3. Пугало
Мальчишка, никогда не выходивший за свои надёжные стены, и звезда-странник, привыкшая мчаться по Небесным садам, не имели никакого представления о расстояниях поднебесного народа. Ни он, ни она не увидели ничего необычного в том, что четверть огромной пустыни, где лежали под песком с полторы дюжины умерших городов, они пересекли за день и кусочек наступающей ночи, а меж тем это не было бы возможным даже для всадников на верблюдах. Разве что для чародея, оседлавшего ветер, да и тот наверняка бы замешкался.
Так было раньше. Ныне мир стал другим и двигался сам, уползая из-под ног, съёживаясь, стягиваясь, осыпаясь. Он чувствовал, что путешественниками – хотя бы одним – движут благие намерения, и в ожидании ворочался, как пораненное существо. Но и этого не было бы достаточно, чтобы успеть так скоро. Если бы уже тогда за двоими никто не шёл, наблюдая, лениво прислушиваясь к разговорам, усмехаясь и лёгкими движениями руки поторапливая всё вокруг. Быстрее, ещё быстрее. Здесь, в песках, он был способен на это: мёртвые, сонмы мёртвых придавали ему силы. Имя ему… Впрочем, зачем? Важнее сказать, что он страшно злил меня этими дерзостями, но даже я не мог пока сбить с него спесь.
Ничего, ещё смогу.
Он всё время оставался вне видимости, а ночь провёл в стороне от полустанка, куря трубку и вдыхая столь сладкие для него ароматы: запустения, гибели, времени, полыни. Когда занялась розоватая заря и двое покинули место ночлега, преследователь тоже неспешно поднялся, поднял своего задремавшего верблюда и продолжил путь.
Тучи над Ширгу, от которого ныне осталась лишь Четвёртая Непомнящая столица, налились багрянцем и рыжим золотом, но с наступлением дня снова обиженно посерели. Им совсем не нравился ежегодный праздник, который начинался в Графстве. Мне тоже он не нравился… но я уже точно знал, что именно там двое встретят третью.
Четвёртый, возможно, тоже догадывался.
– Пугало! Гори, пугало!
Факел в руке дородного мужчины – судя по грубой проволочной короне, самого графа – ярко полыхнул и лизнул безветренный воздух. Люди засвистели. Затопали. Они спешили подойти поближе, не боясь дыма, режущего глаза.
Пугало, одетое в бежево-коричневые тряпки, распяли на сбитых крест-накрест толстых балках. Набили соломой, на мешковине нарисовали страшное лицо. На голову надели островерхую широкополую шляпу, на руки – чёрные перчатки. Издали пугало было не отличить от человека – так казалось мальчику. Более того, человека он узнавал. На площади сжигали кого-то очень напоминавшего одного из Песчаных чародеев, а судя по шляпе, то был последний чародей, Великий герой, Ширкух Ким.
Мальчик повторил имя про себя. Он стоял и смотрел, как под шестом разводят огромный костёр, кидая туда поленья, посыпая сеном и щепой. Бросают сушёную лаванду, изгоняющую скверну, бросают полынь, чабрец и крапиву. Мальчик стоял и ждал, а по сердцу его и памяти словно расплёскивалась грязь.
Они с Карой прибыли в город, когда пёстрые краски Невидимого светила только померкли на горизонте. Путь занял несколько часов, и за это время местность опять изменилась. Железная дорога разветвилась, и если одна из веток тут же заглохла, то вторая была чистой, явно использовалась. Началась насыпь. После густого перелеска попались ещё четыре полустанка, уже не заброшенных, стали встречаться поля и деревни. Звезда и мальчик с интересом озирались. А тучи всё густели, хотя дождя не было. Потом впереди возникли дымчато-серые стены, над которыми скалились фиолетовые черепичные крыши. Рельсы здесь делали большую петлю, возможно, приводя на ближний вокзал или устремляясь сквозь скалы к соседним графствам. Пришлось сойти и двинуться по простой проезжей дороге.
Городские ворота были гостеприимно распахнуты. Часовые в кольчугах и лиловых плащах не останавливали вливавшийся внутрь поток людей, которые шли пешком, ехали на телегах или верхом – семьями и поодиночке, на лошадях, мулах и верблюдах. Сколько мальчик ни присматривался, он не увидел автомобилей – механические подобия карет куда-то делись. Точнее, парочка осталась, но двигались они не сами, а тянулись животными.
Мальчика и звезду никто не задержал. Один из стражей скользнул заинтересованным взглядом по разрисованному лицу Кары, тут же показавшей ему кулак, зевнул и отвернулся.
Изнутри – общим видом домов – этот город мало отличался от Города-на-Холмах, но одновременно был совсем на него не похож: там всё пестрело многоцветьем черепицы, а светлые фундаменты ласкали взгляд. Здесь царила серо-фиолетовая масть, сливавшаяся с тучами. И ещё здесь застыл воздух, ни ветерка не прилетало. Проследовав через несколько улиц за ползущей телегой, мальчик и звезда остановились у закрытой булочной и переглянулись.
– А ты думал… – медленно начала Кара, – что вообще мы будем тут делать?
– Разыщем сильного чародея, – с готовностью отозвался мальчик, вспомнив, о чём размышлял вчера. – Чтобы отправил тебя домой, а мой город вернул из-под песка. Ну, попробуем.
– Было бы здорово. – Кара задумчиво оглядела свои грязные ноги. – А ты знаешь, где нам искать такого чародея? Их вообще много осталось?
Он покачал головой, но, подумав, добавил:
– Их имена обычно все знают. Уверен, если послушать, о чём говорят люди…
Но тут звезда засомневалась:
– Сколько придётся слушать о коровах и горшках, чтобы хоть что-то узнать о чародее? А вдруг их больше и нет вовсе?
– А что, есть мысли получше?
Он спросил это с некоторой досадой, понимая: Кара права, лишь вторит его собственным опасениям. Плана у него не было, а теперь, когда вокруг становилось всё больше галдящего народу и все куда-то настойчиво тянулись, думать почти не получалось. Неожиданно звезда оживилась, дёрнула его за рукав – впрочем, этого не требовалось. Он и сам услышал, как бедно одетый, заросший рыжеватой бородой старик сказал своему пухлому приятелю:
– Поторапливайся-ка, Тимпо, а то чародея сожгут без нас.
– Да пущай, главное успеть к столу… – прогундосил тот. – Колбасу обещали… кровяную!
Старик с бородой только подпихнул его в спину:
– Пошли, пошли, старый ты прожорливый пень!
Не говоря ни слова, мальчик и звезда устремились за горожанами.
И вот они стояли в огромной толпе на главной площади – а пламя подбиралось к полам бежево-коричневого плаща. Пугало висело неподвижно; у него была плохо пришита голова. Многие люди возбуждённо вопили; их «Гори» переходило в «Уходи» и «Умирай». Запах живой лаванды смешивался с запахом жжёной. Отчего-то подташнивало.
– Что они так радуются? – прошептала Кара нервно. – Раньше у вас такое было?
Мальчик покачал головой, но даже не посмотрел на свою спутницу. Его взгляд приковала безжизненная фигура на кресте. Пламя добралось ей уже до колен. Дым взвился выше, скручиваясь едкими спиралями.
– Песчаный чародей, чародей-предатель, – зычным, хорошо поставленным голосом обратился к толпе человек в короне, – больше не обрушит на наши столицы своё злое волшебство! – Руки взметнулись. – Нет! Теперь он просто…
– Пугало! Пугало! – подхватили десятки глоток. – Мёртвое пугало прошлого!
– Чушь какая-то… – пробормотала Кара. – Пугало… оно же и так неживое?
Ветра все ещё не было, но несколько брошенных в костёр факелов придали огню сил. Фигура горела уже полностью, огонь облизывал даже поля шляпы. Граф всмотрелся в мешковину, заменявшую лицо, ещё возвысил голос, и там зазвенел надломленный гнев:
– Он дал умереть нашим городам! Гордыня и жадность поглотили его! Он забыл свой народ! А теперь он просто…
– Пугало! Пугало! Мёртвое пугало прошлого!
Люди голосили в исступлении, многие потрясали в воздухе кулаками. Истошно взвизгивали женщины, лаяли собаки. Даже дети… чумазые мальчики и девочки радостно скакали и хлопали в ладоши. Несколько, подойдя поближе, бросили в огонь маленьких соломенных куколок. Куколки тоже все были в бежевых одеждах.
– Властолюбец! – не смолкал граф, и глаза его тоже казались полными огня. – Убийца! Наши предки наказали его, но и мы более не подпустим малейшую его тень к нашим Непомнящим столицам! – Он смачно плюнул в пылающее лицо. – Гори, пугало! Гори!
– Пугало! Пугало! Пугало! – заорал народ ещё громче. Серое небо ответило раскатом грома, но дождя всё не было.
– Мне что-то страшно… – прозвенело рядом с мальчиком. Он мотнул головой.
Это тихо сказала Кара, не сводя встревоженных глаз с креста. Шляпа чародея горела, образуя подобие маленького купола; теперь казалось, он корчится – из-за того, что фигура разваливалась, тлела. Мальчик тоже смотрел на этот гневный ужас, но видел совсем другое.
Силуэт посреди похоронившей Пять графств пустыни. Высокий силуэт, спешно уходящий прочь. Посох и шляпа, знакомая шляпа… Значит, всё правда? Он не помог, а может, и сам повредил своему дому? Но его поймали. Наказали. И теперь год от года люди повторяют этот ритуал в память о той мести; сколько бы ни прошло, они помнят. И мальчик… нет, проклятье, не мальчик, но душа, покалеченная душа самого прекрасного в мире города…
– Зан! – Его тряхнули за плечо, но он едва это ощутил. – Зан, почему ты улыбаешься? Мне не нравится! Что тут вообще происходит?
Кара резко развернула его к себе, и он, всё же согнав с лица улыбку, негромко произнёс:
– Возможно, то, что и должно.
Кара нахмурила брови. Помахала ладонью перед лицом: до неё долетел дым.
– Они как будто… тёмные силы призывают, нет?
– Скорее отгоняют, – возразил мальчик, снова глянув в костёр. Вздохнул. – Слушай, ты много времени спала. А я вот… я кое-что всё-таки помню и вспоминаю всё яснее. Ты спросила, как с моим городом случилась беда. Возможно, вот он, ответ. И расплата за него. Меня предали, Кара. Нас предали.
Серые глаза звезды расширились, потом испуганно блеснули, но ответить она не успела: что-то отвлекло. Взгляд вновь устремился к костру, точнее, к фигуре слева от него.
– Ты уверен? Мне кажется… она думает по-другому, Зан. Кто бы она ни была.
Мальчик повернул голову туда же и вздрогнул. Он и раньше заметил эту девчонку – выше и по виду старше, но такую же тощую, в лохмотьях. Лохмотья были чёрными, только верхняя накидка – бежево-песочная, примерно как плащ пугала. Девочку – нет, всё же девушку – то и дело загораживала толпа, но теперь она выступила вперёд и встала рядом с толстым графом. Пламя заплясало в её чуть раскосых голубых глазах. Злых глазах. Не часть толпы, так сразу подумал мальчик: что-то выбивалось во всей её позе. Незнакомка втянула в плечи голову, с угрозой сжала опущенные кулаки. Казалось, ничто уже не сдвинет её – так крепко стояли жилистые, покрытые множеством ссадин, перебинтованные до колен ноги. Чёрные короткие волосы топорщились, на лоб падала рваная чёлка. Мраморно-белую кожу – через нос, по обеим щекам – пересекали три длинных розовато-коричневых шрама.
Девушка смотрела на пылающее пугало не мигая, будто не видя вовсе, но явно видела: на обезображенном лице проступила гримаса боли, когда от фигуры на шестах уже почти ничего не осталось. Граф в проволочной короне воодушевлённо завопил:
– И никто не тронет наши города! Да упокоится с миром то, что пожрала жестокая пустыня! Да умрёт ещё раз и ещё тысячу раз проклятый Ширкух! Пугало!
– Пугало! Пугало! – вторили ему.
Девушка вдруг покачнулась, зажала уши. Мальчик моргнул, пытаясь понять, почему граф не обращает на неё внимания. Но вот он махнул рукой с уже погасшим факелом… и рука прошла прямо сквозь темноволосую голову. Кара тоже это увидела, сжалась.
– Они что, её…
Точно услышав, незнакомка резко отняла от ушей ладони и уставилась на звезду. Та осеклась, подавившись, и подняла руку, видимо, чтобы помахать. Но немигающий взгляд – затравленный и всё же твёрдый – уже устремился на мальчика. Тот ухватил Кару за запястье, не давая пошевелиться, не понимая, почему чувствует такой продирающий озноб. Кто это вообще? Призрак? А может, душа этого хмурого города?
Он не опустил глаз, а девушка вызывающе усмехнулась. Среди складок её мятой одежды на груди что-то ярко и яростно мерцнуло красным. Разглядеть вещь не удалось: в следующее мгновение подул ветерок, кинул в глаза смердящий дым, и незнакомка исчезла. Кара, часто-часто моргая, пробормотала: «Бр-р…»
Костёр уже лизал толстые, лишь немного обуглившиеся шесты, доедал обрывки верёвок и мешковины. Граф бодро объявил, что на ратушной площади всё готово для праздника Возрождения. Судя по принесённым ветром запахам пищи, «всем» были накрытые столы в ближайшем парке. Толпа раскололась, схлынула; тучи уплотнились. И стало очень тихо.
– Хочешь, пойдём поедим? Не думаю, что на нас обратят внимание.
Мальчик предложил это осторожно: ему вдруг показалось, что с Карой что-то не так. В какой момент стало «не так», он сказать не мог – может, с самого начала, как они увидели крест, может, чуть позже, но звезда помрачнела. Теперь она неотрывно смотрела на головёшки, которые городская стража неспешно заливала водой из вёдер; губы её побелели. Неужели так испугалась? Может, из-за загадочной девчонки со шрамами?
– Я… не думаю, что захочу есть с этих столов, Зан, – наконец сказала Кара, нервно теребя одну из кос. – Но я могу сходить с тобой, если ты голоден.
– Почему не хочешь? – всё сильнее чувствуя неладное, спросил он. – Тебе тоже надо поесть. Не говоря уже о том, что, мне кажется, это хороший праздник. Справедливый.
– Хороший… – Кара пробормотала это и поморщилась. – Замечательный, ага.
Мальчик потёр глаза, воспалившиеся от дыма. Тон звезды ему решительно не нравился. Ну конечно, они там, наверху, наверное, все такие благородные, что им не приходится никого сжигать на кострах. Светлые воины, мудрые боги, высшая раса. А теперь вот Кара сошла на грешную землю. И огорчена, что вблизи люди оказались не такими милыми и симпатичными.
– Ты не поняла? – Нужно было смягчиться, чтобы не поругаться. – Они сжигают чучело того, из-за кого мои стены, мои люди… – он запнулся, – из-за кого всё случилось.
– А ты точно это знаешь? – Кара опять внимательно вгляделась в его лицо. – Что он, тот чародей, был виноват? Ещё недавно вроде не знал, ничего не мог мне объяснить внятно.
Уголок её губы был почти привычно прикушен. Подождав, пока последние стражники уйдут с площади и она совсем опустеет, мальчик твёрдо кивнул:
– Он был там. Я его видел, когда всё только произошло. Он выжил… но не спас нас. И это воспоминание всё ярче в моей голове, оно ужасно.
– Пусть так, – вздохнула Кара. – Но, может быть, он просто не смог?
– Чародеи могут всё, – отрезал мальчик. – И опережают беду. Песчаные бури они усмиряют легче всего, ведь это их главная сила, тем более… – он с усилием выговорил, – Ширкух. Он однажды изгнал с помощью песков море, которое хотело затопить Озёрное графство. Победил Костяного дракона, когда тот пробудился на краю Долины. Он…
– Мог не успеть, – упрямилась Кара. – Ветры…
– Да почему ты его оправдываешь? – Мальчик даже всплеснул руками. – Я вообще не уверен, а вдруг ему что-то взбрело в голову и он сам же нас и…
Звезда не отвела глаз – наоборот, она казалась всё решительнее, даже упёрла руки в бока.
– Слушай, – перебила она, – я не вчера зажглась, как и ты. Я видела несколько поколений этого рода, а многие из тех, с кем я светила, застали его начало. И все те чародеи были хорошими людьми. С чего тому, кого они сжигают, вдруг…
– А как тебе факт, что он сдался им сам, маленькая белая звезда? – раздалось вдруг откуда-то из-за угла покосившегося дома, низко и протяжно. – Обычно глупым тёплым тварям для расправы вполне достаточно чистосердечного признания. М-м-м… не знала?
Сам воздух словно стал ещё холоднее. Кара охнула, завертела головой и крепко схватила мальчика за руку. Кажется, она опять начала слегка светиться. И глаза тоже загорелись – недобрым, незнакомым огнём. Впервые с момента встречи мальчик увидел, как ладонь её ложится на рукоять прямого, тонкого, украшенного перламутрово-прозрачными самоцветами меча. Впервые осознал: да, она, добрая и смешная, носит меч, чтобы убивать.
– Проклятье, этого ещё не… – шепнула Кара.
– Стоять, – раздалось ближе. По мостовой уже звучали чеканные шаги. – Я же не трону. По крайней мере… не сейчас.
Он вышел из проулка – одетый в чёрно-золотые ткани, темноволосый, смуглый. Он был ещё смуглее звезды, но их роднил рисунок на лицах. Точно такие же, только золотисто-чернёные линии и треугольники расходились по лбу незнакомца, по выдающимся скулам и шее. Виднелись они и на жилистых, голых по локоть, когтистых руках.
– Давно не виделись, – мурлыкнул он довольно. – Да чтобы внизу…
Поравнявшись, звезду он обошёл по кругу, и Кара опять нервно завертела головой, следя за его плавными, грациозными движениями. Кот обхаживает кошку, подумалось мальчику, раньше часто наблюдавшему за животными. Незнакомец остановился. Его единственный глаз – второй скрывала чёрная повязка – сверкнул неприкрытой насмешкой:
– Даже без сапог… как всегда, очаровательна. И наконец нашла компанию.
Он потёр заросший густой щетиной подбородок, сощурился. Мальчик поймал улыбку, – казалось, мирную, пусть и хитрую. Хотел даже поздороваться, но звезда уже попятилась, увлекая его за собой, и прошептала:
– Не приближайся. Это чёрный. – Она повысила голос и враждебно спросила: – Ты что здесь забыл?
– То же мог бы спросить у тебя, маленькая белая звезда, – отмахнулся незнакомец и опять уставился на мальчика – чёрным глазом с жёлтой искоркой в глубине. – Привет, малыш-город. Как тебя зовут?
– Отстань. – Кара сделала полшага вперёд. – И проваливай! Так всыплю, что своих не узнаешь! Улетишь на небо быстрее мотылька!
Не слушая, мужчина прижал к груди ладонь и поклонился – длинная кудрявая прядь упала на лоб. Во всех его движениях, в манерах, в лице было что-то, что казалось… если не располагающим, то, несомненно, необыкновенным. Могущество. Решимость. Мальчик, невольно поддаваясь этому необъяснимому, затягивающему, словно смерч, обаянию, ответил:
– Я не помню. Как зовут вас?
– Зан, я же сказала тебе… – зарычала Кара, но поздно.
Мужчина подступил ещё на шажок. Звякнули серьги-кольца в его заострённых ушах.
– Хар. Харэз. Харэзэль, но последнее подошло бы даме. Я предпочёл бы просто Смерть. Выбирай что хочешь.
– Много чести, чёрный! – процедила сквозь зубы Кара. – То, что ты убиваешь невинных на живых планетах с легионами себе подобных, не даёт тебе права зваться Смертью! Это куда более великая сила, мудрая, прозорливая и…
– Великая сила? – эхом откликнулся он и хохотнул. – Все, кто делает эту грязную работёнку, могут так себя назвать, даже ты. Разница лишь в том, что мне это ещё и безумно идёт, а над тобой бы смеялись, представься ты так.
Бархатный тон, такое же имя. Он глядел всё с тем же дружелюбным любопытством, никуда не спеша. Мальчик ему, кажется, наскучил, и он снова пожирал взглядом Кару, которая нахохлилась и опять опустила ладонь на рукоять меча. Почему она так ждала угрозы? Если бы этот незнакомец хотел на них напасть – напал бы из-за угла.
Харэз не удостоил особым вниманием оружие, больше смотрел на голые ступни звезды. Лениво махнул вдруг рукой – и их облекли сапоги, чуть менее остроносые, чем у него самого, без таких тяжёлых вызолоченных шпор, с тоненькой шнуровкой по бокам.
– Ах ты! – Кара топнула ногой, потом принялась трясти ею в воздухе, будто надеясь, что сапог слетит. – Да как ты смеешь бахвалиться своим…
– Неправильно. Надо «спасибо», – вежливо поправили её. – Не за что.
– Вы чародей? – под сердитый рык выпалил мальчик и, стряхнув с плеча напряжённую руку звезды, подступил поближе. – Пожалуйста, скажите да! Прошу!
Сердце бешено забилось: неужели? Звезда точно что-то перепутала, мрачные создания из её рассказов в пустыне явно не имели ничего общего с этим весёлым, полным жизни и озорства мужчиной. Убийца, чудовище никому не станет дарить сапоги!
Харэз негромко, мелодично рассмеялся, но тут же посерьёзнел и покачал головой:
– Нет, малыш. Обуть эту грязнулю сможет любой её собрат, кто мало-мальски повыше маленькой звезды, не говоря уже о чёрных. Если ищешь кого-то, кто поможет в твоей беде… или заберёт от тебя на небо белобрысое несчастье, – снова взгляд уколол Кару, – это не я.
Звезда зашипела. Мальчик понуро опустил голову.
– Но я знаю, кто мог бы… – начал Харэз, секунду подумав.
– Так! Хватит морочить ему голову! – прервала Кара. – А ну, что ты здесь делаешь?
Она смирилась с обретением сапог, но по-прежнему сжимала меч. Сияние разлеталось от неё рваными вспышками, не как прошлым вечером. Мальчика это нервировало: как бы звезда не взорвалась от злости. Или кто-нибудь не пришёл выяснить, что случилось.
– Гуляю. – Харэз отступил и прислонился к стене. – Любуюсь чудесным городом и благородным праздником, знаменующим Возрождение мира, Дань памяти и наказание убийцы.
– Благородным, говоришь… – Звезда приобняла мальчика за плечи. Она прикладывала немало усилий, чтобы успокоиться. Похоже, начала прикидывать, какие выгоды можно почерпнуть из встречи с кровным врагом.
– О да, эта планета полна благородных людей, так что не навестить её я не мог, – пробормотал Харэз.
Мальчик вздрогнул. С этими словами что-то было не так, с интонацией тоже, но Кара не насторожилась. Более того, кивнула, задумчиво стукнула пятками, пробуя сапоги, и заговорила вновь, уже немного дружелюбнее:
– Раз уж ты здесь и явно знаешь, что творится… расскажи-ка, почему они жгут это пугало. Можешь даже считать, что мы просим об этом, восхищённые твоим умом.
Харэз оживился: довольно зажмурил глаз, открыл его и посмотрел на звезду. Та тут же скривила лицо и передумала:
– Хотя нет, не надо. Можешь и соврать. С тебе подобных станется. Сами всё узнаем.
Чёрная бровь изумлённо приподнялась:
– Сами? Задайте любому в городе этот вопрос, и будете в каземате. Каждый ребёнок в Пяти Непомнящих столицах знает историю предателя Ширкуха.
– Каждый? – бездумно, мрачно повторила Кара.
– Значит, и правда предателя… – пробормотал мальчик. Стало тошно.
– Она коротенькая. – Харэз кивнул. – Можете послушать, я собираю много историй, которые раздувают глупые тёплые твари. Все, где они пускают пировать смерть. – Получив два кивка, Харэз опять отлепился от стены, выпрямился и продолжил: – Великий герой, последний из рода Чародеев песка, гнусный Ширкух был на службе у Пяти графов. Был долго, совершал множество подвигов – но как можно кому-то служить, будучи выше, сильнее и благороднее? Вассалитет должен основываться на уважении… а гордый Ширкух мало кого уважал. И однажды ему пришла в голову мысль, насколько лучше жилось бы Графствам, объедини их одна сильная рука. Первый в роду тоже звался Ширкухом, и первый в роду подчинил себе Пустыню. Молодой Ширкух счёл это добрым знамением…
Мальчик слушал. А чёрный говорил странным тоном, будто всё больше забавлялся, вот-вот рассмеётся. Самим словам это противоречило:
– Но ему не хватило бы сил одному свергнуть Пятерых графов. И он обратился за помощью к другу, второму великому чародею, Звёздному. Звёздный чародей Санкти дни и ночи проводил в башнях по всему материку, собирая магию светил и изучая их. Говорили, он копит звёздную силу в себе, а случись что – использует её потоки против врагов. Санкти был в ужасе от затеи друга, но не сумел вразумить его. Между чародеями начался бой, Санкти проиграл. Ширкух исчез в гневе. Смертельно раненный, Чародей звёзд успел послать в одно из Графств весть о предательстве, и к утру в столицах уже собирались армии… но к середине дня над Долиной грянула буря. Все знали, кто её призвал.
Мальчик рвано вздохнул. Взгляд обжёг его, но, ничего не спросив, Харэз продолжил:
– Армии готовы были идти на поиски, но предатель вдруг явился сам и протянул руки, чтобы на них надели кандалы. Наверное, он понял, что проиграет. Его сожгли вот на таком кресте, а с тех пор, чтобы беда не повторилась и чтобы Песчаные чародеи не возродились, выжившие сжигают пугало. Здесь, в Четвёртой столице. Той, где когда-то сгорел настоящий предатель и…
Что, худшие опасения сбылись? Тошнота усиливалась. Кара выглядела испуганной и несчастной, мотала головой. Но ничего сказать ни она, ни мальчик не успели, потому что рядом, в прохладной тишине, раздалось:
– Перестань им лгать, чёрный человек. Это не то, что им поможет.
Ещё один незнакомый голос тихо прозвенел над пустой площадью. Воло́с мальчика коснулся новый порыв сердитого ветра.
– Не смей.
Это была она. Призрак. Девушка с перемотанными ногами появилась возле обугленного креста и быстро пошла навстречу. Теперь можно было увидеть, что беспокойная красная вспышка возле её груди – продолговатый кулон на цепочке. Красное мерцание плескалось внутри него, пульсировало и сокращалось, как… сердце? Мальчик отбросил мысль, а за ней – догадку, что незнакомка тоже город. Нет, у ему подобных не бывало таких сердец, да и почти каждый хранитель большого благоустроенного города был если не округлым, то точно не таким худым. И вряд ли город, где не воевали, что-то могло так изуродовать. Шрамы на бледной коже выделялись, как разводы грязи или краски, а сейчас ещё и кровоточили.
Девушка подошла и остановилась. Посмотрев на мальчика и Кару, твёрдо сказала:
– Он врёт. Врёт во всём, кроме первых слов. Настоящая история не такая.
Харэзу скорее понравилось это вмешательство, чем нет. Заинтригованный, он сам подошёл к незнакомке поближе и деловито оглядел сверху вниз. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не потыкать её пальцем. Но вместо этого он опять поклонился – немного глубже, чем мальчику, и не отводя изучающего взгляда.
– Великий… герой, – нараспев повторил он. – Вот что ты хочешь сказать, да?
Девушка осталась стоять. Она казалась очень маленькой и белой с ним рядом, держала спину прямо, а кулаки опять сжала. Всё-таки волновалась, не понимала, как вести себя под таким вниманием, чего ждать. Харэз покровительственно потрепал её по щеке и прошептал:
– Но с чего ты решила, что я верю в то, что рассказываю? Я болтлив!
– Ты похож на тех, кто лжёт ради удовольствия и уже не различает ложь и правду. – Девушка сказала это ровно и невыразительно, после чего с брезгливостью перехватила смуглую кисть и отвела. – Но тебе не сойдёт это с рук, полинялый пёс.
Кара одобрительно присвистнула, потом фыркнула и хохотнула. Харэз не повёл и ухом, но на своё запястье глянул удивлённо. Глаз опять блеснул, уголок рта дрогнул в улыбке:
– А ты похожа на знак, что я всё-таки не зря явился сюда. Девочка-история, девочка-легенда. Верно? Даже не мечтал, что мой рассказ… – для следующего слова чёрный выбрал особенный тон, – соблазнит тебя снизойти, ведь их звучат в мире сотни и каждый лжив до самой сути. Что ж… – он спрятал руки за спину, – приятно познакомиться.
Девушка знакомиться не спешила. Она убрала со лба волосы, обошла чёрного по небольшой дуге и, не удостоив ответом, приблизилась к Каре. Внимательно оглядела от макушки до сапог, потом кинула взгляд и на мальчика.
– Звезда и город. Верно? Чужие здесь… и вряд ли задержитесь.
Кара улыбнулась. На этот раз девушка улыбнулась в ответ.
– Верно, как и то, что Ширкух был Великим героем. – Кара подтолкнула мальчика локтем в бок и зашептала, слишком громко для тайного обмена мнениями: – Зан, она потрясающая! Давай её возьмём с собой, может, у неё тоже есть заветное желание? Втроём-то точно что-то придумаем. Вроде она умная.
Он пересилил себя и посмотрел в глаза – голубые, глубокие и такие же холодные, как у белой звезды. Девушка сделала вид, что ничего не слышит, но и не сочла нужным улыбнуться ещё раз. Тонкие, резко изломанные брови, наоборот, сдвинулись. Стало ясно: она не будет изображать вежливость. Так и произошло.
– Ты веришь, что Ширкух убил тебя. Докажи. – Она говорила так же тускло и надменно, как с Харэзом. И мальчик окончательно понял, что этот неприкрытый вызов не может не злить. Но ответ у него был.
– Ты говоришь, что это ложь. Докажи.
Он ждал, что она – если доказательств у неё нет – хотя бы потупится. Но девушка медленно подняла кисть и провела указательным пальцем по среднему шраму на своём лице. На пальце осталась густая кровавая полоса.
– Я легенда о Ширкухе Киме. И я уродлива. Мои шрамы кровоточат вот уже две с половиной сотни лет, стоит кому-то при мне сказать о нём дурное. Много ты видел таких?
Помимо воли он отступил, отвёл взгляд и посмотрел поверх острого плеча на Харэза. Тот не сводил глаз со спины девушки и больше не улыбался. Легенда произнесла чуть тише:
– Может, ты думаешь, что такой я была всегда? Когда ещё при жизни о нём сочинялись стихи и баллады? Когда его все любили в ответ на его любовь? – Она полуобернулась и перехватила вперившийся в неё взгляд Харэза. – Что? Ты хочешь ещё как-то оскорбить меня, полинялый пёс? Вперёд.
Тот медленно покачал головой, словно бы даже растерявшись. Девушка, наоборот, кивнула и неожиданно чуть-чуть к нему приблизилась. Глаза её блеснули.
– Тогда договори то, что хотел сказать городу. Думаю, мне тоже надо услышать, раз судьба свела нас. – И снова она вытерла кровь, покосилась на Кару. – Ты тоже права, заветное желание у меня есть. Я хочу стать прежней, я не выдержу больше праздников. Ширкуха должны вспомнить настоящим, должны.
«Но я знаю, кто…» Чёрный это говорил, а потом его перебили. Мальчик вспомнил и тоже хотел подойти, но его снова удержали. А вот девушка приблизилась к Харэзу уже почти вплотную и подняла голову. Он, точно очнувшись от размышлений, слабо улыбнулся:
– Ты же догадываешься, милая… м-м-м… кошечка, что полинялый пёс ничего и никому из вас не должен и редко делает что-то без награды? Так почему я должен говорить?
– А почему хотел сказать ему? – Их взгляды столкнулись, как клинки.
Харэз стоял прямо, не спеша наклоняться. Легенда не пыталась привстать на носки и ждала терпеливо, не обращая внимания на ветер, трепавший волосы.
– Может, я хотел его обмануть?
– Скорее всего, – громко прошептала Кара. – Они все такие.
– Нет, – так же ровно отозвалась девушка. – Ты не хотел. И ты здесь не просто так.
– Конечно, не просто так, он поганый убийца! – Похоже, у Кары опять сдавали нервы. Легенда неожиданно осадила её ещё одним беглым взглядом:
– А мне казалось, ты умнее. Но, видно, ты просто знаешь мало легенд.
– Что?.. – потерянно начала звезда, но её холодно перебили:
– Нет-нет, я не о таких, как я, я о легендах, у которых нет воплощений. Например…
– Остановись, – Харэз не приказывал, явно просил, и голос его звучал… тревожно. – Сейчас. Или хуже будет всем.
Неожиданно девушка всё же уступила, повернулась к нему снова и вкрадчиво сказала:
– Хорошо, в конце концов, мне плевать на ваш народец и тем более на ваш жребий. Тогда говори ты – о том, что прошу я. Так кто же сможет мне…
– Ну нет! – прервал он, наконец слегка наклоняясь. Он явно досадовал оттого, что его на чём-то поймали, и стремился скорее вернуть прежнюю нахальную уверенность, ну а разговор увести подальше. На губах опять расцвела улыбка. – Знаешь, кошечка, ты перешла границу. Границу, которую нельзя переходить поднебесным, даже таким умненьким, как ты. Теперь дай мне что-нибудь взамен. Тогда может быть.
Девушка впервые опешила. Глаза расширились, кулаки сжались ещё крепче.
– И что тебе… – спросила она раздражённо.
– Хм. – В тоне зазвенел сарказм. – Просто глаза разбегаются. Может, это?
И смуглые пальцы потянулись к кулону в складках рваной одежды. Мысль мальчика о сердце ещё не подтвердилась, но почему-то ему захотелось одёрнуть Харэза. Он чувствовал по глазам легенды, что происходящее, чем бы это ни было, кончится очень…
– А может, это?!
…плохо. Так и произошло. Девушка мгновенно извернулась и ударила чёрного кулаком в живот. Видимо, он не ждал такой силы, потому что, даже не выругавшись, согнулся, отлетел на несколько шагов. Еле устоял. На некоторое время он явно озаботился только попыткой нормально вдохнуть и выпал из разговора. Что за сила была в этом ударе?
– А я бы била пониже! – не смогла промолчать Кара и злорадно расхохоталась. – Отсюда мораль, чёрный: поднебесные не такие и хилые. А девочек обижать плохо.
Но мальчик слышал её только краем уха. Он разом осознал плачевные последствия этого глупого, неосмотрительного девчоночьего поступка. Внутри всё зашлось от злости и отчаяния, когда он представил, как среагировал бы сам. Ударить того, кто, кажется, знал…
– Ещё раз тронешь меня, – тем временем угрожающе начала легенда, снова идя к Харэзу, – назовёшь кошечкой… и я…
– Эй! – Мальчик вылетел вперёд и попытался ухватить её за руку, но тут же получил по запястью, резко и хлёстко. – С ума сошла?
– Не лезь, – прошипела она сквозь зубы и добавила: – Знай ты правду хоть о нём…
– Чокнутая! – Терпеть это мальчик больше не собирался. – Да мне плевать! Я должен узнать, кто поможет моим людям! Они умирают, понимаешь ты?
Легенда что-то прошипела и развернулась. Она явно собралась уйти или исчезнуть, но вновь раздавшийся, чуть более хриплый, чем раньше, голос заставил её замереть.
– Ладно, ладно… Я расскажу, малыш. И тебе, и грязнуле, и ей. Если она хотя бы удостоит меня взглядом. Так и быть, приму в качестве перемирия и его. Она права, я зря.
Поколебавшись, легенда всё же обернулась. Они внимательно посмотрели друг на друга. Чёрный больше не подходил и точно не собирался давать ей сдачи, но стоял снова прямо и улыбался уголками губ. Руки были сложены у груди.
– Они всё равно узнают, если всё пойдёт так, как я думаю. Но пусть не сейчас, ладно?
Мальчик переглянулся с Карой и умоляюще приложил палец к губам: не спорь, не лезь, дались тебе эти секреты. Она послушалась, пробормотав только: «Надеюсь, он правда явился не всех поубивать, ну или хоть поубивает не сейчас». В этот раз прозвучало действительно глухо. Легенда тем временем отрывисто кивнула. Тогда Харэз всё-таки заговорил:
– У каждого города есть хранитель, душа, воля – неважно, читавшие разные книги зовут это разными словами. Многие хранители были сильны, но сейчас подавлены и спят, вот уже долго. Но один бодрствует, бодрствовал всегда и будет бодрствовать, когда не станет прочих. Это сам хранитель материка. У него много обличий: роза, голубь, дракон, старушка и ещё несколько дюжин, но любимое – мальчишка, примерно как ты, малыш, черноволосый и прекрасный. Никто не знает, чародей он, божество или просто мудрец, но так или иначе сила его велика, и он поможет каждому из вас, если хорошо попросите.
– А где нам искать его? – тихо спросила Кара. От волнения голос её охрип.
Он ответил без яда в голосе. Вряд ли удар сухощавого девичьего кулака мог поставить его на место, но настроение Харэза, кажется, переменилось. Он вполне миролюбиво пожал широкими плечами и качнулся с носков на пятки.
– Я не знаю, белая звезда. Такие, как он, не жалуют таких, как я, ибо для меня он не мудрец. У меня другая мудрость. И… я часто вмешиваюсь там, где он наблюдает.
– Что ты имеешь в виду? Какую мудрость? – Это спросила легенда, подойдя на шаг, и взгляд её вдруг впился в смуглое лицо уже без тени раздражения и вызова. Но Харэз, будто спохватившись, покачал головой, всё та же слабая улыбка заиграла в уголках его рта.
– Она пока не нужна тебе. Всем вам. Надеюсь, не понадобится и мне. До встречи.
Он сделал странное движение: приложил к груди пальцы, потом коснулся ими губ и легко повёл кистью вперёд, в сторону замершей легенды. Мгновение – и он исчез. Кара пинком отправила камешек на то место, где чёрный только что был, и фыркнула:
– Пижон-то, а… Ну привет снова, – это она сказала стоявшей полубоком легенде. – Так что, пойдёшь с нами? Я буду звать тебя Рика, маленькая красная звезда. Ты похожа на маленькую красную звезду. Ух, такая злющая!
Он и ему подобные – из тех, кого часто не берут в расчёт. А ведь его появление многое повернуло иначе, равно как и появление рядом их многое изменило для него, и, может быть, от скуки и любопытства сдвигая для них пустыню, он сам не подозревал, что так произойдёт. Но, может, он даже доволен тем, что и такие, как он, не всеведущи?
С этого всё началось. Уже по-настоящему. Но ещё раньше началось другое.
