, – я серьёзно смотрю на Морджи. – Я постараюсь вернуть Урсулу. Я сделаю так, чтобы всё было как раньше.

Моргана подходит на шаг, и мне требуется всё моё самообладание, чтобы не отступить. Мы так близко, что я чувствую её дыхание на своём подбородке.

– Позволь сказать тебе пару вещей, – говорит Морджи. – Во-первых, я тебя не боюсь.

– Я не пытаюсь тебя напугать, – говорю я. – Я только хочу помочь вернуть всё назад.

Она поднимает руку.

– Да брось, Страшная Мэри.

Я замолкаю и с опаской наблюдаю за Морганой, не представляя, что будет дальше. Я не знаю, насколько она зла на самом деле и как далеко собирается зайти. Вокруг нас начинает собираться толпа подростков, которые потягивают сладкий кофе и притворяются, что заняты болтовнёй.

– Во-вторых, – продолжает Морджи, – я не хочу, чтобы всё стало как раньше. Урс заботится о нас не больше, чем ты. Бродит по городу, как медуза-переросток. Это нервирует. Она даже не думает, как её действия на нас повлияют. Она всегда была эгоисткой, а теперь стала ещё хуже. Лучше бы она умерла, как мне говорили перед битвой. Всё было бы намного проще.

– Ты же не хочешь сказать, что…

– Я говорю именно то, что хочу сказать. Даже если она осмелится здесь показаться, мы с мамой не примем её обратно. И, в-третьих, если ты здесь не для того, чтобы предложить мне капельку той сладкой магии, что есть у других, мне это неинтересно.

Она улыбается, показывая зубы, и окружившие нас школьники едва не дрожат от предвкушения.

Я тоже содрогаюсь. От Урс, тёплой и весёлой, хотя и немного вредной иногда, никогда не исходило такого ощущения. Словно змея свернулась кольцами и выжидает момент для броска.

Морджи притягивает меня к себе, впиваясь пальцами в плечи.

– Если ты когда-нибудь найдёшь её… магию, я имею в виду… Я буду счастлива заключить сделку. Я стану именно тем союзником, в котором ты нуждаешься.

– Морджи, что с тобой случилось? – говорю я ей, хотя уже знаю ответ. Вот что происходит, когда тебя слишком часто бросают на произвол судьбы и тебе приходится снова и снова карабкаться наверх.

Моргана отстраняется, оставляя на моей коже мускусный, слегка животный запах, от которого меня мутит.

– Я стала собой, – отвечает она. – Завидуешь?

– Завидую? Нет, я не завидую, – я протягиваю к ней руки, желая по-матерински прижать к себе и защитить, но Морджи отступает и бросает на меня полный жалости взгляд. В эту секунду звенит звонок, и в коридорах начинается оживлённое движение.

– Звонок тебя спас. Идёмте, девочки, – Моргана поворачивается спиной, откидывает волосы назад и бросает на меня взгляд через плечо. – Если хочешь знать моё мнение, твой план довольно неудачный. Их не получится вернуть такими, какие они сейчас. Тебе придётся сначала их вылечить, иначе всё полетит к чертям. Никто не позволит кучке магических монстров свободно разгуливать по Королевскому городу.

Слова Морганы меня оглушают. Она совершенно права, но я никогда не думала об этом раньше. Конечно, мне нужен план, способ вернуть друзей сюда в целости и сохранности, но теперь я понимаю, что гораздо больше мне необходимо противоядие, лекарство от неправильной магии. Вот и ответ.

Хотя я понятия не имею, где его найти, прямо сейчас мне хочется расцеловать Морджи за то, что она подумала об этом. Но прежде чем я успеваю что-нибудь сделать, Моргана добавляет:

– Кроме того, ты когда-нибудь задумывалась, почему Урсула и Джеймс до сих пор с тобой не связались? Может быть, им лучше без тебя. Ты постоянно твердила, что они недостаточно хороши. Может, они годами ждали момента возможности от тебя избавиться. – Её слова жалят. – Если увидишь мою сестру, передай, чтобы она не возвращалась домой. Скажи, что она больше там не нужна.

Она неторопливо удаляется по коридору со стайкой хихикающих подруг за спиной.

Я отсиживаю урок экономики (всё плохо, мир обречён, а экономика в основном фальшивая), стараясь не зацикливаться на том, что сказала Морджи, и выхожу обратно в коридор. Моё присутствие привлекает внимание, и мне приходится сидеть на заднем ряду со Стоуном, чтобы на меня не пялились, но скоро станет лучше. Это похоже на экспозиционную терапию, которой, по теории моего психотерапевта доктора Динь, я занималась, работая в полиции. Быть полицейским означало встречаться со страхом перед преступниками-социопатами и убийцами вроде того, который лишил жизни мою семью, – людьми, единственной целью которых было причинять боль другим. «Я просто делаю то же самое, – решаю я, – только с подростками вместо убийц».

После урока я обнаруживаю, что у моего шкафчика, прислонившись, стоит Кэти. Кэти из Элит. Кэти с острой стрижкой боб, острым носом и остроносыми бежевыми туфлями. Кэти, которая обычно ходила за Лукасом Аттенборо как приклеенная. Но сейчас Лукаса нигде не видно. Может, они больше не лучшие друзья.

Я вздыхаю.

Я почти вычеркнула её из своей памяти. Почти.

Кэти блокирует доступ к моему шкафчику и, следовательно, к моему математическому планшету. Но до того как я успеваю к ней подойти, ко мне подплывает Дрина.

– Мэри, – говорит она заговорщицки, – как хорошо, что ты здесь. Я думала, что ты, возможно, не захочешь показываться тут, но я знала, что ты храбрая. Хочу сказать, если тебе нужно где-нибудь сидеть за обедом… так как твои друзья… ну… не здесь… Мы тебя прикроем.

Я не хочу отводить взгляд от Кэти, но при слове «мы» оглядываюсь и обнаруживаю, что за нами наблюдают по меньшей мере пять членов «Комитета Дрины по академическому совершенству». Эти девушки всегда против чего-нибудь протестуют, пытаются изменить ситуацию в Шраме или встречаются, чтобы поработать над эссе. Они – её верная армия.

– Спасибо, Дрина. У меня сейчас срочные дела, давай в другой раз? – говорю я.

Дрина смотрит на Кэти.

– Это же твой шкафчик?

– Да, мой, – рассеянно отвечаю я. – Увидимся позже, ладно?

– Хорошо… Увидимся за обедом.

– Боже мой, – тянет Кэти, отрываясь от своего телефона, когда я подхожу. – Я обязана была увидеть это своими собственными глазами.

Она меня нервирует, но я стараюсь сохранять спокойствие.

– Не могу поверить, что ты вернулась сюда после того, как выставила себя полной дурой перед всем городом вместе со своими отстойными друзьями. Я знаю, у тебя был нервный срыв или что-то в этом роде. Просто хочу убедиться, что ты осознаёшь, что я в курсе, какая ты неуравновешенная. Все в Шраме ждут, когда ты облажаешься, и ты это сделаешь. Как я часто говорю, «мусор всегда остаётся мусором». – Кэти втягивает воздух носом, затем встречается со мной взглядом и улыбается. – А ты мусор, Мэри Элизабет. Теперь, когда твои маленькие друзья ушли, здесь никто не сможет тебя защитить, так что будь осторожна.

Я не столько вижу, сколько чувствую то, что происходит дальше. Мимо меня стремительно проносится Дрина, её чёрные волосы развеваются за спиной. Я думала, что она ушла дальше по коридору, но Дрина издаёт воинственный крик и бросается на Кэти, стараясь схватить её за шею.

– Не смей так разговаривать с Мэри! – кричит Дрина, а подруги следуют её примеру. Отовсюду выскакивают Элиты и присоединяются к драке.

– Нет, Дрина, нет! – кричу я, но она уже пропадает в самом низу кучи дерущихся, поэтому я начинаю оттаскивать тех, кто сверху. Сердце замирает, когда я вижу Лукаса, бегущего в нашу сторону. Я жду, что он ударит меня по лицу или что-то в этом роде, но он ничего не делает. Вместо этого Лукас направляется к куче Элит и начинает отрывать их от Наследников. Возможно, он пытается добраться до Кэти, которую в драке повалили на спину. Дрина, оказавшаяся намного круче, чем я могла себе представить, не даёт ей двинуться и бьёт прямо по безупречному дорогому носу.

Я пытаюсь отвести одну из подруг Дрины в безопасное место, но меня хватают за руки. Я только успеваю заметить серые рукава, когда меня рывком ставят на ноги. Лукас поднимает взгляд. Несколько дозорных наклоняются, чтобы растащить толпу.

– Ты в порядке? – кричит Лукас.

– Да пошёл ты…

– Ругательства запрещены. Это против правил, – говорит один из дозорных.

– Куда вы её ведёте? – спрашивает Лукас.

Дозорные не отвечают.

Я пытаюсь убить Лукаса взглядом.

– Хватит делать вид, что ты обо мне беспокоишься, – кричу я. – Всё это началось из-за тебя.

Прежде чем он успевает ответить, меня разворачивают в сторону опустевшего коридора. Дозорные ведут себя слишком агрессивно. Я опускаю взгляд на руку, сжимающую моё запястье.

– Вы Наследники? – спрашиваю я.

– Слово «Наследник» запрещено. Это против правил, – женский голос звучит как туго натянутая струна.

– Куда вы меня ведёте? – Я извиваюсь, пытаясь вырваться.

– В кабинет директора, – говорит другой женский голос. – Директором Яго была запрошена встреча с вами.

– Яго – директор школы? – переспрашиваю я, продолжая ёрзать. – Волшебные сапоги, нам всем конец.

– Мисс Харт, – говорит Яго.

Хотя мне всегда более или менее нравился мистер Яго, всем очевидно, что он безответственный нытик. Один из тех безответственных нытиков, которые обычно не придираются к ученикам и никому не вредят.

Но сейчас он разглядывает меня так, словно ищет на мне оружие.

– Пожалуйста, садитесь.

– Я лучше постою.

– Сядь, – командует Яго так, будто я собака.

Я продолжаю стоять. Две женщины, стоящие по бокам от меня, давят мне на плечи, вынуждая опуститься в кресло.

– Спасибо, это всё, – говорит Яго дозорным. – Можете помочь собрать остальных детей, которые участвовали в драке? Отведите всех в кафетерий. Я встречусь с ними там.

Дозорные кивают и уходят, оставляя дверь приоткрытой. Я мельком замечаю мисс Круз, помощницу директора. Она смотрит на нас, и я чувствую себя немного спокойнее, зная, что тут есть свидетель.

– Ну же, Мэри, – наконец говорит Яго. – Мы можем быть друзьями.

Я не отвечаю. Во мне кипит злость, но я осматриваю кабинет с некоторым любопытством. Яго – Наследник, но ничто здесь об этом не говорит. В кабинете нет индивидуальности, только большая табличка в раздражающих пастельных тонах напоминает о важности командной работы.

– Что случилось с директором Браун? – спрашиваю я.

– В настоящее время, – говорит Яго, – в Департаменте образования произошли некоторые изменения, и мисс Браун решила не продолжать свою деятельность в качестве руководителя Королевской старшей школы. Она передала эту должность мне, – он горделиво выпрямляется и сверлит меня маленькими карими глазами. Его волосы сальные, а нос покрыт по`том. Как бы Яго ни старался соответствовать новой должности, она ему явно не по зубам. – Я теперь отвечаю за всё, что касается Королевской старшей школы.

Скорее всего, директора Браун вынудили уйти. Я знаю, что Министерство образования обвинило Королевскую старшую школу в предвзятой учебной программе, которая потакает Наследникам. Поскольку всё больше и больше Элит начали жаловаться, обстановка слишком накалилась, и Браун больше не могла справляться. Она была милой леди, которая брала деньги Элит только потому, что у неё был выбор – либо принять их, либо закрыть школу совсем.

– Как поживаете, мисс Харт? – спрашивает Яго, изображая беспокойство.

– Изумительно, – отвечаю я и закидываю ноги на стол.

Яго смотрит на них, но не возмущается.

– Очень рад это слышать. Все беспокоились о вас, на самом деле все, каждый учитель. Но с вами нелегко было связаться. Я безуспешно пытался это сделать последние несколько дней.

«Как и все остальные», – думаю я. Я получала приглашения на интервью от всех новостных агентств, печатных изданий и телевидения, а кто-то даже угрожал мне расправой. Ещё, похоже, у злодеев появился онлайн-фан-клуб, откуда мне часто звонили.

– Вы единственная из участников битвы у Чудо-озера, кто не числится в розыске, поэтому я знаю, что это покажется вам несправедливым, но… – говорит Яго.

– Что?

– Ну, как бы это сказать… Вы – символ силы Наследников, нравится вам это или нет.

Я начинаю протестовать.

– Нет, нет, – говорит Яго. – К тому же вы отрубили руку Джеймсу… Вы знаменитость, понимаете? Вас здесь или любят, или ненавидят, равнодушных нет. Нам не нужно такое напряжение прямо сейчас, когда мы пытаемся сплотить школу.

Яго складывает руки в знаке единства.

– Это всего лишь старшая школа, – говорю я. – Всем надоест через пару дней.

– Добавьте к этому тот факт, что сегодня утром исчез новый ребёнок. Исчезли уже пятеро учеников Королевской школы, и четверо из них – только за выходные. Поэтому я не думаю, что всё закончится через пару дней. Суть проблемы – возвращение слова на букву «М», пропавшие дети и чудовища на свободе.

Последнюю фразу он произносит шёпотом, и я закатываю глаза.

– Посмотрите, что сейчас произошло в коридоре. Идеальный пример. Ваше нахождение здесь, – он смотрит на потолок, подыскивая правильные слова, – создаёт волнения.

– Волнения, – повторяю я.

– Я хочу сказать, что если вы собираетесь ходить в школу, вы должны соблюдать все правила, не привлекать к себе внимания и демонстрировать высочайший уровень осмотрительности и уважения к существующей системе.

– Хорошо, я могу это сделать.

– Хотя сейчас вы так говорите, я помню, что у вас не лучшая репутация в том, что касается соблюдения правил.

– Я это сделаю.

– Мисс Харт, возможно, у вас лучшие намерения, но я сомневаюсь, что вы справитесь.

Его слова повисают в воздухе.

– Откровенно говоря, – продолжает Яго, – эта школа держится на честном слове. Я считаю, будет лучше, если вы станете выполнять учебные задания дома, пока злодеи не предстанут перед судом и наши дети не вернутся. Здесь, в Королевской старшей школе, может наступить порядок только в том случае, если все будут следовать правилам. Один за всех…

– И все за одного, – заканчиваю я.

– Именно. Я сомневаюсь, что смогу развивать эти принципы, пока здесь находитесь вы – эпицентр недавней катастрофы Шрама. Катастрофы, которая, возможно, не закончилась до сих пор, – Яго прокашливается и откидывается на спинку кресла. – Дело в том, мисс Харт, что если сейчас вы уйдёте и согласитесь на мои условия, я не вижу необходимости вовлекать во всё это вашу тётю. Вы можете просто пойти домой, а я дам вам документы, которые вы передадите ей на подпись. Нет необходимости информировать её об утреннем инциденте.

Я снимаю ноги со стола и сажусь прямо.

Сейчас Джия спит. Она была очень подавлена, и я могу только гадать, что случится, если её вызовут в школу из-за массовой драки.

– Мы смирились с тем, что всё изменилось, – доброжелательно говорит Яго. – Мы знаем, что монстры где-то рядом.

– Они не монстры.

– В самом деле? Как ещё вы назовёте гигантского дракона? – говорит он. – А морское чудовище? Мальчика, который может остановить время и сделать всё население города беззащитным? Это не наша родная магия, не так ли? – Яго качает головой. – Вам необходимо понять, что они больше не ваши друзья, несколько безобидных подростков с тягой к неприятностям. Они опасны. Они представляют угрозу, – Яго делает паузу. – Нет, нет. Возможно, мы никогда до конца не поймём, что произошло, но мы должны идти дальше, и мы сможем это сделать только в том случае, если ученики будут сотрудничать. Все ученики. Они должны верить в то, что мы пытаемся сделать.

– И что вы пытаетесь сделать?

– Навести порядок, – говорит Яго. – Ученики должны быть уверены, что руководство школы способно обеспечить их безопасность. На записях камер видно, что вы не принимали непосредственного участия в драке, поэтому я могу вас отпустить. С другой стороны, Дрина Кинтанилья… – Яго снова сосредоточивается на мне. – Я не знаю, что на неё нашло, но вы явно были причастны, и теперь мне придётся разбираться с огромным беспорядком. Пожалуйста, идите домой. Учителя свяжутся с вами насчёт того, как именно вы будете выполнять свои задания. Мы позаботимся о том, чтобы вы окончили школу и выпустились вовремя.

– Подождите, значит, я никогда не смогу сюда вернуться?

– Ну-ну, давайте не будем забегать вперёд. Вы оканчиваете школу в мае, а сейчас только ноябрь. У нас впереди месяцы, и много чего может произойти. Если будет возможность, мы пригласим вас на сцену, чтобы вы могли сами получить свой диплом. Если злодеев поймают и всё вернется на круги своя, мы снова обдумаем возможность вашего возвращения в школу. Но до тех пор, я думаю, для всех заинтересованных сторон будет лучше, если мы остановимся на новой форме обучения.

Не то чтобы мне здесь нравилось, но я ожидала, что смогу окончить школу вместе со всеми. Теперь у меня нет стажировки. Нет друзей. Нет парня. Нет школы.

Замечательно.

«Вот видишь, – говорит голос в моей голове. – Ты начинаешь понимать? Ты здесь больше не нужна».

Яго встаёт и обходит свой стол.

– Я знаю, что сейчас вам может быть нелегко. Вы вошли в эти двери за руку с Джеймсом Бартоломью, а Урсула всегда была рядом, и я видел, как много они для вас значили. Я понимаю, чего вы лишились. Но можете ли вы понять, что я пытаюсь объединить школу? Это почти невыполнимая задача, и я сомневаюсь, что смогу её выполнить, пока вы здесь. Мне очень жаль.

– Да, – я киваю, страстно желая ощутить на своём плече руку Джеймса, быть под его защитой, быть под защитой Урсулы, даже если я пытаюсь показать, что мне не нужна её помощь. Я просто хочу снова почувствовать себя частью чего-то большего. Я хочу, чтобы мои друзья вернулись.

– Один за всех, – говорю я, думая совсем не о школе.

Яго похлопывает меня по руке.

– И все за одного.

Загрузка...