– А людей динозавры едят?
– Только тех, кто любит задавать идиотские вопросы.
Все члены моей семьи всегда отличались странностями. Начнем с того, что моя сестра Нюсяка очень любит мыло. Причем любит… нет, не мыться, а жевать! Сейчас, когда я печатаю на компьютере эти строки, она преспокойно стоит у окна и грызет большой кусок мыла. Нюсяка умяла уже полкуска и теперь периодически икает, пуская пузыри. Сколько раз мама ей говорила, что мыло нужно запивать шампунем, иначе наживешь язву, но сестра такая же упрямая, как папа и я. Это наша семейная черта.
Нюсяка владеет телекинезом, то есть способностью силой мысли перемещать или переносить с места на место небольшие предметы, не дотрагиваясь до них, а просто фокусируя взгляд. Она не совсем освоила этот метод, но дразнить ее я никому не советую. Как-то за обедом шутки ради вместо «малоежки» я назвал сестру «мЫлоежкой», и вдруг тарелка с супом взлетела и суп вылился мне на голову. Нюсяка потом клялась, что не хотела телекинировать тарелку, а только подумала: «Ну и противный же Макс, вот бы надеть ему на голову тарелку!» В ту же секунду я имел тарелку на голове вместо шляпы и растерянно снимал капусту с ушей.
У сестры, которую на самом деле зовут Ариной, есть и второе домашнее прозвище – Мартышка Чича. Она получила его из-за удивительной, почти обезьяньей ловкости, благодаря которой с легкостью забирается на верхушку дерева или по водосточной трубе на крышу. Когда Чича была совсем маленькой, она как-то проглотила бусинку и утверждала, что шарик катается у нее в пятке.
Нюсяка не единственное наше семейное чудо, и в этом легко убедиться, если заглянуть в ванную. В ней дедушка развел пираний и плавает среди них, очень похожий на морского царя с белой бородой. Вы, разумеется, не хуже меня знаете, что пираньи – зубастые рыбы, которые стаей за считанные минуты могут обглодать до костей антилопу, но дедушку они не трогают. Он утверждает, что у него с ними мирное соглашение.
Объясняется все просто: мой дедушка – амфибия. Как многие двоякодышащие, в водной среде он чувствует себя лучше, чем на воздухе, потому что кожа амфибий всегда должна оставаться влажной. Вот дедушка и предпочитает сидеть целыми днями в ванной. При этом ему совершенно безразлично, что ванна может понадобиться и для других целей, но, как истинный философ, наш старик не обращает внимания на такие пустяки.
Весной и летом мы иногда отвозим дедушку на подмосковные водохранилища, чтобы он мог поплавать на просторе и поразмяться. В холодное время года, чтобы доставить ему удовольствие, мы водили старичка в бассейн, но там сразу поднимается паника: люди решают, что дедушка утонул. А он неподвижно, как утопленник, лежит на дне и размышляет о всяких вечных вещах: мироздании, Вселенной и бытии. К старости дед стал философом. Но многие не понимают важности его рассуждений и начинают выволакивать старичка из бассейна и делать ему искусственное дыхание. «Нужно было взять с собой в бассейн пираний! Эти зануды спасатели мигом бы отстали!» – ворчит в таких случаях дедушка.
Пару раз, когда на нашего старика нападала хандра и мы ему надоедали, он собирался переселиться в Мировой океан, но его останавливало, что там не будет его любимого майонеза «Провансаль», который дедушка съедает по семь банок в день.
Для того чтобы увидеть другое семейное чудо, нужно выйти из ванной и заглянуть в комнату. Там, в кресле, у компьютера, вторую неделю сидит мумия моего папы, и никому до этого дела нет. Могли хотя бы вынести мумию на балкон, чтобы она не пылилась, а никто из наших и пальцем не пошевелил! Всем наплевать, что по квартире разбросаны мумии, – вот чему я удивляюсь! Когда мама делает уборку квартиры, она пылесосит отца и вытирает его влажной тряпкой. «То, что папа – мумия, еще не повод, чтобы он плохо выглядел!» – говорит она.
Они довольно часто ссорятся, но, когда он становится мумией, мама начинает его жалеть. Этим она значительно отличается от Нюсяки, которая недавно сидела возле папы с тапочкой в руке и караулила, пока ему на голову сядет муха, чтобы ее прихлопнуть.
Что касается меня, я всегда скучаю, когда папа мумифицируется. Он сидит тихий, бездыханный и забывает обо всех изобретениях. Жизнь у нас тогда становится скучной и однообразной, как в болоте. В такие минуты я утешаю себя, что через недельку-другую мумия треснет, и папа выйдет из нее голодный, полный жажды деятельности и побежит на кухню, интересуясь содержимым холодильника.
По правде говоря, я слегка преувеличил, потому что отец становится не мумией, а чем-то вроде кокона, внутри которого происходит обновление клеток его организма. Одним словом, обычная регенерация, вроде нового хвоста у ящериц или кожи у змей. «Мумией» мы дразним папу по-семейному, так намного смешнее, чем говорить всякий раз, что он регенерирует. Трудно вспомнить, кто первым назвал так отца – то ли мама, то ли дедушка, то ли Нюсяка. У нас в семье все острословы.
Если же описывать характер моего папы в обычное время, когда он не в спячке, все можно выразить одним словом – изобретатель. Каждый раз после регенерации он воодушевляется и начинает придумывать поразительные вещи. Чего стоят очки, которые позволяли увидеть мир таким, каким его видит таракан! А знаменитый идеальный вид транспорта, который папа назвал «прыговиком»!
Постараюсь объяснить принцип работы «прыговика», как я его понял. Вы слышали, что Земля вертится вокруг своей оси со скоростью нескольких километров в секунду? Представьте, что, когда вы подпрыгиваете, Земля прокручивается у вас под ногами и вы приземляетесь совсем в другом месте. «Почему же этого не происходит на самом деле?» – спросите вы. Потому что наше тело и вся атмосфера, которые обладают инерцией, вращаются в ту же сторону, что и Земля.
Над этим папа и бился, стараясь нейтрализовать относительно «прыговика» скорость вращения Земли так, чтобы, пока планета вращается, «прыговик» оставался неподвижен. Папа был на пороге открытия, но у него не хватило какой-то важной детали, что помешало ему завершить работу.
Хотя он и великий изобретатель, у него с техникой вечно происходят роковые случайности, и это одна из причин того, что мы вообще оказались на Земле. Но обо всем по порядку, а пока продолжим знакомство с моей семейкой.
На кухне с демонстративным грохотом мама моет посуду. Делает она это специально, упрекая нас, чтобы все слышали, что она занимается хозяйством в ту минуту, когда остальные бездельничают. Иногда Нюсяка начинает помогать маме, но все обычно заканчивается тем, что сестра выпивает всю мыльную жидкость для мытья посуды, разбивает две-три тарелки и от огорчения, что у нее ничего не получается, съедает мочалку.
После того как мама и Нюсяка в порыве хозяйственного рвения перебьют всю посуду, приходится покупать новую. Хорошо, что у нас на балконе в ящике для овощей осталось с десяток килограммовых золотых слитков, которые папа отлил в копирователе до того, как мумифицировался.
За домашними заботами у мамы почти не остается времени полетать. Да и летать приходится осторожно, потому что ее принимают за ведьму. Но это полнейшая чушь, потому что ведьмы летают с помелом, а мама без всякого подсобного инвентаря. Она объясняет это тем, что слышит импульсы солнечных лучей, которые позволяют ей перемещаться по воздуху со скоростью до двух тысяч километров в час.
Мама рассказывала, что как-то подлетела к военному истребителю, который выполнял фигуры высшего пилотажа, и из озорства постучала в стекло пилоту, а тот, увидев ее, от ужаса катапультировался. «Я не хотела его пугать, не думала, что он такой нервный», – жалела она потом.
Однажды папа занялся подсчетами и заявил, что с точки зрения земной физики мама летать не может, потому что у нее нет подъемной тяги и это вообще противоречит законам аэродинамики.
– Как же тебе удается летать? – спросил он.
– Не знаю, – пожала плечами она. – Хочу и летаю.
– Ты вся в этом! – возмутился папа. – Хочешь и летаешь, а на то, что опровергаешь физику, тебе плевать!
– Запомни раз и навсегда: женщина вне логики и вне физики! – заявила мама, и эти слова прозвучали как ее девиз.
Вторая гордость мамы – ее волосы, густые, пышные, которые вырастают у нее чуть ли не на десять сантиметров в день. С такой копной масса возни, но, когда мама летит, а позади нее ветер раздувает распущенные волосы, от нее глаз не оторвешь. В такие минуты я понимаю, что наша мама красавица, и вспоминаю немецкую легенду о принцессе Лореляй, которая сидела на скале и расчесывала волосы, такие длинные, что они струились со скалы как водопад.
Теперь, хоть мне и неохота, придется написать что-нибудь о себе. Во всем нашем семействе я – личность наименее интересная. Вначале мои родители думали, что я получился самым обыкновенным и не унаследовал никаких наших семейных странностей, и ужасно радовались.
Правда, они удивлялись, почему я быстро ломаю игрушки, но, в конце концов, это успешно делают многие дети. Но когда мне было полтора года, папа забыл возле моей кроватки толстый строительный гвоздь – он тогда увлекался алхимией и превращал гвозди в горный хрусталь, правда, у него не особенно получалось. А я взял гвоздь, стал вертеть и завязал его узлом. Два года спустя, когда мне было четыре, я то же самое проделал с толстенной трубой от батареи, предварительно отодрав ее от стены. Короче говоря, пришлось посмотреть правде в глаза – я родился очень сильным, настолько сильным, что приходится это скрывать.
В школе меня считают тихоней! Дело в том, что я с трудом соизмеряю свою силу, поэтому избегаю даже шутливых потасовок. Как-то, когда мы отдыхали в деревне, я решил слегка похлопать быка по боку, а тот взял и опрокинулся. Но с динозавром у меня такой номер вряд ли пройдет, хвастаться не буду. Я еще мог бороться с ним, когда он был намного меньше и весил килограммов двести – двести пятьдесят. Кстати, это я первый догадался подкладывать динозавренку протеин, используемый культуристами, когда копирователь перестал справляться с синтезированием огромного количества говядины.
Я понимаю, что удивительные возможности нашей семьи вызовут у вас недоверие. «Какая чушь! – скажете вы. – Такое не может проделать ни один землянин!» Но в том-то и дело, что мы не земляне, хотя и живем среди вас и внешне (если не считать отсутствия пупка) полностью на вас похожи. Наша настоящая родина находится от Земли на расстоянии семи или восьми световых лет. Там, в созвездии Овна, есть небольшая звезда – Карра, а наша планета, Ирксилон, четвертая по счету.
Вообще-то я не должен был об этом писать. Мама велит нам держать все в тайне, потому что, если кто-нибудь узнает, что мы инопланетяне, – начнутся неприятности. Но я решил рискнуть. На всякий случай я изменю наши имена и фамилию, так же как и других героев повествования. Если же случится, что кто-нибудь из людей, описанных в этой книге, – соседи, учителя, мои одноклассники, например Икса или Урсуфьев с Рыловым (в жизни у них другие имена), – узнают себя, то не смогут ничего доказать.
Прежде чем начать описывать всю череду необыкновенных событий, предшествующих наступлению на Земле нового юрского периода, я отвечу на некоторые вопросы, которые могут у вас возникнуть.
Как же случилось, что мы покинули свою родную планету Ирксилон в системе звезды Карра и оказались на Земле?
Во-первых, хочу сказать, что никакие мы не космические шпионы и на Земле оказались случайно. Просто с нашей семьей всегда происходили невероятные истории. Это у нас фамильное.
Наш маленький звездолет – дедушка утверждает, что это была старая развалина, – направлялся совсем в другую часть Млечного Пути: на Колдион-II, где у нас была небольшая дачка, но попал в пространственный вихрь, сбился с курса и упал в сибирской тайге. Случилось это около ста двадцати лет назад. Тогда автопилот, который папа неудачно пытался усовершенствовать, не учел сопротивления земной атмосферы и неправильно зашел на посадку.
Небольшой экипаж – мама, папа и дедушка – остались живы и здоровы, но при ударе о грунт сгорел импульсник. Я плохо разбираюсь в устройстве звездолетов и точно не знаю, что такое импульсник и как он устроен, но родители говорят, что без него выходить в космос бессмысленно, потому что все равно никуда не долетишь. Передатчик при падении разбился, и вызвать спасателей было нельзя. А так как планеты Земля нет ни на одной из вселенских звездных карт (она просто никем не открыта), то шанс, что экипаж ищут и найдут, равен нулю.
Но мы считаем, что родителям повезло. Ведь свались наш звездолет на Юпитер, Марс, Сатурн или любую другую планету Солнечной системы, никого из нас не было бы в живых. Судьба оказалась к приземлившимся более чем благосклонна: им подошли и земная вода, и воздух, и температурный режим, хотя на Ирксилоне год несколько длиннее и равен двум земным. К тому же внешне отец и мать невероятно похожи на землян. Разумеется, это не относится к дедушке, который как представитель амфибий имеет ряд существенных отличий: перепонки на пальцах рук и ног, чешую и третий глаз на голове.
Мы с сестрой родились уже на Земле и поэтому скучаем по Ирксилону гораздо меньше, чем родители. Попав на эту планету, они сразу изменили свои имена, чтобы не поразить землян их необычностью.
Дедушка из Апрчуна стал Аристархом Данилычем, мама из Леедлы – Галиной Степановной, только папа из упрямства как был Фриттом, так им и остался, а заодно, перепутав, превратил придуманную мамой фамилию «Иванчук» в отчество. Потом мы спохватились, но отец был слишком ленив, чтобы переделывать фальшивые документы. Так что зовут моего папу очень странно – Фритт Иванчукчевич. Но мы отчество опускаем, и для нас папа как был, так и остался Фриттом.
Звездолет, сто лет назад доставивший родителей с Ирксилона, мы с Нюсякой видели лишь однажды – прошлым летом. Тогда мы долетели до озера Байкал и, чтобы не привлекать внимания, четыре дня пробирались пешком по тайге, пользуясь компасом и картой. Места там влажные, болотистые, и комаров – тучи. Хорошо, что папа умеет издавать кожей тончайший свист, который мы не слышим, но от него комары падают замертво.
В непролазной чаще нам показали звездолет. Лежит такая сигарообразная штука размером с троллейбус, и нос у нее до половины воткнулся в землю. Вокруг все заросло елками, да так, что, не зная, не найдешь.
– Надо посмотреть, все ли в порядке внутри. Последний раз мы были здесь задолго до вашего рождения. Ну-ка, Макс, открой люк! – сказала мне мама.
Она-то знает, что у нас в семье я самый сильный. Я навалился и стал дергать люк. Один раз дернул, другой – ничего не получается. Нюсяка ехидно стала на меня посматривать, и я, чтоб не ударить в грязь лицом, напрягся и дернул изо всей силы. Тут люк поддался и оторвался с куском стальной обшивки. Я от неожиданности не устоял на ногах и растянулся, держа в руках люк.
– Хм! Знаешь, Макс, а вообще-то он в другую сторону открывался, – задумчиво сказал Фритт.
У меня такое с дверями часто получается. Как-то в школе не могли дверь открыть, перекосило ее, что ли. Я стал дергать и открыл… в другую сторону, вырвав петли.
Я учусь в 7-м классе одной из московских школ. Раньше, когда я в нее поступал, школа была самой обыкновенной, а потом один класс сделали математическим, другой – литературным, а третий – экологическим, и я попал в последний. Причем как-то загадочно получилось, что в математическом и литературном классах оказались отличники и хорошисты, а у нас – троечники, или, как насмехалась моя сестра, одни «экологи».
Мама стала просить дедушку – он у нас телепат, – чтобы Апрчун явился во сне директору и загипнотизировал бы его перевести меня в математический класс. «Что за безобразие! – возмущалась она. – Наша цивилизация на сто миллионов лет древнее земной, а моего единственного сына запихнули в тупой класс!»
Дедушка пообещал Леедле, что приснится директору, и действительно старался, но у него ничего не получилось. «Слишком толстые стенки черепа, к сознанию никак не пробиться!» – оправдывался он.
«Что ж, видно, природа, поработав в родителях, отдыхает в детях, – горько сказала тогда мама. – Телохранителем Макс и без образования станет, а вместо подписи можно и крестик ставить».
«Не буду я телохранителем, я стану армреслингистом! Или уйду в пауэрлифтинг!» – возмутился я. Эти виды спорта меня тогда особенно привлекали. Для тех же, кто не знает названий, поясню, что армреслинг – борьба на руках, а пауэрлифтинг – силовое многоборье: жим лежа, приседания со штангой и толчок грифа вверх.
Так я и остался в экологическом классе, но мне, по правде говоря, это нравится, потому что ребята у нас в основном хорошие и девчонки симпатичные.
Если на меня родители махнули рукой, то моей сестрой Нюсякой они гордятся. Нюсяке всего пять лет, но она читает довольно толстые книжки, и мама даже стала учить ее английскому. Правда, они не продвинулись дальше «Уот из ё нэйм?», но видно, что сестра – одаренный ребенок. Целыми днями Нюсяка болтает и перестает, только ложась спать. Тогда в нашем доме воцаряется долгожданная тишина, и слышно, как булькает в ванной дедушка, а на балконе постукивают поршни папиного вечного двигателя.
Но что-то я отвлекся. Пора переходить к основной истории и появлению динозавров. А эта идея пришла к папе, когда он однажды купил газету…