– Вы уверены, что умеете делать то, что требуется?
– Уверен ли я, что умею работать с кодом Комиссии? Конечно.
Энтони Кокс – человек, много лет назад основавший место, со временем превратившееся из трех публичных домов в гигантский индустриальный мегаполис, именуемый теперь Городом «Икс», рассматривал гостя пристальнее, чем следовало, но ничуть не стеснялся этого.
Программист, надо же. Он ожидал увидеть очкарика – именно так. Потому что очкарики – это люди, которые не желают видеть внешний мир и сосредотачиваются на внутреннем, существующем исключительно в их воображении. Мире логики, например. Программисты, как полагал Кокс, вообще не должны быть людьми от «мира сего». А этот, который удобно и буднично расположился в кресле напротив, точно был от «сего».
Он был сногсшибательным. Даже Энтони, никогда не слывший педиком, оценил это.
Логан Эвертон. Брюнет. Рост метр восемьдесят восемь – идеальная короткая стрижка (чуть удлиненная сверху), наглый разлет широких бровей, прямой нос, аккуратная щетина на лице и глаза такого глубокого синего оттенка, что неизменно хотелось поинтересоваться – а не линзы ли это?
Кокс был уверен – не линзы. Сидящий перед ним мужик не был ни выпендрежником, ни франтом, ни показушником – он был брутальным. Не «делано» брутальным – эдаким «журнальным мачо», – но истинным, от природы. Конечно, все эти мышцы, прорисовывающиеся даже под курткой, накачаны в спортзале, но вот все остальное – просто ах. Этот Эвертон был великолепнее всех моделей, которых Энтони время от времени использовал в рекламном бизнесе.
Этот мог бы стать лицом «Икса», его визуальным воплощением.
«Надо будет спросить его об этом. Позже. Когда закончим дела».
– Мне требуется написать, как бы это сказать… программу. Только не просто программу, а, скорее, большую и сложную систему, которая будет использовать вставки Комиссионного кода.
– Разрешение на использование получено?
– Конечно, а как же иначе?
Эвертон совершенно не тушевался под пронзительным взглядом-стрелой владельца целого города и ныне миллиардера, а Кокс к этому привык. Перед ним лебезили и тушевались все – девки по вызову, управленцы, инвесторы, финансовые консультанты и даже немногочисленные друзья. А вот новоприбывший программист выглядел так, будто собирался хлебнуть пива, которое только что достал из домашнего холодильника. Нет, он выглядел не так – расслабленно, да. Но в то же время собрано. Холодно и сфокусировано. И распространял вокруг себя эту чертову ауру величия, силы и некого равнодушного презрения к происходящему. Энтони даже казалось, что в новехонькой кожаной сумке под ноутбуком должны обязательно найтись припрятанные под двойным дном ножи и пистолеты.
Может, так оно и есть.
Нужные бумаги отыскались в среднем ящике дорогого темно-вишневого стола из полированного дуба.
– Вот, здесь все печати.
Эвертон внимательно просмотрел каждый документ и голограмму на нем.
– В чем должна заключаться суть системы?
– Ну-у-у, – Кокс едва заметно расслабился, – это сложно описать, но у Вас ведь есть время?
– Есть.
– Может, хотите выпить?
– Не хочу.
Не привычное «Спасибо, мистер Кокс, это так «мило/добро/вежливо» с вашей стороны…» – просто «не хочу». Вот же хлыщ…
– Тогда давайте попробую объяснить. Мне нужна система, которая бы позволяла сканировать посетителей при въезде в «Икс», собирала бы о них данные и помещала в единую базу. Например, бывал ли человек у нас или же «новичок», следила за тем, чем он занимается и как именно проводит время, анализировала бы его перемещения и поведение, а после, на основе проведенного анализа, выдавала бы так называемые «рекомендации». То есть, что именно из имеющегося ассортимента можно предложить гостю, на что, пусть даже независимо от его осознанного внимания, среагировало физическое тело, и, соответственно, что нового могло бы его заинтересовать. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Понимаю.
Тишина.
– Сможете сделать?
– Смогу.
– Но?
– Но стоить это будет дорого.
Энтони наигранно пожал плечами:
– Деньги – это не проблема.
Нет, на самом деле деньги – это проблема. Они – проблема, когда их нет, и тогда, когда их слишком много. А еще деньги – проблема, когда вдруг начинает давить жаба, а Кокса жаба давила. Капитал – это, простите, не то, что можно вот так запросто транжирить, капитал – это то, что нужно правильно инвестировать. А программное обеспечение, которое он только что запросил, вещь не то, чтобы необходимая, но больше занимательная. Посмотреть бы для начала, какой она даст результат.
– И какой будет Ваша цена, мистер Эвертон?
Эвертон всегда получал много. Всегда, сколько себя помнил. Он отлично справлялся с работой, когда общество пользовалось языками программирования «низкого» уровня, легко приспособился, когда появились разработки языков «высокого» уровня, – изучил Литан, АСМ++, ДексА, Гаратон… Интеллектуальный код? Пожалуйста. Вплетение нейрографии и искусственный псевдо-интеллект? Нет проблем.
Сложнее всего оказалось тогда, когда его приняли на работу в отряд специального назначения и ввели самый важный для него профпредмет – Комиссионный код, – но он справился и с этим. Потому что был талантлив. А еще потому, что его – веселого и шального мальчишку в душе – завлекла красота языка, которого он не знал до этого, языка, не имеющего привычных человеку символов и изложения в книгах. Языка, на котором нельзя было написать программу, используя клавиатуру, – только мысль. Комиссионный код создавался и соединялся с действующими кусками обычного кода мысленно. И именно это было тем, что до сих пор завораживало и восхищало Логана.
Имело ли смысл упоминать о том, что его заработки при смене должности лишь возросли? Нет. Комиссия умела ценить своих работников, а он был уникальным и в своем роде единственным человеком, чей талант оценил по достоинству и развил его Начальник – Дрейк Дамиен-Ферно.
Именно с Дрейком Логан и говорил этим утром. Сообщил, что некий Энтони Кокс при помощи информаторов отыскал его и попросил поработать над проектом.
– Почему нет? – Начальник лишь пожал плечами. – У нас пока тихо, помощь не нужна. Если понадобишься, вызову.
– Даже оттуда?
Эвертон успел проверить местоположение объекта, от которого пришел запрос.
Начальник лишь ухмыльнулся:
– Я достану тебя откуда угодно, ты же знаешь. Пришлю, если нужно, телепортера.
На том и сошлись.
Билет на самолет для гостя оплатил заказчик, прислал в аэропорт машину, не поскупился на представительный «Креллин» – просторное авто для миллионеров.
А теперь спрашивал о цене.
Но еще до обсуждения вопросов оплаты Эвертон хотел выспросить несколько важных моментов:
– Отсюда ведь нет соединения с интернетом?
– Нет.
– То есть я не смогу работать в привычной для меня обстановке, так как не смогу состыковывать и проверять новые куски кода с исходными данными?
– Боюсь, что так, – Кокс поерзал в широченном кожаном кресле, которое могло бы уместить двоих. – Но Вы же понимаете, что мы специально убрали возможность общения с внешним миром, чтобы наши посетители, скажем так, не отвлекались?
Он был седым и кареглазым – этот доморощенный миллионер. В костюме с золотой оторочкой, с завитыми в волны волосами и перстнями на пальцах – выбившийся с низов до самого верха сутенер. Эвертон таких презирал – людей, наживающихся на низменных потребностях остальных.
Проект, однако, вырисовывался сложный и интересный. Опять же дома заданий никаких, а просиживать штаны в ожидании новой работы Логан не любил и потому раздумывал взяться. Если устроит цена.
– Сотовая связь?
– Свои вышки. У нас отдельный Уровень, отдельные сотовые операторы. Один.
– Ясно.
– Так сколько, Вы думаете, может занять написание системы, о которой я попросил?
Логан, который уже мысленно прикинул объем работы и разбил его на шестнадцать составных частей, ответил без запинки:
– Около двух недель.
– Замечательно, просто замечательно! – «сутенер» лучился довольством. – А что с ценой?
И Эвертон точно так же без запинки, как и в случае с объемом работ, назвал заранее приготовленную в голове цифру.
Цифру, которая потрясла даже Кокса.
– Послушайте, давайте скинем хотя бы двадцать пять процентов? Три миллиона за проект? Я предоставлю Вам и жилье, и все условия, и питание, и развлечения на любой вкус.
– Три миллиона, – спокойно повторил Логан, – плюс все, о чем вы только что упомянули. Спокойная зона для работы, билеты на самолет, если они мне потребуются, и полный доступ к вашим серверам.
– К серверам-то, это понятно…
По лакированной поверхности стола нарочито долго колотили кончики пальцев с ухоженными ногтями. Плавно менялись на фотостене изображения – сначала городской пейзаж с высоты птичьего потела, затем белоснежный пляж, после дорогое авто на фоне заката.
– Может, сумеем договориться за два?
– Нет.
– За два с половиной?
Расставаться с деньгами Кокс не любил, однако Эвертон уже знал, какими средствами по-настоящему располагал сидящий напротив человек, – с утра взломал доступ ко всем его счетам, размялся.
– Ищите другого человека.
– Да нет другого человека! – вспыхнул «сутенер» и даже ударил кулаком по столу, отчего с подставки выпала и скатилась на пол золотая перьевая ручка.
Конечно, нет. Логан был единственным специалистом, способным программировать на языке Комиссии, и информаторы, которым Энтони накануне заплатил, уведомили его об этом. А к эмоциональным вспышкам Эвертон привык – его, как и других членов отряда специального назначения, обучали премудростям сохранения самообладания в эмоционально напряженных ситуациях, как обучали и рукопашному бою, владению ножом, стрельбе, быстрому восстановлению сил – много чему обучали.
– Простите, я не хотел сорваться, – Кокс уже вовсю мусолил губами незажженную сигару. – Хорошо, три миллиона, проживание, питание, развлечения и билеты на самолет.
– И еще коробка ваших самых лучших сигар.
Над столом прокатился хрипловатый хохот.
– А ты не промах, парень, не промах. Не хочешь стать лицом этого Города? Ты красив.
– Не хочу.
– Я так и думал.
Владелец роскошного кабинета, этажа, небоскреба и всего, что существовало на этом Уровне, улыбался, но только одними губами.
– Будут тебе сигары. Каковы условия оплаты?
– Пятьдесят процентов авансом. Далее выполнение работы, тестирование, отладка, завершение, сдача. После оставшиеся пятьдесят процентов.
– Понял. Еще что-нибудь?
– Да. Я хотел бы жить в зоне, где нет открытого интима.
– А зря, а зря… На твоем месте я бы погулял по улицам, расслабился. Глядишь, и девушку нашел бы себе по душе.
В ответ на это заявление брутальный программист улыбнулся настолько вежливо и саркастично, что Коксу захотелось его придушить.
Его поселили в роскошных апартаментах – просторных и по-своему (несмотря на обилие позолоты, картин и тяжелых портьер) уютных.
Логан не сетовал. Неторопливо обследовал комнаты в количестве трех штук – внушительную спальню с шелковыми гобеленами на стенах и шелковым бельем на двуспальной кровати, светлую гостиную, удобный и тихий кабинет с наличием стола, стула, множества розеток и сетевого кабеля, а так же кухню.
Холодильник к его приезду успели заполнить контейнерами с приготовленной едой и пивом. Отлично, Кокс держал обещания. Наличие микроволновки, стиральной машины и вылизанного до блеска санузла дополнили приятное впечатление от квартиры.
Что ж, здесь он сможет работать – ни лишних звуков, ни гостей, ни даже сотового. Отлично, заодно отдохнет и от Нордейла.
«Я бы на твоем месте прогулялся… Глядишь, нашлась бы девушка по душе…»
Эта фраза Эвертона до сих пор смешила.
Девушку. По душе. Несовместимое сочетание для места под название Город «Х». Для тела? Без проблем, но уж точно не для души.
Должно быть, этот холеный урод в позолоченном костюме издевался. Или же потребности его сомнительной душонки соответствовали предложениям этого «Трах-Вегаса».
Словосочетание явилось в голову Логана автоматически – в прошлом его коллега-телепортер неоднократно рассказывала о том, что в ее родном мире существует некий город Лас-Вегас, куда излишне азартные люди приезжают исключительно для того, чтобы просадить на игровых автоматах деньги. Часто последние. Да-да, Лас-Вегас – так она его называла. А это «Трах-Вегас», куда озабоченные сексом люди приезжали для того, чтобы беспорядочно сношаться.
Эвертон поморщился, еще раз огляделся и уселся на мягкий удобный диван. Наткнулся рукой на карту «Икса», принялся ее рассматривать.
А карта, как ни странно, была выполнена на удивление хорошо – местный программист постарался, чтобы увеличение при сосредоточении глаза на определенной точке, становилось максимально проработанным. Привязал сканирование зрачка к координатам сетки, сделал беспрерывное считывание… В общем, поработал на славу.
Итак, что в планах? Уж точно, не девушка.
– Что тут у нас? – синие глаза скользили по полю, расчерченному многочисленными секторами. – Зона грязевого лечения, зона раскрепощения, зона «девственниц», блок БДСМ, зоны минета, куннилингуса, «Охоты», «2+1», анала, бруталов, геев, «конкурсов», оргий… Господи, прости, куда я попал? – он сам не заметил, что вновь использовал фразу, изредка повторяемую Бернардой – коллегой по работе. – И этот хрен предложил мне найти девушку тут?
Да ни в жизнь. Если здесь кого-то и можно было найти, так это:
• Неудачниц в личной жизни, озабоченных недостатком секса.
• «Удачниц» в личной жизни, но озабоченных тем же самым и неспособных сказать об этом своему парню.
• Проблемных в общении девиц, не умеющих довести мужика даже до постели, не то, что до оргазма.
• Откровенных бл№дей и нимфоманок.
• Любительниц оргий и групповухи (которых Логан приравнивал к касте «не женщин»)
• Страшных внешне баб, которых никто не хотел ни до виски, ни после виски…
Мда. Невелик выбор. А взгляд, тем временем, скользил по карте, неспособный остановиться – уж больно занятными выглядели названия блоков: бань, гигиены, обычных кинотеатров и неких «минетеатров», «нежных», «Лица – нет», танцев, «Слепых свиданий», «Темноты», «Касаний», пляжей, вуайеристов…
– Создатель-милостивый, отдельно зона для вуайеристов? И даже зона «Комиссии»?
Это для тех, кто хотел бы трахнуться с человеком в серебристой форме? Эвертон не удивился бы, если бы узнал, что Кокс дорого заплатил за возможность скопировать и пошить точные аналоги костюмов людей правящей касты.
– Секс с псевдо-Дрейком, бл№ять? – он отложил карту и покачал головой. – Хорошо, что я не педик с дурными фантазиями.
«Подруга – это такой человек, который без спросу залезет к тебе в сумку, достанет шоколадку и тебя же ей угостит».
Нет, такого я еще никогда в жизни не видела. Ни близкого, ни даже похожего.
И если бы кто-то попросил меня написать сочинение на тему «Зона «Лица – нет»», я бы начала его словами: «Представьте себе плотную тряпку бежевого цвета, свисающую с потолка вертикально. Нет, сначала представьте просторный холл, а потом уже тряпку, разделяющую его на отделения «М» и «Ж». Так вот все «М» стоят за этой тряпкой, а их члены (уже почему-то вставшие – ласкают их мужики, что ли, перед этим?) просунуты в дырки – прорези на ткани. А в отделении «Ж» ходят разномастные голые бабы, которые разглядывают «хрены», опускаются возле понравившегося и начинают его сосать…»
За мое сочинение мне однозначно влепили бы кол, но оно правдоподобно описало бы то, куда я попала в свой первый рабочий день.
У меня мозг плавился.
Сначала от того, что я никогда не видела так много торчащих из дырок (некоторые умудрялись просунуть их в отверстие вместе с яйцами) членов. Восемнадцать. Восемнадцать! Это означало, что восемнадцать мужчин явились сюда спозаранку, чтобы вставить «в дырку» и ждать того, кто клюнет.
Честное слово, я не верила, что клюнут.
Но «клевали».
Уже через пятнадцать минут после открытия холл заполнился женщинами всех возрастов, размеров и расцветок. И эти дамы теперь прохаживались мимо «портьеры» и внимательно изучали предложенный им «товар».
– Вода с газом, без газа, газировка, вино, шампанское, заказ на коктейли…
С расположением бара, откуда носить напитки, я уже определилась и теперь неторопливо рассекала холл с подносом в руках, ощущая, как моя кровь пузыриться подобно шампанскому в мини-стаканах.
Члены подрагивали. Члены ждали того, кто опустится на колени (пол для этой цели был устлан мягкой тканью), лизнет, обхватит пальцами, примется ласкать.
Честно…
Я бы не поверила…
Но опускались и ласкали, причем жадно. Сосали, чмокали, вылизывали до блеска, втягивали в рот волосатые и бритые яйца; а из-за шторки стонали. И эти стоны навели меня на первую за все время мысль о том, что таблетку «антивозбудина» все-таки стоило взять с собой. Вот стоило.
Самый левый, короткий, но очень толстый орган, начала обхаживать девица совершенно неприметной наружности – такую в обычном мире прозвали бы «моль». У «моли», как ни странно, несмотря невзрачную фигуру и почти полное отсутствие груди, оказался талант – мужик за шторой, кончив один раз, через несколько минут уже снова содрогался в сладких спазмах.
«Кто бы думал… волшебница минетов»
А ведь в обычном баре на нее бы даже не взглянули.
Сосали тетки молодые, сосали тетки старые на вид – те, кому едва ли светило до конца жизни облизнуть хоть какую-нибудь «сосиску», не говоря уже про «горячую молодую сосиску». Сосали женщины с тонной украшений – богачки, женщины без украшений – обычные, толстые, худые, непристойно-жирные, похожие на стиральные доски… Сюда приходили все, кто, как я поняла, либо стеснялся своей внешности, либо не хотел быть узнанной «супругом» или же коллегами по работе.
Почти все члены «работали», то есть были заняты.
Время от времени я заходила в зону «М» и рассматривала мужиков сзади:
– Вода с газом, вода без газа, шампанское…
– Воду.
– Шампанское…
– Газировку.
– Нет, спасибо… ах, как хорошо… детка, ты супер…
Моя кожа от таких фраз покрывалась пупырышками.
Тот, кто хотел пить, просто вытягивал назад руку и принимал стакан, не оборачиваясь. А уж когда кто-то рычал или стонал…
Я снова и снова думала про «антивозбудин». Спроси меня кто-нибудь вчера, я бы ответила: «Не понадобится», – а теперь жалела, что не приняла заветную таблеточку заранее. Потому что все это завлекало: аура, вседозволенность, сладкие постанывания, причмокивания, написанное на лице женщин истинное удовольствие, сокращение мужских ягодиц во время эякуляции… Все это, в отличие от порно, было живым, настоящим, и оно в прямом смысле сносило с ног.
Уже к обеду я постоянно ловила себя на мысли о том, что и сама не прочь выбрать член побольше и потолще – тугой такой, чистый, ароматный от мыла, – отложить поднос, присесть на колени и лизнуть… Ах! И отсутствие лица при этом больше возбуждало, нежели отталкивало. Потому что это был «просто член», «твой член» – делай, что хочешь.
М-м-м, здесь можно было оттачивать мастерство минета сутками.
Рай.
Поднос в моих руках подрагивал, прозрачные трусики сделались мокрыми, а перед глазами стоял добротный такой вставший орган «как надо» – с извилистыми венами, толстой бархатистой головкой, правильного размера… Как же это здорово, когда он вздрагивает под твоими пальцами, наливается еще сильнее, ласкает скользкой поверхностью язык и щеки изнутри…
Теперь я понимала этих женщин и уже вовсю мысленно чмокала вместе с ними.
«Черт, спустить бы где-нибудь пар, разрядиться».
На какой-нибудь член хотелось насадиться, чтобы помочь себе, ведь они были так близко, так доступно…
До конца рабочего дня оставалось еще четыре часа.
– Детка, давай, переключись в «зеленый» режим, мы только потрогаем.
Радка, нервно сглатывая, рассматривала стоящего перед ней нагого шатена-красавца – мощные плечи, рельефный пресс, полоска из темных волос уводила взгляд к самому красивому члену, который ей когда-либо доводилось видеть, – толстому, не слишком длинному, стоящему мачтой поверх шарообразных яичек. Не сдутых, как бывает, не пустому мешочку… Черт, ей бы самой такие потрогать – наверняка лягут в ладонь, как влитые…
А шатен во все глаза поедал ее грудь:
– Ну, какие сиськи… Малышка, хоть раз коснуться позволь…
Друг шатена – парень пониже и посветлее волосами, – уже в который раз обходил Радославу по кругу, рассматривал, словно породистую кобылку.
– А я бы попку помял…
И член у второго, между прочим, (как и лицо) – ну, на загляденье.
Черт, а ведь ей хотелось, чтобы ее потрогали. И вообще, зона «2+1» – мечта любой раскрепощенной девушки. Тут, пока один работает в «классической» позе, второй вполне может дополнить феерверк чувств ласковыми поглаживаниями, поцелуями, а то и всецело занять ротик мужским хозяйством, чтобы то не болталось, так сказать, «бесхозным».
– Детка, всего на минутку. Умру, если не потрогаю твои сисечки. Они же прекрасны – такие мячики, такие круглые, такие спелые…
– Да, давай, мы только потрогаем, – подначивал из-за спины второй.
Радка часто сглатывала и моргала.
Может, дать? Ну, потрогают, что с того?
А шатен был завлекательным. Всем. Не то, что Фредди, с которым она когда-то встречалась – стыдно вспомнить, чесслово. Нет, тот был отличным другом – веселым, умным, заботливым и надежным, – но, стоило их отношениям перерасти в нечто большее и дойти до постели, как Радка не знала, то ли начинать плакать, то ли смеяться. Член. Член Фредди был «мелкопызырным», что означало «он терялся в махре, когда висел», и «стоячий был такого размера, каким должен был быть висячим». И смех, и грех. Помнится, она тогда чувствовала себя идиоткой, потому что никак не могла сообразить, когда начинать стонать – он уже в ней или еще нет?
В «Иксе» все было иначе: здесь не приходилось тратить время, деньги и нервы на бесполезные свидания, чтобы убедиться, что у кавалера «там» все в порядке. У двоих скакунов, обхаживающих ее по кругу, с «этим» все однозначно все было в полнейшем порядке.
И она решилась:
– Только на минутку!
– Да-да, на минутку…
Вроде бы напитки пока никому не нужны – она вот только «обнесла» публику и шампанским, и коктейлями, – и потому сам Создатель велел ей дать «зеленый свет».
– Но не вздумайте перейти к…
– Не беспокойся, – низким баритоном мурлыкал ухажер, ожидая нужного сигнала медальона. – Только то, на что согласишься сама.
И она переключила «амулет» – вдохнула, щелкнула переключателем и нырнула в чувственный дурман, как в парное молоко.
О-о-о, ее груди еще никогда так не ласкал – так нежно, чувственно, неспешно, умело. Их и гладили, и мяли, и «взвешивали», и сжимали.
– Я пососу?
Она кивнула на автомате, чувствуя, как ладони друга, тем временем, мнут ее ягодицы – раздвигают их, сжимают ладонями, трутся о них… о-о-о…
Радка чувствовала, что кончит от одних только поглаживаний. Ей тыкались пенисом в попку, ее твердые от возбуждения соски посасывали и покусывали так смачно, что она уже была готова сама притянуть шатена поближе и впихнуть «его» в скользкую себя…
Но тут кто-то поодаль попросил:
– Девушка, можно мне воды?
Эх, ах, черт… сука…
И пришлось вернуться к реальности:
– Мальчики, стойте, мне пора… я же на работе…
Они стонали так разочарованно, как не позволила себе стонать она сама.
Она сейчас, она быстро, она только вернется со стаканом воды, и они продолжат.
Но, когда Радка вернулась из бара, ее ненаглядная «парочка» уже жарко наяривала с двух сторон лежащую на шезлонге брюнетку.
– Тьфу на вас, кабели ненасытные.
Она отдала воду бородачу, тихо выругалась себе под нос и, делая вид, что прекрасно держится на ногах и вовсе не перевозбуждена, поплелась обратно к бару.
– Слушай, это точно она, зуб даю!
– Наша преподавательница по философии?
– Я те клянусь! Да я ж во сне ее видел!
Вихрастый и жирный очкарик, которому в «нормальном» мире, если и «перепало бы», то только с замухрышкой, лихорадочно блестел глазами. Его друг – длинный, тощий и с впалой грудью – ухмылялся.
– Да ты ей уже год бредишь.
– Давай позвоним ей? Ее номер здесь три тысячи двести сорок один.
– И что скажем?
– Так и скажем, что готовы исполнить все ее самые потаенные желания. А она взамен даст мне в попку…
– А у меня пососет…
Очкарик, никого не стесняясь, дрочил прямо у ограды.
Я же слушала этот не предназначенный для моих ушей диалог, ожидая у обочины такси.
Мне срочно нужно было разрядиться. Срочно.
(Lykke Li – Get some)
В наши апартаменты я влетела одновременно с Радкой. Мы, как две сбрендившие молекулы, столкнулись сначала при входе в подъезд, затем при попытке протиснуться в квартиру, а после у двери в ванную комнату:
– Я первая! – пискнула я и буквально впрыгнула внутрь. Захлопнула дверь, быстро сдернула с себя трусики, включила воду, наспех отрегулировала температуру.
– Сучка ты! Мне тоже надо!
– Подождешь… Мне больше надо… – раздалось из-за двери.
– Мне! Больше!
– Ага… Тебе…
Я влезла в белоснежную ванну, легла на спину и развела в стороны ноги. Блаженно прикрыла глаза, когда почувствовала, как горячая струя бьет точно в клитор, зажмурилась от удовольствия…
Наконец-то… Наконец-то…
Перед глазами тут же вспыли все пересмотренные за день члены, а так же почему-то онанирующий у забора очкарик – черт, что за фантазии?
Чтобы кончить, мне потребовалось всего секунд двадцать – рекордная скорость.
У-у-ух, как хорошо… Просто потрясно, супер…
– Эй, ты скоро там?!
Пришлось вылезти и наскоро обтереться полотенцем. Дверным замком я щелкнула уже с расплывшейся на лице глупой улыбкой:
– Слушай, хорошо-то как…
Радка стояла в коридоре с красным от напряжения лицом и дилдо в руке – тем самым, которые, судя по лекции с диска, мы должны были продавать гостям города. Плюс пятьдесят баксов за одну продажу, между прочим.
– Как думаешь, его можно использовать?
– Можно, но минус пятьдесят баксов из зарплаты.
– Тьфу!
Радка бросила резиновый самотык ядовито-салатного цвета прямо в коридоре и бульдозером протиснулась мимо меня в душевую. Защелкнулся замок, зашуршало; полилась из крана вода.
Слушая долетающие из ванной непристойные стоны и водружая на место в шкаф неиспользованную игрушку, я ухмылялась.
Спустя десять минут мы блаженно валялись на кроватях, расслаблялись и глазели в потолок:
– Смешно, да?
– Не смешно.
– Смешно… Если мы каждый день так будем…
– Вот и я про что. Надо срочно искать мужика для утех, либо трахаться, как и все.
– Или пить таблетки.
– Угу.
Проблема заключалась в том, что таблетки нужно было в чем-то таскать, а нам – разносчицам – из аксессуаров, полагались только часы-мобильник для связи, а так же мелкокалиберный ридикюль, в который могла влезть кредитка, блеск для губ и те самые таблетки. Придется его завтра взять-таки с собой и повесить на шею. От греха подальше.
– Шесть вечера. И мы только что закончили первый рабочий день.
Радка довольно хмыкнула. Разрядившись, она перестала быть похожа на готовую взорваться на мелкие кусочки стерву.
– Нежка…
– А-а-а?
– Мы только что заработали наши первые триста баксов.
Мы хихикали.
– Как думаешь, продержимся полгода?
Я на пару секунд задумалась, а после ухмыльнулась:
– Продержимся. Надо только привыкнуть.
– Может, и друг друга когда-нибудь тискать начнем?
– Ну, уж нет.
– Ну, че ты? Когда потребуется быстро разрядиться.
– Иди на фиг!
– Да я пошутила! – взвизгнула Радка, когда в нее с моей кровати полетела подушка.
(Blur – Song 2)
Он стучал по клавишам несколько часов кряду – работал. Пропустил обед, перекусил сэндвичами тогда, когда ропот желудка стал перекрывать гул вентилятора, окунулся в работу вновь. Оторвал взгляд от экрана, когда время ужина уже миновало, а за окном безвозвратно стемнело.
Пролетел день.
Логан узнал многое. Например: на каком алгоритме построена основная система считывания данных с пропускных сканеров на въезде в город, где хранилась клиентская база, выписал коды подключения к серверам. Продумал и то, как можно подстыковывать к старому коду новые блоки – в общем, славно поработал.
Долго, сидя на корточках перед холодильником, перебирал пластиковые контейнеры с едой – избрал курицу. Съел, не разогревая – холодную, с рисом и подливой. Открыл пиво, отхлебнул – говно.
Отставил бутылку, вышел на балкон.
Его апартаменты располагались почти в центре города, однако отделялись от шумных улиц полосой густо насаженных деревьев, сквозь листву которых теперь мерцали множественные огни неоновых вывесок. Здесь – почти тихо. Там – бурная ночная жизнь. Здесь можно сидеть, смотреть телевизор и не помнить о том, где ты, представлять спокойный отдых. А если смотреть сквозь листву…
Зачем они приезжали сюда, да еще в таком количестве? Что такого особенного, чего невозможно было найти на обычных Уровнях, влекло сюда тысячи людей? Тысячи. Ежедневно.
Может, он идиот? Может, чего-то не понимает? Всех этих «голых» зон, свободного разврата, съезда с катушек? Может, это как раз он, а не они, лишен некой важной части воображения и психовосприятия?
Зачем. Они. Сюда. Ехали?
Не за хорошим пивом, не за модной одеждой. За сексом. Который можно получить и в любом другом месте.
Эвертон задумчиво крутил в пальцах зубочистку, размышлял – да, он красив. Ему повезло внешне, а, соответственно, повезло и с количеством женщин, которые желали, если не его душу, то уж точно его тело. Возможно, дело именно в этом – в его пресыщенности? Нет, он не трахал все, что двигалось, – скорее, наоборот, ввиду бесконечности выбора, сделался придирчивым до занудства. Он хотел кого-то особенного. Очень особенного.
И еще хорошего пива.
Черт, а не сходить ли в город и посмотреть на все изнутри? Не попытаться ли еще раз понять, что именно, в отличие от сотен тысяч голозадых людей, рвущихся сюда, он упустил?
Ведь что-то упустил? Раз так шумны проспекты, раз так ярко светится неон.
Логан оделся, обулся, у дверей остановился. Ухмыльнулся, чувствуя себя идиотом, принялся раздеваться.
Дресс-код, ептить. Здесь принято ходить обнаженным.
Снял штаны, снял носки и рубашку, снял трусы. Какое-то время думал, куда положить ключи – в итоге повесил их на шнурке на шею и захлопнул дверь снаружи.
«Теплый ветер щекотал обнаженные муди…»
Фраза лучше на ум не шла.
Здесь, в отличие от привычного ему Нордейла, теплый ветер действительно щекотал все, что мог: курчавые волосы на лобке, спрятанную между ног мошонку, раскачивающийся при ходьбе член и подмышки.
Непривычно.
На него смотрели все, кто проходил мимо, – мужчины и женщины постарше, незрелые юнцы, застенчивые до красных пятен на щеках девчонки. Рассматривали его рельефную (жим на двести – легко!) накачанную грудь, идеальный (шесть симметричных кубиков) пресс, крепкие (айда марафон?) ноги, сильные и округлые (на зависть всем хлюпикам) плечи.
И Эвертон смотрел в ответ: на стоячие круглые (силиконовые и нет) титьки, на отвисшие титьки, на приятные бедра, на отсутствующие бедра, на раздавшиеся вширь до неприличия бедра. На бритые и мшистые лобки, на разной длины члены, на многоцветные и монохромные татуировки и только потом на лица. А после – только на лица. Некоторые в масках, некоторые без.
И на всех, независимо от наличия ленты на глазах или ее отсутствия, читался восторг от полной свободы, от независимости, от некой опостылевшей душной тюрьмы…
«Вы же сами себя в нее садите».
Он, вероятно, был пристрастен. Им, человеком с идеально-мужественным и красивым лицом, любовалась вся женская часть отдыхающих. Но были и такие парни, которыми не любовались. И им приходилось привлекать дам другим – кому-то размером пениса, кому-то подвешенным языком, кому-то оставалось только смотреть вслед и капать слюной.
– Эй, красавчик, ты – класс!
– Пива попьем?
Ему подмигивали разномастные дамы. Он спокойно улыбался в ответ; свет его медальона алел.
– Эй, лапочка, переключись на зеленый, а?
Угу, счас…
Навстречу попадались и откровенно удачные девочки – с приятными фигурами, лицами, улыбками, голосами, – но он шел мимо, искал бар. Нет, ему не нужна просто девочка, пусть даже красивая. Ему нужна особенная – та, от которой снесет крышу. Именно так. Только так.
Магазины центрального проспекта работали круглосуточно, и в них продавали… нет, не одежду – для чего она здесь? В них продавали: униформы для ролевых игр, ювелирные украшения, сексуальные игрушки, духи с феромонами и даже специальную литературу – эротическую или обучающую искусству эротики. Забавно.
Магазины чередовались с многочисленными парикмахерскими, салонами тату и макияжа, кафетериями и продуктовыми подвальчиками. Бары обосновались, как ему указал один из прохожих, на соседней улице; Логан свернул.
В его голове все еще вертелся часто задаваемый самому себе вопрос: какая она, его будущая идеальная партнерша? Будучи программистом и, соответственно, человеком до крайности логичным, он мечтал испытать любовь вне логики. Ту самую, похожую на вирус, – безумную, страстную, до предела горячую и почти неадекватную. Такую, познав которую, он ловил бы себя на том, что вдруг разучился писать строчки кода – он вдруг перестал хотеть бы их писать; – такую, чтобы почувствовал, что в целом мире без нее ему мало кислорода; такую, которая заставила бы его принять все недостатки будущей партнерши, превратив их в достоинства.
То есть нереальную, ибо Логан Эвертон сомневался, что когда-либо разучится или же расхочет писать код. И ни одна самая симпатичная особа в мире не сможет с ним этого сотворить.
Логика – она и есть логика.
Этот бар отличался от остальных.
В нем, если не считать привычной стойки, стульев, столиков и массы посетителей, в центре, раздвигая толпу в стороны, располагался невысокий помост. А на помосте «лоты». Нет, не аукционные, но «Купи-меня-и-делай-что-хочешь» люди. Самый левый круг, очерченный на полу белым, занимала полноватая женщина с пьяными глазами и зычным смехом – она продавала себя всего за доллар. Ей однозначно хотелось, чтобы с ней «чего-нибудь» сотворили. Правее расположилась очень тощая темноволосая дама, напоминающая худобой стиральную доску, – «доска» то задирала ноги, то наклонялась вперед и назад, демонстрирую свои прелести тем, кто стоял рядом.
Проходя мимо, Эвертон поморщился – «прелести» наверняка пахли. Хорошо, если мылом.
«Доска» продавалась за пятьдесят.
Далее шел похожий на байкера бородач за две сотни, следом «раб» в ошейнике за тысячу – ого, цены растут, – а дальше… А вот дальше, томно хлопая ресницами, стояла настоящая красавица.
С ценником в десять тысяч.
Логан, улыбаясь, остановился возле нее, сложил руки на груди, принялся рассматривать. Модель (а девчонка действительно выглядела, как аппетитная модель), увидев его, нежно прикусила нижнюю губу. Они понравились друг другу – так ей показалось.
Ей. Но не ему. Эвертон не изменил себе, остался программистом и здесь – он оценил отличный «дизайн» модели – нежную бархатистую грудь, розовые вишни сосков, плоский животик, длинные ноги и курчавый треугольник, но разочарованно ухмыльнулся «битому коду» в голове «лота».
Как можно продавать себя любому? Это проституция. Да, прекрасное личико, да, шелковые волосы. Но неужели все равно, кто именно купит тебя? Десять тысяч для него не деньги – за свою женщину он отдал бы и миллионы, – но на тело полюбовался. Позволил в ответ полюбоваться на свое, а после, чувствуя, как жжет спину разочарованный взгляд, отправился к бару. Занял стул рядом с золотистыми пивными кранами, заказал кружку «темного» и принялся наблюдать за покупками издалека.
О-о-о, она смотрела на него, да. Модель. Она звала его взглядом, изящно пританцовывала на месте, всем видом призывая: купи, ну, купи меня!
Он не покупал, он тянул ароматную пенную шапку и наслаждался терпким алкогольным вкусом – пиво оказалось очень неплохим.
Лот за десять тысяч несколько минут спустя купил некий волосатый «гамадрил» – низкий и широкий мужичара с коротким членом, но длинным и горбатым носом. Мужичара походил на злой и своенравный ковер – волосатые ноги, волосатые руки, грудь, задница и спина. Расплатившись кредиткой, он резко прошелся от бара до помоста, выдернул красотку из круга и приказал «пошли!».
«Давай, красотуля, обслужи его по полной», – ухмыльнулся Логан, провожая глазами даму, которая теперь жгла его полным ненависти взглядом – мол, я же тебя просила?!
Интересно, что он будет с ней делать?
Представлять не хотелось.
– Я тебя в этот круг не ставил, – негромко ответствовал ей синеглазый брюнет, пожал плечами и расслабленно отвернулся, чтобы продолжить смаковать пиво.
Это не ему сегодня всю ночь работать. За десять тысяч.