Вероника прикрыла дверь. Ей было не совсем понятно, почему в этой жуткой комнате понадобилось срочно среди ночи убирать.
Вероника немного постояла у двери. Мимо прошли два официанта с подносами, нагруженными грязной посудой.
– Надо же, никто сегодня не подрался. И почти никто не буянил. Чудная свадьба какая-то! – переговаривались они.
Вероника проводила их задумчивым взглядом.
Что ж, ей оставалось только с чувством выполненного долга отправиться домой.
Но случившееся ни на минуту её не отпускало. Она пыталась даже понять, мог это сделать кто-то из окружавших её людей или нет. Впрочем, в неразберихе свадьбы в клуб мог проникнуть кто угодно, хоть об охране и позаботились. При желании это не составило бы особого труда. Хуже всего было то, что теперь не было никаких шансов разобраться – кто, с кем и где был в такое-то время. Всё перепуталось. Можно было для успокоения предположить, что это чья-то пьяная выходка, но успокоения не наступало. Ей ничего не оставалось, как собрать всю свою волю и заставить себя отвлечься и отдохнуть.
4.
Веронике даже удалось поспать пару часов. Правда, лучше бы она вовсе не ложилась. Кровать тянула, как мощный магнит. Тяжёлая голова клонилась к подушке, руки и ноги отказывались двигаться. Но самое главное, её начало преследовать ощущение, что всё произошедшее вчера случилось не с ней. Это чувство было сродни удару по голове чем-то тяжёлым – то ли всё привиделось, то ли разыгралось на самом деле.
Совершенно не представляя, что делать с волосами, Вероника наскоро собрала их в хвост и выпила стакан сока. Место вчерашнего бирюзового занимало другое, заранее приготовленное платье. Но надевать его и, вообще, как-то заниматься собой не хотелось.
Платье было из чёрного бархата. По вырезу груди и понизу шла тонкая серебристая каёмочка. Поверх надевалась тонкая прозрачная накидка. Это было, своего рода, второе длинное с рукавами платье в размытых разноцветных цветочках с листиками. Вероника купила этот наряд в Париже за приличные деньги и до настоящего дня не знала, зачем он ей. Наверное, ей хотелось иметь хоть одну дорогую вещь от знаменитого модельера.
Она громко зевнула и села напротив платья, чувствуя, что безнадёжно теряет время, но не в силах пошевелиться. И только расплывчатые мысли о голубоглазом молодом человеке вернули её к жизни, заставив одеться. Она накрасила губы, может быть, чересчур яркой алой помадой, в ближайшей крохотной парикмахерской попросила девушку хоть что-нибудь сотворить с её волосами и, с замирающим сердцем, отправилась на продолжение свадьбы.
Несмотря на вчерашние события, все приготовления шли своим чередом. Гостей пригласили к двенадцати, но, разумеется, никого так рано не ждали. Во дворе уже закончили расставлять столы в форме буквы «П». Их, без особой спешки, накрывали и украшали цветами, не обращая внимания на тучки, с утра гуляющие по небу. Роман присоединял проводки к гигантским колонкам, выставленным на крыльцо. Он выглядел уставшим и не выспавшимся, но, так, должно быть выглядело большинство веселившихся вчера. Елизавета Аркадьевна казалась озабоченной, и только, хотя лицо запудрила значительно сильнее, чем обычно. Веронике не хотелось говорить ни с ней, ни с Романом Ей, вообще, не хотелось попадаться им на глаза, поэтому она сразу включилась в работу.
Ваня тоже мелькал во дворе, но как будто стеснялся смотреть Веронике в глаза и всячески избегал приближения к ней. Но один раз они всё-таки столкнулись.
– Не надо было пускать его, – сказал он, глядя в землю.
– Ты имеешь в виду Диму? – быстро отреагировала Вероника.
Ваня встрепенулся и стрельнул на неё встревоженным взглядом, как будто ляпнул что-то лишнее.
– Всё будет хорошо, – уверенно произнесла Вероника.
Интересно, что они все от неё скрывали?
Постепенно гости подтягивались. Вероника изо всех сил вслушивалась в разговоры за столом. Но обсуждали только то, что Ирина напилась, и её пришлось силой тащить домой. Что ж, такие пересуды выглядели вполне невинными. Впрочем, изобилие отменной еды и крепкие напитки манили всех значительно больше, чем подробности вчерашнего происшествия.
Ирина появилась самой последней. На ней было фисташкового цвета облегающее платье-бюстье. Её разглядывали с несколько злорадным сочувствием, но Роман быстро разрядил обстановку. Вероника же была поражена до глубины души переменой, произошедшей в девушке. Бледная, измученная, с тёмными тенями под глазами. Но не это напугало Веронику. В глазах Ирины застыло какое-то странное жутковатое выражение, какой-то немой вызов. Как будто ей надоело притворяться и казаться не той, кто она есть на самом деле. Ощущение было такое, что девушку подменили. Это была она, и не она. Не верилось, что на этом осунувшемся лице когда-нибудь могла бы заиграть прежняя, лучезарная жизнерадостная улыбка. Ирина даже не пыталась вести себя естественно. Плотно сжав губы, она молчала и, казалось, ничего не видела и не замечала вокруг себя. Вероника поняла, что никаких объяснений она так и не дала. Возможно, стоило оставить её в покое пока.
Погода быстро разгулялась. Вероника почти наслаждалась тем, что ей не надо больше развлекать гостей. Однако, Дима, ради которого она подсознательно и пришла, так и не появился. Не было и Виталия. Ей быстро стало тоскливо. Но задуманный Елизаветой Аркадьевной большой спектакль необходимо было доигрывать до конца.
Незаметно приблизился вечер. Вероника порвала о куст свою накидку. Пришлось её снять. В открытом платье становилось прохладно.
Она подсела к девушкам, которые сгрудились на углу стола, как будто ни одной из них не хотелось замуж. Они скучали и ели мороженое. Без Димы всё как-то заметно потеряло азарт.
– Есть что-нибудь новое? – спросила Вероника у Аллы тихо.
Алла равнодушно пожала плечами. Похоже, это был её любимый манерный жест.
– Говорю тебе, Вероника, Ирина постоянно во что-нибудь вляпывается. Дня не проходит. Я знаю её со школы. Например, на выпускном она умудрилась накуриться травки, потеряла сознание, разбила голову об подоконник и порвала платье, рассказами о котором ещё за месяц всем прожужжала уши, на самом интересном месте. Знаешь, это тоже выглядело не очень красиво. Пришлось вызывать её отца, тогда он ещё был жив. И нам же всем попало за то, что ничего подобного ни с кем из нас не случилось. Хочешь более свежий пример? Успокойся и забудь об этом.
Вероника отошла от стола. Если Алла называла себя подругой Ирины, то должно быть её собственные взгляды на дружбу устарели.
В беседке на перилах сидели парни. В сгущающихся сумерках, усиленных густой листвой сада, мелькали красные огоньки их сигарет.
– Вероника, иди к нам! – позвал Роман, увидев её, – Как настроение?
– Ничего, – откликнулась Вероника, приближаясь, – Только немного неспокойно гулять в темноте.
– Всё думаешь о вчерашнем?
– Что-то вы темните… – произнесла Вероника задумчиво, – Ты, например, можешь поручиться за всех своих друзей?
Она сказала это полушутливо, но Роман посерьёзнел, потёр подбородок и неопределённо пожал плечами.
– Вообще-то, у меня один друг, Вероника. Так что за всех я, конечно, не могу отвечать.
Сергей при его словах гордо подался вперёд.
– А, может, у Ирины был какой-нибудь тайный сумасшедший обожатель? – предположила Вероника, – Ты ничего подозрительного не замечал?
Роман всё так же серьёзно покачал головой. Его глаза насторожено разглядывали Веронику.
– Клянусь, я знаю не больше тебя, – сказал он твёрдо.
Вероника вернулась к столу. Девушек уже не было. Гости танцевали под разноцветными огоньками, развешенными над квадратной асфальтированной площадкой.
Вероника поправила вывалившийся из вазы букет. Прямо перед ней на стуле покачивалась Люда. Вид у неё был на редкость довольный. С милой улыбкой на лице она ковыряла ножом большое красное яблоко. Вероника села рядом. Девушка медленно повернула к ней умные, глубокие глаза, словно напрашиваясь на разговор.
– Ты тоже думаешь, что это сделал Дима? – спросила Вероника без долгих вступлений.
– Ты о чём? – невозмутимо ответила вопросом на вопрос Люда.
– Всё о том же. Об Ирине.
– А кто думает, что это сделал он?
– По-моему, все ваши.
– Все – это моя мамочка?
Девушка что-то обдумала про себя. Потом уверенно заявила:
– Нет, конечно, это не он.
– Я слышала много противоречивого и про него, и про его семью, – произнесла Вероника задумчиво.
– Ещё бы! Ему столько людей завидует. Вас познакомить поближе?
– Я вижу, у вас весьма доверительные отношения, – заметила Вероника, – А ты не слишком расстроена по поводу того, что произошло с сестрой.
– Я расстроена!? – в голосе Люды зазвучало какое-то жестокое неудержимое веселье, – Как жалко, что я ничего не видела. На что это было похоже?
– Думаю, на выходку сумасшедшего.
– О, сестрёнка умеет довести людей до полоумия, так что удивляться не приходится. Знаешь, один её школьный поклонник от безысходности написал нашему отцу письмо на работу, что его дочь – проститутка. Даже указал место, где она работает. Якобы на окружной трассе. И подписался директором школы.
Тут же со странным блеском в глазах девушка добавила:
– А ты обратила внимание, какой амулет Ирина носит на шее? Она никогда его не снимает. Как ты думаешь, почему? Спроси у неё. Возможно, в нём ключ ко всему, что случилось.
Вероника встала из-за стола. Какая-то злорадная чушь! Ирина представлялась ей всегда очаровательной кокеткой, покорять мужчин для которой – спортивный интерес. Она не могла всерьёз верить в какой-то амулет, кто бы ей его не дал. И всё же, действительно, не снимала ту подвеску. Вероника была уже готова голову дать на отсечение, только бы узнать, что же произошло в ресторане в те двадцать, а может тридцать, а, может, больше минут. Кто теперь вспомнит, сколько времени прошло на самом деле?
Наслаждаясь одиночеством, Вероника раздумывала о том, что если тихо уедет домой, никто, должно быть, не заметит её исчезновения. Она зашла за дом и вдруг отчётливо услышала голос Вани. Остановившись и прислушавшись, она поняла, что он разговаривает с женой. Они сидели на лавочке за большим подстриженным кустом.
– Ты должен всё рассказать. Прямо сегодня, – сказала Ксения твёрдо.
– Ты, что? Как я могу рассказать такое? Соображаешь, что говоришь! – восклицал Ваня.
Вероника скользнула в тень дерева, куда не доставал свет фонаря.
– Конечно, должен. Разве можно дольше скрывать! Ты совсем с ума сошёл! – продолжала убеждать его Ксения.
Но тут Ксению громко позвали со стороны дома. Она вскочила с лавочки и пронеслась рядом с Вероникой. Вероника не успела подумать, о чём парочка говорила в уединении, как начали звать и её саму. Два женских голоса просто разрывались. Один принадлежал Елизавете Аркадьевне. Потом кто-то сказал:
– Она не могла уехать, я только что её видел.
Вероника потопталась на месте. Ей не очень хотелось, чтобы Ваня застал её за подслушиванием. Но она была, очевидно, права всё время: история с Ириной – не случайность, они что-то скрывали. Хотя, мало ли о чём могли говорить супруги?
Вероника тихо выбралась на тропинку. Елизавета Аркадьевна, оказывается, предлагала сыграть партию в бридж. Им не хватало человека. Вероника не возражала. По крайней мере, игра в карты притупляла все остальные навязчивые раздумья.
Домой Вероника попала около полуночи. Но спать совсем расхотелось, не смотря на то, что вчерашняя усталость должна была бы удвоиться. Она села на край ванны и рассеянными движениями стёрла помаду с губ. Мысли перемешались. В голове была полная каша. Не наплевать ли ей, в конце концов, на то, что случилось с Ириной? Что-то с ней самой было не так.
Вероника набрала полную ванну, сделала себе джин с тоником и упала в пену. Вот только увлечься мужчиной ей теперь не хватало. Предстоящий день заранее представился потраченным впустую. А надо было ещё и снова менять наряд.
Утром Вероника надела короткое асфальтового цвета платье с ярко-голубым треугольником у плеча. Это было её любимое платье. Она надевала его на множество самых разных вечеринок. Оно побывало во многих городах. Она даже посадила не него маленькое пятнышко итальянским соусом для спагетти. С платьем было связано немало приятных ярких воспоминаний. Самое главное, длинная юбка не путалась между ног, не стесняла движений.
К счастью праздник не затянулся. Видно, все уже чувствовали, что для хозяев торжество превратилось в мучение. Около пяти вечера гости начали разъезжаться.
Ирина промелькнула лишь несколько раз. В её облике ничего не изменилось, кроме платья. Цвета слоновой кости с квадратным вырезом, пышными рукавчиками и «рваной» юбкой оно было украшено большой бриллиантовой брошью и выгодно оттеняло красоту девушки, как-то удивительно гармонируя с её бледностью.
Вероника чувствовала огромное облегчение, что всё позади. Но к свадьбе так долго готовились. У неё уже вошло в привычку слышать в телефонной трубке возбуждённые голоса Ирины или Елизаветы Аркадьевны. Почему-то, они выбрали её главным экспертом и советовались по каждому вопросу, словно она только и делала, что выходила замуж или организовывала свадьбы. Кроме того, перед ней неприятно замаячили будни, наползая горой накопившихся мелких дел. Новая работа одинаково приятно будоражила новизной и пугала встречей со студентами.
Командировку на конференцию Вероника восприняла с радостью, как прекрасный повод выключиться на время из событий и дать всему утрястись.
5.
Прошла последняя летняя неделя. Вероника готовилась встретить новый учебный год. Кому-то это показалось бы странным, но ей не терпелось с головой уйти в работу. Её расписание почти определилось, и все пары, похоже, начинались после большой университетской перемены в двенадцать, словно потакая её слабости подольше поспать.
В один из последних выходных Вероника решила навестить семейство Ирины. Она рассудила, что прошло достаточно времени, чтобы что-то прояснилось. Любопытство прямо сжигало её, стоило вспомнить о свадьбе. Наконец, разузнать, как у них дела, просто требовали приличия.
Вероника оставила машину у забора. Когда видишь людей на протяжении какого-то времени каждый день, а потом теряешь с ними связь на целую неделю, кажется, что прошла вечность, и что-то просто обязано было произойти.
Увидев Романа во дворе, Вероника успокоилась и приободрилась. Он мыл свою маленькую, с всякими навороченными прибамбасами спортивную машину, поливая её из длинного, похожего на змею, шланга. Вероника быстро прошла по дорожке и приблизилась к нему. Мельчайшие брызги воды попали ей на лицо.
– Что, визит вежливости? – Роман поднял на неё глаза. Он широко улыбался прежней улыбкой, – Ты к тёще? Её нет. И, кажется, она обиделась на тебя.
– Как Ирина? – быстро спросила Вероника.
– Ирина? – Роман посерьёзнел и опустил глаза, – А ты ничего не знаешь?
– Нет…
Вероника слегка встревожилась.
– Ты удивительно невосприимчива к городским сплетням, – усмехнулся Роман.
– У меня нет на сплетни времени.
– Интересно, чем ты всё время занимаешься, что у тебя никогда не бывает времени?
– По твоему лицу я вижу, что с Ириной ничего страшного не произошло, – спокойно вставила Вероника.
– Она в психушке, – невозмутимо подытожил Роман.
И тут же широко улыбнулся, увидев реакцию Вероники.
– Не пугайся, не всё так плохо. После того идиотского случая она стала совершенно невыносимой. Орала на всех, психовала, сидела, закрывшись в комнате, ничего не ела. Тёща тебя хотела к ней пригласить, ты же у нас специалист. Потом, когда не дозвонилась до тебя, привела какого-то знакомого врача. Он посоветовал Ирине отдохнуть пару недель. Она в отделении, где лечат неврозы, в одноместной роскошной палате. Можешь её навестить, буйных психов там нет.
Вероника молчала. Ей было не по себе, она пыталась придумать, о чём говорить дальше.
– Кстати, она так ничего и не объяснила. Вообще не разговаривала со мной, – добавил Роман, – Она так реагировала, когда я её спрашивал! Просто взрывалась. Я решил её пока не трогать.
– Разбирайтесь в этом сами, – произнесла Вероника задумчиво. В конце концов, зачем они делают из неё идиотку?
– Ты по-прежнему думаешь, что я что-то знаю и не хочу тебе говорить? – Роман нахмурился, – Это не так, клянусь. Теща ведёт себя очень странно, но и из неё ничего не вытянешь. Она сразу прикидывается невинной овечкой и начинает городить всякую ахинею. Хотел бы я сам знать, кто преподнёс мне такой свадебный подарочек! Я думаю, ты была права: это какой-то придурок с улицы.
Роман вдруг как-то особенно внимательно посмотрел на Веронику. Она отступила на шаг назад.
– Ладно, я зайду в другой раз. Пусть твоя тёща не обижается, меня не было в городе. Передавай ей привет. А Ирина пусть быстрее выздоравливает.
Вероника уже развернулась, чтобы уходить. Роман опустил шланг в траву и остановил её.
– Ты не забыла, что у Казанцевых юбилей? Тебя, кажется, приглашали.
Вероника растерялась. Это совсем вылетело у неё из головы.
– Вряд ли ту реплику на свадьбе можно назвать приглашением…– начала она, но Роман проворно открыл дверцу машины и помахал в воздухе красивым конвертом с тиснением.
– А как тебе это? Настоящее официальное приглашение. Я уполномочен тебе это передать, – его глаза странно засверкали, – Неужели не хочешь воспользоваться? К ним не так-то просто попасть в гости.
Кажется, Вероника начинала относиться настороженно к всякого рода торжествам.
– Юбилей как раз завтра. И, насколько я знаю, тебя там очень ждут. Приходи, я тоже буду.
Роман почти упрашивал её.
– Ты? – Вероника искренне удивилась, – А ты-то там каким боком?
– А почему, нет?
Глаза Романа продолжали буравить её.
Вероника задумалась. Вряд ли Елизавете Аркадьевне понравится, что она отправляется вместе с Романом в гости к Казанцевым, да ещё когда дочь в больнице. Впрочем, почему она должна переживать из-за этого, а не Роман? Её, в конце концов, на самом деле приглашал Виталий.
– Смотри, я там обязательно скажу всем, что заранее предупредил тебя, – Роман хитро прищурился, – Не оправдывайся потом, что ты забыла, подарка не было или платье было не готово.
– Наверное, я приду, – согласилась Вероника.
– Да…– Роман замялся, неуверенно поглядывая ей в глаза, – наверное, это лишнее, ты сама всё понимаешь, но не болтай особенно, где Ирина…
– Конечно.
Вероника понимающе улыбнулась, подумав, что об этом с упоением болтает весь город, и двинулась к машине.
Юбилей ни на минуту не выходил у Вероники из головы. Она, как всегда, с натяжкой призналась себе, что решилась пойти не только из любопытства. Хотя, и поэтому тоже. Ей хотелось, наконец-то, взглянуть на знаменитую семейку в полном составе. Но больше всего хотелось увидеть Диму ещё раз. А такая прекрасная ненадуманная возможность вряд ли могла представиться когда-нибудь потом.
С подарком не было никаких проблем. У неё имелись три коллекционные очень дорогие книги, от которых все приходили в восторг. С платьем тоже затруднений не возникало. У неё в запасе осталось ещё одно ни разу не надевавшееся платье, белое, длинное с чёрным узором в виде молнии в вырезе груди. Для свадьбы она отвергла его сразу. Но теперь слиться с невестой ей больше не грозило.
Всё воскресенье Вероника с волнением ждала вечер. В результате столько провозилась, собираясь, что опоздала.
Дом Казанцевых располагался в том самом районе, где выросла Вероника. Когда-то он назывался городскими «низами» и был заполнен ветхими деревянными домиками, из которых все мечтали перебраться в комфортабельные квартиры. Теперь район считался престижным. Новоявленных богачей привлекало спокойствие тихих узких улочек, густая зелень холмов, вид на водохранилище – маленький обособленный уголок в самом центре города, куда не доставали суета и шум машин. Вокруг Вероники, как бастионы, возвышались огромные коттеджи. Они словно старались перещеголять друг друга своим величием. Однако дом Казанцевых произвёл на неё неожиданно приятное впечатление. Она непроизвольно рисовала его с образа Виталия, но дом резко отличался от своих собратьев, совершенно лишённый средневековых зубцов на стенах и других архитектурных излишеств. Трёхэтажный, оштукатуренный, не слишком громоздкий, он располагался на склоне заросшей зеленью горки. Вниз спускалась узкая лестница, извиваясь среди кустов. Дом был украшен множеством навесных балкончиков с резными решётками, с которых живописно свешивались лианы яркой повители. Вокруг дома тянулась невысокая изгородь, закрывавшая двор лишь благодаря зарослям хмеля, от калитки к дому вела ровная дорожка их мозаичных плит.
Уже смеркалось. Район ярко освещали огромные фонари. Но в доме Казанцевых не светилось ни одно окно. Вероника удивилась. Она открыла легко поддавшуюся калитку и осторожно, озираясь, нет ли во дворе собаки, подошла к двери. Всё безмолвствовало. Создавалось впечатление, что в доме никого нет.
Ещё более осторожно Вероника надавила на кнопку звонка. Роман мог запросто разыграть её. Что ж, она выглядела замечательно в вечернем платье, штурмуя чужие двери! Чтобы она не говорила потом, ей всё равно никто не поверит, что она не сама выдумала повод заявиться в гости.
Но Веронике почти без промедления открыл высокий, подтянутый мужчина в очёчках с видом вышколенного дворецкого. Не сказав ни слова, он почтительно кивнул головой и впустил её в дом. Вероника оказалась в совершенно тёмной прихожей, за которой тянулся не менее тёмный длинный коридор. В его конце каким-то призрачным мерцающим светом выделялись две высокие с полукруглым верхом двери из мутного стекла. Так и не проронив ни слова, мужчина шагнул куда-то в бок, в темноту и исчез. Вероника осталась одна в гробовой тишине. Ничего не понимая, она неуверенно шагнула вперёд. Под её ногой зловеще скрипнул дощатый лакированный пол.
Вероника сделала ещё несколько шагов, и вдруг ей стало невыносимо страшно. Страшно до такой степени, что захотелось развернуться и побежать назад. Однако она всё же добралась до светящихся дверей. Некоторой уверенности ей придала слишком уж домашнего вида полочка с какой-то вычурной пепельницей и сухим букетиком, которую её привыкшие к полумраку глаза разглядели на стене.
Вероника толкнула двери, они легко, бесшумно открылись. Она оказалась на пороге большого, но не такого просторного, как у Елизаветы Аркадьевны, зала. Почти всё его пространство занимал длинный стол, покрытый светлой скатертью, великолепно сервированный. На нём стояло множество угощений, а по краям стола в два почти безупречных ряда выстроились одинаковые пузатенькие горящие свечи. Открывшиеся двери качнули их пламя. Вероника замерла, уставившись на мечущиеся огоньки. Она словно попала на пир к вампирам. Но тут от стен вдруг отделились люди, начали громко смеяться и зачем-то зааплодировали ей. В тот же момент загорелся свет. Вероника непроизвольно зажмурилась, а когда открыла глаза, сразу увидела вездесущего мэра с супругой. Словно визитная карточка города. Он гоготал громче всех. Наверное, Веронике тоже следовало смеяться, но она никак не могла прийти в себя и от неожиданности, и от самого неподдельного испуга. К ней устремился Виталий, одетый в чёрный костюм, который его несказанно стройнил.
– Вероника, прости! Мы не смогли удержаться от маленькой шутки, – говорил он сквозь смех, – Мы всего лишь хотели сделать тебе сюрприз. Тебе, наверняка, в таком духе разрекламировали нашу семью! А, вообще, это Роман придумал, так что расправляйся с ним.
Вероника неуверенно улыбнулась. Её сердце бешено колотилось. Несомненно, она была бы неподражаема, панически выбегая на улицу. А ведь она вполне могла бы такое выкинуть. Интересно, что тогда предпринял бы Виталий? Бросился догонять её? Это было бы по-настоящему весело.
Вероника нетерпеливо отыскала глазами Романа и Диму. Они держались рядышком и выглядели как два примерных папенькиных сыночка. Просто Беляночка и Розочка в мужской интерпретации. На обоих были строгие чёрные костюмы. Однако надо признать, являли собой довольно странную пару. Роман сразу поразил её непонятной и не совсем уместной жизнерадостностью и энергичностью, тогда как Дима выглядел уставшим и даже несколько заторможенным.
Вероника не без труда выговорила поздравления и поспешила избавиться от тяжеленных книг. Похоже, гости ждали именно её прибытия с нетерпением. Но, кроме мэра, Вероника никого больше не знала из сидящих за столом.
Виталий говорил так громко, что у Вероники закладывало уши. Он вставил ей в руку бокальчик с каким-то крепким напитком. Ей пришлось с ходу произнести тост. Хорошо, в голове отложилось множество готовых фраз после свадьбы. Выпив одним глотком прекрасной выдержки коньяк, Вероника поморщилась, но от разлившегося в груди тепла почувствовала себя увереннее. К ней вернулось любопытство, и она начала вертеть головой в поисках загадочной супруги Виталия. Даже имя у неё было чем-то интригующее: Арина Сергеевна.
Как будто прочитав мысли Вероники, Виталий подвёл к ней высокую, с удивительно прямой, горделивой осанкой, прямо как из «Института благородных девиц», женщину. Действительно очень красивую, с тонкими поразительно правильными чертами бледного гладкого лица. Только у огромных глубоких глаз и чувственно обрисованных губ собирались еле заметной сеточкой морщинки. Светлые волосы были собраны на затылке в эффектную причёску. Черты лица женщины излучали какое-то уже знакомое таинственное покоряющее обаяние. Но её взгляд, в самом деле, был необычен до мурашек. Он словно поглощал, затягивал в себя, как воронка, как будто изучал каждую клеточку и проникал до самого сердца. В нём были и надменность, и загадочность, и что-то ещё неподвластное уразумению. Какая-то маленькая вселенная. Но у Димы были совершенно другие глаза, не такие большие и не такие пронзительно голубые.
Женщина приветливо улыбнулась Веронике и протянула красивую, словно выточенную скульптором руку. Вероника слабо пожала её.
– Надеюсь, ты не на машине? – продолжал выкрикивать Виталий.
Не в силах оторвать зачарованного взгляда от лица Арины Сергеевны, Вероника машинально отрицательно покачала головой.
– Мальчики, идите сюда!
Виталий широким взмахом руки подозвал к себе Диму и Романа. Они послушно подошли.
– Покажите Веронике дом, – распорядился он.
Потом повернулся к Веронике и обратился к ней:
– Моя жена любит всякие старинные антикварные вещички. Так что у нас есть, на что посмотреть.
Дима без лишних слов взял Веронику за руку. По спине пробежала лёгкая дрожь, когда она дотронулась до его прохладных пальцев. На такой обычный жест со стороны любого другого человека Вероника не обратила бы внимания, но сейчас, в этот момент прикосновение его руки выглядело для неё почему-то очень интимно.
Дом производил впечатление: простотой, вкусом, уютом. В нём действительно было много редких вещей. Даже лестницу украшала продолговатая медная ваза в пол человеческих роста с чеканным орнаментом на египетские темы, прямо как из гробницы фараона. И всё же по непонятной причине чувствовалось в этом доме что-то противоестественное, из-за чего возникало непонятное желание поскорее оттуда убраться.
Во время небольшой прогулки говорил преимущественно Роман. Дима же был абсолютно безучастен, он как запрограммированный, выполнял распоряжение отца, но руку Вероники ни разу не отпустил. Вообще, создавалось странное впечатление, что Роман здесь хозяин.
За время осмотра дома Вероника успела отметить и кое-что ещё. Сергей, очевидно, был не прав, считая себя единственным другом Романа. Судя по всему, сам Роман очень гордился своей дружбой с Димой.
Вернувшись в зал, Вероника нерешительно опустилась на первый подвернувшийся стул. Она чувствовала себя сбитой с толку. Рассеяно она проследила, как парни подошли к Виталию и долго что-то говорили ему. Он явно возражал, но потом всё же кивнул согласно головой. Дима подошёл к матери, наклонился и что-то сказал и ей. Она улыбнулась уголками губ и тоже кивнула головой. Роман с Димой быстро вышли.
Вероника почувствовала досаду. Дима её уже как-то подчёркнуто не замечал. Ещё бы, разве возможно соревноваться в красоте и юности с теми девушками, что сами прыгали ему на шею! Хотя, где-то на уровне подсознания, она чувствовала, что это здесь ни при чём. Вряд ли его поразишь одной красотой. Может его сердце занято?
Веронике кто-то из женщин наложил целую гору салата. Она повернула голову и вздрогнула. К ней совершенно бесшумно подсела Арина Сергеевна.
– Как тебе дом? Как тебе моя коллекция? Моё скромное хобби…– спросила она мягким вкрадчивым голосом.
Вероника растерялась. От взгляда этой женщины, действительно, хотелось куда-нибудь деться.
– Прекрасный дом, – выговорила она, наконец, стараясь улыбнуться.
– Я прочитала отрывок из твоей диссертации. Кое-что показалось мне интересным, – продолжала Арина Сергеевна, не обращая внимания на её замешательство.
– Спасибо, – слова вылетали сами собой.
Вероника уже ничему не удивлялась и не раздражалась, но, должно быть, её застывший взгляд говорил обратное, потому что женщина немного смутилась.
– Извини, Роман сказал, что можно.
– Ничего, – так же машинально, – Если Роман решил, что теперь он распоряжается моей диссертацией, то, безусловно, можно.
Вероника без особой надежды посмотрела на дверь. Неужели, Дима больше не вернётся?
– Вы с моим сыном подходите друг другу, – сказала женщина вдруг, будто в точности прочитав мысли Вероники, – Я бы с удовольствием женила его на такой умнице, как ты.
Вероника вопросительно подняла брови.
– Простите? Я, кажется, не совсем правильно вас поняла…
– Это ты меня прости, я говорю странные вещи.
Арина Сергеевна посмотрела ей в глаза так, словно хотела вложить в них что-то.
– Мне недолго осталось жить, поэтому хочется разложить всё по полочкам. А твоё появление можно охарактеризовать отрывком из знаменитой оперы: «О, фортуна!».
Вероника молчала.
– Не буду тебе больше надоедать.
И прежде, чем Вероника нашлась, что ответить на эти более чем странные реплики, женщина улыбнулась, поднялась и, не спеша, выплыла из зала. Вероника не могла оторвать глаз от её спины, так же, как от лица.
Прошло несколько минут. Вероника передёрнула плечами и осмотрелась. Ощущение было такое, будто она попала из одного измерения в другое. Кто-то бросился произносить в честь хозяйки тост. Вилка так и торчала в салате. Вероника взяла её в руки, повертела, потом отложила и, наконец, сообразила, что нужно взять бокальчик с коньяком. Взяла, посмотрела на него и поставила назад на стол. Почему-то очень захотелось действительно крепко выпить, только не в этой компании.
Наверное, это называлось: «чем дальше в лес, тем больше дров». А не привиделось ли ей всё с самого начала? Свадьба с привязанной к стулу Ириной, свечи на столе, Роман рядом с Димой с таким лицом, как будто это женщина, о которой он мечтал всю жизнь и теперь умирал от гордости перед всеми. Арина Сергеевна, словно материализовавшаяся из воздуха и начавшая нести какую-то ерунду. Вероника успела привыкнуть, что всё в её жизни просто, понятно и как раз давно разложено по тем самым полочкам. В её сознании словно возникла трещина.
Приближение Виталия, в отличие от жены, было подобно цунами.
– Как ты? Не скучаешь?
Он грузно плюхнулся на стул рядом с Вероникой. Она всё ещё рассеяно обводила глазами зал. Виталий так и сверлил её пристальным, пожалуй, даже нескромным взглядом.
– Познакомилась с женой? Как впечатление?
– Ваша жена – очень своеобразная женщина, – не смогла придумать ничего любезней Вероника, опуская глаза на свои пальцы с одним единственным золотым колечком с крохотным бриллиантиком.
– Нервничаешь?
Виталий позволял себе какой-то слишком уж покровительственный тон.
– Почему вы думаете, что я нервничаю?
Вероника подняла глаза, но тут же снова опустила их, словно не выдержала взгляд Виталия. Он, должно быть, отметил «один-ноль» в свою пользу.
– У тебя нервные пальчики. Им постоянно нужно что-нибудь теребить.
Виталий рассмеялся и, наконец, отвёл глаза.
– Так что, моя жена? Что она успела тебе наговорить? Чем шокировала?
Он кашлянул и снова оглядел Веронику.
– Пожалуй, я вызову такси, – произнесла она неожиданно для себя, – У вас просто чудесно, но мне пора домой. Я вас поздравила, свой долг выполнила. Последние полгода я катастрофически не высыпаюсь.
Виталий давил на неё. Первое неприятное впечатление усилилось. Возможно, остался осадок от того, как её встретили здесь. А, может, просто раздражало поведение Виталия. С одной стороны ей хотелось хоть немного поставить его на место. Но с другой, она не привыкла перечить людям сильно старше по возрасту. Это было своего рода «табу».
– Увидела, что мой сын ушёл, и сразу потеряла ко всему интерес? – воскликнул вдруг Виталий, – Неужели и тебе он успел заморочить голову? Ну и скорость! А я-то думал, ты – птица большого полёта!
Это было настолько в точку, что Веронику передёрнуло. Всё же она терпеливо положила сумочку на колени и немного помолчала. Не хотелось отвечать сгоряча, поддавшись первому порыву.
– Вообще-то мы с вашим сыном обменялись всего парой фраз. Это и знакомством-то назвать нельзя. Мне не совсем понятно, зачем вы так торопитесь испортить мне впечатление?
Виталий посерьёзнел и потёр подбородок.
– Впечатление? Не знаю, что и сказать тебе…Он похож на хамелеона. Он будет менять цвет в зависимости от твоего характера и настроения. Он будет таким, каким ты захочешь его видеть. Таким, каким представишь его себе. Ты не заметила? А он к тебе уже присматривается и оценивает. Он просто повернётся к тебе нужной гранью. Ты не даже не почувствуешь, как попалась на крючок.
– А, может, я мечтаю попасться?
В Веронике проснулся необъяснимый азарт, но Виталий оставил её слова без внимания.
– Ты удивишься, но я всю жизнь мечтал о дочери. Наверное, необычно слышать такое от мужчины, но с девочкой проще. Если бы у меня была дочь, я бы баловал её, как принцессу. Не важно, пусть бы она выросла избалованной. Я бы оберегал её до самого своего последнего дня. А я, знаешь ли, собираюсь жить очень долго. С сыном всё по-другому. В него вкладываешь все силы, надеясь, что он станет лучше тебя самого, что на него можно будет положиться во всём, можно будет доверять, как самому себе, гордиться, наконец. С ним невольно связываешь какие-то определённые надежды. Мечтаешь передать своё дело, надеешься, что он станет достойным продолжателем, а ты спокойно с чистой совестью уйдёшь на покой.
Последовала эффектная пауза.
– Я заведусь, если начну говорить на эту тему. Не хочу забивать тебе голову. Я не скрываю и не пускаю пыль в глаза: мы не ладим с сыном. Ты знаешь, я вдруг недавно понял: ему скоро тридцать лет! Тридцать! Полжизни за плечами! А единственный смысл жизни этого человека – делать всё наперекор мне. Мне надоело притворяться, иногда мне кажется, убил бы его собственными руками. Его самодовольная физиономия для меня как «красная тряпка». Он же считает себя умнее и хитрее всех на свете, а что в голове? Ветер! Есть какие-то цели? Нет. Терплю его рядом только из-за жены. Знаешь, Вероника, я всего в жизни добился сам. В тридцать лет я…
Виталий вдруг осёкся. Немного, помолчав, он махнул рукой.
– Нет, не буду переходить на повествование о собственных подвигах. Держись от него подальше – вот мой тебе единственный совет. Совет человека, прожившего жизнь, если хочешь. Поверь мне, от него никогда не знаешь, чего ждать. Вот уж не думал, что он привлечёт твоё внимание. Впрочем, никогда не сомневался, что один талант у него всё же есть – и это как раз морочить людям головы. И этим он владеет в совершенстве, будь уверена.
Вероника давно не слышала столь высокопарной чуши. Передохнув, она решительно поднялась.
– Я всё-таки пойду. Моё такси приехало. Спасибо за приятный вечер.
Виталий поднялся вслед за ней.
– Ну, что ж. Надеюсь, ещё увидимся. Если ты так спешишь, я провожу тебя.
– Нет, нет! Не стоит. Занимайтесь своими гостями, – поспешно затараторила Вероника, – И ещё раз – мои поздравления.
Пожав Виталию руку, она кинулась к выходу.
Уже на улице она поняла, что забыла попрощаться с Ариной Сергеевной. Получилось некрасиво, но не возвращаться же было.
Вероника сунула в рот мятную жвачку и села в такси, зачем-то по привычке обрисовывая максимально безопасный маршрут до дома.
6.
Следующий день начался сумбурно. Вероника ни на чём не могла сосредоточиться. Всё валилось у неё из рук, за что бы она ни бралась, пытаясь убить время до начала занятий. Мысли разбегались. Ей так и не удалось направить их в нужное русло. В результате она вынуждена была признаться самой себе, что о чём бы ни пыталась думать, постоянно возвращается к мыслям о Диме. Плохо это было или хорошо – не имело значения. Это было так, и всё остальное оттеснилось на задний план. Начинался долгожданный первый рабочий день. Злая шутка!
Из всего потока информации о Диме Вероника зацепилась почему-то за одно – ему около тридцати лет. Она ни разу не задумалась, что это меняет, но была обрадована, что они примерно ровесники. Ей казалось, что он моложе. Он не тянул на тридцать. Хотя и ей её лет никто не давал. Иногда даже злило, что важные дамы-педагоги считают её девчонкой. Возможно, она почти не пользовалась косметикой и редко подкрашивала волосы. А, может, делала своё дело её совершенно детская способность постоянно ждать от жизни чудес и приключений. Она заглядывала в новый день с неугасающим интересом и оптимизмом ребёнка, что словно заморозило неподдельную живую юность её лица. Веронике уже давно хотелось, чтобы её уважали и воспринимали, как серьёзного человека. В это утро она подумала, что не так уж плохо выглядеть вечной девушкой без возраста.
Интерес к Диме был разожжён до предела. Но примечательным было то, что после стольких неоднозначных суждений он ухитрился остаться в её сознании чистым листом. Она так и не смогла составить о нём собственное мнение.
После кое-как приготовленного завтрака Вероника огромным усилием воли заставила себя прочистить мозги. Она знала, что если сразу не войти в ритм, можно на любом начинании поставить крест. Она убедила себя, что это проверка на крепость, испытание, искушение. Что угодно, лишь бы сбить её с намеченного пути. Не выйдет, она слишком долго сражалась за стабильность.
Просмотрев свои наброски для предстоящего дня, Вероника бережно сложила их в солидную папку, пожелала себе «ни пуха, ни пера» и отправилась в университет.
Выдержала Вероника до четверга. За эти несколько дней в круговороте новой работы и новых впечатлений её расплывчатые, не успевшие обрести какие-то конкретные очертания чувства подстушевались. Но забавным было то, что ей стало жаль терять их совсем. С непонятным самой упорством она рисовала в мыслях какие-то наброски случайных встреч с Димой.
В конце концов, отправилась с визитом к Елизавете Аркадьевне. Ничего лучше в голову не пришло. Она не знала, на что надеется. Может снова услышать какую-нибудь сплетню. Может получить какую-нибудь связующую нить. Она понимала, что это более чем глупо, но ничего с собой поделать не могла.
Елизавета Аркадьевна сидела на веранде и читала книгу. У неё был такой умиротворённо-домашний вид, что расскажи Веронике кто-то теперь о том, что произошло на свадьбе и в последующие дни, она бы и не поверила. Однако при её приближении женщина вздрогнула всем телом.
– А, детка, это ты…
Женщина натянуто улыбнулась и оглядела Веронику.
– Присаживайся. Такая жара! По всем приметам осень в этом году будет поздняя. Хочешь холодного чая с лимоном? Я сейчас принесу…
Женщина быстро настроилась и начала привычно щебетать.
Вероника прошла на веранду.
– Спасибо, ничего не надо, – сказала она поспешно, – Вам хватает волнений. Я, наверное, не во время и без предупреждения. Но я проезжала почти мимо и решила вас навестить.
– Что ты оправдываешься, Вероника?
Елизавета Аркадьевна картинно всплеснула руками.
– Ты, наверное, единственный человек, которого я рада видеть сейчас. Я уже так устала от злости и зависти тех, кто якобы считается друзьями…
Дальше Вероника потерялась. Повисло тягостное молчание. Всё получалось довольно абсурдно. Про Ирину спросить сама она не решалась, про свои успехи в университете рассказывать было неуместно.
Елизавета Аркадьевна вдруг загадочно округлила глаза и наклонилась к Веронике.
– Он позвонил сегодня утром. Ты понимаешь, о ком я говорю. Сказал, что у него срочное дело. Роман тут же подхватился и уехал, хотя по четвергам обычно валяется в постели до обеда. И его до сих пор нет. Так продолжаться больше не может. Он не должен проводить с ним столько времени. Может, ты поговоришь с Романом?
– Я думаю, Роман в состоянии разобраться, что ему делать, – мягко заметила Вероника, – Тем более, теперь это ваши дела семейные.
– А что ты скажешь о нём? Какое твоё мнение? Помнишь моё маленькое поручение?
– Ах, да…Ваше поручение. Не разглядела ничего необычного. Но в обаянии ему не откажешь.
Вероника внимательно смотрела на лицо Елизаветы Аркадьевны. В нём что-то вспыхнуло на секунду, но тут же затмилось слишком приторной улыбкой.
Что-то было не так. Вероника успела приобрести достаточно опыта в работе с людьми и пропустила через свои уши большой поток лжи, маскирующий, порой, серьёзные проблемы, а иногда и страшные тайны. Но она по-прежнему не горела желанием вникать.
– Ты была на юбилее? Я отказалась от приглашения, – вставила Елизавета Аркадьевна как бы между прочим.
Вероника кивнула.
– Расскажешь?
Вероника пожала плечами и начала довольно подробно описывать состав гостей, блюда и прочее, опуская всё, что касалось Романа. В какой-то момент она вдруг поняла, что женщина её не слушает. Она смотрела мимо неё широко раскрытыми застывшими глазами.
– Вот он, лёгок на помине…– выговорила она со странной смесью отвращения и едва ли не вожделения, не моргая.
Вероника быстро обернулась. В калитку входили Роман и Дима. Они о чём-то возбуждённо разговаривали и быстро шли по дорожке к дому. Они то появлялись, то исчезали за бурной растительностью. Что ж, она приехала по назначению, ведомая каким-то непонятным животным чутьём.
Роман первый заметил Веронику. Впрочем, её машина стояла за калиткой.
– Вероника! – крикнул он, – Иди к нам. Давно ты не появлялась.
– И где вас носило, интересно? – усмехнулась Елизавета Аркадьевна, – И, что-то я не вижу особого повода для веселья.
Улыбка сошла с лица Романа. Он раздражённо поморщился, но огрызаться не стал.
– Не думаю, что ты правильно себя ведёшь, – не унималась Елизавета Аркадьевна, избегая смотреть на Диму, – Пожалеешь, что старших не слушал, вот увидишь, пожалеешь. Выпороть бы вас, а то мало это делали в детстве, – добавила она почти про себя.
После всех недомолвок эта незамысловатая словесная перепалка очень уж сильно напомнила рядовую домашнюю склоку, а Елизавета Аркадьевна до боли стала смахивать на тёщу, воспетую в тысячи анекдотов. Женщина продолжала что-то бухтеть. Диму её слова ни сколько не тронули. Он довольно равнодушно изучил внешность Вероники, развернулся и медленно пошёл в сторону гаражей.
Признаться, у Вероники и в самом деле не было ни малейшего желания оставаться на веранде. Она всё ещё планировала спросить про Ирину, но Елизавета Аркадьевна, если её что-то волновало, обычно выпаливала всё сама. Если она молчала, значит, на то были причины. Улыбнувшись ей, Вероника выпрыгнула на дорожку.
Дима ушёл вперёд, и Вероника оказалась рядом с Романом. Он продолжал что-то бурчать, как и тёща. Вероника задумчиво разглядывала Димину спину.
– Как тебе воскресный вечер? Произвёл впечатление?
Роман приостановился и внимательно посмотрел на Веронику.
– Если честно, мне было очень скучно. Я почти ни с кем там не была знакома.
Возможно, она поспешила с ответом, но это вырвалось само собой.
Дима тоже остановился. Парни переглянулись.
– Знаешь, что…
Роман задумчиво начал изучать облака, постреливая взглядом в Веронику.
– Как насчёт того, чтобы снова немного повеселиться на выходных? У моего дядюшки роскошный дом в деревне, и он давно зовёт меня в гости. Как вы оба смотрите на то, чтобы туда прокатиться? Вероника, ты сможешь отложить свои писульки и вырваться на пару дней?
У Вероники не было в субботу ни одной пары, пока.
– А как же Ирина? – спросила она.
– А что, Ирина? – Роман нахмурился, – Она ещё неделю не будет мне мешать.
Он обезоруживающе улыбнулся.
– Ты совсем свихнулась со своей наукой. Соглашайся. Когда ещё два таких парня сами свалятся тебе на голову? Обещаю, там не будет так же скучно, как в воскресенье. Мой дядя веселиться умеет, ему только повод дай.
У Вероники всё завертелось в голове. Действительно, когда ещё подвернётся такая возможность? Это было похоже на сон наяву. Два дня рядом с Димой! Два дня прекрасной многообещающей неизвестности.
Впрочем, она быстро остыла, осознав всё безумие предложения. Она подумала об Ирине. Очевидно, ей так же грозило впасть в немилость у Елизаветы Аркадьевны. Наконец, соглашаться – это было как-то слишком просто и наивно с тем имиджем, что она себе создала. Этакая неприступная столичная штучка. Дурацкая, раздражающая привычка взвешивать все «за» и «против»!
– Соглашайся…
Роман щурился на солнце, как холёный, загулявший кот.
Вероника улыбнулась. Когда её останавливало чьё-то мнение? А стали бы Ирина или Елизавета Аркадьевна думать о ней, принимая решение?
До утра следующего дня Вероника ещё не совсем отдавала себе отчёт, что согласилась поехать. Это снова как будто происходило не с ней. Но уже в университете она начала по-настоящему дёргаться, и меньше всего её волновали теории личности, о которых приходилось и думать, и очень много говорить. В голове всё словно перекручивалось, как какая-то центрифуга. То она впадала в панику, что наделала что-то несусветное, то покрывалась мурашками, представляя, что планы на выходные могут нарушиться. Парни могли передумать, Дима мог отказаться. Вчера он не проронил ни слова. Позвонить раньше времени она не могла, нетерпение выдало бы её с головой.
После семинара от Вероники долго не отвязывался один нагловатый без меры самоуверенный студент. Ему хотелось спорить и дискутировать до бесконечности, а скорее всего, как и Ване, доказывать, что женщине в науке не место. Наконец, она скрылась в кабинете заведующего кафедрой.
Сев в вертящееся кресло, Вероника набрала побольше воздуха в лёгкие и заставила себя успокоиться. Что это с ней? Это она, давно называвшаяся себя законченной карьеристкой? Стоило «свиснуть», и она готова кинуться с двумя мальчишками, один из которых женат, неизвестно куда? Но ведь ей этого хотелось, хотелось так, что трудно было держать себя в руках. Почему-то очень хотелось потерять свою слишком уж ясную голову. Голова словно давила на плечи, столько в ней накопилось разумности.
Какое-то время Вероника смотрела на трубку телефона. Потом неторопливо набрала номер Романа. Сквозь долгие парные «пик-пик» она отчётливо слышала биение сердца, ухающего по ощущениям где-то в голове, а не в груди. Как будто вся её дальнейшая жизнь решалась именно в эту минуту!
Но планы не изменились. Роман чуть насмешливо пообещал заехать сразу, как освободится, и посоветовал захватить тёплый свитер. Вероника почувствовала несказанное облегчение.
И тут ей вдруг стало смешно. Так смешно, что она едва не расхохоталась вслух. А на что она надеется, если честно перед собой? Ведь надеется на что-то, как бы нелепо это не выглядело.
Рабочий день закончился. Вероника добралась до дома, чувствуя себя полной решимости и обессиленной одновременно.
В комнатах царил чарующий полумрак. Одиночество, кажется, никогда её не тяготило. Вероника опустилась в глубокое кресло, поджала колени и подняла глаза к потолку. Её окутала тишина, нарушаемая лишь расплывчатым лаем соседской собаки. Этот миг был почти блаженством, отвоёванным у жизни.
Вдруг в дверь резко, настойчиво позвонили, безжалостно разбив вдребезги застывшее в комнатах очарование покоя. Вероника вздрогнула. Повисшая после звонка тишина была уже какой-то тревожной, словно готовой взорваться.
Вероника, не спеша, прикинула, кто это может быть, и не вклинится ли этот кто-то в её планы. Впрочем, она была почти уверена, что никому такого не позволит. На ходу заворачиваясь в халат, она направилась к двери.
Перед Вероникой предстал незнакомый молодой парень в бейсболке козырьком назад и спортивной ярко-красной куртке. Он широко и немного глуповато улыбался. Не мешало бы ей хоть иногда посматривать в окно, прежде чем распахнуть настежь дверь. Продолжая лыбиться, парень протянул ей громадный букет ослепительно-алых бархатных роз, которые его едва не перевешивали.
– Служба доставки, – выпалил он, очевидно ожидая вознаграждения.
Вероника в недоумении взяла розы и сама чуть ли не согнулась под их тяжестью. Прозрачная, хрустящая обёртка была стянута розовой ленточкой, а под ленточку поддета записка на красивой с ажурными краями бумаге. Веронике никогда ещё не дарили такое количество цветов в одном букете.
– А от кого? – спросила она.
– Не могу знать.
Вероника сунула парню какую-то денежку, он круто развернулся и пошёл широкими шагами к маленькой старой иномарочке, видневшейся за забором.
Не смотря на то, что розы были обёрнуты, Вероника больно уколола палец. Закрыв дверь, она положила тяжёлый букет прямо на пол в коридоре и с нетерпением развернула записку. «С восхищением и наилучшими пожеланиями». Витиевато, но и всё!
Вероника не нашла подходящей вазы, плюхнула цветы в пластиковое ведро и села всё в то же кресло.
Ну, и от кого розы?.
Всё же это маленькое происшествие помогло ей отвлечься. Весь день она чувствовала себя так, словно вечером сдавала серьёзный экзамен.
И всё же что-то тревожило Веронику. Хуже всего, она не могла объяснить причину тревоги. Это не было связано с поездкой, это просто витало в воздухе. Какой-то дополнительный орган чувств, словно, предостерегал её от чего-то. Внутренний голос как будто знал, что её уже никакими силами не остановить, и слабо, невразумительно ныл внутри.
Возведя барьер между собой и сомнениями, Вероника несколько раз повторила, что всё будет хорошо. Потом достала маленькую спортивную сумку и быстро покидала туда некоторые вещи, пытаясь найти баланс между тем, в чём выглядит эффектно, и что не покажется помпезным и непрактичным. Надела тёмные слегка потёртые узкие джинсы, распустила волосы и, оставшись довольна собой, зачем-то выглянула в окно.
Парни оказались на удивление пунктуальны, и мучиться ожиданием её не заставили. Очень скоро мимо забора почти бесшумно проплыла Димина зеленоватая красавица «BMW», о которой Вероника уже слышала столько восторженных возгласов. Она дождалась, пока ей посигналили, накинула на плечи горчичного цвета пиджачок с заклёпками, взяла сумку, бросила на себя прощальный взгляд в зеркало, быстро заперла дом и выскочила на улицу.
За рулём сидел Роман. Дима рядом играл в телефон. Увидев Веронику, он поднял свои красивые брови и кивнул головой в знак приветствия. Она забралась на заднее сиденье. Признаться её удивило, что в машине никого больше нет.
– Так мы что, поедем втроём? – спросила она, откидываясь назад и поправляя волосы.
– А тебе нужен кто-то ещё? – Роман выглянул из-за высокой спинки кресла, – Тебе мало нас двоих? Вот это, да! Ты чему, вообще, студентов учишь?
«Цветы уж точно не от них», – подумала Вероника.
– А можно спросить тогда, почему вы пригласили именно меня?
Это надо было спросить ещё вчера. С этого, по-хорошему, надо было начинать. Роман внимательно посмотрел на неё, но под пристальным взглядом Вероники едва ли не засмущался и отвёл глаза.
– С тобой приятно иметь дело, мы это как-то сразу поняли. Собираешься, как солдат. Лишних вопросов не задаёшь. К тому же это будет такой сюрприз для дяди!
Глаза Романа поблёскивали и напоминали спелый чернослив.
Он видно почувствовал, что ляпает что-то не то, и снова едва не засмущался. Этот наглец с вечно сияющей улыбкой! Но у Вероники был отработанный взгляд превосходства. А со студентами и вовсе по-другому нельзя, если хочешь чему-то научить.
– Знаешь, иногда все женские капризы в одном месте сидят…Хочется просто приятно провести время, оторваться. Ну, я имею в виду, просто как следует отдохнуть…
Роман резко отвернулся. Повисло молчание.
– Чего мы ждём-то? Поехали?
Он врубил музыку так, что Веронику непроизвольно отбросило назад, и надавил на газ. Она едва не рассмеялась, вспомнив свои аккуратные миллиметровые выруливания.
7.
Дорога плавно проплывала за окном. Вероника испытывала почти наслаждение от ничегонеделанья. И ещё целых два дня можно не думать вообще ни о чём! Она часто бегала от мысли, как это восхитительно, когда кто-то что-то готов сделать за тебя. Давно-давно она убедила себя, что это не про неё, и расслабляться и терять контроль никак нельзя. Только доверься, либо придётся переделывать, либо от тебя рано или поздно потребуют плату с процентами за отсрочку. Интересно, какие цели преследовал Роман? Но тут она была почти уверена, что с этим самоуверенным мальчишкой справится.
Посёлок мистического дядюшки располагался довольно далеко от города, но Роман гнал по трассе не меньше ста двадцати в час, и они добрались до темноты. Вероника успела разглядеть сие живописное местечко. Посёлок раскинулся у подножия холмов и меловых гор, и ей, как на ладони, открылись с высоты настоящие русские бескрайние луга с вьющейся по ним тоненькой голубой ленточкой реки. На холмах, размахивая хвостами, паслись лошадки и жёлтые телята. Они были привязаны к колышкам по одному, то тут, то там, в ожидании, когда их заберут домой. Чем дальше они находились, тем выглядели более игрушечными, так что, казалось, их можно переставить с места на место, как солдатиков. Сглаженных верхушек холмов касалось красноватое стремительно падающее солнце.
Как только машина остановилась, Вероника нетерпеливо встала на землю и вдохнула полной грудью пьянящий, пахнущий травами воздух. Сумерки сгущались, но она всё же рассмотрела внушительных размеров дом, утопающий в тёмной массе зелени, с покрытыми светлой штукатуркой стенами и продолговатыми в тёмных рамах окошками. На остроугольной металлочерепичной крыше поблёскивал маленький флюгер.
Из-за дощатого высокого забора доносились грубоватые голоса мужчин. Откуда-то со стороны летели задорные выкрики детей. Весь воздух казался пропитанным типично деревенскими, врезавшимися в память отрывочными кусками из детства звуками. Они прорывались сквозь какую-то особенную гулкую тишину и таяли в насыщенном влажном от реки воздухе: кудахтанье кур, лай собак, басистое мычание коров.
Пока Вероника осматривалась, им на встречу вышел крупный мускулистый мужчина с обильной чёрной растительностью на груди и наметившимся животиком. На нём были только яркие шорты с пальмами до колен и рваные сланцы. Лицо с колкими внимательными глазами украшали густые чёрные усы. Он тут же бросился обнимать Романа. Надо же, дядюшка, действительно, существовал! Но, наблюдая со стороны за их лобызаниями, Вероника была совершенно уверена, что этого человека не было на свадьбе.
– Это – Вероника, – быстро и лаконично представил её Роман, освободившись, как будто то, что это именно она, само собой разумелось. С Димой дядюшка, видимо, был знаком, так как они быстро пожали друг другу руки.
По Веронике скользнул оценивающий взгляд.
– Ты времени зря не теряешь, – прокомментировал мужчина с усмешкой, потом без долгих вступлений расцеловал Веронику в обе щеки, щекочась усами.
Роман вытащил сумки из багажника и подмигнул Веронике. Она легко пнула его ногой и протиснулась в узкую калитку.
Дом был огромен. В нём было столько свободного пространства, что человек двадцать могли бы запросто играть в нём в прятки и кричать «ау». Судя по всему, в нём так же закрепилось состояние бесконечного ремонта, поэтому дом поражал разномастностью обстановки. Какие-то комнаты блистали, и их интерьер казался продуманным до мелочей, в каких-то устроили жуткую свалку. Разложенные по углам рулоны с обоями, снятые багеты, куски нарезанного стекла, очевидно, стали здесь тем, к чему привыкли и чего не замечали. Огромный зал – непременный атрибут всех более или менее приличных домов, просто резал глаза изобилием самой современной аппаратуры, которая не слишком вязалась с выполненным в духе старины камином с кованой решёткой, по периметру которого её разместили. Подобные несоответствия сглаживали сухие букетики, причудливые коряги на стенах и множество прочих природных композиций, явно найденных где-то в округе или сделанных своими руками. В доме как будто сосуществовали два совершенно разных темперамента.
Комната, отведённая Веронике, находилась в длинном, освещённом приглушенным светом коридоре. В коридор же выходили ещё несколько точно таких же деревянных дверей, и Вероника подумала, что вряд ли найдёт свою комнату, если поднимется туда одна, да ещё в слегка нетрезвом состоянии. Может, стоило поставить маленький крестик мелом, как в сказке про Али-Бабу?
Пока Вероника любовалась открывающимся из окна видом на реку, внизу в считанные минуты накрыли на стол, отчего ей стало немного неловко. Но она и её сопровождающие оказались не единственными гостями. Вокруг дяди и его обаятельной улыбчивой супруги с белокурыми локонами порхала их премиленькая шестнадцатилетняя дочь Лида, которая по такому случаю не пошла на дискотеку. Как бы невзначай заглянули сосед с женой – женщиной средних лет, тёмные кудряшки которой были забавно перетянуты косынкой. Ещё два соседа из более удалённых домов, как поняла Вероника, занимавшиеся починкой машины вместе с дядюшкой, просто остались на ужин. Был также чей-то приезжий гость аж из Архангельска, который болтал без умолку и, кажется, уже немного «принял». Словом, общество весьма колоритное.
Всё бы хорошо, но Дима и Роман куда-то сразу исчезли, не сказав Веронике ни слова. Что, интересно, они подразумевали под приятным времяпровождением?
Вероника сначала растерялась и даже разозлилась не на шутку, но тут её представили как личного психолога одного из известных спортсменов, что было не так уж далеко от истины. Она сразу оказалась в центре внимания, хотя была уверена, что присутствующие за столом люди имеют весьма удалённое от реальности представление о психологии, а, возможно, и совсем сомневаются в праве на существование данной науки. Её засыпали вопросами о Москве, как будто это была другая галактика. Собравшиеся люди были такие радушные, бесхитростные, весёлые. Как можно было обмануть их гостеприимство? Хотя, Вероника чувствовала обманутой себя и снова сбитой с толку, представляя, что Роман успел наплести про неё.
Впрочем, стол ломился от вкусной домашней еды. Ради этого можно было пойти на любую авантюру. Дядя сам делал вино, да и напитки покрепче, таскал из погреба бутылку за бутылкой, и она быстро захмелела, а потом и разговорилась.
Застолье продолжалось допоздна. В открытую дверь на свет летела всякая живность. Комары, растопырив длинные лапы, с зудением парили над столом. Мотыльки падали в вино. Веронике стало так прекрасно наплевать на всё.
До своей комнаты Вероника добралась едва ли не под утро, повалилась на широкую низкую кровать с хрустящим прохладным бельём и сразу уснула.
Так она уже давно не спала – крепко, как ребёнок, без путаных снов. Как правило, её размышления плавно перетекали в сон и сливались с ним, так что, проснувшись, она не могла отделить сновидения от яви. В эту ночь она просто отключилась и открыла глаза только утром, когда лучи солнца ярко лились в окно. Она не задёрнула штору.
Вероника позволила себе немного поваляться в постели, размышляя, как всё необычно. Потом оделась и тихо выскользнула из комнаты.
Из кухни заманчиво тянуло кофе. Вероника двинулась на запах. Дядюшкина супруга улыбнулась ей, как старой знакомой. На столе стояла баночка со снятыми с вечернего молока сливками. Рядом в плетёной корзиночке лежали круглые печенья в сахарной пудре.
– Я хотела отнести тебе завтрак в постель, но не знала, спишь ты ещё или проснулась, – сказала женщина приветливо.
После завтрака и милой ненавязчивой болтовни, так и не дождавшись Романа и Диму, которые, должно быть, дрыхли, Вероника вышла за ворота и медленно пошла к реке. Конечно, она была разочарована, но изо всех сил старалась думать о чём-нибудь другом. Нет, кажется, она не жалела, что поехала. В конце концов, не родился ещё тот мужчина, из-за которого она потеряла бы голову окончательно и бесповоротно. Такими мыслями она утешала себя. Если бы знала, захватила с собой одну нудную статью, которую никак не могла дописать. В городе её постоянно отвлекали, а здесь было столько мест для уединения.
Вдруг Вероника, в буквальном смысле, наткнулась на дядюшку. Он сидел на берегу на траве, пожёвывал соломинку и, судя по всему, так же как она наслаждался одиночеством. Из воды торчали две массивные удочки.
– Присаживайся на мою куртку, Вероника, – сказал он спокойно, не поворачивая головы, – Только говори потише. Строишь планы на будущее?
– Да, нет, просто гуляю, – Вероника опустилась на траву рядом с курткой, – Красивое местечко, умиротворяющее. Ну а вы-то почему сбежали ото всех?
– Пытаюсь ощутить в полной мере выходной.
Дядя оглядел Веронику и как-то странно улыбнулся.
– Что же получается, Роман не успел жениться и уже увлёкся? С каких это пор ему нравятся интеллектуалки?
– Мы просто друзья, – поспешила заверить Вероника, приведённая в замешательство и даже обиженная таким заявлением, – Хотя, если честно меня удивило его приглашение, особенно сейчас…
Ирину она снова не решилась упомянуть. С момента приезда она не слышала о ней ни слова, как будто её не существовало. Вообще-то она с нескрываемым интересом разглядывала исподлобья этого редкого преуспевающего фермера. Оказалось, в прошлом он ещё и коренной горожанин.
– Здесь и, правда, красиво. Я много где побывал за свою жизнь, но другого такого места, куда бы так тянуло, не видел.
Дядя из-под полуопущенных ресниц хитро наблюдал за Вероникой.
– Всё равно я не смогла бы жить здесь постоянно, – задумчиво произнесла она.
– Скучно? Нужны великие свершения?
– Не знаю…– Вероника пожала плечами, – Не совсем поэтому. Это не скука, а какая-то тоска, даже не скажу, по чему конкретно.
– Город никому не даёт покоя со своим бешеным ритмом. Он заставляет бедных людей лезть из кожи вон, чтобы добиться того, что на самом деле им совсем не нужно. Только они поздно это осознают, когда обратной дороги уже нет.
– Наверное, вы правы, но я всё равно не хотела бы остаться здесь навсегда. Я люблю большие города. Не потому, что надо непременно чего-то добиться.
Вероника подняла глаза к небу. Оно было так красиво, так непостижимо и менялось каждую секунду, находясь в постоянном движении. Но именно на фоне этого неохватного купола и речка с почти неподвижной тёмной водой, течение которой угадывалось лишь по верхушкам водорослей, образовывающим маленькие водоворотики, и заросший берег, и луг с выгоревшей за лето травой казались таким крошечным, словно выхваченным из огромного пространства кусочком вселенной.
– А ты вообще не смогла бы долго оставаться на одном месте, разве не так? По-моему, тебе просто не знакомо это чувство – спокойно наслаждаться жизнью, – усмехнулся дядя, стараясь поймать её взгляд, – У таких, как ты, всегда впереди цель. И эту цель надо штурмовать. Хотя, я не кандидат психологических наук. Надеюсь, я ничем тебя не обидел?
– В чём-то вы, безусловно, правы, – согласилась Вероника, – Но мне нравится добиваться всего самой. И всё же глобальных целей у меня нет. Наверное, я живу если не сегодняшним днём, то ближайшей неделей. Всё может измениться. Я всегда к этому готова. Просто не хочу ни от кого зависеть. Этого я наелась.
– Настойчивая леди…– дядя усмехнулся в усы, – Такие, как ты, как правило, действительно многого добиваются. Если не устают чувствовать себя мужиками в юбке. На свете есть такая непреодолимая сила, как любовь, например. Для одинокой самостоятельной барышни ты слишком привлекательна.
– Я ни за что снова не стану домохозяйкой, если вы это имеете в виду, – поспешно вставила Вероника.
– Не будем спорить. Сколько людей, столько и мнений, правда? Но как же Роман ухитрился познакомиться с тобой?
– Двоюродный брат Ирины нас познакомил, – ответила Вероника, чувствуя, что подходящий момент для скользких вопросов настал.
Дядя нахмурил брови.
– Да, всё как-то забываю, что мой племянник женился…
– Его жена – настоящая красавица, – осторожно произнесла Вероника, с любопытством поглядывая на дядю.
– Бесспорно…Редкая красавица. Только кажется мне, проблем с этой девицей не оберёшься.
Вероника насторожилась.
– Почему вы так говорите?
– Не знаю…– дядя пожал плечами, – Что-то в ней есть порочное. И голова у неё сильно не на месте. Я даже на свадьбу не поехал. Не хотел смотреть на всю эту комедию. До сих пор не пойму, зачем Роман женился. Из-за денег, из-за влияния? Он, конечно, импульсивный тип и в любой момент может «дров наломать», но так ввязаться не в его стиле.
– Знаете, вообще-то я всё время думала, что они с Ириной любят друг друга.
– Да? – дядя иронично улыбнулся, – А, может, тебе просто хотелось в это верить?
– Не знаю, – Вероника с сомнением покачала головой, – У меня, вроде, нет привычки идеализировать что-либо.
– Почему же Роман тогда свой медовый месяц проводит с тобой?
Дядя рассмеялся. В его глазах заплясали искорки.
– Не буду рушить твои воздушные замки. Не в моих правилах о ком-то говорить гадости, честно, и всё же был один забавный случай. С него, собственно, всё и началось. У нас в деревне есть одна старушка – Божий одуванчик. По-моему, все уже сбились со счёта, сколько ей лет. Она что-то там шепчет над водой из своего колодца, потом даёт пить от разных болезней. Моя жена этим одно время увлекалась. Старушка живёт на параллельной улице и обычно проходит через наш огород со своими гусями. Роман как раз привёз Ирину в гости, она крутилась во дворе. Старушка остановилась у забора, посмотрела на неё, перекрестилась и молча пошла в обход. Может, конечно, потому, что на Ирине были шорты. Но на мою дочь она никогда так не реагировала, хотя та летом ходит чуть ли не голяком. Вот с того момента я как-то непроизвольно начал присматриваться к Ирине, и, знаешь, всё больше и больше убеждался, что голова у неё забита всякой дурью. Ну, скажи, куда молодая девушка могла ходить ночью одна в незнакомой деревне? Роман спал, как убитый, а мы почти до утра резались в нарды во времянке. Я видел, как она ушла во втором часу ночи, а вернулась примерно через час с хвостиком. А эта штуковина, которую она носит на шее? Я во все эти наговоры-заговоры особо не верю, но стараюсь держаться от них подальше. Если наши деревенские бабульки легко справляются с бородавками и родинками, почему не предположить существования чего-либо ещё?
Вероника начала лихорадочно вспоминать, что такое особенное Ирина носит на шее.
– По-моему, она носит обычное украшение, если вы про какую-то подвесочку с рубином.
– Ну, да! Я хорошо рассмотрел эту штуку. Она похожа на крест, только поперечная планка выше, чем надо, на перекрестье рубин, а ниже ещё четыре каких-то непонятных луча. Я даже спросил у Ирины, что это означает, но она отскочила от меня как ужаленная, когда я попытался потрогать эту вещицу. Наконец, если это простое украшение, зачем она прячет его под одежду?
– Ладно, у всех свои странности, – сказала Вероника с улыбкой, – Стоит ли уделять этому столько внимания? Скажите лучше, что вы думаете о Диме.
Дядю не сильно удивил её интерес. Он воспринял её вопрос как само собой разумеющийся и крепко задумался.
– Не знаю…– выговорил он, наконец, – Хотел бы поделиться своим мнением, но ничего определённого сказать не могу. Себе на уме. С отцом в контрах. Хотя, яблоко от яблони недалеко падает.
Мужчина заметно помрачнел. На его лицо словно набежала туча, затянув эмоциональные, выдающие все оттенки настроения, как у Романа, глаза.
– Раньше я имел дело с его отцом. Давно это было, но сомневаюсь, что он изменился. Трудный человек. Хотя, это, наверное, очень мягко сказано. Скорее, страшный. Властолюбивый и беспринципный. Пройдёт по трупам и не заметит. Болезненно не терпит, чтобы кто-нибудь в чём-нибудь его опережал. Если он не в состоянии подчинить себе человека, пустит в ход всё, в том числе физическую силу. А если не подчинит, то уничтожит. Если этот парень не хочет играть по правилам отца, ему нелегко приходится. Наверняка, каждый его шаг под контролем.
Дядя немного помолчал, словно приходя в себя от воспоминаний. Вероника впитывала всё до единого слова.
– Кстати, ты знакома с его женой? – вдруг произнёс он и осёкся. По его лицу скользнула горькая усмешка.
Руки вцепились в траву и выдернули сухой пучок прямо с землёй. Он снова усмехнулся, отряхнул руки и более спокойно добавил: – Та ещё штучка была!
– Видела один раз. Эффектная женщина. Она, правда, умеет колдовать?
Любопытство начинало плескаться через край. Дядюшка нервно рассмеялся.
– Конечно! Любая красивая женщина колдунья. А какая она была красавица! И совершенно сумасшедшая. Ничего не боялась. Она играла со своей жизнью, как хотела, и с чужими жизнями вытворяла то же. За свой век она достаточно покуражилась, – мужчина снова замолчал и наморщил брови, как будто справлялся с каким-то мощным внутренним порывом, – Только кто-то там наверху всё записывает, каждое наше слово. Никогда не знаешь, когда тебе всё это предъявят.
Дядя замолчал. Его брови сдвигались и раздвигались, то образовывая, то разглаживая глубокую складку над переносицей. Вероника терпеливо ждала.
– А кто тебе всё это наплёл, про колдовство? Елизавета, я угадал? – спросил он, наконец.
Вероника кивнула, не совсем уверенная, что правильно поступает.
– Этой бабе только попади на язык! Хотя, сплетни на пустом месте не плодятся. Какая-то основа для них всё равно есть. Прабабки Арины и Елизаветы были родными сёстрами, если ты не знаешь.
– Так они родственницы! – вырвалось у Вероники.
– По крови – да. Но уже их прабабки ненавидели друг друга лютой ненавистью. За этим стоит почти сказочная история, но история, так сказать, из первоисточника. Мне рассказывала сама Арина. Можно верить в это, можно, нет, но прабабка Арины имела, действительно, дурную славу. «Продала душу» – так про неё говорили. А началось всё с того, что её родная сестра, то бишь, прабабка Елизаветы, ухаживала за одной очень таинственной старушкой до самой её смерти. Старушка жила на окраине их родного села в маленьком домике у леса. Она была одинока, ни с кем не водилась и, говорят, действительно приколдовывала, причём по-чёрному. Так вот, перед смертью старушка якобы отдала Елизаветиной прабабке тетрадь с различными заклинаниями и рецептами всяких снадобий. Она предупредила, что в тетради заключена большая сила. Но ту тетрадь почти сразу украла прабабкина родная сестра. И почти сразу увела у неё жениха, ещё бы, с таким-то подспорьем. Тогда они и рассорились, да так, что знать друг друга не хотели. Елизавета всегда была уверена, что тетрадь, в конечном счёте, оказалась у Арины, и всегда, то ли в шутку, то ли всерьёз, мечтала ею завладеть. Но Арина утверждала, что ещё её мать сожгла какую-то пожелтевшую очень старую рукопись. То есть некие загадочные записи, действительно, существовали, но она никогда их даже в руках не держала. Елизавета ей упорно не верила и мечтала вернуть принадлежащее её семье по праву. Кто знает, может они препираются из-за этой тетради до сих пор? Кстати, Виталий был когда-то ухажёром Елизаветы.
– Почему же тогда Арина Сергеевна оказалась его женой?
Вот тут Вероника пнула, видимо, в больное место. Дядя долго подбирал слова, прежде чем ответить.
– Хороший вопрос. И самое главное – в тему. Но если серьёзно, это длиннющая история. Думаю, за деньгами погналась. Арина многим обязана Виталию. Он спас её от тюрьмы. Её обвиняли в убийстве какого-то паренька, не больше, не меньше. Но одну тюрьму она сменила на другую. И даже в психушке успела побывать с нервным срывом.
Дядя снова замолчал. Вероника ждала продолжения, боясь пошевелиться. Но её собеседник не собирался заканчивать рассказ. Он отламывал сухие былинки, разламывал их пополам и отбрасывал, потом снова срывал и крутил в своих загрубевших руках. Вероника попыталась немного сменить тему, боясь, что он больше ничего не скажет.
– А почему Виталий так не любит сына?
– А кого он любит? Он различает людей, которые могут ему пригодиться, и бесполезных для него людей. Наверное, хотел вырастить сына похожим на себя. Таким же жестоким, алчным, хладнокровно делающим деньги на всём, но не получилось. Хотя, возможно, они не такие заклятые враги, какими кажутся. Просто король стареет и не хочет уступать трон…
Мужчина поднялся, спустился к реке и обмыл в речной воде руки. Какое-то время он сидел у кромки воды на корточках, и его ботинки медленно утопали в мокром грязно-жёлтом песке. Вероника задумчиво смотрела на его спину.
– Так значит, Роман тут ни при чём? Ты приглянулась этому белобрысому красавчику?
Дядя вернулся к Веронике и протянул ей веточку незабудок.
– О, нет! Тут уж вы точно не правы, – поспешила ответить Вероника, беря цветочки с мокрым стеблем.
– Зачем же он тогда приехал? На меня посмотреть? По-моему, этот парень ничего без умысла не делает. Он не может позволить себе роскошь кататься туда-сюда. Для него время – деньги.
Вероника ничего не поняла, но ответить не успела. Откуда ни возьмись, появилась дядюшкина супруга с двумя говорливыми подругами и Веронику утащили кататься на лодке. Они беспощадно усадили на вёсла двадцатилетнего худощавого паренька – сына одной из женщин. Потом, причалив где-то на другом конце села, все вместе поехали на конезавод – смотреть на редких породистых жеребят. Всё закончилось обедом у чьего-то родственника, бывшего когда-то председателем колхоза, что являлось, должно быть, излюбленной темой его бесконечных баек. Назад Вероника вернулась только к вечеру.