Монстр был силен и от него пахло протухшим мясом. Ослабив напор на мгновение, он с новыми силами бросился на Глеба и они выкатились с проезжей части на обочину, где всего в паре метров от них лежала плотная тень от жмущихся к забору тополей. И оттуда на Глеба смотрели несколько пар таких же белесых глаз, обладатели которых едва сдерживались, чтобы не кинуться к жертве и видимо только красноватый солнечный свет останавливал их. Запах паленой шкуры усиливался и монстр, наседавший сверху на Глеба, захлебывался воем. Но это не помешало ему подняться на ноги, нависнув над мужчиной, чтобы схватить за грудки и поволочь его к тени. Остальные нелюди воодушевленно загомонили.
Глеб, тщетно дергаясь, уже распростился с жизнью, когда что-то блестящее промелькнуло перед глазами, с хрустом ткнув монстра в висок и тот кулем свалился на асфальт. С трудом отцепив сведенные судорогой руки от его лап, Глеб поднялся на четвереньки и, пытаясь встать на ноги, отполз прочь. Вяло шевелясь, монстр продолжал дымиться и вскоре вспыхнуло пламя, в считанные мгновения жадно охватив все тело. Сидевшие в тени деревьев нелюди заволновались, стали теснить друг друга, опасаясь попасть на солнечный свет и не сводя голодных пустых глаз с догорающего и уже затихшего вожака и его несостоявшейся жертвы. Эти твари отличались более человеческим видом – пропорции тела, цвет кожи и волос были почти как у человека. Еще сохранилась одежда.
Рядом на асфальт брякнулся баллонный ключ и Глеб, не задумываясь, схватил его и торопливо поднялся на ноги. Взгляды десятка монстров продолжали следить за ним.
– Нужно уходить отсюда, – послышался за спиной все еще хриплый, но на удивление высокий голос, и едва слышные шаги стали удаляться. Глеб обернулся и увидел худощавую фигуру хулигана – он вернулся к машине, где поднял шланг, а потом заторопился к канистре, – солнце скоро сядет.
Взгляд Глеба метнулся к западному горизонту, над которым нависало красноватое и слишком большое, будто воспаленное светило. В недоумении уставившись на него, он пытался осмыслить все, что произошло с ним за последний час – не больше. В себя он пришел, когда паренек, согнувшийся под тяжестью канистры, проковылял мимо.
– Ты куда? – спросил Глеб.
Парень, не останавливаясь, судорожно кивнул куда-то вперед. Присмотревшись, Глеб отметил, что старая Волга, стоящая метрах в ста впереди, отчетливо выделялась среди прочих запыленных автомобилей, хаотично разбросанных по магистрали. Кроме архаичного вида, у нее у единственной лобовое стекло не было припорошено пылью.
– Лучше на моей, – возразил Глеб, глянув на солнце, которое за считанные минуты опустилось к горизонту не меньше, чем на четверть оставшегося пути.
Встревоженные голосами нелюди завыли, толкаясь во все уплотняющейся и расползающейся тени под деревьями. Глеб невольно глянул на них и поспешил за хулиганом.
– Она не заведется, – всхлипывая, ответил он. – Здесь ничто не работает.
Не поверив на слово, Глеб вернулся к своей машине и повернул ключ зажигания. Раздалось щелканье стартера и больше ничего. Повернув ключ еще пару раз с тем же результатом, мужчина потянулся к пассажирскому сиденью, где до сих пор лежала его спортивная сумка – не менее пыльная, чем все в этом мире. Выбравшись из машины, Глеб поспешил следом за единственным другим человеком в этом кошмаре. Паренек к тому времени не преодолел и трети пути. А вот солнце преодолело половину.
Перекинув лямку сумки через голову, Глеб выхватил канистру из рук парнишки и толкнул его вперед.
– Заводи машину, живее.
Не оборачиваясь, паренек кинулся к Волге. Открыв пассажирскую дверь, он забросил в машину шланг, но сам забираться внутрь не стал. Вытащив оттуда согнутый в двух местах прут, он кинулся к капоту автомобиля. Еще мгновение, и он принялся с усилием проворачивать ручку кривого стартера. С третьей попытки двигатель взревел. Вприпрыжку вернувшись к открытой дверце, паренек забрался внутрь и устроился за рулем.
Когда Глеб наконец-то добрался до автомобиля с канистрой, на деле оказавшейся сорокалитровой, солнце уже коснулось крыши.
– Быстрее, – практически пискнул паренек. – Ну же.
Водрузив канистру на то место, где должно быть пассажирское кресло, Глеб, не снимая сумки, втиснулся в машину, заднее сидение которой было завалено разноцветными выцветшими упаковками продуктов, бутылками, книгами и газетами, обломками мебели, тряпьем и прочим хламом. Едва ноги мужчины оторвались от асфальта, паренек вдавил педаль газа в пол и дверь пришлось захлопывать уже на ходу. К тому времени солнечного света на магистрали почти не осталось.
Распухшее красноватое солнце опустилось за массивное кирпичное здание по правую сторону от магистрали, и тени разом ожили и поднялись. Белесые глаза вспыхнули со всех сторон, они раскачивались из стороны в сторону, медленно приближаясь от немногочисленных в этом месте зданий к стремительно проезжающему автомобилю, и оставались позади.
Сгорбившись над рулем, парнишка лихо петлял между брошенными автомобилями, чудом отыскивая свободный проезд. Несколько раз вялые нелюди перегораживали дорогу и автомобиль таранил их, опрокидывал на асфальт и переезжал, подпрыгивая как на кочках. Паренек хмурился и вдавливал педаль газа в пол везде, где это было возможно.
С каждой минутой становилось темнее.
– Никогда так поздно, как сейчас, – пробормотал паренек, ускоряясь на очередном свободном участке трассы, ведущей прочь от промзоны города. – Так нельзя.
– Может стоит фары включить? – спросил Глеб.
Паренек вздрогнул, вжав голову в плечи и судорожно глянул на пассажира, машина вильнула к обочине, и паренек, ойкнув, вернул свое внимание на дорогу. Вскоре он свернул на трассу, ведущую вокруг города. Машины здесь попадались реже. Глеб заметил пару машин, обхвативших помятыми радиаторными решетками стволы деревьев.
– Тогда за нами до самой Кучи придет весь город, – ответил паренек после минутной паузы.
На этот раз вздрогнул Глеб. А парнишка от этого хрипло засмеялся, но почти сразу затих. Он не отрывал взгляда от темной дороги, и оставалось только гадать, как он ориентируется в сгущающихся сумерках.
– Мне тоже дико, – сказал он. – Давно людей в городе не видно. Все чаще удивляюсь, почему я все еще сопротивляюсь. Раньше живых было довольно много. В детстве. А сейчас совсем никого не осталось.
– Что случилось?
– Люди уходят. Или умирают.
– Что с этим местом?
– Здесь всегда так было.
– Но ведь буквально пару часов назад все было нормально! – воскликнул Глеб, давая волю эмоциям.
– Я тоже помню тот мир как сейчас.
Снизив скорость, паренек свернул с трассы на невидимую в сгущающихся сумерках дорогу. Разве что по звуку под днищем можно было понять, что асфальт закончился и теперь под колесами грунтовка. Глеб тщетно пытался хоть что-то рассмотреть на фоне темно-синего неба, кроме бескрайних давно некошеных полей, перемежающихся с холмами.
Через двадцать или тридцать минут петляний по овражистой местности в низине между холмами показался курган явно рукотворного происхождения. Машина, набрав скорость, и все так же без света, неслась на него. В неверном свете ущербной луны, такой же ненормальной, как и солнце, Глеб успел заметить, что расстилающееся вокруг поле было скошенным.