Вот уже час они ехали по холмистой рыжей равнине, выжженной за лето солнцем, и Тане казалось, что она попала в другой мир – не в тот, что предназначен для туристов, а в обыденный, домашний, закулисный. Мармари даже после окончания сезона выглядел нарядным, ожидающим гостей, а эта равнина, казалось, ничего о туристах не знала. Дорога шла через крохотные белые деревеньки, живущие своей неторопливой, простой жизнью, изредка попадалась заправка, проезжал навстречу грузовик, пересекало дорогу очередное стадо – и все это повторялось с невозмутимым однообразием, которое начинало понемногу усыплять. День установился по-летнему жаркий – Таня давно уже сняла куртку, бросила ее на заднее сиденье и теперь жалела о том, что оставила дома солнечные очки. Ольга тоже разделась и вела машину в одной легкой майке, лихо управляясь с рулем одной рукой – другой она жестикулировала и держала сигарету. На правом предплечье у нее оказалась броская татуировка – черный дракон с разинутой огненной пастью. Тане подумалось, что такие сюжеты любят, скорее, крутые парни на мотоциклах, а Ольга, поймав ее взгляд на своем плече, рассмеялась:
– Нравится или шокирует? Когда-то мне это казалось чудом красоты, а теперь, пожалуй, избавилась бы… Но это невозможно.
– Зачем же, очень тонко сделано, – возразила Таня, разглядывая татуировку. – А что это означает?
– Это означает, что десять лет назад я была набитой дурой и любила такого же тупоголового парня, – с усмешкой проговорила Ольга, сбрасывая пепел с сигареты себе под ноги, на пол салона. – Он увлекался тату, весь был разрисован под хохлому, ну и я к нему присоединилась… Честно говоря, когда согласилась на это, была пьяна. Думала, выражу ему так свою любовь, сделаю тату, как у него, там же, где у него… Самое смешное, что вскоре после этого я его бросила. Любила, как кошка, в рот заглядывала и вдруг просыпаюсь как-то утром и понимаю, что видеть его похмельную рожу не могу! Просто возьму топор и зарублю – вот до чего! У тебя такое бывало?
– Нет, Бог миловал, – поежилась девушка. – У меня обходилось без сильных страстей. Я вообще не любительница экстрима!
– Завидую, – заметила Ольга, бросив на нее оценивающий взгляд. – Тогда ты смогла бы здесь жить. Греки тоже не любят лишних движений. Особенно это здесь заметно в кафе – быстро обслуживать считается неприличным, дескать, клиент может подумать, что от него стараются избавиться. И чем дороже ресторан, тем дольше ты прождешь свой греческий салат!
Последние слова она выговорила почти с ненавистью. Таня не ответила ей, но задала себе вопрос – стоит ли жить в такой прекрасной стране только для того, чтобы скучать по дому? «И при этом Оля ни разу не сказала, что собирается вернуться в Питер! Потому, что она туда не собирается. Ей, как видно, куда приятней жить здесь и ругать Грецию всем, кто согласится ее слушать!» Таня с удовольствием избавилась бы от своей спутницы, если бы могла как-то обойтись без ее помощи, но такой возможности она просто не видела. Провести еще одну ночь в отеле она не решилась бы, а ночевать в зале ожидания в афинском аэропорту ей вовсе не хотелось. К счастью, Ольга не стала продолжать свою обличительную речь, а сообщила, что близится первая остановка на их пути.
– Надеюсь, ты не плотно позавтракала? Тут шикарно кормят, это лучшее заведение в муниципалитете. Только не говори Матильде, если еще ее увидишь! Это ее добьет!
С этими словами Ольга лихо, с размаху проскочила по узким улицам маленького города, неожиданно возникшего из-за поворота дороги, и остановила джип на крохотной площади, явно являвшейся центром здешней жизни. Среди домов, тесно ее окружавших, был банк, отделение полиции, миниатюрная гостиница и большое кафе, располагавшееся чуть выше прочих домов, на террасе. Туда-то Ольга и повлекла свою упиравшуюся спутницу, которая твердила, что еще не успела проголодаться.
– Для здешней кухни в желудке всегда место найдется! – категорично заявил ее напористый экскурсовод. – Это же местная достопримечательность, в сезон сюда не попасть, надо заказывать столик за неделю! Быть на юге Эвии и не пообедать «У мурии» – это нонсенс!
– У кого пообедать? – Сдавшись, Таня поднялась вслед за ней на террасу, где среди пышно цветущих, несмотря на октябрь, кустарников возвышалось одно-единственное дерево… Но зато какое! Ничего подобного Таня не видела даже в телевизоре или на картинках. Прямое, высокое, на вид очень старое, оно красивым веером выпускало в небо длинные ветви, щедро опушенные крупными резными листьями. Все ветви были одинаковой длины и казались аккуратно подстриженными, хотя кто бы стал этим заниматься на высоте пять метров от земли? Приходилось допустить, что эта симметрия была естественного происхождения, тем более что Таня вспомнила – такие деревья, только куда меньше, уже попадались им по дороге. «Подарок садоводу, и стричь не надо! – подумала она, разглядывая дерево. – Интересно, вырастет у нас в Подмосковье такое?»
– «У мурии» – значит у этого дерева, на которое ты смотришь! – Ольга сладко потянулась, расправляя затекшие за рулем руки, и дракон на ее плече зашевелился, казалось, еще шире раскрывая алую пасть. – Такой старой, как эта, я на Эвии не встречала! Ей лет двести, я думаю!
– Мурия? Так оно называется? – Таня провела ладонью по теплой шершавой коре. – Как-то не по-гречески звучит. Скорее, по-испански.
– Очень даже по-гречески, – возразила Ольга, – и ты это слово произноси осторожнее. Дерево-то вообще называется «мурьос», это я для тебя упростила произношение, а собственно «мурия» – значит «морда». Тебя могут неправильно понять. Ну идем, с меня хватит и ботаники, и лингвистики!
Кафе было полным-полно, несмотря на то что туристический сезон окончился, и Ольга только после переговоров с самим хозяином заполучила столик в самом углу, у огромного очага, выложенного диким камнем. Хозяин кафе – атлетического вида блондин с яркими зелеными глазами, вполне сошел бы за героя древнегреческого мифа и, казалось, не должен был бы интересоваться такими низменными вещами, как меню и карта вин… Однако, уверяла Ольга, был таким же сумасшедшим кулинаром, как и Матильда, и самые важные блюда до сих пор готовил сам. Он и теперь исчез на кухне, внимательно выслушав требования Ольги и сверкнув белозубой улыбкой в сторону Тани. Та даже смутилась:
– Ты что ему про меня сказала? Он смотрел так, будто я какой-то дорогой гость.
– Сказала, что ты русская из России, – пожала плечами Ольга и достала сигареты, с удовольствием оглядывая шумный переполненный зал. – Русских здесь еще любят, мы же свои, православные. Это все остальные от нас уже шарахаются… Он сейчас ради тебя постарается, так что готовься к бою.
– Да я не голодна! Выпили бы по чашке кофе и хватит. – Таня украдкой рассматривала посетителей, сразу отмечая среди них иностранцев. Она выделила группу немцев за двумя сдвинутыми столами, услышала за спиной итальянскую речь, заподозрила в пожилой паре американцев… «Значит, есть все-таки туристы. – Таня взглянула на часы. – Главное, проследить, чтобы Оля не напилась, иначе экскурсия кончится в больнице! Как я не подумала, что по дороге нам будут попадаться кафе?! Сидела бы в Мармари на пляже, грелась на солнышке, нет – потянуло в горы! Да уж, все мы Евины дочки, ищем на свою задницу приключений!»
– Отсюда до Стиры и Драконовых домов езды час, – высчитывала тем временем ее спутница. – Там и нарвем твоих ягодок, а потом, если хочешь, спустимся к морю… День такой жаркий, я бы искупалась!
– Что такое Драконовы дома? – Обреченно поинтересовалась Таня. Она уже поняла, что легким этот день не будет – Ольга настроилась более чем серьезно.
– Увидишь! – пообещала та, радостно оживившись при виде хозяина, подходившего к столику с бутылкой вина. – Это какие-то постройки в горах, очень древние, а к чему они – никто до сих пор не знает… О, это отличное вино, давай выпьем, не дожидаясь обеда! Лично у меня в горле все от пыли пересохло!
– Ты все-таки осторожней, – без особой надежды попросила ее девушка, поднимаясь из-за стола. – Где здесь туалет?
– Во дворе, налево увидишь белый домик. – Ольга, облокотившись на стол, строила глазки хозяину, наливавшему ей вино, и уже не обращала внимания на подругу. Таня вышла, еще раз выругав себя за то, что согласилась на эту поездку.
Несколько минут она простояла во дворе, под деревом, разглядывая пустынную площадь и пытаясь сообразить, что ей следует предпринять. Хуже всего было то, что в незнакомых местах Таня, как правило, терялась и чувствовала себя очень неуверенно. «А что бы сделал Ваня? Ну, он никогда бы не поехал в горы с пьяным водителем. И меня бы не пустил! Так мне что – проститься с Олей и вернуться в Мармари на такси? Интересно, здесь можно взять такси? Деньги у меня есть, по-английски все как-нибудь говорят… Чего я раздумываю? С ней нельзя ехать!» Таня убеждала себя, стараясь быть твердой и решительной, и в то же время понимала, что, когда настанет момент для объяснений, ничего путного она сказать не сможет. «В любом случае надо посмотреть, в каком Оля будет состоянии к концу обеда!» – сказала она себе, стараясь не воображать страшную картину – перевернутый джип под каменистым обрывом, а в нем два безжизненных женских тела. В белом домике, о котором ей говорила Ольга, отворилась дощатая синяя дверь, оттуда вышла полная пожилая гречанка и, что-то бормоча себе под нос, медленно поплелась в кафе. «Что я стою? Олю нельзя оставлять одну, она может нарезаться за пять минут!» И Таня торопливо направилась к туалету. Он оказался по-домашнему уютным – цветы на маленьком окошке, пестрый лоскутный коврик на плиточном полу, вместо одноразовых бумажных полотенец – полотняное, длинное, наполовину мокрое. Вымыв руки, Таня отыскала на полотенце сухой кусок и, вытирая пальцы, бросила беглый взгляд в зеркало, чтобы удостовериться, не нуждаются ли ее волосы в расческе… И застыла, расширенными глазами уставившись в свое отражение… Но не только в него.
В правом нижнем углу зеркала была надпись – таким манером часто подписывают на память фотографии. Довольно крупные строчки, четко выведенные черным маркером. Надпись была сделана по-русски. Осознав последнее, Таня на миг лишилась чувства реальности и спросила себя – действительно ли в Греции она находится? А если это так, то кто и зачем мог оставить эту надпись, причем, надо сказать, вовсе не похожую на те, что так популярны в общественных туалетах? Тут не было ни ругательств, ни похабщины – скорее, это было краткое предложение, почти приказ. Она перечитала его еще раз, смутно начиная сознавать, что текст обращен не к кому иному, как к ней самой.
«Хочешь что-то узнать о П., езжай сейчас же к Драконовым домам». Слово «сейчас же» было дважды жирно подчеркнуто, а вот подписаться автор послания счел излишним. Таня смотрела на эти слова, предельно ясные и в то же время какие-то нереальные, видела сквозь них собственное испуганное лицо и снова спрашивала себя, не спит ли она наяву? Но кое-что в надписи возвращало ее в реальность. «Драконовы дома? О них только что говорила Оля. Это где-то рядом, в горах, туда мы и собирались… Нас кто-то подслушал в кафе? Решил подшутить? Но что это за шутки, ведь речь идет о П., значит о Паше! О ком еще я тут могу что-то хотеть знать!»
Опомнившись, Таня рванула на себя дверь туалета и дернула ее еще несколько раз, прежде чем сообразила, что сперва нужно отодвинуть защелку – в таком состоянии были ее взвинченные нервы.
Ольга не напилась, но ее взгляд значительно повеселел и слегка затуманился, а уровень вина в бутылке уменьшился на треть. Она встретила свою подопечную удивленным возгласом:
– Тебе что, плохо? Что ты ела утром? Вся белая… Ты так долго была в туалете?
– Скажи, ты ведь там не была? – вопросом ответила Таня, усаживаясь за стол и оглядываясь по сторонам. «Тут должны быть русские, но я не знаю, на кого думать! Кто мог нас слышать?»
– А в чем дело? – Ольга налила вина в два бокала. – Неужели грязно показалось? Вообще-то тут простенько, но чистенько…
– Чистенько, не спорю, – Таня понизила голос до шепота, и ее собеседница недоуменно нахмурилась. – Там на зеркале надпись по-русски, и, кажется, адресована мне.
– Брось! – после краткой паузы ответила Ольга. – Так прямо и тебе?
– Имелась в виду я и… Паша. Мне предлагают немедленно ехать в эти твои Драконовы дома, если я хочу что-то о нем узнать. Оля, это ведь не ты написала? – с мольбой проговорила Таня, сознавая нелепость своего предположения. Ольга пристально смотрела на нее, все еще сдвинув брови, ее взгляд был совершенно трезв. Наконец она встала:
– В туалете, говоришь? Я взгляну, а ты пока сиди тут, никуда не уходи! Может, к тебе кто-то подойдет, заговорит, тогда скажи, что без меня никуда не поедешь! Мне это не нравится!
«Мне тоже. – Таня проводила ее взглядом до дверей и снова принялась рассматривать посетителей кафе, пытаясь вычислить среди них автора надписи. – Вон тот седой мужчина, которого я приняла за американца? Он тоже на меня посмотрел и сразу отвел глаза. Крашеная рыжая женщина у окна? Кажется, она нас слышала, мы говорили громко. Может, этот парень-официант понимает по-русски? А если сам хозяин? Туристов тут бывает много… Кто может что-то знать о Паше? И почему этого еще не знает полиция?» Несколько минут, которые отсутствовала ее приятельница, показались Тане бесконечными. Никто не подошел к ней, не заговорил, и единственный взгляд, который она на себе поймала, принадлежал хозяину кафе, который на миг высунулся из кухни, явно оценивая, не настал ли момент подавать заказ. Наконец в дверях появилась Ольга, и одновременно с ней к столику направился официант с подносом. Перед Таней возникло несколько тарелок, но от волнения она даже не разглядела, что в них лежит. Ольга хранила загадочное молчание и не нарушала его, пока официант не отошел от стола. Только тогда она подняла на Таню свои прозрачные голубые глаза, в которых читался немой вопрос.
– Ну и как ты думаешь, к кому это обращено? – не выдержала этого странного взгляда девушка. – Почему ты так смотришь? Думаешь, я с ума сошла?! Тогда растолкуй, как это понимать!
– Мне бы кто растолковал, – задумчиво ответила Ольга, не сводя с нее глаз. – Понимаешь, там ничего нет.
– Как? – Таня невольно заговорила громче, и в тот же миг переводчица протянула руку и слегка сжала ей пальцы, словно призывая к осторожности. Она слегка понизила голос, который все равно звенел от волнения: – Ты смотрела на зеркало и не видела надписи?! Две строчки, черным маркером, вот такими буквами…
– Ничего там нет, – пожатие Олиной руки стало сильнее, голос звучал внушительно и твердо. – Надпись или успели смыть, или ее там не было. Не дергайся, я не говорю, что ты сошла с ума. Но ты все время думаешь о своем парне, у тебя в номере в Мармари почему-то оказались ягоды со здешних гор, а я говорила с тобой о Драконовых домах. И не забывай про акклиматизацию! Может, ты ее не чувствуешь, но она происходит и может давать самые неожиданные эффекты! Мне случалось видеть туристов, которые на первых порах вели себя как обкуренные наркоманы, так на них действовал здешний воздух и солнышко!
– Солнышко тут ни при чем! – прошипела Таня, отбрасывая ее руку. Она чувствовала, как кровь отхлынула от лица и удушливым комком собралась где-то в районе диафрагмы. Ласковая нотация от Оли превысила меру ее терпения. – Ты уже напилась и не туда смотрела! Я видела то, что видела! По-твоему, я сочинила эту надпись?! Или мне здешним воздухом навеяло?!
– Закрыли тему, – с внезапной холодностью заявила ее собеседница. Было ясно, что она обиделась – Ольга подчеркнуто смотрела в сторону и цедила слова с убийственной вежливостью. – Пусть надпись была. Вопрос в том, собираешься ты ехать дальше в горы или нет?
– Не знаю, – слегка остыла Таня. Теперь она жалела, что так набросилась на свою спутницу – в конце концов, та желала ей только добра. – Вроде бы имелся в виду Паша, а может быть, нет… Это вообще могло быть написано давно и не для меня! И мы все равно туда собирались… Не сердись. – Она окончательно остыла и виновато взглянула на Ольгу. – У меня действительно голова кругом, пойми… Наверное, я все неправильно истолковала. Давай съездим туда, раз ты думаешь, что это того стоит!
Ольга сдержанно пожала плечами, отчего дракон, резким пугающим пятном выделявшийся на ее белой, нетронутой солнцем коже, слегка изогнулся, будто готовясь к прыжку. «До чего ей не идет эта татуировка! – снова подумала Таня, стараясь поймать взгляд своей спутницы. Та отводила глаза, по всей вероятности, обидевшись всерьез. – Да и все в ней как-то некстати, одно с другим не сочетается. Замужняя женщина, мать, дочке четыре года – а ведет себя как подросток-переросток! Не нагулялась, что ли? Или по своему татуированному другу скучает?»
К столику подошел хозяин, заговорил по-гречески с Ольгой, то и дело поглядывая на Таню, опустившую глаза в тарелку. Он явно был обеспокоен видом своих гостей и желал знать, не кухня ли тому виной? Так и оказалось – когда эффектный трактирщик отошел, Ольга неохотно, почти сквозь зубы бросила:
– Когда будем уходить, скажи ему, что было очень вкусно, идет? Неохота его обижать, отличный мужик! Он, оказывается, наблюдает за тобой и видит, с каким кислым лицом ты сидишь.
– А ты, можно подумать, сидишь с другим! – парировала Таня, чем вызвала слабую улыбку на губах своей спутницы. – Ну, давай мириться, я беру свои слова назад! Просто я зануда, сама почти не пью и очень боюсь, что мы перевернемся где-нибудь в горах! Но больше на эту тему ни слова!
Ольга улыбнулась шире и собиралась что-то ответить, как вдруг насторожилась и замолчала. Таня обернулась и увидела за своей спиной рыжеволосую женщину, которая прежде сидела у окна, ту самую, которую она включила в список подозреваемых, когда рассматривала посетителей кафе. Женщина неуверенно улыбнулась, встретив ее недоуменный взгляд, а когда поздоровалась, Таня поняла, что была права. Девушка услышала русскую речь, слегка корявую и неуверенную, словно она давно не была в употреблении.
– Извините, что я так вмешалась, но я не могла не подойти! Вы говорили по-русски!
Женщина смущалась и явно нервничала, и ее неуверенность еще больше подчеркивала неискренняя широкая улыбка. Таня заметила, что ее крупные передние зубы, желтоватые от курения, испачканы ярко-розовой помадой, да и вообще на лице этой дамы лет пятидесяти было слишком много косметики. Под густым слоем тонального крема угадывалась дряблая кожа, тщательно взбитые надо лбом рыжие крашеные волосы напоминали парик, а морщинистые загорелые руки с ярким маникюром украшали многочисленные кольца и браслеты. Таня, забыв о приличиях, широко распахнула глаза, разглядывая эту колоритную даму, на Ольгу же она не произвела никакого впечатления. Не слишком дружелюбно, но все же вежливо переводчица поинтересовалась, чем они могут быть полезны?
– Вы из Москвы? – с надеждой спросила та.
– Я из Москвы, – опомнилась наконец Таня. – Извините, я вам задам один вопрос, только не удивляйтесь! Это не вы сделали надпись на зеркале в здешнем туалете?
Дама изумленно уставилась на нее, а потом ее лицо, напоминавшее тщательно раскрашенную маску, задрожало от еле сдерживаемого смеха. Таня поняла, каков будет ответ прежде, чем услышала его.
– В туалете? Нет, что вы, не я! – Дама окончательно развеселилась и, перестав смущаться, положила руку на спинку третьего стула, придвинутого к столику: – Вы разрешите присесть? У меня к вам огромная просьба, надеюсь, вы не откажете… Это просто воля провидения, что я сегодня сюда заехала и встретила вас! Ведь уже не сезон, да и в сезон на Эвии русских туристов почти не бывает… Этого места в России не знают. Вы ведь туристы?
– Нет, – отрезала Ольга, которой это новое знакомство было, по всей видимости, не по душе. – Мы здесь по делу и сейчас уезжаем.
– Я вас не задержу. – Дама чутко уловила неприязненную интонацию и вновь засуетилась. Когда она открывала сумочку, висевшую на плече, ее унизанные массивными кольцами пальцы заметно дрожали. – Где же это… Неужели оставила дома? Ах, Господи… Да вот, нашла!
Она с победным видом извлекла из бокового кармана сумки визитную карточку и, торопливо написав что-то на обороте, протянула ее Тане:
– Не откажите, будьте так любезны! На карточке – адрес фирмы и рабочие телефоны моего сына… Вот тут все его данные, – перегнувшись через стол, она чертила по карточке кончиком накладного розового ногтя. – Я не могу ему дозвониться уже больше полугода, все телефоны молчат, письма писала, но ответа нет. Мобильный телефон не отвечает, со съемной квартиры он съехал, а свою сам сдает, но жильцы уплатили за год вперед и давно его не видели… Я его просто потеряла, понимаете? – тараторила женщина, и в ее торопливой речи ясно слышалось отчаяние человека, которого редко соглашаются выслушать. – Прошу вас, позвоните по этим телефонам, вдруг у вас получится? Если кто-то ответит, попросите с ним связать и дайте мои координаты! Вот, я написала на обратной стороне. Может быть, он их потерял… Я живу тут уже восемь лет, он ни разу ко мне не приезжал, но это понятно, у него же работа, однако мы всегда созванивались, и вот…
Дама говорила таким умоляющим тоном, что у Тани не хватило духу ответить ей «нет», как она собиралась вначале. Девушка взяла визитку, стараясь избегать неодобрительного взгляда Ольги. Рыжеволосой женщине тоже было неловко. Она торопливо встала и попрощалась, не переставая осыпать Таню благодарностями. Подойдя к своему столику, она расплатилась по счету, в дверях еще раз обернулась, послав Тане выразительный умоляющий взгляд, и исчезла.
– Ну и зачем ты ее обнадежила? – спросила Ольга, закуривая и отодвигая от себя опустевшую тарелку. Она уже успела отдать должное местной кухне. – Неужели будешь звонить этому парню?
– А почему нет? – Таня спрятала визитку во внутренний карман куртки и застегнула «молнию». – Или ты думаешь, она ненормальная и никакого сына в Москве у нее нет?
– Думаю, есть, но он или не хочет общаться с мамашей, или с ним что-то случилось. В любом случае тебе какое дело? А если свяжешься с такой вот дамочкой и сама перезвонишь ей в Грецию, она с тебя не слезет, начнет доставать и висеть на телефоне. Это живой труп, таких тут не один десяток! Я сразу поняла, когда она подошла!
– Живой труп? – с опаской переспросила Таня, бросая взгляд в сторону двери, за которой скрылась рыжая дама.
Ольга рассмеялась, поняв ее недоумение:
– Прости, не хотела тебя пугать, но мы это просто так называем! Мы, в смысле местные, а я себя тоже к ним причисляю. Мы так говорим о тех, кто уже несколько лет живет в Греции, связи с родиной потерял, а новых здесь не завел. Из России много приезжали в начале девяностых, покупали тут виллы, целые острова, вкладывали свои бешеные деньги, а потом и сами тут поселились, некоторые целыми семьями. Правда, это уже редкость, молодежи здесь делать нечего, а вот даме такого возраста самое место! Она здесь доживает свой век и подыхает со скуки! Греческий толком не выучила, знакомых не завела, на родине все ее уже забыли… Она не то что я, я-то влилась в местную среду, язык знаю в совершенстве, родила ребенка от грека, дочка вообще по-русски не говорит… Значит, я и сама уже почти гречанка. А эта… Живой труп, а ты бы как это назвала?
– Мне ее жаль. – Таня тоже справилась наконец со своим жарким, не желая обижать хозяина кафе. Аппетита у нее не было совершенно, и она могла только сокрушаться о том, что попала в это заведение в неподходящий момент. – Почему она не вернется домой?
– Наверное, ей некуда возвращаться, – равнодушно бросила Ольга, оглядывая свое лицо в зеркальце пудреницы. – А вообще, выбрось из головы! Тебе ее жаль? Если бы она действительно хотела найти своего сына, давно бы съездила в Москву и навела справки! Нет, ей легче прицепиться в кафе к незнакомому человеку и попросить об одолжении… Паразитка!
Она жестом подозвала официанта, что-то сказала ему, и тот с улыбкой исчез. Через минуту из кухни появился хозяин, но вместо счета Таня увидела у него в руках сверток размером со стандартную книгу. Он галантно вручил его Тане и произнес по-английски пламенную речь, из которой следовало, что «У мурии» всегда рады видеть новых друзей из России и как будет замечательно, если Таня приедет сюда еще раз и останется подольше. Та растерянно благодарила, не зная, чем заслужила такой прием, искала взглядом помощи у Ольги, но та лишь довольно усмехалась, пока наконец не спасла ее, услав на улицу:
– Подожди меня у машины и, ради Бога, ни с кем больше не общайся! Надеюсь, та рыжая уже уехала! Я через минуту!
Таня с облегчением вышла на воздух и остановилась в тени мурии, рассматривая сверток, который все еще держала в руках. Надорвав край оберточной бумаги, она разглядела, а скорее, разнюхала в коробке печенье, судя по всему, только что изготовленное на кухне гостеприимного трактирщика, похожего скорее на мифологического героя-любовника. «Как мило! Сказала я ему, что было очень вкусно, или удрала без слов, будто людей никогда не видела? Он меня смутил своим гостеприимством, можно подумать, что я невесть какой дорогой гость! Интересно, это греки такие импульсивные или мы, русские, такие зажатые?»
За этими размышлениями ее и застала приятельница, выпорхнувшая из кафе. Ольга, не останавливаясь, поманила ее за собой и, уже отпирая машину, бросила через плечо:
– Надпись на зеркале была, я говорила с хозяином, и тот позвал уборщицу. Она ее смыла, наверное, сразу после того, как ты оттуда вышла. Надпись черным маркером, иностранная, женщина ее не поняла.
– Теперь ты мне веришь? – Таня уселась в машину и зябко повела плечами – ее вдруг зазнобило, хотя салон и нагрелся на солнце. – Может, нам, наоборот, не ездить в эти Драконовы дома?
Ольга промолчала, словно не слышала вопроса, и машина тронулась с места. Глядя в окно, Таня прощалась взглядом с площадью маленького сонного городка, окончательно погрузившегося в сиесту, с огромным старым деревом у распахнутых дверей кафе, когда вдруг услышала решительное:
– Как раз сейчас мне и захотелось туда по-настоящему!
Возражать она не стала.
Через полчаса они миновали Стиру – сонный кукольный городок, расположенный в зеленых предгорьях большого хребта. Джип медленно проехал по круглой мощеной площади, и Таня успела рассмотреть стройный белый собор с витражными окнами, крохотные, на два столика, кафе, керамические горшки с цветами, стоявшие прямо на камнях мостовой вдоль стен домов, сытых сонных котов, развалившихся на солнцепеке у закрытого на время сиесты магазина… Город показался ей совершенно безлюдным, она не заметила ни одного человека, пока они проезжали по его узким улицам, заметно поднимающимся в гору. Сиеста была в разгаре. Выехав из города, Ольга вскоре свернула с главного шоссе, и джип, едущий на приличной скорости, начало весьма ощутимо потряхивать – качество асфальта заметно ухудшилось.
– Потом вообще пойдет проселок, а уж выше – пастушья тропа! – сообщила Ольга, лихо управляясь с рулем одной рукой. Вторую она высунула в открытое окно и на ходу сорвала что-то с куста, росшего на обочине. – Гляди! Вот и кумари!
В самом деле, дорога была тесно обсажена пышными кустами со знакомыми алыми ягодами. Такие же кусты виднелись и на крутом зеленом склоне холма, вверх по которому взбиралась дорога. Таня взглянула вперед и увидела горы – рыжие, обрывистые, не очень высокие. Внезапно машину затрясло всерьез, и девушка схватилась за ручку двери. Асфальт кончился, теперь под колесами джипа была лишь серая глина и мелкие камни. Машина подпрыгивала на кочках, проваливалась в выбоины, и Таня уже с трудом могла оценить красоты горного пейзажа, тем более что дорога виляла по самому краю довольно крутого обрыва. «Все как я боялась! Правда, Оля более-менее протрезвела!» А та, дымя сигаретой, невозмутимо рулила и утешала свою испуганную пассажирку:
– Не переживай, на самом деле свалиться отсюда куда труднее, чем кажется! Но тут правда бывают несчастные случаи. Я лично знала двух парней из Мармари, которые выпили и решили показать итальянским девчонкам местные достопримечательности.
И после краткой паузы добавила:
– Все погибли. Немного дальше есть памятная часовенка по этому поводу, выстроили их родственники, здесь так принято. Там и оставим машину. Дальше двинем пешком, моя колымага через тамошние ямы не пройдет, да и ничья не пройдет. Там двум людям не разойтись!
– Оль, мне страшно, – решилась наконец на откровенность Таня. Сдерживаться дальше она была не в состоянии. – Давай развернемся и уедем?
– Ты же говорила, что хочешь в горы! – удивилась та. – На тебя не угодишь! Не волнуйся, там альпинистского снаряжения не требуется! Просто крутая тропка, ты ее пройдешь с закрытыми глазами!
– Я не боюсь никакой тропки, мне страшно из-за надписи на зеркале! – Таня напряженно озиралась по сторонам, пытаясь заметить какое-нибудь движение на склонах обступивших дорогу холмов. – Здесь так тихо, и, если что случится, нам никто не поможет!
– Знаешь, дорогая, – грубовато-фамильярно заметила Ольга и покровительственно улыбнулась, – если бы тебя кто-то хотел банально убить, ты бы уже была мертва, и незачем для этого дела устраивать свидание у Драконовых домов! Пристрелить можно где угодно, а тебя деликатно отозвали в сторонку от лишних глаз и ушей. Ягодки в номере – это в надежде, что тебе объяснят, где они растут, и вывезут в горы! Надпись на зеркале – тоже можно бы выражаться поконкретней, а тут так расплывчато – вроде бы тебе адресовано, а вроде бы нет! Разве так готовят убийство?! Это кто-то хочет поговорить с тобой о твоем парне, но боится засвечиваться, вынужден обходиться намеками! – заключила она с убежденностью.
– И для разговора обязательно надо ехать в такую глушь? – недоверчиво заметила девушка. – Он мог бы сделать это и в Мармари, в моем номере, раз уж украл ключ у Матильды и забрался туда! Отель был пустой, какие там лишние глаза и уши!
– У меня такое впечатление, что ты просто ничего не хочешь знать о том, как умер твой парень! – В голосе Ольги зазвучали сердитые нотки. Она резко крутанула руль, машина подпрыгнула так высоко, что у Тани громко клацнули зубы. Она испугалась, что прокусит язык, и разом замолчала. Еще несколько рывков и бешеных скачков – то, что было теперь под колесами, уже нельзя было назвать дорогой, – и джип остановился. Ольга распахнула дверцу и первой выпрыгнула на пыльную дорогу:
– Вот и часовенка! Гляди-ка, и лампадка горит! Значит, кто-то с утра здесь побывал… Ах, ну да, ведь сегодня воскресенье! Наверное, родственники тех парней заехали сюда после церкви… – Она набожно перекрестилась и обернулась к Тане, застывшей в машине: – Выйдешь или будешь ждать меня здесь? Лично я поднимусь в Драконов дом!
Таня мгновенно прикинула, каково будет остаться здесь, на пустынной дороге, в одиночестве, и быстро покинула свое убежище. Ей вовсе не улыбалось дожидаться Ольгу на обочине, рядом с этой крошечной белой часовенкой, в глубокой нише которой горела голубая лампадка и виднелись заботливо расставленные в вазочках искусственные цветы. «А если души тех парней из Мармари и итальянских девчонок все еще где-то здесь? – Она поежилась, глядя на огонек лампадки. Странно было видеть его в такой глуши, где, казалось, давным-давно не было и следа человека. – А если тот, кто писал записку на зеркале, сейчас прячется где-то рядом и только ждет, когда я останусь одна, чтобы… Чтобы что? Господи, зачем я поехала! А эта рвется в бой! Мне, наверное, тоже надо было выпить для храбрости, а то колени подкашиваются…» В горах было очень тихо, слишком тихо для Тани, горожанки до мозга костей. Это была не та милая, обитаемая тишина Мармари, в которой ухо все же могло различить какие-то звуки цивилизации – далекий шум проезжающей машины, хлопанье тента уличного кафе на резком морском ветру, пение петухов в окрестных селах… Здесь же не было ничего, кроме глубокого молчания обступивших дорогу гор. Даже ветра не было слышно, и шум камешка, покатившегося с обочины дороги вниз по склону, казался пугающе громким и заставлял вздрагивать.
– Ну, идем, – торопила ее Ольга. Она уже успела отойти от машины и указывала на крутую тропинку, цепляющуюся за поросший кустарниками скалистый склон горы. – Минут пятнадцать быстрым шагом, и я покажу тебе дом пещерного человека, или древнее святилище, или фиг знает, что еще такое, ученые не пришли к единому мнению! Точно одно – построено оно древним человеком и в таком месте, где ему пришлось для этого изрядно поломать горб!
– Только говори тише, – пугливо попросила Таня, следуя за ней. – Мне все время кажется, будто нас кто-то слушает!
– Вот еще, чего бояться! – сварливо возразила Ольга. – Я же с тобой!
– Можно подумать, ты меня защитишь, если он достанет пистолет. – Девушка принялась карабкаться в гору, не переставая озираться по сторонам. Ее не оставляло ощущение, что за ней пристально наблюдают, и она чувствовала себя мишенью. – Мы отличная цель на этой тропинке! Нас отовсюду видно, а мы должны смотреть под ноги и не увидим никого! Меня могут пристрелить, а я даже не успею понять, что случилось! Ты права, пристрелить меня могли бы где угодно… Но здесь – лучшее место!
Однако Ольга не разделила ее тревоги и невозмутимо продолжала подниматься по узкой крутой тропе, беспечно отбрасывая в сторону попадавшиеся под ноги камушки и мурлыча под нос какую-то популярную мелодию, странно звучавшую в торжественной горной тишине. Таня, смирившись, молча следовала за ней, и вскоре они достигли цели, остановившись на узкой площадке, нависшей над обрывом.
– Это и есть Драконов дом? – Таня настороженно разглядывала сооружение из дикого камня, обтесанного в виде плиток, с круглым входом, без признаков окон и печной трубы, вообще без привычных признаков человеческого жилья. Больше всего это смахивало на эскимосскую иглу или юрту степного кочевника. Сооружение выглядело очень древним, очень неуютным и очень неинтересным.
– Ты что, разочарована? – Ольга перевела дух и достала сигареты. – Звучит круче, чем выглядит, верно? Выше есть еще, но там то же самое! Что ж, полезай!
– Как, туда?! – Таня отпрянула, словно ее собирались втолкнуть в Драконов дом силой.
– А куда тебя пригласили? – Ольга картинно выпустила струйку дыма и взглянула на часы. – Ну давай же, тебя ждут! Написали же, чтобы мы ехали немедленно!
И поскольку девушка медлила, Ольга воскликнула в сердцах:
– Стоило сюда лезть, чтобы в последнюю минуту спасовать?! Ну хочешь, я с тобой? Я вообще уверена, что там никого уже нет, мы слишком долго копались, да еще та рыжая нас задержала… На зеркале ведь было сказано – ехать немедленно!
Таня приложила палец к губам, делая знак замолчать, и ее спутница недоуменно притихла. С минуту девушка прислушивалась, а затем, тряхнув волосами, упавшими ей на глаза, решительно сказала:
– Ладно, я пойду.
Ей придала смелость не эмоциональная речь Ольги, а мирная тишина, окружавшая их в этих горах. Теперь Таня и в ней начинала различать кое-какие звуки, самые простые и безобидные. То было щебетанье серой птички, скачущей по ветвям кустарника кумари, и шелест высохшей за лето травы, которой касался едва ощутимый ветер, и где-то далеко в низине – блеянье овечьего стада и звяканье колокольчиков… Среди этих звуков не было только звуков чужого человеческого присутствия, и она ничуть не удивилась, когда забралась в Драконов дом и, осмотрев его, выглянула наружу:
– Ты права, здесь никого нет. Да и не было с конца лета, кажется.
– Посмотри получше! – Ольга присоединилась к ней, и вдвоем они тщательно обшарили рукотворную пещеру, заглядывая во все углы и рассматривая своды. Результатов не было никаких – несколько окурков и пустых пивных банок, оставленных туристами, никак не могли сойти за какое-нибудь послание. Таня выбралась из пещеры и отряхнула штаны от пыли и приставших колючек. Настроение у нее, как ни странно, внезапно поднялось. «Можно подумать, я в самом деле ничего не хочу знать о Паше! А может, надпись на зеркале относилась не ко мне и красовалась там еще до нашего приезда? Мало ли, для кого она была сделана, ведь там, оказывается, живут русские!»
Ольга была подавлена неудачей куда больше и за все время, пока они спускались к джипу, не проронила ни слова, что-то напряженно обдумывая. Наконец, поравнявшись с часовенкой, она изрекла свой вердикт:
– Знаешь, ты что-то не так поняла. Если бы я сама видела ту надпись… Мы могли просто поехать не туда!
– Я еще не разучилась читать по-русски, – обиделась Таня. – А может, нам надо было подняться выше, к другим Драконовым домам? Ты говорила, есть еще?
– Туда можно забраться только с альпинистским снаряжением, а раз мы не подготовились и он это видел, какой смысл нас туда посылать? Ладно, едем домой, – с досадой проговорила она, взглянув на часы. – Лучше бы ты послушала меня и согласилась на острова! Теперь-то ехать поздно, дело к вечеру, на море будет свежо… Давай быстренько нарвем кумари и… Кстати, у тебя есть какой-нибудь пакет под ягоды? Таня? Тань?
Ты слышала ее вопрос, слышала и оклики, но не отвечала – губы у нее внезапно лишились всякой чувствительности, словно их обкололи местной анестезией. Таня не смогла бы вымолвить ни слова, такими чужими и непослушными они вдруг стали. Она не сводила глаз с маленькой белой часовенки на обочине, с голубой лампадки, по-прежнему кротко мерцавшей в глубине ниши, и с крохотного блестящего предмета, слегка покачивающегося рядом с ней.